Начало: http://www.proza.ru/2015/04/01/2171
«Но пораженья от победы, ты сам не должен отличать» (Б. Пастернак)
Как обычно по выходным посетителей было много, и на приеме в ординаторской Олег Павлович задержался до глубокого вечера. Вернувшись в кабинет, он устранил интерьерный хаос последствия Ольгиной истерики, после чего устало опустился в кресло. Только сейчас Олег вспомнил, что с утра ничего не ел, а захваченные из дома бутерброды так и остались лежать в портфеле.
Отключение вскипевшего электрочайника совпало с треньканьем телефонного звонка из «приемного», вызывавшего на диагностику доставленного по «скорой» больного. Внутренне чертыхаясь, Олег Павлович отложил перекус, переобулся, натянул дежурный ватник и через двор отправился в приемное отделение 1-го этажа хирургического корпуса. Сам корпус располагался в торце больничной территории, забором примыкающей к затону главной городской реки. На улице, сквозивший от воды ветер заставил максимально вжаться в одежную оболочку и ускорить шаг. К счастью, вновь прибывшие пациенты госпитализировались в другие отделения, поэтому функциональность действий Олега Павловича свелась к беглому осмотру и соответствующим пометкам в медицинских картах.
На обратном пути, для разнообразия, он обошел хирургический корпус с противоположной стороны, непроизвольно пройдя мимо одноэтажного здания патологоанатомического отделения, где временно упокоился труп супруга Ольги Николаевны. В силу специфики профессии, факт смерти, если он не касался круга близких людей, воспринимался им вполне обыденно, как конец старого и возможного начала чего-то нового. Вон, Грибоедов в прошлой жизни написал вальсок и «Горе от ума» для школьной программы, а в настоящем стал питерским каналом где «грохнули» царя-освободителя, хотя с этим мероприятием его комедию объединяло только имя главной героини. Пытаясь уйти от нахлынувшей «гробовой» тематики, Олег Павлович инстинктивно ускорил шаг, подспудно ощущая давление превосходящего баланса ушедших «туда» жизненно связанных с ним людей. Впрочем, бытовые аксессуары, сопутствующие земной жизни, не исчезают одновременно с нашим уходом, поэтому буквально через сотню шагов он наткнулся на припорошенный снегом джип Ольги Николаевны, одиноко припаркованный у тротуарной обочины.
- «Интересно, чем, кроме пышных форм и соответствующих им сексапильных приложений, Ольга смогла привлечь покойного? В повседневном бытие как в супермаркете, мы хватаем приглянувшийся на полке товар, забывая про то, что на выходе из зала, обязательно стоит касса, - философски увязал Олег Павлович попутно вырисовавшиеся картинки, стараясь не замечать как стремительно в последнее время эта женщина мысленно захватывала территорию его личного пространства.
После повторного возращения в кабинет, стрелки, обхватывавших левое запястье часов, приближались к 22-30. По причине «расслабона» длительных празднеств и короткого промежутка между дежурствами, обычно следующая за «отбоем» объемная бумагомарательная составляющая на сегодня отсутствовала. Вторично вскипятив чайник, Олег, наконец, смог перекусить, вслед за тем, симбиоз накопившейся усталости и атмосферно-погодной дистрофии пригвоздил его тело к поверхности дивана. Откинувшись на спинку, он вытянул ноги и закрыл глаза. За долгий период клинической практики Олег так и не научился полноценно засыпать на ночных дежурствах. Вот и сейчас рефреном заезженной виниловой пластинки, в голове крутилась фраза гения русской словесности: «На свете счастья нет, но есть покой и воля».
- Укатали Александра Сергеевича сестрички Гончаровы, финишно подставив под ствол пистолета свояка. Более удачливого дуэлянта отдача выстрела выбросила из гвардейско-офицерского мундира и карьерного придворного круга, скромно компенсировав потери тушкой одной из бесприданных сестричек, да и стрелял скорее не Дантес, а сам в себя Пушкин, причем из пистолета, заряженного супругой. С позиций сегодняшнего дня, такой материально бескорыстный шквал страстей вокруг мамы четырех детей представить весьма затруднительно, сложно воспринимать российскую женщину в категории «ширпотребного дефицита».
