ТАЙНА ВОЛШЕБНОГО КОЛПАКА, ИЛИ ДОБРОВОЛЕЦ ВСЕЛЕННОЙ
В тот памятный майский день я решил с утра отправиться на реку. Задумал половить там рыбёшки для кота Фильки. А и чем мне оставалось ещё заниматься – наступила суббота, погода стояла по-летнему тёплая и солнечная, хотя было только лишь начало мая, и прошвырнуться на речку Пружу казалось мне делом отнюдь не вредным. К тому же уже неделю как батя отобрал у меня смартфон и вдобавок резко ограничил доступ моей персоны к семейному компу. Ну а читать я как-то в последние два года бросил, хотя всё своё детство читал буквально запоем и меня за уши нужно было от книжек оттаскивать.
Из посёлка до речки я добрался на велике, благо крутить туда педали было недалеко, всего-то пару километров. Спустившись по крутейшему откосу горы к воде и крепко держа велик в руках, я очутился в своём любимом местечке напротив нависшей над студёными водами огромной живописной скалы. Я не спеша отвязал от рамы удочку, растянул её на всю длину и насадил на крючок кусочек мятого чёрного хлеба, смешанного с анисовыми каплями. После чего закинул наживку в воду под самую скалищу, где было глубоко, и течение там закручивалось обратно. Я надеялся поймать уклейку или плотвичку, которые тут водились в изобилии. Можно было также выловить быстрянку, а на муху ельца или голавлика, но коту Фильке вполне годились по вкусу и обыкновенные уклейки. Очень скоро последовала первая поклёвка, поплавок качнулся и направился резко вбок, я подсёк и выудил из прозрачных вод Пружи приличных размеров черноспинную уклею. Которую тут же отправил в приготовленное для улова пластмассовое ведёрко.
В это время с реки послышалось какое-то пофыркивание. Глянув вверх по течению, я увидел пловца, который довольно сильно, но бесшумно грёб руками в стиле брасс, чтобы его сносило вниз как можно медленнее. Течение в той части реки было быстрым, и держаться наравне с берегом пловцу удавалось с трудом. Я удивился – вода в эту пору была ещё слишком студёная, чтобы вот так запросто купаться в прохладной даже жарким летом Пруже, но видимо пловец был достаточно закалённым и привычным к весенним водным заплывам.
Заметив меня, человек крикнул приветственно «Эге-ге!» и дополнительно помахал мне рукою. Приглядевшись, я узнал в пловце Сан Саныча, дедушку моего хорошего приятеля Димки Бартенева. Дед приезжал к ним погостить пару-тройку раз в год, и я ранее неоднократно его видел, когда приходил к Димону в гости. Последний раз это случилось почти два года назад, когда Димке стукнуло тринадцать лет, и я оказался в числе приглашённых на его день рождения. В тот раз Сан Саныч здорово повеселил всю нашу компанию. Он заставил выйти нас на луг и научил играть в разные прикольные детские игры: в казаков-разбойников, в свалку-сцеплялку, в гусей и волка, в коняшки... Помнится, мама не одобрила мой внешний вид после праздника – я был весь грязный и с оторванными пуговицами на рукавах.
Я тоже помахал деду в ответ, после чего он вдруг вскрикнул, забарахтался в воде, загорланил что-то нечленораздельное и тут же скрылся в пучине, словно он нырнул или даже утонул. Дед Санька был большим приколистом и балагуром и такие штуковины были совершенно в его духе. Я усмехнулся и продолжал удить как ни в чём ни бывало. Однако прошла минута-другая, затем ещё одна, а его бедовая голова так и не показалась более на поверхности. Я забеспокоился, прикидывая в уме что же такое могло приключиться с дедулей, и уж было начал подумывать о возможной судороге, скрутившей на холоде дедову ногу, и о том что он мог захлебнуться, удариться о камень головой и в самом деле утонуть, как за моей спиной послышалось довольное покашливание.
