Как бы ни старался человечий гений сделать город запутанным и неудобным для навигации, все равно найдется в нем несколько мест, найти к которым путь не составит труда. В Ливре этим местом была, безусловно, темница. В любое время суток высокая башня мрачно возвышалась над остальными постройками, устремляя унылую картину города в небеса. С ее стен с каждого этажа торчали помосты: раньше с них сбрасывали приговоренных к смертной казни, причем чем тяжелее был проступок – тем ниже располагался помост. Конечно же, сейчас этот варварский обычай остался далеко в прошлом – теперь смертников на них просто вешали. Под тяжелым покрывалом ночи было не разглядеть, свободны ли они от постояльцев, или же кто-то раскачивается, тревожимый невидимыми руками неведомых воздушных странников. Приближавшимся к воротам темницы путникам оставалось только гадать, где же они наткнутся на своих друзей, сокрытых в этом неприветливом здании.
– Этих двоих-то схватили, когда они избивали честных граждан, – не торопясь ответил на вопрос дежурный, не скрывая своего презрения. – Так что сидеть-то им тут до самого полудня – это точно. А там придет капитан, в порядке очереди всех проходимцев-то допросит, тогда-то и решит, что с ними делать. Своих-то за такое мы либо штрафуем, либо работы накладываем – улицы-то чистить надо кому. А вот приезжих-то всяких мы либо из города выгоняем, либо, коль деньги есть, штрафуем. В темницы засовывать-то без надобности – кормить-то этих дармоедов еще. А будь моя воля – так сразу головы понаехавшим рубил бы, и дел-то.
Келласт с трудом унял нервный тик, из-за которого его глаз, казалось, вот-вот из орбиты вылезет. Дотошный голос солдафона, усиленный акустикой приемной, сдобренный ленивой речью и манерой выкладывать абсолютно всю информацию, не дожидаясь следующего вопроса, кипятил нервы на медленном огне. Двое его товарищей молча таращились на командира сквозь прутья решетки: Арчибальд сидел на пятой точке, положив руки на колени, а Фобос – в позе лотоса, неестественно выпрямив спину. Все говорило о том, что обвинения совершенно справедливы. Дежурный, дожидаясь реакции седобородого медленно и лениво моргнул.
– Так, давай сразу к сути. Залог же за них можно оставить?
– Залог-то да, оставляется, – пробулькал стражник, подавляя зевоту. – Только размер-то его определяет наш капитан, по тяжести нарушения. Вот он придет, разберется, что к чему – там-то и залог будет, и штраф будет, и пинок по заднице в сторону выхода из города. Будет-то он к полудню, а сейчас-то его ждать тут не надо.
– Ты же здесь давно работаешь? – Келласт подождал пару мгновений, чтобы убедиться, что говорливый собеседник закончил. – Да вижу же, что давно – не будут кого попало на такой ответственный пост назначать. Примерную величину залога-то знаешь. Внесем сколько надо, чтобы угадать цифру капитана наверняка – а сколько останется – так и рассчитаемся, когда время придет.
– Не-е-ет, – солдат старательно почесал небритую щеку. – Так-то не положено делать, в угадайку у нас не играют.
– Сколько за последнего заключенного такого залог внесли? – не сдавался Келласт.
– За последнего, ну, сорок-то монет было, да. Но там случай-то такой, не то чтобы – он же не приезжий, а наш был, поэтому...
– Ну так вот, а тут – сотня, за двоих-то, – бородач поставил мешочек перед жующим губу дежурным.
Мешок был полуоткрыт. Когда Келласт убрал руку – монеты разъехались, веревка ослабла, и содержимое открылось стражнику. По блеску его глаз стало понятно, что достичь договоренности – всего лишь вопрос времени. Стараясь сохранять самообладание, он взял одну монету и как следует ее рассмотрел.
– Так это-то степняковские деньги, – разочарованно протянул он, но голос слегка дрожал. – Нет, они-то у нас в ходу, золото есть золото. Но с нашими-то ни в какое сравнение не идут, в наших-то ценности куда больше. Тут надо будет долго возиться, объяснять капитану, что да как – ему-то придется идти к менялам, чтобы все по отчетности нормально сходилось...
– Здесь сто монет, – отчеканил Келласт, положив руку для верности на мешок – солдат заволновался, опасаясь, что тот вот-вот исчезнет.
– Одного – забирай, – сказал он притихшим голосом. – Двух отпустить не могу, не поймут.
– И что мне со вторым...
– А вот думайте, думайте. Время-то до утра есть, может, что-нибудь придумаете.
Когда решетка открылась, чтобы выпустить одного из задержанных, иные узники в ужасе забились по углам. Фобос внимательно, не моргая, выслушал наказ Келласта о дальнейших своих действиях, который предписывал ему ожидать возвращения начальника. Едва тот отвернулся, как колдун одарил каждого из сокамерников голодным взглядом. Поругавшись с дежурным на тему возвращения оружия, который тот собирался зажать, тип в красном капюшоне искренне посоветовал гарнизону не отказывать оставшемуся члену отряда в просьбе дать воды, после чего – направился к выходу из темницы.
