КУКОЛКА
Пьеса
НА СНИМКАХ:
Императрица Екатерина Вторая в русском национальном платье на праздновании в Москве Кючук-Кайнарджийского мирного договора между Россией и Османской империей в июле 1775 года, который завершил первую турецкую войну императрицы и признал переход во владение Российской империи крымского города Керчи и близлежащей крепости Ени-Кале.
Емельян Пугачев – предводитель крестьянско-дворянской гражданской войны в России в 1773-1775 годах. Казнен 10 января 1775 года в Москве, в честь победы над Пугачевым Екатерина Вторая дала в Москве официальный прием, на котором уделила особое внимание тридцатишестилетнему вдовцу, князю Петру Михайловичу Голицыну, разбившего армию Пугачева в Омске. Она была поражена красотой Голицына и назвала его куколкой.
Торжественный выход императрицы Екатерины Второй в Москве на праздновании Кючук-Кайнарджийского мира.
Григорий Александрович Потемкин - Светлейший князь (с 1776 года).
Русский государственный деятель, создатель Черноморского военного флота и его первый главноначальствующий, генерал-фельдмаршал.Руководил присоединением к России (Российской империи) и первоначальным устройством Таврии и Крыма, где обладал колоссальными земельными наделами. Основал ряд городов, включая современные областные центры: Екатеринослав (1776 год), Херсон (1778 год), Севастополь (1783 год), Николаев(1789 год). Возвысился как фаворит (по слухам даже морганатический супруг) Екатерины II[2]. Первый хозяин Таврического дворца в Петербурге. В 1784 году пожалован чином генерал-фельдмаршала. Фактический правитель Молдавского княжества в 1790—1791 годах.
Александр Николаевич Самойлов – граф, племянник Григория Потёмкина, генерал-прокурор Правительствующего сената в 1792—1796 годах. Воспитатель племянниц Потемкина и его дочери Елизаветы Темкиной. Доверенное лицо Екатерины Второй во всех финансовых делах.
Елизавета Григорьевна Темкина – предполагаемая дочь Потемкина и Екатерины Второй. Была замужем за секунд-майором кирасирского полка имени князя Потемкина Иваном Христофоровичем Калагеорги, сына греческого дворянина. С детства он воспитывался вместе с внуком Екатерины Второй Константином Паволвичем, которому она прочила престол в Константинополе, имея мечту вернуть Византию, покоренную Турцией. В начале 19 века семья Калагеорги переехала в Херсон, объявленный губернским центром. Здесь он стал вице-губернатором. В 1816 году получил должность губернатора Екатеринославской (ныне Краснодарской) губернии. Его жена получила огромное наследство из неизвестных источников через Александра Самойлова. В списках 34-х наследников Потемкина она не числилась.
Константин Павлович – великий князь, внук Екатерины Второй.
Петр Михайлович Голицын – генерал-поручик, один из участников подавления Пугачевского восстания. Младший сын генерал-адмирала Михаила Михайловича Голицына и Татьяны Кирилловны, урождённой Нарышкиной .Унаследовал от родителей подмосковное село Пехра-Яковлевское.Участник Семилетней войны, отличился в ряде сражений, участвовал во взятии Берлина. В конце 1761 Голицын был переведен из действующей армии в столичный гарнизон и 8 января 1762 назначен флигель-адъютантом к императору Петру III, однако при дворцовом перевороте присоединился к сторонникам Екатерины II. В 1768—1769 участвовал в войне с Турцией, где отличился при взятии Хотина. С 1770 — командир Невского пехотного полка в Петербурге. В октябре 1771 получил звание генерал-майора. Екатерина Вторая оказала ему внимание, назвав куколкой, отметив его красоту. Убит на дуэли при невыясненных обстоятельствах после помолвки с дочерью московского военного губернатора Нарышкина в ноябре 1775 года.
Петр Васильевич Завадовский – граф, кабинет-секретарь и фаворит Екатерины Второй с ноября 1775 года. Первый в России министр народного просвещения. Банкир.
Петр Александрович Румянцев – Задунайский – граф, русский полководец и военный теоретик. Генерал-фельдмаршал. Заключил с турками выгодный для России Кючук-Кайнарджийский мир. Почетный член Императорской Академии наук и художеств.
Михаил Петрович Румянцев – граф. Генерал-лейтенант, сенатор, сын Петра Александровича Румянцева. Свою карьеру закончил, сойдя с ума.
Михаил Михайлович Голицын (Старший) – русский полководец, генерал-фельдмаршал, президент Военной коллегии, соратник Петра Первого, помог взойти на престол Анне Иоанновне, предполагая ограничение монархии в России и устройство парламентского управления. Дядя Петра Михайловича Голицына, князя-куколки.
Надежда Васильевна Энегельгардт (предположительно) – Измайлова, Шепелева. – Одна из племянниц Потемкина. Стала женой Шепелева, убившего на дуэли Петра Голицына.
Михаил Никитич Волконский – военный губернатор Москвы в 1775 году, отец невесты Петра Голицына.
Анна Михайловна Волконская-Прозоровская – фрейлина императорского двора. Дочь Михаила Никитича Волконского, невеста убитого после их помолвки Петра Голицына, жена Александра Александровича Прозоровского.
Александр Александрович Прозоровский - русский генерал-фельдмаршал, московский главнокомандующий в 1790-1795 годах. В 1792 году руководил разгромом масонского кружка Н.И. Новикова. Муж Анны Михайловны Волконской.
Михаил Никитич Волконский с семьей дочери - Анны Прозоровской. На заднем плане – отец семейства Прозоровский.
Анна Михайловна Волконская-Прозоровская в преклонные годы.
Анна Александровна Голицына-Прозоровская – младшая дочь Анны Волконской и Александра Александровича Прозоровского.
Дворец в Гомеле. В 1775 году императрица Екатерина II наградила фельдмаршала Петра Румянцева за победу над турками, в качестве дара она преподнесла гомельское староство. В небольшом на то время городке императрица приказала построить дворец. Именно с этого года и начинается в Гомеле создание удивительного дворцово-паркового ансамбля, который до сих пор является главной достопримечательностью города.
Дом Петра Васильевича Завадовского в усадьбе Ляличи (Брянская губерния). Построен архитектором Кваренги. По желанию Екатерины Второй он внешне напоминал Ассигнационный банк. Почему? Это до сих пор остается ее тайной прихотью. В настоящее время дворец находится в разрушенном состоянии.
