Детский садик я ненавидел. Это была первая ненависть к месту, так сказать работы, в моей жизни. Я ненавидел его, когда шел туда, ненавидел, когда был там и ненавидел когда приходил домой.
Во первых, в детстве, до школы, я был замкнутым ребенком. Во вторых, с детства я не люблю находиться в толпе, большие компании... В третьих никогда не любил ходить строем. А наша воспитательница это любила. А ещё она любила детский ансамбль «Кукушечка» из Риги. Его я позже возненавидел, но речь об этом коллективе будет позже...
Воспитательница из Риги была объектом гордости наших родителей. Для нас, сибирских валенков, Рига была чем то далеким, блестящим, заграничным, неземным. Рига, это было то место, где теплее, все живут как на западе вместе с Раймондом Паулсом. Короче, будущие «оккупанты» относились к Латвии с придыханием и обожанием. Что передавалось и детям. И друзьям по детскому садику, который был на против, когда нечем было больше хвалиться мы, словно доставая туз из рукава, говорили:
- За то у нас воспитательница из Риги!- и и ответить было нечем. Потому что спорщики напротив вообще не знали что такое Рига.
Сама воспитательница, как мне сейчас кажется ей было где то лет 23-25, относилась к своему распределению двояко. Распределение в глушь, которое даже по сибирским меркам было глушью, для ней было равнозначно ссылке на не обитаемый остров, после даже областного, по меркам европейца, Иркутска. Но она не теряла надежды выдвинуться хотя бы в Иркутск. А что нужно делать? Правильно сделать, ну если не детский сад, то хотя бы группу образцовой. И она, как бы сказали сейчас, «жгла»...
Может она и не «жгла» бы... Но сибирские дети, это не прилежные дети из Риги. И на команды реагировали странно. Они задавали вопросы: зачем? Для чего? И что будет дальше? Что, естественно, раздражало. Но она извернулась и прибегла к репрессивным методам. Во первых, углов ещё никто для детей не отменял. Во вторых... О! Лучше было отстоять в углу три часа, ни с кем не разговаривая, чем то, что могло быть альтернативой этому. Это была овсяная каша.
Это была каторга! Есть её и до воспитательницы из Риги было невыносимо, потому что её подавали каждый день на завтрак и ужин. Мы плакали, давились, с нежностью вспоминая тефтели, манную кашу и прочее, что осталось недоеденным дома, но ели. Каши было много. И поэтому она приобрела эффект карательного орудия. Например идет час рисования и воспитательница говорила:
-Вася, в своем рисунке, рядом с домом нарисуй красивый цветочек, розу или ромашку, а то что ты все время ели рядом с домом рисуешь, фантазируй.
-А зачем? У меня рядом с домом ель и растет. А я вот две нарисовал.
-Ну нарисуй, я тебе говорю.
-Зачем?
-Вот сегодня вместо котлет, ты будешь есть кашу, и поймешь зачем...
И Вася вздыхая начинал рисовать цветочек. Каша действовала моментально и без осечек. Никто из группы не любил овсяную кашу. Летом, все рвались к столикам около открытых окон. Потому что, если воспитательницы отвернуться, каша летела в окно, к ругани и страданиям пьяного дворника. Зимой от неё спастись было нельзя. Приходилось мириться.
В отношении образцовости, было сложнее. Началось все со строя. Нас конечно заставляли ходить строем, но не держась за руки, а иногда строй печально сбивался в кучу. Но воспитательница из Риги, принялась решать эту проблему. С помощью каши, углов и командного голоса, мы отмуштровались не хуже солдат на плацу, мы шли шаг в шаг, молчали, руками не размахивали. Но этого было мало. Мы могли моментально перестроиться в строй детишек по четверо, трое и так далее. Я уверен, если бы нашу группу повели по Красной Площади, мы бы точно бы записались бы в резерв кремлевского полка.
Далее началась самодеятельность. Мы танцевали, прыгали, но как то, опять же строем. И как то наблюдая за тем как мы прыгаем, её посетила идея:
Ребята! Нам сегодня же весело?
Да!!! - хором ответили дети, потому что если весело кому то не было, лишней овсяной каши никто не хотел.
А хотите, быть похожими на хор «Кукушечка»?!
Все с интересом посмотрели на неё.
А зачем?- спросил бесстрашный мальчик по кличке Бармалей.
-Это будет весело! Мы должны спеть песню хора «Кукушечка». Помните? «Бабушка рядышком с дедушкой».
-А мы эту песню знаем. А что будет весело?- Спросила моя подружка, точнее одна из подруг по детсаду Оля, явно сомневаясь в веселье данного предприятия.
-Очень!!!!
Мы встали и хором исполнили песню.
-Хорошо... - задумчиво посмотрела на нас воспитательница,- но не очень. Многие плохо знают песню. И все таки не очень похоже. Мы не танцуем когда поем, да и петь её надо чуть по другому.
И песня стала нашей и строевой, и уставной песней. Наконец, мы научились её исполнять, крутиться при этом как дети из хора «Кукушечка», и.... запели её с чистейшим прибалтийским акцентом.
Бабушка радишком с дэдушкоой,
Друшно пааут этуу пэснууу,
Бабушка радишком с дэдушкоой,
снова жених и нэвэстаааа!!!
Воспитательница цвела и пахла. Через неделю, приехала какая то комиссия из Иркутска. Нас выстроили, перед двумя тетями и одним дядей. Они смотрели на нас и улыбались. Мы тоже улыбались им, потому что при их приезде овсяная каша исчезла. Внутренне мы готовы были их продержать ещё неделю. Воспитательница, громко произнесла название песни.
И мы грянули, под расстроенное пианино. Не знаю, как там хор «Кукушечка», но если бы Раймонд Паулс родился бы в Иркутске, мы бы были хор..... ну например «Медвежонок». Мы пели с непробиваемым прибалтийским акцентом, крутились на месте, разве что не жонглировали.
Комиссия после исполнения песни молчала. Наконец мужчина, откашлявшись, задумчиво сказал:
-Да..... таланты.
Воспитательница просияла.
-Но... зачем этот прибалтийский акцент? Мы ж не в Таллине живем. (он, назвал другой город, но точно не Ригу, просто я не помню)
Воспитательница погасла.
-Ну хор то из Риги, а мы хотели быть похожими....
-Нет, зачем?- тетка вопросительно помотрела на неё, - почему? Они в Риге, а у нас другой акцент. Ведь, дети впечатлительные. Они ж на этом акценте будут потом говорить.
Я сам приходя с репетиций мог часами изводить маму, папу и сестру этим акцентом. Да мы и в садике так общались между собой.
-Нет, исправте, это, ну и выучите, что — нибудь по программе. - сказала вторая тетка из комиссии.
Мечта нашей воспитательницы переехать с помощью нас в Иркутск. Сорвалась. Комиссия сорвалась, песню забыли, кашу вернули. И жизнь в детсаде потекла далее. Наша воспитательница потом организовала игру в магазин. У пацанов быстро закончились деньги, и они начали занимать у девочек, что повлекло, как сейчас сказали "кризис ликвидности на рынке ценных бумаг". То есть - у них тоже закончились деньги. Игра сошла на нет. А потом.... наша бравая воспитательница устроила нам закаливание и где-то через 13 лет после этого закаливания я откосил от армии. Но, это уже другая история....