"Нашли", – было первое слово, что вылетело из глотки Арчибальда, едва они вернулись на улицы города, которые уже стала поглощать ночная тьма. Келласт без особой спешки зажег факел, давая рыцарю Цтейя понять, что искренне сожалеет об оставленной сотне монет в закромах жадных стражников – поэтому тот старался быть максимально лаконичным. Наказав следовать за собой, Арчибальд начал свой рассказ, уводя спутников обратно в лабиринт городских улиц. На лошадь по его словам они наткнулись практически сразу же – спутать ее с какой-то другой кобылой было очень сложно. "Не хватит мудрости у просветленного койота понять причину, по которой не было отказано ей в крове и уюте", – так описал свое недоумение пернатый воин. Одного только злобного нрава было достаточно, чтобы бестия чуть не отхватила руку любопытному Фобосу, который зачем-то полез проверять странный разрез ее рта. "Про задницу как говорить – так не заткнуть коней разбойников тех было, а вот шакалий рот упомянуть – на это времени им, видите ли, не хватило. Органика тупая", – такой запомнил Арчибальд реакцию колдуна на столь скотское поведение. Дальше, согласно указаниям многомудрого командира, выполнив поставленную задачу, пара разведчиков пошла к условленному месту встречи – но тут вмешался судьбоносный случай. В одном из переулков они наткнулись на шумную компанию, которая играла в азартную игру, название которой Арчибальд никак не мог выговорить. Заметив причудливо одетых гостей города, шпана решила, что перед ними – легкая добыча.
– Серьезно? И вы действительно на это-то купились? – вторя тону дежурного стражника, поинтересовался сказочник.
– Заявил тогда мой спутник: "Интересно мне. Попробуем давай". Как мог ему я на такое отказать?
– Меня больше интересует, где вы деньги-то на первую ставку взяли, коль все мне их отдаете, – пробурчал Келласт.
– Так мы оружье заложили, – тут же отозвался Арчибальд.
"Прохиндеи", – покачал головой седобородый, а провинившийся спутник, закутавшись сильнее в тяжелый зеленый плащ – становилось прохладно – продолжил. Он предположил, что лучше уж Фобос сам расскажет, какими своими тайными знаниями он воспользовался, чтобы умудриться срывать самые большие ставки и показательно продувать мелочевку. В конце концов другим игрокам такое поведение набило оскомину, поэтому те в свою очередь решили набить морды. Тут-то незадачливых игроков и сцапал патруль, подозрительно оперативно оказавшийся рядом. Пострадавших граждан города, конечно же, отпустили на все четыре стороны, а вот нарушителей спокойствия, пришедших издалека, стражи порядка решили подвергнуть всем прелестям местной судебной системы.
– У меня слов-то нет, – вздохнул Келласт. – Хочется ругаться, а с другой-то стороны да пошло оно все. Мы зачем остановились-то?
– Да кровь вместо чернил! – вдруг взорвался сказочник. – Я еле выжил в этой чертовой темнице! Келласт, еще раз эту частицу употребишь – обижайся или нет, но я тебя так книгами огрею, что из них все мои истории скопом тебе на голову вывалятся!
– То самое место, где стражники схватили нас. Где азарт и жажда выигрыша сыграли с нами злую шутку, – невозмутимо пояснил Арчибальд и отправился к завалу из досок и поломанных ящиков – похоже, на них недавно швыряли чью-то тушу, и не раз.
– Арчи, я совсем недавно отчитывал Михалыча за неверную расстановку приоритетов, – Келласт погладил себя по лбу, пытаясь успокоить зарождающийся шторм в своей голове. – Мы, как я конечно же предполагал, должны были идти к распроклятому "Вертелу и барану", и последнее, что я мог предположить – ты ведешь нас к...
Заметив, каких размеров кошель Арчибальд вытаскивает из завалов, Келласт проглотил остаток назревающий ругани с таким энтузиазмом, будто на спор выпивал залпом пинту любимого пива. "Сокрыть успели в суматохе", – пояснил воин, раскрывая перед лидером содержимое. Тот громко цокнул языком. "Вы вот все это выиграли? – для верности он потыкал в монеты пальцем. – У простых уличных игроков?" Седобородый на пару со сказочником громко вздохнули и подняли глаза к небу.
– Михалыч, я порой думаю, что не тем, не тем мы занимаемся.
– Друг мой, то... сие, – сказочник тут же поправился, – недостойное занятие. Не стоит нашему брату такими мерзкими вещами злато зарабатывать.
– И меня, и себя ты успокаиваешь, – Келласт хлопнул товарища по плечу. – Но в чем-то ты прав. Пошли-ка лучше задницы у кобыл проверять, да шмотки у девок отнимать.