Ассигнационный банк в Петербурге 1830 год . Проект Кваренги. Два здания, действительно, словно близнецы.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Екатерина Вторая - русская императрица
Григорий Александрович Потемкин - фаворит Екатерины Второй
Цесаревич Александр Павлович – будущий император Александр Первый
Елизавета Алексеевна – жена цесаревича Александра Павловича
Александр Николаевич – великий князь, будущий император Александр Второй в триннадцатилетнем возрасте.
Павел Первый – русский император
Петр Алексеевич Пален – граф, генерал от кавалерии, петербургский военный губернатор в 1898-1801 годах. Приближенный Павла Первого. Заговорщик.
Александр Николаевич Самойлов – граф, генерал-прокурор Правительствующего сената при Екатерине Второй, племянник Григория Потемкина
Петр Михайлович Голицын - князь, генерал-поручик из рода Голицыных, один из руководителей подавления Пугачевского восстания
Михаил Михайлович Голицын – родной брат Петра Михайловича Голицына.
Петр Александрович Румянцев-Задунайский – граф, русский полководец и военный теоретик. Генерал-фельдмаршал. Почетный член Императороской Академии наук и художеств.
Михаил Петрович Румянцев – старший сын Петра Александровича Румянцева-Задунайского
Петр Васильевич Завадовский – фаворит Екатерины Второй после Потемкина, впоследствии банкир и министр образования
Михаил Никитич Волконский –князь, генерал-аншеф, в 1771-1780 годах главнокомандующий в Москве
Анна Михайловна Волконская-Прозоровская – дочь Михаила Никитича Волконского, невеста Петра Михайловича Голицына
Александр Александрович Прозоровсикй – генерал-фельдмаршал, московский главнокомандующий в 1790-1795 годах, муж Анны Михайловны Волконской
Петр Амплиевич Шепелев – генерал-поручик, сенатор Российской империи, участник дуэли с Петром Голицыным
Федор Степанович Лавров – отставной секунд-майор, участник дуэли с Петром Голицыным
Мария – служанка в доме губернатора Прозоровского в Москве
Доктор в доме генерала Прозоровского
Горничные в доме генерала Прозоровского
Священник на похоронах в доме генерала Прозоровского
Гробовщик на похоронах в доме генерала Прозоровского
Немец-управляющий Петра Васильевича Завадовского в усадьбе Ляличи
Привидение на Лазаревском кладбище в Петербурге
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Сцена первая
1795 год. Конец июня. Дом военного коменданта Александра Александровича Прозоровского и его жены Анны Михайловны Волконской-Прозоровской в Москве. В доме большой переполох – при смерти их старшая четырнадцатилетняя дочь Елена. Суетятся слуги, пахнет лекарствами. Родители сидят в гостиной в креслах в ожидании приговора докторов. Входит горничная Мария вся в слезах.
Мария:
Барышня скончались…
(Анна Михайловна опрокидывается навзничь и замирает. Муж испуганно зовет слуг и доктора. Все сбегаются и пытаются привести в чувство несчастную мать. Однако это не удается)
Доктор (говорит на английском):
Ну все,
Бессильна медицина.
Я вынужден
Тут констатировать
Еще одну кончину!
Несчастлив этот дом –
В одну минуту
Скончались дочь и мать.
У женщины остановилась
В жилах кровь
От ужаса, конечно.
Мария (слугам):
Хозяйку тоже
Надо обмывать.
Другая горничная:
И обвывать…
Мария:
Давайте,
Понесем ее на этот
Стол.
Прозоровский ( очнувшись от оцепенения):
Постойте!
С нею я проститься
Не готов!
Смотрите,
Она же, как живая!
Доктор:
Но возраст,
Господин,
Супруга уж совсем
Не молодая,
Кончина от удара
Естественна,
Жена ваша не дышит,
Вы смиритесь
И приготовьте все к обряду!
(Слуги поднимают Анну Михайловну и переносят ее на стол. Мария с горничными начинает ее раздевать. Приносят таз с водой и начинают обмывать тело)
Прозорвский (выглядывая в окно):
Священники идут,
Как быстро же они
Прознали,
Какое горе тут…
Мария:
Ждали…
Вот и идут.
Сейчас Москва
Придет на
Поклоненье,
Дурные вести
Разлетаются,
Как ветер!
Прозоровский (стоя у окна):
И в самом деле!
Толпой уж прут.
Надо, чтобы
Готово было тут.
(Оборачивается к покойнице)
Ну, вы ее одели?
(Мария и горничные приседают и уходят. Прозоровский тоже выходит в свой кабинет. Священник начинает читать над покойной Псалтирь. Чередой к столу подходят люди, кланяются и, перекрестившись, уходят)
Сцена вторая
В гостиную входит гробовщик. Перекрестившись, он приближается к столу, вытаскивает какие-то веревки и начинает обмерять усопшую. Чтобы размер был точным, выпрямляет ей голову и вдруг отдергивает руки. Лицо его бледнеет, он сворачивает свои веревки и быстро идет к выходу. Его догоняет Мария)
Мария:
Куда, любезный,
Так спешишь?
За упокой
На кухне рюмочку
Прими…
Гробовщик (вытирая крупный пот с лица):
Живых-то обмерять
Я не привык,
Чай не портной,
А гробовщик!
Мария ( с ужасом):
Да что такое говоришь?
Ты, видно, перепил
Намедни,
И мучает тебя похмелье!
Гробовщик:
Не знаю, кто тут пьян,
Но отпусти меня,
Ради Христа,
На волю!
Ну говорю же я –
Живым гробы
Не мастерю!
Уйди ты от меня!
(Мария стоит в дверях и растерянно смотрит вслед гробовщику. Потом обращается к людям):
Простите, господа,
Я попрошу вас выйти,
Поправить надо нам
И здесь и там –
Ведь две покойницы,
Так столько хлопот!
(Мария закрывает двери за посетителями и бежит наверх за доктором. Через минуту он спускается вниз и спешит к столу, на котором лежит покойница. Священник продолжает читать. Доктор просит его на английском подвинуться, он не понимает).
Мария:
Ах, батюшка,
В сторонку отойдите
На минуту,
Но тут побудьте.
(Священник отходит. Доктор начинает осматривать покойницу заново. К ужасу священника он поворачивает ее на живот, поднимает погребальную блузку и прислоняет ухо к ее спине. Потом поворачивает обратно. Мария щупает ноги усопшей и вскрикивает – один палец на левой ноге шевельнулся. Доктор кричит на ломаном русском):
Скорее ванну,
Да погорячее,
И скиньте эти тряпки,
Несите же, несите!
