Интервью у Зиновия Ефремовича Тонквиндта мы выпрашивали давно. Знаменитый актер, многолетний премьер нашего театра, постоянно отнекивался, ссылаясь на занятость и «ненужность» своей персоны. «О чем говорить, ребята? Сейчас время молодых. Старый я уже, ни хрена не помню» Классическая скромность гения! Все великие от нее страдали. И все-таки нам удалось добиться своего! Увлекательный разговор в уютной гримерке Зиновия Ефремовича, или просто Ефремыча, как его ласково называют молодые коллеги, затянулся на несколько часов.
Ты помнишь, как все начиналось…
– Как все начиналось?
– Родился я в далеком 1922 году, в Запорожье. Семья у меня простая, как у миллионов других советских граждан. Отец всю жизнь проработал на малозаметных постах в ответственных органах. До конца своих дней он оставался очень скромным человеком, дай бог ему здоровья. Мать изначально была перспективной комсомолкой, но выбрала семью и карьеру домохозяйки. Сейчас она уже тоже на пенсии. В начале тридцатых годов отец перевелся в Москву, заодно переведя в столицу и меня с матерью. Вот, вкратце, и все о близких. По мере возмужания я, как говорится, последовательно становился подростком, юношей, молодежью и т.д.
– Помните тот момент, когда впервые столкнулись со зрителем лицом к лицу?
– На сцене я дебютировал, как теперь модно говорить, в возрасте минус четыре месяца. Мама играла поповну в спектакле о работнике Балде, популярном в те годы. В сознательном же возрасте я впервые вышел на публику в 1930 году, когда принял участие в конкурсе по поеданию продуктов на скорость. Акция проводилась в рамках всесоюзного сбора продовольствия для какой-то голодающей страны. Кстати, победил и получил в приз роскошную корзинку съестного. Я так гордился победой, что никому не разрешал прикасаться к продуктам, пока они не испортились и не завонялись.
Как актер настоящий, дебютировал уже в Москве, сыграв роль запасного чертенка в знаковом для нашей семьи спектакле про пушкинского щелчкофила Балду. Было это в далеком, замечательном, юном 1933 году. Потом – драмкружок, выпускной вечер, поступление в театральное училище, незабываемая учеба в компании будущих звезд экрана, распределение. Худруки пятнадцати столичных театров отчаянно боролись за право не брать меня к себе, но один из них все-таки вынужден был уступить. Шутка. Злые языки поговаривали, что повлияло знакомство отца с членами семьи этого реабилитированного впоследствии режиссера. Да, они пересекались по работе. Возможно, он даже и расспрашивал их, что и как. Ну и что. Как работник НКВД мог в те годы повлиять на мнение служителя Мельпомены? Смешно. Это же не нынешние времена, когда царит сплошной блат...
Весь мир – театр…
– Следующей вопрос связан с трагическим периодом в жизни страны – Великой Отечественной Войной. Вам самому повоевать не довелось, зато вы с лихвой компенсировали это в кино, сыграв десятки ролей бравых военных.
– Я лично считаю, что воевал. Я же не виноват, что меня обязали находиться при театре, а не на передовой. Зато какой заряд мы давали народу! Когда я в роли Ладейной Пешки в легендарном спектакле «Шахматный раунд» говорил свою реплику: «Товарищи, победа будет за нами! Армия черного Усача в нокауте, осталось лишь заматовать его самого!», зал всегда разряжался бурными овациями. Все ведь прекрасно знали, как я рисковал, ведь обидеться мог не только Гитлер.
Среди публики были не только эвакуированные гражданские и местные барыги, а и фронтовики. После спектакля многие из них подходили ко мне и говорили: «Спасибо, что вы есть на свете! Ради такого искусства и помереть не жалко, не то что руку отдать!» «В добрый путь, братцы!» – всегда напутствовал я их в ответ. Да, трудно было, но лично я ташкентские годы вспоминаю с ностальгией.
– За более чем полувековую столичную карьеру вы успели поработать едва ли не во всех ведущих театрах страны. Вам довелось творить под началом таких известных режиссеров, как Ненавистев и Эксфорс, Легкорукофф и Глиномесов, Заячек и Степанов. Искушенные столичные зрители из поколения в поколение передают легенды о том, как вы играли Товарища в спектакле «Васек Трубачев и товарищи», Ноября Зодиаковича в «Двенадцати месяцах», убитого Самогонщика в «Зеленом фургоне».
– Помощника кабатчика в «Поминальной молитве»...
– Часто вспоминают и яркого четвертого юнкера в «Днях Турбиных». Просим немного воспоминаний из той жизни.
– Да, запоминающихся ролей на сцене хватало. К сожалению, записей почти не сохранилось. С удовольствием пересмотрел бы свои спектакли за годы, проведенные в театре юного зрителя. Например, роль пионера Гейки, сыгранная в 1964 году в рамках спектакля «Тимур и его команда». Она была очень восторженно оценена критикой. Без сомнения, удалась мне и роль Джима Хокинса в «Острове Сокровищ», случившаяся несколькими годами позже. Джона Силвера замечательно сыграла тогда Надя Румянцева, полная тезка известной актрисы. Также можно вспомнить Дика Сэнда в "Пятнадцатилетнем капитане", но это было уже в семидесятые.
