В восьмом классе за отличную учебу меня премировали поездкой в Москву. Группа собралась в основном из старшеклассников, потому компании мне не нашлось. Наверное, я не очень в ней и нуждалась. Я быстро запомнила, что ехать нужно до метро «Бауманская», затем еще четыре остановки трамваем до средней школы, в которой нас разместили.
В спортивном зале на полу были разложены маты, напрокат взяты матрасы, а простыни и одеяла мы везли с собой из дома. Завтракали, как попало, и уезжали на весь день в город на экскурсии. Можете себе представить, какие впечатления вызвала у меня столица нашей Родины, если я дальше города Бреста не выезжала?
Красная площадь, Кремль, Третьяковская галерея, Большой театр и новогодняя елка в Лужниках, на которую я не пошла! Как всегда, из-за финансовых проблем собрать меня в дорогу мама толком не смогла. Я поехала в старой своей одежде, нас даже не предупредили, что в планах есть мероприятия, где придется раздеться до платья.
В шерстяной кофте и трикотажных брюках с вытянутыми коленями (из-за холода в спортзале мы спали в одежде), на елку в Лужники? Еще в пальто я выглядела, как все, а вот раздевшись…
В очередной раз я испытывала невероятную досаду и горечь, ведь со мной в поездке были ребята из офицерских семей. Они вообще ни в чем не нуждались, имели с собой наряды, покупали вдоволь сладостей, ужинали копченой колбасой, ели мороженое…
Правда, мороженое я тоже покупала себе каждый день. Буквально на нашей остановке стоял киоск, где продавали несколько его видов. Я обожала эскимо в шоколаде с орехами, за двадцать восемь копеек. Жертвуя обедом, экономила на мороженое. Нет, я не голодала. Покупала себе батон и бутылку молока, мне хватало этой еды на весь день. На это уходило еще двадцать семь копеек.
Перед отъездом отстояла огромную очередь за апельсинами, на улице в мороз. Денег хватило на четыре килограмма. Я была счастлива, что привезу экзотические фрукты, которые у нас в ту пору еще не продавались.
На все про все мама дала мне пятнадцать рублей, на такие деньги не разгонишься, а для нее при заработке в сорок рублей и это была приличная сумма. Если бы папа не пропивал свою зарплату, а он это делал регулярно, я не оказалась бы в таком бедственном положении. Но, увы! Целый месяц он пил «в долг», а с получки отдавал все, что задолжал.
Как правило, возвращался в день зарплаты папа не просто «навеселе», чаще всего он напивался и лежал где-нибудь по пути домой или под магазином, в «Зеленом Дунае» - так окрестили местные жители заросли акации за сельмагом, в которых и заседали пьяницы.
Мама посылала меня найти отца и забрать оставшиеся деньги, пока их не вытянули его собутыльники или он сам не потерял по дороге. В его кармане оставалось совсем чуть-чуть, хорошо, если рублей сорок - пятьдесят, а бывало и того меньше. Мама не могла смириться, пересчитывая эти «копейки», она не просто плакала – горькими слезами заливалась. Но все попытки как-то повлиять на отца оказались тщетны.
Алкоголиком папа не был. Проспавшись, приступал утром к работе, как огурчик. Тяжелого похмелья у него не припомню. Он мог не пить неделями, а мог употреблять несколько дней подряд. Во многом сказывалось окружение, в строительной бригаде, где он работал, такими оказались почти все. Не пил только один человек, бывший шахтер, потерявший здоровье еще в Донецких угольных шахтах. «Язвенник, - говорил о нем папа. – Этот долго не протянет». И, правда, мужчина рано ушел из жизни, несмотря на свой правильный образ жизни.
В трезвом виде папа был замечательный отец и хороший хозяин. Вся мужская работа лежала на нем, мама понятия не имела, где у нас молоток, где гвозди. У нас имелась своя своя конная упряжь, плуг, борона, в достаточном количестве грабли, вилы и лопаты. Всегда острыми были ножи, косы, пилы и топоры, целы все зубья в граблях.
Грабли помню исключительно деревянные, на длинном гладком черенке с фигурно выточенными зубьями. Легкие для работы, они не оставляли мозолей даже на моих нежных руках.
Это тоже незаметный труд. Свои обязанности папа знал и выполнял по мере необходимости. В пристройке к сараю он оборудовал мастерскую, где все время что-то стругал, точил, пилил. В детстве я всегда крутилась рядом, все внимательно разглядывала, задавала кучу вопросов о назначении того или иного инструмента. Папа терпеливо мне все объяснял и показывал, как им пользоваться. Все эти знания пригодились мне в жизни, особенно, когда мы строили дачу.
В каждом человеке есть хорошее и плохое, папа не являлся исключением. Все же хорошего припоминаю намного больше, потому и не держу на него зла за те лишения, которые по его милости довелось испытать. В принципе, никто ничего никому не должен, но я рассчитывала на помощь, особенно финансовую, зная непреложную истину, что обязанности по содержанию ребенка до совершеннолетия лежат на родителях.
