Не думайте, что великая Саратовщина знаменита только разбойниками. Да, до сих пор здесь ошиваются потомки славного Кудеяра. Да, грабят они безногих нищих и старух-процентщиц. Да, умыкнув у старика недопитый флакон, совершают ограбление века. И потом, обложенные копами со всех сторон, в страхе кричат друг другу:
-Мы попали в запендю!
Нет же. Славна Саратовщина своей театральной жизнью. Ах, какие артисты вышли на большую сцену с местных подмостков. Не буду упоминать великих имен. Они на слуху российского зрителя.
Да, что великие. За честь почитал каждый провинциальный городок столицы Поволжья иметь свой народный театр. Какие страсти кипели в местных Домах культуры и Дворцах пионеров. И непременно премьерный аншлаг. Передовая доярка вдруг преображалась в мятущуюся Веру Заречную, а пескоструйщик -в ироничного Дорна.
Нет, не исчезнут в мраке все эти сценические львы, куропатки и рогатые олени. И даже те, кого нельзя видеть глазом, останутся на дощатых подмостках. Такова великая сила лицедейства.
Вот и ныне молодые артисты знаменитого ТЮЗа замахнулись на великого нашего Антона Павловича. Тот ещё тоже лукав. Иронично присвоил своей "Чайке" статут комедии. Ну и получил первоначальную "ответку". Первая постановка в петербургской "Александринке" обернулась полным провалом. Или, как сказал бы неизвестный нам трагик Измайлов:
-Мы попали в запендю...
Но велика сила преображенного лицедеем слова. Вечно будет блестеть на плотине горлышко разбитой бутылки и ангел летать над подмостками. Театр!
Итак, ТЮЗ,Малая сцена, "Чайка".
Великолепно, сказала сидящая рядом Богиня.
Я, листая томик Чехова, промолчал. За день до выхода в театр не только перечитали пьесу, но и посмотрели "ленкомовскую" старую запись. У Захарова в роли Тригорина -"наш" Янковский. В партнерах Чурсина, Броневой, Захарова.
Казалось бы, другой уровень. Но начиная со второго действия сам попал под очарование молодых актеров. После спектакля стоял на лестнице и интересовался мнением зрителей.
-Очень понравилось, -отвечали они, -замечательно играли. -Спасибо вам за постановку.
-Приходите ещё к нам, -улыбался и я, -всегда рады видеть.
Но про себя выделю несколько напряжных моментов. За одни надо "винить" самого Антона Павловича, над другими, как я считаю, надо бы подумать нашему режиссеру.
Современному зрителю трудно понять пристрастие дочери управляющего Шамраева к нюхательному табаку. Одно дело, готическая мода, к которой тянет Машу. Но эти постоянные понюшки. Ладно, сама. Она и других склоняет к этому странному для современной молодежи занятию. В первом же действии, своему будущему супругу:
-Одалживайтесь.
Тот молодец:
-Не хочется.
В конце концов доктор Дорн запуливает надоевшую всем табакерку в кусты.
Наши тюзовцы "вытащили" этот странный предмет из забытья. Медведенко преподносит Маше в табакерке обручальное колечко. Кстати, школьного учителя в спектакле играет сын Константина Милованова-Арсений.
Как мне кажется, артисты могли заменить "табакерку" современным вэйпингом. Или уходящим кальяном. Но тогда бы следовала обязательная "наклеечка про вред курения.
Возможно, наша Маша так троллит знаменитого земляка, чей памятник около Театра оперы и балета. Или сам Антон Павлович прикалывается.
Но вот, что Чехов приглушил увел за кулисы, так это суицидальные наклонности вечно чмыримого знаменитой мамой Константина Треплева. Сразу и не поймешь, а был ли выстрел. Да и ружье на стенке в пьесе, как я помню, не висит.
У нас же весьма фактурно. К тому же мы сидели в первом ряду. А это, напомню, малая сцена. Первая попытка прямо в цвет, с детализацией процесса. Моя Богиня даже зажмурилась. А я ненароком подумал, что Константин Гаврилович левша.
Ну и во втором акте вновь снятие ботинка с носком и закатывание штанины. Как бы беспроигрышный сценический ход. А с другой стороны-прямо пропаганда неких "групп смерти" второй половины XIX века.
Нет, Антон Павлович гуманнее поступил. Мол, лопнула склянка с эфиром и все.
И ещё одна маленькая деталь. Не знаю, как в остальные показы, но 22 марта из уст поручика и завзятого театрала Шамраева не прозвучала одна "перчиночка".
Эх, жаль, не удалось спросить создателей, почему. Такое ощущение, что актер оговорился. Или боялся, что другое, более "соленое" слово вырвется.
Так или иначе, но весьма ныне актуальное выражение про "запендю" 22 марта не прозвучало.
Цензура? Не знаю. Если уж Чехова начинают цензурировать, то это деградация театра. Надеюсь, все же оговорка.
Реально же, господа, все мы ныне "в запенде". И слава Богу, есть пока возможность сходить вечером на "Чайку", с её "людьми, львами, рогатыми оленями и даже молчаливыми рыбами".
А что будут давать на большой сцене завтра, время покажет. Думаю, без новаций, по старому сценарию. С общей мировой душой, соединившей и Александра Великого, и Цезаря, и Наполеона, и последней пиявки.
P.S. Извините, господа, что без иллюстрации. На спектакле фото и видеосъемка запрещены. Как и распитие в антракте. Но судя по упавшему сзади нас во втором акте телу, не все это соблюдают.