Впрочем, дуэльным вариантом сложившаяся ситуация с Ольгой Николаевной не разруливалась, а вот семейные заморочки в случае ее дальнейшей раскрутки вполне могли последовать. Отметим, что, не смотря на «шаговую доступность» грядущей «пенсии по старости», в практических сексуальных коллизиях Олегу Павловичу была присуща изрядная юношески бесхребетная наивность, типа недоумения его одногруппника Пашки Заломаева после информирования о беременности подруги с параллельного потока: «Как же так, я ведь только один раз?». Впрочем, это можно списать на узость числа интимных партнерш, исключавшую возможность репродуктивности индивидуальной статистической выборки.
Однако, Эскулап требовал Олега Павловича «к священной жертве», и с трудом поднявшись, он вышел в тускло освещенный дежурным светом коридор. За стойкой медсестринского поста виднелась подпертая кулачками голова Веры, пристально вглядывавшаяся в экран лежавшего напротив гаджета. Как и большинство больничных девиц, она «фанатела» от душещипательных телесериалов, вызывая в памяти пророческий спич персонажа «Оскароносного» советского фильма: «... не будет ни кино, ни театра, ни книг, ни газет – одно сплошное телевидение».
- «Ой, Олег Палыч, в ваше отсутствие заходил дежурный по больнице. Дочка и падчерица Ольги Николаевны обзвонились по корпусам её разыскивая, я сказала, что она лежит в нашем отделении, пусть сообщит родственникам», - скороговоркой выпалила Вера, не отрывая взгляда от мерцания жидкокристаллического дисплея.
Старомодное слово «падчерица», необычное для современного лексикона, притормозило ситуционное восприятие услышанного.
- Похоже, Вера недавно читала детям «Золушку», - подумал Олег, не сразу мысленно увязав отношение термина «падчерица» к дочери покойного супруга Ольги Николаевны от предыдущего брака.
- «Удачно вышло, что я отсутствовал», - параллельно отметил про себя Олег Павлович, уже относительно факта прихода в отделение дежурного по больнице в лице заведующей отделения психосоматики – тучной, пожилой особы склонной к пространным словопрениям. Вообще он настороженного относился к коллегам из цеха психиатров, помня фразу опытной санитарки психосоматического отделения о том, если поменять их халатами с пациентами, то отличие будет малозаметным.
- «Я недавно заходила в палату, все нормально, памперс у мадам сухой, а сама храпит как кашалот», - продолжила Вера, явно без выражения морального сочувствия своей непосредственной начальнице.
Если честно, то именно эта информация собственно и была причиной прихода Олега Павловича на медсестринский пост. Не желая далее отвлекать барышню от процесса виртуального телепогружения, он вернулся в кабинет, где переполнявшая его усталость свинцовой тяжестью вторично вдавила в поверхность дивана.
- Возможность сканировать интерфейс мозга – будет моральным концом человечества, - лозунгово стрельнула в подпертой подушкой голове Олега Павловича когда-то слышанная фраза, перед погружением в тревожно-прерывистый сон.
Только сейчас он вспомнил, что сегодня вечером забыл набрать номер квартирного телефона, хотя обычно для суточного дежурства вечерний домашний разговор с женой был почти ритуальным действом.
*****
Как истинный «жаворонок» Анна позвонила ранним утром, окончательно разогнав прерывистую муть дрёмы.
- Привет, не разбудила. Слушай, подходите на УЗИ часикам к 8-ми, мне нужно побыстрее освободиться, в 10-ть договорилась подъехать к подрядчику насчёт монтажа нового оборудования.
- «Принято к сведению», - утвердительно ответил Олег Павлович, топчась с мобильником около уха вдоль кабинета в имитации утренней разминки. Перезвонив на медсестринский пост, он попросил Веру подготовить к назначенному времени пациентку VIP-палаты. Продолжать отвлекающую дрему смысла не имело, нужно было начинать новый день. С трудом затолкав в себя, вперемешку с чаем, вчерашний бутерброд, Олег Павлович собрал в папку сопроводительные бумаги и влез в рукава дежурного ватника.
Как ни странно, пациентка, облаченная в шикарную меховую шубу, уже ждала его сидя в кресле около медсестринского поста. Увидев Олега Павловича, она встала и, демонстрируя готовность к перемещению, сделала шаг навстречу.