Я сделала простой и очень полезный вывод: раз родители не могут меня обеспечить, чтобы я выглядела не хуже сверсников, значит, я должна это сделать сама. Старшая сестра привезла домой много своей старой одежды, все платья оказались на меня большими, пальто - изношенными, юбки - длинными. Мода изменилась, да и не могла молоденькая девушка носить вещи взрослой женщины. Но, имея фантазию и понятие в крое, все можно переделать и перешить.
С пятого класса на уроках труда преподавали основы кройки и шитья. К тому моменту я многое уже умела, потому что первое свое платье сшила в десять лет. Мама изредка что-то шила сама, правда, раскраивала ткани ей портниха, а она лишь заканчивала работу. Видя, как выкроено платье, я прекрасно поняла принцип кроя. Найдя кусок ткани, припасенный на занавеску для печки, я втихаря сшила из него платьице.
Ткань мне очень понравилась - по белому фону широкая витиеватая бирюзовая полоса. На полочке я расположила полоску вертикально, на юбке – горизонтально, кроме того соблюла симметрию. Единственное, что я сделала криво и косо, это обработала проймы и горловину.
Мама, увидев мою работу, ругать не стала за испорченную ткань, а лишь поправила все огрехи. Платье я это очень любила и носила, пока из него не выросла. Чуть позже, уже в пятом классе на уроке труда сшила передник, потом юбку, халат. На этом тогда моя практика закончилась, но пришло время вспоминать уроки.
Я раздобыла несколько журналов «Крестьянка» с выкройками, какую-то брошюру с моделями и твердо решила, что отныне мой гардероб пополнится нормальной одеждой. Очень помог все тот же дядя из Польши, который привез мне вещи своей дочери. Данута старше на девять лет, но ростом не вышла, ее модные вещи требовали минимум переделки.
Перешивая для себя старое пальто сестры из однотонной зеленой ткани, я сделала воротник, карманы и отвороты рукавов из ткани в клетку, использовав для этого другое старое пальто. Я сшила из той «клетки» еще и кепи с козырьком, получился очень оригинальный комплект. Особенно стильно выглядела шапка, выкройку которой я выудила из модного журнала. Такая форма головного убора мне шла, в отличие от других моделей.
Делала я все это в полном секрете, к приходу мамы прятала свое шитье, подобрав все ниточки и обрезки. Почему? Не хотела лишнего крика. Почему-то ей было все время жалко тканей, даже той старой и уже никому не нужной одежды.
Когда пришла пора переодеваться из зимней одежды в весеннюю, я уже стала самой модной девушкой в деревне. Не говорю уже про блузы и платья, которых я перешила достаточное количество. Жаль, что в школу обязывали носить форму, зато на танцы я наряжалась, как хотела.
В августе прошлого года в деревне появился новичок – молодой парень невысокого роста, симпатичный, с красивыми вьющимися волосами русого цвета. Он приехал к своей сестре, поступил в Пружанский сельскохозяйственный техникум и остался у нее жить.
Хоть девочки и показывали мне этого Диму, мои мысли в то время занимал то Сергей, то Славка, то Саша, на нового парня я не обращала внимания. Да и выглядел он мелким, лицо как у девчонки - очень женственное, одевался странно, как с чужого плеча. Тогда я не знала, что носил он вещи старшего брата, так как воспитывала его одна мать, без отца, и их семья тоже не барствовала. Зимой Дима носил папаху из белой овчины, вызывая всеобщий смех. Видимо у него на Урале, а приехал он из Пермской области, такие шапки считались нормой, у нас же парни предпочитали обычную ушанку.
Сдав выпускные экзамены за восьмой класс, я оставалась учиться дальше, имея твердое намерение поступить в институт . Лето, не омраченное никакими занятиями, насыщенное по вечерам - мы уже вовсю ходили на танцы - казалось нудным днем из-за той же прополки и домашних дел. Но я добросовестно штудировала список литературы, который давался в школе к обязательному прочтению за дни каникул. Не могу сказать, что зачитывалась, кое-что просто пропускала, не забивая себе голову длинными описаниями.
День молодежи, который традиционно празднуется в последнее воскресенье июня, мы с подругами планировали провести в городе. На календаре двадцать седьмое июня тысяча девятьсот семьдесят шестого года. По случаю праздника в городском парке устраивались народные гулянья с выездными буфетами и концертом художественной самодеятельности.
Собиралась хорошая компания местной молодежи, но я опоздала на тот автобус, которым уехали остальные. Я не одна оказалась такая соня, на остановке стоял тот самый Дима, моя одноклассница Люба и еще один местный парень Паша. Разговорились. Оказалось, что и они отбились от компании, и нам ничего другого не остается, как только идти вместе в надежде, что в парке присоединимся к своим.
По дороге купили бутылку вина, лимонад и пачку печенья. Посмотрев немного концерт и не обнаружив знакомых, наша четверка решила перебазироваться на берег озера, так как к обеду стало очень жарко. У воды, как известно, всегда прохладнее, да и искупаться приятно заодно.
