XVI
- Ты не хотел бы написать стих или рассказ о своих ощущениях в новой эпохе? - спросила она за завтраком. - Или - поделиться (хотя бы, с историками) мыслями очевидца на стыке двух тысячелетий?
- Нет, абсолютно - он решительно помотал головой. - Стихи приходят не по "хотению", а спонтанно. Рассказ... не вижу интересной проблематики. Да и сам я здесь в положении дитя, ежедневно познающего - Мир, Историю, которые не всегда укладываются в моей ограниченной голове - усмехнулся он. - А что касается "ценности" моих воспоминаний о своём времени для историков - да, я был неравнодушным свидетелем множества событий. Но, в отличие от Петра Алексеевича, - не являлся их прямым участником. Вот его воспоминания были бы по-настоящему интересны. Я лично в том убедился.
- Значит, не пишется ничего...
- Ничего. И не тянет - совсем. Я же сказал тебе об этом не просто так. Знаешь, случаются такие стихи, которые полностью закрывают тему. После них ничего нового изречь уже невозможно. А вариации рифм о том же самом - кому они интересны? Когда я прочёл в 17 лет любовный кусок из "Мексиканского Романсеро" Бродского ("Сад громоздит листву"...)*** - мне уже тогда было как-то неловко портить бумагу своими, куда менее искусными каракулями о том же самом. Пускай я, всё равно, портил - он улыбнулся. - А вся моя нехитрая жизненная история, нынешнее состояние - в том же Бродском:
И лампа не горит
И врут календари
И если ты давно хотела что-то мне сказать -
То говори
Любой обманчив звук
Страшнее тишина
Когда в самый разгар веселья падает из рук
Бокал вина
И чёрный кабинет
И ждёт в стволе патрон
Так тихо, что я слышу, как идёт на глубине
Вагон метро
На площади полки
Темно в конце строки
И в телефонной трубке эти много лет спустя
Одни гудки
И где-то хлопнет дверь
И дрогнут провода
Привет... Мы будем счастливы теперь
И навсегда...
Я не знаю что-либо гениальнее этих строк, когда надо показать на языке слов то чувство, что... Приходит единственный среди миллиардов живущих человек, душа - и за секунду переворачивает и преображает весь Мир вокруг.
- А мне нравилось, как ты писал - она слегка кокетливо тряхнула головой. - Даже, когда сочинял небылицы. N, например. Только 20 лет спустя я прочла этот стих и ахнула. Какая-то восторженная сага о "королеве с девятого этажа". Которая порхает по воздуху, бесконечно благоухает и свободна от всех естественных потребностей.
- А что ты ждала от меня в 17 лет? Изыск и глубину фраз вроде "темно в конце строки" - он смущённо улыбнулся.
- Да не в этом дело. У "королевы" есть имя. Она не порхает в школу с девятого этажа на ангельских крыльях, а девять месяцев в году вполне по-земному ходит на учёбу и домой в трёх метрах от твоего собственного подъезда. Господи, ну до чего ж ты иногда смешной! - произнесла она иронично, но ещё в большей степени - с сожалением. - Эта же "королева" столько раз, однажды - нос к носу - сталкивалась с тобой - во дворе, в школе, на остановке. Без всяких крыльев за спиной. Осенью пришла посмотреть финал Кубка Школы по футболу 1989 года, несмотря на отвратную погоду.
- Это я помню - прыснул он - хотя увидел тебя в числе зрителей только в перерыве между таймами. На последних минутах на меня нашло. Подошёл к нашему лучшему игроку и брякнул перед штрафным ударом: катни мне мяч вправо, и я забиваю гол. Понял, да?! Он посмотрел на меня, как на сумасшедшего, но послушался. Я забил. Правда, мы потом всё равно проиграли тот финал. Вернулся домой весь грязный, с разбитыми ногами и заплаканный.
- Короче говоря, тебе в сто раз проще забить важный гол, чем просто улыбнуться "королеве" и заговорить с ней. Лучше избегать и прятаться всю жизнь: атас! "королева" идёт!
- В третьем тысячелетии есть психиатры? (он уже едва сдерживал свой смех). - Давай адресуем этот вопрос им, у меня и сейчас нет внятного ответа.
