Бравый капитан Семён Раков уверенно крутил штурвал корабля.
За свою долгую жизнь полную приключений Раков снискал себе славу морского волка и опытного мореплавателя.
Держа в зубах табачную трубку и почесывая колючую бороду, бравый капитан Раков кричал: «Арргх!»… и перехватывал курительную трубку другим углом рта.
Примечание: Раков никогда не курил, а трубку имел при себе лишь в память о своем роде Раковых, который трагически погиб от курения.
Вспоминая, как его семья одним теплым летним вечером дружно задохнулась от никотина, Раков крутил штурвал.
Да, такова была его медитация.
Но она была прервана горящим матросом, несущимся по палубе.
А дело было так. Бежит матрос, весь в огне с головы до пят, и орет:
«Айсберг! Айсберг! Спасайся, кто может!»
Раков сразу признал в нем старпома Кольку… Кольку Верещагина.
А чем Колька Верещагин славился?
Колька Верещагин славился своими розыгрышами и фамильярным отношением к своим профессиональным обязанностям. Вот чем он славился.
Капитан Раков сразу же заподозрил неладное.
Выбежал на обзорную мачту, поглядел по сторонам – нет айсберга.
Задумался Раков: «А не очередной ли это Колькин розыгрыш?».
А Верещагин уже в колокол звенит, да тревогу на все судно бьет.
Кричит: «Айсберг! Айсберг! Спасайся, кто может!» – а у самого вся рожа в пламени.
Тут уже весь экипаж переполошился. Почти вся команда сбежалась на палубу. Нарядные. Все как один при параде. Тельняшки выглажены, бескозырки белы как январский снег. Одно но – горят все будто олимпийские факелы.
Губы, ноги, локти в огне. Всё в огне. Бегают и орут: «Айсберг! Айсберг! Спускайте шлюпки на воду! Спускайте шлюпки на воду! Экстренная эвакуация!»
Один неопытный юнга (весь в огне естественно), серьезно страдал от морской болезни. Укачало беднягу от волнения и начало методично рвать за борт. Стоит, значит, горящий юнга, за борт перевалился и блюет. Чем-чем, не поверите! Огнем блюет!
Пробегающий мимо старпом Верещагин (весь в огне) из сочувствия к обитателям морской флоры и фауны дал юнге ведро (горящее, конечно же).
Ворочая языком сквозь языки пламени, юнга с благодарностью сказал: «Спасибо!»... пожал старпому Верещагину руку и продолжил блевать огнем в пылающее ведро.
Бравый капитан Раков в недоумении наблюдал за происходящим.
Все горят и кричат: «Айсберг! Айсберг!». Эвакуируются.
А в океане штиль и покой. Тишь да гладь. Даже чайка не крикнет, так тихо. Кроме того, какой вам к черту айсберг в экваториальных водах посреди июля?
Горящие матросы десятками и дюжинами прыгали в лодки и отчаливали подальше от корабля.
Через двадцать минут они уже были за четыре версты от шхуны бравого капитана Ракова.
Оставшись единственным членом командного состава и экипажа в целом, Семён Раков снова забрался на мачту, и давай глядеть по сторонам в подзорную трубу.
На юге айсберга не видать. Как и на севере, на востоке и западе. Промеж них тоже ничего похожего на лёд не объявлялось.
Раков высморкался в кулак и присел.
Погода солнечная. На небе лишь одно облачко, да и то маленькое. Прохладный ветер обдувает морщинистые щеки бравого капитана.
Подложил Семён Раков предплечья под немытый затылок и прикемарил немного. Глаза полузакрыты. Лежит – щурится.
Смотрит на единственное облако в небе и думает:
«Как странно? Вроде было маленькое облачко, а теперь уже туча. И растет, растет-то как быстро. Никогда такого не видел. Да и обычно тучи черные-черные, ну на худой конец синие, эта белая-белая, прямо как этот ваш…».
«…Айсберг!» – вскричал в голосину бравый капитан Раков и тут же вспыхнул красным пламенем.
Полез за спасательным кругом, но уже было поздно. Айсберг грохнулся ровно на палубу, и пройдя насквозь, разнес корабль в щепь за долю секунды.