У причала на цепях плавно покачивались лодки. Выбрав самую красивую, выкрашенную приятной голубой краской, мы разместились в ней со своей провизией. Вино брали парням, но в процессе и мы с Любой не отказались и даже выпили большую половину, так уж получилось - под настроение.
Дима оказался вблизи настоящим красавчиком, как-то до того дня я не разглядывала парня специально.
- У тебя такие длинные ресницы. Давай, тушью накрасим? – предложила я. – По приколу. Потом смоешь.
- Крась, - он придвинулся ближе, а я достала коробочку "Ленинградской" туши.
С накрашенными ресницами Дима стал похож на куклу, вызвав всеобщее умиление. Он рассматривал себя в зеркальце, хохотал вместе с нами, совершенно не смущаясь. Его смех слышало все побережье, до того заразительно он это делал, к тому же ему очень шла улыбка, она его преображала, или это я так видела?
- Так и пойду, - сказал, - не буду умываться.
Лодка оказалась свежевыкрашенной, и мы вымазались в краску. У меня на юбке осталось пятно, Дима запачкал брюки, попытались отмыть, но масляная краска не отстиралась водой. Так и пришлось идти на автобус. Вечером договорились встретиться на танцах.
Что-то произошло в той лодке, пока я красила ресницы, опираясь рукой на его плечо. Я почувствовала очень приятный запах одеколона, разглядела его глаза, нос, губы, завитки его красивых волос. Юношеское лицо находилось так близко, не иначе, как от него летели флюиды, никогда и ни с кем я не ощущала ничего подобного.
В клубе, причесываясь у зеркала, я определила, что выше ростом, когда Дима подошел пригласить меня на танец. Огорчилась, поймала себя на этой мысли, а потом вспомнила, что босоножки мои на платформе, сразу успокоилась. Теперь смешно. Как говорится, рост в этом деле не главное.
Накануне Женя привез мне обновки из Польши, съездив к дяде в гости по приглашению. Он тогда привез много разных красивых вещей, в основном все подошло Маше, но и мне достались джинсы, модная трикотажная кофточка «лапша», батистовая рубашка и эти шикарные босоножки. Они, что называется "последний писк", основная ткань в розочки, отделка и ремешки из красной кожи.
Я пошла танцевать и вскоре забыла про низкий рост своего партнера. Дима отлично вел, выбрав оптимальное расстояние между нами, не слишком близкое, но энергетический контакт уже состоялся. Появилось ощущение, что знакомы мы уже сто лет. Никакого отторжения, никаких отрицательных эмоций, разве что легкое смущение с моей стороны, потому что я слишком мало знала о нем.
Домой мы пошли вместе, выбрав окружной путь, по шоссе. Остановившись у небольшой рощицы, свернули с дороги. Я и не заметила, как, прислонив к стволу стройной березки, Дима поцеловал меня в губы. Случилось это так непринужденно и естественно, как будто мы уже не в первый раз это делали.
Наверное, я улетела в небеса от прикосновения его губ, потому что и мысли не возникло, что делаю я что-то неправильное. Целовал он настолько нежно, что я поняла, наконец, всю прелесть поцелуев, расхваливаемых девчонками. Не знаю, сколько это чудо продолжалось, но сознательная дочка, спохватившись, заторопилась домой.
Вот тогда и пришло прозрение. Всю обратную дорогу я думала, как сказать, что я совсем не такая доступная, как могло показаться. Ведь мы едва знакомы, один вечер вместе, а я уже позволила слишком много. Вот такое было воспитание.
Нынешняя молодежь такими проблемами не загоняется, утратив ту нашу целомудренность и наивность, не приобретя при этом ничего, кроме распущенности и болезней.
- Ты не думай, я не такая, - осмелилась я оправдать себя, когда мы подошли к калитке.
- Я и не думаю. Я же не первый день в вашей деревне, наслышан обо всех.
- И что тебе рассказывали обо мне? – я заинтересовалась, оказывается, что и мальчишки девочек обсуждают, не только мы перемываем им косточки.
- О тебе? Ну, говорят, что ты отличница и… очень высоко задираешь нос.
- Что-о-о? – я находилась в шоке, считая себя скромной и совсем не заносчивой, разве что гордой, это признавала.
Потом он снова целовал меня своими красивыми чувственными губами, мягко и бережно, и я впервые поняла, что поцелуй правильного человека не только приятен, он упоителен. Я уже не стыдилась, ну разве что чуть-чуть, но темнота скрывала мои полыхающие щеки.
А утром я уехала к бабушке в нашу старую деревню. Совсем забыв о поездке (еще бы!), я не предупредила Диму, да и не надеялась, что наши отношения могут иметь продолжение.
К выходным я вернулась и с удивлением и радостью(!) узнала, что Дима приходил на нашу улицу, искал меня в клубе, спрашивал обо мне у подруг.
- Зачем ты искал меня? – спросила я при встрече.
- Как это, зачем? Хотел увидеться, ты же моя девушка теперь. Могла бы и предупредить, что уедешь.
- Извини, ты так меня целовал, что я обо всем забыла.
Продолжение следует: http://www.proza.ru/2017/04/06/984
На фото Дима. 1976 г.