- Я бы могла подумать, что это нечто вроде известного "комплекса красивых дам". Но когда уже заканчивала институт, видела большой телесюжет о вас ко Дню Радио. Там такие девицы - явно не промах. Смотрю - ты от них не бегаешь, общаешься без проблем. Значит, дело не в комплексах...
- Так тебе надо было к нам устроиться! В первый же день я бы сбежал, честное слово. Смотреть на тебя из окна соседнего дома.
- Дурак! - вскипела она, и хотела что-то добавить. Но тут оба не выдержали и синхронно грянули неподдельно-искренним хохотом...
***
Подустав от частых (в их ритме жизни) встреч в последние дни, оба с удовольствием погрузились на весь выходной в расслабленное ничегонеделание с шутливыми диалогами и воспоминаниями. В разгар дня, спасаясь от жары, часа четыре просидели у любимой Реки, периодически выкупываясь.
- В 23 года, сразу после института, едва я устроилась на работу, у меня появился очень серьёзный "жених" - она кокетливо вытянула на песке свои стройные ноги и улыбнулась, подначивая его.
- Тогда я жду точную расшифровку прилагательного "серьёзный" - парировал он, нарочито изобразив ревность на лице.
- Точнее сказать - активный, временами - нахрапистый, но по-своему обаятельный нахал.
- Ну, да. Давно подметил. Мужчина, если сказал "нет" - ноль личных шансов! Дальше ты хоть в лепёшку разбейся. Ничего не изменится. А женщина... даже если и произносит "нет", потом (нередко) получает тайное удовольствие от активного штурма. И сама (порой) не замечает, как меняет "нет" на "да"...
- Рубанул штамп и не заметил.
- По моим ощущениям, каждый второй случай, когда минус меняется на плюс, и наоборот.
- Я не каждая.
- Это да. Прости.
- Ладно, слушай. Всего пару дней отработала в офисе налоговой. Сам понимаешь - новое место, неизбежный стресс первых дней. А он - начальник отдела. 45 лет, при деньгах и прочих статусных цацках. Подкараулил момент, когда все сослуживцы ушли на обед и завалился в мой кабинет. И - прямо в лоб: привет, ты выйдешь за меня замуж, потому что я уже всё решил, как только позавчера тебя увидел! И (как фокусник-иллюзионист) достаёт ниоткуда охапку свежих роз...
- Я оторопела, конечно. От этой прямолинейной тактики. Причём, ты знаешь, это такая топорность, которая ещё и любуется тем, что она топорна. Непрошибаемый нахал. Наконец, отвечаю: кем бы Вы мне ни приходились - боссом, начальником - с чего это Вы вообще взяли, что я стану вашей женой, даже если не замужем?!
Он опять - в лоб и совершенно спокойно:
- Во первых, давай "на ты". Замужем - разведёшься. Потом поймёшь, что я того стоил. И учти, я всегда и всего добиваюсь в этой жизни сам и не привык получать отказ. А говорю тебе прямо, без экивоков, потому что у меня времени мало. Итак, согласна?!
И смотрит прямо в глаза. Конечно, блефовал. Не такой уж он крутой, просто - избалован достатком и вседозволенностью. Это ты у окна сидишь, сомневаешься, анализируешь, молчишь годами... Прости (она примирительно поцеловала его в щеку). - А этот - увидел, решил, протянул руку, попытался взять. А что не так? Ещё не стар, не скуп и при деньгах.
- Ты знаешь... Я (частично) могу понять эту демонстративную самцовость, но всё равно... офигеваю - самое точное слово. (Она вдруг заметила, что он такой расстроенный, будто это домогательство к ней происходит прямо сейчас).
- Господи, ну что ты - она рассмеялась так звонко и от души, что он мигом успокоился, прекратив переживать давний эпизод в режиме online. - Ничего у него не вышло, хоть и бомбардировал меня цветами, подарками и комплиментами почти год.
- Начальник отдела - задумчиво произнёс он. - Не мне тебе объяснять, как это происходит в России. Если душа злобная и мелочная - затюкает по мелочам, недостаткам в работе и прижмёт "по самое не хочу". Это в Европе за подобные домогательства можно с работы вылететь. Там профсоюзы, права личности, да ещё и женщины...