(На шум выходит Прозоровский и с изумлением смотрит на происходящее)
Доктор:
Ваша жена жива,
Но спит
Так глубоко,
Что нет дыхания
Почти.
Да, это летаргия.
Впервые вижу!
Прозоровский (недоверчиво):
А что же будет дальше?
Она когда-нибудь
Проснется?
Доктор:
Я не знаю.
Но точно – ужас
Смерти дочери
Она перенесет спокойно
И во сне!
Священник (крестясь):
И так распорядился
Бог!
Помолимся ж ему
В благодаренье
За то, что матери
Он предоставил
Облегченье.
Доктор:
Чтоб не сойти с ума!
(Раздетую до нижней рубашки «покойницу» снимают со стола и уносят. Горничные убирают из гостиной похоронные атрибуты)
Сцена третья
1795 год. Месяц спустя. Петербург. Зимний дворец. Оранжерея. Здесь отдыхают от летней жары великие князья Александр Павлович и его супруга Елизавета Алексеевна, Луиза Мария Августа Баденская.
Елизавета Алексеевна (задумчиво):
Вы слышали, мой друг,
Что моя фрейлина,
Супруга Прозоровского,
Очнулась вдруг
И скоро будет здесь…
Александр Павлович:
И во дворце
Прибавится чудес.
И будет уж на что
Послам полюбоваться
И написать отчеты
Так жадно сказок жаждущей
Европе!
Теперь эта ожившая у нас –
Как талисман
Бессмертья.
Елизавета Алексеевна (вздохнув):
Не для всех…
Ведь ваша бабушка
Не так здорова,
На днях упала с лестницы,
Ушибла голову,
Лицо ее было в крови!
Александр Павлович (хмуро):
Поменьше надо пить!
Себя сама императрица
Не жалеет.
Елизавета Алексеевна:
Однако я хочу заметить –
Эта летаргия –
От несчастья.
Судьбой Волконской-Прозоровской
Написано страдать
Всечастно.
Придя в совсем уж
Зрелый возраст,
Она теряет жениха –
Красавца и героя
Петра Голицына.
И тут же генерал - отец,
Не видя ее горя,
Насильно выдает ее
За Прозоровского,
Которого она не полюбила
И лишь страдала молча,
Одиноко.
А тут еще такое горе –
Скончалась дочь.
И хрупкая натура
Сама решила
Кончить все страданья
И уснуть.
Ведь этот сон – как смерть,
Не правда ли?
Александр Павлович (недовольно):
У вас, у женщин,
Лишь одни страданья
На уме,
А мы развеиваемся на войне!
(Вдруг в оранжерею вбегает тринадцатилетний племянник Александра Павловича, великий князь Александр Николаевич, будущий император Александр Второй. Лицо его пылает, глаза блестят. Он торопливо прячется среди цветов и шепчет):
Там Прозоровская идет,
Но ведь она была мертва!
Как можно мертвым
Запросто ходить
По лестницам дворца?
Вполне возможно,
Что теперь
Не Прозоровская она, а…
(В это время мимо окон оранжереи медленно проходит, постоянно поглядывая на осыпанные бриллиантами золотые часы, которые висят у нее на груди на цепочке, княгиня Прозоровская)
Александр Николаевич:
Ma tante, она же ищет вас!
Елизавета Алексеевна:
Да, меня,
Она сверяет время
По моим часам,
Которые я ей подарила.
А вы, князь, выходите,
Почти вы юноша,
А сказок все боитесь.
Вам нужно быть мужчиной!
Александр Николаевич (выходя из кустов и отряхивая одежду):
Но все же это слишком
Страшная картина,
Когда покойник
Оживает
И утра доброго желает!
(Убегает)
Елизавета Алексеевна:
Ну, в общем, я согласна,
Это – странно.
А вы - что думаете?
Александр Павлович:
Какая чепуха вас
Взволновала,
Да видел бы наш мальчик,
Как полки
Встают без рук, без ног
И движутся в атаку
Окровавленные
По сути – не живые.
И побеждают,
Мертвыми затем ложась
В степях ковыльных.
И всякий государь
Такое зрелище
Обязан вынесть.
И Александру это
Предстоит –
Россия
Всегда воюет,
И не всегда живые
Идут в атаку
На ее врага
И побеждают!
Елизавета Алексеевна (шепчет в смятении):
О, как жестоко!
Александр Павлович:
А на войне – вы как хотели?
Ну успокойтесь,
Идите лучше снова
Познакомьтесь
С Прозоровской.
Вдруг это правда - не она?
(Смеется. Елизавета Алексеевна встает с кресла и уходит из оранжереи)
Александр Павлович (один):
А все же очень жаль
Отличного вояку,
Петра Голицына,
Которого сгубили
На Москве
Пятнадцать лет назад,
И перед самой свадьбой!
Злодейски закололи, говорят…
Возможно, вместо
Прозоровской
На самом деле
Дух его
Прогуливается здесь
И ищет жертву,
Которую он призовет
К ответу.
Как знать!
С другой же стороны
Понять Потемкина
Могу:
Ну ни к чему
Нам ко двору
Был фаворит Голицын!
Полета низкого
Он птица,
И государство бы
Не потянул,
По грубости и нервам -
Сродни Орлову он,
А бабушке
Все фавориты
Нужны для дела -
Кроме тела.
А тут одно лишь
Тело
Да еще лицо
Красавца первого
В Москве,
Но убивать за это -
Все-таки жестоко!
Или... нет?
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Сцена первая
1775 год. Сентябрь. Москва, в которой продолжается празднование мира с турками. Дом генерала Михаила Голицына, который теперь все называют Пречистенским дворцом, поскольку Екатерина Вторая, прибыв на празднование мира с Турками, выбрала этот дом для своего проживания, который предварительно был перестроен под дворец. В одном доме живет наследник Павел Петрович. В другом – она сама. В третьем - Григорий Потемкин. Перед тремя домами вырос прекрасный деревянный дворец, в котором находится тронный зал. В одном из флигелей поселилась семья Михаила Голицына, куда в гости часто приходит его брат Петр Голицын, герой войны с Емельяном Пугачевым, разбивший его войско под Омском. Сейчас он в гостях у брата.
Михаил:
Пойдем-ка, брат,
Поможешь мне
Ты осмотреть
Снаружи стену
Покоев матушки
Императрицы.
Как бы фасад не отсырел
После дождей.
Да надобно поговорить
Нам без друзей,
А тайно.
Петр:
Ну пойдем,
И что за тайны,
Словно в штабе.
Все войны, вроде
Уж закончились,
Пора начаться свадьбам…
(Останавливаются у стены дома, где живет императрица, осматривают и ощупывают ее)
Михаил (тихо):
Какая еще свадьба?
