Глава шестая, в которой воронёнок Валера возвращается из разведки и приносит ужасную новость, Ермошка получает неожиданный подарок, а друзья узнают о стране, где живут сараешники.
Воронёнок держал в клюве чернющее перо, которое прежде явно украшало его собственный хвост.
– Выррвали варрварры! – возмущённо каркнул Валера, сокрушённо положив трофей у своих ног.
Все присутствующие, оторопев, молчали, ожидая услышать нечто трагическое. Однако птенец не спешил делиться пережитым, а внимательно изучал потрёпанный хвост, то и дело, поправляя пёрышки, стараясь заделать образовавшуюся прореху.
– Ну, что там? Что там было-то? – первой не выдержала Варюшка.
– Кошмаррр! – с энтузиазмом откликнулся пострадавший, будто бы только и ждал вопроса.
После этого воронёнок так активно застрекотал, что от производимого им шума многие просто зажали уши, и даже «почти живая сова» Серафима озабоченно встрепенулась на высоком шкафу. Видя недоумённые взгляды окружающих, инициативу взял в свои руки Ермошка:
– Так, перевожу. Стоило лишь мне (то есть ворону) подлететь к сараю и заглянут в щёлку, как с крыши на него прыгнул кто-то страшный и очень сердитый. Но я не из робкого десятка и не привык отступать (и это, кстати, не только про ворона), завязалась драка. И я непременно бы одолел серый злющий комок, если бы ему на подмогу не прилетело другое серое пятно и не залепило мне (то есть ворону) глаза. Но я (то есть он) продолжал сражаться вслепую. Однако силы были неравными. Несмотря на понесённые утраты и невосполнимые потери мне удалось остаться в живых и вернуться непобеждённым!
После слова «непобеждённым» у слушателей вырвалось невольное «Ах!» Но если из уст окружающих это было выражением восхищения, страха либо смеси страха и восхищения, то бойкая Варюшка ахнула, разочарованно всплеснув вязаными руками:
– И что ж ты, глупый, всю прыть на драку потратил, а за чем тебя посылали-то и не вспомнил!
– Нет, всё! Оля никогда больше не увидит свой подарок! – горько заплакал Сэмми, утирая слёзы кулачками.
– Думаю, не пристало нам ворона чихвостить. Устыдить птичку да ёрничать – много ума не нать! А вот то, что у сарая засада ждала – это главное! Знать, злыдни-сараешники не просто так удумали чужое добро приныкать!
– Да, всё гораздо сложнее, чем мы думали, – согласилась Оля, – и что ж нам теперь делать? Наверное, придётся самим идти? Кто со мной?
– Ну, уж я тебя, голубушка, одну не оставлю! – подражая бабушке, уверила подругу Варюшка.
Остальные молчали, потупив взоры. Пауза тревожно затягивалась. В принципе то, что Сэмми и Зая с балалайкой струсят, было для Оли ожидаемо, даже то, что любопытные и задиристые потапочки не выразили желания кинуться в бой, тоже было объяснимо. Однажды они случайно выбежали во двор и угодили прямо в лужу, после чего их отругали и долго стирали в тазу. Понятно, что братья теперь боялись выходить за порог.
Но Ермошка?! Мальчик, который усиленно изображал из себя отважного героя, стоял теперь, неуверенно переминаясь с ноги на ногу и пристыженно молчал. Наконец, Оля не выдержала и решила обратиться напрямую:
– Ермоша, а ты почему молчишь? Неужели ты не хочешь помочь? Это же твои странные родственники спёрли мой подарок!
– Да будя-будя тебе. Я хоть и что ни на есть добродей и коренной доможил, так сказать – породистый! Но, однако же, признаться должон – без крыши дома сил волшебных лишён и супротив дядьков не волен.
– Что, совсем? То есть, как только ты выйдешь из дома, то станешь просто-напросто крошечным мальчиком? Обыкновенным?
– Ну не совсем, конечно! Ну там исчезать, аль через стены ходить, аль исчо кака-никака пустяковина, эт запросто! Завсегда пожалста! А вот супротив сараешников войной идтить… это, мил-моя, перебооор… Эт я токма на своёй территории их могу воле подчинить, а во дворе – ихня власть! Да и к тому ж… – Мальчик потупился и залился ярким румянцем…
– И?! Что «к тому ж»?! – нетерпеливо дёрнула его за рукав Варюшка.
– Ну вота… это… – Ермошка досадливо указал на свои грязные голые ножонки с острыми коленками.
– У него крысы штаны свистнули, – наперебой стали торопливо объяснять вездесущие Топа и Потап, – что б он, эт-самое, во двор не совался даже!
Услышав о том, что его секрет раскрыт, Ермошка стал пунцовым и едва сдерживал предательские слёзы. Оля и игрушки пристыженно молчали, только кот Марсик как ни в чём не бывало, лизал свою лапку с таким видом будто важнее этого занятия ничего на свете не было и нет. Наконец, Оля очнулась, поняв, что необходимо как-то загладить неудобную ситуацию:
– Прости нас, Ермошенька, мы почему-то думали, что домовятам положено без штанов… Ой! Извини… – Оля совсем запуталась и уже не знала, как продолжить разговор, но тут совершенно неожиданно на выручку пришёл Сэмми.
Негритёнок, как всегда кроткий и печальный, тихо подошёл к Ермошке и как бы извиняясь, протянул ему свои атласные шаровары ярко-василькового цвета:
– На вот, возьми, пожалуйста! Мне бабушка много нарядов нашила, но я всё равно больше всех люблю оранжевые шорты, а эти красивые штанишки лежат без дела в коробке. Носи на здоровье!
