Вначале был поцелуй

(повесть)



      Глава 1



      Самый верный способ убить время – почитать что-нибудь бестолковое. Что-нибудь этакое, задуманное автором, конечно же, в качестве роскошного литературного дворца, а на деле представляющее собой рядовой чулан с никому не нужным хламом. И персонажи чтоб были если не отталкивающие, то пустые и скучные… Как ни смотри, занятие бессмысленное. Результат, однако, устраивает обоих: автор, с удовольствием обманываясь в своём даровании, подсчитывает читателей, а ты, с тем же удовольствием  поглядывая на часы, подсчитываешь удачно убитое время. Вот как сейчас.
      Алексей перевернул очередную страницу малоформатной книжонки с оторванной обложкой. Выглядела она так, будто проехала в этом купе всю страну на десять кругов и листалась каждым, кому попадалась под руку. Автор, зануда тот ещё, ведал в ней досужие небылицы о любви, которая иногда соединяет тех, кто об этом не смел и думать. Видимо, фантастическая тематика продлевала книжонке жизнь и популярность. В самом деле, если собственного чтива у тебя нет, а тратиться на чужое глупо, чем ещё заниматься? Глазеть в окно?  Под стук колёс только такие вот россказни и остаётся почитывать. Особенно, когда хочется, чтобы время пролетело быстрее.
      В компании интересных попутчиков было бы куда веселее, но на них не везло. На старте в купе ненадолго заселилась многодетная мамочка, после неугомонного выводка которой наступила желанная тишина. Потом её нарушили мрачный саксофонист с физиономией прямого потомка Дракулы и не менее мрачный интеллигент с неинтеллигентно вонючими носками. Теперь вот опять никого. Впереди ожидалась последняя крупная станция, но вера в мелкие пассажирские радости уже угасла.
      День, беспечно проведённый в гостях у родителей, закончился. Алексей возвращался домой. Оставалась ночь пути. Смеркалось…

      Как водится, за время стоянки поезда куча народа протопала мимо купе, добрая половина которой зачем-то в него заглянула. А первый попутчик материализовался уже чуть ли не в первую минуту. Точнее, попутчица – девица лет двадцати пяти со вздёрнутым носом и пухлыми губами. Из-за нелюбви к подобному «интерфейсу» нос и губы Алексей отметил сразу же. Остальное также претило. Форма лица, тёмный цвет волос, невысокий рост, ширина кости – всё как на подбор не вызывало симпатии. Разве что так, невзначай в темноте позабавиться.
      Девица с ходу уловила негативную реакцию на своё появление и дала понять, что симпатия с её стороны немыслима тоже. Она полыхнула брезгливым взором, ухнула сумку к окну и ухнулась туда же сама, вмиг оккупировав маленький столик своими вещами – косметичкой, упаковкой салфеток, пакетом сока и огромным цветным дамским журналом. Алексей едва успел подхватить собственный мобильник, чуть не соскользнувший со стола на пол. Чтобы удержаться от непреднамеренного убийства, потребовалось перевести захваченный от возмущения дух.
      - А поздороваться? – процедил он.
      - А с кем? – ответствовала девица и демонстративно осмотрелась, будто не поняла, кто задал вопрос.
      - У порядочных людей принято… - начал было Алексей.
      - Это ты что ли порядочный? – перебила девица и уставилась на него в упор, - Не смеши на ночь. Порядочные люди не смотрят на незнакомца как на ничтожество.
      - Простите, ваше высочество. Не подскочил, не отвесил поклону!
      - Успокойся, комик. Ты тоже не в моём вкусе.
      Нет, какова! Хотя нужно отдать должное, сразу все точки над «и» расставила. Ну а что – коротко и ясно. Зато теперь точно знаешь, с кем едешь и что ожидать. Это гораздо лучше, чем обманываться в предвкушении приятного общения. Не стоило, конечно, так уж откровенно её рассматривать и воротить нос, мол, увы, далека от совершенства. Но сделанного не воротишь. Кто ж знал, что его взгляд перехватят и легко «прочтут». Или у него на лице всё так просто читается?
      Будто в подтверждение этих мыслей девица фыркнула:
      - Отвернись, будь любезен. Мне нет дела до твоих комплексов.
      Ответ последовал бы незамедлительно, однако в дверном проёме обнаружилась старушка, разносящая по вагону местную домашнюю снедь. Заслышав последнюю фразу девицы, она перестала выкрикивать ассортимент содержимого своей корзинки и принялась разглядывать обоих пассажиров. Алексей поманил её войти.
      - Скажите, водичка у вас есть? А то у нас тут девушке плохо. Всякую чушь несёт.
      - Рядом с таким хамом любой девушке будет плохо, - не осталась в долгу упомянутая.
      - Видите, что творится? Не капризничай, милая.
      - Милая? Да пошёл ты!
      Старушка покачала головой, но почему-то улыбнулась.
      - Милые бранятся – только тешатся, - простодушно изрекла она.
      - Чего?? – возмутилась девица.
      А Алексей вздохнул:
      - Ох, мамаша. Больно уж много брани в этих потешках.
      - А это, сынок, как в пирожках. Есть захочешь, разжуёшь и с камешками.
      - У вас без камней, надеюсь?
      - У меня с ягодкой.
      Это было сказано так вкусно, что Алексей не удержался, купил два пирожка. А заодно, покосившись на девицу, и воду. Та фыркнула. Положенный перед ней пирожок она проигнорировала, а бутылку с водой, не скрывая раздражения, упрямо переставила от себя на противоположную сторону стола.
      Не успела скрыться старушка, как в купе буквально вкатился новый пассажир – смешной мужичок-колобок с двумя такими же кругленькими баульчиками и авоськой.
      - Моё почтение, господа хорошие!
      В мгновение ока баульчики, как мячи, были лихо закинуты в нишу, а мужичок примостился возле Алексея и принялся по-хозяйски размещать на столе содержимое авоськи. Господа хорошие приуныли, причём девица особенно. Она лишь чудом умудрилась спасти свой глянцевый журнал, потому что на его место плюхнулась очень варёная курица в очень изорванной бумажной упаковке. В купе моментально воспарил соответствующий запах.
      Дальше стало ещё неуютнее. Не дожидаясь окончания стоянки, колобок беспардонно разлохматил курицу на части, предложил «приобщиться к трапезе» и взялся активно трапезничать сам, так смачно чавкая, будто легко обходился без зубов. При этом в эфире прерывисто зазвучал его монолог о том, как вкусна домашняя птица, которая ещё утром весело кудахтала, бегала у тебя по двору и клевала голые пальцы ног. Оставалось лишь тихо радоваться, что куроед запивал съеденное компотом, а не самогоном.
      В самый разгар этой сцены, уже перед отправлением поезда появился последний пассажир – мордоворот под два метра ростом с угрожающими наколками на мощных трицепсах. Алексей и девица инстинктивно отжались в свои углы по сторонам окна, а куроед выронил на пол не доглоданную косточку. Вошедший внимательно оглядел купе, каждого из присутствующих, указал подбородком на столик и властно пробасил:
      - Убрали. Воняет.
      Колобок не засуетился, он прямо-таки подорвался с места выполнять приказ.
      Всё же в данном случае народ разволновался излишне, поскольку мордоворот оказался лишь провожающим. Или сопровождающим. Убедившись в том, что обстановка отвечает каким-то там требованиям, он уступил место своему подопечному и исчез. После чего в купе вошла молодая женщина. И вот тогда уже возник истинный повод к волнению.
      - Добрый вечер, - произнёс этот повод сказочным голосом.
      В ответ все трое промычали что-то нечленораздельное. Оно и немудрено…
      Женщине можно было дать от силы лет тридцать, но выглядела она так, будто тридцать один ей исполнится лишь ещё через столько же. Всё от лица и причёски до ног и ноготков следовало признать безупречным. Наряд – классика: чёрная юбка и белая блузка – не очень соответствовал месту, зато фигуре соответствовал идеально. Да и сама фигура казалась божественной, захочешь придраться – не к чему. Плюс светлый волос, солнечные глаза и обворожительная линия губ. А также нежный аромат духов и природное обаяние. Одним словом, незнакомка потрясла.
      Самым потрясённым оказался колобок. Распахнутый от восхищения рот он захлопнул позже всех и больше уже не открывал. Погрустнел и замкнулся. Потом, когда поезд тронулся, он ненадолго оживил обстановку вознёй, взгромоздился вместе со своей авоськой на верхнюю полку и затих там до утра, как помер. Очевидно, на память ему пришла хозяйка его курятника, с нежданно узренной красотой рядом не стоявшая.
      Алексею всё-таки было попроще. Несмотря на разменянный четвёртый десяток (тридцать два года, если быть точным), супруги у него не имелось, а значит, вожделеть постороннюю даму совесть запретить ему не могла.
      Говоря по правде, кое-кого он как бы уже вожделел. К недавнему времени Алексей досыта наелся контактами со случайными подружками и решился на подвиг – надумал, наконец, жениться. Не ожидая повстречать принцессу, мыслил найти такую же бессребреницу, мечтающую о неказистом домашнем уюте, с утюгом в одной руке и поварёшкой в другой. Только вот с предметом страсти неувязочка вышла. Запал на подросшую на его глазах дочку босса, а та на простых работников смотрела, мягко говоря, свысока. С большущего высока. Так что ныне он безответно желал, всячески переживал и чертыхался на судьбу-индейку. Что не мешало с печали смотреть по сторонам.
      В этот раз судьба снова с Алексеем развлеклась. Очаровательная дамочка хоть и всколыхнула в нём всё, что может колыхаться, перспектив не обозначила никаких. По всему выходило, она имела отношение к очередной недосягаемой рядовыми мужиками касте, к кругу, вход в который без круглого счёта в банке заказан. Нет, обручального кольца у красавицы не имелось. Но это лишь подтверждало догадку, что вместо кольца у ней где-то имеется солидный патрон. Её хозяин – так это обычно называется. И возможно сейчас она едет к нему. В сопровождении того мордоворота. Странно только, что за ней не прислали личный самолёт. Но мы знаем, у богатых свои причуды…
      Как ни старался он скрыть свой интерес ко второй попутчице, первая просекла его легко и сразу. Физиономия девицы источала теперь откровенное злорадство. Дескать, конец твоему гонору, парниша, обломись, эта конфетка тебе не по зубам. Она разве что не хихикала и не показывала язык. А завидев, как Алексей нахмурился от обиды на самого себя за то, что его снова «прочитали», с театральным участием поинтересовалась:
      - Что, совсем плохо? Может водички?
      Ну вот как этой язве следовало ответить?
      - Спасибо. Мне хорошо! - сказал Алексей, угрожающим тоном.
      Вторая попутчица если их беседу и слышала, то всё равно была далеко. Выражение её лица выдавало глубокое раздумье.
      - А раз хорошо, - встрепенулась первая, - то не соблаговолит ли молодой человек на несколько минут вежливо сдриснуть отсюда, пока дамы приготовятся ко сну.
      Как он сейчас её ненавидел! Но делать было нечего – Алексей поднялся, вышел из купе в коридор, щёлкнул за собой дверью и уставился в тёмное окно.
      Намеренно или нет, скорее всё-таки намеренно девчонка задела его за живое. Да, к крепко стоящим на ногах, обеспеченным людям он не относился. Мало того, прочно застрял на одной из низших ступенек социальной лестницы. После школы вслед за дружбаном Никитой зачем-то подался в технарь, где приобрёл специфическую водопроводную специальность, по которой ни дня не работал. Отслужив в армии, понял, что пропадать в трубах-подвалах не тянет, а учиться чему-то ещё – тем более. Чтоб не болтаться без дела временно приткнулся к частной фирме охранником, да так и завис в ней навеки. Благо здоровьем бог не обидел. В результате перспектива выбиться «в люди» окончательно потускнела, а единственным отдохновением в жизни стала пусть небольшая, зато стабильная зарплата. И малогабаритная квартира, оставленная родителями, которые переехали в другой город. От них-то сейчас он и возвращался.
      В общем, как ни крути, ставки у Алексея были минимальными. Профессиональный рост отсутствовал, дружбан детства исчез за алкогольным горизонтом, новые знакомства, как и старые, оставались поверхностными, дом стоял пустой – словом, тоска. Из тех же подружек, коих в своё время было немерено, на серьёзную совместную жизнь ни одна не обнаружила даже намёка. Или сам дурак или подружки не те, рассуждал Алексей и всё чаще склонялся к первому. Какая уж тут дочка босса…

      В купе Алексей вернулся мрачнее недавних саксофониста, потомка Дракулы, и его напарника, вместе взятых.
      Наверху слева отвернувшийся к стенке колобок по-прежнему не подавал признаков жизни. В остальном обстановка внутри изменилась. Справа под потолок водрузилась зловредная пигалица. Зловредно поглядывая оттуда, она улыбалась и листала свой необъятный журнал. Красавица же заняла её место у столика. Постель она расстелила, но ещё не переоделась и ложиться, видимо, не спешила. Смотрела в тёмное окно на мелькающие огни фонарей и по-прежнему напряжённо думала о чём-то своём. Когда Алексей уместился напротив, она даже не пошевелилась.
      Нужно было или самому укладываться или продолжить глупую книжку читать, однако как назло все мысли упрямо возвращались к незнакомке. Хотелось приблизиться к ней, дотронуться, вдохнуть её аромат, заглянуть в глаза и услышать дыхание, но… Она была недоступна, как сверхновая в созвездии Скорпиона, и этот очевидный факт гасил настроение похлеще водопада.
      Алексей уловил, с какой насмешливостью наблюдают за ним сверху и чуть вслух не выругался. Запустить в неё чем-нибудь что ли?
      - С-с-спокойной ночи, - запинаясь от гнева, изрёк он в сторону пигалицы.
      - И вам! – жизнерадостно ответствовала та и растянула ехидную улыбку от уха до уха.
      Алексей привстал. Пигалица опасливо откатилась к стенке. А он, чтобы оправдать безотчётное движение, схватил со стола купленный у старушки пирожок…
      Пирожок – необыкновенно вкусный, кстати – был съеден быстро и алчно, как сердце кровного врага из соседнего племени. За те пару минут, пока работали челюсти, Алексей принял судьбоносное решение. Уверенной рукой он извлёк из своего нехитрого багажа бутылку ликёра, молча открыл, плеснул в стакан и со стуком поставил бутылку на стол. Наверху от неожиданности притихли. Внизу… Внизу вздрогнули, повернули голову и впервые за всё это время обнаружили во взгляде любопытство.
      Алексей остался невозмутим. Он попробовал напиток на вкус и, понятия не имеющий как пьются ликёры, принялся наполнять свой «бокал» уже по полной. Сверхновая из созвездия Скорпиона улыбнулась.
      - Раздражаю? – хмуро спросил он.
      - Удивили, - ответили ему с той же улыбкой.
      Считая, что удивление вызвано заметным несоответствием его социального статуса дороговизне напитка, Алексей выгнул бровь, как выпятил грудь.
      - Продавалось – купил. Ничего особенного.
      На самом деле ликёр ему отдали старики-родители, которым в свою очередь он был презентован друзьями к какому-то юбилею да так и остался невостребованным. Но не признаваться же в этом!
      - У вас хороший вкус. Это один из самых благородных напитков.
      - Только – что?
      - Что «только – что»? – не поняла вопроса девушка.
      - Ну, вы сказали про благородство и, мне показалось, хотели продолжить, начав именно с этого слова.
      - А, - теперь она улыбнулась смущённо, - Вы просто… так щедро с ним обошлись…
      Было хорошо видно, как она подбирает слова. Алексей решил не отступать.
      - Что значит щедро?
      - Я имела в виду… Простите, но чтобы полными стаканами… Такого я ещё не видела.
      - А как надо? - недолго думая, Алексей пересел к ней, придвинул поближе бутылку с новой пластиковой ёмкостью и довольно серьёзно добавил, - Покажите.
      Немного помедлив, девушка выполнила его просьбу. Причём так же медленно и красиво. Ликёра она налила буквально чуть-чуть.
      - В таком случае, - сказал он, - предлагаю составить мне кампанию. И если в моём предложении есть что-нибудь предосудительное, от отчаяния сейчас же перейду на водку.
      - Нет-нет, я согласна, - оценила шутку собеседница и тронула свой «бокал».
      В этот самый момент наверху резко завозились, и показалась голова выдры. Потом протянулась её рука и как-то нервно умыкнула со стола оставшийся пирожок. Прямо сейчас захотелось есть, ну надо же! Не успели двое внизу поднести стаканы к губам, как рука появилась снова, чтобы на этот раз подхватить бутылочку с водой. Больше тянуться было не к чему, разве что уже за самим ликёром, но этого, как и следовало ожидать, не случилось. Хотя… Почувствовавшие некоторое единение пассажиры с нижней полки заговорщицки переглянулись, улыбнулись и легонько коснулись стаканчиками.
      А потом у них завязалась тихая беседа, подробности которой остались неизвестны никому, даже прекратившей возню соседке сверху, как бы напряжённо та ни вслушивалась. Беседа вовсе не была интимной – так, обо всём понемногу, но главное – состоялся контакт, сокративший расстояние между незнакомцами донельзя. Близость тел сыграла свою коварную роль. Будучи в этом смысле нормальным мужчиной, Алексей не смог остаться хладнокровным, а как нарочно (или случайно?) оголившееся в разрезе юбки бедро и оказавшаяся расстёгнутой пуговица на блузке разнесли остатки его хладнокровия вдребезги. Блондинка была заключена в объятия.
      Вряд ли дальше последовало бы что-нибудь более кардинальное, хоть девушка не сопротивлялась, а как-то наоборот… Но даже это по-своему невинное событие не получило развития. Поцелуй был прерван очередной вознёй наверху и знакомой рукой, шумно вернувшей на столик початую бутылку с водой. Судя по всему, спустя какое-то время, за ней наверняка должен последовать надкусанный пирожок, после чего перемещения туда-сюда этих предметов повторятся и будут длиться бесконечно.
      Сверхновая отдалилась, поправила юбку и застегнула пуговичку, а Алексей мысленно выругался. Крепко. Этажей Бурдж-Халифа в Дубае точно бы не хватило…

      Когда минут через пятнадцать он вернулся из коридора в купе, блондинка уже легла. Спала или нет – непонятно, да теперь это было неважно. Поезд в самом буквальном смысле ушёл. Вот выдра с верхней полки не спала точно. В темноте её не было видно, зато явственно представлялось, как она урчит и скалится от самодовольства. Шапокляк!
      Какое-то время Алексей поразмышлял, не отвлечься ли ему чтением книжки, но всё же расстелил постель и улёгся. Прямо так, раздеваться не стал. В голове было пусто, на душе тошно… В таком состоянии сон его и сморил.
      Что говорить, не везло ему с девушками. Всю дорогу с самого детства.
      Ещё мальчонкой, впервые услышав за стенкой плач новорожденной соседки, он скривился и изрёк: «Да ну её нафиг!» А когда узнал, что обратно – нафиг – детей не принимают, проникся к девочке стойкой неприязнью. Со временем, понятное дело, эмоции поутихли и неприязнь перешла в пренебрежение, но сути это не поменяло. Тем более что соседка отвечала ему ровно тем же. Несколько лет они обнаруживали ничем непоколебимое единодушие – друг дружку на дух не переносили, украшая жизнь хмурыми виньетками неприглядных отношений. По малолетству, как водится, их общение выражалось в обоюдных обзывалках-дразнилках и провокационных надписях на стене подъезда, типа «Нюра – дура!» и «Лёха – лох!», за что оба же от родителей и получали. Подростками изощрялись в различных подлянках, доводя противника до белого каления. А с течением лет пришло более-менее тихое презрение, которым они нежно обменивались всякий раз, когда тому случался подходящий повод. Обоих раздражал сам факт существования друг друга. В общем, если поискать пример самых стабильных отношений, то пожалуйста. Стабильнее не бывает. К радости Алексея соседи потом съехали.
      Однако девчонка будто наложила на него проклятие. И при ней и после неё любые хоть что-то стоящие контакты прекращались, толком не начавшись. Девушки не проникались к Алексею особенным интересом, а если и проникались, то исключительно на период, пока он мог обеспечивать их далёкие от сердечности капризы. Нельзя сказать, что природа обделила его умом или внешностью, но по странной закономерности ни одна из тех, что его волновали, не собиралась волноваться сама. Всё шло мимо как-то. А с большим и светлым чувством вообще трагедия вышла – симпатичных хрупких блондинок вокруг пруд пруди, греби совковой лопатой, но нет, ему понадобилось запасть аккурат на привередливую дочку босса! Или вот сегодня. Дело было не в кознях «наследницы» давней соседки. Сверхновая из созвездия Скорпиона отвечала его чаяниям идеально, однако поди ж ты, как ни подставляйся, всё-таки явно светила не ему…