Тебе нельзя жениться,
Брат!
Петр:
Вот так!
Где я еще найду невесту
С выгодой,
Как у Волконских?
А Анна ждать не может,
Пересидела в девках,
Ей под тридцать,
И то, что я вдовец,
Имею сына –
Поэтому ей
Не преграда.
Михаил:
Синицу ты за хвост
Хватаешь,
К тебе же в руки
Подлетает
Такой журавль-
И не журавль,
Небесная жар-птица!
Ты натворишь беды,
Коли с Волконскими
Будешь еще возиться!
Петр:
Ну раз такой
Открытый разговор,
То я тебе скажу –
Высокая особа,
Та самая жар-птица,
Меня не подпускает
Уж полгода -
С той поры, как
Куколкою величает,
Я понял – это злая
Шутка, химера,
Даже прихоти ее
Тут не хватает!
Михаил:
А этот дом?
Зачем бы ей меня просить
Ее с двором тут поселить?
В Москве немало ведь
Домов-дворцов!
Но как увидела тебя зимой,
Приехав сразу после казни
Лютого злодея,
Которого ты бил под
Омском смело
И первый положил конец
Ужасной смуте,
Так выбрала мой дом –
И вот уже стоит дворец!
Ты знаешь, сколько
Комнат в нем,
А потайных дверей
Не сосчитать.
Сын маршала Румянцева
Сошел с ума,
Решив, что наша мать
Его пропустит
В дверь,
Одну из тех,
Которые другим
И вовсе неизвестны.
Петр:
Дверей-то много,
Да ключи –
Сам знаешь, у кого.
Поди-ка, подойди!
Да я и не пытаюсь…
Михаил:
Ты погоди,
Секреты тут свои,
О них никто не знает,
Все дело в них –
Вот птица-то к себе
Не подпускает.
Однако, по моим
Прикидкам,
Пора уж наступает
Хвост пышный распустить.
Ты потерпи – и сам узнаешь!
Петр:
Так, значит, что –
Конец любви
К Волконской Анне?
Вот с девушкою
Мы попали!
Михаил:
Смотри, брат,
Как бы не пропали!
Ты вспомни,
Что Голицыны в чести
В веках бывали на Руси,
Но пропадали.
Василий был у Софьи фаворит,
Крым брать ходил,
Где Софья, где Василий?
Наш дядя был сподвижником Петра,
На трон после кончины Марты
Привел его племянницу,
Но выставил условие –
С ограничением
Самодержавья.
Вместо монархии
При Анне
Хотел устроить он парламент –
И… в крепости сгорел.
Теперь вот ты
С своею свадьбой
Невпопад.
Как это несерьезно, брат!
Десятки в очередь стоят
За этаким счастьем,
А ты задумал
Брак!
И не подумал,
Что, может быть,
Вдовцом тебе придется
Ходить всю жизнь!
(Уходят, продолжая беседу. За окном дворца мелькает тень)
Сцена вторая
Покои императрицы в Пречистенском дворце. Екатерина сидит за письменным столом, откинувшись на спинку стула. Волосы ее распущены, платье в беспорядке, расстегнуто на груди.
Екатерина (одна):
Как жжет!
Голицыных-то род
Упал в уме заметно.
И я, жар-птица,
Хороша –
Пред кем расставила крыла,
И для кого гнездо свила?
Для дурака!
Ну нет мне счастья!
Ведь эта кукла был женат
И должен знать про
Наши женские дела –
Когда что можно
И когда нельзя!
Лишь надо было подождать!
Как я Румянцева ждала –
Летел из армии он,
Как стрела,
Минуя степи и леса
Болота, реки,
И даже арку
Кругом обскакал,
Боясь, что может арка
«Невзначай» упасть –
Враги сильны не только
На войне!
А оставалось мне три дня
До женского мученья.
Успел фельдмаршал,
И успела я отпраздновать
С народом
Наш Кайнарджийский мир,
После которого
Почти весь Крым
Достался нам одним.
И кто бы догадался,
За что осыпан был
Наградами Румянцев!
За эти вот три дня,
Которые спасли меня.
И вот, когда свободна я,
Когда любовь принять
Готова снова –
Я получила два удара в грудь.
Сначала от Людовика
Из Франции,
Который посмеялся
Пред послами -
Что, мол, мадам Потемкиной
Рожать в ее-то сорок пять –
Ну в самый раз!
Его жену, мою сестру,
Марию,
Жалко,
Но не прощу!
И посмотрю,
Когда в Париже станет жарко,
Кого там поведут тогда
На плаху?
Пусть двадцать лет
Прожду,
Но накажу!
Сегодня же – второй
Удар.
Вам, сударь-куколка
Пора жениться?
Сначала надо обручиться.
Чем плох Пречистенский
Дворец?
Устроим праздник здесь мы,
Наконец!
А кто пойдет там под венец –
Еще увидим.
Одно я точно знаю:
Петр Голицын
Обвенчан будет
Не с Волконскою княжной, -
С небесною или подземной
Птицей,
Так предназначено ему
Теперь судьбой!
(Плачет, утирая лицо платком. Входит Григорий Потемкин)
Потемкин (встревожено):
Больны, ваше величество?
Екатерина:
Здорова, как и вы.
Распоряженье есть –
Забейте двери
В галерее,
Но не все.
Оставьте две.
Одну, которая ведет
На вашу половину,
Другую – потайную,
Что ведет ко мне.
А вообще
Мы скоро отъезжаем,
Вот лишь
Помолвку отыграем
Петра Голицына
И дочери Волконского,
Пусть это будет
Наш последний праздник,
После чего
Дворец, где тронный зал,
Отправьте-ка
На Воробьевы горы,
Он деревянный,
Не тяжелый,
Лошадки цугом довезут,
А коль развалят по пути –
Мне недосуг!
Я не хочу воспоминаний…
Да, еще пришлите мне
Секретаря,
Что помоложе,
Поумнее,
Способен был бы
Он к работе сложной.
А что касается ребенка,
Которого вы отвезли
К племяннику
На воспитание,
То не волнуйтесь,
Наследство я оформлю
Сироте (плачет) не через вас.
А проверять секретаря
Мне нужно долго:
Большие деньги
Через руки пропускать
Ведь должен не дурак?
Потемкин (падает на колени):
Благодарю,
Ваше Величество!
Сейчас пришлю
Я нужную вам личность.
Румянцева помощник –
Завадовский,
Учен иезуитами,
Участвовал в сраженьях,
Здоров и молод
И готов он выполнить
Все ваши порученья!
