Гл.2
- Имеется, но он тебе без надобности. Вольдемар, ты счастливчик! В том смысле, что дровишек в зимовье напилено на три зимы. И воды тоже на столько же. Так что, не надо будет выскакивать на улицу и снег набирать, чтобы потом его растопить. Всё потому, что там недавно отдыхал один маститый чиновник, вот и обеспечили его с головы до ног. В хате даже ковры с паласами настелили, а вот телевизора нету, связь, гадство, совсем не ловит. Да ладно, что напрасно языком трепать, прилетим - увидишь. Да, забыл сказать, мяса тоже не нашёл, ну тушёнка его заменит. Немного телятинки тебе раздобыл по блату, всего килограммов десять.
- Терпеть не могу говядину.
- Ну тогда кинь её в ледник, после может и полюбишь. Назад не повезу.
Ещё издалека Юрка пытался показать ему зимовье, но Вовка никак не мог его различить среди гор и разросшихся хвойных исполинов.
- Да вон же оно, слепой, что ли? Тут надо заметить, что домик построили в очень выгодном месте. Его, как бы с двух сторон охватывают скалы, а крышу накрывают ветви сосен и елей. Затишно там, даже в суровую непогоду, но всё равно топить каждый день надо, а то замёрзнешь.
- Красиво. - огляделся вокруг Вовка, когда приземлились. - А зимовье, вообще высший класс! Добротное.
- Да, хоть оно и старинное, уже лет ему и лет, если не веков, но сделано из дуба, а ещё недавно его подновили, всё лето рабочие тут провозились. Вот пойдём, оценишь.
Юрка достал из кармана комбинезона огромный ключ и сходу открыл внутренний замок.
- Понял, какая цивилизация? Да, тут безопасно, если что. Двери везде двойные, что в коридоре, что те, которые в комнату ведут. Засовы надёжные, никто сюда не пролезет, только если пушкой разбомбить. Окошек всего два и те небольшие и с мелкой решёткой. Ты всех видишь, а тебя снаружи никто. Заметил, какая комната широкая? - Юрка наблюдал за реакцией друга.
- Да мне что, мне хоромы не требуются. Я же один, как перст. - Вовка осмотрелся. Сразу привлекла внимание печка. Она казалась длинной, но узкой и почти наполовину разделяла помещение. За нею стояло две деревянных кровати. Возле окна диван, в углу стол, окружённый стульями, и сразу у стены, ещё одна кровать. На стенах висели всевозможные полочки, особенно их много наблюдалось над столом. На них размещены разные баночки и пакеты, видимо с чаем, кофе и солью. На самой верхней Вовка обнаружил огромное количество спичечных коробков, а на обыкновенных железных крышках, используемых при консервации, заплывшие воском стояли огарки от свечей.
- Ну, как тебе? - снова спросил Юрка.
- Зимовье, как зимовье. - пожал плечами Вовка.
- Ну тогда айда другие комнаты смотреть. - и он толкнул двери, расположенные между печкой и импровизированной кухней и они очутились в тёмном помещении.
- Зараза, тут фонарик бы не помешал. - Юрка вернулся и принёс с собой горящую свечу. - Здесь дровник, а здесь аква, то есть, вода. - и Вовка убедился, что припасённого, и того и другого, хватит на всю пятилетку. - А вот тут туалет, видишь, даже унитаз смонтировали. Без сливного бачка, конечно, но он тут без надобности. Дырка внизу такая, что сто лет можно им пользоваться. А ну, давай в погреб спустимся.
- Блин, холодно тут. - поёжился Вовка.
- А как ты хотел? На то он и ледник. Зато продукты тут годами хранятся... О, кастрюли какие-то и рыбой пахнет... А, это начальство лосося добывало. Смотри, а в той средней, что-то есть... Вольдемар, да тут и тебе рыбки оставили. Знаешь, как её готовить?
- Откуда?
- Тогда запоминай. Вытащишь из соли и отмачивай несколько часов, меняя воду. А потом отваришь и с картошечкой. М-м... Пальчики оближешь. Да у нас некоторые и не вымачивали, сразу варили. Немного солоноватая, но всё равно вкуснятина.
Потом сгрузили продукты и Юрка вновь спросил:
- Ну что, не передумал?
- Не передумал! - твёрдо ответил Вовка, но душа его говорила об обратном да и сердце не помещалось в груди, всё норовило выскочить наружу.