      Глава 2



      Алексей был уверен, целоваться человек стал куда раньше, нежели говорить. Всё очень просто. Чтобы что-то изречь, требуется то, чем это делать. Но главное, нужно подумать прежде. То есть иметь в голове мозги, в мозгах мысли и в мыслях хоть какую-то логику. А для поцелуя что надо? Правильно – только губы. Мозги, тем более мысли и логика, совершенно необязательны. Наоборот, они могут всё испортить. Вот как теперь.
      Господи, о чём он думает? Ведь целуется же! Именно сейчас. Вернее, его целуют.
      Это похоже на сон, потому что так страстно и упоительно его ещё не целовали. Никто и никогда. Жарко и нежно, сладко и ароматно, доверчиво и отчаянно одновременно. Так целуют, наверное, только когда по-настоящему любят. Когда без этого и жизнь – не жизнь, будто в последний раз. Или в первый?
      Эх, если б это был не сон! Но это всего лишь он, один из тех снов, лучше которых не придумать и пробуждаться от которых совсем не хочется. И вообще, почему сны всегда прерываются на самом интересном месте? Особенно приятные, вот, как сейчас. Что ему, сну, разве жалко, что его смотрят? Ну, не показывался бы уже тогда…
      Ещё немного и от наслаждения впору потерять разум. Потому что мысли уже путаются, уступая место самому древнему, глубокому, сильному и неотвратимому желанию – обладать. Потому что это его девушка! Каждая её клеточка, каждое движение, каждый вздох должны принадлежать только ему. Прямо сейчас!
      - Тиш, тиш, Лёш, Лёш…
      Смешная, она думает, сумеет его сдержать, беспокоится, что в нетерпении порвёт бельё. А сама дрожит, обжигает страстью и готова уже на всё. На самое-самое всё, остальное перестаёт существовать вовсе. Оно – остальное – скручивается в маленькую точку и исчезает бесследно. Умеют же девушки целоваться!
      - Лёш…
      Но это прерывистое дыхание, этот шёпот, голос, такой знакомый… Кому он может принадлежать? Прекрасная обольстительница из сна, кто ты? Сверхновая?
      Всеми силами стараясь не спугнуть сон и не упустить блаженства, которое дарилось так щедро, Алексей попытался «увидеть» лицо той, что его целовала…
      И оцепенел. И не то что вздрогнул – его буквально передёрнуло! Он даже резко перевернулся на другой бок и зарылся в простынь с головой, чтобы поскорее избавиться от наваждения. Ведь это ж зловредная Шапокляк! Какого рожна?! Фу, гадость! Сгинь, противная! Он досадливо чертыхнулся и посильнее зажмурил глаза, надеясь, что ощущение небывалого наслаждения вернётся.
      Но ощущение уже не возвращалось. Никак не возвращалось, хоть тресни. Хоть истрескайся весь вдоль и поперёк, и внутри в придачу. Потому что ужас от открывшегося видения разогнал негу напрочь. Потому что Шапокляк – это… это же… ооооо!!! Алексей издал под простынкой трагический стон. Да ему легче было представить себя поедающим живых червяков, чем такое!
      От удовольствия не осталось следа. Вместо него появились сожаление, ощущение гадливости и желание поскорее умыться. Какого чёрта ему понадобилось «разглядывать» приснившуюся сирену? Не усердствовал бы в любопытстве, глядишь, партнёрша восхитила бы чем другим, да и сон досмотрелся бы до конца. До того самого… Алексей с негодованием сбросил с себя простынь.
      Оказалось, в купе все проснулись одновременно. Выяснилась и причина – по коридору ходила проводница, громко оповещая народ, что поезд приближается к конечной.
      Колобок первым скатился вниз вместе с баульчиками и похудевшей авоськой. Дамы оставались на своих местах: блондинка, щурясь спросонья, пряталась под одеялом, а зловредная девица, взлохмаченная как веник, взирала сверху так, будто проснулась от взрыва. С ужасом в огромных глазах она уставилась на Алексея. Губы и пальцы у неё дрожали. Взрыв не иначе был ядерным. Недоумевая, почему ему стало смешно, Алексей подмигнул испуганной девчонке и отправился в коридор занимать известную очередь...

      Расставались, можно сказать, с чувством. Что не касается колобка, который, как в сказке от бабки с дедкой, ушёл незаметно, просто исчез и всё.
      Пока в купе отсутствовала выдра, у Алексея имелась возможность пообщаться с блондинкой наедине. Однако получилось так, что они ни слова друг другу не сказали. Вначале слова было трудно подобрать, а потом в них отпала необходимость. Вышел лишь напряжённый момент, когда Алексей устал ловить случайные взгляды красавицы, перехватил её за талию и привлёк к себе. Ещё немного и, как вчера, их губы снова бы соединились. Видел бог, этого желали оба. Но одна, оглянувшись в сторону двери, выставила перед собой руки, а другой не посмел эту границу перейти. Какое-то время они так и стояли, вплотную, понимая, что больше не увидятся.
      Уже перед выходом на платформу Алексей быстро написал на клочке бумаги номер своего мобильного телефона, но божественная рука, принявшая этот клочок, ласково вернула его обратно.
      Красавица и вправду была из среды небожителей. Вопреки всем правилам на тротуар почти возле самого вагона въехало изделие иностранного автопрома ценой, наверное, под миллион заокеанских талеров. Навстречу пассажирке из него выпросталось чрезвычайно серьёзное существо преклонных лет о благородной седине в волосах и не менее благородном перстне на пальце. Сверхновая послушно проследовала к своему Скорпиону и скрылась в туманности шикарного авто. В последний миг она оглянулась в сторону Алексея и украдкой подарила ему прощальную улыбку.
      - Что – обломился? – довольно резюмировала Шапокляк, выправляющая поблизости спутанные ремни своего рюкзачка, - Не по зубам манящая сладость. Так тебе и надо. Грызи сухарики.
      - Ты бы заткнулась, барышня, - огрызнулся Алексей, - У меня эти конфетки не переводятся. Сама-то, небось, ничего слаще жёваной жвачки не пробовала.
      - У меня есть жених! – вспылила девица, - В отличие от некоторых он умный, красивый и порядочный.
      - А ещё он только что придуман, верно?
      Она надула губы и с силой дёрнула завязанный на ремне узел.
      - Это твои конфетки придуманные. Лично я таких как ты терпеть не могу, мужчинка.
      - Вот и вали к своему жениху. Что привязалась-то?
      - Хотела поблагодарить за пирожок. Я вежливая.
      - Ух ты! Тогда поблагодари ещё за снисхождение к невежливым пакостницам.
      - Хам! Надеюсь тебя никогда больше не увидеть.
      - Взаимно.
      И они с радостью разошлись в разные стороны.

      К родителям Алексей ездил просто так, проведать, давно не виделись. За исключением юбилейных дат такие поездки были редки и, как правило, случались спонтанно, когда кому-нибудь из них вдруг хотелось. Обычно это приурочивалось к выходным, самому удобному варианту. В пятницу можно сесть на поезд и спокойно выспаться в дороге, субботним днём вдосталь навстречаться-наобщаться, на обратном пути под стук колёс снова переночевать, а в воскресенье утром вернуться домой и ещё успеть переделать дела, если они имелись. В этот раз всё было ровно так же.
      Квартирка у Алексея хоть маленькая, но уютная: прихожая, она же кухня, санузел под ванну на метр тридцать и полторы комнатки, сделанные из одной. Зато два окна, выходящие на солнечную сторону. Когда-то очень давно родители, простые заводские работники, получили в общежитии эту малосемейку, да так в ней и застряли на долгие годы. Жили, не жаловались, копили понемногу копеечку, с приватизацией стали собственниками. К пенсии перебрались в соседний регион на доставшееся от предков частное хозяйство, а квартирку оставили сыну. Ему она была впору.
      Со временем Алексей оборудовал хату в утилитарно-эгоистическом стиле холостяка, всё под себя. В спаленке – просторная кровать и созданный собственными трудами шкаф, ничего лишнего. В гостиной – опять же самодельный откидной стол, пара навесных полок под книжки, удобное кресло и огромный телевизор на тумбочке, а также спортивный уголок с перекладиной и снарядами. Вместо ванны поставил душевую кабину. Кухонную утварь подобрал под мужскую руку. Оно и понятно, женская рука к ней не прикасалась, поводов к тому практически не существовало.
      Как не существовало для Алексея и соседей. С тех пор как съехало семейство с противной девчонкой, он ни с кем из них не общался, знать не знал и желания узнать не испытывал. Зачем? В большинстве своём теперь его окружали жильцы временные, арендаторы, которые менялись как лапти у пахаря и сами вели себя достаточно нелюдимо. Обитал, правда, одно время по соседству живенький мужичок из коммунально-эксплуатационного царства, но уж больно любил тот беленькую. Угорел от неё в буквальном смысле, однажды и навсегда…
      Подойдя к двери в своё логово, Алексей не поверил глазам – у порога лежал коврик. Маленький такой плетёный коврик, каким несть числа при входе в чужие квартиры, но которого именно на этом месте не лежало никогда. Пока голова усиленно над этим соображала, руки автоматически извлекли из кармана ключ и попытались вставить его в замочную скважину. Не вышло. Повторная попытка имела тот же результат. Алексей озадаченно подёргал дверную ручку. Возникло ощущение сюрреализма.
      В ответ на бессмысленное дёргание ручки дверь вдруг распахнулась «сама», и на пороге возник внушительного вида амбал с не менее внушительной гантелей в руке. Рядом выглядывала женщина в домашнем халате и бигудях, а из комнаты к ним притопал полуголый малыш. Обстановка в кухне-прихожей была совершенно незнакомой.
      - Ааа… это… - попытался сформулировать мысль Алексей и осёкся.
      - Не советую, - изрёк амбал, - если жить хочешь.
      - Хочу, - пробормотал Алексей, - Вы уверены, что это ваша квартира?
      Амбал осклабился и глянул на супругу. Та с удивлением улыбнулась. Малыш в их ногах за компанию родителям тоже хихикнул. Все трое снова воззрились на гостя.
      - А ты уверен, что я должен отвечать на этот глупый вопрос? Иди проспись, чудик.
      Глава семейства собрался закрыть дверь, но Алексей её придержал.
      - Я, может, и не выспался, но трезв и отлично знаю, что пришёл к себе домой, где жил всю сознательную жизнь. Не верите? Паспорт с пропиской имеется…
      - Да мне накашлять на тебя и на твой паспорт. Потому что вот уже который год как этот дом – мой. А если тебя этот аргумент не устраивает, - амбал угрожающе качнул гантелей, - дальнейшая жизнь у тебя рискует стать бессознательной. Обещаю.
      Дверь захлопнулась.
      - Кто этот человек? – послышался за ней голос женщины, - Что ему нужно было?
      - А я знаю? Или разведчик от квартирных дельцов, или больной на всю голову, или просто дом перепутал, наверное…
      Дом перепутал? Ну нет, это невозможно. Во-первых, чтобы затрапезное здание бывшего малосемейного общежития спутать с окружающими его новомодными строениями, надо ещё сильно постараться, а во-вторых… Алексей прикоснулся пальцами к выцарапанной пару десятков лет назад надписи на стене подъезда: «Лёха – лох!» Чуть выше красовалась другая знакомая надпись, про дуру.
      Что происходит? Не рехнулся же он в самом деле! Если амбал со своим семейством заселился сюда в течение прошедших суток, а по-другому никак бы не вышло, откуда столько убедительности в его поведении? Да и хата выглядела так, будто она действительно чужая. Чужая давно. Даже для самых ловких квартирных мошенников всё это как-то слишком. Так не бывает. Но ведь и он пришёл куда надо, ошибка исключена!
      Следовало бы разъяснить ситуацию с квартирой до конца, но сейчас совершенно не представлялось, каким образом. Напроситься на новую беседу – себе дороже. Идти в домоуправление – так там выходной. В полиции пошлют однозначно. Что оставалось? Ничего не понимающий Алексей с понурым видом поплёлся, куда вели ноги. В голове царил полный сумбур. Родной дом, чужие хозяева… Всё это явно походило на признаки сумасшествия. От ощущения беспомощности где-то внутри противно зашевелилась злость на самого себя.
      Алексей неосознанно опустил руку в карман и вынул мобильник. Бог знает почему ему вдруг захотелось позвонить родителям. Сработал инстинкт ребёнка?
      Трубку взяли не сразу.
      - Алло?
      - Мам, привет. Это я.
      - Алёша? Как хорошо, что ты позвонил! Мы как раз собираемся. Я должна пожаловаться на твоего отца. Представляешь, он никак не хочет надевать галстук! Может, ты его убедишь? Такое событие! Надо всё-таки выглядеть прилично.
      Странно – она не поинтересовалась, как он доехал. И куда это они там собираются?
      - Да пусть одевается, как хочет. Вот беда. А куда вы собираетесь?
      - Ну как куда? В аэропорт! Времени-то уже вон сколько… Ладно, возьму галстук с собой. На месте уговорить одеть будет проще… Ну как вы там? Хлопот-то сейчас, наверное, хлопот… Как чувствует себя Танечка?
      - Какая Танечка?
      - Шутник – весь в отца. Небось, от мальчишника ещё не отошёл, да? Ты только при ней так не шути, а то обидится. Девчонки, они знаешь… Да, и мастодонтов своих за нами не присылай. Отец решил, мы спокойно на такси доедем, не переломимся.
      Чем больше мать говорила, тем больше возникало вопросов, которые ставили в совершеннейший тупик. Какая Танечка? Какой мальчишник? Какие хлопоты? И значит, лететь они собираются сюда, к нему? Но зачем? Когда он был у них, об этом и речи не было! Да и говорила она так, будто вчера они не встречались. Сбитый с толку, Алексей на время даже забыл про казус с квартирой.
      - Мам, я тебя не совсем понимаю, - пробормотал он.
      - Это, наверное, связь такая. Я тоже тебя не очень хорошо слышу. А почему ты не со своего номера звонишь? Хотя что я спрашиваю – у вас там сейчас кутерьма такая… Ну ладно, сынок, не буду тебя отвлекать. Да и нам тут поторапливаться надо, а вещи ещё не собраны. До скорой встречи!
      Она отключилась, а Алексей недоумённо воззрился на мобильник. Позвонил не со своего номера? В смысле?? Он пользовался этим телефоном и симкой бессменно уже года два, не меньше! Впрочем, беседа с родительницей и без того вышла крайне удивительной. И вообще, если подумать, сегодня всё было необычным. Такое ощущение, будто происходило оно – это всё – не с ним. С чего так бывает? С пары стаканов ликёра что ли? Уж не подсыпала ли ему вчера какую гадость сверхновая из созвездия Скорпиона? Больно уж загадочно она под конец улыбнулась…
      Спотыкаясь на ровном пути, Алексей брёл тротуаром до тех пор, пока не упёрся в продуктовый ларёк. Купил бутылку холодного чая и сгоряча осушил её в раз. Надо было что-то решать, но как назло полезные идеи отсутствовали.
      Случайно брошенный взгляд в сторону соседнего киоска вдруг выхватил некоторую несуразицу. Алексей подошёл ближе и оторопел. На первой полосе городской газеты красовалось его фото в смокинге. А под ней – короткая заметка, в которой крупным шрифтом было напечатано его имя.
      «Свершилось! – жизнерадостно сообщала читателю пресса, - Один из самых завидных женихов нашего города, генеральный директор отельного холдинга «Палаты» Алексей Шорохов, наконец, женится. Поздравим его и посочувствуем тем…»
      Это было бы никак, если б не было так странно. Да, за прошедшие годы фирма разрослась, и её владелец превратился в настоящего богатея. Но им был уж точно не Алексей, а солидный дядя, Егор Егорыч, именуемый в просторечье Горынычем. У которого, между прочим, имеется прелестная дочурка. И зовут её Лора, а не… Как-как? В заметке значилась какая-то Татьяна. Татьяна?? Вспомнилась беседа с матерью. Алексей оторвался от газеты и прикрыл её своей вмиг вспотевшей спиной. Дело пахло не керосином – сульфазином, или чем там нынче психов в жёлтых домах успокаивают.
      Бочком-бочком он переместился от киоска в неподалёку расположенный сквер и умостился на скамейке, затравленно поглядывая вокруг. Побежали минуты судорожного осмысления происходящего...

      Спустя с полчаса Алексей бодро шагал по тротуару. Ну или почти бодро. Нет, ситуация так и осталась невыясненной, но он принял решение о конкретном действии, способном кардинально её прояснить, о визите в головной офис своей фирмы. «Своей» - сейчас пока это звучало двусмысленно. Однако совсем скоро один из этих смыслов потеряет актуальность. Простой телефонный звонок или посещение какого-либо отеля не устраивали. Исключая ненужные сомнения и волнения, требовалось пройти сразу в дамки. Или на эшафот.
      И всё же чем ближе был офис холдинга, тем неуверенней становились шаги. Что-то подсказывало Алексею, решающее движение необходимо серьёзно продумать, рубить с плеча глупо. Профессиональный опыт диктовал тактику осторожную, без ребячества. Поэтому когда показалось знакомое здание, самым разумным показалось не идти к нему напрямик, а пробраться незаметно, разведать вначале обстановку. Последующее доказало, что именно так и нужно было поступить.
      Сегодня на главной вахте были Тарапунька со Штепселем. Так, по аналогии со сценическими именами известных комиков прошлого столетия, называли в конторе двух друзей не разлей вода, одного высокого и худого, а другого объёмного и приземистого. Алексей задумал уже было выманить кого-нибудь из них на улицу, подговорив похулиганить проходящего мимо пацана, как вдруг оба охранника сами дружно выскочили во двор и распахнули ворота. Это означало только одно – произошло что-то неординарное.
      И действительно. Буквально через минуту к офису с улицы вырулил автомобиль босса, из которого потом показались Горыныч и его дочка. Они зачем-то открыли вторые дверцы и поманили охранников. Те, видимо уже зная, зачем их зовут, принялись доставать с заднего сидения машины безвольное тело ещё одного человека. Трудно побороть любопытство, но Алексей решил не упускать удачной возможности. Воспользовавшись некоторой суетой и тем, что все были отвлечены, он незаметно проскочил от ворот прямиком к дому.
      Первая часть плана, таким образом, осуществилась. Причём как нельзя более успешно, потому что дежурка оставалась открытой. Не мешкая ни секунды, Алексей умыкнул из ящика нужный ключ, пластиковую магнитную карту, и молнией взлетел на третий этаж, где располагался кабинет босса. Пока Горыныч с охранниками были заняты неизвестным, он намеревался выяснить правду о главном. Сделать это можно было в два счёта: счёт номер раз – табличка на двери, счёт номер два – любой документ на монаршем столе. Искать подходящие документы в других открытых местах было бесполезно.
      Табличка повергла Алексея в короткую прострацию, а рыться в документах он уже не стал, незачем оказалось. Просто оказавшись внутри, он для контроля ситуации выглянул в окно и сначала услышал, а потом увидел там самое главное.
      - Куда? – простонал под тяжестью ноши Штепсель.
      - Куда-куда… Туда! – ответил ему Горыныч, - Несите своего начальника в кабинет, там у него родной диван имеется.
      Дело в том, что охранники тащили из машины в офис его самого. Алексея. Собственной персоной. Только бесчувственного. И ничего в этом удивительного не было, потому что табличка на двери так и гласила:
      «Шорохов Алексей Иванович, генеральный директор».
      Вот так.
      Скорее инстинктивно, чем успев что-то продумать, Алексей почему-то кинулся не к выходу на лестницу, а как раз в комнату отдыха генерального, попасть в которую можно только из кабинета. Там-то и находился упомянутый диван. Пометавшись по углам загнанным в ловушку зайцем, Алексей запрыгнул в стоящий здесь шкаф-купе с тонированными дверцами и, как мог, затаил дыхание. Были ли другие варианты?