Его старанье будет
Вашим утешеньем,
Я уверен,
Утрите слезы поскорее.
Екатерина (постепенно успокаиваясь):
Еще одно заданье.
Тебе, я думаю,
Приятно
Соперников
Сметать с пути.
Так вот – смети.
Потемкин:
Кого же, матушка,
Скажи!
Екатерина:
Того, кого нам нужно
Венчать не с девушкой -
Со смертью.
А кончи дело
Ты дуэлью.
Найди или придумай
Его врага,
Которого потом
Вознаградишь сполна…
А Завадовского я жду!
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Сцена первая
1775 год. Октябрь. Москва. Дом генерала Петра Голицына. У него брат Михаил. Они в гостиной обсуждают праздник в Пречистенском дворце, который дала императрица Екатерина в честь помолвки Петра и Анны Волконской.
Петр (с явной грустью):
Прав оказался я –
Сударыня отвергла
Своего раба,
Дала понять
Всему двору,
Что я - не к царскому двору!
Как весела
Она была
На этом празднике,
Где я же тайно
Слезы лил,
С мечтой прощаясь.
Михаил:
Он слезы лил!
Вот если бы не поспешил
С женитьбой…
Ты ничего не замечаешь –
Новый фаворит
Туда теперь ногой ступает,
Где было предназначено
Тебе царить!
Петр:
Да кто же это знает?
Дворцовые интриги
Так хитры,
Их сразу и не распознаешь!
Михаил:
За этим праздником,
Подозреваю,
Есть что-то черное –
Смотри,
Будь осторожен ты
Теперь в своих желаньях
И поступках.
А то ведь ты горяч
Без меры,
Вот чем возьмут
Тебя враги!
Петр:
Неужто глупый
Кто посмеет
После той чести,
Оказанной мне
Во дворце
С моей невестой,
Мне строить козни?
Это невозможно!
(Шум внизу. Кто-то кричит, слышится возня. Лакеи пытаются кого-то не впустить в дом. Однако в гостиную врывается нежданный гость – бывший офицер полка Петра Голицына, отставной секунд-майор Федор Лавров).
Лавров:
Не ждали, сударь?
Как же – восемь лет
Прошло,
И вы забыли,
Как били
Палкою меня
В строю – за что?
Петр:
Наверное, за то,
Что ты плохой
Был офицер.
Да все ты врешь,
Не палка то была,
А шпага,
Которою всего лишь
Замахнулся я,
Чтоб ты не портил строй!
Зачем ты здесь?
Михаил (тихо):
Он метку черную
Принес тебе,
Я говорил,
Что кончился
Твой праздник, Петр,
Теперь же, брат,
Смотри!
Советую – стерпи,
Злодея осторожно прогони,
Сейчас все сам поймешь,
Как до смерти
Умеют нас любить цари!
Петр (прислушавшись к словам брата, обращается к Лаврову):
Коль вам угодно
Говорить о деле
Давнем,
Мало мне понятном,
Прошу вас
В горницу пройти,
Мы там наедине
Поговорим.
(Голицын выходит из гостиной, Лавров следует за ним. Но едва войдя в другую комнату, он бросается на Петра и хватает его за горло. Изумленный и ошарашенный хозяин с размаху бьет его в лицо правой рукой, а левой хватает Лаврова за волосы и отталкивает от себя. В комнату вбегают Михаил и офицеры и хватают злодея, собираясь бить)
Петр (держась рукой за горло):
Не бейте!
Держите крепче,
Арестуйте
И подержите с полчаса
В подполье,
Пока за ним придут.
Ужо получит он свое
За этот бунт!
Сцена вторая
1775 год. Октябрь. Москва. Пречистенский дворец. Екатерина в своем кабинете разбирает почту. Среди писем – два послания – от Лаврова и от Голицына. Их императрица изучает с особым интересом.
Екатерина (улыбаясь):
Итак, интрига
Заплелась,
Теперь драчун
Наш князь –
Герой и генерал,
Но в сети подчиненного
Попал –
Как ум его, оказывается,
Мал!
А я-то слезы проливала…
Хотя – первый красавец
На Москве,
И даже будет жалко
Предавать земле,
Но надо, надо!
И вот,увы, всегда так!
(Отбрасывает в сторону письма. Входит Потемкин, берет со стола бумаги, читает и улыбается)
Потемкин (в сторону):
И это вот –
Вместо любовного
Посланья!
Которого ждала
Императрица
Год от генерала.
Ах, куколка,
Ты зря пропала!
(Обращается к Екатерине):
Лаврова
Предадим суду,
Накажем мы его
Сурово
За нападение
На нашего героя!
Екатерина (невозмутимо):
Так тому и быть.
А кто будет судить?
Потемкин:
Самый высокий суд:
Три генерал-фельдмаршала:
Румянцев, Чернышов
И Разумовский,
Еще три полных генерала:
Брат Чернышова, Брюс
И Берг.
Екатерина:
Такой-то суд –
Лаврову сразу плаху
Подадут?
(Смеется)
Потемкин:
Ваше Величество,
Наглец
Пойдет в отставку!
Екатерина:
И это все?
Потемкин (задумчиво):
Ну а потом
Исчезнет куда-нибудь
И как-нибудь…
Екатерина:
Ну пусть решает суд.
Моих распоряжений
Тут не будет,
Поскольку виноваты оба.
Однако…
Лавров уйдет со сцены,
Что же Гамлет?
Сыграет свадьбу
Со своей Офелией
И будет счастлив?
(Потемкин видит, как глаза императрицы влажнеют, хватает ее руку, нежно целует и тихо говорит):
Не может изменений
В пьесе быть,
Кто должен будет
В ней убит,
Тот выпьет чашу.
Но не Лавров
Пошлет свой вызов,
Не наш "герой",
Тем более, что роль
Ему закрыл
Голицын.
Вот его послание
Ко мне,
Он просит дерзновенному
Большого снисхожденья –
Ему достаточно узнать,
Что в суд мое есть
Обращенье!
И это означает лишь одно –
Прощенье!
Екатерина (раздраженно):
А куколка
Поднабирается ума,
Быть может,
Я его не оценила?
Хотя…
Какие это все
Мужчины,
Которые не могут
Сделать вызов!
Вот Дашкова в Париже
Дралась на шпагах
Два часа,
Когда же шпага преломилась,
Резню возобновили
На ножах!
Потемкин:
Но Дашкова –
Она... в общем,
Мужчина!