Раков успел прыгнуть за борт, но снизу разверзлась гигантская китовая пасть, в которую бравый капитан и провалился. Вместе с Айсбергом. К слову последний застрял у кашалота в глотке, отчего тот пришел в замешательство и даже испустил дух.
Идет, значит, бравый капитан Сёмен Раков ко дну. Кто бы мог подумать, во чреве дохлого кита! И не выбраться. Ибо пасть айсбергом закупорена.
Благо, что Раков хотя бы потух, пока в китовом пищеводе ворочался.
Лежит теперь вот на стенках желудка гигантской рыбы, помирать собирается. Да не знает как. Не готов он к смерти оказался.
Тут вспомнил он, что в далеком 1915-ом году читал он статью одного религиоведа. Называлась «Методическое пособие по правильному оставлению тела».
Он тогда еще несерьезно отнесся, а тут сразу все вспомнил, ибо память у бравого капитана Ракова была фотографическая. А написано в той статье было следующее:
«Многие люди знают что умрут, и практически всем это не нравится. Обычно человек пытается отложить факт своей неминуемой кончины в долгий ящик.
Подавляющее же большинство из нас смерть застигает врасплох, прямо когда мы «со спущенными штанами». В самый неожиданный момент.
И там уже не важно «я не я, да я не готов, да я не знал»… все эти отговорки не имеют никакой ценности в тот момент. Момент, в который проявляется истинная суть человека.
И великие полководцы, и диктаторы, цари и императоры – все склоняют головы перед смертью. Многие плачут как дети перед лицом неизбежности, ибо то кем они были всю жизнь, всё их величие, имя, нация, пол, возраст и регалии… все канет в прах за секунду.
В мгновение ока каждый из умирающих станет непричастным к своей, столь лелеемой, жизни.
Странное дело, правда? Все живут, как ни в чем не бывало, зная, что непременно умрут. Это все равно, что раскладывать пасьянс, будучи пристегнутым к конвейеру, медленно двигающемуся по направлению к циркулярной пиле.
«Давайте веселиться! У-ха-ха! Давайте играть! Бу-га-га! Давайте радоваться жизни! А о смерти… о смерти мне не надо говорить… это и так все знают… кроме того это слишком пессимистичная тема для меня. Что Вы такие страшные вещи-то говорите, а? Вам заняться что ли нечем? Отстаньте от меня со всеми этими своими разговорами про смерть! Дайте мне жить спокойно! Я хочу радоваться жизни и наслаждаться, а не ходить в депрессии!»
Так мыслит человек, который верит, что он живет лишь одну жизнь.
В рамках бесконечного времени – бессмысленную жизнь. Просто «пшик» на поверхности нескончаемого чёрного космического океана.
При таких раскладах любая жизнь – просто шутка и не более. А все наши беды и проблемы людские – сплошная «субъективщина». Проблемы маленького иллюзорного мирка ничего не значащих индивидов.
Философствования над муравейником.
И лишь предположив вечность сознания, наши жизни могут обрести нетленную, подлинную ценность. Ценность не ограниченную временем.
Это и есть истинный оптимизм. Оптимизм, выходящий за рамки, поставленные нам смертью.
Так как же, в конце концов, умирать?
Кто-то говорит, что смерть – это экзамен всей жизни. Но это не так.
Вся жизнь – это экзамен. А смерть лишь оценка за него.
Как ты жил, так ты и умрешь.
Нельзя всю жизнь быть негодяем, а в последнюю секунду стать святым.
Лишь готовясь к этому последнему мигу всю жизнь, можно преодолеть его достойно.
Только помня всю жизнь о своей вечной природе души, и помня о Боге, с которым ты как душа вечно связан, можно помнить об этом и в конце своего материального существования.
И успех в этом деле достигается только один способом. Постоянной тренировкой и практикой. Как и в любом другом деле. Хочешь правильно умереть? Учись этому всю жизнь.
Лишь помня в момент смерти о вечном – можно достигнуть вечного. Памятуя же о бренном – ничего кроме тлена ты достигнуть не сможешь».
На этом статья заканчивалась.
Бравый капитан Семён Раков сильно опечалился, так как начал сожалеть о потраченном времени и своей неготовности к оставлению тела.
Потом увидел блеск айсберга, проталкивающегося через пищеварительный тракт кита. Загорелся и помер.