Я резко обернулся. Передо мною стоял мокрый Сан Саныч в полосатых цветастых плавках и улыбался мне во весь рот до самых ушей. Дед был среднего роста и хотя явно старый на вид, но крепкий такой, поджарый, подтянутый и в движениях вполне себе ещё шустрый. Он был рыжим, а всё лицо, плечи и верхняя часть груди были у него в веснушках. Я удивился дедовой ловкости, потому что он очевидно проплыл под водою метров пятьдесят-шестьдесят и вылез скорее всего за поворотом, в кустах внизу по течению, чтобы скрытно выйти мне в тыл.
– Ну, вы меня и напугали, Сан Саныч! – с облегчением выдохнул я. – Я уж было подумал, что вы пошли на дно. На корм ракам...
– Точно, – подтвердил Саныч мои слова, – именно на дне я и побывал. Люблю, понимаешь, возле дна плавать, дюже там всё интересно.
Димка рассказывал про деда Саньку, что он самый что ни на есть волшебник и к тому же искусный фокусник. Кроме того что он умел показывать разные трюки со своим телом, дед ещё преловко владел руками и, манипулируя всякими мелкими предметами, заставлял их то исчезать, а то вдруг появляться. Раньше он работал клоуном в цирке, а теперь по-прежнему жил в Москве, и служил как-будто в детском театре, причём артистом, а не каким-либо там гардеробщиком или ещё кем. Также, как рассказывал нам Димон, дед владел каким-то странным видом внушения или даже гипноза, отчего самые злющие и брехливые собаки моментально в его присутствии успокаивались. Ну а однажды он якобы утихомирил пьяного молодого хулигана, просто поднеся растопыренные ладони к его роже, после чего тот застыл там словно изваяние и стоял на месте буквально как дубина, пока дед не удосужился его разморозить. Помимо этого странный весёлый дедок замечательно играл на гармошке и балалайке и пел до того смешные и задорные частушки, что их слушая, удержаться от хохота было делом отнюдь не лёгким.
– Здорово вы ныряете! – искренне восхитился я. – И вода к тому же холоднющая. Градусов десять наверное. Бр-р! А вам, гляжу, хоть бы хны...
– Так мы же с тобой русаки, верно! – задорно произнёс Саныч. – А русский холод даже Пушкину был полезен, а он был из африканцев выходцем. Хэ-гэ, малый! Как говорится, бодрый хлад – телу налад, а ежели жарко, то телу лишь парко. С юности понимаешь, в холодной воде купаюсь, и занятие это дорогого стоит: никакие хвори, понимаешь, ко мне не липнут. Не вру ни мало, ага!
Конечно, я ему немного позавидовал. Как же, я вроде пока молодой, а чуть ноги промокнут, так сразу насморк или ещё какая-либо дрянь прицепится, а дедку наверное лет уже под восемьдесят, а он вона какой молодчага – стоит тут как рак красный и мозги мне ещё пудрит про важность закалки. Знаем мы эту важность: несолидно всё это, отстало, каменный век...
Но вслух я ничего ему не сказал, чуток постеснялся.
– Насколько мне помнится, – дед тут сделал паузу, словно вспоминая, – тебя зовут Санькой, да?
Я утвердително кивнул и широко улыбнулся. Потому что стал весьма довольным от такого замеченного дедом совпадения. Ещё бы, дед Саныч был очень бедовым и походить на него хоть в чём-то казалось мне отнюдь не зазорным.
– Получается, мы с тобой тёзки, – тоже довольно заявил дедок. – Братья по имени, вот.
– Да какие там братья, Сан Саныч, – отмахнулся я от него рукою, – вы мне в деды годитесь, и я сосунок перед вами. Пупсик! Сикилявка недоразвитая.
Санычу такие мои слова как видно не сильно понравились. Он хмыкнул, покачал несогласно головой и сказал вот что:
– А чего возраст?.. Возраст есть дело наживное. Дело тут не в паспортных данных, а в возрасте твоей души. Бывает стар, да петух, а бывает молод, да протух. Слыхал такую поговорку?