Екатерина (с усмешкой):
Конечно,
После смерти
Мужа и детей
Уж женского
Мы не увидим в ней.
Княгиня так ожесточилась!
Но что поделаешь –
Сама мне душу
Подарила,
А я ее об этом не просила.
Добыча легкая
Для ловли душ,
Коль жаждет
Славы
И завистлива
К чужим успехам.
Но как вернется из Парижа
(Совсем уже мужчиною)
(Улыбается)
Вознагражу,
Отправлю к Разумовскому
Возглавить
Академию наук.
Потемкин:
Я думаю,
Что вызов сделает
Голицын.
Екатерина:
А кому?
Если Лавров ушел
Со сцены…
Потемкин:
Фельдмаршала
Румянцева кузену.
Петр Шепелев
Служил в одном полку
С Голицыным,
Лаврова знает,
Они с ним земляки.
Так вот сей Шепелев
Сегодня утверждает,
Что шпага та
Коснулась все-таки
Его спины,
А не Лаврова!
Екатерина:
Как все запутано,
Ну прямо карусель!
Потемкин:
Вы, государыня,
Выбрали
То слово,
Которое, как ни прискорбно,
Виновника убийства
Точно же прикроет.
В дуэльной карусели
Нет виновных!
Екатерина:
Ну что ж, пусть
Будет так.
Но где же Завадовский?
Потемкин ( слегка нахмурившись):
За дверью ждет
С бумагами,
Такой служака!
Екатерина (разглядывая себя в зеркало):
Пусть войдет!
Сцена третья
1775 год. Ноябрь. Москва. Дом военного губернатора Михаила Никитича Волконского. В гостиной с ним дочь Анна в трауре.
Волконский:
Ты, Анна, успокойся,
Не думал я,
Что генерал,
Прославленный
В боях с злодеем
Пугачевым,
Уже отец семейства –
Такой задира
И драчун.
(Тихо)
Я слышал, так сама
Императрица говорила.
Анна:
А раньше куколкой
Петра звала...
Она, она его убила!
Волконский ( с ужасом):
Молчи, молчи,
Безумное дитя,
Я вижу, ты сошла
С ума
От похоти
К красивому мужчине,
Хотела лучшего
Себе забрать –
Так это прихоть,
Грех…
Анна:
Грех не любить, отец,
Ведь Бог – любовь…
Волконский:
Теперь ты проповеди
Мне читаешь,
Как будто их я сам
Не знаю!
Да жениха-то лучше
Надо было выбирать,
Вот и не плакала бы
Нынче!
Однако нам Екатерина
Оказывает милости такие,
Что на Москве
Мало кому видать.
Я слышал, что она –
В вознаграждение
Твоего горя
Готова
Многие награды
Для тебя отдать,
И это значит,
Будешь бриллиантами
Сиять
И золотом.
К тому ж
Берет во фрейлины навечно,
Хотя уже готова
Мужа подобрать,
А ведь замужним
В фрейлинах нельзя!
Ты видишь, милость
Высших какова?
Не вздумай же
Брыкаться,
Дочь моя!
Иначе – в монастырь –
В твои-то лета…
Анна:
Да кто жених теперь?
Волконский:
Да Александр же
Прозоровский.
Конечно, как куколка
Он некрасив,
Однако же достоинств
Много,
Руки твоей он у меня
Уже просил…
Анна (грустно усмехаясь):
И сердце – тоже?
Но как же ты его
Ему отдашь,
Когда оно остановилось?
Волконский:
Ну что ты, Анна, говоришь!
Ведь ты – живая…
Анна:
Я не уверена.
Но что я точно знаю –
У меня нет души,
Ее забрали, не спросив,
По всей земле так –
Кто величее,
Тот души
Слабые за бриллианты
Покупает.
Волконский:
Умна, умна…
А искушение?
Не грех ли?
Я уверен:
Как не был бы Голицын
Всех красивей
На Москве,
Душа твоя
Осталась бы на месте!
Сама ее ты отдала
Тому, кто влез
В опасную игру,
Не пощадив и не себя,
И не тебя,
А заодно - и сына
Сироту!
Анна:
Неискренни вы сейчас,
Папа,
Хотя и знаете -
Петр не отказывался
От меня
Даже тогда,
Когда
Ему к императрице
Едва не отворилась
Дверь!
Волконский (машет рукой):
Да что там говорить
Теперь,
Готовься к свадьбе
С Прозоровским,
Вот мой ответ
На эту философию.
Анна:
Но я не полюблю его,
И он готов
Со мною жить?
Волконский:
Все так живут,
Чай не цари!
Привыкнешь к этому
И ты.
(Уходит)
Анна (одна):
Конечно, я привыкну –
Без души
Возможно ко всему
Привыкнуть.
Теперь моей душой
Играет та,
Что забрала ее себе,
Ну что ж, здоровья ей,
Коли в моей душе
Была ее нужда!
Теперь буду служить,
Рожать детей
И вроде… буду жить!
Хотя мертва,
Но видно такова
Нужна слуга
Царей!
Волконский (вдруг возвращается):
На кладбище к Петру
Ходить не смей!
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Сцена первая
1891 год. Санкт-Петербруг. В Зимнем дворе переполох – императрица Екатерина Вторая упала в обморок и не приходит в себя. Она узнала о смерти Потемкина под Николаевым. Вокруг хлопочут врачи и фрейлины. Среди них Анна Михайловна Прозоровская. Она ближе всех к Екатерине, наклоняется над ней и внимательно смотрит ей в лицо, не решаясь взять за руку. Вдруг Прозоровская слышит за собой резкий шепот. Это великий князь Александр Павлович.
Александр Павлович:
Уйдите,
Вам не место здесь,
Поскольку были
Вы мертвы,
Не вздумайте касаться
Головы
Императрицы
Руками неживыми!
(Тихо говорит лакеям):
Эй, уведите
Подальше фрейлину
От бабушки,
Вы видите,
Как Прозоровской плохо!
(Шепотом снова обращается к Анне Михайловне):
Я вам не верю!
И, думаю, что радуетесь вы
Жестокому возмездью!
Прозоровская:
Ваше высочество,
Хотя перечить я не смею -
Такие обвиненья
Достойны виселицы,
Для того, кому предъявлены!
Но я на самом деле
Отчаянно жалею
Императрицу,
Испивши,
Чашу горькую,
Как и она сегодня.
Однако ваша бабушка
Сейчас очнется,
И вы не беспокойтесь!
