"ГЛАВА 29. ОСИНОВОЕ ГНЕЗДО РАБОТОРГОВЦЕВ. МОЙ НЕОЖИДАННЫЙ БРАК."
Время и печали могут изменить наш внешний облик. В нас может уже не быть той силы и юношеской красоты, как скажем двадцать-тридцать лет назад, но время и скорби не могут изменить бессмертную душу и дух человека.
Рано утром мы отправились в опасный путь на струге вниз по реке. С собою я взял трех самых отчаянных и ловких мужей из моей дружины. Изначально я решил выкупить из плена внучку старухи и для этого взял с собою все свои сбережения, прихватив на всякий случай и всю казну дружины. Буквально к концу дня мы были у переправы на реке Великой возле городища Выбуты. Мы разбили лагерь прямо на берегу реки и перекусили. Луна зашла, идти дальше было невозможно; кроме того, мы сильно устали. Завернувшись в свои одеяла, чтобы защититься от ночного холода мы заснули. Старуха не спала. Она просидела всю ночь у костра, бормоча себе под нос какие-то заклинания. На рассвете она нас разбудила. Мы быстро позавтракали и отправились в путь.
- Смотри, боярин, - сказала волхвица, - вот там, за холмами, лес, а за ним река и болота. Туда нам надо идти два дня, чтобы достигнуть Злого болота, где находиться гнездо Желтого дьявола!
Наш переход был не легким. Приходилось то подниматься, то опускаться по пересеченной местности с ее многочисленными холмами и оврагами, зарослями непроходимых кустарников и заболоченных участков. Запах гнили носился в воздухе над всей местностью, наводивший ужас своей пустынностью и мрачностью:
- Там, за холмом, проходит дорога работорговцев, - сказала старуха устало.- Выйдем на нее, и нам станет легче шагать.
К вечеру мы, наконец, дошли до указанного старухой места. Идти стало намного легче. Через пару часов мы достигли места, где дорога упиралась в речку. Мы решили здесь заночевать. Всеслава предупредила нас, чтобы мы костра не зажигали, ибо легко можем стать добычей работорговцев. Их лагерь был совсем рядом.
Мы перекусили и стали устраиваться на ночлег. Стояла полная луна. Я раздвинул ногой один из кустов. Под ним оказался разложившийся скелет женщины с ребенком. Пройдя чуть дальше, я увидел ужасную картину. На небольшом открытом пространстве лежали сложенные в кучу тела мужчин, женщин и детей, недавно умерших. Вблизи виднелись другие кучи костей, белевших при лунном свете, как памятники жертвоприношений. Возле свежей кучи мертвецов были видны следы от лодок, недавно отчаливших отсюда. При виде несчастных жертв работорговцев, в моей душе вспыхнуло сильное желание убивать и никого не щадить. Мы нашли другое место и устроились на ночлег.
Не успев сомкнуть глаза, как мы услышали шум весел и как несколько лодок проплыли мимо нас. Люди, сидевшие в лодках, перекликались между собою на арабском и турецком языках. Я приказал всем затаиться. Работорговцы пристали к берегу, развели костры и, как у себя дома, начали весело пировать. Их было около двенадцати человек. Мы прислушались к их разговору. Как я понял они приехали за живым товаром, девушками. Особенно их всех интересовала девушка с изумрудными зелеными глазами, слух о красоте которой уже дошел до них. Желтый дьявол решил продать ее с аукциона, и, потехи ради, сразу же выдать замуж за богатого покупателя. Они долго потешились над такой шуткой. Вскоре все уснули.
- Убить, их надо всех убить! - чуть не кричала старуха.
- Тише! - сказал я Всеславе с досадой.
- Ты хочешь, чтобы они проснулись и напали на нас? Смотри их сколько!
Старуха еле успокоилась.
Торопка, самый молодой и бесшабашный из моих воинов, приподнялся на своих руках, и его лицо при слабом свете луны загорелось огнем дикого торжества.
- Боярин,- прошептал он,- давай перережем им всем горло. Это не люди. Они хуже зверей.
- Я содрогнулся при мысли об убийстве спящих людей, хотя бы и злодеев, но волхвица рассеяла мои сомнения:
- Если мы их не убьем, то они снова будут приходить за рабами на нашу землю. Сделаем это, Железный кулак!
Крадучись, как змеи, мы подползли к спящим работорговцам, и, зажав им рот, по одному убили всех. Ни один из них не успел нам оказать сопротивление. Мы снесли тела подальше от берега и бросили их на съедение шакалам. Старуха торжествовала! Рано утром мы обыскали лодки работорговцев. В них мы нашли большие запасы пищи: жареное мясо, спиртные напитки, сухари. Здесь мы обнаружили форменное платье, богато расшитое золотыми шнурами, высокие сапоги и шляпу с пером, несколько длинных арабских одеяний и тюрбанов. Но самой ценной находкою оказался кожаный мешочек с золотыми монетами.