– Вы даже не думайте, будто я голохвостый какой-нибудь! – Оживился Ермошка. – У меня в хате всякого добра валом завались! Да против таких воров – нет запоров. Эт крысы-то не мои были, а сараешные! А мои-то у меня по струнке ходят, как солдатики! – С этой бравадой домовёнок уединился в игрушечной душевой кабинке словно в примерочной, задёрнув за собой шторку.
Пока Ермошка примерял обновку, Оля с тревогой думала: «И много ли у него интересно таких своих крыс-солдатиков? И где это они интересно маршируют? Уж не тёмной ли ночью под кроватью?», её тревожные раздумья прервали дружные аплодисменты и возгласы восхищения.
Ермошка в новых атласных шароварах, подпоясанный потерянной ранее Варюшкиной алой лентой словно кушаком, выглядел празднично и браво. С видом победителя он вышел на всеобщее обозрение, потрясая над головой вилкой, как саблей. О том, откуда у пройдохи вдруг взялась алая лента, никто из тактичности спрашивать не стал.
– Ой, какой ты красавец, Ермошенька! – всплеснула руками Варюшка, – И моя ленточка тебе очень идёт, носи её всегда, обо мне вспоминай! – Как бы разрешая и дальше беспрепятственно пользоваться своей потерей, обронила кукла. – Я уж и смирилась, что никогда больше не увижу эту ленту, а она ишь, как тебе кстати пришлась!
– Ну, что ж знатная фафудья!* (*Фафудья устар. – здесь, в значении одежда)
– Ох, Ермоша, на каком-то ты странном языке разговариваешь, я тебя иногда совсем не понимаю, – смущённо посетовала Оля.
– Я, касатка, не гляди што малой, а уж вторую сотню лет на земле живу, вот все наречия в голове и перемешались.
– Так ты что, старый? – вытаращила круглые глаза-пуговки кукла Варюшка.
– Неа, по-нашенски мы с Олей ровесники, а таперича я в таких-то портках, думаю, – Ермошка самодовольно огладил себя по бокам, – великолепен! А значить – к бою готов! – словно театральный герой, пафосно воскликнул Ермошка. – Так план наступления будет такой: первым пускаем боевого кота Марса! Он гуляет, где хочет: что в доме, что в подполье, хоть по крышам, хоть в сараях.
От такого неожиданного заявления Марсик чуть не подавился собственной лапой. Кот недоумённо поглядел на своего недавнего наездника, потом по сторонам, нехотя встал, неспешно обошёл героя вокруг и, наконец, снова сел неподалёку. Отвернув мордочку и принявшись было снова за любимое занятие – вылизывание лапы, как бы между прочим утробно промурчал в сторону:
– Ермошенька, и с чего это мяу мне вдруг лезть на рожон?
– Марсик, ты разговариваешь? – подумала было удивиться Оля, но если честно, то теперь кот поразил её не столько тем, что умеет разговаривать, а больше тем, что сопротивляется такому лихому кавалеристу и, по сути, прямому начальнику.
Хитрюга-кот пропустил вопрос мимо ушей, будто разговаривать котам посреди бела дня было так же привычно, как мяукать или гонять бабушкин клубок. Ермошка же в свою очередь вовсе проигнорировал демонстрацию явной кошачьей неохоты вступать в войну с сараешниками:
– Так, не отлынивать мне тут! Слушай мою команду, иди в Кочеборову комнатею, да наблюдай там до тех пор, пока не вызнаешь, где нашенское добро заныкано! Марш в Шубуршундию без разговоров!
Кот, изображая безразличие, нехотя встал, картинно потягиваясь, но услышав от хозяина:
– Пошевеливайся, лодырь, а то буду на твоём загривке по всему двору кататься! – ловко прыгнул на подоконник и был таков.
– А вдруг он вовсе не пойдёт в сарай, а возьмёт да и убежит к соседским кошкам в гости? – с тревогой предположила Варюшка.
– Да что ты! Пойдёт как миленький, он меня ослушаться никак не посмеет.
– Но как-то он не шибко послушным-то кажется, – продолжала сомневаться кукла.
– Ниччо, покуражится маленько, потому как он же кот, а не воробей какой-нибудь. А кот – это ж кот, зверь хитрый! Везде пролезет, всё разнюхает, и как будто безразлично ему, а всё ж своего не упустит. Он в Шубуршундии поштишто свой! Так что ждите новостей.
– Да что ж за Шубуршундия такая?
– Страна волшебная, стра-ашная, все тёмные подвалы, ветхие сараи, баньки, углярки, самые малые пристройки…
– И когда ждать-то вестей из сараек с углярками?
– Ну, исходя из опыта, думаю, к утру – в самый раз!
– Это хорошо, потому что в кухне бабуля уже обед собирает, – прислушиваясь к шорохам за дверью, сообщила девочка, – скоро она сюда войдёт и позовёт к столу, – Оля с тревогой взглянула на Ермошку, – после обеда мы с ней посуду перемоем да пойдём огород полоть, потом поливать, бабуля ведром, а я маленькой леечкой. А «с устатку» будем на брёвнышках долго сидеть – «гулять» – отдыхать, с соседями здороваться. После – ужин готовить, книжку читать, и уж до самого сна не расстанемся.
– Ну, тогда – утро вечера мудреней! – Ермошка молодецки присвистнул, топнул ножкой и исчез, словно его никогда и не было в комнате.