Мустафа, пройдя по палубе, сразу же отвёл женщин устраиваться в отдельной, комфортабельной каюте, состоящей их двух больших комнат и отдельного санузла. Рядом с этой каютой поселился и он с братом. Оставив женщин устраиваться, он вышел на палубу и стал внимательно присматриваться к тем людям, которые могли бы ему помешать. Он, как и Катя, заметил высокого, здорового мужчину, которого видел пару раз в санатории Кати в образе отдыхающего, но здесь он был явно не в той роли. Мало того, что у него под курткой просматривался пистолет, так у его спутников, хорошо экипированных по нормам спецназа, на руках было всё лёгкое оружие. Все они внимательно рассматривали пассажиров и не только. От глаз Мустафы не скрылся тот факт, что этот мужчина наблюдал ещё и за работой пограничников и милиции, которая смотрела за общественным порядком.
В какой-то момент глаза Мустафы встретились с взглядом Романа, брошенным в его сторону, отчего он даже вздрогнул, и невольно отступил от поручня палубы. Роман тоже обратил на него внимание и тут же направился в сторону пограничников, которые проверяли документы у пассажиров. Пройдя мимо них с тремя парнями из его команды, Роман поднялся на палубу, где только что стоял Мустафа.
Роман без труда нашел каюту Мустафы и, войдя в неё, посмотрел на двух турок, заросших небольшими бородками.
- Господа! Вы не могли бы показать ваши документы? – произнёс он по-турецки, вглядываясь в глаза Мустафы.
- А в чём дело, уважаемый? – в свою очередь спросил Мустафа, слегка склонившись перед Романом.
- Просто покажите документы и всё, что тут непонятного? – произнёс Роман с лёгким раздражением.
Посмотрев паспорта Мустафы и Ахмета, он посмотрел на них, и спросил. – Три женщины, они с вами?
- Да, уважаемый! Одна моя жена Зюмра, а две, которые постарше, мои сёстры, они и приглядывают за женой, чтобы никто не обидел, да и прислуживают! А что-то не так? – отозвался Мустафа, улыбнувшись Роману, вновь склонив голову в небольшом поклоне, как бы выражая, таким образом, своё уважение к людям, которые представляли власть.
- Хотелось бы глянуть на них, да поговорить! – сказал Роман и вновь стал пристально смотреть на Мустафу, который слегка побледнел, а затем стал багроветь, выражая свой протест.
- Уважаемый! Они мусульманки и чужим мужчинам лица показывать не имеют права, вы, таким образом, хотите нас обидеть? Вы хотите обесчестить наших женщин? – воскликнул Мустафа возмущённо.
- Нет, что вы! Если не желаете выполнить моё требование, то я сейчас дам команду и вас всех снимут с корабля, до тех пор, пока не выясним ваши личности! – невозмутимым тоном произнёс Роман и даже слегка улыбнулся турку.
- Ну, хорошо, хорошо! Чего так сразу возмущаться? Пойдёмте в другую каюту, и там я вам сам покажу свою жену, а сёстры мои и так вам покажут себя! – сказал он и вышел из каюты вместе с Романом и его бойцами, а Ахмет остался в своей каюте, волнуясь за брата.
Открыв дверь в каюту, в которой расположились женщины, Мустафа пропустил внутрь одного Романа и, оставив бойцов за дверью, вошёл сам.
- Эслем, Будем! - покажите свои лица этому господину и занимайтесь дальше своими делами.
Они быстро подчинились и, открыв лица, опустили немного головы, как бы стесняясь содеянного ими. Роман тут же махнул рукой, как бы говоря, что всё в порядке.
Заглянув в другую комнату, Мустафа произнёс. – Зюмра! Выйди на минутку, тут господин желает посмотреть на тебя, а то грозится высадить всех с корабля! Не бойся, милая, муж будет рядом.