Мы переоделись и под видом работорговцев вскоре на двух лодках отправились в лагерь Желтого Упыря. Старуху мы оставили на берегу, сторожить наши вещи. Через несколько часов мы пристали к островку, на котором располагалось жилище Желтого Дьявола.
Лагерь работорговцев представлял собою ряд низких деревянных строений, покрытых камышом с длинными навесами для невольников, который считался достаточно защищенным обширным водным болотистым пространством, колючими кустарниками и земляным валом. Кругом этих строений находились хижины стражников и терем главного работорговца. Вообще при устройстве этого осиного гнезда были приняты все меры предосторожности, как против восстаний рабов, так и против нападения внешних врагов на лагерь. Выдав себя за богатых иностранцев, мы прошли в лагерь работорговцев. Мы шли по дорожке, поближе к навесам, где находились рабы, прикованные к железным брусьям руками. Несчастные пленники лежали на мокрой земле, мужчины и женщины вместе, стараясь забыться во сне; большая часть их бодрствовала, и стоны их неслись отовсюду. Нельзя было без содрогания смотреть на их искаженные ужасом лица и дрожавшие фигуры. Про себя я уже решил: вернуться сюда со своей дружиной и освободить этих несчастных, если останусь жив. Мы подошли к сборищу всякого сброда. Порок и жадность были написаны на их лицах. Многих я знал, так как проводил их суда, а они узнали меня, но я никогда не думал, что эти люди приторговывают рабами. Большинство из них были уже пьяны и стояли ко мне спиной, глядя на веранду. На ступеньках веранды стоял окруженный группой избранных сотоварищей старик в богатых одеждах.
- Смотри, хозяин, это Желтый дьявол! – сказал Торопка.
Это был старик лет семидесяти, убеленный сединой и очень толстый. Его маленькие черные глаза, острые, яркие, но холодные сразу остановились на мне:
- Друзья, пропустите ко мне незнакомцев, дайте им дорогу. Толпа расступилась и пропустила нас вперед, провожая подозрительными взглядами.
- Приветствую тебя, брат! – сказал я учтиво, очутившись перед стариком.
- К черту твой привет! Кто ты такой и как сюда попал? - грубо ответил мне работорговец.
- Ваш скромный собрат по профессии. Провожу ваши суда и приторговываю тайно невольниками. Мой лоцман сказал мне, что сегодня здесь будет аукцион красивых пташек. Если кто-то сомневается в правдивости моих слов, то пусть выступит вперед, и я живо перережу ему глотку.
С этими словами я вытащил нож и обвел решительным взглядом толпу. Эти слова произвели желаемое действие. Желтый упырь побледнел. Как все жестокие люди, работорговец был большим трусом. Он тут же смягчился и сказал:
- Полно! Я вижу, что вы – добрый малый. Я хотел только испытать вас. Добро пожаловать в наше сообщество! Он тут же подал мне руку и приказал рабу принести вина для новых гостей. Затем он обратился к собранию с речью:
- Друзья мои и соратники! Пятьдесят лет я занимался невольническим трудом. Я постарел и торговля уже не та. Наступил момент, когда я должен уйти на покой и распродаю свой товар, чтобы провести закат дней своих в покое. Недавно ко мне в руки попала золотая птичка, прелестная, милая девушка. Я всех вас уважаю, но прелестница достанется тому, кто сделает мне самый дорогой подарок и возьмет ее в жены. Мы их обвенчаем прямо здесь. Эта девушка умна и образованна. Она может составить счастье любого из вас; нарожает вам красивых и здоровых детей. Я много сделал в жизни зла и хочу закончить свою деятельность добром. Пусть мой Бог это зачтет мне на том свете. Речь работорговца прерывалась ироническими возгласами, а объявление о предстоящем браке было встречено взрывом смеха. Привели девушку. Ей было около восемнадцати лет или чуть больше. Я невольно вздрогнул, но не от ее ослепительной красоты, а от того, что я знал когда-то эту девушку двадцать лет назад и, что она совсем не изменилась. Я пребывал несколько секунд в смятении и сильном волнении, прекрасно понимая, что такого не должно быть. С удивлением я рассматривал незнакомку, но никак не мог вспомнить, откуда я ее знаю. Она была высокого роста, чрезвычайно стройная. Русые волосы были завязаны узлом на затылке ее прекрасной головы. У нее были те же, что и у моей знакомой замечательные тонкие черты и прекрасный цвет красивого лица. Но замечательнее всего - были ее изумрудные глаза - большие, выразительные, со смелым и, вместе с тем, нежным выражением, цвет которых, изменялся от зеленого до бирюзового, смотря, как падает на них света. Одета она была в роскошное арабское платье.
Наши взгляды невольно встретились. Девушка, как будто заглянула в мою душу и поняла, что я ее друг. Она улыбнулась мне краешком своих прекрасных губ. Я ответил ей тем же. Между нами установился незримый доверительный контакт.
