Петербург… Ленинград… Петербург…
Слова глубокой скорби и сочувствия из Донецка…
Пусть сейчас не война.
Не война.
Но от горя растет седина…
Майя Румянцева.
ПЕТЕРБУРГ… ЛЕНИНГРАД... ПЕТЕРБУРГ...
Город Чести и Вечной Славы! Гордый Город с Большой Исторической Судьбой. Город Отчаянной Смелости и Венец Творенья Человеческих Рук. Город - Мечта, Ставший Былью. Город - Символ. Город – Вечная Быль! Город – Прозрение. Город – Нравственное Очищение. Город – Разум. Город – Герой. Город – Легкие Земли…
Как бы далеко ни проживать от тебя, все равно осознаешь, что живешь, существуешь и дышишь в том же ритме, что и ты…
Так получилось…, сбился ритм твоего дыхания, ты задыхаешься от боли… Не хватает сейчас воздуха и в Донецке… Гордый Балтийский Исполин… Ты приглушенно стонешь, видя пролитую человеческую кровь на своей Земле… Донецк скорбит от понимания, что так много человеческой крови проливается сегодня по всей Земле… Ты – не приемлешь подлости. И Донецк знает, что такое изощренно проштампованная человеческая подлость… Приправленная дежурными, по протоколу словами бессердечного сочувствия.
…Страдания, как это ни печально, всегда способствуют душевному прозрению…
Твоя насильственная сегодняшняя боль, Петербург, пронзительным отголоском отозвалось в моей душе. Да, существует нечто, перед чем отступают безразличие планет в безбрежности Звездной Галактики ко всему Земному и вечный шепот океанских волн... И что укрощает, наконец, ад страстей, что царит в душах современников, мятущихся в смятении и растерянности…
…Я выражаю свои искренние соболезнования семьям погибших и изувеченных в случившейся 3 апреля 2017 года, в Петербургском метро человеческой трагедии. И сегодня, в который-который-который за последнее время раз, как никогда ранее, осознаю: есть два понятия, которые, являясь абсолютными антиподами друг друга, между тем, как два сверхмощных полюса Земли Обетованной, притягивают к себе и сближают людей, говорящих на разных языках и живущих в разных уголках планеты Земля: это - радость и, к сожалению, горе. Но радость можно пережить и в одиночку. Хотя, одиночество такого рода, как правило, не терпит долгого затворничества. И вскоре коротковолновые и легко улавливаемые импульсы неожиданного, но свершившегося в Вашу честь восторга, которыми радость щедро и стремительно насыщает Ваше жизненное пространство, легко преодолевают неприступные, как казалось еще совсем недавно, границы всего частного и государственного. И, громогласно заявляя о себе, такие импульсы легко улавливаются подсознанием людей, Вас окружающих.
А вот горе... В такие минуты любой человек, пригубивший волею своей Судьбы из ниспосланной ему горькой чаши свершившейся беды - особенно бессилен, беспомощен, беззащитен, безоружен, БЕЗЫНТЕРЕСЕН себе подобным. Импульс тревоги и безысходности, исходящий от человека в моменты переживаемого им отчаяния и горя, намного медленнее преодолевает пространство. Потому что очень часто он тормозится, вязнет, как в вязкой топи непроходимого и одичавшего в безвестности захолустного болота, в эгоистическом безволии и невежественном равнодушии счастливого на данный момент большинства обитателей планеты Земля, успешно обжитой на протяжении веков и пространств.
Полюс человеческого горя – он сам по себе. Зловеще настороженный и пугающе неприступный, он очень часто изнывает сам от запредельного градуса мерзлоты в человеческих сердцах. Именно здесь она сегодня и скапливается. И хранится в своем омерзительно первозданном виде годами. Но когда критическая масса сознательного равнодушия не выдерживает больше давления на границы своего безмолвно обширного владения, тогда, по закону физики, происходит взрыв. И, как ответная реакция – дикий разгул страстей. Дрожит Земля, громко стонет и завывает потревоженный ветер. Взметаясь с яростно неукротимой силой то ввысь разверзшихся небес, то ударяясь искореженными деревьями о Землю, он мечется в поисках причин своего пробуждения. Недовольство его так велико, что с каждым своим новым порывом он становится все напористее и сильнее. Границ у полюса горя больше нет. Они стерты с лица Земли. Пусть на время, но зло, мгновенно и навсегда смешавшись с окружающим миром, нейтрализовалось. Но сразу же, пока еще не восстановились прежние границы, начинается новое скопление невидимой энергии. Ее воздушная легкость – это только внешне. Ее назначение – улететь, как можно дальше. И, оставив обжигающий след на лице каждого, кто повстречается на пути, заставить, наконец, его очнуться. И, хотя бы на какие-то доли минут, пока не исчезнет ноющее недоумением внезапное недовольство с щеки, правой ли, с левой, заставить понять: БЕДЫ ЧУЖОЙ НЕ БЫВАЕТ!!!
И заставить заметить, наконец, страдающих людей вокруг. А дальше, можете не сомневаться, широко откроются глаза, без хирургического вмешательства прорвется, от одного лишь нечаянного прикосновения к нему, долго вызревавший гнойник откровенного равнодушия и нежелания знать о горе незнакомых людей. У которых тоже когда-то была мирная и счастливая по-своему жизнь…
Не знаю… Недоумение и недовольство от происходящего вокруг безбрежного горя испытать не довелось. Но, познавая и переживая личную трагедию в кровавой блокаде моего любимого Донецка, в безумно жестоком лете 2014 года, обрела понимание понятия: Горе Вселенское. Оно накрыло с головой здесь, на Донбассе всех и каждого. Оно безжалостно и без скидок на возраст перемололо и перекроило в своем бездонном и кровожадном чреве сотни, миллионы человеческих душ… С сытым презрением насытившегося чревоугодия выплюнув потом их непрожёванные остатки подальше в сторону…
А дальше… Да не очерствеют сердца людские… И не заменится сущность видимостью… Да не смешается пролитая людская кровь с придорожной пылью…
Глубоко соболезнуя Петербургской трагедии, Людмила Марава. Донецк. Апрель, 2017 года.