Через мгновение из комнаты вышла женщина примерно одинакового роста с Катей, даже немного ниже её из-за того, что была в обуви на низких каблуках. Его насторожила манера передвижения этой особы, она явно не подходила для той Кати, которую похитили. Эта девушка вышла плавной походкой, даже с опаской, посматривая на незнакомого мужчину. В её поведении Роман не рассмотрел ничего такого, чтобы его насторожило. Он хорошо владел турецким языком, знал досконально их обычаи, знал на что надавить на любого турка, чтобы тот сразу стал разговорчивым. Турки храбры, когда их много, или хотят показать свой норов, но стоит на любого из них наехать, и он сразу скисает, начинает лепетать что зря, абы его оставили в покое. Так вела себя и эта женщина.
- Зюмра! – тихо произнёс Роман на русском языке, явно проверяя её. – Вы разговариваете по-русски? Вы мне можете показать своё лицо? Вы не бойтесь, со мной вас никто не обидит!
Зюмра перевела взгляд на Мустафу, как бы говоря ему, что лепечет этот русский, отчего он даже улыбнулся и, подойдя к ней, снял с головы накидку.
Перед Романом предстала черноволосая дама лет сорока возрастом. Она боялась смотреть на чужого мужчину, покрывшись красными пятнами на лице.
Махнув рукой, Роман вышел из каюты и, кивнув своим бойцам, спустился на пристань. Глянув ещё раз в сторону корабля, он ушёл в сопровождении десятка вооружённых бойцов.
- Зюмра! Ты просто великолепна! – воскликнул радостно Мустафа, который ещё минуту тому назад висел на волосок от смерти.
Он поцеловал её и, налив в бокал вино, подал ей. – Пей, радость моя! Когда корабль выйдет в море, я к тебе приду и отблагодарю! Верь мне!
Когда он ушёл, Катя тоже вернулась в комнату и, присев на край огромной кровати, стала вспоминать, где могла видеть этого мужчину, который решил посмотреть на неё. У неё что-то стало зреть в потерянной памяти, но через несколько минут вновь стало действовать вино на её рассудок, который стал растворяться в безумстве райских цветов. Упав на кровать ничком, она с удовольствием потянулась и, закрыв глаза, провалилась в чудесную страну грёз. В этой стране была только она, Зюмра и её самый лучший муж на всём белом свете, который обещал ей быстро вернуться.
Очнулась Катя от того, что кто-то осторожно гладил её обнажённые груди. Открыв глаза, она увидела Мустафу. Посмотрев на себя, она обнаружила, что лежит на кровати абсолютно голой, вероятно, он раздел её, когда она провалилась в чудесный сон. За окном уже было темно, хотя время, вероятно, ещё не было поздним. С того времени, как её похитили прошло уже почти две недели, а это значило лишь то, что скоро должен был наступить Новый год.
Катя, а точнее Зюмра, обвила шею своему любимому и, страстно целуя его, завалила на себя, продолжая извиваться под ним, как кошка, а вернее, змея. Она снова окунулась с ним в страну счастья и блаженства, страсти и безумия. Отдавшись в очередной раз своему похитителю, Зюмра, раскинув руки по кровати, закрыла глаза. Мустафа ушёл, оставив её в таком положении. Буквально через минуту, в комнату вошла Эслем и, улыбнувшись Зюмре, поставила бокал с вином на небольшой тумбочке, стоящей у кровати, покинула комнату.
В каюте было даже жарко, но Зюмра встала и, накинув на себя шёлковый халат прямо на голое тело, вышла из комнаты и, пройдя в санузел, приняла душ. Вернулась в свою комнату она свежей и счастливой. Подойдя к тумбочке, она взяла в руку бокал и, поднеся его к своим губам, стала мелкими глотками вливать в себя то, что делало её счастливой. Без этого Катя уже не могла прожить и нескольких часов.
Выпив вино, она прямо в халате легла в постель и, укрывшись одеялом, стала снова уходить в ту страну, из которой редко кому удавалось возвратиться здоровым человеком. Она ни о чём не думала, она просто наслаждалась тем, что её окружало, а окружало её сплошное счастье и бесконечная любовь с человеком, за которым она готова была пойти хоть и на плаху.