      Глава 3



      Каждый день мы видим собственное отражение в зеркале и не находим в этом ничего особенного. Мы гримасничаем, разговариваем с ним. Оно нам кажется естественным и безобидным. И если только мы всерьёз не озабочены своим внешним видом, такое общение не влечёт никаких расстройств или каких других душевных потрясений. Но стоит только представить, как отражение приобретает объём и материализуется в пространстве, страшно подумать, что с нами может произойти. Кое-кто не без основания полагает, что скрывается здесь калитка в безумие.
      Об этом мельком подумал Алексей, рассматривая себя самого, мирно спящего сейчас на диване. Разница была только в одежде – тот, кто спал, был в костюме. Всё остальное, один к одному, полностью соответствовало оригиналу. Даже шрам на запястье, оставленный разбитой кем-то бутылкой шампанского, на которую, споткнувшись, он в далёком детстве упал. Даже волосок к волоску отросшая щетина. Даже вечный прыщик на шее, будь он неладен. И конечно родинки, все абсолютно, что на виду были.
      А мельком, потому что за приоткрытой дверью в кабинет раздавались сейчас голоса, которые вещали чрезвычайно любопытные вещи…
      - Так. Ну, всё. Первый этап позади, дочка. Приступаем ко второму. Теперь тебе нужно пойти к нему и сделать, как мы с тобой договорились.
      - А если он проснётся?
      - Это вряд ли. Мой человек знаешь какую дозу ему всыпал? К обеду если очухается, чудом будет. Церемония бракосочетания назначена на четыре, вот к этому времени примерно как раз и подаст признаки жизни. Там мы его тёпленьким и возьмём. Отвертеться не в состоянии будет.
      - А документы? Их же переделывать надо. И сроки ещё…
      - Пусть тебя это не волнует, дочка. Папа обо всём уже побеспокоился. Есть такая универсальная штука – деньги. И заканчивай ныть, у меня ещё дел по горло. Иди к нему и пока приноровись хотя бы. А то до дела дойдёт – заменжуешься, как пионерка.
      - Как кто?
      Ответ был дан тихий и, судя по всему, из доходчивых.
      Послышались несмелые шаги. Алексей в свою очередь смело вернулся в шкаф.
      Оставив дверь приоткрытой, в комнату вошла Лора. Она бросила испуганный взгляд на того, кто лежал на диване, и с опаской присела к нему спиной. Прошло пару минут, в течение которых было слышно только её прерывистое дыхание. Не переставая коситься в сторону лежащего, девушка, наконец, собралась с силами и медленно, будто окуналась в холодную воду, стала опускаться на спину рядышком. А когда опустилась совсем, сжалась, замерла и в страхе зажмурила глаза.
      А у Алексея гулко застучало сердце. Очень близко со вторым собой он видел сейчас ту, о ком мечтал все последние годы. Близко как никогда. Её худенькую фигурку, светлые волосы и тонкие черты лица он почти боготворил, а коснуться её тела желал как воды страдающий от жажды. Сколько раз ему грезилось, что однажды чудо свершится, Лора примет его чувства, признается в ответных, и они окажутся друг у дружки в объятиях. Вот её стройные ноги, едва прикрытые задравшимся подолом лёгкого платья, вот миниатюрные холмики груди, вот гладкий живот – протяни лишь руку…
      Алексей и протянул. Только не он, а тот, что лежал на диване. Продолжая спать, он глубоко вздохнул, повернулся на бок и по-хозяйски забросил на бедро Лоры свою десницу. Девушка разве что ни закричала – лицо исказила гримаса ужаса. Она выскользнула из-под мужской руки, соскочила с дивана и кинулась в кабинет. Дверь опять осталась незакрытой.
      - Папа, я его боюсь!
      - Овощей бояться – в ресторан не ходить, - глубокомысленно отозвался Горыныч.
      - Там не овощ. Он шевелится.
      - А ты хотела замуж за мертвеца что ли выйти? Лора, угомонись. Ты мне мешаешь.
      - «Мешаешь»! Дочь переживает, а отца это совсем не волнует. Он спокойно роется в бумагах своего начальника, как будто они сейчас важнее.
      - Во-первых, глупое дитя, стать женой обеспеченного человека ещё не означает получить доступ к его кошельку. И я не роюсь, а готовлю почву для того, чтобы этот кошелёк стал твоим неизбежно. Перешёл к тебе полностью – понятно? А во-вторых, прекрати истерику. Что тебя не устраивает?
      - Он мне не нравится.
      - Ерунда какая! Ты думаешь, твоя мать была в меня влюблена? Пора бы уже оставить эти никчемные фантазии, дочка. Они красят жизнь единицам, а всем остальным только портят, надёжно и верно. Спроси хоть кого. Хочешь изойти на счастливые слюни, почитай сказку или посмотри мелодраму. А настоящее женское счастье в крепком тылу. В крепкой заднице, если так понятней.
      - При чём тут моя задница? За гены я не в ответе.
      - Дура, я ведь не о том!
      - А о чём, папа?
      - О деньгах! О достатке!
      - Да я понимаю…
      - А раз понимаешь, чего нос воротишь?
      - Как чего? Противен он мне!
      - Опять двадцать пять. Лора, имей совесть. Отец глаз не смыкает, думает, как обеспечить дочери безбедное будущее, а ей, видите ли, трудно для этого сделать самое простое, что может и умеет делать любая женщина – убедительно притвориться. Неужели так трудно улечься, прислониться задницей к спящему мужчине и сделать вид, что между вами всё было?
      - Оставь мою задницу в покое, папа!
      - Тьфу ты, бестолочь, прости меня господи! Я ей про безбедную жизнь, а она… Имей в виду, золотце, отец твой не вечен. Лет мне сколько уже – не ровен час, попросят из замов, не поперхнутся. И что тогда? Чем свои закидоны будешь оплачивать? Работать пойдёшь? Кем? Кондуктором? Прачкой? Дворы мести?
      - Хорошо хоть задницу не упомянул…
      - Сама, придёт время, упомянешь. Потому что деваться некуда будет. Разве о таком будущем для своей дочери я мечтал?
      - Ой, всё. Хватит. Я поняла.
      - Да неужто! Раз так, пойди, приведи себя в порядок. Правильнее сказать, в нужный беспорядок. Пока время есть. А то с минуты на минуту сюда уже эту… его невесту привезут и нам нужно сыграть идеально.
      Лора вышла из кабинета. Её отец снова взялся за бумаги. Алексей перевёл дух.
      Вот, значит, оно как. Тут, значит, против него заговор составлен. Точнее, против не именно него, но всё равно. И во главе фронды – сам Горыныч, «там» генеральный, а «здесь» его правая рука. Кто бы мог подумать, что такое возможно!
      Узкий просвет в двери не позволял рассмотреть, чем сейчас был занят интриган-папаша, и это слегка напрягало. По большому счёту заботы хитрого старика Алексея не волновали. Однако они явно направлены против того, кто сейчас лежал на диване, и оставаться равнодушным как-то не получалось. Напротив, хотелось узнать как можно больше, для чего следовало включиться в игру и стать активным участником происходящих событий. Участником…
      В задумчивости пройдясь пару раз по мягкому ковру мимо дивана, Алексей остановился и внимательно посмотрел на своего «второго я». Неожиданно в его голове возникла безумная как весь сегодняшний день идея.
      Не без труда – надо же, оказывается, какой он тяжёлый! – двойник был стащен на пол и передислоцирован в бывшее убежище, а там зафиксирован в сидячем положении в углу. В самом шкафу находились несколько совершенно одинаковых комплектов одежды и обуви, точно таких же, что были на бесчувственным теле. Алексей по-спортивному быстро переоделся, припрятал прежние шмотки на антресоли, и, постаравшись придать сходство позе, улёгся на диван. Оставалось лишь сделать ровным дыхание.
      Ожидание длилось недолго.
      Когда раздался звук подъезжающего к офису автомобиля, Горыныч суетливо свернул шпионскую деятельность и выскочил из кабинета. Побежал встречать? По пути, видимо, шуганул дочку, потому что она появилась тут же. Лора скинула туфли, растрепала причёску, задрала подол платья и легла на знакомое по недавнему тренингу место, опять же к Алексею бочком. Подумала-подумала и, скривив губы, водрузила его руку на себя. Теперь выглядело это ровно так, как с полчаса назад и было.
      Всё бы ничего, но полчаса назад Алексей ещё не знал ни про заговор Горыныча, ни о коварности его дочери. Трудно сказать, что выступило на первый план: обида на то, что его решили использовать, или осознание окончательной бесперспективности отношений с бывшей – теперь уже бывшей – любимой. Рука сама потянулась змеёй под тканью по голому девичьему телу и замерла на её груди. При этом Алексей приподнялся на другом локте и уставился прямо в глаза Лоры. А кроме того, разлепил рот и сказал:
      - Я думал, на тебе больше мяса.
      Эффект вышел потрясающим. Глаза у девчонки выпучились, спина выгнулась от глубокого вдоха, в ужасе она беззвучно вскрикнула и отключилась.
      Такой поворот не мог не озадачить. Алексей прислонил ухо к зоне декольте – показалось или сердце действительно не прослушивается? Он вскочил, отвесил несчастной несколько пощёчин и надавил на её хилую грудную клетку…
      Кризис миновал – Лора вздохнула и начала открывать глаза, но отлично угадывалось, что, открывшись до конца, они снова вылезут из орбит и снова же закатятся. Поэтому, не теряя времени, Алексей схватил со стола графин и сунул горлышко в безвольные губы девчонки. Инстинктивно та стала глотать.
      Лишь по отчаянным судорогам на лице и по тому, как опять выгнулась у неё спина, пришло понимание: что-то не так. Алексей принюхался. Мать честная! В запале он не подумал, что поит девчонку водкой, и влил уже не меньше стакана! Надо ж было догадаться, что по случаю грядущего торжества на столе радушного хозяина для друзей и товарищей может оказаться не вода, а нечто горячительное. Тем более было известно – накануне стартовал традиционный в таких случаях мальчишник.
      Приводить Лору в чувство было уже бесполезно – она снова отключилась, теперь явно надолго. И поздно, потому что за стеной в кабинете раздались шаги. Выбора не оставалось. Алексей быстро поставил графин на место и грохнулся на диван, в возбуждении обняв девчонку чуть ли не со всех сторон сразу. И зарылся в её волосы, чтобы спрятать лицо. Как выяснилось, в последнем он поступил очень правильно.
      Дверь распахнулась настежь, и в комнату отдыха вошёл Горыныч. А за ним… Шапокляк!
      Алексей готов был предложить голову на отсечение – в этот момент выражение его собственной физиономии легко рассмешило бы самого печального человека на земле. Но, во-первых, белокурые локоны Лоры пусть и оставляли лицо открытым, его выражение всё-таки надёжно скрывали. А во-вторых, вошедшие не особо печалились. Оба источали неудовольствие: один – это было уже известным – притворное, а другая, благодаря предыдущим обстоятельствам, вполне натуральное.
      Горыныч оставался стоять у двери. Он театрально хмурил брови и всем своим видом являл бедного папашу, озабоченного репутацией невинной доченьки, которую коварно умыкнули и соблазнили. При этом недвусмысленный вид умыкнутой и соблазнённой его однозначно радовал. О том, что ей не пришлось прилагать усилий, дабы выглядеть так соответственно и так убедительно, он, разумеется, ведать не ведал.
      - Вот, полюбуйтесь, - как бы потерянно произнёс Горыныч и неопределённо взмахнул рукой, - Он поломал жизнь не только вам.
      Шапокляк вовсе не смотрелась человеком, которому поломали жизнь. Вначале она чуть не охнула от удивления. Но почти сразу собралась и, нацепив маску глубочайшего презрения, тоже указала, нет – ткнула рукой в направлении лежащего, как в нечто мерзкое и отвратительное:
      - Это и есть мой жених?
      Вспыхнувшее было в глазах Горыныча недоумение сменилось пониманием спектра эмоций, какие могут сейчас обуревать невесту.
      - Увы, Татьяна Витальевна. Как видите, это он, ваш жених и мой начальник Алексей Иванович Шорохов. А рядом с ним моя несчастная девочка Лора.
      Несчастная девочка Лора не подавала никаких признаков жизни.
      Из оставленного незакрытым графина, а также от пролитого в спешке на пол по комнате активно распространялся густой водочный запашок.
      Шапокляк сморщила свой курносый нос, шагнула ближе к дивану и пригляделась к лежащему повнимательнее. Можно было разобрать рисунок радужки её глаз.
      - Могу вас успокоить, - металлическим голосом сказала она, выпрямляясь, - если «это» и мой жених, то уже бывший. Однозначно.
      По лицу Горыныча пробежал и спрятался светлый луч радости. Похоже, о таком лёгком и быстром достижении цели он не мог даже помышлять. Но радость радостью, а надо было продолжать играть роль.
      - Вы уж простите. Наши люди не могли вам не сообщить…
      - Всё в порядке. Ваши люди сделали что надо. А где, говорите, он так наклюкался?
      - Как где? На мальчишнике в ресторане. Вчера вечером и ночью. Утром продолжил.
      - Ночью… - задумчиво произнесла Шапокляк.
      - Что?
      - Нет-нет, ничего, - встрепенулась она, - Подлец! Гнусный подлец!
      - Да, - подтвердил Горыныч, - Вас обманул, совратил мою дочь…
      - О, так вы теперь на ней его и жените!
      Шапокляк вернулась к двери. Счастливого лица Горыныча она видеть не могла. Зато его очень хорошо видел Алексей.
      - Как же можно, Татьяна Вита…
      - Да очень просто можно, Егор… как вас там… Это же ваша дочь. Он теперь обязан на ней жениться и обеспечивать всю оставшуюся жизнь. Разве не так?
      Неизвестно как она восприняла бы дрожащие от счастья губы и руки Горыныча, услышавшего её предложение, потому что на него не смотрела. Скорее всего отнесла бы к естественной реакции взволнованного человека. Вместо этого девушка ещё раз внимательно пригляделась к виновнику суматохи и взялась за дверную ручку.
      - Я могу идти? Мне неприятно здесь находиться.
      - Конечно. Понимаю. Мне тоже не просто… Только давайте я подвезу вас сам.
      - Куда?
      - Куда скажете.
      Шапокляк коротко подумала.
      - Отлично. Тогда отвезите меня домой, - резко сказала она и вышла.
      Горыныч за её спиной аж взыскрился от удовольствия. Потирай он сейчас руки, наверняка высек бы в ладонях огонь. На нежданных в такой скоротечности радостях он был готов поскакать за несостоявшейся супругой своего начальника вприпрыжку и выполнить любое её желание. Но озабоченный взгляд в сторону дочери выдал – что-то его всё-таки тревожило. Не мудрено, старик вряд ли ожидал достоверности, которой достигла та в изображении из себя невинно споенное и соблазнённое создание. Ведь за всё это время создание не шевельнуло ни пальцем, ни один мускул не дрогнул на её лице. Горыныч шагнул к дивану.
      У Алексея были несколько вариантов действий. В секунду оценив каждый, он выбрал самый безобидный: сладко причмокнул, потянулся, по-свойски закинул на Лору ногу и практически совсем уже накрыл собой, мол, «не трожь, моё». Этого оказалось достаточно, чтобы Горыныч вздрогнул и передумал приближаться. Расчёт был верным. Своего босса, видимо, он таки опасался и раньше времени вступать в поединок не рисковал. Раньше времени, потому что для этого поединка не всё ещё было подготовлено.
      - Вы идёте? – послышалось из кабинета.
      - Ты умница, доча! – горячо шепнул Горыныч, отступая к двери, - Потерпи ещё чуть-чуть и мы своего добьёмся! Я скоро вернусь…
      Когда за стеной стихло, Алексей поднялся с дивана и подошёл к окну.
      Через пару минут посетители комнаты отдыха появились во дворе. Сосредоточенная донельзя Шапокляк сжимала губы в бесцветную ниточку. Горыныч открыл дверцу своего автомобиля и усадил её на переднее сиденье, а сам подозвал обоих охранников и стал им тихо давать какие-то указания. Те послушно кивали головами. Водитель второй машины скромно держался в стороне.
      - А мне что делать? – капризно спросил он, когда инструктаж был закончен.
      - А ты торчи здесь и никуда не отлучайся. Жди команды. Как и планировалось, будешь занят весь день.
      - Егор Егорыч, это Никита сегодня задействован на весь день, а у меня выходной!
      - Ты видел Никиту? Его к рулю близко нельзя подпускать после вчерашнего.
      - Ну так а я причём? Крайний что ли? Мы с женой тоже на свадьбу Алексея Иваныча приглашены.
      - Отставить! Нагуляешься ещё на свадьбах…
      Горыныч хлопнул дверцей и завёл двигатель, а недовольный водитель забрался в свой автомобиль. Охранники закрыли ворота, затем вернулись в здание. Наступила тишина.

      Алексей засунул руки в карманы и крепко задумался.
      Итак, что он имеет? Он имеет фантастический зигзаг судьбы, согласно которому не тянет лямку рядового охранника отельного холдинга, а является ни много ни мало его владельцем и руководителем. Вместо грозного Горыныча, пребывающего теперь лишь в должности зама. Помнится, такой должности отродясь не существовало – Горыныч-директор завязал всё на себя и делиться полномочиями ни с кем не собирался. Попросту никому не доверял, был единоличным властным правителем.
      Обиженный парнишка, кстати, работал у него личным водителем. Алексей особенно с ним не общался, но знал, что тот, как и все, втихую не жаловал своего начальника и держался места исключительно из-за зарплаты. А вот никакого Никиту, судя по всему водителя генерального нынешнего, он не знал. Народу на фирме работало много, но это имя показалось совсем незнакомым. Вот Тарапунька и Штепсель – эти да, эти – свои люди. Как, наверное, и другие, кого он ещё не повстречал.
      Имеется также известная дочка Горыныча, которая на деле оказалась известной не хорошо. Алексей ведь любил её, порой до беспамятства. Возможно, именно эти пламенные чувства мешали смотреть на неё объективно и замечать сигналы, свидетельствующие о глупости, корысти или неискренности. Её пренебрежение к несостоятельным людям воспринималось как возрастной каприз, качество нерадостное, но временное. Его бы, мол, как-то пережить…
      Однако, чего теперь уж точно не пережить, так это отсутствие былого сексуального интереса. Там, на диване Алексей негаданно получил прекрасную возможность прикоснуться к нежнейшим местечкам Лоры, ощутить их вживую, а не в мечтах. Куда что вдруг подевалось? Нет, сам факт такой близости безусловно интересен, тем более дама не могла никак возражать. Важнее другое – её прелести не прельстили. Мало того, вышло даже наоборот. Фигура показалась слишком костлявой, грудь никакой, а рассмотренное вблизи лицо непривлекательным.
      Самое любопытное, что давние грёзы воплощались в жизнь, и по замыслу Горыныча Алексею предстояло на Лоре жениться. Вместо Шапокляк, женитьба на которой всё по тому же замыслу должна быть расстроена. Вот же ситуация – хрен редьки не слаще! Если бы такой выбор возник не тут, не пойми где, а в реальной жизни, наверное, можно было бы легко признать, что спятил. Но он же не спятил, он вот он, живой и здоровый. Причём со своим двойником. Тоже, между прочим, живым и здоровым. Только усыплённым какой-то хренью, подсыпанной в бокал на мальчишнике…
      Алексей открыл шкаф и пригляделся к сопящему в глубоком сне второму себе.
      Что происходит? По какой-то причине он оказался в параллельном мире, в котором не «заменился», а составил собственной персоне компанию! В мире, где по собственному намерению он собирался взять в жёны не кого-нибудь, а именно Шапокляк! Как, бишь, её там – Татьяна Витальевна? Ведь это предполагает, что она тоже горела желанием стать его женой! Как мог он влюбиться в такую выдру? И каким таким невообразимым образом она, эта выдра, могла проникнуться к нему тем же?
      Мысль о взаимных тёплых чувствах показалась невероятно абсурдной. Алексей вспомнил поездку в поезде и его передёрнуло. Впрочем, дёрнулся он не только от этой мысли. В кабинет кто-то вошёл…

