МЕСТЬ
Время шло к полудню. Осень брызгала в лучах солнца яркими красками бабьего лета. По деревенской улице бежал мужчина. Редкие прохожие да несколько, с трудом передвигавшихся, стариков и старух, которые сидели на скамейках у своих подворий, сразу заподозрили что-то неладное. Прохожие оглядывались, иные приостановились и смотрели вслед бегущему. Некоторые пожилые люди успели посудачить, переговариваясь даже через улицу.
Степан Протосеня вбежал в свой двор и застыл истуканом на пороге дома. Собравшись духом, он вошел на веранду, затем в сени. Тихо приоткрыв двери в горницу и затаив дыхание, Степан стал прислушиваться к происходящему внутри дома…
«Все точно! Не обманули!» – подумал он, услышав скрип кровати, чье-то сопение и негромкие стоны жены. – «Стерва! Убью!»
От нахлынувшей в одночасье злобы, Степана забила мелкая дрожь. Он, круто развернувшись, прошел в чулан, взял ружье и патроны. Ворвавшись в спальню, увидел свою Варвару и соседа Василя Жарника, лежащими голышом на его с женой супружеском ложе.
– Суки! – крикнул он застигнутым врасплох любовникам.
Голый сосед вскочил с кровати, затем присел и стал искать свои трусы. Не найдя их, он подхватил с пола штаны и, от волнения не попадая ногой в штанину сказал:
– Степ, ты уж извини, так получилось… Я зашел тут, думал, что ты дома… Сразу говорю, меж нами ничего не было!
– Меня, говоришь, хотел увидеть?! – с обидой и горечью, чуть не плача, сказал Степан. – Что-то ты зачастил, батенька, заходить в мое отсутствие! Да только, оказывается, это ты к моей жене регулярно заглядываешь! Я за порог, а ты, гадина, тут, как тут! Мне давно люди про вас говорили, только я вот, дурень, все не верил.
Василь, натянув штаны, вдруг бросился на Степана. Сосед был на две головы выше и гораздо крупнее худого, невысокого хозяина дома – на свое превосходство в силе видимо и рассчитывал.
Степан вскинул ружье и нажал на спусковой крючок. Прогремел выстрел, комната наполнилась пороховым дымом.
Варвара, увидев упавшего на пол Василя, истошно закричала.
– Скотина! Что ты наделал? Придурок! Ты же его убил! – спустя минуту, с руганью набросилась она на мужа.
– Я и тебя убью – семь бед, один ответ!
Варвара что-то хотела сказать в ответ, но очередной выстрел прервал это ее намерение уже навсегда.
Степан перезарядил двустволку и пошел к выходу. Он твердо решил зайти в сарай и застрелиться. Выйдя во двор, он заметил бегущую из огорода тещу. Как он ее ненавидел! Ненавидел с первого дня, как она поселилась в его доме, доставшемуся ему по наследству от почивших родителей.
«Эту старую ведьму ни одна зараза не берет! Только все квохчет, что она ужасно больна, а эту больную под пугу еще хоть в плужок запрягай!» – подумал Степан. – «Не поверю, что она не знала о шашнях своей доченьки с соседом! Постоянно перед ним расшаркивалась: – Василь Петрович, Василь Петрович!..»
– Тьфу! – смачно сплюнул Степан.
Теща приехала на похороны его матери, да так и осталась. Она, забыв о приличии и пренебрегая скорбью родных покойницы, стала командовать, чем вызвало негодование даже односельчан Степана. Безоговорочно поддерживаемая дочерью, эта маленькая худосочная старушенция сделала жизнь хозяина дома просто невыносимой. Как только Степан только пытался переломить ход событий, мать и дочь поднимали такой визг, что на шум сбегались даже дальние соседи. Пообтершись, Степан свыкся с жизнью в домашнем аду и в полемику с «коршаками», так он их называл, старался не вступать – делал все по-своему.
– Идиот! – еще на ходу крикнула теща. Заметив в руках у зятя ружье, продолжила оскорбления: Безмозглый пень, ты зачем средь бела дня около хаты по воробьям почем зря палишь! Гляньте, люди добрые, мой зятек совсем умом тронулся! Скорую нужно вызывать, дурдом по нем плачет! От водки у беспросветного пьянчуги белая горячка случилась!
Степан спиртного практически не употреблял. По праздникам там или если кто угостит.
– Говоришь, пьнчуга! – перебил зять злобную тираду тещи. – Белая горячка, говоришь? Это что-то новенькое! Вот тебе, коршак, за все! – с этими словами Степан вскинул ружье и дважды выстрелил в столь ненавистное ему лицо…
На выстрелы сбежались, находившиеся дома в рабочий полдень, немногочисленные соседи.
– Степан, что ты натворил? Ты же тетку Ганну убил! Вот горе, так горе! – посетовал, зашедший во двор, дядька Кирилла.
– Горе? Кому горе, а мне дышать стало легче без ее смрада! Я и жену с ее полюбовником положил! Отмиловались! А ты, дядька, гей со двора, от греха подальше, и калитку за собой на щеколду закрой. Передай всем, чтобы ко мне не совались – всех на тот свет отправлю! Детей по домам уведите, нечего им на этот страх Божий смотреть!
Степан вошел в дом и заперся на все засовы…
Кто-то сбегал в сельсовет, только там был телефон, и сообщил, о случившемся, находившемуся там местному участковому Антону Сергейчику.
За послевоенных два десятка лет деревня практически срослась с окраиной города. В связи с этим милиция приехала довольно быстро. Сергейчик в это время уже вел переговоры со Степаном.