Кряхтя от тяжелой иронии, троица направилась в сторону заветной таверны, где ждет – не дождется их столь ценная и так осточертевшая за такое короткое время шкатулка, которая вдруг понадобилась, похоже, всем вокруг. А кошелек с выигрышем приятно отвешивал у бородача за пазухой, заставив моментально забыть о сомнительных монетах, оставленных в темнице города. Ночь сгущалась.
***
"Вертел и баран" располагалась в квартале, богатым на лавки ремесленников и скудным – на дома обычных граждан. Оно и не удивительно: кто из городских будет мириться с постоянным присутствием животных и издаваемыми ими воплями! Если в дневное время двери мастерских были широко распахнуты и все вокруг завешано творениями ливрских талантов, то ночью улица ничем не отличалась от своих сестриц, беспокойными реками разлившимися по своенравному городу: такая же темная и неприветливая. На подступах к таверне троице пришлось замедлить шаг, предпочитая держаться в тени, подальше от редких фонарей: впереди шел патруль. Натыкаться на него в темное время суток, особенно учитывая "лояльность" стражи к приезжим, было делом гиблым. Солдаты тем временем, пользуясь преимуществами малообжитого квартала – никто не выльет на голову ведро помоев – вовсю травили байки, не заботясь о том, чтобы приглушить голос. Немудрено, что местные жалуются на беспредел воров: в темнице наверняка оказываются исключительно обделенные острым слухом или инстинктом самосохранения.
Если бы Арчибальд не шел впереди уверенной походкой, оба его спутника прошли мимо таверны и не заметили этого. Вразрез с "Золотым утенком" возле нее не было ни скамеек, ни освещения, ни каких-либо украшений, кроме блеклой вывески, теряющейся в темноте – видимо, не стоит беспокоиться о рекламе, являясь практически единственным пристанищем в городе и для наездника, и для скакуна. Тугая дверь нехотя открылась и громко хлопнула, когда гости вошли – ведь никто не подумал о том, чтобы ее придержать. В ответ за стеной заржали кони, судя по интонации, не от испуга, а от возмущения: какой нахал смеет столь грубо тревожить их покой посреди ночи!
Внутри таверна освещается парой свечей: одна сиротливо стояла в светильнике у входной двери, а напарница – на стойке. У вошедших создалось впечатление, что они оказались в подвальном помещении: было довольно прохладно и, признаться, несколько сыровато. Внушительных размеров камин не горел: не было ни одного полуночника, решившего скоротать часок-другой за столом в гостевом зале – вот хозяева и экономили дрова. Один из них, заспанный и недовольный, показался за стойкой, едва заслышав грохот входной двери. Он оглядел гостей с явным подозрением – хотя такой эффект может создаваться из-за его кустистых бровей и суховатого лица. Наверное, с его стороны было бы уместным поприветствовать вошедших, но он будто знал, что их появление не сулит пополнение казны заведения, поэтому предпочел хранить выжидательное молчание. Келласт грациозно скинул капюшон, открывая гриву белоснежных волос.
– Извиняюсь, что беспокоим вас в столь поздний час, – отрешенно начал он, приближаясь к хозяину. – Поверьте: нам стыдно тревожить спокойствие ночи, но есть дело, которое не ждет промедлений.
Бородач подошел к стойке (которая, к слову, была довольно высока для его роста) и с трудом устроил на ней свои руки так, чтобы это не выглядело комично.
– Сегодня в числе ваших постояльцев оказалась девушка, владелица весьма скверно воспитанной кобылы. А мы столь жаждем встречи с ней, что даже охватившая город сонливость не в силах отсрочить этот момент.
– По лестнице, третья дверь справа, – бросил скрипучим голосом человек за стойкой и тут же отвернулся, чтобы зашагать в свою каморку.
– Спасибо, – ошарашено ляпнул Келласт и, словно зомбированный, заковылял к ступенькам.
Лишь когда бешеный скрип лестницы наконец-то прекратился, воля снова вернулась к бородачу. Подумать только – он-то заготовил столько аргументов для несговорчивого хозяина, чтобы побудить того представить их взорам беглянку, что, получив безотлагательное согласие на ее посещение, потерял дар речи. Не потребуется разъяснять неотложность миссии, приводить доказательства причастности наездницы к криминальным кругам, даже подтверждать свой статус королевских посыльных – а на владельцев заведения просроченный документ произведет куда больше впечатления, чем на бдительных стражников. К счастью, перед ее дверью голос стрелка снова проснулся, поэтому тот успел устроить срочное совещание по произошедшему инциденту. Привело оно ко всеобщему убеждению, что хозяин просто-напросто не хочет ввязываться в разборки, особенно – когда потенциальные защитники его интересов либо спят, либо сплетничают о бабах где-то в темноте улиц, совершая обход. От мысли оставить часового, чтобы бровастый не задумал выкинуть неожиданный трюк с вызовом стражей порядка, пришлось отказаться: когда выступаешь против противника, оставившего дракона с носом (пусть в данный момент она и лежит под одеялом, ни о чем не подозревая), нужно концентрировать все силы в одном месте. Разжевав каждому план вторжения в комнату с неприятелем, Келласт кивнул Арчибальду, чтобы тот выбил дверь.
