Живая этимология
В еще оставшемся исконном деревенском жителе, в его речи непостижимым образом сохраняются любопытные реликтовые явления, то есть пережитки древнейших эпох, и носителем которых он, этот житель, до сей поры является. И это явление никаким образом не может быть подвергнуто отрицательной оценке.
Скорее всего, восторженное удивление посетит вас, как если бы вы нашли где-нибудь в нетронутой заповедной степи древний предмет, растение или животное. А «родичам», далёким предкам их, - сотни или тысячи земных лет! Вы, несомненно, удивились бы такому чуду.
Однажды в конце июня я окашивал траву вокруг своего деревенского дома. Дом мой затерялся в лугах Присвапья, и косьбой мне приходилось заниматься по три-четыре раза за лето: запущенная трава и чертополох полыхали осенью или ранней весной обязательными луговыми пожарами. Так что меры безопасности в пустынных местах, где почти не осталось ни жителей, ни живности, тут всегда не лишние. К тому же, поверьте, одно удовольствие - косить траву ранним утром, когда солнце едва кажется на пламенном востоке. Но оно уже не красное, а золотое и растопляет остатки ночного тумана, который неохотно покидает луг, обнажая обильное разнотравье. Весь луг блестит от росы, словно усеянный бриллиантами. Бриллианты сыплются, потревоженные косой. «Вжииик! Вжиик!», - поет коса. А ты приговариваешь стихами Твардовского: «Коси, коса, пока роса! Роса долой – и мы домой!»
Недалеко от забора я, однако, остановился на половине взмаха: передо мной был цветок. Неяркие блёкло-синие цветы, будто линялые косыночки, усеяли крепкие разветвленные стебли с широкими, как у герани, листьями. Я пожалел этот цветок и решил обойти его косою вкруговую. Обобрав пяткой косы с него скошенную траву, я стал было любоваться этим неброским, но очень крепким растением с очень нежными синими косыночками, как вдруг услышал, как шаркает по траве валенками дед Казимир. С валенками он не расставался даже летом. «Ревматизьма одолела», - объяснял дед.
- Вишь, пожалел ты квяты. Обошёл, не стал скашивать. Квяты - и удовольствие для глазу, и польза людям: от хворости всякой лечат, - сказал дед не столько мне, сколько моим внукам. Они успели проснуться необычно рано, чтобы посмотреть «косовицу», и смеялись на дедовы слова беззлобным ребячьим смехом. – Небось, и названия этих квятов не знаете, а смеетесь. Эти квяты журавельником прозываются. Геранью, по-вашему, по-городскому, - по-детски обидчиво ворчал Казимир.
- Квяты беречь надо. Их и так на лугу раз-два и обчелся. Не стало квятов, потому как в запущении лугА. Зарастают они чем попало из-за нашей некультурности, - назидательно говорил дед, как будто нарочно повторяя слово «квяты» вместо «цветы». Это ещё больше смешило детей, и вовсе раззадоривало старика:
- Ничего вы еще не смыслите в природе, - сказал Казимир. – Вона - амброзия кругом! Разве это квяты? Это оккупанты какие-то, а не квяты! Чужие и никому не нужные растения, только вред от них.
Он махнул рукой и подался к ручью за хворостом, оставляя валенками следы в росной траве. От его валенок курился пар. Он сливался с остатками тумана, который столбами вздымался кверху.
Дети всё еще смеялись над дедовым произношением, над его, как им казалось, изъяном в речи.
Пришлось с помощью этимологического словаря доказывать детям, что у деда вовсе не дефект речи. Просто он оказался «носителем» реликтового произношения слова «цветок». В языке-предке слово «квести» обозначало – «сверкать», «блестеть». Далее под воздействием фонетических изменений сочетание кв перед е дало св, цв . Отсюда «свет», «цвет».
- Уйдут из жизни последние крестьяне – исчезнет вместе с ними «наглядная», «живая» этимология. Точнее сказать, живая иллюстрация к науке о происхождении слов, - объяснил я детям тайну такого странного для них произношения слова «цветы» дедом Казимиром.
© Copyright:
Михаил Мороз, 2017
Свидетельство о публикации №217032901598