– Степан Андреевич! Это я участковый Антон! Брось дурить! Оставь оружие и выходи с поднятыми руками!
– О чем ты, Антоша? Я уже свое оддурил, меня все одно расстреляют! Живым я не сдамся! Сам застрелюсь! Перед смертью только своих деток еще хоть разок хочу увидеть! Скоро из школы должны придти.
Заметив, вышедшего из газика, майора Маталыцкого и, потом, троих милиционеров, Антон, молодой лейтенант лет двадцати пяти, доложил старшему начальнику суть происшествия и в конце добавил:
– Сейчас, товарищ майор, веду переговоры со Степаном Протосеней о его добровольной сдаче.
– Об том уже больше можешь не беспокоиться, лейтенант! Я назначен старшим по проведению операции, так что сам как-нибудь разберусь. Я давно в органах и опыта у меня поболее твоего будет! Ты свое дело сделал. Свободен! И не стоит путаться у меня под ногами!
– Есть не путаться! – козырнул в ответ Сергейчик.
С ехидной улыбкой уже вслед отходящему от него Антону Маталыцкий типа «пошутил»:
– Мне не нужен орден, я согласен на медаль!..
Майор, вместе с прибывшими с ним милиционерами, занял место под развесистой грушей-дичкой, росшей на противоположной стороне улицы напротив дома Степана.
– Эй ты, Протащик! Или как там тебя? Я майор Маталыцкий! Даю тебе на все про все три минуты… – тут он замолчал, видимо о чем-то соображая, затем продолжил: – Ладно, будем считать, что уговорил! Если через пять минут не выйдешь, открываем огонь на поражение!
– Кишка тонка – был ответ.
Через открытую форточку Степан два раза выстрелил в центр дерева.
– Ложись! – крикнул майор, и милиционеры под градом сорвавшихся груш дружно попадали на землю.
– Вот сволочь! – отряхиваясь, поднявшись с земли, чертыхался Маталыцкий.
В это время пришли из школы дети Степана: семилетний Миша и одиннадцатилетняя Зоя. Пробравшись сквозь толпу односельчан, дети пробежали в свой двор. Отец впустил их в дом.
– Я залезу на крышу, а вы проберитесь к окнам, – инструктировал майор подчиненных, – по моей команде разобьете с разных сторон окна. Он перепугается и выскочит с детьми на улицу. Вот тут-то я и сцапаю мазурика!
Маталыцкий оказался прав – Степан, опасаясь за жизнь детей, действительно выскочил вместе с ними на улицу. Заметив сидящего на крыше майора, он машинально выстрелил и забежал в дом. За отцом проследовали и дети. Степан хотел вытолкнуть их, но крик и слезы Миши и Зои не позволили ему этого сделать.
– Дети, здесь очень опасно, полезайтека в погреб! Я прошу вас!
И дети послушались.
К дому подъехало два крытых грузовика с солдатами. Вооруженные автоматами солдаты, оттеснив толпу, оцепили место происшествия по всему периметру.
Прибыло и милицейское начальство, а так же небольшой автобус с двадцатью сотрудниками. Пожилой полковник, заметив Антона, как старшего по званию милиционера, подозвал его к себе.
– Здравствуйте, лейтенант! – здороваясь с ним за руку, сказал полковник. – Кто будете такой?
– Участковый! Лейтенант Сергейчик!
– Доложите обстановку, лейтенант.
– Майор Маталыцкий хотел лично осуществить захват, и был убит. В доме находятся двое детей хозяина, – подвел итог доклада участковый.
– Так вы говорите, что там дети? – о чем-то думая и не ожидая получить ответ на свой вопрос, пробормотал полковник. – Нахрапом лезть туда нельзя, могут пострадать дети, – рассуждал он.
– Товарищ полковник! Разрешите обратиться? – прервал размышления начальства Антон.
– Разрешаю!
– Товарищ полковник! Перед тем, как прибыл майор Маталыцкий, я вел со Степаном, извините, с гражданином Протасеней переговоры. Мне показалось, он пошел на контакт.
– Вы с ним знакомы?
– Так точно, товарищ полковник! Я же участковый! Меня вся округа здесь знает!
– И как ранее характеризовался преступник?
– Положительно, – пожав плечами, ответил Антон. – Работяга каких поискать! Мастер! Золотые у него руки!
– Руки действительно у него «золотые»! Чего-чего, а этого у него действительно не отнять – с одного выстрела бьет человека наповал! Четыре жизни на его совести! – скривившись в горькой улыбке, съязвил полковник.
– Так, товарищ полковник! Разрешите попробовать продолжить переговоры?
– Ладно, валяй, лейтенант! Все равно нужно время, чтобы все хорошенько продумать. Там же дети!
Пригибаясь к земле, Антон пробрался вдоль забора к дому Степана и укрылся за глухими воротами.
– Степан Андреевич! Это опять я, участковый Антон!
– А, это ты, Антоша!? Плохи мои дела!
– Куда уж хуже, наломали вы дров! Нужно сдаваться, Степан Андреевич!
– Нет, Антоша! Лучше я застрелюсь или повешусь!
– На глазах у детей?
– Нет, они в подвале сидят!
Все равно увидят! Ваш дом штурмовать собираются. Могут пострадать дети!..
После получасовой беседы с Антоном, Степан, попрощавшись с детьми, вышел из дома с поднятыми руками. А еще через год его расстреляли…
16 ноября 2004г., Минск
30-31 марта 2017г., Слуцк