Начался жесткий торг. Все мечтали заполучить девушку и средств не жалели на ее покупку. В ход шло только золото. Все это время Богдана пыталась сорвать аукцион своими угрозами и проклятиями:
- Вы, не люди! - кричала она.- Прекратите ваше беззаконие. Смерть висит над вашей головою, убийцы!
Она говорила не громко, но с таким убеждением, с такою твердостью и достоинством, что некоторые отказывались от участия в аукционе.
- Сорок унций золота, - сказал чахоточный торговец, годившийся более для могилы, чем для свадьбы.
- Сорок пять! - заявил его противник, молодой и красивый араб лет тридцати и гигантского роста.
Толпа гудела. Ставки дошли до ста унций золота. Аукцион становился все интереснее. Вскоре мы остались один на один с арабом.
- Сто пятнадцать! - сказал Ахмед.
- Сто двадцать, - сказал я спокойно. Это была моя последняя ставка. Золота у меня не было больше, кроме огромного рубина старухи. И чтобы не выдать себя, я попросил раба налить мне вина и немного выждав, повернулся к арабу и с улыбкой сказал:
- Вы прибавите, мой друг?
Желтый дьявол принуждал Ахмеда прибавить еще. Тот колебался. Он взглянул на Богдану, которая с ненавистью смотрела на него, и это решило исход аукциона.
- Нет, черт с вами! Берите ее. Я не дам больше ни одной унции золота, ни за одну женщину на свете!- Желтый дьявол тут же поздравил меня с победой и приказал священнику - рабу обвенчать нас. Я попробовал отговорить его от этой потехи, но работорговец был непреклонен. Он пригрозил мне, что расторгнет нашу сделку, если я не выполню своих обязательств. Мне ничего не оставалось делать, как согласиться. Священник предложил мне стать рядом с девушкой и попросил толпу отступить несколько назад. В этот момент я успел ей шепнуть, что я от Всеславы. Она недоверчиво посмотрела на меня. Больше она не касалась своих волос, где у нее был спрятан яд. Она мне поверила…
Вскоре мы обменялись кольцами, которые нам подарил работорговец. Фарс был сыгран, но по всем церковным христианским законам. Батюшка произнес привычные слова, заглушенные ревом и смехом пьяной толпы:
- Я объявляю вас соединенными на радость и на горе – и только смерть может вас разлучить. Я почувствовал, как затрепетала в моей руке рука Преславы.
Нас усадили за стол и все начали пировать. Вскоре все напились вина. Я заметил, что араб что-то замышляет и приказал друзьям незаметно увести Преславу и отправить ее на лодке к бабке, а потом освободить невольников и поджечь строения. Лодки работорговцев отдать невольникам. Меня ждать в камышах. Я притворился совсем пьяным и, шатаясь, направился в противоположную сторону от своих друзей. Две тени незаметно следовали за мной. Я не спеша прогулялся по острову и вернулся за стол. Прошел час, как я расстался с друзьями. В лагере было пока все спокойно. Тут ко мне подошел Ахмед и стал требовать от меня, чтобы я вернул за стол невесту.
- Я должен ее разок поцеловать, - нагло заявил он мне. Все загоготали. И тут я не сдержался, бросился на наглеца и ударил его по лицу с такой силой, что он упал и выключился на несколько секунд. Прейдя в себя, он вскочил, достал нож и бросился вновь на меня. Мне как-то удалось выбить нож из его рук. Мы сцепились в смертельной схватке. Дважды араб пытался поднять меня и бросить о землю, но это ему не удавалось. Дав работорговцу время истощить себя в усилиях поднять меня и бросить оземь, я подставил ему подножку и с силой толкнул врага в грудь. Потеряв равновесие, гигант упал на землю с глухим стуком, увлекая за собой меня. Он схватил меня за горло и начал с удивительной силой душить. Собрав все свои силы, мне удалось повалить Ахмеда на спину и сильным ударом кулаком правой руки в лоб ослабить его хватку. Еще один удар, и араб широко раскинув руки, судорожно вытянулся и затих. Работорговцы обступили тело Ахмеда. Он был мертв.
Тут кто-то крикнул:
- Разрази меня гром! Пожар! Измена! Спасайся, кто может!
Горели камыши и навесы рабов, деревянные строения. В лагере началась паника. Все ринулись к лодкам. Воспользовавшись суматохой, я выбрался из лагеря, бросился в воду и поплыл. Вскоре я сидел в лодке со своими друзьями. Все у нас получилось, как мы задумали с моими друзьями. Мы радовались, как дети успешному освобождению внучки старухи и рабов.
Всеслава нас уже ждала на берегу. У ее ног лежала рыбачья сетка с отрезанными головами работорговцев, которых мы убили ночью. В ее застывшей, словно статуя фигуре, стоящей на берегу было что-то мистическое и зловещее, что я невольно вздрогнул…