Армейская круговерть. часть вторая
22-го февраля всю школу вывезли на стрельбы за город, где каждый солдат должен был отстреляться из личного оружия на зачёт, поскольку предстояло принятие воинской присяги. В ружпарке казармы у каждого из нас стояла винтовка времён Первой мировой « Мосинка» - тяжёлая трёхлинейка образца 1895/ 30 годов.
К стрельбе боевыми патронами она уже не годилась и для зачётных стрельб нам было выделено четыре карабина Симонова (СКС) и мы по четыре человека выходили на огневой рубеж, ложились и стреляли по щитам-мишеням. Каждому было выдано по три патрона 7,65 калибра.
Я тут же развернул на щите наглядную агитацию и с помощником-художником давал репортажи по результатам каждой четвёрки. Замполит, подполковник Бергинер, ходил сияющий от восторга - моя работа - плюс к его отчётности.
Лично я выбил 12 очков из 30 – на удовлетворительно.
Невозможно выбить 30 из 30 на непристрелянном оружии. Но зачёты сдали все.
А 23 февраля нас построили на плацу и мы каждый строевым шагом , отработанным заранее, подходили к столу с карабином в руке и читали текст присяги и передавали карабин следующему. Потом нам зачитали приказ о том, что мы теперь полноправные защитники Отечества. Также замполит зачитал приказ о вынесении мне благодарности начальником школы за политическое оформление стрельб.
Теперь мы были уже не солдаты, а курсанты и вся служба была расписана по распорядку армейской жизни. В 6 часов утра подъём и построение в казарме за одну минуту. Задержки с построением были наказуемы. Затем туалет, чистка зубов, бритьё и построение на завтрак. От казармы до столовой метров 30 – 40. Но мы проходили через плац(он же стадион) и топали шестьсот метров и, разумеется, с песней. В роте определился один штатный запевала, если он отсутствовал, находясь в наряде,
запевал я. В детском и отроческом возрасте я хорошо пел. С этим моментом моей биографии связан один волнующий эпизод, но в данном экскурсе я не могу рассказать более пространно, ибо тема не позволяет.
Строевых песен у нас было две: «ДАЛЬНЕВОСТОЧНАЯ» и «ГАЛИНА – ЧЕРНЯВАЯ ДЕВЧИНА» Вот с этой дальневосточной у меня и вышла крупная неприятность. Штатный запевала был в наряде, командир взвода Исламов ушёл на месяц в отпуск и к нам во взвод был назначен временно лейтенант, украинец Притуленко. Слово «допустим» он произносил по-украински – припустим и мы его между собой так и прозвали «припустим». И вот этот служака ведёт нас с завтрака и выкрикивает: Зиганиди – запе-вай!
А вся закавыка заключалась в том, что там не было правильной рифмы в строфе.
Начинается песня так:
Дальневосточная – опора прочная,
Союз растёт, растёт непобедим,
И всё, что было нами завоёвано,
Мы никогда врагу не отдадим!
Я уже тогда на ниве своей редакторской деятельности начал пописывать стишки и, имея хороший музыкальный слух, очень придирчиво относился к подбору рифм.
И я решил петь такой текст: вместо «завоёвано» я пою «наворочено».
Он останавливает роту и спрашивает у меня: Вы что поёте? Что значит – наворочено?
А я возьми, да и ляпни: А что, мало наворотили, что ли? Тут он взвился на дыбы: Выйти из строя! К командиру роты бегом марш!
В общем, он накатал рапорт и капитан Орлов вынужден был отреагировать, а замполит утвердить мне десять суток строгой гауптвахты. Таким было первое моё армейское взыскание, которое впоследствии было аннулировано моими дальнейшими заслугами….Из меня, большого патриота, всегда выглядывал маленький диссидент.
Не знаю, как сложилась бы моя дальнейшая судьба, передай они моё дело в Особый Отдел. Впрочем, с этой конторой мне ещё раз пришлось столкнуться, но уже на втором году службы и в другой ситуации.
Фергана – город по населению небольшой, но разбросан на большой площади, и здесь много воинских подразделений и все входят в подчинение Туркестанского Военного Округа (ТУРКВО) Гауптвахта находилась рядом с нашей школой и меня доставил туда дежурный офицер.
Камера строгого ареста – одиночка, без окон, размером 2,5 м на 1,5 м, не отапливается. Начало апреля, но по ночам 6-8 гр.С, так что намёрзся я предостаточно.
Питание через сутки. День кормят , как обычно, день ничего, кроме кружки воды и куска чёрного хлеба. Сидишь один. С охраной общаться запрещено, кроме вызова по нужде. Никаких книг, газет, радио и т.п. Узник замка Иф.
Через семь суток за мной пришли – рота без меня осиротела, стенгазета не выходит, боевой листок тоже, политинформация не ведётся. Исламов пожаловался ротному, тот пошёл к начальнику школы и с меня скосили трое суток, так что я вышел досрочно. Мы все первогодки, но я уже заслужил негласное уважение – прошёл боевое крещение. Солдат, не сидевший на «губе» - не солдат.
Служба покатилась своим чередом. Занятия по спец. предметам ( анатомия, лекарствоведение, основные заболевания, заразные заболевания, первая помощь раненым и поражённым, организация и тактика медицинской службы, дезинфекция, дезинсекция, дератизация и дегазация и практические занятия перемежались строевой подготовкой, марш-бросками и изучением воинских уставов.
Строевой устав (СУ), Устав гарнизонной и караульной службы (УГКС), Устав Внутренней Службы (УВС) – всё это давалось лично мне легко и даже весело.
Разумеется, марш-броски с полной выкладкой - винтовка, сапёрная лопатка и фляга на ремне, вещмешок с бельём и котелком и скатаная шинель – и со всем этим барахлом 10 – 15 и даже 25 километров марш за пределы города, да ещё частенько ночью, да потом ещё подготовка боевого рубежа с рытьём окопа - мало не покажется. Но это было не часто – за весь срок в школе (10 месяцев) раз пять.
Основная нагрузка – сдача ГТО и нормативов по организации и тактике медицинской службы (ОТМС) - оказание первой помощи и эвакуация раненых с поля боя. Изучение возможностей технических и подручных средств для решения этих задач. И это всё в 40 градусную жару. За всё время учёбы одного курсанта
комиссовали и двоих отправили обратно в части как неуспевающих по всем медицинским предметам. Комиссовали из нашей роты, а неуспевающих – из второй роты. На соревнованиях наша рота по всем видам боевой и политической подготовки брала первые места.
В июле 1958 года 10 человек самых успевающих курсантов (я в том числе) были направлены на практику в военный госпиталь в город Самарканд. На базе этого и других госпиталей округа была развёрнута госпитальная база Армии и переброшена в Туркменскую ССР на границу с Ираком, где произошла революция и к власти пришёл полковник Керим Касем, который мог попросить в любой момент нашего вооружённого вмешательства и оказания помощи.
Группа наших курсантов участвовала в разворачивании этой госпитальной базы.
Проторчали мы в пустыне почти двадцать суток и были отправлены в Фергану для дальнейшего обучения. Не помню, что бы нас чем-то отблагодарили, но и каких-либо нареканий тоже не было.
И вот начали зреть абрикосы – они там везде, как на Южном берегу сливы.
На территории школы был целый абрикосовый сад, мы под деревьями проводили занятия, и до поры не обращали на них внимания, пока они не начали созревать и падать.