Пернатый воин вламывается в комнату, перекатывается и выхватывает костяную дубину, чтобы успеть зарядить ей в лоб беглянке, если вскрик от испуга воровки перерастет в вопль о помощи. Следом за ним вваливается сказочник, держа в руках свои колдовские цепи, готовясь схватить ими девушку, коль та подумает смыться через окно. Спустя пару мгновений в комнату чинно входит Келласт, подчеркивая каждым движением непринужденную медлительность. Он с трудом подавил в себе изумление тем фактом, что тишину спящей таверны нарушил лишь одинокий звук выбиваемой двери, должный прозвучать дуэтом с хоть какой-нибудь реакцией со стороны разыскиваемой. Пульс противно бил в ушах, ведь бородач уже успел состроить в голове цепочку событий, включающих в себя коварное отвлечение внимания преследователей пустой комнатой, пока воровка убегает через черный ход.
Мрак комнаты разгонялся лишь тусклой свечой, стоящей на тумбочке сбоку от кровати – огонек беспокойно танцевал на фитиле, будто радуясь новым гостям. На кровати кто-то сидел, вжавшись в стену, надеясь раствориться в ней. Седобородый дошел до комода в дальнем углу комнаты и все так же неторопливо зажег огонь на подсвечнике, что стоял там, и взял его в руки, чтобы как следует осветить постояльца. Обернувшись, он снова почувствовал удар изумления – рука дрогнула, заставив крохотные языки пламени затрепетать в такт одинокому огоньку прикроватной свечки. На постели сидела девушка, глаза которой от испуга готовы были вылезти из орбит. Каждый из троицы ожидал, что она их встретит с клинками в руках и парой разрывных склянок за пазухой, но вместо злобной девы битвы на них затравленно глядел насмерть перепуганный зверек, которому отрезали путь отступления к безопасной норке. Девушка вцепилась пальцами в одеяло и прижала его к груди, будто собираясь укрыться в нем с головой. Она подобрала ноги под себя и, похоже, молила все высшие силы позволить ей провалиться на месте.
"С нашей стороны, безусловно, весьма невежливо вламываться в столь поздний час без приглашения и уж тем более – тревожить сон прекрасной юной особы", – Келласт нарушает воцарившуюся тишину и медленно двигается к кровати. "Однако мы все – и ты в том числе – понимаем, что иного развития событий быть и не могло. Нас тревожит исключительно один вопрос, ответ на который мы, разумеется, получим, но разветвляется он столь широко, что нас ждет очень, очень долгий разговор. Поэтому в твоих же интересах побыстрее сбросить оковы сна и придать лицу осмысленное выражение, иначе я решу, что мы говорим на разных языках. Боюсь, в ином случае нам придется прибегнуть к универсальному тактильному стилю допроса".
– Кто вы такие? – прошептала девушка дрожащим голосом.
– Мы – те, благодаря кому ты получила работу. Те, из-за кого именно тебе выпала честь стать посыльным. К сожалению для тебя, хозяева переоценили твою осторожность.
– Что за хозяева? Я простой гонец, который...
– О, нет, – Келласт заулыбался: собеседница включилась в игру, но игроком была весьма посредственным. – Простые гонцы при встрече с драконом как минимум потеряют скакуна, если не больше. А твоя чудесная кобыла стоит того, чтобы за нее подраться, верно? Но в отличие от дракона мы предпочитаем фокусы предугадывать.
На этих словах бородач свободной рукой хватает одеяло и с силой вырывает его из рук девушки. Оно падает на пол, оставив ее сидеть в одной ночнушке, безуспешно прикрываясь худенькими ладошками.
– Я разочарован, – продолжил Келласт, показательно скривившись. – Теперь мне придется сбрасывать тебя с подушки, чтобы быть уверенным в твоем желании сотрудничать?
– Нет необходимости, – голос девушки обрел краски, но все также предательски дрожал.
Она нарочито медленно запустила руку под подушку и вытащила оттуда пару метательных ножей – положила на край кровати, позволив сказочнику швырнуть их на пол.
– У тебя очень хорошо получается выражать недоумение, – похвалил бородач.
– Меня о вас не предупреждали.
– Значит, ты прекрасно знаешь о том, что привело нас.
– Сверток в комоде, нижняя полка, – прошептала девушка, опустив взгляд на свои голые ступни.
– И он безусловно там, – кивнул Келласт, дав знак Арчибальду проверить комод. – Ведь ты вдали от ужасов родных гор и нет необходимости в сюрпризах.