- Начальник соседнего отдела - поправила она. - И не нужно никаких профсоюзов. Всё это случилось ещё не при халифате. Женщина - если неглупа - и сама себя отстоит. И, главное... Через год сменился его влиятельный покровитель в верхах. Новый набрал на "вкусные должности" своих протеже. А его уволили - с высоким выходным пособием и внешним почётом. Не мне тебе объяснять, как это происходит в России - улыбнулась она, копируя его интонацию.
Она вдруг резко повернулась к нему и повалила на песок. Он, по-детски смеясь, поддался.
- А теперь, ответь мне на любопытствующий женский вопрос: у тебя было что-нибудь с Натальей? Наверняка, в кафе сходили, погуляли-поболтали. Не понравилась? Не сложилось?
- ?!?!
- Наташа, футбольная болельщица. По-моему, года 4 подряд каждый вторник тебе звонила.
- Господи... Как тебя занесло в мою спортивную программу?
- Иногда слушала. Ты так доступно и увлечённо всё рассказывал - даже мне становилось интересно. Так вот. Тебе там вечно названивали дядьки от 40 и старше - судя по голосам. И она. Наравне с мужиками - состав, тактика, прогнозы... Как-то раз ты извинился за то, что передача сегодня выходит в записи и приёма звонков в прямом эфире не будет, потому что ведущий приболел.
- Помню. С 38,7 её записывал, а потом рухнул и полетел куда-то на диване. Последняя мысль: если окно открыто, мне конец! Тут же шестой этаж! - засмеялся он. - А через неделю она дозвонилась первой со списком препаратов от вируса гриппа, распространённого в 2006 году. Я говорю: Наташа, спасибо, я уже отлежался. Давайте о футболе. Она: нет, послушайте ещё - что полезно для профилактики, у этого вируса могут быть осложнения! Ну, такая женская гиперзаботливость. Она у вас в крови. Материнский инстинкт...
- Потому что вы все (по сути) незначительно старше детей ясельной группы. Какой идиот едет на работу с температурой почти 39 писать эфир?! Чтоб он стал последним?!
- Есть на свете такой идиот - хихикнул он. - А там... Абсолютно ничего не было. Лично - совсем не знакомы. Рядовая история. Господи, кто только не звонил и не писал за все эти годы... Вообще, знаешь (он обнял её). - Я всё помню, как вчера - радио, программы, эфиры. Но уже в 2017 году было полное ощущение: это всё из далёкой, прошлой жизни. А уж сейчас - тем более...
Он бесцеремонно расстегнул и ловко снял её светлый бюстгалтер. Она кокетливо улыбнулась.
- Любому другому мигом залепила бы пощечину. А тебе... всё как-то само собой, естественно, - разрешено.
- Тебе не нужно давать пощёчин. Достаточно взглянуть пару секунд - так, как это можешь только ты. И рука сама отдёрнется.
Она произнесла - словно нехотя, ради формального приличия:
- Ты же знаешь теперь, что Служба Безопасности просматривает пляж. Пойдём лучше в Дом, в спальню...
- Плевать я на это хотел. Пускай смотрят. Я 40 лет жизни периодически оглядывался на других: ой, а что скажут... а вдруг подумают, что... Эти "другие", знаешь ли, обожают судить - о долге, нравственности, пределах допустимого. Изрекать красивые слова о духе и предназначении, лозе и Древе. Некоторые еще нацепят знаки отличия и требуют почитания - сан, имя-отчество. Ты пообщайся на равных, снизойди - искренне, без ложного апломба - а не пыжься и не изрекай... И того не ведает всё это напыщенное дурачьё, что их видно насквозь любому мало-мальски мыслящему человеку, привыкшему задаваться критическими вопросами. А уж если нечаянно коснёшься с ними общих финансовых дел... Тут, как выразился Пётр Алексеевич на днях, те самые алчно-свиные глазки, подсчитывающие вероятную прибыль и млеющие (со всей их показной "духовностью") от лишней сотни баксов... Знаешь... К старцу Николаю Гурьянову можно и пешком дойти. Тихо поклониться - за то, что есть такой человек-свеча, ничего за себя не просить и уйти. А эти "судьи"... просятся в журнал религиозных комиксов. Я одному из них сказал прямо: послушайте, мне уже безразлично - что вы там обо мне думаете, как всё формулируете и выворачиваете...