- «Доброе утро, доктор, готова следовать за вами», - показушно-бодро отрапортовала VIP-пациентка, успевшая, не смотря на ранний час, нанести на лицо контур первичного макияжа. Умеренные тона раскраски терялись в тусклом освещении коридора, но даже сумеречный коридорный свет не мог скрыть сидевшей на ней меховой роскоши.
- «Голубой песец, мужнин подарок, в период его службы в прокуратуре края, эквивалентного территориям четырех Франций, в то время я тоже трудилась там же, в лагере, естественно не пионерском», - пояснила спутница Олега, заметив его неотрывно-восхищенное обозрение одетой на ней шубы.
Представить четыре Франции, лежащие под вечной мерзлотой, Олегу Павловичу было весьма затруднительно, тем более, что из собственной житейской практики, визуальное российское пространство для него укладывалось в промежуток окрестностей Москвы и Питера. Подобное мировоззрение могло показаться наивно-дилетантским, но, судя по пылесосному перемещению миграционных потоков в данные географические точки, соответствовало современной концепции национальной идеи. Масштабность территориальной глобусной растяжки сформировало у нынешних жителей российского имперского осколка иллюзию величественности, хотя в реале кажущееся бескрайне-протяженным побережье моря Лаптевых по плотности человеческого заполнения значительно уступает скромному пляжу Лазурного берега в бархатный сезон. Стационарное пребывание в таких местах настолько пугало, что даже тотальные переименования первых большевистских лет не коснулись одиозной фамилии «черного барона», географически демонстрируя населению, мало осведомленному о наличии других исторических персонажей со звучной фамилией Врангель, а «лузерность» итога жизненного пути бывшего Правителя Юга России символизировал безлюдный остров.
Учитывая специфику трудовой биографии, молчаливое сопровождение могло восприниматься спутницей Олега Павловича подобием конвоирования, поэтому он, наскоро отфильтровав тематику, попытался внести в процесс передвижения некоторый словесный «оживляж». Тему определила окружающая больничная обстановка и предыдущее упоминание усопшего супруга-прокурора.
- Кардиология косит мужчин, как когда-то бубонная чума (вертевшийся на языке «сифилис», как более уместный для данного случая пандемический аналог, подсознательно был отфильтрован как неуместный), а формулировка последующего вопроса была прилизанно-благообразной: «Причина кончины вашего супруга, наверное, сердечнососудистая?»
- «В какой-то степени «да», - сквозное пулевое ранение сердца», - отстраненно ответила спутница. К столь резкому тематическому повороту беседы Олег Павлович оказался абсолютно не готовым, поэтому оставшуюся часть пути прошлось идти молча.
Мысленно вырисовавшаяся картинка недвижно лежащей «со свинцом в груди и жаждой мести» фигуры прокурора на белесом, искрящемся сугробе исчезла только перед массивной входной дверью хирургического корпуса. По причине утра нерабочего дня, коридор второго этажа, полностью занятый комнатами диагностических кабинетов и лабораторий был непривычно пуст, обозначая теплящейся призрак жизни только световой кромкой приоткрытой двери кабинета УЗИ-диагностики.
Увидев вошедшего Олега Павловича, Анна поспешно вышла навстречу и, поздоровавшись за руку, крепко сжала его ладонь.
- «Перед самыми праздниками привезли новую УЗИ-систему, самостоятельно распаковывать без представителя поставщика нельзя, вот и занесли на выходные в опечатываемый кабинет. Свободного места, как видите, минимум», - извиняющимся тоном пояснила Анна, окружавший посетителей беспорядок. Действительно, больше половины помещения занимало нагромождение ящиков и коробок, а единственный действующий аппарат УЗИ, с кушеткой, столиком диагностической техники вкупе с одежной вешалкой, дрейфующим островком одиноко притулился на пространственном пятачке около входной двери.
- «Даже одежду повесить толком негде», - продолжила она, двигая ближе к кушетке единственный свободный стул.
- «Ничего, перебьёмся, я с емкими вещами посижу в коридоре, а для остальной части гардероба хватит стула», - предложил Олег Павлович и, собрав в охапку верхнюю одежду пациентки, вышел в коридор, где, в обнимку со свернутой валиком прокурорской песцовой шубой, присел на диванчик и вступил в упорную борьбу со сном. Стимулируя бодрствование, он заставлял себя смотреть, как напротив, в зарешеченном коридорном окне тусклой нарезкой света пробивался наступавший день.
