Так уж сложилось, что вся русская история вертится вокруг пьянки. «Ни один народ так не предается пьянству, как русский. Порок пьянства распространен у этого народа во всех сословиях, как у духовных, так и у светских лиц, у высоких и низких, мужчин и женщин. И даже духовенство не составляет исключения, духовные особы часто так напиваются, что только можно по одежде отличить их от пьяных мирян». Так писал о пьянстве в России немецкий путешественник и географ XVII века Адам Олеарий.
А начиналось всё прозаично: сначала мы запоролись почти на полюс, потом потихоньку-потихоньку человеческий организм в непригодных для жизни условиях стал давать сбои, но любое биологическое явление, любая форма жизни, прежде чем умереть, пытается приспособиться. Кому удается, кому нет, - зависит от степени суровости климата. Вон деревья в лесотундре стали корявыми и приземистыми, чтобы хоть как-то под снегом пережить суровую зиму в 12 месяцев длиной, а чуть по-севернее уже деревьев нет, не помогло им даже «стланцевое» поведение, - все вымерли.
Нам повезло. Человек не белый медведь, но хорошо одетый, да в отапливаемой избе, может жить хоть на полюсе. Правда, люди давно заметили, что жизнь в вечном зимовье деформирует генетику. Мы не можем как березки стать ползучими и зарываться в снег на зиму, нам надо работать, чтобы не умереть с голоду, нет у нас корней, как у тех березок сыктывкарских, наше пропитание всё на поверхности, за ним еще надо побегать.
А для этого нужно, чтобы наши внутренние органы работали «как дизель в заполярье» по меткому выражению М.Жванецкого. Они, органы, не против, но им тяжело, такой режим для них природой хоть и предусмотрен, но только эпизодически, нужны перерывы на снятие стресса. Жизнь же на зимовье таких перерывов не предоставляет, мы должны есть в несколько раз больше людей, живущих в зоне, пригодной для жизни, и желудок, кишечник, сердце, печень, почки и все остальные органы должны всё это исправно перерабатывать, трудясь денно и нощно. Чуть сбой, - и ты покойник. Значит, и мозг должен управлять всем этим «дизелем» как часы, а он тоже в релаксе нуждается, а где его взять?
Вот тогда-то и родилось то, что называется русским крепким пьянством. Отличается оно от воспетого Гомером греческого только процентным соотношением воды и этанола в выпиваемой кружке. У них это максимум 12, а у нас минимум 40%.
Если герои Гомера и их потомки пили и пьют для бодрости и веселья виноградные вина, то мы пьем простой раствор этанола в воде, и вовсе не для вышеназванных возвышенных целей, а для того самого релакса жизненно важных органов своего тела. У них ПЬЯНСТВО баловство, а у нас ЖИЗНЕННАЯ НЕОБХОДИМОСТЬ.
Последнее выше написанное русские правители никогда не понимали, и, движимые самыми гуманными побуждениями, периодически устраивали в стране по этому поводу «исключительные меры». На протяжении всей истории власти у нас пытались бороться с пьянством, попеременно вводя то винную монополию, то «сухой закон».
«Первая российская алкогольная монополия была учреждена в 1474 году Иваном III и действовала до 1533 года. В 1652 году была введена вторая по счёту государственная монополия. Она просуществовала 29 лет.
В 1696 году Петр I учредил третью государственную монополию. Через 20 лет, в 1716 году, царь ввел свободу винокурения в России, обложив производителей «винокурной пошлиной».
Четвертая монополия была введена (по инициативе министра финансов Сергея Витте) в 1894 году, но в полной мере действовала с 1906 по 1913 год. Винная монополия распространялась на очистку спирта и торговлю крепкими спиртными напитками. Винокуренные заводы могли принадлежать частным предпринимателям, однако производимый ими спирт покупался казной, проходил очистку на государственных складах и продавался в государственных винных лавках. В 1913 году общая выручка от винной монополии составила 26 процентов доходов бюджета России.
Монополия распространялась только на водку; все прочие спиртные напитки производились и продавались свободно, но были обложены акцизом (а импортные - еще и ввозной таможенной пошлиной). Монопольные цены на водку были хорошо согласованы со ставками акцизов и пошлин; массовый беднейший потребитель удовлетворялся казенной водкой, а состоятельный потребитель предпочитал все прочие напитки в свободной продаже.
С началом Первой мировой войны торговля спиртными напитками была запрещена.
Пятая монополия на алкоголь была введена в январе 1924 года. В 1985 году, незадолго до начала антиалкогольной кампании, продажа водки давала треть доходов от торговли продовольствием или одну шестую часть всего товарооборота советской торговли.
