А вот такая тема, достопочтенная публика: «Как мы говорим»… то есть, если точнее, как мы молчим. Потому что это не говор, то есть, тьфу, ты.. это не мы… вернее, мы, но как бы это сказать… Ладно, обо всем по порядку.
Вот, скажем, человек. Обычный такой «работяга». В смысле – лентяй типичный, который ходит на работу, чтобы, то есть, там изощряться в том, как продавать свою лень под видом работы. Ну, вы-то знаете, не мне вам… Вобщем, ладно, на чем я это,.. как его? Ах, да – пришел обычный такой лодырь-работяга на работу. И, значит… Кстати, а вот тоже интересное понятие «на работу». Вот так если представить, что кто-то посторонний смотрит со стороны. Ну, то есть, совсем посторонний. Потусторонний даже. Вот он, такой, смотрит и видит: люди куда-то идут поутру. «Люди, вы куда?», - спросит, если, то услышит: «На работу!». Вот что он должен понять, как вы считаете? Если, то есть, он только знает понятие «работа». И понятие «идти». Прочитал, например, в Википедии, когда прилетел (или проявился?) в этот развеселый мирок, выбрав из кучи значений, что это место, где работник осуществляет трудовую деятельность. Вот он, потусторонний этот, стало быть, считает, что все идут осуществлять трудовую деятельность… Да, хм. Видел бы он, что потом... то есть, как каждый понимает это понятие «трудовая деятельность». А пока он должен представить что-то типа того, что представляют дети, когда слышат: «Котя! Я на работу!». Что все, то есть, идут в какое-то одно место, где и «осуществляют трудовую деятельность». Причем, идут «на». Вот здесь наш потусторонний представитель может потусторонне представить, что работа – это, типа, как враг. И все на него идут поутру – чтобы добить уже. Что в этом и состоит, так сказать, "трудовая деятельность". Собственно, если он так представит, то будет очень близок к реальному положению дел. Потому что добить-забить, это ветки одного растения – корень один потому что.
Это отступление было, если что. А разговор был о том, как мы говорим, значит. Вот пришел этот работяга забить на работу, и как-то смог дотянуть до обеденного перерыва. Потому что война с работой – войной, а обед – это как «обет». Просто так не назовут. Обещал – иди. Вот он и пошел. Пришел, набрал, сел. Мимо шныряют замедлившиеся поевшие и ускоряющиеся голодные. И чем они все похожи, как вы думаете? А вот тем, о чем и речь-то у меня тут! Похожи они тем, что говорят. Причем, говорят ему, сидящему и набравшему в рот результат чьей-то работы. «Приятного аппетита!», - говорят они.
Здесь важно понять, что происходит с человеком, которому такое посчастливилось услышать. Особенно тому, кто у прохода сел. Человек этот резко начинает ускорять процесс смыкания-размыкания челюстей и глотательных движений, чтобы вместо «пашибо» или «вавава», а то и «мммммм» получилось «Спасибо!». Это такая, похоже, игра – потустороннему не понять. Никому не понять. Поэтому все продолжают играть. Если покороче, то состоит она в умении сидящего за столом, с набитым на раздаче подносом, успевать съесть все так, чтобы прожевывать и проглатывать все точно в промежутках между «Приятного аппетита!». Потому что если не сказал «спасибо» внятно, но сказал «ммммм», то проиграл. А говорящие стараются появляться внезапно, как раз в моменты особой набитости рта. И кричать погромче, чтобы, то есть, врасплох застать.
Да, а я не сказал, как игра называется? "Невежа!" она называется. Ну, по тому же принципу, по какому называется игра "Дурак" или "Козел" - вам же знаком этот принцип называть игры по отрицательному результату? То есть, цель у таких игр не выиграть, а заставить кого-то проиграть. Понимаете? Не стать умным, а сделать других дураками. Очень полезный тренинг для жизни в обществе. И очень много объясняющий.
