Я уже несколько раз упоминал, что с началом войны нас эвакуировали в один из самых дальних, окраинных районов Азербайджана. Поселили нас в одном из горных сел, где не было ни одного трактора.
Они представления не имели, что существует такая машина, как комбайн. Все делалось вручную, как и 100 лет назад.
Голод и малярия – это было два бича, которые наперегонки гнали людей в могилу.
Но ведь надо было работать, чтобы заработать какие-то копейки, нужные, чтобы хотя бы паек полагавшийся маме выкупить. Если не работаешь, то талоны не выдавали.
А в селе, куда нас поселили, в школе русского предмета не было. А, значит, и службы нет. А значит, ничего нет.
Однажды мама повела меня в район. Подвела к одному зданию и сказала: «Вот это Советская власть. Отсюда она управляется и зовут ее Райисполком».
Держа меня за руку, она завела меня в эту организацию. Вскоре нас принял Председатель. Мама довольно четко, без слез, объяснила ситуацию, подчеркнув, что если что-то не исправить, то мы просто помрем от голода.
Председатель немного задумался, а потом взял трубку и позвонил, по-видимому в РОНО. Объяснил ситуацию и попросил выделить для школы нашего села одну дополнительную ставку для учителя русского языка.
Мы ушли оттуда просто счастливые. Мне даже смутно помнится, что мама ему руку поцеловала. Однако хлеб по карточкам не давали, заменяя его по каким-то коэффициентам на прочие продукты.
Это тоже годилось, но нужен был хлеб. Хлеб!
Вот тогда я на все последующее существование понял, что основа жизни хлеб.
Мы с братом начали работать в колхозе, и нам под будущие трудодни стали давать понемногу пшеницы.
Беда была в том, что даже эту малость давали на двоих, а нас ведь было трое. Так что ощутимое недоедание стало привычной нормой нашего бытия.
Организмы ослабленные голодом легко поддавались болезням.
Брата взяли в Армию. Остался я один с матерью. Она часто болела, но как-то выкручивалась. Однажды заболела так сильно, что почти не могла говорить, да и сама стала какой-то синюшной.
В колхозе мне, 12-летнему пацану, доверили подводу с двумя волами, чтобы я отвез мать в больницу. Когда я приехал в больницу, я пришел в ужас.
Большущий двор заполняла разношерстная толпа. Больные, посетители, медработники в белых халатах. А в центре этого скопища стоял огромного роста мужчина -главврач, и как мог, отбивался от терзавшей его толпы.
Я понял, что пробиться к нему не смогу. Залез на подводу и стал во всю силу орать «Помогите!»
На какое то мгновение наши взгляды встретились и он рукой мне показал куда уложить больную.
Но в этой супершумящей толпе, я смог понять, что место, которое он мне указал, было, по существу, мертвецкой. К ним уже врачи не заходили. Периодически кто-то из персонала обходил этот дворик, помечал, кто уже умер, чтобы их унесли и других уложить на их место.
Я решил, что мать на этом «предкладбище» не оставлю. Загнал свою подводу в самый дальний угол двора, оставил в ней лежать свою мать, а сам не пошел, а побежал к тому зданию, откуда, как говорила мама, управляется все на свете в этой округе.
Пришел, а секретарша не пускает.
А я ничего толком объяснить не могу. Языка не знаю. Видимо мы шумели так, что выглянул сам шеф. Он задал секретарше один вопрос, а потом обратился ко мне на русском: «Мальчик, что ты хочешь?»
Слава Богу, у меня хватило ума ответить: «Поговорить с Вами»
Он пригласил меня войти, сел рядом со мной и повторил свой вопрос. Меня давили слезы, но я сумел объяснить, что мама меня учила, что из этого здания управляется вся Советская власть.
Моя мама очень больна, ее уже в мертвецкую уложили. А она еще живая. Если она умрет, я тоже умру, как беспризорник. У меня ведь никого нет, чтобы помог. Поэтому я пришел к Вам. Если Вы всем руководите, может и мне чем-то поможете.
Мне показалось, что он даже немного расстроился. Он встал, кому то позвонил и довольно долго ждал пока подошел абонент, коротко переговорил с ним.
А потом обратился ко мне. Иди в больницу. Пробейся к главврачу и скажи, что тебя Исмаилов послал. А маме своей передай, что я ей благодарен за веру в Советскую власть и к тем, кто ею управляет!
Я бегом рванул в больницу, кое как, между ног толпы пробился к главврачу. Я его так энергично дергал за рукав, что он вынужден был обратить на меня внимание.
Когда он узнал, что это за меня звонил Исмаилов, он повернул голову в разные стороны, наконец нашел, кого искал, потом взял меня под мышки, и приподнял немного выше толпы, как я понял, для того, чтобы тот увидел о ком идет речь.
Я подошел к нему. Он очень доброжелательно обратился ко мне: «Ну-ка показывай свою больную».
Увидев ее он слегка присвистнул и сказал: «Да таких мы только в сектор «Б» укладываем».
Он окликнул медсестру и поручил ей прямо на подводе сделать какие-то уколы, чтобы больная немного пришла в себя, а то нас другие люди здесь камнями закидают, что мы для кого-то делаем льготу.
Минут через тридцать мама открыла глаза. Я, как мог, успокаивал ее. Ее уложили, а я быстро начал возвращаться в деревню. Уже темнело, а тут на маленьком пацане основное колхозное богатство где то барахтается.