Всегда, после выпитого вина, Зюмра не просыпалась, а как бы выплывала из какого-то пространства, очнувшись от грёз. Вот и на этот раз, очнувшись, Зюмра увидела за окном солнце, которое радостно кивало ей. Корабль слегка раскачивало на небольших волнах, поэтому и было такое ощущение, будто солнце ей подыгрывало, кивало. Ей стало весело от этого и она, спрыгнув с кровати, выбежала в другую комнату. На диване сидели сёстры и готовили обед, так как по изобилию пищи, этот стол явно указывал на то, что приближается обед. Зюмра подбежала к столу и, налив себе в бокал немного вина, выпила его и, засмеявшись, побежала босиком в санузел.
- Беги-беги, коза! – чуть слышно произнесла Эслем, посмотрев ей вслед с презрением. – Скоро ты узнаешь, что такое счастье!
- Эслем! Ты что-то сказала? – высунув голову из санузла, воскликнула Зюмра по-турецки.
- Ничего, милая! Это мы с сестрой беседуем между собой! Ты ступай, принимай душ, да к столу, а то уже час времени! – весело улыбнувшись ей, отозвалась Эслем, но едва дверь закрылась, она тут же плюнула в сторону пленницы.
Перед обедом Зюмра оделась в нарядную одежду и, выпив целый бокал вина, с удовольствием пообедала. Она уже прекрасно понимала, да и общалась по-турецки с сёстрами, без конца смеясь над любым их словом.
Не успев закончить кушать, как Зюмру вновь стало уносить в чудесный сад видений и она, поблагодарив сестёр, ушла к себе. Очнулась она тогда, когда вновь настала ночь. На тумбочке стоял бокал с вином и огромный мандарин. Выпив содержимое бокала и, закусив фруктом, Зюмра сходила в санузел и, потанцевав перед сёстрами, крутя перед ними бёдрами, скрылась в комнате, где упала на свою кровать и уснула.
- Совсем пропала девка! – донеслось до её сознания перед тем, как она основательно ушла из этого пространства, растворившись в ином мире. – Она же теперь без этого зелья совсем не сможет жить! Я не пойму нашего брата, то он хотел, чтобы она ему сына родила, но зачем он тогда ему будет нужен? Кто может родиться от наркоманки?
Всё это ещё успела услышать Зюмра, но она тут же всё это забыла, попав туда, куда стремилась всё последнее время.
Рано утром корабль причалил в иранском порту, на здании которого Зюмра прочитала, хоть и с трудом, лишь одно слово – Энзели! До этого она посетила санузел, приняла душ и, выпив бокал прекрасного вина, с нетерпением поджидала своего любимого.
Через несколько минут, после того, как Зюмра вернулась в свою комнату, вошли сёстры Мустафы и стали надевать на неё чёрную одежду и паранджу.
- Всё, красавица, мы уже в Иране, через несколько часов ты окунёшься в лоно своей славы и нескончаемого счастья! – произнесла Эслем и засмеялась. Зюмра находилась сейчас в той стадии, когда любое сказанное слово, брошенное даже во зле, казалось ей чуть ли не прекрасной песней, от которой ей становилось лишь лучше и веселей. Она и сейчас засмеялась, радостно обняв Эслем, которая покрутила возле виска пальцем и вышла из комнаты.
Мустафа пришёл тогда, когда корабль причалил к берегу и на пирс спустили трап. Войдя в каюту к женщинам, он осмотрел их всех и, удовлетворённо кивнув, направился на выход. Женщины, следуя друг за дружкой отправились следом за ним, а Ахмет замыкал эту небольшую цепочку людей, идущих по направлению к трапу. Оказавшись на пирсе, у них вновь потребовали документы и, проверив их, отпустили с миром. К женщинам пограничники даже не приблизились. Наняв две машины такси, они тронулись в дорогу, которая должна была привести Зюмру в чарующее царство цветов и диковинных птиц, о которых ей постоянно нашёптывал Мустафа, занимаясь с ней любовью.
Через некоторое время Зюмра увидела через окно такси, как они проехали небольшой городок под названием Ренет, после чего резко свернули на юг. Потом проехали полупустые улочки с заборами из светлого камня, покрытыми толстым слоем пыли какого-то селения под названием Казвин, после чего она, положив голову на плечо своего мужа, стала дремать. Вино продолжало приносить ей удовольствие и радость в её маленькое и нежное сердечко, унося пленницу всё дальше и дальше от тех, кто потерял покой и сон, продолжая разыскивать её. Зюмра ушла из той жизни, будто её и не было вовсе.