- «Хорошо хоть в небе нет решеток», - искрой промелькнула в подкорке фраза, видимо инспирированная флюидами, исходившими от меха подаренной прокурором шубы, разбавленных приторным ароматом духов «Шанель». Впрочем, самому Олегу Павловичу, никогда не пересекавшему восточно-волжского рубежа, подобные мистические инсинуации исходили исключительно из скрепов генной памяти.
- «Олег, давай заходи, посидишь здесь, пока расшифрую результаты и заполню протокол», - прервал дремоту окрик Анны, раздавшийся вместе с звуком открытия кабинетной двери.
- «Самостоятельно доберётесь?», - вставая, осведомился Олег Павлович у вышедшей Ольги Николаевны-2, галантно придерживая обеими руками распахнутую поверхность шубы.
- «Думаю, не заблужусь», - ответила дама, вальяжно погружая грузное тело в меховую оболочку и повернувшись к нему лицом, усмехнувшись, добавила: «Доктор, вы всегда так джентльменисты с подопечными больными дамами?»
- Нет, исключительно с аналогами «Ваших высокоблагородий» и выше.
- А что попадались и такие?
- Какие такие?
- Которые выше.
- Мадам, я не уполномочен разглашать государственные секреты.
- Понятно, с таким мужчиной можно идти в разведку.
Шутливый тон завязавшегося диалога стимулировал Олега Павловича на вопрос, с прошлого утра прочно сидевший в подкорке.
- Ольга Николаевна, интересуюсь исключительно в медико-физиологическом плане, как врач, вы действительно при госпитализации были выпивши?
- Не, выпивши не была …, была в жопу пьяной, - не меняя выражения лица, ответила бывшая работница северного исправительного лагеря, тут же добавив для наглядности восприятия.
- Примерно как ваша сотрудница, которую вы вчера перемещали в соседнюю палату. Читаемый в ответе намек был очевиден.
- Стрессовые ситуации неизбежные спутники земного бытия, но гашение их таким способом здоровья не добавляет, возвращайтесь в палату, шифруйтесь и завтракайте, а я сообщу предварительный результат по приходу в отделение, - на ходу сказал Олег Павлович, провожая пациентку до начального марша лестничного пролета.
Одномоментно с повторным возвращением в кабинет, Анна, аккуратно обогнув нагромождение коробок, переместилась за компьютер, а он, примостившись на край кушетки, облокотился на спинку стоявшего рядом стула и, подперев голову руками, неотрывно наблюдал за ней, пока она составляла заключение УЗИ обследования.
- «Вроде ничего катастрофического нет, хотя печень изрядно увеличена», - итогово прокомментировала Анна, вкладывая оформленный бланк в папку истории болезни. Подняв голову, она заметила пристальный взгляд Олега.
- «Слушай, какого хрена, ты меня так рассматриваешь?», - подняв на лоб очки, спросила Анна.
- Как это «так»?
- Оголяюще!
- Так может быть, у меня действительно есть желание тебя раздеть.
- «Олег, не идиотничай, на целлюлит можешь и дома налюбоваться», - внезапно смутившись, попыталась свернуть начавшийся диалог Анна, одновременно поднявшись из-за компьютерного столика.
- «Иногда и целлюлит привлекательней Лолит», - экспромтом продекламировал Олег Павлович, где-то слышанный шутливый слоган.
- «Ладно, исполню кусочек стриптиза – сброшу больше ненужный халат», - улыбнувшись, сказала она, подходя к вешалке.
Повернувшись спиной, Анна сняла халат, оставшись в трикотажном, удлиненном до середины икр платье, с небольшим задним разрезом. Затем, наклонилась, чтобы обуть сапоги. К удивлению Олега, очерченные плотно облегающей тканью бедра и зад, почти сохранили прежние, идентифицированные вчерашним утренним видением, габариты. Раньше она занималась беговыми лыжами, и Олег помнил фотографию тогдашней Ани, - студентки параллельного потока, на стенде «Наши мастера спорта» около кафедры физического воспитания. Впрочем, в институте они не контактировали и познакомились только лет через десять, уже в больнице. Сохранив спортивную жилку, она и теперь, сертифицировавшись по лечебной физкультуре, проводила занятия в больничном лечебно-оздоровительном центре, иногда, по «тлеющей» профсоюзной линии, «впаривая» туда льготные абонементы сотрудникам отделения, несколько раз он сам приобретал их для супруги.