      Единственное, что он успел сделать из осмысленного – задвинуть створку шкафа. Тарапунька оправдывал своё прозвище во всём. Алексей ещё только шагнул к двери, как её уже тычком распахнули и у косяка показался знакомый длинный нос. По сторонам от носа круглились маленькие глаза, а под ним в возгласе изумления округлились и губы:
      - Алексей Ива…?!
      - Ну я, - сказал Алексей, наступая на охранника, чтобы он вышел, - И что?
      - Так вы же… мы же…
      - Я пришёл в себя, - сказал Алексей, как отрезал.
      Послушно отступая, Тарапунька бросил взгляд на крепко спящую Лору.
      - А… это…
      - А «это» решило вздремнуть. Что тебя удивляет?
      Тарапунька как глухонемой жестами и мимикой изобразил целую гамму чувств на тему «ничего не понимаю», закончив изображённым тем же образом заверением, что, дескать, «яволь, герр офицер, я всё понял». Разве что каблуками не щёлкнул. Смотреть на него было смешно.
      Алексей прикрыл за собой дверь в комнату отдыха, прошёлся по кабинету и уселся в кресло генерального. За «свой» стол.
      - Ты что хотел-то? – спросил он охранника.
      - Так это… Егорыч наказал присмотреть за вами. Мол, если что, сразу позвонить.
      - Присмотрел?
      - Так точно.
      - Ну и как я тебе?
      - Нормально, - Тарапунька пожал плечами.
      - Значит, звонить Горынычу незачем?
      - Незачем.
      - Вот и славно. И не звони.
      Тарапунька послушно кивнул.
      - Больше он ничего не наказывал? – поинтересовался Алексей.
      - Да нет. Сказал только, про вас и Ларису никому информацию не давать, ну, если будут вдруг спрашивать.
      - Это правильно. А кто Татьяну Витальевну сюда привёз?
      - Так новенький. Никита ж с вами на мальчишнике загасился, вот Егорыч этого с выходного и дёрнул. Расстроенный сейчас сидит…
      - Расстроенный? Повесели – оплачу этот день в тройном размере. И кстати, вам со Штепселем тоже. А он пусть готовится, сейчас поедем.
      - Так Егорыч приказал ему ждать своей команды…
      Алексей привстал с кресла.
      - Не понял. У вас кто тут генеральный?!
      Тарапунька ужался из каната в верёвочку.
      - Свободен.
      Этот теперь нескоро переступит сюда порог… Алексей посмотрел на себя в зеркало и улыбнулся. А что, в роли директора он ничего! Может, раз так легли карты, примерить на себя пост руководителя всерьёз? Как-то ведь надо жить дальше! Только вот что тогда делать с руководителем настоящим – вопрос. Не ликвидировать же его в самом деле. Горыныч, сволочь, и тот замыслил лишь выдавить тихой сапой.
      Вон она, эта сапа, за стенкой дрыхнет сейчас. Нет, всё-таки удачно сложилось, что в графине оказалась водка. Сложно представить грядущие явно вовсе не радостные события, если бы Лора не отправилась в алкогольный астрал. Лора… Ведь был же в неё влюблён… Удивительно, как легко можно однажды разочароваться! Слава богу, второй (или первой?) претенденткой на паспорт он не был очарован ни разу. Наоборот.
      Будто нарочно взгляд упёрся в стоящие на столе фотографии. Их было две. Одна, отлично знакомая, с родителями. Только здесь выглядели они получше, чем на той, из прошлой жизни. А другая, как безжалостный приговор, являла модно одетую Шапокляк. Которая притом ещё и лыбилась, чертовка. Уму непостижимо, как здешний Шорохов мог увлечься этой мегерой! Но что-то в ней настораживало. Она была не совсем похожа на ту, что привозили сюда. Милее и краше что ли… Стоп!
      Алексей присмотрелся к фотографии, а потом откинулся на спинку кресла.
      Шапокляк прекрасно знала, что этой ночью он ехал в железнодорожном вагоне и не гасился, как выразился Тарапунька, ни на каком мальчишнике. Однако вела себя так, будто не знала. Почему? И если она невеста, то какого чёрта делала в поезде накануне свадьбы? Да ещё без единого намёка на существование между ними каких-то матримониальных планов. Выходит, их тоже две?? Одна – попутчица и вторая – невеста? Кого из них в таком случае сюда привозили? И где сейчас вторая?
      Алексей нервно зашагал по кабинету из угла в угол.
      Если привозили невесту, то больно уж уравновешенно она держалась. Будто даже обрадовалась, что жених пойман на непотребстве. Имея представление о норове девицы, логичнее было бы ожидать конца света. Вместо него – почти штиль. А вот если здесь побывала попутчица, становится куда интересней. Она уже в курсе, что её принимают за другую, играет свою роль, посмотрев на Алексея, думает, что это не тот, из поезда, а его здешний «аналог» и реагирует соответственно. Первый ещё бы возбудил её на вспышку, но второй точно по барабану. Вот и обошлась только язвой.
      Но в таком случае непонятно, как она изловчилась заменить собой оригинал. Где настоящая Татьяна Витальевна? Тоже где-то в шкафу или они в сговоре? Вариант со шкафом вполне реален – с учётом нервической сущности девицы, там при встрече комедия должна состояться жуткая, город содрогнётся. Однако сговор тоже нельзя исключать. И тогда… Кто знает, чего можно ждать от союза двух выдроподобных созданий. Этот вариант рискует превратиться для Алексея в двойной кошмар.
      А тут ещё Горыныч со своим паскудством…
      Офисные напольные часы подали тревожный сигнал.



      Глава 4



      Дальше медлить было неразумно при любом раскладе. Алексей осмотрел кабинет на предмет возможных и нужных подсказок для будущего. Потом перешёл в комнату отдыха и сердобольно вернул второго себя на диван. Проверил карманы двойника: банковская карта, немного наличности, ключи от квартиры и мобильник. Всё это могло пригодиться, в первую очередь деньги. Совесть даже не ёкнула – кому из них труднее! В конце концов, он старался сейчас для двоих.
      Время летело неумолимо, нужно было торопиться. Алексей закрыл дверь в кабинет и спустился вниз.
      Охранники встретили чуть ли не парадным построением. Особенно впечатлял Штепсель – свидетелем чудесного возвращения генерального из состояния овоща он стал только теперь. Жевал мясистые губы, лупал глазами и вертел в пальцах пуговицу, в волнении оторванную от форменной рубашки.
      - Слушай мою команду, - деловито сказал Алексей на ходу, - В офис никого не впускать. На звонки отвечать «ничего не знаем». Меня вы не видели. Ясно?
      - А если Горыныч… - робко начал Тарапунька.
      - Я вернусь до него. Если позвонит раньше, сплю, как и спал. Неясности есть?
      Хоть и замотали головами, неясности у них наверняка оставались. Но не до разъяснений сейчас. Алексей подал знак открыть ворота, запрыгнул в машину и скомандовал уже заметно повеселевшему водителю:
      - Едем!
      - Куда?
      - Туда, откуда ты привёз сюда Татьяну Витальевну. Быстро.
      Повторять не пришлось.

      По дороге выяснилось, что невеста Шорохова проживала не так далеко, в одной из шикарных новостроек у центра. С пропускной системой при въезде, подземной парковкой и консьержкой, суровым ветераном пенитенциарной системы. Информация о последнем якобы поведана Никитой, который с ней в контрах. Что к чему, Алексей уточнять не стал. Зато с живейшим интересом уточнил обстоятельства, при которых, оказывается, сегодня была отловлена Татьяна Витальевна прежде, чем её привезли в офис. Именно отловлена, иначе и не сказать.
      Обстоятельства эти таковы. Ещё подъезжая к дому, водитель обратил внимание, что объект, за которым его направили, уже дожидается на скамеечке у шлагбаума. Однако когда он тормознул машину и пригласил в салон, объект вдруг стала уходить. Водитель побежал, и объект от него стреканула что есть мочи. Лишь услышав своё имя, она опомнилась и уступила просьбе.
      - Испугалась меня, не узнала. Я же недавно работаю, - подытожил водитель.
      - Она так и сказала?
      - Ага.
      - И про то, что ты недавно работаешь?
      - Нет, только про то, что не узнала.
      - А почему она тебя на улице дожидалась?
      - Почём я знаю! Может, ей тоже позвонили.
      - А пока ехали, ни о чём не спрашивала?
      - Да о чём только ни спрашивала! Вот как вы сейчас.
      Алексей досадливо ударил себя по коленке.
      Сомнений не оставалось – олух-водитель привозил в офис не настоящую Татьяну. Шапокляк, сойдя с поезда, видимо, тоже поцеловала дверь в собственную квартиру, как-то прознала про своего двойника и подобралась к ней, но ещё не успела или не смогла продвинуться дальше. Тут её случайно и перехватили. Это означает, что свадебное торжество не отменяется, ему по-прежнему грозит стать мужем самой противной девчонки на свете. На этом параллельном свете, чёрт бы его побрал!
      Пусть речь идёт не совсем о нём самом, но ему здесь жить (куда ж ещё деваться?), поэтому оставаться безучастным невозможно. А раз невозможно, нужно действовать. В первую очередь, играя в союзе с противником, постараться всё-таки расстроить дурацкую женитьбу. Во вторую – разоблачить самого противника. В третью – договориться о нормальном совместном существовании со своим вторым я. Как иначе? В конце концов тот должен будет ему обязан.
      Попутно следует разобраться с Шапокляк, чтобы она не добавила проблем. Неужели решит играть в открытую? Эта – легко! Интересно, где Горыныч её высадил. Кстати, сейчас он уже возвращается в офис и наверняка не может дозвониться до дочки.
      - Припаркуешься, включи музыку погромче и набери Егорыча, - приказал Алексей водителю, когда они уже подъезжали.
      - Что сказать?
      - Что Лора, пьяная в драбадан, заставила тебя везти её за город купаться.
      - Заставила?
      - Ну да. Она же дочь целого зама. Пригрозила чем-то, а ты новенький, вот и…
      - Так захочет её услышать!
      - Прокричишь, что она этого не хочет. Не хочет и дико хохочет, что-нибудь такое. Главное, сообщи точное место, куда везёшь, чтобы он клюнул и развернул машину. Отключись и больше не отвечай.
      - А вы?
      - А я скоро вернусь.

      Консьержка в самом деле впечатляла. Она имела гренадерский рост, громовый голос и суровые черты лица. Возможно, раньше она действительно служила в системе уголовно-исполнительного наказания, возможно, кому-то внушает ужас и теперь, однако при виде вошедшего женщина расплылась в улыбке и буквально заворковала:
      - Алексей Иваааныч, здрааавствуйте! Спасибо вам за цветы. Мне такого большого и красивого букета никто за всю жизнь не дарил. Даже когда в девках ходила. Даже покойный муж, царствие ему небесное. Даже когда сама помру, ничего подобного не поднесут, наверное. Вы такой молодец! Я уже сказала Танечке, что если б была помоложе, вы бы через меня до неё не дошли. Мы так посмеялись!
      Пожалуй, пресловутый Никита прав – эту даму нужно было терпеть. Алексей вежливо покашлял.
      - Так я пойду, - предупредил он, невежливо повернувшись к лифту.
      Ещё бы знать, на какой этаж подниматься. Но не спрашивать же у консьержки адрес! Проще у жильцов поинтересоваться.
      - У вас сегодня такой день! Не мудрено, что ломаются правила.
      - Правила?
      - Танечка тоже поехала на лифте, хотя всегда поднималась по лестнице. На второй этаж так быстрее, считает. Ах, она такая торопыжка!
      Отлично. Значит, квартиру будет легче найти.
      - Она сегодня выходила?
      - Как выходила, не видела. А вернулась несколько минут назад. Так необычно одета была! Как подросток…
      Всё ясно, Шапокляк уже здесь. И неизвестно чего наворотить успела. С неё станется.
      Хоть квартир на этаже было с полдюжины и располагались они в сущем лабиринте из переходов и закоулков, найти нужную оказалось проще простого – одна из дверей утопала в цветочных гирляндах как вход на веранду в каком-нибудь саду. Наверняка здешний Шорохов постарался.
      Нездешний Шорохов чуть помедлил, унял волнение и нажал на кнопку звонка.

      То ли от неунятого волнения, то ли от обилия цветов, для Алексея дверь открылась незаметно.
      - Ой, Лёшка! – вскрикнул кто-то и кинулся к нему на шею.
      Рефлекторно он обнял прильнувшее девичье тело и только тут осознал, что произошло. Ну а чего другого следовало ожидать-то? Татьяна Витальевна собственной персоной встретила его на пороге и выразила по поводу этой встречи неподдельную радость. Настоящая, не Шапокляк. Вторая ни за что не повела бы себя таким образом, к бабке не ходи… То есть её здесь нет? А тогда она где?
      Между тем первая, наприжимавшись вдоволь, наконец отпустила. Вернулась на пол, защебетала, схватила его за руку и потянула в комнату.
     - Лёшка, какой ты молодец, что пришёл! Я ведь тебя совсем не ждала. Думала, ещё от гулек отсыпаешься. Как всё прошло? Без потерь? – она хихикнула, - Ты хорошо выглядишь. И не сказать, что был всю ночь на мальчишнике. Сбежал, небось, пораньше? Признавайся.
      Алексей только открыл рот, чтобы что-то сказать, но почему-то растерялся. Девушка усадила его на диван, сама забралась рядом и легла на спину, положив голову ему на колени. Теперь она смотрела снизу вверх, улыбалась и прижимала его руку к своей груди. Стало как-то очень неловко. И ведь точная копия Шапокляк! В каждой чёрточке лица, в фигуре, в голосе! Мистика.
      - А я тебе и не звонила. Решила, что спишь. Вру, конечно. Пару раз с утра набрала, но у тебя телефон отключен, ну и догадалась…
      Не отключен, а отключился, недовольно подумал Алексей. Он проверял – батарея села. Как и в собственном мобильнике. Времени-то вон сколько прошло, не до зарядки было. А подумал он об этом недовольно, потому что его ладонь продолжала беззастенчиво прижиматься к девичьей груди её же руками. Чёрте что происходит!
      - У нас сегодня свадьба – ты не забыл? – девушка снова хихикнула, - А то выряжусь, соберусь во дворец сочетаться, а тебя и след простыл. Представляешь, что будет? – на этот раз она рассмеялась, - Я тогда знаешь, что с тобой сделаю? Да я тебя за это…
      В запале притворного возмездия она завозилась, смешно зарычала и неосознанно, но совсем не притворно, до боли вывернула Алексею палец. Боль он стерпел, благодаря ей даже вспомнил, зачем явился. Но опять не успел ничего сказать, потому что девушка вдруг затихла, закрыла глаза, выгнулась и в порыве нежности подставила ему свои губы.
      - Поцелуй меня, любимый!
      Ага, щщщаззз! На ум тотчас пришла Шапокляк с её презрительной усмешкой.
      «Лично я таких как ты терпеть не могу, мужчинка».
      Алексей набрал в грудь воздуха, чтобы высказать самое главное. Однако и тут всё пошло не так. Девушка открыла глаза, расслабилась и проказливо заулыбалась.
      - Аааа, хитренький, размечтался! Я невинная и непорочная! До свадьбы вот тебе!
      Но вопреки сказанному тотчас снова потянулась к нему.
      - Ты одна? – быстро спросил Алексей, одновременно понимая и не понимая, зачем об этом спрашивает.
      Оказалось, помог себе. Девушка отвлеклась от предыдущей затеи, как забыла. Легко вскочила, схватила его за руку и потянула на кухню.
      - Конечно одна. Родители же вместе с твоими сначала встречаются. Ну, там, в твоих «Красных палатах». Они же с дороги, ты разве забыл? Зойка с косметологом и парикмахером скоро будут. Девчонки должны подойти… А любовника я уже выпроводила, не переживай. Ой, нет, соврала – сразу двух любовников. Идём пить чай!
      - Спасибо. Я, знаешь, на секунду заскочил, - замялся Алексей, когда они были в коридоре.
      - Почему? – с грустью вытянула губы невеста.
      - Прости. Есть дела…
      - Как жалко. Пришёл совсем на чуть-чуть, - она по-детски шмыгнула носом, но тут же послушно кивнула, - Ладно, я понимаю. Ты уж постарайся свои дела в срок уладить. Вечером не потерплю даже самой малюсенькой делишки. Веришь?
      Почему-то верилось в это безоговорочно. В девчонке чувствовалась гигантская энергетика, противостоять которой было сложно. Как бы там ни было, Алексей до сих пор так и не сумел решиться на то, зачем здесь появился. Оставался последний шанс, на выходе у дверей. Но и он на глазах ускользал. Татьяна воспринималась чужой женщиной, ну вот как женой друга, например, и выносить судьбоносное решение от имени этого чужого оказалось невероятно трудно. Будто он вор.
      Дверь была уже открыта. Алексей развернулся на пороге.
      - Послушай, я должен сказать тебе что-то очень важное.
      Татьяна сложила руки на груди, наклонила набок голову и можно бы подумать – ушла вся во внимание, но откровенные смешинки в глазах выдавали, что серьёзный настрой у неё отсутствует. Чего стоил один ответ:
      - Как мудрая женщина, мой мудрый мужчина, подобострастно внимаю тебе.
      - Ты не понимаешь… Всё очень серьёзно… Наверняка это шокирует тебя…
      - Дааа?
      - Представь себе. Иногда мужчинам приходится женщинам говорить такие вещи…
      - Шорохов, - она цикнула, шагнула вперёд и положила ладони ему на плечи, - Не изгаляйся. Мне твои шутки уже знакомы. Сейчас ты замогильным голосом скажешь, что любишь меня, и расхохочешься, как удачно меня напугал. Не пройдёт. Всё, давай уже, иди по своим делам, мне тоже нужно ещё кое-чем заняться. И я тебя тоже очень люблю.
      Она приподнялась на цыпочках, крепко его обняла, чмокнула в щёку, легонько толкнула и захлопнула перед ним дверь. Алексей сокрушённо опустил плечи.