Посыльная не отрывала взгляда от ног, но дрожь, охватившая ресницы, выдавала ее с головой. Она прекрасно понимала, что хитрить и геройствовать, по крайней мере, пока она хотя бы не установит численность неведомых гостей, значит проститься не только с контрактом, но и с жизнью. Поэтому девушка даже не заикнулась о первом ящике комода, в котором стояла растяжка – дань обычной перестраховке. Все, что ей оставалось делать – выжидать, коря себя за беспечность, ведь незнакомцам было известно куда больше, чем она могла предполагать.
– Это должна была быть обычная доставка, – заявила посыльная упрямым голосом, будто пытаясь вдолбить это пальцам своих ног. – Не считая дракона. Взять сверток – и увезти его.
– И этот пройдоха Луи даже не заикнулся о том, что в этом свертке? – сочувственным тоном протянул Келласт, на что девушка покачала головой.
Арчибальд тем временем придирчиво осматривал шкатулку, извлеченную из комода, пытаясь найти хоть малейший изъян, не совпадающий с образом из его памяти, что намекало бы на подделку. Сказочник же стоял застывшим истуканом, не давая себе ни секунды поблажки: если беглянка дернется – цепи устремятся к ней. Молниеносные взгляды, которые она то и дело бросала на него, прекрасно ей это доносили.
– Итак, раз уж мы нашли общий язык – позволь же разъяснить тебе ситуацию, коль действительно тебя о нас не предупреждали. Дело в том, что этот предмет был украден. Банально, не правда ли? И мы весьма заинтересованы в том, чтобы этого больше не случалось.
– Это не от меня зависит. Мне заплатили, чтобы я перевезла ее из одного места в другое. Я не в курсе ни планов насчет нее, ни истинных владельцев, ни черт знает чего еще. Все, что я знаю – это то, что попала на деньги.
– Девочка моя, уйми свой тон, ты сама себе плодишь вопросов больше, чем можешь ответить. Насчет одного, впрочем, беспокоиться не стоит: перед Луи за доставку отчитываться тебе не придется. Да-да, не надо делать такие удивленные глаза. Пожалуйста, скажи, что он не был тебе дорог – я не вынесу сцены льющихся слез.
– Хороший клиент, – пробубнила девица, поправляя съехавшее плечико ночнушки. – Платит, не скупясь. Жесткие требования к срокам, но я всегда соблюдала – поэтому была на хорошем счету.
– Настолько хороший, что ты всегда оказываешься в близкой доступности?
– Конечно нет, – фыркнула девушка – начала набираться храбрости. – Если я в Стерале – обитаю в одном и том же месте в ожидании заказов – туда он и шлет почту.
– Ты же понимаешь, какой уточняющий вопрос сейчас последует?
– Мастерская "Молот и клепки". Второй этаж, окно с синими занавесками. Оно всегда открыто, когда я там.
– Куда же ты должна была ее доставить. По глазам вижу, что тебя разрывает желание ляпнуть, что это не мое собачье дело, но спешу тебя заверить: во-первых, я не из собачьих, а во-вторых, самое что ни на есть мое.
– Корлей. Город Самрай. Там меня должны были встретить. Человек с пером у уха, появляется каждый вечер под платаном у лавки коробейника рядом с набережной.
Келласт задумчиво рассматривает шкатулку, бережно переданную Арчибальдом. Глянув на сказочника, он замечает вопрос, бегающий по его лицу, поэтому движением бровей дает ему слово.
– Чтобы ты не обольщалась: меня интересуют биографии абсолютно всех необычных личностей. Мне безусловно хочется побольше узнать о нравах твоего народа, об испытаниях, что прошла ты со своей верной спутницей, что скучает сейчас в стойлах. Но сейчас ты поведаешь нам лишь о том, какие дороги привели тебя к Луи. Или к тем, кто за ним стоит.
– Без понятия, кто за кем стоит, – прошипела девушка. – С ним я впервые увиделась в пути – тот решил уточнить у меня маршрут. Конечно же, любому мужику не терпится расспросить путницу, как она справляется одна в дороге, и предложить свои услуги провожатого до первой стоянки на ночь. Мои истории настолько банальны, что ты помрешь от скуки.
– Умирать сегодня не в наших планах, как и тревожить сон твоих соседей, – Келласт снова захватывает течение разговора, добавив в спокойный тон угрожающие нотки. – Знаешь, твоя история довольно логична, пусть и, как ты сама отменила, банальна. Даже скучна. Но проблема в том, – он берет в руки сумку девушки, которая была небрежно ей брошена у торца кровати, – что я тебе ни капли не верю.
На этих словах седобородый высыпает все содержимое сумки, заставив девушку слышно скрипнуть зубами от негодования.
– Досадно, – протянул он. – Я ожидал, найти нечто более значимое. Или в ваших горах принято путешествовать налегке?