- Да, чуть не забыл, у Ольги Николаевны вчера муж в реанимации умер.
- «Отмучался, не уважала я покойника, но как говорится «пусть земля будет пухом», нужно Ольге позвонить, всё-таки мы долго соседствовали», - сказала Анна, доставая из сумочки мобильник.
- Сейчас не надо, она лежит у меня в отделении, вчера пришлось госпитализировать.
- Что собственно случилось?
- «Ничего особенного, стресс плюс алкоголь, в общем, нужно немного восстановиться», - попытался он поделикатнее изложить происшедшее.
- Ольга как с «микробом» спуталась, частенько стала поддавать, даже на работе несколько раз нетрезвой попадалась, плохо, бабы быстро спиваются.
- «Ничего, она теперь богатая невеста оформят отношения и заживут паки херувимы», мстительно парировал Олег Павлович, непроизвольно задетый озвученным контекстом парного упоминания «микроба» и Ольги.
- «Так он, вроде, не мусульманин, чтобы жениться при живой жене и двух несовершеннолетних детишках, впрочем, и Ольга в дурости на личном фронте раньше не замечалась, навряд ли, что-то другое, кроме елды, ей от него нужно», - отрезюмировала Анна, снимая с вешалки изрядно ношенную шубу.
- Ради такого дела и можно ислам принять.
- «Вот ты и прими, возьмешь меня старшей женой, я аккурат в прошлом месяце пенсию по старости оформила», - поддела его язвительно рассмеявшаяся Анна.
- «Младшая уже год как на пенсии, если помнишь, она меня на пару лет старше, только на фига нужна еще одна жена, игнорирующая элементарную мужнину просьбу раздеться», - поддержал Олег Павлович шутливое переключение темы разговора.
- Жена в семье всегда одна, остальные уже по-другому называются, но пусть жених сначала бельё эротичное невесте купит, а то от моего хлопчатобумажного рабоче-крестьянского неглиже, напрочь желание отпадёт.
- Ну вот, определились с будущим подарком, только подскажи нужный размерчик.
Молчание и румянец широкоскулого лица запиравшей дверь Анны, отображали положительную реакцию на услышанное намерение. При редком просмотре порнофильмов наибольшее внимание Олега привлекало выражение лиц актеров.
- Всему свое время, Олежек, если помнишь, пару десятков лет назад, когда я еще была фигуристой, знакомая пристроила на разовую подработку – моделью-вешалкой для фотосъемки нижнего белья.
Заметив на губах Олега Павловича подобие ухмылки, сбивчиво продолжила: «Не лыбся, рожу не снимали, только бюстье и ноги, а в конце сеанса фотограф конфиденциально предложил сфоткаться голой для порножурнала, за приличную по тому периоду сумму баксов, оставил визитку с телефоном и дал сутки на ответ».
- Ну и как, искусили девушку на обнажение презренным пиндосским «баксом»?
- «Какое там, несколько раз к телефону подходила, но советское воспитание в последний момент тормозило, хотя деньги тогда были ох как нужны. Сейчас с ходу бы согласилась, но хрен кто уже предложит», - самокритично завершила Анна всплывший из памяти старый эпизод.
Спустившись по лестнице, они вышли на улицу.
- «В следующий раз, если захочешь меня раздеть, предварительно сообщи, вместе примерим кружевные труселя», - зазывно съюморила Анна, запоздалым откликом на озвученную идею подарка, видимо повысившего ее женскую самооценку.
- «Замётано! Только без отказа, могу и фотоаппарат захватить», - уточнил Олег Павлович, встречно пожав на прощание, по-мужски протянутую Анной руку.
- «Стопудово! Но для фото не забудь валюту», - задорно пообещала Анна, натягивая перчатки и, сопроводив озорным взглядом поеживавшегося Олега, добавила: «Беги в корпус, смотрун, пока окончательно не замерз».
Обернувшись с полдороги, Олег еле различил контур одинокой женской фигуры, таявший в полумраке наступающего рассвета.