- Ну тогда я полетел, мне некогда, Вольдемар. - Юрка пожал ему руку, обнялись. Пожелал удачи, благополучия и направился к своей "стрекозе". Вовка приоткрыл дверь в коридоре и смотрел ему вслед. Хотелось крикнуть: - "Подожди! Я передумал!", но стерпел, хотя это ему дорогого стоило. Юрка, конечно, поворчал бы, может даже матом накрыл, но здесь бы его не бросил, это однозначно.
Вовка специально удалился, чтобы друг не заподозрил, с каким сожалением он его провожает, а когда, где-то вдали стих и гул вертолёта, Вовка вслух чертыхнулся.
- И что я, дурак, натворил? Что делать теперь?
Молодому мужчине было жутковато находиться в одиночестве среди безлюдной, на многие сотни километров, тайге, кишащей дикими зверями и неизвестностью. Домик-то надёжный, никто не против, но липкий страх всё равно не давал покоя, а сердце сжималось и замирало, когда он мысленно представлял, что Юрка прилетит за ним аж в апреле, а нынче, всего лишь только октябрь.
"Ё-моё! Ещё никогда я так не загонял себя в угол и ведь придётся смириться и как-то начинать новую жизнь. А может, Юрка сжалится и прискочит на днях, чтобы удостовериться, что со мной всё в порядке? Хорошо бы...
Но Юрка не явился. А ещё через несколько дней повалил густой неумолимый снег. Это был конец всяческим мечтам и надеждам. Прощай беззаботная житуха, даже со своими девяностыми, и здравствуй новое прозябание, вдали от цивилизации и прочих удобств.
В зимовье было тепло, правду сказал Юрка. Вовка уже приловчился растапливать печь. Раскалывал нарубленные дрова на мелкие щепки, добавлял лист с журнала или газеты, которых рядом с туалетом лежало целыми кипами. И даже если закончится туалетная бумага, которую, видно, для начальства сюда доставили, то "материала" для уборной было предостаточно.
На улице Вовка не показывался, боялся. Всё-таки жутко бродить по непролазным дебрям да ещё по пояс в снегу. Дикое "население" тайги, это само собой, а вот если заблудишься, то ещё надо поспорить, которое из зол большее. Так, иногда выйдет на пять минут, покрутится у порога, поглазеет на могучие кедры, укрытые белым покрывалом и снова в хату, дабы подстраховаться от всяческой хвори. Лекарство-то взял с собой, но очень неприятно ощущать себя беспомощным, когда поблизости ни одной человеческой души.
Готовить он тоже ленился. Первые две-три недели питался, исключительно, консервами, рыбными и мясными, а потом захотелось жареной картошки. Начистил клубней и нажарил огромную сковородку.
Как назло тянуло на сладкое. Тех бы булочек, что мама пекла, уже не говоря о кремовом бисквите, при воспоминании последнего, рот обильно наполнялся слюной. Иногда не выдерживал, съедал несколько чайных ложек сахара, немного, как говорится, утолял жажду, но не на долго.
Крупы и макароны едва пригодились. Вовка сетовал на друга, мол, не мог тот добавить в рацион, хотя бы масла сливочного. Ну как, например, есть сухую гречку, не приправив её даже молоком.
Однажды, Вовке приснилось жаркое из мяса. Он с утра полез в погреб и достал оттуда увесистый кусок телятины и приготовил его с луком.
"Да и ничего говядина на самом деле, прав Юрка. А то тушёнка уже надоела. И вообще, всё мясо да мясо, а я бы от селёдочки не отказался... О, там же лосось! А я и запамятовал."
Вовка на ночь замочил рыбину в воде, наполняя объёмный таз. А на завтрак сварил себе красной рыбки и с удовольствием полакомился огромной порцией.
Так и миновал ноябрь. Вовка каждый денёчек отмечал в календаре, висящем на стенке, обводя карандашом очередные прожитые здесь сутки.
Ну прямо, как в Армии или на зоне. Но обижаться не на кого, сам так решил.
И как-то, в очередной раз Вовка дышал свежим воздухом у порога и внезапно почувствовал сильную тревогу. Попытался осмотреться, но ничего подозрительного не обнаружил, вокруг стояла безмолвная тишина, что даже можно оглохнуть от такой, но рисковать мужчина не стал, поспешно юркнул в коридор и заперся на все засовы. Даже обретя безопасность, у него не проходило то чувство, как будто за ним кто-то наблюдает. И Вовка осторожно приник к окну.
"Боже, это же тигр!"