И он заливисто и заразительно рассмеялся. Я тоже рассмеялся, хотя и не так заливисто, как он. Смех у меня с рождения был какой-то скомканный и зажатый. Некрасивый смех, я это знал, поэтому старался поменьше везде скалиться да ржать.
– Или вон молодёжь возьмём современную, – поуспокоившись, продолжал дед, – ну разве это дело с головой в утеху виртуальную сигать да там день-деньской душою маяться? Э-э, пустое же занятие, призрачная жизнь у них какая-то. В интернетные тенеты влипнуть не штука, а ты попробуй-ка потом из этой паутины выбраться! А не выберешься – без башки можно остаться. То-то и оно – дело это сурьёзное.
Мне тут сделалось отчего-то совсем невесело, я крякнул и закинул удочку далеко влево, гораздо дальше прежнего. Сан Саныч своими рассуждениями старикашескими разбередил слегка мой попритухший было игорный азарт.
– Мне как-то Дима ещё рассказывал, что ты большой книгочей. – пытливо на меня глядя, спросил Саныч. – Это правда или может он сбрехал? Любит он, понимаешь, языком чего ни попадя брякать.
– Ну как вам сказать... – неловко замялся я и вздохнул. – Было такое дело...
– Чего вздыхаешь-то? – заинтересованно спросил Саныч. – Али случилось чего? Ну-ка, давай не мнись, поведай. Может и я на что сгожусь да толковое что-нибудь тебе присоветую.
И я без утайки рассказал ему о том, что мне уже целых четырнадцать лет, а осенью будет аж пятнадцать, что читать какие-то глупые книжки мне уже совсем неинтересно и не по возрасту. После чего пожаловался на моих нечутких и грубых родаков, жестоко и беспардонно отстранивших меня от электронного виртуального мира. Который кстати намного интереснее всех книжек вместе взятых. Сколько бы их не оказалось на всём белом свете, вот! И я насупился не понарошку, про себя кляня папашу за его грубость и вопиющее самодурство.
Сан Саныч внимательно меня выслушал, и его располагающее к себе добродушное лицо в мелких смешливых морщинках сделалось даже на какое-то время серьёзным. Лишь в глубине его светлых выцветших глаз нет-нет, да и проскакивали огненные озорные искорки. Это наверное было свойство его характера никогда не унывать и серьёзности до конца не поддаваться.
– Да, дел-а-а... – проанализировав моё недлинное повествование, произнёс дед и поскрёб свою мокрую, рыжую и почти совсем не седую шевелюру. – Прямо не знаю, Санька, что тебе и сказать...
– А ну-кось, – неожиданно предложил он, – дай-ка я тебя обследую малость. Просвечу чуток твою истую суть.
Я даже растерялся от неожиданности, а дед поднял руки и медленно провел ими над и по бокам моей головы. Мне почему-то показалось, что руки у него не холодные от студёной воды, а горячие-прегорячие. Проделав эту загадочную процедуру, дед нахмурился, неодобрительно хмыкнул и потряс мокрыми вихрами с очевидным неудовольствием.
– Худо дело, – поскребя себя пятернёй по подбородку, раздумчиво произнёс он. – Попался ты, паря, как словно кур в ощип. Или как комарик в смоляную каплю.
Я слегка забеспокоился. И даже немного испугался. Вид похмуревшего на глазах весёлого дедка как-то настроил меня на грустный лад.
– Кому это я попался? – недоверчиво произнёс я. – И вовсе я никому не попадался. И никуда не попадался... Со мною всё в полном порядке. Да!
– Э, нет, паренёк! – не согласился со мною Саныч. – С тобою как раз дела обстоят не нормально. Худо... Ещё как худо, скажу я тебе, уж поверь. А попался ты, садовая твоя голова, на удочку... к чёрным колдунам! К ним самым, к тварям окаянным! Вот как эта уклейка на твой крючок, – и он заглянул в ведёрко, где плавала одинокая маленькая рыбка. После чего добавил: Правда, на крючок незримый, хитрый и обнаружить который не так-то уж и легко. Да и не очами телесными он обнаруживается, а умом-разумом. Так что, хочешь верь, а хочешь нет, а ты, милок, не на просторе тута разгуливаешь, а в невидимой стеклянной банке у колдунов этих самых плаваешь. И скушают они тебя за милую душу, ежели нам мер срочных с тобою не предпринять...