Интриги частенько лишали меня «моих» персонажей. Так в 1943 году в Ташкенте режиссер назначил меня на Ромео, но в последний момент чего-то испугался и роль была передана Васе Качалову. Джульетту тогда играла Сан Сановна Яблочкина. Мне же досталась скромная роль отца главы семьи Капулетти. С возрастом я, конечно, стал понимать режиссеров. Ну как может сыграть Ромео двадцатилетний юноша с едва обсохшим молочным перегаром на устах? А тогда было обидно. Васька, надо отдать ему должное, передо мной на колени становился: «Ты уж извини, Зиновий Ефремович, каюсь, что тебя подсидел, я об этой роли полвека мечтал!» Ладно, чего там, говорю, поднимайся уже, ещё простудишься.
На эту же тему мы несколько лет назад общались с Вовкой Зельдиным. Я ему говорю: «Вовка, чего ты до сих пор молодишься, танцоров играешь. Не тот у нас возраст, чтобы по сцене бумерангом скакать» Он мне: «Прошу прощения, не имею чести знать ваше имя-отчество, вы кто такой будете?» Память ни к черту, а на сцену лезет. Правда, мы с ним лично знакомы до этого и не были. Тут его трамвай стал отходить, он за ним побежал, еле успел зонтиком зацепиться и вскочить на подножку.
А я вот хотел лет пять назад сыграть Труффальдино в нашем театре, так меня на смех подняли. По возрасту, говорят, вы может и ровесники. В каком там году пьеса написана? Ладно, улыбаюсь, нет так нет. Скандалить не стал, но, что характерно, Бог их наказал. Через пару месяцев администрацию и режиссера сняли. Вуаля, как говорят в Ницце. Вообще, театр – это сплошные интриги. Я сам в них никогда не участвовал, но у других было, было. И вот что удивительно. Я никогда не жаловался, никуда не ходил, о проблемах рассказывал разве только отцу в семейных застольях, а справедливость как-то всегда торжествовала. Обидчики получали по заслугам, я назначался на полагающиеся мне роли. Видно, кто-то наверху ценит мою библейскую скромность...
Фильм, фильм, фильм…
– Зиновия Тонквиндта по праву называют «королем эпизода». На вашем счету около четырех сотен ролей в советских фильмах, любимых миллионами зрителей. Вы настоящий мастер перевоплощения. Пересмотрев несколько десятков картин, указанных в вашей фильмографии, мы ни разу вас не узнали! Как вам удавалось каждый раз выглядеть по-разному?
– Вы понимаете, я никогда не гнался за славой. Мне важно было передать внутреннюю правду персонажа, будь то бессловесный солдат во второй шеренге строя (фильм «Матрос Черепица») или азартный болельщик, беснующийся в толпе на противоположной от главных героев трибуне («Дополнительное время и пенальти»). И мне это удавалось! Я тумбочку играл так, что исполнители главных ролей требовали от режиссера вырезать меня при монтаже. Честно, не хвастаюсь, реально был такой эпизод на Тарбашфильме. Много интересного было, но все хорошее когда-нибудь кончается. С развалом Союза я, как вы наверное знаете, переехал сюда к вам, в замечательный город Ж. Здесь и проживаю последние четверть века. Поигрываю в театре, иногда зовут на телевидение. Квартиру в Москве сдаю, на жизнь хватает. Иногда отец с матерью деньжат подбрасывают, не забывают.
Творческие планы? Режиссирую. Изредка выхожу на сцену в роли Трофимыча, завсегдатая пивной, в декорациях которой развивается личная драма главного героя Аристарха. Его играет молодой артист Сережа Вездеруков. Спектакль «Ликерная рапсодия» по моей пьесе. Не смотрели? Посмотрите обязательно. Это смесь трагедии, бурлеска и музыкальной комедии. Много соленого, но интеллигентного юмора. Есть и любовный конфликт: барменша Лидочка (Е.Г.Евгеньева) влюбляется в симпатичного юного завсегдатая Кольку (Е. Е. Евгеньев). Их красивому роману коварно пытается помешать скупой директор Тарданян (Е.Д.Евгеньев).
Хватает и ярких постановочных драк, которые ребятам особенно удаются. Молодые, горячие, постоянно ищут. У меня роль не очень энергозатратная в плане физических нагрузок, но требующая строжайшей душевной организации. На протяжении всего действа мирно «дремлю» у стенки, в нужный момент включаясь для остроумной реплики. Можно было бы обойтись формальным отыгрышем и не рвать сердце, но всегда работаю на полную катушку. Выпивка и закуска у меня не бутафорские, настоящие, хе-хе-хе. Не привык халтурить даже в мелочах. Кстати, развязка там феноменально парадоксальная. Интересно? Смотрите спектакль. Заодно узнаете, в чем драма главного героя Аристарха, бывшего афганца, успевшего в свое время повоевать и во Вьетнаме.
– Обязательно посмотрим. Спасибо вам огромное за увлекательную беседу!
– Спасибо вам, что не забываете старика. Любите театр так часто, как сможете!