      Задумка не удалась. Чего не хватило больше, смелости или наглости, теперь уже неважно. Татьяна Витальевна по-прежнему считала себя невестой, претендовала на статус супруги и строила соответствующие планы на сегодняшний день и всю дальнейшую совместную жизнь. А он так и не решился вмешаться в судьбу своего второго я и избавить его от ненужной обузы… Но не стоять же теперь тут с поникшим видом.
      Алексей развернулся и направился к лифту. А сделав пару шагов, остановился как вкопанный – из-за поворота на него во все глаза смотрела Шапокляк! Она там как будто бы пряталась, но сейчас выступила, излучая взор, предвещавший мало спокойствия и много очередных забот.
      - Ты здесь?? - только и успел произнести Алексей.
      - Сволочь! – приглушённо выстрелила Шапокляк и накинулась на него с кулаками.
      Это оказалась настоящая фурия, от гнева которой спасли не размышления, а рефлексы. Впрочем, не сразу. Вначале был пропущен неточный, но жёсткий удар в плечо, потом по шее полоснули тигриные когти, а затем два пальца угрожающе потянулись к глазницам и была предпринята попытка удара в пах, на сей раз коленом. Алексей выбросил из головы гендерную снисходительность...
      Опыта серьёзной борьбы с дамами у него не имелось, поэтому скрутить разъярённую амазонку до относительной обездвиженности стоило трудов ещё тех. В итоге она была зафиксирована примерно в положении эмбриона. Ну, уж так получилось. Одной рукой Алексей держал её руку, вывернутую снизу в противоположную сторону, а другой прижимал к полу её голову за удобный «хвост» из волос. Пленница при этом продолжала рычать, пыхтеть и брыкаться. Пикантность позы её не смущала – приходилось сдерживать амплитуду активных колебаний той интересной части тела, что теперь упиралась в живот.
      - Отцом твоего ребёнка становиться не собираюсь, - выдохнул Алексей в спину своей буйной сопернице, - Не старайся.
      - Отпусти! Убери руки, скотина!
      - Грубо. У тебя совесть есть?
      - А ты вначале представься по форме и предъяви удостоверение, - процедила она, - С какой стати я должна кому-то рассказывать, что у меня есть? Без адвоката ни слова!
      - Я не служу в полиции, и мне чихать на твои грехи, идиотка!
      - Тогда что за дело тебе до моей совести, умник? Отпусти и чихай себе на здоровье дальше!
      - Отпущу, и на меня снова будут кидаться? Нет уж дудки.
      - Я заору. Люди повыходят из квартир и тебя загребут за насилие.
      - Ори, только загребут тебя. Потому что меня здесь все знают, и среди тех, кто выйдет, будет моя невеста. Вопрос, какого чёрта тут делает канающая под неё девица, станет самым интересным. Не находишь?
      Сопротивление вдруг прекратилось. Тело пленницы стало менее напряжённым. Повернуть голову она не имела возможности, но, как смогла, скосила глаза в сторону Алексея:
      - Так ты что – тот самый жених?
      - Здрасьте, приехали, - сказал он, - А ты думала кто?
      - А я думала… Слушай, отпусти. Я правда не буду кидаться, обещаю. И ещё скажу кое-что важное для тебя.
      - Ну, смотри… Только без сюрпризов! Если не хочешь оказаться скрученной в ещё более увлекательной позе.
      Алексей перестал сдерживать девушку и, нахально опираясь на сидячью часть её спины, встал на ноги. Она тоже поднялась с пола, отряхнулась, зыркнула уничтожающим взором, собралась что-то сказать.
      В этот момент рядом послышался звук открывающейся двери. Не сговариваясь, оба юркнули за угол в соседний проход и прижались к стене. Шапокляк повернула голову к Алексею и недобро прошептала:
      - Блииин! Так это всё-таки ты! Какой же подлец!
      - Может, уже хватит обзываться?
      - Всю облапал, скотина! Не прощу. За волосы вообще убью!
      - Новые отрастишь, бешеная.
      - Ты меня бешеной ещё не видел! Что тебе здесь надо?
      - А тебе?
      Шаги за поворотом стихли.
      - Ладно. Брэк, - сказал Алексей, - Давай поговорим спокойно. Предлагаю вон там, у окна, подальше от дверей.
      Шапокляк нехотя двинулась за ним.
      - Ты знал, что я здесь.
      - Догадался. На фирме кое-кто попросила Егорыча отвезти домой. Я сомневался, что ты бросишься в бой в открытую, но кто его знает, чего от тебя, психованной, ожидать. Наломаешь дров, а мне потом расхлёбывай. Хорошо, хоть успел… Небось, все этажи оббегала, пока нужную квартиру нашла?
      - Не твоё дело, - обиженно буркнула Шапокляк, - Лучше скажи, где ты там в офисе прятался. Переоделся даже, смотрю.
      - А тебе меня и показывали! - натолкнувшись на изумлённый взгляд, Алексей поспешил добавить, - Да нет, тот, второй, жив. Просто в неадеквате после вчерашнего. Я его спрятал, а сам вместо него… А ты как там оказалась? Здесь «на подступах» отловили?
      - На улице была, кругами ходила, всё думала, как внутрь попасть. А тут этот, с машиной: «здравствуйте, Татьяна Витальевна», «меня за вами прислали, Татьяна Витальевна», «велено доставить, Татьяна Витальевна», ну и всё такое.
      - Бедненькая.
      - Заткнись.
      Усевшись на подоконнике, Шапокляк вынула из рюкзака зеркальце и принялась оттирать физиономию.
      В последующие несколько минут они поведали друг другу о своих утренних приключениях.
      После поезда девушка тоже не смогла попасть домой, тоже отправилась на работу и, случайно наткнувшись на благодарную пациентку, тоже обнаружила, что попала в другой мир, с двойником. Раньше она была простой медсестрой стоматологической клиники, а здесь, оказалось – её хозяйкой и целым врачом. Клинику ей передала родительница, титулованный стоматолог, в «нормальной» жизни отнюдь не достигшая таких высот. О грядущем сегодня замужестве узнала от водителя, который её перехватил, а личность кандидата в мужья установила при уже известных обстоятельствах. И была несказанно довольна его удачной «изменой», потому что представить, что свяжет судьбу с Шороховым, не может и в страшном сне. Увидев его здесь, в доме, с ужасом догадалась, что в своих приключениях не одинока. И лишь на мгновение усомнилась в этом, когда они сцепились у двери.
      - Я не дам тебе женить себя на мне! – с чувством выпалила Шапокляк и одарила Алексея испепеляющим взглядом.
      - Можно подумать, я об этом мечтаю, - хмыкнул он, - Нужна мне такая истеричка!
      - Что ж обнимался тогда? И тут с этой, и с, как её, Лорой, и с той в поезде ещё… Бабник!
      - Поезд – не твоя забота. Подумаешь! Ты мне кто? И Лора ни при чём. Ей уже досталось… А ты, то есть твоя Татьяна сама кинулась обниматься. Она же ничего про версию с Лорой не знает! Если б ты не влезла в машину вместо неё, глядишь, ничего бы и не было. Теперь, вот, мотайся, исправляй за тобой.
      - И что – исправил? Вместо того чтобы расстаться, ты целовался с ней, я видела!
      - Ну не смог я, не смог!
      - Не ори!
      Они помолчали. Где-то далеко хлопнула дверь.
      - Послушай, - сказал Алексей, - Нам надо как-то выбираться из этой истории. И похоже, вместе. Только ли мы в неё влипли, будем разбираться потом. Пока меня волнует главное – как встроиться в эту жизнь с двойниками. Подмена рано или поздно вскроется, а в бомжи, тюрьму или психушку я идти не хочу.
      - Стать моим мужем даже не думай, - упрямо заявила Шапокляк.
      - Вот же заладила. Не собираюсь! Ясно? Тоже мне – супружница…
      - А почему про Лору ты сказал «версия»? Разве это не правда?
      - Конечно неправда. Горыныч всё специально подстроил, чтобы мне, то есть здешнему мне по-крупному подкузьмить и отобрать бизнес…
      Алексей вкратце рассказал о коварных планах «своего» заместителя. Шапокляк припомнила подробности беседы в машине и согласилась, что тот настроен против Шорохова решительно. Чисто по-женски почувствовала большой негатив, только отнесла его к действительным переживаниям несчастного отца по поводу соблазнения дочери. Удивилась, правда, как легко тот думал женить на ней своего начальника. Но слышала фразу, дескать, вот-вот будет козырь, который всё и решит. Этот козырь вызывал у Алексея наибольшее беспокойство.
      - В общем, так, - сказал он, - Без двойников нам здесь не выжить, однозначно. Значит нужно как-то войти с ними в полезный контакт. Учитывая угрозу моему и его беспомощное состояние, я постараюсь ему помочь, и это, надеюсь, зачтётся. Тебе тоже нужно что-то придумать, подобраться к Татьяне Витальевне…
      - Я Татьяна Витальевна!
      - Кто б сомневался! Напряги мозги, как самой устроиться и её от меня отвадить. Ты же меня ненавидишь – вот и карты в руки, на этом сыграй. Лору припомни. Если что, помогу. Предлагаю вообще на время заключить перемирие и при случае хотя бы друг другу не мешать. Потом разбежимся навеки. Идёт?
      Алексей без обиняков протянул девушке руку. Нехотя та подала свою. При этом произошло удивительное: на лице Шапокляк появилась улыбка, а касание ладоней показалось невероятно приятным и от неожиданности не на шутку испугало обоих.
      - Ты чего током бьёшься? – спросил он, одёргивая руку.
      - Да пошёл ты! – нахмурилась она.
      - Вот и пошёл! Сама тут времени не теряй. Имей в виду, сюда скоро народ повалит, невесту к свадьбе готовить, подружки всякие. А мне надо успеть вернуться к спящим красавцам, пока Горыныч не опередил.
      - Так он уже там тысячу раз.
      - Глупая. Ему должны позвонить и по ложному следу направить.
      - Умный, да? Я у него телефон ещё в офисе стыбзила.
      - Что??!
      Трудно сказать, что последовало бы за этим дальше. Но в первое мгновение всё было очень предсказуемо: Алексей изменился одновременно и в лице и в позе, причём до такой степени, что, наверное, со стороны не узнал бы сам себя, а Шапокляк, слегка отшатнувшись к оконному стеклу, наглядно боролась с противоречивыми желаниями – всерьёз испугаться или наоборот захохотать.
      Вот в таком виде их и застала празднично одетая дамочка с праздничной причёской, только что вышедшая на этаж из лифта.
      - Таня? – взволнованно произнесла она.
      - Зойка? – в свою очередь изумилась Шапокляк.
      Немая сцена длилась недолго.
      - А что это… тут у вас? – неуверенно спросила дамочка.
      - А это у нас тут… развод! – в сердцах выпалил Алексей, - Полный и окончательный развод!
      Он рубанул по воздуху рукой и твёрдым, широким шагом пошёл к лестнице.



      Глава 5



      Завидев разгневанного начальника, водитель выскочил из машины навстречу и сразу же начал оправдываться:
      - Алексей Иваныч, я пытался. Звонил Егорычу несколько раз, честное слово. Сигнал идёт, а не отвечают. Ну, сами посудите, Алексей Иваныч. Что я мог сделать?
      Действительно. Что он мог сделать. Шапокляк наделала всё за него.
      - Гони! – рявкнул Алексей.
      - Куда?
      - В офис. На третьей космической.
      Вряд ли водитель знал, какова третья космическая скорость, но за дело взялся со рвением. Машина летела по улице, как астероид мимо планет.
      Алексей был в отчаянии. Ведь отправив Горыныча к чёрту на кулички, он надеялся элементарно выиграть время, за которое успел бы вернуться и подготовиться к новой встрече. Несолоно хлебавши в указанном месте, Горыныч в конце концов снова объявился бы в офисе, где обнаружил бы дочь, якобы недавно возвратившуюся из самовольного автомобильного променада. Опьянела она до беспамятства, поэтому доверие к легенде водителя имело право на жизнь. Позвонил бы охранникам раньше приезда – не беда, они бы его только запутали, и от репрессий их есть кому защитить.
      А теперь что получается? Теперь получается полная хрень! Прошло уже больше получаса, как Горыныч мог объявиться. Машины директора нет, охранники клянутся-божатся, что он – в полном здравии – куда-то уехал. Между тем как директор продолжает преспокойно почивать в своей комнате отдыха на пару с дочерью заместителя, которая, не искусно претворяется, как оно думалось, а на самом деле конкретно пьяна. Или уже отходит? Мало того, в данный момент к офису подъезжает беглая машина, в которой сидит второй генеральный. Красота!
      Странным только казалось, что охранники до сих пор не звонят. С их-то телефонами, да и конторскими аппаратами, всё в порядке. С приездом Горыныча повод для звонка у них должен появиться, мягко говоря, убойный.
      На этом фоне Алексей даже пожалел, что вмешался в сердечные дела своего двойника. Зачем? Что с того, что тот надумал жениться на Татьяне Витальевне? Не он же! Практической пользы от этого эмоционального протеста ноль, зато возможный вред очевиден. Надежда найти в лице здешнего Шорохова понимающего человека, друга и помощника таяла, как маргарин на раскалённой сковороде.
      Но терять уже нечего было. Как ни крути, оставался один путь – идти в лобовую, и будь что будет. Если, конечно, какого чуда не случится…

      Чудо, однако, случилось.
      Ворота послушно открылись и явили сладко зевающего Штепселя, который взялся подавить зевок, но тот как застрял у него во рту гигантской костью. Это сразу настроило на лирический лад. Лирики добавилось, когда из конторы выскочил Тарапунька. Он вытянулся по швам и бодро отрапортовал:
      - Алексей Иваныч, за время вашего отсутствия никаких происшествий не произошло.
      - А должны были? – спросил Алексей скорее себя самого, чем охранника.
      Тарапунька завис. Потом расплылся в улыбке и ответил:
      - Как прикажете.
      Штепсель избавился наконец от зевотной кости и присоединился к напарнику, лупая глазами, будто впервые увидел белый свет. На вопрос о Горыныче оба пожали плечами. Выяснилось, не приезжал и не звонил. Это было странно. Зато звонил Никита, интересовался, кто где, и предупредил, что скоро будет.
      Алексей поднялся наверх.
      В комнате отдыха всё было без изменений, за исключением того, что теперь «отдыхающие» подавали признаки жизни. Лора уже не лежала, а сидела с мутным взором неадекватного от опьянения человека, приходящего в себя постепенно и с мучениями. Для её хрупкого тельца неожиданный стакан водки оказался слишком тяжёлым испытанием. Заторможенная, как зомби, она методично и настойчиво отпихивала от себя настоящего генерального, а тот упорно поворачивался к ней снова, морщился и издавал звуки недовольства тем, что ему мешают спать.
      На появление вошедшего Лора всё-таки среагировала. Она повернула голову, с трудом всмотрелась, не глядя пощупала рукой лежащего возле себя, изумлённо простонала и стала заваливаться. Алексей подхватил девчонку подмышки и хотел помочь лечь, но у неё обнаружились рвотные позывы. Пришлось волочить бедолагу в санузел.
      Ещё на зарядку был поставлен телефон.
      Больше не удалось ничего ни придумать ни предпринять – во двор конторы въехала машина зама. Но вышел из неё не только он. Вторым был аккуратненький лысенький мужичок с протокольной физиономией, бегающими глазками и кожаным портфелем в руках. Хмуро глянув на охранников, Горыныч поинтересовался, где Лора.
      - Как где? – переглянулись те, - наверное, в кабинете. С тех пор, как вы уехали, она не спускалась, а мы не поднимались.
      Не говоря больше ни слова, Горыныч кивком головы поманил мужичка за собой и они вошли в здание.
      Алексей оторвался от окна. Да, чудо случилось, он вернулся в офис раньше, как и планировал, но что это в данный момент меняло? Привычным уже движением руки он отодвинул дверцу шкафа…

      - Лора! – позвал Горыныч с порога в кабинет, - Лора!
      Разумеется, никто не ответил.
      - Присядьте пока здесь, - услышал Алексей.
      Потом Горыныч вошёл в комнату отдыха, оценил обстановку и на шум воды заглянул в туалетную комнату.
      - Лора, что с тобой? Ты в самом деле напилась? Я-то думал… Мать-перемать! Вот идиотка. Зачем?..
      Он повозился с ней немного и, чертыхаясь, вернулся в кабинет.
      - Что-то случилось? – подал голос мужичок.
      - Дочка выпила лишнего, - пояснил Горыныч, - На кой чёрт она вздумала наклюкаться, ума не приложу. Для смелости что ли. И ведь нашла же!.. Ладно, с ней я потом разберусь. Давайте приступим к делу.
      - Да. Давайте. Время нужно беречь.
      Оба перешли в комнату отдыха. Алексей затаил дыхание.
      Горыныч придвинул к дивану табурет, поднатужился и усадил перед ним своего директора, придерживая со всех сторон, чтобы тот сидел более-менее ровно. Мужичок не без брезгливости примостился рядом, расстегнул портфель.
      - Вы уверены, что у него получится? – спросил он.
      - Получится-получится. Сейчас сами увидите. Ему за день приходится ставить тысячу подписей, так что движение отработано до автоматизма, до рефлекса если хотите.
      Мужичок с сомнением качнул головой, но всё же извлёк из портфеля какую-то бумагу и положил её на табурет перед Шороховым.
      А вот это уже было очень интересно. Алексей рискнул приоткрыть щёлку в двери, чтобы разглядеть бумагу. Не вышло.
      Между тем Горыныч всунул в руку генеральному авторучку, кашлянул и сказал:
      - Иваныч, надо подписать.
      Тот качнулся.
      - Иваныч, надо подписать, - повторил комбинатор, поправляя ручку в пальцах подопечного, и они волшебным образом взяли её правильно, - Давай.
      - Папа! – раздалось из туалетной комнаты, - Папа, мне плохо.
      - Потерпи чуть-чуть, дочка, - зашипел в её сторону Горыныч, - Не до тебя сейчас… Давай, - обратился он снова к директору и терпеливо попросил в очередной раз, - Это надо подписать, Иваныч.
      Алексей из шкафа не мог видеть, но превосходно услышал, как к дверному косяку из санузла, шлёпнув по нему рукой и стукнув бедром, прислонилась для устойчивости Лора.
      - Это он меня напоил, – с тяжёлым придыханием сказала она тоном обиженного прокурора.
      - Ну конечно! Кто спорит? Только, дочь, ты нам мешаешь. Пожалуйста, пройди в кабинет и подожди там.
      - Папа, их двое.
      - Кого? - саркастически хмыкнул отец.
      - Его, - она качнула мокрыми волосами в сторону Шорохова, - Тут был второй. Он меня напоил и… и намочил.
      Горыныч и приглашённый мужичок обменялись понимающими взглядами.
      - Прошу, - устало сказал первый, - оставь нас хотя бы на несколько минут.
      Неуверенными шагами, то и дело приседая и не отрывая рук от стены, Лора проследовала в кабинет. Где там она решила примоститься, неизвестно, но примостилась так, будто под ней разломался стул или стол, а то и стул со столом вместе. После этого наступила тишина. Замдиректора стоически вздохнул, коротко помолчал, повернулся к директору и вновь методично забубнил, как маг заповедную мантру:
      - Иваныч, надо подписать… Надо подписать, Иваныч…
      И тот подписал. Двое из трёх свидетелей этого процесса изумились: один, с портфелем у ног, протёр платочком лысину, а второй, что прятался в шкафу, вцепился в свою шевелюру. Зрелище, как спящий человек вдруг по-деловому расписался, действительно потрясало. Только комбинатор не выказал удивления. Он довольно причмокнул, сказал «молодец», уложил мавра, который сделал своё дело, обратно на диван и с вожделением схватил с табурета бумагу.
      - Вот видите, всё получилось отлично! – воскликнул он, не скрывая радости, - Пришло время поздравить холдинг «Палаты» с новым начальством!
      - Это ещё не всё, - глухо произнёс приглашённый, продолжавший тереть свою лысину, - Нужны подписи независимых свидетелей и определённый срок. Документ подлежит государственной регистрации – всё-таки генеральная доверенность…
      - Ну, так затем мы с вами и наладили сотрудничество. Не так ли? Свидетели и регистрация, уважаемый, забота не моя.
      - Да-да, моя. Но, так или иначе, бумага мало что вам даёт. Управляющий – далеко не владелец.
      - А вот тут забота моя. Не переживайте, сегодня уже через несколько часов вопрос будет решён самым легальным способом. Жаль только, этот способ зачем-то как чушка нализался… Пойдёмте, я вас провожу.
      Мужичок с готовностью или даже удовольствием засобирался. Подписанную бумагу он аккуратно спрятал в прозрачную мультифору, а ту в портфель. Поднялся с дивана и вышел в кабинет.
      Комбинатор пропустил нотариуса вперёд (теперь было ясно, что это нотариус), но сам задержался. Он торопливо переставил табурет в угол за дверью, встал на него, потянулся к потолку и отодвинул одну из панелей. Достал оттуда кейс, спустился, вынул из него пачку купюр и снова полез под потолок. Алексей в шкафу чуть не присвистнул, потому что – он видел – кейс буквально ломился от денег. В сознании тотчас мелькнула догадка: предприимчивый зам прятал свою, наверняка тёмную наличность там, где обнаружить её никому бы и в голову не пришло – в комнате отдыха несведущего директора.
      Горыныч между тем бросил хозяйский взгляд на помещение, которое, наверное, уже начал считать собственным. Всё бы ничего, но в последний момент им был замечен мобильник босса, опрометчиво оставленный Алексеем заряжаться в открытом месте, на столе возле графина с водкой. Горыныч приблизился, почесал в задумчивости подбородок, опасливо покосился на лежащего начальника и снова осмотрел комнату, на этот раз с некоторым беспокойством. Когда его взгляд упёрся в шкаф, Алексей приготовился к худшему.
      В этот момент из кабинета послышался голос нотариуса:
      - Вы про меня случайно не забыли?
      Горыныч встрепенулся как от наваждения и пошёл к нему. Алексей облегчённо выдохнул.

