Сказ о бабушке-уборщице

Мишаня Дундило
Короткий рассказец о том, как професссиональная тренировка способствует развитию у человека чудовищной бульдозерной силищи.

Поехали мы это из Питера в экспедицию - поездом, через Москву.  Нагружены все были более чем прилично, в основном пищевыми продуктами.  (О птичках: жутко не люблю популярного выражения "продукты питания", ибо в моем понимании это то, что образуется в результате питания.  Фу.) 

Как обычно, я отвлекся, уж простите мне эту неискоренимую привычку.  Так вот: накануне отъезда шеф попросил меня прихватить с собой со склада немножечко морковочки.  Так сказать, в порядке помощи коллективу в вопросе доставки к месту событий общественно-полезного груза.  Рюкзак мой был тяжеловат, весом он приближался к моему собственному, поскольку я жаден был до комфорта вкупе с развлечениями в полевых условиях - и запихал в мешок аж катушечный магнитофон "Аидас", не говоря уж там о всяких-разных Спидолах и фотоаппаратах.  Слава Богу, оставил дома портативный фотоувеличитель, а ведь мысль такая была - прихватить и его.  Рюкзак трещал.  Но какое-то место для нескольких маленьких морковочек оставалось.

Ну и вот, прихожу я это на склад за теми самыми двумя-тремя морковочками и с ужасом обнаруживаю: морковка-то консервированная в стеклянных банках, упакованных в ящики, а вес моего дополнительного ("общественного") груза - порядка тридцати кг.  А посему мне грозила ужасная перспектива тащить на себе груз, превышающий мой собственный вес в полтора раза.  Мой рюкзак весом шестьдесят кг, набитый этой чертовой электроникой и фотоаппаратурой, уже покоился в камере хранения Московского вокзала и перегружаться, отвозить домой лишняк было катастрофически поздно.

Встречаемся на вокзале.  Мешки у ребят тоже невероятно объемны и тяжелы, но мой, набитый собственными жадными руками, превосходил, похоже, все остальные вместе взятые.  Да еще эта морковка в стеклянных банках, мать ее.  Примотал ящики капроновым шнуром к верху рюкзака и горько взрыдал, что я не лошадь, не мул и не верблюд.

Челноками перетаскали грузы в вагон и тронулись.

А в Москве испытание: надо было пересечь площадь от Ленинградского вокзала до Казанского.  Не было в ту пору ни подземного перехода, ни носильщиков-возильщиков с тележками.  Посоветовались и решили: хрен с ним, челночить не будем, перетащим груз в едином боевом наступательном порыве.

Понятно, что 90-килограммовый мешок на собственные плечи я взвалить не мог.  Мужики помогали.  Когда я сделал несколько первых шагов, мне показалось, что у меня из-под подошв летят искры.  Молил Господа: только бы не споткнуться и не свалиться.  Тогда груз прихлопнет меня к асфальту как жука, но это не самое страшное с точки зрения общественности: самое страшное, что расколются стеклянные баночки с консервированной морковкой.

Ужаса этого рейса не передать.  Не помню, как добрался до вестибюля Казанского вокзала.  Когда мужики хором снимали с меня рюкзак, возникло чувство, что сейчас я упорхну к потолку, держите меня за ноги семь человек.

И вот я торжественно приступаю к ключевому моменту своего повествования.   Стало быть сижу, прихожу в себя, отдуваюсь.  А меж рядами скамеек тихонько ходит с метелочкой старая бабушка-уборщица, выметает окурки, фантики от конфет и прочий мусор, оставленный несознательными элементами.  Пол в зале бетонный, без намека на полировку, в натуре типа абразив.  Бабушка с метелочкой подходит к моему гигантскому рюкзаку, без напряжения отодвигает его по наждачной поверхности боковым движением ножки и продолжает как ни в чем не бывало мести пол...

Мы все окривели. И охренели! Был средь нас накачанный парень Серега, боксер и футболист. - А ну, - предлагаем, - повтори бабкин трюк.  Серега сколько ни пыхтел, не сдвинул груз ни на сантиметр, да и банки с морковкой едва не расколол.  И никому из нас не удалось повторить старухин номер.