Стюардесса, Вега и танк БТ

               
     Жадно рассматривая улыбающуюся манду Ингеборги Дапкунайте, дочери некоего Дапкунаса, что тайное и подлежит оглашению частично, намекну лишь на испаноязычное произношение Рокко Сиффреди, когда он лезет пальцем между ног растопырившейся девке, неуклонно смещаясь чуть в сторону неодобряемой дурачком Песковым похабщины ( бля, Крис, скажи, наконец, ему, что одна его рожа - пиз...ц какая похабщина и неприличие вплоть до кованых шандалов в приличном обществе Захарушки Прилепина, не говоря об усах, словно надерганных из какой белобрысой волосни с лобка какой - нибудь спортсменки, например, как говорил Паук Загорский, упокоившийся рядом с Ван Винклем в карандашном футляре Ван Хутена на дне ранца Лизы Симпсон ), полевой командир Гугаев спрашивал шипящим голосом мудообразного Чадова, в парике с плеча Гурченко :
     - Пикачу знаишь ?
     Чадов, ушибленный по голове арматурой и " Камазом ", затягивался стремным чеченским планом, неочищенным, с трескотней зерен, вонючим, как носки Верзилова, до сих пор стоящие в углу Машеньки Алехиной, им даже придумали имя соратники ведьмы и отныне они именуются Борисовой, вызывая непростительную нежность у Пряникова и иже с ними, мотал башкой, как лошадь, мыча чуть слышно :
     - Не.
     - А должен бы, - неожиданно без акцента крикнул Гугаев, вынимая из жопы золотые часы папы мелкого Брюса, подкрутил стрелки и довольно хмыкнул. - Зырь, гад, я только что произвел революцию во времени, причем, уже не в первый раз.
     Он продемонстрировал циферблат, где не было никаких стрелок, только надпись жирным шрифтом " Говно - навсегда " венчала строгим обрамлением унылую серенькую рожицу фюрера, закатившего зенки под теплой рукой лыбящегося Трампа, намекая на тайны мозга Аннушки Чапман, и захохотал прямо в физиономию Чадова, перекошенную личной эрекцией от присутствия в горно - бадахшанской речке Дапкунайте, она как раз ежила рыжую письку под напорами хрустально - чистой воды с мелькающими форелями.
     - Форель хорошо идет на муху, - вспомнил Чадов какого - то Хемингуэя, чем привел в ярость Гугаева, до войны - дзюдоиста и тракториста, а после ( любая война заканчивается ) - Генерального прокурора или иного уполномоченного на стрижку баранов лица.
     - Сука, - ощетинился полевой командир, - я тебе про Пикачу, а ты мне про рыбу. Пост ведь, поимей совесть, Иван.
     - Я совесть под Кенигсбергом оставил, Аслан, - спокойно ответил Чадов, послушно снимая штаны и вставая в соответствующую моменту позу. - Когда окурки собирал на поле танковой битвы.
     - Ну - ка, - заинтересовался Гугаев, водворяя Дапкунайте в яму, где уже сидели Фродо, Бабченко и Витухновская, кишели и размножались гнусными инсинуациями в период кадровых реконструкций удмуртов и прочих, забывающих вовремя отсылать доляну, что сгубило Микиту Белых и самого Реджинальда Фрон Де Бефа. - Потом трахну, все одно Пряников спит еще. Расскажи, Иван, про битву, мы с тобой Мединскому расскажем, если тема достойная, глядишь, кино смастырят говенное, на х...й никому не нужное, но с Меньшовым в роли Гудериана, контуженного снарядом под Аустерлицем. Рассказывай, - налив чай и забивая новый косяк, приказал полевик и боевик.
     - Стояли мы тогда на самой косе, что в сторону Пенемюнде. Время тревожное было. Дыры черные, немцы в квадратных касках, позади Москва, впереди - ни х...я. И вот политрук и говорит : " Товарищи бойцы, поступило донесение от майора Вихря, что прорвались вражеские танки и идут прямо на Ярославль ". Ну, тут выскакивает Солженицын, командир дивизиона и предатель, вздымает руки, трясет ими, а текст забыл. Постоял молча и обратно в строй. Выходит второй доброволец, Клинцевич, тоже политрук. Ну, этот сразу обосрался, стоит, шатается, а говнище так и стекает в сапоги. Расстреляли его. Старшина Песков расстрелял. " Не могу, грит, такую похабщину видеть, потому, грит, боец Красной армии должен быть сыт и накормлен, а этот, и тычет " Наганом ", срет перед строем и не жрамши трое суток ". Так и прикончил гада. Выходит третий, тоже политрук, Хинштейн, человек со справкой из дурдома, мол, так и так, е...ся в сраку, предъявитель сего полный идиот и никаких, оттого, граждане будущие ветераны, сосите х...й. Такого кощунства не потерпел уже первый политрук ...
     - Как фамилия ? - Спросил Гугаев, любящий точность во всем.
     - Чубайс, - отрубил Чадов, чем все испортил. Гугаев вскрикнул, побледнел и зашатался, упал, а лбом въехал в яму, где Дапкунайте.
     Поэтому Чадов так и не рассказал потенциально смешную историю о подвиге. Если не забуду, моя тоненькая любовь, то расскажу, а сейчас, счастье мое, пойдем спать. И во сне мы увидим Пикачу, вернувшую былое благорасположение одной только фоткой, мастерски принимающую подачу лучшей теннисистки Вселенной на радость мне и Сильвии Кристель, однажды не проснувшейся, как ее ни будили.