Постарел писатель. Ему восемьдесят лет. Он в какой-то мере в смятении от славы его прозы и его стихов, и от старости. Его огромная самоуверенность и одобрение общества притупляют его способность к суждению. Но не притупляют её полностью. Он замечает, что помимо официального восхищения многими, существует лёгкая холодность немногих. Его произведения не вызывают такого уж восторга у некоторых среди молодых. Их школа это не его школа, и стиль их - не его стиль. Они думают и, прежде всего, пишут иначе. Старый мастер читает и добросовестно изучает их произведения и находит их хуже, чем его, и считает эту новую школу стоящей ниже, по крайней мере, не превосходящей его собственную. Он полагает, что, при желании, и он смог бы писать в этой новой манере. Но, конечно, не сразу. Понадобилось бы восемь, десять лет, чтобы проникнуться духом нового стиля - сейчас же приближается время умирать.
Наступают моменты, когда он презирает новшества. Что в них значительного? Небольшое число молодых, которым он не очень нравится! Но зато миллионы им восхищаются. Однако, он чувствует, что лжёт самому себе. И он начинал точно так же. Он был одним из полусотни юношей, которые положили начало новой школе, писали в ином стиле и изменили мнение миллионов, чествовавших некоторых предшествующих и некоторых старых мастеров. Последние очень облегчили его победу тем, что умерли. Из этого старый писатель делает вывод, что искусство с его часто меняющимися течениями - явление тщетное. Конечно, труд и этих юношей окажется временным, как и его собственный - но это его не утешает.
По мере развития его мыслей и грёз, он с горечью отмечает, что Воодушевлённость и Поэтичность всякого писателя, едва пройдут 40 или 50 лет, начинают казаться странными и смешными. Возможно, - это какая-то надежда – они перестанут казаться странными и смешными, когда пройдут 150 или 200 лет - тогда вместо de’mode’s* они станут старинными.
Его охватывает сомнение и относительно абсолютного, или безусловного, значения многих его критических суждений. Те писатели, которых он осуждал будучи молодым и которых заменил, быть может, он осуждал их потому, что не понимал их - но не вследствие того, что был недостаточно умён, а, вероятно потому, что способность к постижению нарушается под влиянием современных обстоятельств, или, точнее, течений. Внешне его критика походила во всём на критику нынешней молодёжи по отношению к нему. Он не изменил своего мнения - по крайней мере, по большей его части. Большинство старых мастеров он осуждает и сегодня так же, как и 60 лет назад. Но это, конечно, не бесспорное доказательство правоты его критики. Это доказательство того, что в душе он всё тот же юноша, каким был прежде.
Константинос Кавафис. Проза (1882;-1931)
* устаревший(фр)
Перевод с греческого
26.03.2017
Источник: http://www.kavafis.gr/prose/content.asp?id=328&cat=8
На фотографии - Константинос Кавафис