После продолжительных праздничных дней случайно повстречались в заводской столовой за одним столиком с Борисом Володиным, инженером конструкторского отдела.
Борис, как бы вскользь, спросил:
— Ты знал Олега Гусева?
— Разумеется.
— Вчера похоронили.
— А что произошло? — искренне удивился я.
Оказалось, что Борис в праздник на даче жарил шашлыки и, когда они были почти что готовы, мимо его калитки на электричку проходил Олег Иванович с рюкзаком. Он приезжал на дачу за картошкой, морковью, свёклой и соленьями из погреба. До электрички было ещё достаточно времени и Борис пригласил соседа отведать шашлык. Само собой подразумевались холодненькая соточка и шашлычок прямо с мангала.
Внезапно с Гусевым произошло что-то странное. Он выронил шашлык, стал задыхаться и упал. Никто не мог понять причину случившегося. Вызвали скорую. Ещё до её приезда стало ясно, что Олег мёртв.
Врачи констатировали смерть от удушья, причиной которого оказался ломтик шашлыка в горле. Вероятно, погибший снял зубами горячий кусочек мяса с шампура и, как обычно бывает в таких случаях, стал остуживать его частыми вдохами-выдохами, перевёртывая на языке. В какой-то момент ломтик сильным потоком воздуха на вдохе затянуло в дыхательное горло.
Борис был искренне огорчён нелепой кончиной Олега и своей невольной причастностью к этому драматическому событию.
Меня эта весть попросту ошеломила. Накануне праздника, всего несколько дней назад, произошла наша неожиданная встреча напротив погребка «Живое разливное», откуда я вышел с пакетом, в котором лежала полторашка «Жигулёвского» на разлив.
Олег Иванович как раз шёл домой с работы, где, очевидно, отметил преддверие праздника с коллегами по службе. Глаза его оживлённо блестели, щёки порозовели, на лице разливалась благодушная улыбка.
С Олегом мы длительное время были связаны не только по совместной работе, но и добрыми товарищескими отношениями. По некоторым обстоятельствам несколько лет назад он уволился с нашего завода и ушёл на другое предприятие. Так получилось, что с тех пор мы встречались всего лишь несколько раз и нам было о чём вспомнить.
После крепких рукопожатий Олег радушно распахнул левую полу пальто и явил бутылку «Столичной», торчащую из бокового кармана пиджака. И сразу предложил отметить встречу. Пить водку на улице, из горлА и без закуски было стрёмно. Да и пьянка шла вразрез с моими планами на тот вечер. И я предложил ограничиться пивком.
Уютно пристроившись в скверике за гастрономом, мы провели какое-то время в душевной беседе «за жизнь». Олег не раз порывался распечатать «Столичную», но энергичными протестами мне удалось воспрепятствовать этим поползновениям.
Я проводил Олега до светофора и мы расстались. Как оказалось на этот раз — навсегда.
Печальное сообщение о смерти Олега Ивановича тотчас инициировало в моём сознании некую пространственную цепочку из времён и событий. В единое целое соединились и наша встреча в канун праздника, и мой отказ от употребления сорокоградусной, и плюс к этому — время отправления электричек и приготовления дачных шашлыков. Своими соображениями по этому поводу я поделился с Борисом.
Мне реально представилось, что тогда в моих силах была возможность нарушить ход следовавших одно за другим событий во времени и пространстве, которые в итоге привели к гибели Олега. Для этого надо было всего лишь согласиться «раздавить» с ним на двоих «Столичную». Да к тому же ещё на «старые дрожжи» Олега. Да с пивом…
В таком случае персональный жизненный хронометраж Олега Ивановича мог бы оказаться существенно сдвинутым по времени событий. На следующий день он мог элементарно проспать, отправиться на дачу на другой электричке или не поехать туда вообще и, в результате, не попасть на гибельный шашлык к соседу. Последовательность событий у Олега после нашей крепкой выпивки могла судьбоносно измениться. И всё, по-видимому, пошло бы не так.
Мои рассуждения показались Борису не лишёнными логики, но он тут же глубокомысленно изрёк, что Олегу смерть была предопределена фатумом и я зря виню себя. Он уже шёл к ней. И, возвращаясь домой после нашей встречи крепко подшофе, он неминуемо должен был попасть под машину, под поезд или разбить голову о крутые бетонные ступени железнодорожного перехода. Но, благодаря предотвращённой мною крупной выпивки, судьбе было угодно продлить его жизнь ещё на одни сутки.
Жизнь — до чрезвычайности хрупкая штука. Не счесть примеров, когда самая пустяковая случайность обрывает её. И меня до сих пор не оставляет мысль, что распей я тогда с Олегом Ивановичем ту самую, тривиальную бутылку водки — он остался бы жив. Но в таком случае доказательств моей спасительной роли в его жизни попросту бы не существовало. Как и повода для нынешних угрызений совести.
Александр Соханский
2017 г.