Он трепетно, словно впервые, поцеловал ее в шею...
- А сейчас - тем более безразлично. И не стыдно. Ни капельки. Я ничего незаконного не совершаю - ни в старом тысячелетии, ни в новом. Обнажённая женщина на июльском берегу. Господи, какая естественная красота! Был бы художник - картины бы с тебя писал. А называющим себя "целомудренными" и Венера Милосская - порнография.
- Успокойся. Я реплику вставила, а ты уж слишком завёлся из-за пустяка. Сейчас тонус потеряешь...
-Я?! К тебе?! Не дождёшься! Это называется - сбылась мечта дурака и троечника, добившегося взаимности от круглой отличницы.
Оба засмеялись так искренне, что, казалось, даже их нагота стала естественной частью июльского пейзажа...
***
Уже смеркалось чуточку пораньше, впервые дыхнуло августовской прохладой. Они слегка прикрылись пледом, но домой не торопились, наслаждаясь ласковым песочком, превратившимся в их общее ложе. Он всегда любил этот молчаливый диалог с самим собой после только что свершившейся близости. Страстно хватая её в первые секунды, он оправдывал себя тем, что интимная сфера - возможно, единственная, где мужчине к лицу эдакая "здоровая самцовость". Через пару минут он немного успокаивался и улавливал такт внутренней музыки её собственного тела. Тогда начиналась настоящая магия взаимопознания, потому что физически они, казалось, почти идеально подходили друг другу. А внутренне - он совершенно не мог точно сформулировать, что именно его притягивало к ней мощнее всякой земной гравитации, помимо естественной женской красоты и несломленного достоинства. Он даже боялся прямого вопроса - "зачем, всё-таки, я тебе так насущно необходима?" Но его неизменно успокаивало то, что женщины (в отличие от мужчин-логиков) задают этот вопрос крайне редко, а порой - не спрашивают об этом никогда, понимая невербально, без слов. Всё это походило на то умиротворение, что лучше многих поэтов передал бунтарь и хулиган Кейт Ричардс в балладе How can I stop? И это внутреннее состояние совершенно не нуждалось в доказательных обоснованиях...
Уже перед сном, когда они согревались чаепитием на веранде, он прервал благостное молчание.
- Прости. Мы, мужчины, примитивны и иногда рубим прямо в лоб наивные, но насущные для нас самих вопросы. Что ты думаешь обо мне? Как в одной из моих любимейших баллад - You look at me but I don`t know - what you see...
Откровенно говоря, вопрос этот переводился с мужского на русский - "зачем я тебе нужен?" Она, конечно, уловила суть и ответила чуточку раздражённо:
- Неужто почти два предыдущих месяца я давала недостаточные ответы?
- Я лишь хочу развеять иллюзии о себе.
- И какие, интересно, у меня иллюзии? (он впервые услышал столь жёсткий, со звенящими металлическими оттенками, голос).
- Ты, вероятно, считаешь меня умным, а то и мудрым. Так вот, это неправда, и вся моя мудрость разве лишь в том, что я осознаю это...
- Нет - она тихо, но твёрдо покачала головой. - Не те слова - "умный", "мудрый". Нет, не считаю. А в постели - вообще - как маленький, восторженный ребёнок. Тот самый, что смотрел на меня в юности и фантазировал...
- Физическая близость - это отдельная глава. Её лучше вынести за скобки.
- На самом деле, всё взаимосвязано. Знаешь, я ведь в душе тоже гуманитарий, но только читатель. Мне часто сложно точно сформулировать. Попробую сказать так: ты никогда не подавляешь собой. С тобой возможно...
- Партнёрство?
- Соучастие - так точнее. Раньше тебя слушала, читала (неважно, о чём!) - полное ощущение, что ты разговариваешь с человеком даже в монологе. Это не ум и не мудрость. А - душевность и отзывчивость.