В это время в кустах громко закаркала ворона. Это случилось так внезапно и до того в неподходящее время, что я невольно вздрогнул и заозирался по сторонам.
Неожиданно для себя я вдруг почувствовал слабость в ногах и медленно присел на ближайший камень. А Сан Саныч словно бы встрепенулся и начал делать разные упражнения. Чтобы быстрее высохнуть наверное... Упражнения эти были довольно странными, будто бы дедок с кем-то сражался, ловко при том маша руками и дрыгая во все стороны ногами. Туловище его гибко извивалось и ломалось в хребте, словно у змеи или ящерицы, а сам он проворно передвигался туда и сюда, как бы пляша или танцуя. Наверное, подумал я, дед занимался каким-то видом восточных единоборств, но каким точно, я не мог определить, ибо был довольно далёк от подобных занятий и увлечений.
– А разве они есть? – всё так же недоверчиво спросил я. – Ну... колдуны эти самые чёрные. Мне кажется, это сказочки для дурачков. Детские страшилки. Брехня!
– И ничего не брехня! – строго отрезал дед и перешёл на плавные движения. – Колдуны всегда были, есть они и теперь. Только действуют они нынче не по старинушке, не устарело-магически, а сугубо технически и научно. Даже супернаучно, вот! А то что в них не верят, так это они сами так и сделали, чтобы не верили. Они большие мастера и спецы по пряткам и камуфляжу. Это их стиль работы такой, прятаться в людское неверие. Это здорово помогает им облапошивать всяческих олухов и недотёп вроде тебя.
Тут уж меня бросило в жар. Сам не зная почему, но я поверил Сан Санычу, хотя его образ не слишком серьёзного, мягко сказать, человека мало способствовал слепой вере. Что-то такое открылось вдруг во мне самом, словно какая-то невидимая пелена сползла у меня с глаз, и я увидел положение вещей чуточку иначе, чем видел ранее. Я вдруг осознал чётко, твёрдо и ясно, что моё вроде бы случайное пристрастие к видеоиграм было совсем не случайным и вовсе не таким уж безобидным, как мне это только что казалось... Откровенно говоря, я об этом подумывал вскользь и ранее – но как-то слабенько подумывал, как-то хиленько и нерешительно. И эти мои несогласные с пагубным увлечением мыслишки оказывались почему-то тотчас блокированными в моём азартном сознании и выброшенными из головы вон, как ненужный и глупый мысленный сор. Причём даже не мною самим выброшенными, а чем-то гораздо сильнее меня, гораздо могущественнее и всевластнее, что мнилось моему робкому сознанию как нечто пугающее, таинственное и враждебное, но притом досадно-необоримое и привычно-банальное.
– И что же мне теперь делать, а? – почти жалобно возопил или даже заскулил я. – Неужели мне уже невозможно помочь? Подскажите выход, Сан Саныч! Если конечно такой выход знаете.
– Хм, – успокаивающе усмехнулся тот и быстро стрельнул в меня своими цепкими задорными глазами, словно мгновенно просвечивая мою душевную суть и оценивая её скрытые бойцовские качества. – Ну, что тебе сказать... Пока не знаю... Это зависит вовсе не от меня, а от тебя самого. Я могу лишь показать направление, а искать и бороться – это задача твоя. Да-а. Хотя...
И он тут неожиданно выбросил руку вперёд, словно хватая что-то быстрое и невидимое позади меня. И как-будто действительно чего-то там схватил! Я отчётливо видел, как Саныч напрягся и уцепился за невидимый виртуальный канат уже обеими своими руками. Он громко запыхтел, упёрся ногами в прибрежные камни и изо всех сил принялся тянуть эту незримую вервь к себе... Дело у него явно пошло на лад и спустя несколько наполненных борьбою секунд он вдруг с размаху шлёпнулся на зад, словнго бы эта чёртова верёвка внезапно оборвалась.