Девушка удивленно моргает, и открывает рот, чтобы что-то заявить, но сходу передумывает и поспешно смыкает челюсти. И почему эти типы, заполучив якобы их имущество, никак не хотят уходить? Наверняка в планах седобородого не было и мысли о том, чтобы ответить на этот вопрос, но тут в дело вмешивается хранивший доселе молчание воин с украшением из перьев на голове.
– Я полагаю, что довольно терроризировать ее. Свою вещицу получили – чего же надо нам еще? Ведем себя словно бандиты, напавшие на бедняка. Имей же совесть – закругляйся, ведь идти пора.
– Арчи, – Келласт закачал головой. – Мой добродушный друг. Отбрось свои рыцарские идеалы, они сейчас совершенно не к месту. Мы не покинем эту комнату, пока не удостоверимся, что эта беззащитная с виду девица действительно не имеет ничего общего с Луи, кроме чисто деловых отношений. И если для этого нам придется перерыть все ее вещи и перевернуть вверх дном все вокруг – мы это сделаем. К сожалению, у нас нет иного выхода.
– Нелюди, – прошептала девушка, с трудом скрывая радость, видя раздор в рядах грабителей.
– Мы, конечно, помним кольцо, что сейчас хранит наш общий друг, – вступил в обсуждение сказочник. – Но напоминаю вам о символе, что красовался на плече ныне покойного вора. Почему бы нам сразу не проверить этот момент, прежде чем предаваться варварству и вандализму? Неспроста же она так старательно скрывает правую руку.
– Ты слышала, девочка? – грубо бросил Келласт. – Показывай.
Щеки воровки вспыхнули румянцем. Она собиралась было что-то возразить, но все же отбросила эту идею и подчинилась. Опустив одеяло, повернулась правым боком к дознавателю, стыдливо пряча глаза.
– Ну, это было очевидно, – пожал плечами седобородый. – Однако чистота твоей белоснежной кожи, дорогая моя, лишь побуждает нас на дальнейшую проверку, с головы до ног.
– Коль есть у них порядок маркировать своих людей – зачем, скажи-ка мне на милость, ярмо по-разному лепить?
– Затем, Арчи, чтобы такие типы как мы оставались с носом, умиротворенные ее показательной скромностью. Милочка, будьте любезны, ночнушку – долой.
– Да... – у девушки даже дыхание перехватило. – Да как ты смеешь, охальник?
– Ты слышала, что я тебе сказал, – зарычал Келласт: этот разговор стал его раздражать. – Либо идешь навстречу, либо мы воспользуемся более верными путями убеждения.
Девушка замолчала. Губы предательски дрожали, уголки глаз стали влажными. Седобородый почувствовал, как палка, которую он так старательно перегибал, треснула и обдала его жаром стыда. И в то же время он прекрасно понимал, что иного пути у них не было – тяжко бремя лидера. "Если", – тихо прошептала девушка, тут же подавившись от слез. "Если уж вы действительно решили меня опозорить..." – она замолчала – было трудно говорить. Смахнув рукой слезы с глаз, отдышалась и продолжила: "Арчи, верно? Это правда, что вы – рыцарь?"
– Мое имя – Арчибальд, – поправил ее пернатый. – Священный воин и хранитель клятв народа, что исчез во тьме навеки, словно пламя костра, потухшего к утру. Я – рыцарь, верно ты сказала, но не возьму никак, к чему.
– Перед вами не так стыдно, – все таким же ослабшим голосом прошептала она, боязливо косясь на него. – Пожалуйста.
– Так-так-так, – снова встрял Келласт. – А теперь мы исчезаем за дверью, оставив вас наедине. Какой благородный и глупый поступок с нашей стороны.
– Пожалуйста, – девушка даже не собиралась смотреть в сторону наглого бородача, продолжая сверлить взглядом строгое лицо Арчибальда. – Позвольте мне избежать такого позора. Я итак в вашей власти, неужели я прошу так много?
– Келласт...
– Нет, Арчи, нет, даже не начинай...
– Келласт...
– Я слушать не хочу, что ты купился на эти сопли и слюни, не падай так в моих глазах...
– Мы получим все, что надо, – громко рявкнул воин Цтейя, рискуя разбудить соседей. – А все иное мы оставим. У нас задание – бесспорно, его исполним досконально. Но главное не забывай, что людям дальше жить придется. Мы прочь уйдем, но боль и ужас лишь оставим, коль позабудем напрочь суть, зачем мы здесь, зачем явились, зачем нам власть дана такая, что и не снилась королям. Я справлюсь – будь уверен, друг мой. Ничто супротив моей воли ни предъявить, ни выкинуть она не сможет – зуб даю.
Седобородый потоптался на месте. Сказочник показательно свернул цепи и двинулся к двери. Келласту ничего не оставалось, кроме как махнуть рукой, вернуть подсвечник на комод и двинуться следом. Перед выходом он кашлянул, но обоим оставшимся в комнате послышалось что-то вроде "Извините" в изданном звуке.