(Лакеи уводят фрейлину из покоев императрицы. Оказавшись за дверью одна, она тихо говорит):
Там обморока не было –
Притворство,
И уж, конечно,
Не станет «мертвою» она,
Как я,
Сейчас же кончит это дело,
Которое сыграла так умело…
Однако рано как Потемкин умер,
И обстоятельства-то неизвестны,
Остановил коляску,
Вынести себя велел,
Сказал, что ехать
Больше некуда…
Сгорел!
А без души-то долго
Вроде бы живут,
Конечно, если яд не подольют
Или с ума «случайно» не сведут…
Как Салтыкова и Орлова!
Сцена вторая
Кабинет Екатерины. Она с больным видом стоит у окна, за которым идет унылый петербургский дождь. Входят племянник Потемкина Александр Николаевич Самойлов и бывший фаворит императрицы Петр Васильевич Завадовский.
Екатерина:
Присаживайтесь,
Господа,
Хотя нагрянула беда,
Нас с вами ждут дела.
Теперь мы без Потемкина
Словно улитки,
И высунуть боимся
Нос из скорлупы.
Но неуверенность
Надо изжить,
Финансовые сделки
Не терпят личных бед.
Вы, господин Самойлов,
Становитесь умнее
И умнее
В великой роли казначея,
Хотя и раньше было вам
Ума не занимать,
Но тут нужна особенная стать,
И вы ею теперь вполне владеете.
А вы, товарищ мой по бедам,
Завадовский,
Вы очень любите евреев!
Похвально,
Они умеют делать деньги,
Но почему так с раввинами
Вы дружны
И постоянно дремлете
Под проведи их?
Мне донесли...
Завадовский:
Я, матушка
Ищу особого доверья.
Екатерина:
У них? Не сыщете!
Но не в этом дело.
Там, в Ляличах,
Ваш дом вполне готов,
Чтобы в нем было все,
Как я велела?
После Потемкина
Перенесем дела туда.
Завадовский (ласково):
Готов, как раз успели,
Фасад-
Что петербургский банк,
Как вы, ваше величество,
Велели,
Творение Кваренги –
Тут и там,
Два дома-близнеца!
Екатерина:
Фасад
Сейчас
Мне мало интересен,
Мне важно, что внизу…
Ведь я инспекцию послать
К вам не могу,
Могу лишь верить!
Завадовский:
Но посудите,
Как мне самому
В каких-то
Неудобствах
Дело делать?
Исполнил все,
Словно нотам,
Готов я нынче
Приступать
К работам!
Екатерина (недобро смеется):
Я представляю ужас Гопе,
Голландского банкира,
Который лишается теперь
Всех наших прежних привилегий
И русских денег,
Обещанных ему намедни –
Он думал, что с Францией
Его игра продлится
Бесконечно,
И на наши деньги
Он будет укреплять
Чужое государство,
Отвергнувшее
Власть Бурбонов,
Окрасившее кровью
Короля Людовика
Помост ужасный,
Как и моей сестры Марии,
Погибнувшей, к тому ж,
В бесчестье!
А для отвода глаз
Он в Англии создал
Дочерний банк,
Куда мы закачаем…
Десять миллионов,
А остальных он не
Дождется!
Так что готовьтесь,
Завадовский,
Большие деньги
Вы принять –
А в чистом поле.
Кто догадается,
Где главный русский
Банк?
Сцена третья
Дом Александра Николаевича Самойлова В Петербурге. Он сидит за столом в кабинете, перед ним гора бумаг.
Самойлов:
Ушел Потемкин –
Сам иль помогли,
Неважно,
Был ожидаем результат –
Императрица умирает,
Хотя еще жива,
Но чувствует –
Конец уж близок,
Кому же к трону
Путь расчистила она?
Конечно, Павлу!
А лишь Потемкин
Мог бы помешать
Грядущему ужасному
Правлению глупца!
Но его нет,
И веуку Александру
Путь на трон
Екатерина сыном
Преградила!
Зачем же?
Вот вопрос.
Но есть ответ
Вот в этих миллионах,
Которых Павел не увидит,
А сможет он
С пустой казною
Править долго?
Значит, желая
В истории себя оставить
Не убийцей сына,
Хотя и ненавистного,
Екатерина
Павла все же убивает!
После своей кончины…
Для этого не пожалела фаворита,
Который мог бы
Все исправить.
При нем, с его деньгами –
И глупый Павел
Мог бы править!
Однако что же рассуждать?
Мне эти деньги надо спрятать.
И ими, видно, Александр
Оплатит
Услуги тех,
Кто вдруг однажды
Пьяной сворой
Ворвется во дворец.
Расправа будет скорой,
И императору придет
Конец!
За этакие деньги,
Что у меня сейчас в руках,
Растоптан может
Быть любой венец…
ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ
Сцена первая
1801 год. Март. Санкт-Петербург. Зимний дворец. В бывшем кабинете императрицы за письменным столом сидит император Павел Первый. Недалеко от дверей стоит граф Петр Алексеевич Пален, петербургский военный губернатор, ближайший приближенный императора. Павел сердито рассуждает, перебирая бумаги на столе:
Павел:
Вы знаете, что
Долг России
Перед Англией возрос
До белее чем сотни миллионов,
Это – нонсенс!
И спрашиваю я:
Ну почему законные
Торговые,
Финансовые сделки
Нам не приносят
Столько выгод,
Сколько
Приносили аферы
Маменьки моей
И этого ее злодея?
Что только они
С Потемкиным
Не делали!
Один лишь Аничков
Дворец
Был продан раз за разом
В казну, купцам,
Потом обратно.
И каждый раз –
С большим наваром!
А деньги – где?
Пален:
Наверное, в казне?
Павел:
А вот и нет!
Они с Потемкиным
Обтяпывали так,
Что капиталы
Стекали
В маменькин подол,
Обшитый тайниками,
Узнать бы, где сегодня
Ее секретные карманы!
А у меня с деньгами
Непонятки:
Сжег ассигнации на миллионы,
Чтобы финансы укрепить,
Не вышло!
Столовое я серебро
Велел в монеты
Перелить,
Чтобы наполнить
Ими банки –
Так плошки
И серебряные ложки
В готовом виде
Стоили чуть ли
Не в двадцать раз дороже!
А почему мне не сказали
Сразу –
Ну был бы осторожней!
Я Англии торговлю
Тут прикрыл
В надежде цены увеличить
На внутреннем российском
Рынке,
Но цены сразу так упали,
Что крестьяне
Отказываются
Сеять хлеб!
И Англия схватила Мальту!
Ну что за грех?
Уж сколько не прошу
Вернуть мне остров,
Не отдают!