– Фу-у! – облегчённо выдохнул забавный старикан. – Похоже, мы с тобой этого гада на первых порах уделали. Ужо не сунется к тебе более, прыщ собачий! Без щупальца-то оно трудновато будет силушку твою подсасывать. Ишь, повадились паразиты из людей силовые сосульки делать! И много же тварей этих поразвелось, а! Прямо кишмя везде кишат, как черви какие, ей-богу!
– Что это было, Сан Саныч?! – в сильном волнении воскликнул я. – Кого мы с вами, вернее вы один, уделали? Что вы там тащили невидимое? Или вы просто прикалывались надо мною, а?
– Вот ещё, прикалываться мне толечко не хватало! – разгорячённый своей непонятной победой над невесть кем, затараторил дед. – Щупальце, понимаешь, мне порвать удалось, которое к твоей душе прикреплялась. Колдовское вестимо, а как иначе... Э-ге-ге, брат, тут такие дела вокруг творятся, чуть варежку пошире раззявишь, как на тебя всякая мразь и насядет безо всякого стеснения. Тут ухо востро надо держать, понимаешь, а не абы как!
Дед напустил на себя важный и хитрый вид и встряхнул жилистые мускулистые руки, как бы освобождаясь от скрутившего их напряжения.
– Да не верю я в колдунов! – раздражённо крикнул я. – Какие-там ещё колдуны в двадцать первом веке! Фэнтэзи! Ерунда на постном масле! Не поверю ни за что!
Я ведь помнил, что Сан Саныч работал актёром. Вот и подумал, что это он по своей актёрской привычке вошёл в образ борца с колдунами, а я, идиот легковерный, позволил ему себя облапошить, то есть нагрузить развесистой лапшой мои уши до самых плеч.
Какое-то время дед молчал, прогуливаясь по песочку туда и сюда и помахивая руками, а потом обернулся ко мне и продолжал:
– Хм. А от твоей веры или неверия в колдунов ничего и не зависит. Мало ли о чём ты ещё не знаешь... Да ни о чём ты вообще-то ни хрена не знаешь! Вот только непознанное тобою продолжает себе существовать и в ус, понимаешь, не дует от твоего глупого незнания... Видишь ли, Саня, – обратился он вдруг ко мне каким-то особым проникновенным тоном, – люди в нашем мире могут стремиться стать либо добрыми волшебниками, либо злыми колдунами. А кто не хочет быть ни теми и ни другими, так они просто-напросто жертвы последних и всё. Они похожи на спящих, из которых жадные комары сосут кровь, а те лишь вяло почёсываются и видят дурные сны, но просыпаться не желают. Или не могут...
– Вот скажи мне, – тут дед встал в гордую позу, водрузив ногу на камень и упёршись руками в бока, – кем бы лично ты хотел стать в своей жизни: добрым мудрым волшебником – или хищным злым колдуном? Отвечай быстро и честно, а то я уйду и больше с тобой на эту тему разговаривать никогда не буду. В этом можешь не сомневаться.
И тут я догадался, что старик скорее всего ни капельки не шутит. Он сказал мне чистую правду, а я, олух этакий, сам никчёмный вообще-то актёришка, и играю рольку в собственной жизни под чужую недобрую режиссёрскую диктовку. Я почему-то ещё сильнее разволновался, вытер со лба рукавом выступившую испарину и ответил практически не раздумывая, так, как мне подсказывало моё сердце:
– Я хочу стать добрым волшебником, Сан Саныч! Только им и никем другим. Я не желаю становиться чёрным колдуном. Уверен в этом, клянусь!
– Молодчина! – искренне похвалил меня дед и звонко прищёлкнул пальцами. – Тогда у нас с тобою ещё не всё потеряно. Тогда мы с тобою ещё за тебя повоюем! Э-гэ-ге!