– А вы, прошу, не беспокойтесь, ведь ваша честь не пострадает, – обратился он уже к девушке, когда дверь закрылась. – Но вынужден предупредить: не стоит искушать судьбу, она итак к вам благосклонна.
– Довольно, – теперь голос посыльной был куда тверже, чем раньше. – Покончим с этим.
Девушка опустила голову и собралась было крутануться направо на кровати, чтобы соскочить с нее, но быстро осознала, что таким образом окажется подозрительно близко к окну. Арчибальд скрестил руки на груди, сверля ее взглядом. Ей пришлось неуклюжими прыжками сдвинуться влево, оказавшись ближе к двери – тогда она поднялась на ноги. Тут же чуть не упала – то ли от волнения, то ли от резкого пробуждения, то ли от избытка хитрости. Она замерла, сцепив ладони в замок, уставившись на пол. Девушка не отличалась высоким ростом – была лишь на голову выше Келласта, что же до великана-Арчибальда, так взглядом она упиралась в его грудь. "Этого не избежать, сколько ни пришлось тянуть мгновений", – мягко промолвил воин. Губы посыльной снова дрогнули. Руки медленно поползли к плечам ночнушки. Закрыв глаза, она скинула их – легкая одежда послушно соскользнула на пол, обнажив ее худенькое тело. Простояв недвижимо несколько секунд, она задрожала – руки дернулись, пытаясь сокрыть от взгляда незнакомца как можно больше алкаемых мужчинами мест. Веки медленно открылись – тут девушка поняла, что ее лицо просто горит от стыда. "Повернитесь", – твердо промолвил Арчибальд. Вздрогнув, беглянка все же подчинилась, медленно прокрутившись вокруг своей оси.
– Не омрачили ваше тело наших обидчиков следы. Чисты вы.
Девушка уставилась в глаза рыцаря, продолжая прикрываться.
– Ты так и будешь смотреть, или все же позволишь мне одеться?
– Не оторву я взгляда от тебя – доверия не заслужила. Стесняться, впрочем, уже поздно, достаточно узрел я. Хотя, – тут Арчибальд стушевался, – не стоит вам стыдиться природной красоты, коль не обделены вы ей.
Руки девушки медленно опустились, она с трудом проглотила ком, подступивший к горлу.
– Тебе легко говорить, – пробормотала пленница. – С таким телом – конечно, можно сверкать торсом направо и налево.
– Это, – воин развел руки в сторону. – Одеяния для битвы, благословленные богами. Не будет прятать рыцарь сердца за металлом или тканью от клинков врагов. Хотя порой от взглядов кровоточит плоть сильнее, то доказано сейчас и нами, – добавил он, смягчаясь. – Пусть опозорил вас глазами – признаю, но ваше тело лишь прекрасней без одежд оков.
– Пусть речь твоя витиевата, я разгляжу иронию в покрове слов сплетений, – тут рыцарь поймал себя на мысли, что беглянка пытается пародировать его. – Прекрасней? Кому по нраву дохлые руки и ноги? Думаешь, я не заметила, как пристально ты осматривал мои ляжки? Смешно тебе?
– Ничуть. От слов не откажусь – все так, как ранее сказал.
– Так что же ты тогда на грудь мою не смотришь, коль я тебе так приглянулась? Маловата для тебя? Ну нет уж, – тут она снова загородилась руками, – ты свой шанс упустил.
– Я уязвил тебя – о том я сожалею: упомянул уже не раз. Мы не враги тебе – теперь – к чему твоя озлобленность?
– А может быть, я просто запуталась? – тихо пробормотала девушка. – Я всего лишь стою голая перед мужчиной, от фигуры которого чуть слюной не захлебываюсь. Боги, лучше бы ты меня прирезал, чем так позориться.
– Можешь не юлить – я взгляд не отведу.
– Не отводи, – молитвенно, но с примесью стали в голосе отозвалась воровка. – Смотри на меня. Я думала, ты играешь – но я вижу огонек в твоих глазах. Ты же не врал. Меня столько раз в грязь бросали из-за… Смотри, молю, дай мне насладиться этим чувством.
– И вновь в который раз из-за смущения бросают в пропасть искренность и веру, – отрешенно пробормотал Арчибальд, где-то на задворках сознания отмечая, что как-то очень странно кисти неприятеля стали прикрывать свою грудь, не давая покоя пальцам. – Как мне внушить тебе, что смысла нет себя бояться – всегда найдется тот, кому ты по душе?
– Я уже жалею о том, что мне хочется сказать. Но это неправильно, – девушка отвела взгляд в сторону. – Ведь ты видел меня полностью, – на этой фразе она сделала аккуратный шаг в сторону дознавателя. – А я тебя – чуть-чуть.