Пойду войной…
Пален:
Конечно,
Мальта –
Это очень важно,
Тем более, что Губер
Предсказал –
Идти в поход вам
Безопасно.
Четыре года впереди
Как раз вот для такой войны!
Павел:
Прекрасно!
Я прикажу готовиться…
Пален:
Но денег нет,
Ваше Величество,
А надо бы солдат одеть.
Павел:
Да, деньги!
А, знаете, мне Губер
Показал,
Где могут быть
Зарыты деньги!
Пален:
И где, Ваше Величество?
Мне это интересно,
Неужто, наконец, найдем?
Павел:
Мой ясновидец мне сказал:
Есть дом в степи,
Большой, красивый,
А, главное – один в один,
Как банк в столице,
И деньги – в нем!
Найти бы этот дом…
Пален:
Найдем.
Да что искать-то –
Дом Завадовского
В воронежских степях –
Творение Кваренги,
Построен, как
Столичный банк.
Прикажете мне
Обыскать?
Павел (хлопая в ладоши):
Всенепременно,
Как я не догадался!
Вот, маменька,
Нашел я тайные карманы,
Хотя вы их хитро
Зашифровали!
Однако обыскать –
А под каким предлогом?
Пален:
Все просто –
Стоит слишком высоко,
Намного выше
Царского дворца.
Негоже Завадовскому
Жить выше самого царя!
Павел:
Отлично! Действуйте,
А я распоряженье напишу!
Езжайте, дорогой туда…
Пален:
Спешу!
Сцена вторая.
Дворец Петра Васильевича Завадовского в поместье Ляличи Воронежской губернии. Он в кабинете отдает распоряжения управляющему.
Завадовский:
Тебе сегодня нужно
Всех крестьян собрать,
Возьми даже робят,
Которым десять-девять,
Подводами везут
Пусть землю
Ко дворцу
И день и ночь,
Без перерыва.
Управляющий (на немецком):
А засыпать куда?
Завадовский (тоже на немецком):
Да в наше подземелье,
Подвальное вы помещенье
Должны засыпать полностью
И затоптать,
Так утоптать,
Чтобы никто не мог
Ни ямки откопать.
Управляющий:
Но там различные предметы
Железные,
Их вынимать?
Завадовский:
Их - засыпать
И утоптать.
Засыпать все!
Да приступай ты,
Наконец!
(Управляющий кланяется и уходит. Завадовский остается один и говорит сам с собой на немецком)
Завадовский:
Ну хорошо,
Самойлов упредил,
А то ведь бестия,
Наш император (усмехается)
Павел,
Чего-нибудь
Да тут нашарил!
Нашел бы гульден
Иль билет бумажный
Где-нибудь,
Потерянный гостями -
И вот мне плаха!
А уж станки –
Господь не приведи
Их обнаружить,
Тогда мне
Пыточной не миновать.
Да и Самойлов вслед
За мной пойдет –
Как государственный
Изменник!
Наш император зол
И на него
За дядины проделки!
А как с Потемкиным
Расправился в гробу!
Из склепа вынул,
В яму закопал,
Регалии все отобрал
У мертвого,
Могилу затоптал -
Плохая ведь примета
Тревожить мертвого,
Тем более – такого,
К большим невзгодам
В государстве это!
Отца родного
Он тоже вытащил из склепа,
Торжественные похороны
Снова сделал,
Унизив всех вельмож,
Которые служили
При матушке Екатерине.
Сегодня еще хуже –
Великие роды беднеют
Из-за блокады
Англии,
Которая товары
Не может больше к нам
Привезть.
Одесский губернатор Рибас,
Имеющий огромные земельные
Угодья,
Теперь не может
Торговать своей пшеницей -
Порты для Англии закрыты!
И Пален может потерять
До трети состоянья,
Не в состоянии продать
Пшеницу
С таких, как у Рибаса,
Полей обширных.
Теперь крестьяне
Будут голодать,
И вырастут большие
Недоимки.
Россия повернула вспять
От лучших лет
Екатерины.
А деньги, в хищении
Которых уличали
Потемкина, меня,
Саму императрицу –
Попробуй их теперь
Сыскать!
Искать их здесь –
Что ветра в поле,
Владеет ими тот,
Кто завтра будет уж
На троне!
Сцена третья
1801 год. 15 марта. Дворец Петра Васильевича Завадовского в усадьбе Ляличи. Во двор въезжает карета Александра Николаевича Самойлова. Он с трудом выходит из кареты, навстречу ему спешит сам Завадовский.
Самойлов:
Однако как просел
Дворец великолепный!
Теперь он ниже
Любого царского дворца,
Обмерщики-то убедились –
Покойный император
Вот и тут ошибся!
Завадовский (обнимая Самойлова):
Да, все обмерили,
И обыскали,
Подвала домогались.
Самойлов:
А где ж подвал?
Там у тебя вино
Хранилось знатное,
Хотелось выпить бы
За упокой души
Его величества.
Неужто не осталось?
Завадовский:
Мой друг,
Мне не хватило мужества
Мое вино топтать,
Велел заранее
Я бочки раскатать
И развезти
Их по приходам,
Священники народ
Пусть причащают
И от грехов его
Смиренно очищают,
Но нам с тобой
Осталось
По бокалу,
Чтобы за упокой души
Безвременно усопшего
Принять…
(Смеясь уходят во дворец)
ДЕЙСТВИЕ ШЕСТОЕ
Сцена первая
1828 год. Лазаревское кладбище Александро - Невской Лавры в Санкт Петербурге. Ночь. У могилы недавно погребенного Петра Шепелева стоит привидение Анны Михайловны Прозоровской.
Привидение:
Ну, здравствуй, князь!
Однако долго
Люди
Без души живут!
На девяносто первом
Ты скончался,
Прожив в довольствии
Почти что век.
Жена ж твоя,
Надежда Энгельгардт,
Племянница Потемкина,
Дареная тебе в награду
За убийство,
Еще коптит сей свет.
Никак прожить
Не может состоянье,
Наверное, волшебные
Те камни,
Которыми она владеет,
И не они ли ее держат
Наверху?
А ты не удержался,
Свалился в яму.
Теперь тебе ответ держать
За смерть невинного…
Лишил меня ты жениха,
Самого красивого,
Любимого,
Императрица же
Купила душу –
Втридорога,
Поэтому и я так долго
Прожила.
Никем не ласкана
И не любима,
Меня не жаловала
Даже дочь моя,
И только князь
Голицын,
Супруг ее,
Смешной и добрый
Толстячок,
Ко мне благоволил,
То было утешением большим.
А прочее… Зачем все было?