Он громко хлопнул в ладоши и потёр их перед собою энергично и предприимчиво.
– Так-с... – Дед сощурил глаза и заинтересованно повертел головою во все стороны, словно бы выискивая что-то, ему нужное до зарезу. А потом заявил беспрекословно и властно: – Ты, Санёк, должен будешь сейчас пройти одно нелёгкое испытание. Без этого, брат, понимаешь, никак нельзя. Ты обязан будешь показать силу своей воли и решимости, чтобы доказать себе и мне, что сказанное тобою не пустые слова, а... кремень! Железобетон! Алмаз!.. Вот так-то... Согласен? Не отвильнёшь в сторону? Не подожмёшь хвост как брехливая и трусливая собачонка? Не струсишь?
Я встал. Было бы странным, если бы я при подобных условиях дал другой ответ. И я дал тот ответ, который было надо дать и который нельзя было не дать:
– Согласен! Не отвильну...
– Ну и ладненько, – тут же поуспокоился дедок, – давай-ка сюда свои пять!
Мы хлёстко ударили с дедом по рукам, и он заинтересованно оглядел камень, на котором я только что сидел.
– Вот чего, тёзка, – не спеша сказал Саныч, – попробуй-ка пошевелить этот камешек. Ну, или перевернуть его попытайся, покатать чуток по песочку.
Каменюка была солидных весьма размеров, я такой валунец поднять конечно был не в состоянии, но перевернуть его я сумел. Хотя и с усилием.
– Годится! – громогласно воскликнул дед. – Камешек для испытания силы твоего духа вполне подходящий.
Я удивлённо пожал плечами, не понимая сути задания, но Саныч махнул рукою куда-то вверх, по направлению к посёлку и продолжал тем же командирским голосом:
– Короче. Закатишь камешек на самую верхотуру – докажешь, что не слабак и не болтун. Ну а нет, – и он развёл руками, – твоё дело швах, паренёк. Сожрут тебя морально и духовно чёрные колдуны, как есть с потрохами они тебя счавкают. Так что оцени важность момента...
И он заговорщицки мне подмигнул, одновременно указав пальцем куда-то вверх.
Я молчал и смотрел недоброжелательно на своего каменного противника, уже готовясь приложить к нему всю волю и силушку, каковые были у меня в наличности. Ну а Саныч заторопился домой. Он велел мне прийти к нему и доложить о проделанной или не проделанной работе и дал мне на всё-про всё не более получаса. А в награду он пообещал подарить мне одну поистине волшебную вещицу. Но это, дескать, потом...
– Время пошло! – крикнул дед строго и принялся мелкой трусцой подниматься в гору, причём не прямо, а этакой змейкой или зигзагом. Вскоре он скрылся за деревьями и кустами, а я остался с увесистым камнем один на один и немедленно принялся за работу.
Дело это оказалось трудным, даже более трудным, чем я ожидал. Каменище был действительно тяжеленным, и у меня быстро заныла от напряжения спина и затекли перетруженные руки. Сердце же до того отчаянно забилось в моей груди, что казалось каким-то звенящим колоколом.
Доперев валун почти до середины горы, я решил немного передохнуть, но стоило мне чуть-чуть расслабиться и потерять бдительность, как проклятущий каменище сдвинулся с места и начал быстро сползать вниз, затем он живо перевернулся и, несмотря на мои отчаянные усилия его удержать, покатился вниз, подпрыгивая на корнях и выступах, а затем ухнул в реку.
Хорошо ещё, что укатился он неглубоко. Мне пришлось разуться и снять штаны с рубашкой, после чего я залез в воду и выкатил валунец на берег. «Да-а, – подумал я, переводя дух, – ну и заданьице мне дедуля задал! Может он того, слегонца с прибабахом, а я, дурик, на его разводы и повёлся?..»