Арчибальд молча смотрел, как обставившая дракона с носом уроженка суровых гор приближается. Вот она оказывается рядом, отводит взгляд, но руки уже ложатся ему на грудь. Когда их взгляды встретились, девушка уже отстегнула фибулу – тяжелый плач грузно упал на пол. Ладони воина легли на мягкую кожу незнакомки – чтобы оттолкнуть ее. Но едва они почувствовали ее шелк, как прижали к телу рыцаря сильнее – уже оно было свободно от немногочисленных одежд.
***
По ту сторону двери Келласт совершил очень важное открытие: длина коридора верхнего этажа от лестницы до его конца составляла двадцать пять с половиной шагов. У него было достаточно времени, чтобы провести это исследование, исключив какие-либо ошибки ценой многочисленных повторов эксперимента. К его опыту уже присоединился Фобос, которой покинул темницу, так как ему там наскучило. Конечно же, лидер мог отчитать подчиненного за ослушание приказу, но тот решил посвятить себя более полезному занятию. Наконец, он все-таки не выдержал и постучал в дверь: если бы не звуки возни за ней, давно бы решил, что беглянке удалось провести доверчивого Арчибальда.
– Все в порядке! – донесся голос рыцаря.
– Арчи, сколько можно? Давай закругляйся! – крикнул Келласт довольно громко, из-за скуки уже позабыв о прочих постояльцах.
– Десять минут – и я выхожу.
– Куда выхожу? – переспросил бородач уже приглушенным тоном. – И какие еще десять минут, хватит там уже свои ритуалы извинений проводить: глянул – и делов-то.
– Дай мне десять минут, – голос Арчибальда был несколько запыхавшийся.
– Не дам я тебе ничего! – взорвался стрелок. – Одевай ночнушку на эту пигалицу – мы заходим.
– Дашь! – вдруг включился бойкий голосок посыльной. – И не десять, а полчаса! Хамло!
– Кто хамло? – не понял Келласт. – Какие полчаса, вы что там...
Тут глаза лидера округлилсь – до него наконец-то дошло.
– Вот прохвост! Знаешь, где я твои рыцарские идеалы видел, ловеласина? У твоего Тсичикали в колеснице!
– Келласт, это невежливо, – пробурчал сказочник, оторвавшись от книги.
– Нет, Михалыч, ну ты слышал, а? Ну прохвост же!
– Прохвост, – согласился чернонарядый, закрывая книгу. – Но это уже их личное дело.
– Твоя правда. И деваха, в принципе, права. Поэтому Фоби, остаешься у двери, если что – нас зовешь. А мы, Михалыч, пойдем-ка того бровастого растолкаем и дернем по рюмашке.
– Я полагаю, что...
– Нет-нет-нет, Фоби, даже не начинай, – Келласт энергично замахал руками. – Ты остаешься здесь, потому что за Арчи нужно приглядеть, а ты – единственный из нас троих, кто не находит сложившуюся ситуацию весьма пикантной и неудобной. Так что это – рационально.
– Не поспоришь, – процедил Фобос.
Глянув, как седобородый хлопнул сказочника по плечу, уводя вниз по лестнице, колдун уселся перед дверью в позе лотоса и буркнул: "Научил на свою голову".
***
Спустя какое-то время лестница снова заскрипела. Фобос спускался впереди, потирая спину – Арчибальд заехал по нему дверью, когда выходил. Сам рыцарь Цтейя тяжело дышал и выглядел довольно потрепанным: шлем в виде морды диковинного зверя лихо съехал набок, а плащ же был просто накручен на руку. Прежде, чем Келласт успел оторваться от выпивки и что-то съязвить, Арчибальд махнул рукой в сторону выхода и бросил: "Давай проветримся сперва".
Город давно спал. Из стойла доносилось приглушенное ворчание лошадей, разбавляемое звуками ночного поселения: то сверчок застрекочет, то здание какое заскрипит, то припозднившийся гуляка что-то заорет вдали. По небу то и дело сновали тушки летучих мышей, вылавливающих мотыльков, привлеченных редкими огнями города. Пернатый воин надышался ночной прохладой и пришел в себя, проронив главарю (который уже был навеселе от предложенной хозяином гостиницы настойки), что беглянка вне подозрений – Фобос не упустил возможности напомнить, что от Луи он добился тех же сведений. Келласт открыл было рот, чтобы выдать одну из столь тщательно заготавливаемых шуток насчет произошедшей наверху комедии, которые он со сказочником обдумывал за стаканом горячительного, но его прервал звук распахиваемых ставень. Четверка обернулась и уставилась на стройный девичий стан беглянки, стыд которой куда-то улетучился: ночнушку надеть она побрезговала. Арчибальд было собирался улыбнуться ей, как вдруг она помахала кому-то в темноте и проорала: "Стража! Эти трое... четверо меня опорочили!"
– Вот шельма! – громко икнул Келласт, заметив устремившийся к ним патруль.