Заход второй... или роман о виртуальном романе-27

Ольга Иванова 11
 И вот заход номер шесть. Это перебор. Это очень много для одного года.
 Муж, вызвавший скорую, первый раз едет в ней же и молча слушает, что я говорю.

 Говорю ужасные вещи, обвиняю его в разных грехах, можно сказать, сдаю его.
 Использую всё, что знаю о нём - вся информация, нажитая за долгие годы, сейчас перерабатывается в моём мозгу в смесь ужастика и страшной сказки.

 Обращаюсь к сопровождающим: Ребяты, - и кажется – говорю очень злые, но справедливые и смешные вещи – блещу остроумием.
 Рассказываю им про любимого. Ток прошёл по проводам. У нас с ним есть что вспомнить. Бойцы вспоминают минувшие дни...
 Все молчат.
 
 Такая знакомая процедура приёмки.
 Поход к двери отделения. Ведёт полный весёлый бородач - уже знаю, что он муж самой приличной медсестры, которая многих называет по имени-отчеству. Такое редкое исключение...
 Раннее утро, темно в это время года.
 Перед самой дверью отделения ещё раз пересказываю анекдот про фрау Мюллер, не забыв, на этот раз, добавить одну из ключевых фраз.
 Бородач смеётся - наверное, из вежливости...
 Не смотрю на номер отделения, вхожу внутрь, готовая увидеть до боли надоевшие лица, но... – всё так и всё не так.

 Люди точно не те. Пол не такой. Окраска стен не такая. Много что не так.

 Пианино нет - зато есть большое зеркало. В столовой вместо скамеек - откидные кресла, как в старом кинотеатре, по три вместе. Столы в столовой стоят по-другому. Но дверь с зелёной надписью «Запасный выход» на месте.
 А я до такой степени не в себе, что начинаю верить, будто такие изменения могли произойти за месяц. Это он, мой любимый, устроил всё это – как он могуществен – настоящий волшебник.
 Меня охватывает эйфория - наконец, любимый позаботился обо мне.
 Совсем не смущает форма проявленной заботы.
 
 Кладут в первую палату – она тут называется наблюдательной. Все новички лежат в ней, а на входе сидит санитарка, призванная не пущать в коридор, разве что по делу, то есть в туалет или покурить.
 Я не курю, поэтому визиты в туалет для меня не являются отдыхом от пребывания в палате - даже этот воздух лучше, чем сплошная дымовая завеса, воняющая дешёвыми ароматизированными сигаретами.

 Палата почти сплошь заставлена койками – тут их восемнадцать против  двенадцати-четырнадцати в обычной палате. Двенадцать – тоже много для такого помещения, но восемнадцать – совсем перебор.
 Койки стоят парами, впритирку друг к другу. Почти нет места для ходьбы, очень душно. Восемнадцать человек – кто-то ругается с санитаркой, сидящей на входе, кто-то спит, кто-то жуёт, кто-то кричит, кто-то задаёт всем один и тот же вопрос, кто-то пытается ходить в небольшом проходе между рядами коек: четыре шага туда, четыре - обратно.
 Девушка лет двадцати говорит, улыбаясь: Вот бы все умерли, а я осталась. Я хочу к Басаеву.
 Симпатичная такая из себя девица, да вот глаза нехорошие и улыбка не вызывает желания улыбнуться в ответ.

 Ко мне сразу обращается чернявая женщина с красивыми глазами. Она рассказывает о себе, но не улавливаю смысла – говорит очень несвязно. Понимаю только то, что у неё есть сын и ещё много родственников, плохо с зубами и, видимо, цистит с общей простудой.
 Простыть тут легко - палата проветривается временами путём открытия одного из окон. А на улице уже мороз.
 Простыть легко, а лечиться нечем - мы же сюда не простуду пришли лечить...

 Заходит речь о сегодняшнем числе и тут понимаю, что оказалась здесь ровно в день своего рождения.
 Такой подарок. Классно. В полный голос пою песенку крокодила Гены, хотя обычно не пою совсем. Ну не певица. Женщина с красивыми глазами подпевает и вспоминает ещё какие-то песни.
 Тёмная ночь, только пули свистят по степи… До тебя мне дойти нелегко…

 Через некоторое время наступает завтрак, потом обед, потом ужин.
 Не ем ничего и не пью.
 Только три корочки хлеба. Такой бзик.
 Смешно ужасно – надо съесть три корочки сухого хлеба и что-то изменится и я смогу выйти отсюда.
 Прилетит вдруг волшебник в голубом вертолёте…
 Я здесь навсегда – до ужина!
 Но ничего не меняется, когда с трудом, преодолевая рвоту, проглатываю этот сухой хлеб.

 На следующий день меня вызывает для беседы молодая красивая докторица.
 Делаю комплимент - ей очень идёт форма - ярко-красные брючки и белоснежный короткий халатик с такой же ярко-красной отделкой. Вообще - она очень красивая. (Это правда - я нисколько не льщу. Тёмные большие глаза, светлые волосы, очень милые и приятные, правильные черты лица, стройная, высокая).
 Беседа недлинная - несколько вопросов.
 - Как Вы себя чувствуете? Что Вас не устраивало в четвёртом отделении?
 Искренне изумляясь, спрашиваю: А это какое? - и узнаю, что отделение шестое.
 Что-то сразу меняется, когда это узнаю.

http://www.proza.ru/2017/04/02/280