Однако я решительно отмёл эти предательские слюнтяйские мыслишки, заставив себя подумать, что их мне дистанционно внушает шайка загадочных чёрных колдунов. Сразу стало как-то полегче, и я, одевшись, обувшись и поплевав на руки, поволок каменюку сызнова в гору. Теперь я был значительно осторожнее. Я сильно устал и прежний темп не выдерживал, поэтому делал частые остановки для отдыха. Камень при этом я старался закатить за какой-нибудь торчащий из земли корень и дополнительно крепко подпирал его снизу кроссовкой. Мне почему-то вспомнился всем известный миф о Сизифе, и я сильно не позавидовал этому древнему дядьке и даже проникся к нему горячей симпатией как к своему товарищу по несчастью. К тому же меня подстёгивали мысли о чудесной вещице, которую мне обещал дать Сан Саныч. Я терялся в догадках, что бы это могло быть, но так и не пришёл ни к какому выводу.
В-общем минут через десять-двенадцать я закатил каменище почти на самую верхотуру. И тут чуть было не произошла катастрофа. Чёрные колдуны пнули видимо камень при помощи своей незримой энергетической ножищи, он словно на что-то натолкнулся и вновь заскользил вниз по глинистому склону. Однако я ущерепился за него так, будто это было вопросом моей жизни и смерти. В глазах у меня замельтешили звёздочки от чудовищного напряжения измочаленных мышц, а бицепсы так натянулись, что превратились на мгновение в род своеобразного телесного камня.
И я таки остановил вознамерившийся удрать от меня валун! Дистанционной силы чёрных колдунов не хватило, чтобы превозмочь молодецкую силушку будущего доброго волшебника. Я катнул камень ещё несколько раз, и мы вместе с ним оказались на вершине горы. Для верности я откатил его от склона ге-то на пяток метров и только тут остановился и принялся вытирать потное лицо.
Времени у меня оставалось не так уж и много, вернее его оставалось лишь самая малость. Поэтому я отменил торжества по поводу своей маленькой победы и быстро сбежал вниз, то и дело подпрыгивая, чтобы слегка затормозиться и не помчаться под откос вразнос. Я немедленно выплеснул свой улов в речку, таким образом великодушно даруя пойманной уклейке свободу. Затем собрал удочку, привязал её к раме велика и уж было повёл его вверх, когда...
Нет, это не было никаким чудом, но тут я неожиданно услышал птичий концерт в кустах и ветках деревьев. Я удивился, потому что пичуги пели замечательно, как в каком-нибудь раю. Странно, подумалось мне, вроде бы я и раньше этих птичек слышал, но тогда почему-то не обращал на их пение особого внимания. А тут словно бы невидимая колдовская пелена спала вдруг у меня с ушей или с сознания. И трели соловьёв, дроздов и прочей певческой публики медоточивой мелодией полились мне в уши. Я даже с минуту постоял, наслаждаясь внезапной радостью погружения в реальную сказку мира. И лишь потом погнал на гору, причём с такой энергией и прытью, как-будто никакой камень я только что туда не закатывал.
Очутившись наверху, я по-товарищески похлопал по поверхности моего валуна, после чего уселся на велосипед и быстро закрутил педали, направляясь к Димкиному дому. Дом стоял почти на самой окраине посёлка, так что через пару минут я был у цели. Кинув велик в угол между сенями и стеной, я позвонил в дверь и стал ждать. Двери мне отворил жующий и вялый с виду Димон. Он удивлённо поднял брови, поскольку о встрече мы с ним не договаривались, но я его успокоил, сказав, что пришёл не к нему, а к его деду. Димка был очень на Саныча похож, он был такой же рыжий, конопатый и большой шутник в придачу. Мы с ним корешились с первого класса, и никаких ссор и размолвок у нас никогда не случалось. Я прошёл на кухню и увидел там Сан Саныча, который был в майке, шортах и комнатных тапочках. Он как раз собирался завтракать, поэтому пригласил меня составить ему компашку в дегустации его фирменной каши. Кашу я любил всегда, поэтому с радостью на приглашение порубать согласился.
Продолжение в
http://www.proza.ru/2017/04/04/789