      Спустя короткое время, гости разъехались. Скучающему водителю было приказано доставить Лору домой, а её отец увёз нотариуса. На незавершённый вопрос Тарапуньки «а Иваныч…» поступил ответ, озадачивший обоих охранников:
      - Пусть приходит в себя, не мешайте. Я заберу его через пару часов…
      Новый повод озадачиться на ту же тему им предоставил Алексей, который чуть погодя спустился к ним сам.
      - Алексей Иваныч, у вас всё в порядке? – осторожно поинтересовался Штепсель.
      - Не всё, - честно признался он, - Но будет в порядке обязательно. Постараюсь. Егорыч не сказал, куда отчалил?
      - Ну так… крючкотвора этого обратно в контору отвозить. Наверное, - предположил Штепсель.
      - Какую контору – выходной! - вмешался Тарапунька, - Думаю, они обедать поехали. Я слышал, они говорили что-то о ресторане.
      Точно. Время давно уже за полдень перевалило. Горыныч наверняка повёз взяткой прикормленного нотариуса подкормить пищей реальной. Алексей припомнил, что ничего не ел со вчерашнего дня, и в животе у него сразу же стало «скучно». Когда был малышом и хотел есть, он говорил так маме.
      Кстати, как пить дать, родители уже прилетели – тут лёту-то час-полтора. Согласно уже известной информации, они должны были разместиться в какой-то из «Палат» своего сына, а потом явиться на общий сбор в квартиру невесты. Включить телефон жениха, так лавиной сообщений засыпит, явно.
      Телефон – вот что ему сейчас нужно! С его помощью можно выяснить обстоятельства треклятого мальчишника и выйти на конкретного отравителя. Это даст шаткий, но реальный шанс разоблачить Горыныча ещё до свадьбы. А подписанный документ… Что ж, тут тоже имелся один интересный вариант…

      Размышляя таким образом, Алексей ходил по площадке перед офисом из угла в угол. Но только собрался идти наверх, как в открытые ворота на скорости въехало такси со шторками на задних стёклах. Охранники, терпеливо ожидавшие у крыльца возможных указаний от босса, напряглись и выступили вперёд. Однако тревога оказалась излишней – из машины появилась знакомая попутчица.
      - Здравствуйте, Татьяна Витальевна ещё раз! – хором сказали Тарапунька и Штепсель.
      - Здравствуйте, ребята, ещё раз. Привет ещё раз, Лёша.
      Это мягкое «Лёша» резануло Алексею слух.
      - Что это с тобой? – с подозрением спросил он, но покосившись на охранников, взял её за локоть и прошептал, - Ненормальная, ты зачем сюда снова приехала?
      Шапокляк сдержанно улыбнулась.
      - Нам нужно поговорить.
      До сих пор у Алексея на сей счёт было совершенно противоположное мнение. Но теперь хватило секунды, чтобы он его изменил. Конечно им надо поговорить! Надо чтобы эта выдра не ломала дров, а рассказала здешней Татьяне Витальевне о заговоре против Шорохова, во всех подробностях рассказала. Надо чтобы их чувства сохранились и свадьба состоялась. Потому что только с их участием, лояльностью и помощью можно надеяться обеспечить себе нормальное существование в этом мире, где кое-кто – никто.
      - Где он? – спросила Шапокляк, как только они поднялись наверх.
      - Да всё там же. Где ж ему быть! Давай действительно поговорим. Присядь.
      - Вот там и присядем…
      Следуя за девушкой в комнату отдыха, Алексей мысленно поворчал. Наградил же господь девчонку характером! Впрочем, на этот раз её упрямство можно было понять – в кабинете было неуютно. Потому что все три кресла для посетителей прежде рядком стоящие у рабочего стола генерального сейчас в беспорядке лежали на полу. Вот где Лора-то промахнулась…
      Шапокляк села на диван возле Шорохова и положила руку на его лоб.
      - Пульс не там ищут, - глупо пошутил Алексей.
      - Я знаю. Я работаю медсестрой, к твоему сведению.
      - Ишь ты. А здешняя Татьяна Витальевна кто?
      - Врач. Хозяйка частной стоматологической клиники.
      - Мда. Они тут куда лучше нас устроились…
      - Я не ослышалась? Ты сейчас подумал не о себе, а о нас? – внимательный взгляд.
      - Я оговорился, - буркнул Алексей.
      Он готов был поклясться, что Шапокляк улыбнулась. Да что это с ней?
      Между тем девушка снова переклоючила внимание на двойника, осмотрела и озабоченно вздохнула.
      - Нужно отвезти его в больницу. Вряд ли стоит чего-то всерьёз опасаться, но там легче прийти в себя. Если что, помогут и под надзором будет... Чем же его усыпили?
      - Да мало ли… - Алексей присел рядом, - Идея мне нравится. Только непонятно, с чего это вдруг тебя обуяла такая забота?
      - Ну, не о тебе же! – фыркнула она, однако развивать обычное противостояние не стала, - Знаешь, я как раз и хотела поговорить с тобой на эту тему. Я тут подумала… Ты и я… Мы в этом мире чужие, нам места в нём нет. Занято – понимаешь? И чтобы самим устроиться, нам надо помочь двойникам. То есть сделать всё так, как они бы хотели. Потом ведь спасибо скажут! Сейчас их постигла беда и правильней, если мы с тобой не собачиться будем, а действовать в их интересах. Дошло?
      - Дошло, и пораньше некоторых. Только ты же сама, истеричка, так и норовишь всё испортить.
      - Я?? Чья бы корова мычала! Кто в подъезде концерт с разводом устроил?
      Алексей пристыженно помолчал.
      - Просто... Я специально спланировал отвлечь Егорыча, чтобы сюда раньше него вернуться, - вяло попробовал он оправдаться, - А тут ты с его телефоном…
      - Не успел? – с тревогой спросила Шапокляк.
      - Успел. Чудом, не иначе. Он, оказывается, за нотариусом заезжал, вот и задержался.
      - Нотариусом?
      - Ну да. Они этому, - Алексей кивнул на двойника, - генеральную доверенность подписать сунули.
      - И ты позволил??
      - А что, по-твоему, я должен был сделать? Выйти, сказать «привет, граждане, плохо себя ведёте»? Да я к твоему приезду не здесь, а в полиции бы уже сидел! А то и где подальше. И подпись они всё равно бы сварганили.
      Шапокляк помрачнела.
      - Вот же сволочь какая! – сказала она, имея в виду Горыныча.
      - Не говори, - подтвердил Алексей, - Он и в моём мире такая же сволочь.
      - В нашем мире, - поправила девушка.
      - В нашем, нашем… Ты сама-то как там в подъезде выкрутилась? Кто эта Зойка?
      - В нашем мире уборщица, а здесь администратор, на рецепции делами заправляет. Кстати, тоже подруга и свидетельница на свадьбе.
      - Трудно представить, что у тебя могут быть подруги, - вставил Алексей.
      Шапокляк пропустила его подначку мимо ушей.
      - Там всё нормально вышло. Потом расскажу. Давай лучше подумаем, как выбраться отсюда, чтобы охранники не заметили, что вас двое.
      - Как выбраться... Есть хозяйственный вход, к нему можно подогнать машину.
      - Так чего ж мы сидим?
      - Не шурши лейкопластырем, санитарка. Мне нужно ещё проблему с Горынычем как-то решить. Это, должна понимать, сейчас важнее, - он встал и заходил по комнате взад-вперёд, - Серьёзное дело. Я не могу его так оставить. И время уходит…
      На лице Шапокляк прочиталась молчаливая благодарность. Надо же как прониклась судьбой двойников! И вообще. Уже и не скажешь, что это та вредная попутчица из поезда, которая только и норовила выказать презрение или как-то укусить.
      На глаза попался телефон и Алексея осенило. Он выдернул шнур из мобильника и нажал на кнопку. Пара делений зарядки – нормально. Заклокотал колокольчик полученных сообщений, в том числе о непринятых вызовах.
      - Кому собрался звонить? – оживилась Шапокляк.
      - Не мешай.
      Примерный план действий уже был в голове, оставалось уточнить некоторые важные детали. Порывшись в списке контактов, Алексей отыскал не раз упомянутого местным народом Никиту, водителя генерального. Уж если кто и в курсе интересующей сейчас информации, то это он.
      На звонок отреагировали мгновенно.
      - Лёха! Ну наконец! Привет! Ты где?
      Никита… Алексей узнал его. Это был голос давнего знакомого, того самого дружбана детства, с которым они вместе когда-то учились на сантехников. Не в этой жизни… Вот, значит, кем он здесь. И тут, видимо, дружба продолжена. Потому что обращаться к своему директору на ты и по имени, по крайней мере в приватной беседе, может себе позволить только близкий человек.
      - В офисе, - сдержанно ответил Алексей.
      - В офисе? Я туда как раз собирался. А мне эти комики ничего не сказали…
      - Это моё указание. Так было надо.
      - Не понимаю. Ты как себя чувствуешь?
      - Пожалуйста, помолчи и послушай меня.
      - Я знаю. Знаю! - горячо перебил Никита, - Тебе подсыпали снотворное. Нам всем тоже, но поменьше. Я это выяснил час назад, когда отошёл. Тут девочка одна работает, я с ней раньше… ну, ты понял. В общем, она рассказала, что случайно подслушала разговор официанта с каким-то типом. Всё было быстро – она не успела меня предупредить…
      - Никита, сейчас это неважно…
      - Как неважно! Лёха, ты что! Я выяснил, где этот урод живёт, приехал, прессанул, всё как надо. Представляешь, на бабки купился! А того типа он в глаза раньше не видел, и похоже, не врёт. Слушай, тебе нужно срочно думать, кому перешёл дорогу. Надо давить гада, пока он ещё чего не учудил. И потом, у тебя же сегодня свадьба!
      - Никита, мне уже известно, какой гад послал того человека. И сейчас ты мне нужен, чтобы его найти.
      - Известно? Ну всё! Да я его…
      - Помолчи!! – заорал Алексей в трубку.
      От этого крика Шорохов на диване вздрогнул, замычал и заворочался. Шапокляк наклонилась и с невиданной заботой принялась успокаивать его, как ребёнка. Но то ли переусердствовала, то ли эффект оказался слишком сильным – двойник, продолжая по факту спать, самостоятельно принял сидячее положение.
      - Никита, - уже тише сказал Алексей, - Сообрази мне быстро, где любит обедать Горыныч. Или куда откушать он с удовольствием пригласит нужного человека.
      - Неужто забыл? – отозвалась трубка, - Он же старшую из наших «Зелёных Палат» пользует! Там и питается чуть не каждый день.
      - Отлично. Дуй со всех ног к нему домой, хватай Лору, в каком бы виде ни была, и вези в эти «Зелёные палаты». Ей наплети что-нибудь. Ну, там, плохо стало отцу… Созвониться у них не получится.
      - Лёха, ты что? Он же там и живёт. На «антресолях». Во тебя отключило!
      - Да? Тогда ещё лучше. Подтягивайся туда сам, только раньше времени никому не показывайся. Подъеду – состыкуемся. Ты всё понял?
      - Обижаешь…
      Самозваный директор переключил мобильник на беззвучку, положил в карман и повернулся к двоим на диване. Сидящий в плотных объятиях девушки директор настоящий уже почти успокоился. А та во все глаза глядела на Алексея.
      - Едем! – скомандовал он.

      Как и было задумано, задача незаметного умыкания из офиса «лишнего» тела решилась успешно. Охранников попросили передать таксисту, чтобы тот подогнал машину к хозяйственному входу. Сидящего двойника проще взять – Алексей взвалил его на плечо и снёс вниз, а там уложил на задние кресла. Сам сел с водителем, Шапокляк спряталась за шторками с подопечным. Так и выезжали.
      - В какую везём? – поинтересовался понятливый таксист.
      - В третью городскую, прямо к приёмному покою, - не моргнув глазом, ответила неместная медсестра.
      - Ты уверена в том, что делаешь? - обернулся к ней Алексей.
      - Более чем. У меня там куча знакомых.
      - Учти, наши знакомые имеют обыкновение быть здесь кем-то другим.
      - Учла.
      Учла, так учла. Решительность напарницы хоть несколько и удивляла, не занимала так, как предстоящее событие. Его надо было продумать до мелочей, ошибиться нельзя.
      - По пути высадите меня у «Зелёных палат», - сказал Алексей таксисту.
      - Да, и лучше подъехать к ним со стороны бульвара, - добавила Шапокляк.
      Алексей повернулся назад с безмолвным вопросом в глазах. Девушка не могла его не прочесть. Слегка покраснев, тихонько пояснила:
      - Я карту города с отелями смотрела, когда домой не попала. А со стороны бульвара народу должно быть больше и деревья. Тебе же ещё встретиться надо, перед тем как…
      Она удивляла всё больше. Как будто раньше в маске была, а теперь постепенно лицо открывала. И это лицо, оказывается, может быть приятным! Алексей даже на мгновение позавидовал своему двойнику, чья голова покоилась в девичьих ладонях на её коленях, как в колыбели. Но нужно было думать о другом…
      - Лёша, - позвала Шапокляк.
      Он снова обернулся.
      - Спасибо тебе, - наклонившись вперёд, она мягко чмокнула его в щёку.
      С ума сойти! Этак начнёт ещё нравиться – что тогда?



      Глава 6



      Отель «Зелёные палаты» располагался там, где в прошлой жизни хирела какая-то старая база. В прошлой жизни хоть и имелись три гостиницы, но в других, подальше от центра местах, менее дорогие и звались они не палатами... Теперь же здесь всё было благоустроено и радовало глаз. Само здание размерами не впечатляло, но имело вполне респектабельный, даже солидный вид. Стилизованные под античность колонны, лепнина под окнами, солнцезащитные стёкла, аккуратные балкончики, семь этажей. Где-то там, «на антресолях» отходила сейчас Лора…
      Шапокляк оказалась права – со стороны бульвара подходы к отелю утопали в зелени и пестрили от мимо снующего люда, среди которого легко затеряться. Поблизости Алексея и высадили. Шапокляк напутствовала его в своём стиле – пожелала, чтобы по результатам задуманной операции никто из безмятежных прохожих или отдыхающих внутри не пострадал. Он в свою очередь посоветовал ей не влюбиться в подопечного. Во избежание выдранных Татьяной Витальевной волос. Ответом была загадочная улыбка.
      Пока Алексей приглядывался к обстановке, подъехал Никита. Пришлось снова поразиться сходству человека с тем, который остался в параллельном, теперь уже старом мире. Правда, там бывшие дружбаны давненько не виделись, потерялись, один из них опустился и спился. Здесь же – цвёл, и если б не ночное происшествие, отложившее тень на лице, что называется, блистал здоровьем.
      Предварительно созвонившись, они встретились на одной из свободных скамеек.
      - Так что – это Горыныч?? – спросил Никита, когда миновали приветствия, походившие на встречу выживших в серьёзной переделке однополчан.
      Алексей приложил усилия, чтобы погасить пыл излишне возбуждённого товарища. Вкратце рассказал ему о событиях в офисе, скрыв, разумеется, ненужные подробности о себе самом. Никита с трудом взял в толк, зачем понадобилось притворяться овощем и подписывать документ. Пришлось сослаться на слишком поздно обретённую возможность нормально соображать. Затем они обсудили план действий и, уже не таясь, пошли к парадному входу в отель. Вариант скрытного проникновения внутрь был сочтён неосуществимым.
      На рецепции уточнили обстановку, по-быстрому отделались от поздравлений наличествующего здесь персонала по случаю сегодняшнего торжества и юркнули в лифт. На третьем этаже разделились: Никита поехал выше, Алексей же направился прямиком к главному ристалищу – в ресторан. Именно это заведение планировалось задействовать под веселье, завершающее процесс бракосочетания генерального директора, подготовка к чему уже началась. Но посетителей, страждущих вкусно поесть и выпить, пока ещё принимали, и помещение не пустовало.
      Горыныч с нотариусом яствовали в элитном секторе на возвышении за декоративным заборчиком и цветочной шпалерой с фонтаном. Первый выглядел абсолютным хозяином положения, барином, который может позволить себе всё. Второй держался заметно скромнее. Видно было, что данное излишне радушное общество в какой-то степени ему навязано, однако отказываться от дарового и недешёвого угощения тоже не очень хотелось. А оно впечатляло – лобстер, креветки под шафрановым соусом и мраморная говядина на гриле в тёмном шоколаде. Барин хорошо подготовился.
      Служащие ресторана на появление Алексея среагировали тотчас, он подал им знак не приближаться. Сам же уверенным, но неспешным шагом двигался по центральному проходу мимо обеденных зон. Увидев его, Горыныч широко открыл рот и выронил вилку, которая прозвенела по тарелке гонгом, а гость вжался в кресло так, будто задумал в нём целиком спрятаться. Алексей выдвинул стул, расположенный между ними, сел и решительно водрузил руки с локтями на стол.
      - Егорыч, - спокойно сказал он, - И здесь позоришь. Неужто не по карману дантист?
      Рот закрыли. Следующие мгновения были посвящены тому, что все сидящие безмолвно разглядывали друг друга.
      - А… - вопросительно начал комбинатор, но Алексей его перебил:
      - Так что насчёт дантиста? У меня есть знакомый, ты её знаешь. Рекомендовать? Это моя невеста, - он повернулся к нотариусу, поясняя, - Сегодня у нас свадьба. Он вам не говорил? – и, не давая опомниться, добавил, - Кстати, у вас с этим как? Все зубы на месте?
      Показалось, крючкотвор стал ещё меньше. Комбинатор осторожно подал голос:
      - Алексей, как ты себя чувствуешь?
      - Превосходно. Снотворное отпустило, и нет никаких проблем. Боюсь, теперь они появились не у меня.
      - Какое снотворное… О чём ты… - заелозил Горыныч, виновато посматривая на нотариуса, из чего можно было сделать вывод о том, что об истории с отравлением тот не курсе, - Ты так напился! И знаешь… - голос Горыныча окреп, - Ты вёл себя безобразно.
      - Да?
      - Да. Ты споил и соблазнил мою дочь, - сказал он не моргнув глазом.
      - За слова отвечаешь?
      - Конечно. Свидетели есть. Даже Татьяна видела, как ты её… Бедная моя девочка! – на лице Горыныча изобразилось безутешное родительское страдание.
      - Давай уберём из этой трагикомедии промежуточные акты и перейдём сразу к финальному, - предложил Алексей, - Теперь ты отмечаешь это событие здесь и…
      - Нет! – с поистине впечатляющим чувством воскликнул комбинатор, - Теперь я вынужден решать созданные тобой проблемы! И если ты до сих пор не в полиции или аду, то благодари меня! Потому что после того, что ты натворил, ты должен сидеть за решёткой или быть убитым, а я тебя пожалел и даже, как видишь, разговариваю!!
      Он не на шутку завёлся, чем привлёк внимание посетителей и служащих ресторана. Первые, оборачиваясь, принялись перешёптываться, а последние встревоженно сбились в кучку и напряглись, но всё-таки не смели приближаться.
      - Простите, мне нужно идти, - прижимая к себе портфель, пробормотал нотариус и попробовал подняться.
      Алексей властно положил руку на портфель и вдавил крючкотвора обратно в кресло.
      - Уверяю вас, дальше будет ещё интереснее.
      Горыныч, как ни в чём не бывало, продолжил отыгрывать свою роль. Только голос понизил до сокрушённого. Убитый горем папаша, ни дать ни взять.
      - Я ведь и вправду готов был растерзать тебя, Лёша. Не знаю, что остановило. Подумал, что будет со всем этим, - он повёл вокруг рукой, - Да и Лорочка несмотря на боль и обиду вступилась. Ты ведь ей нравился…
      В этом месте Алексей нахмурился. Вроде бы не было причин расстраиваться, но вдруг вспыхнуло яркое воспоминание из прошлой жизни, занывшее как осколок у самого сердца. Именно у сердца, потому что на протяжении нескольких лет образ Лоры, хрупкой девочки со светлыми волосами, был для него смыслом дальнейшего существования и пределом мечты. Ради него он готов был на очень многое. А теперь этот образ как раздвоился. Одна его часть потеряла всякую привлекательность и вызывала отвращение, другая потускнела настолько, что стала почти не видна. Сохранилось лишь горькое чувство длительной и на деле бестолковой погони за когда-то выдуманным миражом. И что самое странное, в представлениях Алексея чем дальше, тем больше очарование Лорой уступало место интересу к вредной Шапокляк…
      Между тем отец «несчастной» не собирался покидать театральную сцену. Напротив, озвучивая заблаговременно выверенный текст, он довёл свою речь до патетики и даже пустил слезу.
      - …Татьяна Витальевна не смогла простить такого предательства. Я видел, как она на тебя смотрела, и слышал, что говорила. Ты сделал всё, чтобы её потерять. А заодно потерять человеческий облик и уважение партнёров. Превратился в ничтожество. Бесстыдство, с которым ты надругался над моей дочерью, с которым унизил её и меня, влечёт несмываемый позор и презрение. Мне очень тяжело… Как оскорблённый отец я с трудом удержал себя от справедливого возмездия. Но как твой давний соратник и ответственный человек я нашёл силы принять решение, позволяющее спасти репутацию. Репутацию всех: и её, и тебя, и нашего бизнеса, - слово «нашего» он подчеркнул, - Лора мужественно со мной согласилась, - комбинатор промокнул покрасневшие глаза платочком и подытожил, - Сегодня ты на ней женишься.
      - Уверен? – спросил Алексей.
      - Ещё как. Тебе некуда деваться. Час назад ты подписал генеральную доверенность на моё имя. Если что-то пойдёт не так, я пущу тебя по миру. До конца дней не отмоешься. Обещаю.
      - А вот я не уверен. Знаешь, почему? Потому что, во-первых, моей невестой по-прежнему является Татьяна, которая и не думала вестись на твои дешёвые фокусы. Во-вторых, в настоящий момент Лора пишет признательные показания об этих самых фокусах, чтобы спасти тебя от уголовного дела по поводу массового отравления людей, в том числе меня. А в-третьих, твоя доверенность не стоит гроша, так как выправлена с явным нарушением закона.
      Комбинатор полез в карман за телефоном.
      - Забыл, что он потерян или уже успел справить себе новый? – продолжил Алексей, - Прежний, кстати, сейчас тщательно изучается специалистами на предмет выявления других причастных к массовому отравлению лиц. Могу заверить, непосредственный исполнитель уже во всём признался. Свидетели есть, заказчик известен, так что…
      Крючкотвор заёрзал, порываясь улизнуть.
      - Не торопитесь, уважаемый, - обратился Алексей к нему, - Дело в том, что камера скрытного наблюдения зафиксировала сегодня присутствие и активное участие в известном неблаговидном поступке одного нотариуса. Мне нет до него дела, я даже готов простить не только его слабость к деньгам, но и сами деньги, которые ему заплатили. Как бы то ни было, предлагаю этому человеку уберечь судьбу и добровольно освободить свой лёгкий кожаный багаж от тяжёлого бумажного груза. Прямо сейчас.
      Доверенность была извлечена и передана Алексею мгновенно.
      - А теперь выньте чистый лист и ручку. У вас они наверняка есть. Быстрее.
      Крючкотвор исполнил и это требование без промедления, как на автомате. Обратно садиться не стал. Застегнул портфель и взмолился:
      - Поймите, ничего о том, что вы сказали, я не знал. Меня только попросили… Меня заверили… Вышла какая-то ошибка… Надеюсь, инцидент исчерпан, и моё случайное касательство ваших дел не повлечёт негативных последствий.
      - Для вас? Не повлечёт. Если только вот этот человек не потащит за собой на скамью подсудимых всех, кто имел к его делам, как вы сказали, касательство.
      Нотариус просверлил «этого человека» осуждающим и много чего ещё говорящим взглядом. После чего удалился, не прощаясь.
      Алексей положил перед мрачным Горынычем бумагу и ручку.
      - Пиши.
      - Что?
      - Заявление об увольнении по собственному желанию.
      - Но я не…
      - Пиши. Единственное что теперь могу тебе предложить – это место швейцара. Да, знаю, у нас такой должности нет, но так и быть, пособлю. Можешь, конечно, встать в позу и отложить ручку… Тогда в ближайшие годы готовься вместе с соучастницей-дочкой питаться не лобстерами, а сухарями. И помни: «Если что-то пойдёт не так, я пущу тебя по миру. До конца дней не отмоешься. Обещаю».
      Горыныч, на глазах сникший до неузнаваемости, покорно написал всё, что от него требовалось.
      - Где Лора? – спросил он замогильным голосом, глядя в стол.
      - Здесь, на ваших «антресолях», где ж ещё. Ты же сам распорядился её домой отвезти. Только она не одна. Сейчас скажу, чтоб отпустили.
      Алексей набрал Никиту.
      - Ну как?
      - Замечательно. Расписала всё в лицах, красках и запахах. На трёх листах. Особенно даже давить не пришлось. Выглядит только неважно.
      - Ещё бы! Ладно, сворачивайся и спускайся сюда. Ты не представляешь, какой нам тут стол накрыли.
      Горыныч громко треснул сломанной пополам авторучкой.
      - Выходит, я ошибся с дозой.
      - Да. Рассосалось, - развёл руками Алексей.
      - И ты просто притворялся спящим.
      - Поверь, это было нетрудно.
      - Верю. Но как ты умудрился споить мою дочь?
      Ответить на этот вопрос означало выдать главную тайну. Алексей не стал отвечать.
      - Шёл бы ты отсюда, Егорыч. У тебя теперь впереди столько забот…
      Комбинатор тяжело поднялся из-за стола.
      - Надеюсь, из номера в двадцать четыре часа не попросишь?
      - Что ж я – изверг? Даю тебе двадцать пять.
      Какое-то время они безотрывно смотрели друг другу в глаза: один с безразличием, другой с нескрываемой злостью и, казалось, готовился раздавить…
      По прежней жизни Алексей хорошо знал характер своего директора. Попавшему под его горячую руку было несладко, доставалось по-крупному. Заступаться себе дороже, и народ безропотно терпел этот диктат. А куда деваться – стабильная работа и стабильная зарплата стабильно отправляли личные амбиции на жертвенный алтарь терпения. За годы Алексей по-своему приноровился и, как говорится, «не отсвечивал». Лишь, как многие, тихо костерил начальника за его спиной.
      Здесь же появилась прекрасная возможность отыграться. На двойнике, который хоть и не был директором, имел тот же нрав. Но – вот ведь как – исчезло такое желание. Врага вовремя обезоружили и наказали. С него достаточно. Дальше другим разбираться…
      Поверженный враг наконец отвёл свой недобрый взгляд. Пошатываясь, он отошёл от стола, спустился с возвышения и преодолел пару метров по центральному проходу. Как вдруг остановился, повернулся в пол-оборота и задумчиво, будто сам себе произнёс:
      - Кабинет – да, в кабинете камеру мы устанавливали. Но в твоей комнате отдыха её никогда не было. Ты сам смеялся, когда кто-то в шутку это предложил, - он изменился в лице и взвизгнул, - Ты же развёл меня, сволочь!
      В следующую минуту посетители и сотрудники ресторана стали свидетелями совершенно неприглядной сцены. Потерявший от обидного прозрения контроль над собой, Горыныч сорвался с места и бросился на Алексея. Это скорее был акт отчаяния, чем угроза, потому что его творец уже не ведал, что творил. Добежав до ступенек, он банально споткнулся и рухнул, а потом скорчился и беззвучно заплакал.
      Алексей помог комбинатору подняться на ноги, передал на руки персоналу, попросил проводить. Наблюдая за удалявшейся процессией, он для себя отметил, что отныне эту тему можно считать закрытой. Благополучию двойника теперь ничто не угрожало. Оставался только вопрос, как скоро он сможет оправиться и будет ли в состоянии реализовать свои планы на сегодняшний день. Как ни смотри, от этого зависела тактика дальнейшего поведения его, Алексея, оказавшегося здесь не по своей воле и вынужденного действовать по обстоятельствам.
      Вспомнилась ни о чём не подозревающая невеста Шорохова. Хорошо бы просмотреть входящие – наверняка звонила уже не раз… Каким же всё-таки образом сумела решить проблему в её доме Шапокляк? Смотри-ка, как-то, умница, выкрутилась! Он ведь, балбес, оставил свою подругу по несчастью в очень щекотливой ситуации. И зря накричал. А ведь к его двойнику она обнаружила такую заботу – внутри, вон, даже что-то вроде зависти появилось… Надо бы ей позвонить, узнать, как дела.