7 июня 1992 года президент России Борис Ельцин своим указом отменил монополию государства. Однако 11 июня 1993 года был издан указ президента о восстановлении государственной монополии на производство, хранение и оптовую продажу алкогольной продукции. Но на рынке уже активно действовали независимые производители, проконтролировать деятельность которых было практически невозможно. Образованная тем же указом Госинспекция по обеспечению госмонополии на алкоголь, ставшая затем федеральной службой, а потом и госкомитетом, в апреле 1998 года была упразднена».
https://ru.wikipedia.org/wiki/
История русского варианта битвы с ветряными мельницами была и остается, в общем-то, глубоко трагичной.
«Недавние трагедии в Иркутске и отравления столетней давности связывает немногое, хотя меткое выражение эксперта Вадима Дробиза о том, что современные россияне докатились «до подделки суррогатов» применимо и к «самопалу» царской поры.
Тогда травились те, у кого не было возможность обойти запрет - разжиться поддельным рецептом на получение спирта, вина или лекарственных капель в аптеках или выторговать в полиции разрешение на отпуск напитков из казенных складов для особых торжеств. Те, у кого не хватало денег на относительно качественный самогон, который в те годы начали массово варить в деревнях и даже в городских цехах.
Сейчас суррогатами травятся те, кому не по карману даже контрафактная сторублевая водка с «левых» конвейеров на легальных водочных заводах.
Правда, в сравнении с дореволюционной, нынешняя российская казна «проспиртована» минимально. Всего полтора процента составляют доходы от продажи алкоголя, сообщает Дробиз. Призывы к введению государственной монополии на торговлю спиртным раздаются постоянно, но пока не реализованы. Другое дело - ценовая политика государства. «С советского периода идет тенденция - крепкий алкоголь должен стоить дорого. В советский период, возьмем 1984-й год, бутылка водки стоит 4-5 рублей. Так пять рублей была квартплата!» - восклицает эксперт.
«Государство проводит исключительно фискальную политику, государство отделило людей, которые будут пить легальную водку по любой цене, а это примерно 40 миллионов, и делает с ними, что хочет». Еще миллионов семь пьют неподакцизную водку. А миллионов 15-17, по оценкам Дробиза, потребляют суррогаты.
На Западе, утверждает он, концепция доступности качественного алкоголя для всех слоев населения не подвергается сомнению. «Бомжи не пьют политуру ни в США, ни в Германии, ни во Франции».
Почти не слышен голос тех, кто говорит, что в современной России должна быть дешевая и относительно качественная водка для тех, кто не может отказаться от пьянства». http://www.bbc.com/russian/institutional-38694373
Россия и водка – очень сложная тема. С одной стороны, русское крепкое пьянство это никакая не моральная распущенность, а такая же физиологическая потребность, как еда или утоление жажды. А с другой, – это привело к быдлоидному генетическому вырождению народа. Русские выжили на Севере, но превратились в некое подобие растений с минимумом потребностей и склонности к труду, и максимумом сногсшибательной любви к царю-батюшке. Последнее всем царям нравилось, но Ипатьев дом заставил насторожиться. Что у пьяного на уме, не отгадает ни одна Ванга.
Конечно, если бы вдруг русские «бросили» пить, да климат у нас похорошел до среднегодовой температуры выше 2 градусов Цельсия, то инвестиции к нам повалили бы со всех уголков мира. Черт бы с ним, с царем, президенты тоже симпатичны, но вот беда, обратная генетическая мутация пока не изобретена! А раз так, то даже самый суровый сухой закон не поможет: «При мутациях гена PRDM2 возникают нарушения в зоне головного мозга, отвечающей за чувство самоконтроля. В результате появляется предрасполагающий к безмерному употреблению спиртного фактор». МедВести:
http://medvesti.com/news/world/
34354-nayden_gen_alkogolizma.html
Так что повышением цен алкоголизм не уничтожить, да, по-моему, и уничтожать его никто не собирается. Наоборот, это что-то вроде анестезии человеку, у которого вырезают печень, чтобы продать ее для пересадки. Чем больше пьют русские, тем больше они любят «драгоценнейшего», и тем больше комфорта у тех, кто «вырезает печень» у всей России. Им комфортнее вывозить остатки нефти, газа, металлов, удобрений и прочего.
Русское крепкое пьянство очень серьезная проблема, вызванная так же, как и неконкурентность экономики, климатом. И решить ее, не трогая первопричину, нельзя. Надо уходить с северов, нужно проводить ту самую «географическую оптимизацию». Уходить, оставляя там только вахтовые поселки. Это не решит проблему полностью, т.к. у нас нет необходимого резерва эффективных территорий, но значительно снизит ее остроту. Повысится конкурентоспособность – пойдут инвестиции – люди увидят, что заработать можно не только воровством, - и пить станут меньше. А там, глядишь, и генетика подтянется.
А скакать двум козликам в ярко красном реквизите по Земле Франца-Иосифа и призывать «осваивать Арктику» бессмысленно, кроме сарказма этот перформанс ничего не вызывает.
Валентин Спицин