- Да, это я замечал за собой. Я не психолог и не священник. Но... почему-то из десяти человек (которых я принимал на былой работе) примерно трое начинали откровенно делиться проблемами. Причём, вовсе не обязательно одинокие пенсионеры. Порой - люди в расцвете сил, внешне - намного успешней меня. Я никогда не мог себе позволить материально то, что есть у них.
- Не в этом дело. Совсем.
- Конечно. Так вот, мне с отрочества близок подход сыщика Пуаро. Он сказал в финале сложного, запутанного дела: давайте я проведу вас тем же самым путём, что шёл я. Понимаешь, в этом - соль. Не "научу" или "изреку". А возьму за руку и расскажу. И послушаю вас - тоже. Так - человечнее; я бы даже сказал - честнее. Рассказывать о своём пути - пускай, с неизбежными ошибками, спотыканиями, ранами. Нежели попугайски ретранслировать пускай даже мудрые, но не прожитые-прочувствованные истины.
- Мне ещё нужно отвечать на твой вопрос? - улыбнулась она.
- Отчасти. Подавляющему большинству женщин никакие "совместные пути" не нужны. А нужен - "мачо-архетип". Стукнул кулаком по столу, произнёс три с половиной категоричных фразы; решил вопрос, купил, обеспечил, сгрёб в охапку и трахнул. Прости, это самый точный глагол.
- Много ты знаешь о женщинах - хмыкнула она. - Ну, есть некоторый процент таких "млеющих дурочек". А чаще - притворяются ради его денег, что этот "радикальный патриархат" им по душе.
- О, да. Эдакий царь Соломон. Сидит со старейшинами и рассказывает: вот какая у меня золотая жена! Раньше всех встала, наготовила, собрала меня на работу, к вечеру всё перестирала и встретила горячим ужином, а потом уложила в постель. И не знает-не ведает этот Соломон, что произойдёт со всей этой женской "отзывчивостью", потеряй он не то что работу - а (хотя бы) часть своих ежемесячных доходов. И тогда весь этот "крутой мачизм" (чаще всего) превращается в развод и ложный наркотик забвения - пьянство.
- В большинстве случаев - правда, но ты опять обобщаешь за всех женщин. Не втискивай отношения в формулы. Есть те, кто терпят и даже утешают беспросветных, иногда демонстративных - подлецов. Есть и такие, кто не спускают малейшей ошибки искренне старающегося мужа, хлопают дверью и уходят.
Она тихонько уткнулась в его плечо.
- Вот скажи: а нам с тобой зачем все эти чужие истории, крайности теории взаимоотношений?
- А затем... Мы ещё не совсем старые - хоть и реликты из ХХI века - подумал он про себя. - Я хочу, чтобы у нас были дети...
Но произносить этого - не стал. Не то, чтобы какая-то "незримая сила", как в мистических рассказах, наложила печать на его уста. А просто, он подумал, что всё, в данном случае, при интенсивности близости неизбежно случится само собой. И сказал уже вслух:
- Ты права, незачем. Но прежде чем мы пойдём спать, я скажу тебе совершенно точно: я принимаю гражданство Общества Нового Века, становлюсь твоим мужем и выхожу на любую полезную работу. Дальше тянуть некуда, пускай даже Благодетель и не торопит с ответом.
Она взглянула на него - с любовью и тревогой одновременно. Казалось, мучительно подбирает слова, чтобы сказать нечто очень важное для обоих. Но - не успела. Он уже тихонько запустил тёплую руку под её лёгкое светлое платье, и всякие слова стали излишни и бессильны, превратившись в набор устаревших иероглифов...
Примечание***
Сад громоздит листву и
не выдаёт нас зною.
(Я не знал, что существую,
пока ты была со мною.)
Площадь. Фонтан с рябою
нимфою. Скаты кровель.
(Покуда я был с тобою,
я видел все вещи в профиль.)
Райские кущи с адом
голосов за спиною.
(Кто был всё время рядом,
пока ты была со мною?)
Ночь с багровой луною,
как сургуч на конверте.
(Пока ты была со мною,
я не боялся смерти.)
- БРОДСКИЙ, "Мексиканский Романсеро", 1975
(продолжение следует)