      На вызов долго не отвечали. Наконец, когда он уже начал терять терпение, в трубке раздался знакомый голос:
      - Лёша? Привет!
      - Ты почему со мной такая добрая стала? «Лёша»!
      - Сама не знаю. Втёрся в доверие, наверное, бабник. Но сильно не обольщайся, не на ту напал.
      - Ой, ну ладно, опять свои частушки завела! Лучше скажи, как там подопечный.
      - Хорошо. Уже почти совсем отошёл.
      - Общались?
      - Конечно.
      - Так что – играешь перед ним роль невесты?
      - А у меня есть другой вариант?
      - Прохиндейка!
      - На себя посмотри, директор! Кстати, получилось разобраться с Горынычем? Я тут вся как на иголках.
      - С чего бы?
      - Ты не ответил.
      - Да получилось, получилось. Я его полностью на чистую воду вывел, во всём, и доверенность ликвидировал. Так что, санитарка, твой пациент теперь нам обоим спасибо сказать должен. Пришлось, правда, за него по ходу дела Горыныча уволить…
      - Уволить??
      - Ну, так получилось. Идёт он в пень.
      - Ой, как здорово! Не казнись, Лёша, ты всё правильно сделал.
      - Странный восторг, подруга. Тебе-то какая с этого радость?
      В ответ немного помолчали. Потом по-женски безапелляционно пригвоздили:
      - Такая! – и уже другим тоном добавили, - Слушай, нам теперь нельзя останавливаться. Там Татьяну наверняка уже одели, причесали и всё такое. Чует сердце, она ждёт жениха. Ты мой намёк понимаешь?
      Алексей вздохнул.
      Как не понять! Уезжая из офиса, они договорились действовать максимально в интересах двойников, не выдавая своего существования прочим до тех пор, пока те не решат этого сами. Ничего не попишешь, дальнейшая судьба одних находилась в руках других. Но подменяться в одиночестве – куда ни шло, а вот в прямом контакте с ещё непросвещённым партнёром из здешнего мира… Алексей уже знал, как это неловко. Чувствуешь себя вором. Шапокляк было всё-таки чуточку легче – по большей части ей довелось общаться с человеком не вполне пришедшим в себя.
      А главное, открываться ещё не срок. Узнай раньше времени о маскараде Татьяна Витальевна, или Шорохов о том, что невеста не та, да и вообще, про историю с кознями Горыныча, трудно представить возможные последствия. Вернее, представить легко, только они вряд ли обрадуют…
      - Толкаешь меня в объятия чужой женщины?
      - Можно подумать, тебя это удручит. И потом, она уже обнимала тебя, я видела.
      - Смотри, сама там держи себя в руках. А то ещё разомлеешь…
      - Ревнуешь что ли, напарник?
      Удивительно, но Алексей поймал себя на мысли, что она в какой-то мере права. Сам чёрт не разберётся, что происходит – Шапокляк начинала ему нравиться!
      - Мне там будет не просто, - буркнул он.
      - Я уверена, справишься, - хихикнула она.
      - Между прочим, Татьяна Витальевна порядочная. Не то, что ты, распутница.
      - Да ладно! Все девки когда-нибудь порядочно распущенны.
      - Устроимся тут, займусь твоим воспитанием. Дождёшься.
      - Размечтался! Разрешу себя воспитывать только мужу. Да и то, если будет любить.
      Алексей поперхнулся.
      - Ты это… особенно не затягивай. Как только клиент созреет до кондиции, сразу привози. Только не забудь, карты вскрываем в самый последний момент и в укромном месте, чтоб без свидетелей.
      - Помню. Я позвоню.
      Она отключилась. А Алексей с тоской посмотрел перед собой, на богато накрытый стол. Эх, такая возможность мелькнула впервые в жизни барскими лобстерами полакомиться, да видно, не судьба…

      Никита пришёл возбуждённый. Вручил листки с откровениями Лоры.
      - Слушай, видел Горыныча всяким, но таким никогда. Понурый, будто его уволили.
      - Так я его и уволил.
      - Да ты что, правда? Отличная новость! Народ будет страшно доволен.
      - А старшая? Ты же говорил, что у них…
      - Я тебя умоляю. Там же обычный шантаж – рабочее место, зарплата, бонусы... Куда ей с детишками деваться, если за несговорчивость на улицу запросто выгонят? Да она когда узнает, что его теперь можно смело послать подальше, от счастья для всех ламбаду на стойке рецепции спляшет.
      - Можешь обрадовать, завтра он должен съехать. Плясать только не обязательно.
      - Ну, тут уж… Вот кому придётся учиться хотя бы танцевать, так это Лоре. Она ж ничего не умеет. Диплом и тот папашей куплен.
      - А кто она по диплому, напомни?
      - А хрен её знает. Дизайнер, кажется.
      - Так может ей место уборщицы предложить? Хоть какое-то подспорье. Будет дизайн на вверенной территории наводить. Как думаешь?
      - Не пойдёт. Она пролетариат выше своей губы никогда не ставила. Да и вообще, у ней со всей этой историей, по-моему, крыша поехала.
      - С чего ты взял?
      - Представляешь, уверяет будто бы тебя двое!
      Нужно было уходить от темы.
      - Ну всё, мне пора, - Алексей поднялся, - А ты не стесняйся, перекуси тут, чем хочешь. Ни в чём себе не отказывай. Только не напивайся.
      - Лёха, я ж не пью!
      - Совсем?
      - Что у тебя сегодня с памятью? От снотворного ещё не отошёл? Кто свидетель на твоей свадьбе, надеюсь, не забыл? – он гоготнул, думая, что удачно пошутил, - Сам-то куда сейчас, к Татьяне?
      Алексей кивнул.
      - Поешь и подтягивайся. Дальше по плану.
      И пошёл на выход.



      Глава 7



      К дому невесты он прибыл не в самом хорошем расположении духа. Сказалась усталость от непрекращающейся беготни и нервотрёпки, которые замкнули на себя сегодняшний день. Первый день в одновременно знакомом и незнакомом параллельном мире, где вроде бы то же и те же, но не совсем. Почему так случилось и можно ли вернуться обратно – вопросы пока без ответов. Как непонятно и то, что будет потом.
      А вдруг этот круг бесконечен? Может он попал в западню, и теперь вынужден будет вечно «гостить» у бесчисленного множества своих двойников самого разнообразного калибра, всякий раз выручая их из беды? Тут ведь как: останешься равнодушным или против пойдёшь – вообще пропадёшь. Только на то и надежда, что старания зачтутся, тебя примут и помогут устроиться как-нибудь. Чай, не совсем чужие люди.
      Алексей попробовал представить, что бы было, обнаружь он однажды второго себя. Там, в прежней жизни… Не получилось. То ли фантазия у него слаба, то ли не во всём имеется логика. Потому что просто так одинаковых двое – это ведь полная чушь. Проще уж свихнуться сразу. Куда его, двойника своего в том же пространстве девать? Разве что над кем-то ещё пошутить из забавы. Ну пошутил – а дальше-то что?
      Вот и просится вывод слабый, зато хоть какой-то. Для того чтобы такое случилось, должна быть побудительная причина. Например, угроза беды, неприятности там, как сейчас. Кто сказал, что ангелы-хранители – это не мы же сами? По крайней мере, не кто-то из них. Залетел вот так в параллель, отработал по тихой миссию и обратно! Обратно… Обратно к себе или бог его знает снова куда?
      А тут ещё и не один – с девчонкой, которая сначала выводила из себя, а потом почему-то принялась нравиться. Совсем интересно получилось. Может их здесь, таких, вообще целый десант? Рассредоточились по «объектам» и, знай, каждый своего опекает… Да нет, чепуха. Тогда бы Горыныч не хныкал, и Лоре искать работу не светило… Но раз они с Шапокляк попали сюда вдвоём, значит выберутся тоже вместе. Вместе зачем?
      С ней загадка ещё оставалась. Сумела ведь, жучка, как-то выпутаться в клубке из невесты и её подруги. Да так, что вроде б всё чисто вышло, без лишнего шума. Не совсем понятно и с больницей. Все известные лица пребывают здесь в новом качестве (Никита вон не алкоголик ни разу), а она отправилась к своим знакомым медикам так, будто уверена на все сто, что найдёт кого нужно и легко решит все вопросы. В выходной-то.
      Ну и наконец. Как достойно отстоять предстоящую, скорее всего последнюю вахту? Это же не огород с берданкой обойти. Место сбора свадебной компании, квартира невесты, наверняка уже полно народу, не подозревающего ни об отсутствии реального жениха, ни о том, что у него были большие проблемы. Надо не только выглядеть убедительно перед всеми до срока, но ещё и совершить незаметный «размен»…

      Алексей намеренно решил остаться на время без Никиты, чтобы избежать лишних разговоров, в которых может опять сболтнуть что-то не то. Друг детства, личный водитель, да ещё и свидетель на свадьбе – не шутка. Вот появится двойник, пусть общаются на здоровье, сколько хотят. Подменного водителя тоже не стал вызванивать. Парня и без того сегодня оторвали от семьи и заставили поработать. Кстати, надо не забыть, что ему обещана тройная оплата. Ему и охранникам…
      Было взято такси. От отеля до нужного адреса рукой подать, но пешком продвигаться нежелательно. Утром, видимо, просто повезло, что кому из знакомых не повстречался. Генеральный директор «Палат» - личность в городе заметная, многим хорошо известна в лицо. В этом Алексей убедился, когда тормознул машину возле торговых павильонов. Среди прочего здесь располагался очередной киоск периодики, в витрине которого стояли газеты с его физиономией на первой полосе.
      А целью был цветочный магазин. Не с пустыми же руками к невесте являться.
      - Ой, Алексей Иваныч, здрасьте! – всплеснула руками продавщица.
      - Вы меня знаете? – не подумав, ляпнул Алексей.
      - Так как вас не знать, - смущённо заметила та, - Шутите?
      Она на секунду исчезла за перегородкой и вынырнула обратно, приведя за эту секунду в порядок и наряд, и причёску, и лицо. «Бабник», - вспомнилось Алексею обвинение Шапокляк. Да какой к чёрту бабник! У него сроду с этим было никак. Это скорее здешний Шорохов шорох в дамских сердцах наводит, да и то исключительно благодаря своему кошельку. Наводил. Пока не собрался жениться… Или тут что-то было?
      - Мне бы букет, - отводя глаза, сказал Алексей, - Праздничный. С оформлением.
      Продавщица мгновенно подхватилась, начала суетиться и делать тысячу движений руками, которые было бы сложно объяснить несведущему во флористике покупателю, а сейчас, наверное, и ей самой. При этом она безостановочно говорила, будто за болтовнёй пыталась скрыть волнение. Или наоборот что-то открыть? После его ухода не опустится ли она в бессилии на свой табурет и не примется ли сокрушаться, что вела себя как идиотка? Так бывает.
      - …А я уже и не чаяла, что в такой день вас увижу. Свадьба всё-таки, важное событие. Суматоха, заботы-сборы, столько нужно успеть. Не представляю даже, как бы сама… От души поздравляю вас, Алексей Иваныч, и желаю вам столько всего… Вам и вашей счастливой избраннице. Ой, как ей повезло… В такие-то дни вы всегда у меня покупали, а сегодня, конечно, всё заказали в салоне. Я и не думала… Вернее, думала, хотела сама вас поздравить и приготовила от себя букет. Решила, вас не увижу, ну что же – продам… Вот.
      Алексей взглянул. На прилавке красовалась небольшая плетёная корзинка с таким милым сочетанием цветов и декора из травинок, что можно было не сомневаться – у автора этого чуда любящее сердце. И возможно, любящее не только своё дело. Сцепив руки внизу, автор стояла за корзинкой и не сводила глаз с покупателя.
      - Можно я вас поцелую? На счастье, - тонким голоском пропищала она.
      Алексей машинально подался вперёд, подставляя щёку.
      И не мешкая расплатился. Всей наличностью, что была. Не считал.

      Потом состоялась встреча с уже знакомой консьержкой. Проявив терпение, Алексей по-деловому свернул поползновения к ненужной беседе на отвлечённые темы, ради той единственной темы, что была сейчас всех важней. Она касалась маленькой квартирки консьержки, оборудованной из бывшего подсобного помещения и расположенной сразу при входе в дом. Дверь в неё из главного вестибюля не просматривалась. Примерно через час, а то и раньше эта квартирка ой как должна была понадобиться!
      - Вам с Танечкой? Ненадолго? Для чего?
      - Понимаете, - нарочно замялся Алексей, - у нас сейчас много народу, а нам бы хотелось побыть перед регистрацией немножко наедине. Ну, чтобы обсудить кое-что. Без свидетелей.
      - Ааа! – протянула консьержка, и лицо её скривилось в догадливой улыбке, - Вооон оно что! Так бы сразу и сказали. Всё с вами молодыми понятно.
      - Так мы договорились?
      - Договорились, где ж тут отказать. Надеюсь, мебелям моим ремонт не потребуется?
      На что ни пойти ради главной цели! Эту женщину нельзя было разубеждать.
      - Оплачу, - сказал Алексей с улыбкой и зашагал прочь.