На утро, пока я собрался идти в район, в больницу, зашла учительница, они с мамой вместе работали, и принесла баночку с кашей, для передачи больной.
Но самое главное в больнице санитаркой работала одна старая женщина.
Никто не знал сколько ей лет, или какой она национальности. Говорили, что она возникла вместе с больницей. Она утром подошла к маме и дала ей кусочек теплой лепешки и сыра. Причем очень настойчиво объясняла маме, речь у неё была не совсем внятная, что это она не ей принесла, а ради ее сына, то есть меня.
Она видела через какие мучения я вчера прошел и сердце ее защемило о собственных внуках. Она уделяла внимание моей матери до самой ее выписки.
Слава Господу, на сей раз, нам удалось маму вытащить. Она после этого прожила еще 50 лет.
Нам еще несколько раз удавалось ее вытаскивать из критических ситуаций, но к этому времени мы, ее дети уже плотно стояли на ногах, и нам это было легче.
В последующей жизни у меня было еще несколько контактов с органами Советской власти и к счастью, все они заканчивались благополучно.
К тому времени я работал в министерстве, а жил в заводской квартире. Министерство готово было дать мне лучшую во всех отношениях квартиру, но для этого я должен был сдать им, занимаемую мною заводскую квартиру. Вопрос ведомственных квартир всегда стоял очень остро и никто свой фонд терять не хотел.
Я пошел в исполком. Ровно 15 лет прошло между первым и вторым визитом.
Председатель меня немного знал. Я был комсорг завода. Он хотел мне помочь, но мы оба понимали, что прав у него для этого нет. Он долго думал, потом написал на моем заявлении «Прошу помочь».
Пришлось еще немало похлопотать, но эта бумага сыграли свою роль. В конечном итоге вопрос решился положительно.
Еще одно рандеву состоялось у меня с райисполкомом.
Работая на заводе, мне больше всего хотелось, где нибудь заочно учиться. Мне все помогали, даже директор.
Но ничего не получалось. Поблизости не было ни одного ВУЗа, или его филиала. Вдруг,
нам стало известно, что на расположенном от нас в 5-6 км оборонном заводе открывается заочное отделение Политехнического института.
Но это была строго закрытая организация и посторонних туда на пушечный выстрел не подпускали. Я объяснил Председателю, что имею все степени допуска к секретной документации. А будучи в Армии, даже через «СМЕРШ» прошел.
После некоторых сомнений он все же позвонил на завод. Объяснил ситуацию, упомянул и про СМЕРШ, но главный довод был другой.
Это воспитанник нашего района, был рабочим, секретарь комсомола на своем заводе, надо его поддержать.
Приняли, немного для порядка промурыжив.
Что мне хотелось особо отметить. От Москвы, до самых до окраин, люди, обращаясь в органы Советской власти, всегда встречали поддержку и желание оказать посильную помощь.
Я рассказал о своих личных проблемах.
Но ведь были по-настоящему масштабные вопросы.
От рабочего поселка до завода было метров 700-800, но дороги даже щебеночной не было. Только проселочная. Завод был сравнительно новым и многого пока не успели.
Пройти расстояние от поселка до завода в дождливую погоду, можно было только в резиновых сапогах,
Собрались рабочие, пригласили Исполком, он своими глазами увидел наше положение. Переговорил с руководством завода и они, как-то в счет взаимных расчетов, нашли какой то вариант, ускоряющий решение вопроса.
Зачем я пишу эту миниатюру?
Сейчас очень принято и по делу, и без дела ругать Советскую власть. Но я ведь рассказал о путях-дорогах одного человека. А ведь таких были тысячи, вся страна.
Быть может где-то вопросы решались не лучшим образом. Но это ведь не повод, охаивать всех подряд Ведь они решали и градостроительство, и социальные и трудовые проблемы и миллион других вопросов. Человек в какой-то степени всегда чувствовал себя защищенным.
Вместе с тем надо признать, что с годами большинство этих органов в известной степени обюрократились и стали играть менее заметную, но все же ощутимую роль в обществе.
Поэтому простые люди с глубокой ностальгией думают о прошедшем времени.
Никто из них не может считать нормальным, что в стране за минимальные сроки сформировалась целая когорта миллиардеров, сумевших присвоить активы, создававшиеся столетиями всей страной.
Страну стала захлестывать волна безработицы, в особенности среди молодежи.
Очень жаль, что формируя новое общество, почти ничего не взяли из старого.
Быть может Советская власть, плохо стимулировала развитие производительных сил, не всегда могла защищать свои интересы на мировой арене, допустила самую низкую в мире производительность труда и др.
Все это правильно. Можно найти немало и других недостатков и в той, и в другой форме организации общества.
Но я глубоко убежден, что многое можно было поправить, как в Китае, а не разрушать все подряд. Слишком много было субъективных интересов у главных организаторов слома страны. Сейчас, слава Богу, положение слегка улучшается, но из тяжелого нокаута 1991 года, еще немало лет придется выкарабкиваться.
Мне часто думается, что хорошо бы применить опыт святых отцов при формировании Евангелий.
Я имею в виду синоптический принцип, когда содержание всех Евангелий разложили рядом, и попунктно делали взаимную сверку, решая, что правильней.
Если бы у нас нашлись силы, желание и возможности сравнить старые правила
с новыми, и выбрать лучшие, мне кажется, что в данной ситуации, это было бы наилучшее решение вопроса.
Будем надеяться!