Очнулась она тогда, когда они въезжали в селение Бушир и Мустафа, погладив её по спине, сказал. – Ну, вот, милая, ты уже и дома! Ещё немного и ты увидишь дом, в котором тебя все ждут! Мы будем черпать в нём только счастье и наслаждения от нашей любви!
Действительно, проскочив быстро это селение, они выехали на его окраину, за которой начиналось море. Сделав крутой вираж, спустившись с небольшой горы вниз, машины упёрлись в высокий, сделанный из тесаного камня забор, в котором были лишь одни, большие, металлические ворота. Рассчитавшись с таксистами и, проводив их взглядом, Мустафа постучал в ворота, которые тут же открылись, отъехав чуть в сторону, освободив проход для людей. Навстречу им вышел пожилой иранец и, поклонившись в пояс хозяину, забрал у него две сумки, пропуская хозяев первыми во двор.
Оказавшись в волшебном царстве, Зюмра даже потеряла сначала дар речи, а потом, засмеявшись от радости, подбежала к Мустафе и повисла у него на шее.
Мустафа снял её с себя, освободив шею от её цепких рук и, посмотрев на иранца, который закрыл ворота и, подхватив сумки, бежал по направлению к дому.
- Ещё один раз так сделаешь, и я тебе голову отрежу, поняла? – сказал Мустафа и со всей силы ударил её по лицу. – Запомни, тварь, ты моя пленница, а не жена, не сестра и даже не подруга! С этой минуты ты никто, ты вновь превратишься в русскую, но уже будешь не госпожой, а моей пленницей! Теперь ты будешь ухаживать за моей женой, моими сёстрами, а жить будешь в сарае, не замёрзнешь! По двору будешь помогать Али! Всё! Теперь можешь снять паранджу, ты не мусульманка, ты никто!
Сказав это, Мустафа со всей силы ударил Катю ногой под заднее место, отчего она отлетела на пару метров и уткнулась головой в клумбу. Парик свалился с её головы, превратив Катю в какую-то прокажённую.
Катя села прямо на дорожке, ведущей к дому, и смотрела вслед тому, кто отверг её сразу же, едва они оказались у него дома. Она ещё никак не могла понять, что всё то, что с ней произошло, это и есть рабство. Вино ещё продолжало действовать, но уже не сильно. Всё её сознание, вдруг, помутилось, бросая её в какую-то гадкую, непроходимую трясину.
Очнулась Катя после того, как услышала голос старого иранца.
- Пойдём, дочка в сарай, я покажу тебе твоё место, там и будешь устраиваться! Ты сильно не убивайся, знать судьба у тебя такая, быть рабыней, а не госпожой! – сказал Али и, подняв за руку Катю, повёл её в небольшой, невысокий сарай, сделанный из светлого камня.
Сарайчик этот был с одним окном и дверьми, сколоченными из простых досок, между которыми просматривались большие щели. Войдя во внутрь сарая, она увидела возле противоположной стены обычный топчан, на котором валялся тюфяк, набитый соломой. Под окном стоял небольшой столик, на котором стоял графин с водой. Больше в сарае ничего не было. Возле дверей стояло ведро, а в нескольких шагах от сарая она увидела колодец. Всё это находилось в стороне от того райского места, куда Мустафа и вёз свою возлюбленную.
- Дочка, ты ляг и поспи немного, надо собраться с мыслями, а уж потом и разговаривать! Я тоже здесь по нужде, но хоть добровольно сюда пришёл, чтобы не сдохнуть, как собаке под забором! А живу я вон в том сарайчике, который недалеко от твоего, так что вместе нам будет веселее коротать ночи, а они здесь холодные! – сказал Али и, показав рукой на свой сарайчик, отправился туда.
Катя села на топчан, поправив тюфяк и, обхватив лысую голову руками, заплакала. Она стало прозревать, память стала ворошить её прошлое и она не выдержала. Не выдержала её психика, и она упала на топчан, потеряв сознание.
27.03.2017 год.
http://www.proza.ru/2017/04/07/1880