      Перед дверью, за которой ждало самое трудное и дай бог последнее испытание, Алексей в волнении задержался. Шум голосов свидетельствовал – там сейчас куча людей, прекрасно знающих настоящего жениха, его манеры, повадки и стиль общения с каждым из них. Один серьёзный прокол и тайна выйдет на чистую воду. Возникнут трудности не чета предыдущим, причём не только у него, а у всех четверых. Надежду вселяло лишь сложное для понимания обстоятельство, что здешний Шорохов его точная копия. То есть непроизвольно он должен вести себя одинаково, так же. Поэтому требовалось прогнать любые мысли о маскараде и держаться естественно, будто эта жизнь не чужая, его.
      Стой, не стой, а обратного пути не было. Алексей наконец поднял руку, глубоко вдохнул-выдохнул и нажал на кнопку звонка.
      - Лёшка! Родной мой! Приехал!..
      Это буквально заорала кто-то, мгновенно повиснув у него на шее, едва он переступил порог. Аж выронил от неожиданности корзинку с цветами. Ума хватило не шарахнуться в сторону и понять, что «кто-то» - Татьяна Витальевна. А ещё хватило ума осознать, насколько всё-таки она схожа со своим двойником. В темпераменте, выражении чувств. Той тоже, наверное, дай рыбу разделать – разделает напрочь, вместе с доской. А то и столешницу прихватит.
      Пребывая в поистине горячих объятиях симпатичной девушки, отвлечься на что-то другое непросто. Если девушка при этом и не думает отпускать, порывается замкнуть твоё внимание только на неё и всем своим существом показывает, как ты ей дорог – тем более. И всё же Алексей оценил тревожность обстановки: народу в квартире в самом деле хватало. Помимо уже знакомой Зойки здесь находились ещё несколько особ дамского пола, трое чьих-то ребятишек, а также родители с обеих сторон в полном комплекте. Все они или высыпали в прихожую или показались в проёме открытых дверей, и хором галдели. Дождь предметных вопросов, ливень внимательных взглядов… Это ж сколько раз в секунду можно проколоться!
      С другой стороны, в такой ситуации был свой плюс. В толпе легче уйти от прямых вопросов и скрыть растерянность от незнания ответов за банальной растерянностью от суеты. Тем более в такой день. Чем Алексей и воспользовался. Именно так, по крайней мере, он поступил, когда подошёл черёд тесно пообщаться с родителями. Учитывая, что люди ничем не отличались от тех, что остались в другой жизни, задача была сложнейшей. Однако он справился. Помог удачный в этом смысле вид слегка обалдевшего человека. Только вот что оказалось в основе – вполне объяснимая рассеянность счастливого жениха или внезапно открывшийся дар лицедейства, по правде сказать, неизвестно.
      За короткий промежуток времени вопросов поступила тьма, и скользких тем в разговорах промелькнуло немеряно. Не смотря ни на что, эта полоса препятствий преодолевалась достойно. Пока достойно.
      На недоумение, почему утром звонил с неизвестного номера, потом не звонил и стал недоступен, потом стал доступен, но опять не звонил и не отвечал, а потом снова исчезал из сети, Алексей продемонстрировал мобильник своего двойника с едва живым зарядом батареи. Дескать, сами должны понимать, прошлым вечером и ночью не до того было, а утром просто забыл зарядить, закрутился. Ответ не удовлетворил отца (упрямца, так и не надевшего галстук), но на помощь неожиданно пришла невеста:
      - Я же вам говорила, у него много дел. Ваш сын директор – вы что, забыли?
      Татьяна Витальевна вообще удивляла.
      Во-первых, Алексей с ужасом осознал, что она ему не просто симпатична, а больше чем нравится. Больше – значит больше в самом прямом смысле слова. Можно даже признаться, она его возбуждала, но такие признания выглядели совсем уж неприлично и ломали мозг пополам. Потому что это чужая девушка! Как бы то ни было, произошёл тектонический сдвиг вкусов и ценностей, двойник Шапокляк вдруг показалась идеалом лучшей подруги жизни, мечтой! Внешние данные не смущали, а манили, внутренние – не раздражали, а радовали, и даже экспрессивность воспринималась теперь милой фишкой.
      А во-вторых, Алексей видел и чувствовал, что сейчас она ему помогала! В этом не обнаруживалось никакой логики, но Татьяна Витальевна почему-то вела себя так, будто понимала, как ему трудно, стремилась оберегать от опасного общения с присутствующими, и вообще что-то знала о его тайне. Взять ту же Зинку – как только стало горячо, она попросту вытеснила её в другую комнату под каким-то явно надуманным предлогом. Или вот с родителями… Не следствие ли это загадочного мастерства Шапокляк, умудрившейся каким-то образом разрулить практически безнадёжную ситуацию в подъезде?
      Каким, кстати? До срока открыла карты и убедила действовать сообща? Почему ж не предупредила? Верить в это не получалось ещё и потому, что тогда невеста навряд ли так достоверно выражала бы свои чувства – перед ней ведь не тот. Женщины, конечно, по природе своей те ещё артистки, но не до такой же степени…
      Между тем время не стояло на месте, опрометчиво было по-прежнему лишь умиляться доселе невиданным ощущениям и уповать на чудеса. Тот или другой родитель то и дело порывался коснуться в беседе черты, за которой явленный жених – профан. Поэтому когда Алексей, узрев печенье в руках детишек, вспомнил, что с утра ничего не ел, способ «спрятаться» за поеданием пищи показался спасением. Татьяна Витальевна и тут обнаружила нрав – заявила, что накормит суженого (ряженого) лично. Мол, все отвалите – моё. Она затащила жениха на кухню, накидала в тарелку салатов, умостилась рядышком и со счастливым блеском в глазах наблюдала, как он насыщается. Мало того, выставила из холодильника бутылку вина и заговорщически подмигнула:
      - А давай по чуть-чуть? Имеем право. Хочу!
      Дальше случилось самое неожиданное. В дверь просочилось одно из мелких созданий с печенькой и звонко ляпнуло на всю квартиру:
      - Гойко!
      Кухня мгновенно наполнилась публикой, горячо поддержавшей идею, озвученную неразумным созданием. Ситуация оказалась катастрофически безвыходной. Ну не противиться же! Это как молодой жене в первую брачную ночь отказать мужу. Или наоборот. Что называется в тему сравнение. Алексей обречённо сглотнул.
      Пустые бокалы были поставлены на стол одновременно и как нарочно рядом. «Жених» и невеста послушно шагнули друг к другу, обнялись и слились в поцелуе. Публика источала спортивный задор и извергала шумный восторг.
      Алексей не был готов к такому. Губы – не руки, от них до сердца лишь вдох. Наслаждение вмиг окутало это несчастное (или счастливое?) сердце сладким туманом, будто бренное тело с мороза окунули в тёплый бассейн. Тысячи нежных струй прошлись прикосновением крыльев, заставив биться навстречу так, как с ним не бывало ещё. Губы словно нашли своё место, но и с руками произошло то же самое. Там, где они оказались, их ждали, везде…
      И лишь в сознании нудно стучал метроном: это неправильно. Это не твоя женщина, приятель. Ты воришка. Пусть вы со здешним Шороховым похожи как две капли воды, как идеальные отражения, Татьяна Витальевна влюблена в одного и не сомневается, что целует сейчас кого надо. Мысль об обмане, о подмене телами не может прийти ей в голову в принципе. Тем ужаснее должна быть реакция на это потом. Достаточно только представить, как ты, наивный, участвуешь в подобной истории сам, и вдруг, спустя время, тебе открывают правду! А каково второму, которого так запросто спутали с кем-то? Ни разу не больно и не обидно? Ага. Как бы ни так.
      Метроном ли довершил своё дело, или на той стороне оказался свой какой таймер, или оба попросту выдохлись, но поцелуй, наконец, завершился. Видимо, до зрителей что-то дошло, и они ретировались, оставив жениха и невесту наедине. Даже дверь на кухню прикрыли. Молодые, однако, не спешили отпускать друг друга. Алексей никак не мог оторвать руки от девушки, а та… А та снизу вверх, вблизи и очень серьёзно рассматривала его лицо. В какой-то момент её взгляд соскользнул вниз. Пальчики осторожно коснулись кровавой полоски на шее, а припухшие, ещё не остывшие от поцелуя губы тихо произнесли:
      - Я тебя не слишком больно тогда поцарапала? Прости.
      В голове Алексея ударила молния.
      - Шапокляк??! Это ты??!
      - Как ты меня назвал?? – девушка сдвинула брови и оттолкнулась, - Ах ты мерзкий, неблагодарный тип! Я тут выпендриваюсь вся из себя, одна среди целой толпы мучаюсь, совершая чудеса героизма, изображаю его невесту, а он, а он… Меня зовут Таня, понял!
      Алексей медленно собирал в кучку то, что разметала молния.
      - Выходит, во второй раз ко мне в офис настоящая невеста приезжала? И в больнице сейчас с олигархом своим – она?
      - Дошло!
      - Так ты что – всё это время…
      - А ты думал! Олигарх недоделанный! Знаешь, как трудно мне было? Пока ты там в свои дворовые шашки играл, я тут вынуждена была как гроссмейстер на турнире изгаляться! И потом тебя ещё прикрывать!
      - Что ж сразу-то не сказала?
      - А когда б я успела? Ненавижу!
      Картина более-менее прояснилась.
      - Ладно – ненавидишь! Только что вон как знойно целовала.
      - Да пошёл ты!
      - Тань, ну прости…
      Девушка зыркнула исподлобья и отвернулась. Кажется, за всё время это был первый случай, когда он назвал её по имени.
      В кухню кто-то заглянул, и они оба как по команде снова шагнули друг к другу. Спрятав лица, так и стояли, пока этот кто-то опять не прикрыл дверь.
      - Как тебе удалось-то? – тихо спросил Алексей, - Этой… Татьяне всё рассказала?
      - Ну конечно. Другого выхода не было, - уже спокойнее отозвалась девушка, - Когда ты психанул, я Зойку погулять отправила, сказала перезвоню. Ну и давай рыдать, что раз тебя подвела, то и нас обоих. Совсем. А тут дверь открылась, и она вышла, ну, Таня. Оказывается, она с тобой ещё в квартире что-то заподозрила, и подслушала всё, что мы в подъезде наговорили. Позвала, мы откровенно поговорили… Женщины – не вы, мужики, легче верят во всякое. Вот и она мне поверила, сразу. Тут ещё эта беда с её женихом… Вот как не поверить! В общем, мы подумали вместе, как всё удачно устроить…
      - И вы поменялись. А мне говорить не стали.
      - Мы просто боялись, что ты успокоишься, опустишь руки и перестанешь действовать. Ну, раз, тайна раскрыта и как бы уже есть кому суетиться. Знаем мы вас, мужиков… Таня умница, она всё чудесно придумала: ты при деле, она с любимым, а я пока за неё. Проинструктировала что и как, вызвонила снова Зинку, типа кризис миновал, и к тебе за своим поехала. А сюда косметолог и парикмахер приходили, потом остальные гурьбой набежали. В свадебное платье меня нарядили… Кстати, как я тебе?
      В глазах девушки ещё стояли слезинки, но сквозь них пробивалось любопытство. Как сказать слово «очень» в чрезвычайно превосходной степени, если расчувствовался настолько, что вовсе нет слов? Алексей просто снова обнял напарницу. Сильно. Она сжалась, как мышка. Помолчали.
      - Я-то думал, всё наоборот будет. Жених оклемается, ты с ним поедешь сюда и по дороге расскажешь, что надо. Я – здесь невесте. И вовремя совершим незаметный «размен». Знаешь, я для него удачное место нашёл, у консьержки.
      - Здорово! А то я тут уже всё передумала – как. Это у вас всё просто, а нам же с Таней переодеться надо. Причёску она по дороге… Слушай, почему до сих пор не звонят?
      В ту же секунду у неё завибрировал мобильник.

      Дальше всё было быстро и, в целом, без особенных трудностей. Под убедительным предлогом, будто им необходимо ненадолго заглянуть кое к каким соседям, «жених» с «невестой» покинули шумное общество и спустились вниз. К этому времени как раз подъехал перехвативший у новенького водителя свою машину Никита. Не слушая никаких возражений, Алексей заставил его отвлечь консьержку, которую тот на дух не выносил, непритязательной беседой. Они же отправились к выходу из дома, но завернули к заветной квартирке, где в ожидании двойников и затихли.
      Долго ждать не пришлось. Сначала в дверях показалась Татьяна Витальевна, а за ней порог переступил тот, кого в полном здравии остальные ещё не видели. Но если первая сразу же повела себя по-свойски, как у себя дома, одарила Алексея улыбкой и устремилась к Шапокляк, то второй на какое-то время замер, с интересом разглядывая собственную ипостась. И пока девушки взялись за жаркое щебетание, их сильные половины не произнесли ни слова, потому что просто стояли и смотрели друг другу в глаза. С точки зрения мужской психологии, наверное, это объяснялось…
      Затем. Затем, собственно, совершились те во многом суетливые действия, ради которых они здесь и встретились. Дамы, хихикая, уединились переодеваться, а господа увлеклись серьёзной беседой – им было о чём поговорить. В основном, конечно, говорил Алексей, ведь за считанные минуты требовалось известить двойника обо всех событиях дня, причём в мельчайших деталях. Тот слушал очень внимательно и напряжённо, стараясь ничего не упустить. На подробностях о Горыныче оживился. И если до сих пор его организм ещё не совсем отошёл от снотворного, то теперь – точно совсем.
      Наконец, главное было сделано. Все четверо умилительно попрощались. При этом невеста с обворожительной улыбкой крепко обняла Алексея, как тогда, в первый раз, а жених впервые крепко пожал ему руку. В его глазах читалась искренняя благодарность. Шапокляк пошутила в своём духе, предложив поцарапать ему шею…
      Для решения вопросов относительно будущего условились встретиться ровно через сутки – молодожёны вручили своим двойникам ключи от загородного дома, где им предлагалось пока отдохнуть.
      Уже в дверях невеста поинтересовалась:
      - Пирожки-то вкусные были?
      На недоумённое «какие пирожки?» она коротко поведала народную молву о неведомой старушке, которая, якобы, время от времени кому-то где-то является, потчует угощением, а в результате исцеляет от недугов и совершает другие чудеса…
      Жених с невестой вышли первыми. Наказав «пришельцам» не забыть захлопнуть за собой дверь, они отправились выручать страдальца Никиту. Планировалось вместе с ним ненадолго увлечь к себе в гости и консьержку. Повод для этого имелся идеальный.
      Зато у «пришельцев» теперь не было повода особенно спешить. И оставшись одни, они взглянули друг на друга как-то совсем уж по-новому…



      Эпилог



      Вначале было слово? Как бы ни так! Разверзлись однажды бездны небесные, узрели друг дружку, вострепетали безудержным влечением и снова жадно сомкнулись. Потому что не могли иначе. И вот тогда уже понеслось…
      Так страстно и упоительно его ещё не целовали. Никто и никогда. Жарко и нежно, сладко и ароматно, доверчиво и отчаянно одновременно. Так целуют, наверное, только когда по-настоящему любят. Когда без этого и жизнь – не жизнь. Ещё немного и от наслаждения впору потерять разум. Потому что мысли уже путаются, уступая место самому древнему, глубокому, сильному и неотвратимому желанию – обладать. Потому что это его девушка! Каждая её клеточка, каждое движение, каждый вздох должны принадлежать только ему. Прямо сейчас!
      - Тиш, тиш, Лёш, Лёш…
      Смешная, она думает, сумеет его сдержать, беспокоится, что в нетерпении порвёт бельё. А сама дрожит, обжигает страстью и готова уже на всё. На самое-самое всё… Умеют же девушки целоваться!
      - Лёш…
      Это прерывистое дыхание, этот шёпот, голос…
      В купе все проснулись одновременно – по коридору ходила проводница, громко оповещая народ, что поезд приближается к конечной.
      Что??? Снова купе???
      Алексей резко откинул с себя простынь.
      Колобок скатился вниз вместе с баульчиками и авоськой. Дамы оставались на своих местах: блондинка, щурясь спросонья, пряталась под одеялом, а Шапокляк, взлохмаченная, как веник, взирала сверху так, будто проснулась от ядерного взрыва. С ужасом в огромных глазах она уставилась на Алексея. Губы и пальцы у неё дрожали.
      Потребовалось какое-то время, чтобы до конца осознать, где сейчас находишься и что с тобой произошло. Но если понимание возврата в реальность не вызывало никаких сомнений, то живейшее воспоминание о нереальном в это понимание укладывалось с трудом –
      Сон-то сном, но кому что именно приснилось??
      В идеале требовался какой-нибудь наводящий вопрос. Так какой? Чтобы тебя по праву не обозвали идиотом… Алексей хорошо видел – та же загадка занимала не только его. Видимо по этой причине несколько минут оба вообще не общались, избегали даже обычных для поезда реплик. Однако косились друг на друга пытливо и непрестанно.
      Лишь когда блондинка вышла из купе по своим утренним делам Алексей решился. Оказавшись в какой-то момент за спиной у попутчицы, отстранённым тоном и как бы невзначай он произнёс:
      - Чёрт. Забыл про дверь в квартиру консьержки. Наверное, так и осталась открытой. И назад уже не вернёшься…
      Спина попутчицы замерла. Девушка повернулась и всмотрелась ему в глаза. Потом медленно подняла руку, прикоснулась к уголку воротника его рубашки, осторожно, как марлю от раны, слегка отодвинула от шеи и, наконец, перевела взгляд туда… И всё. Они друг друга «узнали».
      Непостижимо – их сон был один на двоих! Самое время дать волю эмоциям, пуститься в бурное обсуждение, посмеяться или может взгрустнуть, что ещё... Но сейчас они не могли произнести ни слова. И продолжали, как раньше, молчать, только уже по иной причине. Со стороны это выглядело так, будто между ними ничего и не было. На самом деле оба элементарно отходили от шока.
      С возвращением в купе блондинки ситуация не изменилась. Обстановку она оценила по-своему. Смерила вторую девушку безразличным взглядом, извлекла из сумочки визитку, явив белизну только что начищенных зубов, бесподобно улыбнулась и лёгким движением божественной руки опустила её в нагрудный карман попутчика. Алексей взглянул на свою боевую подругу. Боевая подруга сложила руки на груди и устроилась на сидении с видом, будто не очень-то собиралась, но – почему бы и нет – посмотрит это кино. Увы, играть новую роль Алексей не собирался. Он молча вынул визитку из кармана и вернул красавице. Та опустила уголки губ, как хмыкнула, дескать, «не хочешь – как хочешь», и отвернулась к окну…
      Дальше почти всё повторилось. Колобок исчез незаметно, а сверхновая проследовала к своему Скорпиону и скрылась в туманности шикарного авто. Только на этот раз она не оглядывалась и прощальной улыбки не дарила. Алексея, собственно, она нисколько не интересовала. Всё внимание было обращено к боевой подруге, которая, как и прежде, выправляла поблизости спутанные ремни своего рюкзачка.
      - Теперь, помнится, ты должна соврать про жениха, - сказал он, - умного, красивого и порядочного.
      - Почему соврать? – совершенно серьёзно ответила девушка, - Это правда. Он замечательный врач. И любит меня давно уже. Замуж зовёт. Я не против.
      - Ага, врач – медсестру, - недоверчиво произнёс Алексей, - Так я и поверил.
      - Дело твоё, - пожала она плечами, - Можешь не верить. Мне-то… Просто надоело безрадостно влачить трудовую лямку, копейки считать. Я уже подумывала, не ограбить ли банк. А что – глядишь, с недельку, пока найдут и посадят, удастся пожить припеваючи. В нарядах от кутюрье, с брюликами в ушах и загорелыми мачами в пятках. А тут он: люблю, мол, не могу без тебя, всё такое. Ну, я и согласилась. Что ты удивляешься? Куча баб таким способом настоящее счастье находит. Главное, нужного мужика сразу взять в оборот, дальше оно само покатит. Вы ж как дети – вовремя улыбнулась, чмокнула куда надо и бери голыми руками. А не бери – сами вслед побежите.
      Алексей потерянно застыл. Не знал, чего хотелось сейчас больше – провалиться сквозь землю или просто сказать этой выдре всё, что о ней думает. Не смог ни того ни другого. Поймал на себе её пристальный взгляд и хрипло, как из последних сил, спросил:
      - Что так смотришь?
      - Хочу тебя намочить и пригладить, - насмешливо сказала она.
      - Зачем?
      - Чтобы не топорщился. Пошутила я…
      Потом он рычал и бежал за ней по перрону, а она звонко хохотала и убегала.
      Потом догнал и сгрёб в охапку мёртвой хваткой, а она и не стала вырываться.
      Потом она сказала, что терпеть его не может, а он ответил, что ему на это наплевать.
      Потом прошептал, что копейки считать не придётся, так как он теперь знает, где один нехороший человек прячет хорошую кучу денег. Она азартно взвизгнула.
      А потом, не сговариваясь, оба они удивлённо уставились на привокзальную площадь. Потому что посреди неё стоял памятник обнимающейся и целующейся в окружении мраморных чемоданов парочки. Никакого памятника тут не было отродясь…



/И.Г. Мордовцев. Повесть «Вначале был поцелуй». Март 2017/