Глава 6 Ссоры да брани
1
Известно всем: украинский город Божин славен своими хасидами – счастливейшими из людей. Какая тропа ведет сих баловней судьбы к довольству? Богатый хасид вкушает любовь небес, а бедный хасид любит небеса, дарующие в радость ему благую долю.
Человек счастлив вполне, лишь помятуя о бедах. Они отменно оттеняют блаженство, и за это он им премного благодарен: ноша тяжела – передышка мила. Во исполнение закона всесветного равновесия поселились по соседству с жизнерадостными божинскими хасидами хмурые хасидоборцы из Вильно.
Лучшей участи искали на Украине неимущие, но ученые виленские евреи. И вот, налетел топор на сук. Тяжелыми, как фолианты талмуда упреками осыпали хасидоборцы головы легкомысленных соплеменников: “Суждения ваши подобны проповедям прежних обманных мессий. Те, ослепленные, торопились царить над миром, воображая, будто слабый сильного одолеет. Власти жестоко карали иудеев за неподчинение и смуту. Горе несли народу ложные его спасители, и грех великий уподобляться им. Цадики ваши алчны и невежественны, а вы творите из них кумиров и чистую нашу веру иудейскую идолопоклонством мараете!”
В Вильно жил и учил великий ментор, главный хасидоборец. Повсюду, где благоденствовали хасиды, поверенные виленского веронаставника старались вернуть заблудших овец в стадо. Меж двумя лагерями велась война борзым пером, ядовитым языком и тяжелым кулаком. Бойкоты, доносы, клевета – ни чем не гнушались обе достойные стороны.
Пожалуй, хасиды чуть мягче, немного терпимее, малость добрее. Они искали мира, но виленский учитель неизменно отказывал в аудиенции их послам. Как-то раввин божинских хасидоборцев согласился на беседу с цадиком Айзиком и принял хасида-толстосума в убогом своем жилище.
2
- Мир тебе, ученый раби, - сказал цадик, входя в жалкое святилище.
- Мир и тебе, Айзик, и всему народу нашему, - ответил раввин.
- Аминь!
- Что привело тебя, наставник неучей?
- Избегай угловатых слов. Меж нами согласия хочу, тебе внимая.
- Кабы внимал! Не моей - божьей мудростью богатей. В книгах нет словесных углов.
- Разве хасиды к торе не прилепились?
- Боюсь, отлепились.
- Не понимаю.
- Миролюбец Айзик! Нравоучительными байками ты заместил слово творца!
- Боже сохрани! А сказки тем хороши, что и неученому понятны. И молитвы наши страстны.
- Чересчур. К всевышнему взывая, негоже кувыркаться и вопить.
- Горячая молитва – путь к праведности для простонародья.
- Авигдор, твой покровитель, не бедняк и не простак. Вместе наживаетесь.
- Моя ученость мала, твоя - горами движет, но не к тебе, ко мне идут за божьим словом.
- Дорога вниз легка, вверх - тяжела. Потакая слабости людей, ты крадешь у меня любовь их.
- Ты колешь и упрекаешь, почтенный раби. Не хочешь мира – слушай мой упрек!
- Я чист пред богом и людьми.
- Твои ищейки донесли властям на одного из цадиков. Его заключили в крепость.
- Мы ни при чем!
- О, если б так! К счастью, мудрец был признан невиновным!
- Денежные хасиды подкупили судей!
- Наши гроши лишают тебя сна!
- Гроши? Невежеству - дары, шелка, почет, а истинная ученость прозябает в скудости.
- Зависть!
- Ничуть! Не ваши – наши гроши лишают меня сна!
- Бессонный смотрит букой и в жизни не находит радость.
- Я справедливости не нахожу.
- Ты бранишь меня обиняком и напрямик. А народ почитает своего цадика непогрешимым!
- Не народ, а твои хасиды-идолопоклонники!
- Стыдись! Не только цадик свят, но и сыны его неминуемо таковы.
- Неужто?
- С семенем отца святость передается сыну в миг зачатия!
Раввин засмеялся цадику в лицо, потом отвернулся к окну. Айзик, не прощаясь, вышел. “Кто заслуживает презрения, тот и боится его!” – подумал раввин. “Не жди почета и не горюй, не получив его!” – подумал цадик, утешившись по-хасидски.
3
Хасидоборческая молодежь Божина усердствовала. С барабанами и бубнами вставали ешиботники под окнами то одного, то другого цадика и гремели оглушительно, дабы хасиды не слушали и не держали еретических речей. На последние деньги скупались хасидские писания, и сжигалась скверна.
Занемог старый виленский учитель. По всей империи единодумцы его постились и читали псалмы, молили небеса не забирать душу праведника. В праздник кущей скончался хранитель старых и зачинатель новых установлений чистотой веры, преданный недруг хасидов. В траур погрузилась община божинских хасидоборцев.
В смерти великого знатока слова божьего и радетеля общего дела хасиды узрели не утрату, а избавление. Раби Айзик желал бы удержать учеников от неправедного ликования, да где там! Зато соперник его, цадик раби Меир, ободрил своих почитателей, и те затеяли веселый праздник. Три дня обжорства, пьянства, плясок, хороводов и жарких молитв.
Портной Пинхас, коробейник Хаим, меламед Яир – все хасиды раби Меира – вдохновенно распевали на все лады: “Гоненьям конец, и радость для всех – верой простой заживем без помех!” Сочинением этим весьма гордился Берл, тоже хасид раби Меира и младший сын богатого лесоторговца Авигдора.
Иссякло терпение скорбящих хасидоборцев. Вооружившись чем попало, ведомые праведным гневом, молодые ешиботники двинулись в сторону лесной поляны, где царило нечестивое веселье. И случилось нечто такое, что достойно горького сожаления и сурового осуждения.
Жестокое побоище произошло на краю леса. Ни то, ни другое воинство не признавало права противной стороны на место под солнцем. Неумелые, непривычные к схваткам, не знающие ни силы своей, ни слабости, бойцы били и калечили друг друга. Превосходящие числом хасиды одержали позорную победу. Два бездыханных тела были сброшены в овраг, а божинская тюрьма удостоилась принять арестантов в ермолках.
4
Иудей пролил иудейскую кровь! Не остановить преступление – способствовать ему. Стыдились цадики Айзик и Меир, каялся раввин божинских хасидоборцев, все еврейство Божина искало спасения в покаянных молитвах и суровых постах. Двойная мука томила душу Авигдора – сам он хасид, а зять покойный, мир праху его, - из хасидоборцев вышел.
Ицхак и сестра его Ревекка, берлинские гости Авигдора, оба неисправимые просвещенцы, дивились, ужасались и сострадали. Ицхак сочинял повесть о хасидах, и описал прискорбные события и вставил их в книгу с прибавлением собственных размышлений и предречений.
- Я полагаю, Ревекка, несогласие хасидоборцев с хасидами не в том, как правильно бога любить. Сие есть война самолюбий, - изрек Ицхак.
- Сие есть погром. С обеих сторон еврейский. Слабый лютует пуще сильного! – заметила Ревекка.
- Что свой своему учинить готов! – поддержал Ицхак.
- Надеюсь, выйдет польза из вражды – переймут достоинства враг у врага, - сказала Ревекка.
Ицхак уважительно посмотрел на сестру и что-то записал в тетрадь.
Глава из повести "Свой своему".
Полностью повесть опубликована здесь:
http://berkovich-zametki.com/2015/Zametki/Nomer5_6/Berg1.php
и здесь:
http://www.port-folio.us/July_2015/.(4).html