*****
Десятичная отрицательность уличной температуры стимулировало быстроту передвижения, на финише столкнувшего Олега с вышедшей из лифта хихикающей «сладкой парочкой» Веры и Светы, сцепленную пальцами свободных от сумок рук.
- «Ой, Олег Павлович, утром скормила мадам пачку активированного угля и поставила медленную капельницу с раствором метадоксила, сменщицу-Антонину предупредила, она проследит и снимет. Вроде, мадам малость оклемалась», - скороговоркой отрапортовала Вера, по ходу синхронно-тандемного передвижения к выходу.
Заступивший на суточное дежурство пожилой врач Евгений Иванович вопросительно посмотрел на вошедшего в ординаторскую Олега Павловича.
В очередной раз, пересказав причину своего рождественского присутствия, Олег еще раз перечитал результат УЗИ-обследования, под словесный фон рассуждений отставного полковника Евгения Ивановича, о подрыве длительными новогодними празднествами генофонда «встающей с колен» России. По прошлым опусам выпускника военно-медицинской академии имени пламенного марксистского трибуна Кострикова-Кирова, непонятно каким боком приклеенного к медицине, Олег предвидел последующее разоблачение всемирного антироссийского жидо-масонского заговора. Как человек, сформировавшийся в период «экономной экономики», Олег Павлович считал, что собственной дури у соотечественников вполне хватает без иноземных заговоров, поэтому, сославшись, на какие-то придуманные обстоятельства, поспешно ретировался в свой кабинет, переубедить коллегу было нереально, а обижать не хотелось.
Перед уходом следовало навестить новоявленную вдову. В воздухе палаты отчетливо ощущался запах выделений продуктов алкогольного распада. Сама, сидевшая на краешке кровати, Ольга Николаевна пребывала в полуодетом состоянии, вяло довершая комплектацию гардероба. Внешний вид женской фигуры наглядно демонстрировал плюсы трезвого образа жизни и мог быть охарактеризован термином «психоделический»: спутанные пряди слежавшихся волос обрамляли припухший овал лица с обозначившимися резкими штрихами продольно-поперечных морщинок. Тактично отведя взгляд, Олег Павлович дежурно предложил.
- Может останешься до вечера, еще разок прокапают физраствор, а Евгений Иванович проконтролирует самочувствие.
- Лечиться у Евгения Ивановича не интересно, по причине занудности и возрастной растраты мужского боекомплекта, вот если ты рядом приляжешь – останусь.
- Тебя дочери вчера разыскивали, я сказал дежурному по больнице, что ты здесь – ответил Олег Павлович, перебивая тему начинавшего диалога.
- Зашибуршилась, сучка, «от мертвого осла уши» она получит, всё давно на меня переоформлено, - раздраженно интерпретировала услышанное Ольга, различив во множественном числе слова «дочери», интерес падчерицы. Олег Павлович тактично промолчал, мысленно отметив успешную адаптацию лексикона национального лидера к благодатной почве российского электората.
Разбуженный вулкан семейных дрязг грозил дальнейшим бурным выплеском мутного словесного потока с обильным вкраплением нецензурщины, абсолютно лишним для восприятия уставшего мозга. Развернувшись, Олег молча шагнул к двери, но громкий окрик за спиной, заставил его остановится.
- Слушай, Олежек, брось ты к е**ной матери свою бухгалтершу, грелку постельную, сейчас я быстренько с похоронами разделаюсь, рванем, давай, на какие-нибудь Канары, насчет «бабок» не беспокойся, оплачу, оттянемся напоследок, хрен его знает, сколько еще осталось до перехода в «жмурики», а после «нах» будут нужны эти «грёбаные» фантики...!
Озвученная похмельным сознанием Ольги перспектива, подразумевала революционный разрыв сложившегося уклада окружавшего Олега Павловича жизненного пространства. К столь резкому повороту он абсолютно не был готов, поэтому, боком протиснувшись в дверной косяк, безальтернативно прикрыл за собой жалобно скрипнувшую дверь, будто уловившую своей петельной фурнитурой мотив преамбулы культовых празднеств наступившего года зимней субтропической Олимпиады в самой снежной стране мира. Впрочем, о грядущей эпохе «крымского победоносия» и последующего длительного «импортозамещения», тогда никто не догадывался, просто канул в Лету ещё один день, ставший наносекундной паузой в биографии планеты и целой жизнью для какой-то бабочки.
Март 2016-го