Вообщем, если в этой игре вякнул ты даже «пашибо» - все равно проиграл. Не умеешь есть, как воспитанный человек. Тебя же с детских лет учат-учат. А ты – «пашиба»! "Прожуй сначала!" - громко подумают тебе, визуально просто улыбаясь.
Так, это понятно, да? Теперь о непонятном. Я про потустороннего, если что, не про вас – это ему непонятно. Его воспитатели в детском саду не заставляли, дирижируя, хором петь песню «СПА-СИ-БА!», когда в столовую заходил старший по званию и надменно изрекал: "Приятного аппетита!". Особенно заведующий. Которого дети воспринимают как «заведущего». То есть, как они все слова воспринимают – без прямого указания на функциональность, а как того, на что это слово похоже... Ну, вы же должны помнить все эти «неуклюжи», которые непонятно как выглядят, когда «пусь бегут» вместе с прохожими? Вы же представляли себе неуклюжу, когда эту песню пели на чью-то днюху? Вот и потусторонний пытается себе представить приятный аппетит, и тут-то Викепедия вместе с другими сайтами от Вики начинают над ним посмеиваться. Потому что выдают ему, словно сговорившись, то, чего он представить не может.
Пытаясь понять, что же желают давящемуся в промежутках между «приятногоапетитами» работяге прохожие, потусторонний наблюдатель потихоньку начинает становиться поэтусторонним. Потому что, не находя сил усвоить неусваиваемое, он вынужден вернуться на ту сторону или же принять, как свое, маразм этой – боевое крещение, своего рода. Он должен не просто принять, как аксиому, что человеку совершенно необходимо желать чего-то во время еды и непременно дожидаться внятного ответа, но еще и желать того, чего, в принципе, не бывает.
Потому что не бывает приятного аппетита. Бывает хороший аппетит, бывает плохой. Когда он хороший, человек с удовольствием и много ест. Когда плохой – заставляет себя. Или просто не ест, благоразумно слушаясь своего организма, а не окружающих людей. Приятного аппетита нет в природе, как и неприятного. Фразу «У меня очень приятный аппетит» можно услышать , пожалуй, от плохо говорящего на русском иностранца. И поржать над ним вместе с ним. Или без него, тыча в него пальцем и повторяя с акцентом его перл, чтобы подчеркнуть свое очевидное языковое превосходство.
Так что аппетит, которого мы так настойчиво всем желаем, лишая их аппетита, имеет, судя по всему, потустороннее происхождение и, возможно, является потусторонним оружием против этустороннего мира. Наверное, потусторонний наблюдатель сейчас вычисляет мои координаты. А если он не враждебен, то что же он понимает про нас? А то, что мы очень ответственные особи. Потому что продолжаем «идти на» даже в обеденных перерывах. Мы продолжаем воевать с тем, что осмелилось заявить о себе, как о чем-то для нас полезном. Работа, карточно-доминошная игра или, там, питание – неважно. Нефиг – и все! Мы сражаемся до смерти. Вон, если не верите, посмотрите как корчится на полу, подавившийся после очередного «мммм», претендовавшего на «Спасибо!», наш едок-слаломист, получая щедрые «лещи» по спине от широко улыбающихся игроков противника.
А вы говорите: «А чёй-то потусторонний мир такой потусторонний?». А вот так вот! Кто сунется – тот и высунется обратно. Не особо-то захочет нос показать, но, напротив, будет тщательно скрываться, прикидываясь разными привычными для нас предметами. Маскироваться - как это мы называем. Наши игры не для слабаков! Это война, брат! Мы тут «идем на», на! Пойдешь «на»? Нет? Ну, тогда - пошел на..!
Да, чуть не забыл: по поводу того, что мы не говорим, а молчим – ну, что в начале-то было, помните? Это как-нибудь в другой раз, уж, давайте. А теперь все на обет(д)! Приятного аппетита! Гхы-гхы-гхы…