I.
Ты меня спрячешь от дождя в шарообразной,
тесной сумке – твои нательные рисунки,
горят, как выемки вождя на
стекловидном спящем теле под глинобитной
хохломой и тянется из подземелий, твоя
родня – нарушив строй. Не
II.
ввинчивая до упора, разделят куклу пополам
и домотканый сарафан, геометрическим
узором – эмаль стянувшись в
завитки, как стёкла луж под первым снегом –
покроет конькобежный трек, и из тебя –
как из ковчега наружу выйдет
III.
человек. Уменьшенная часть лица, глядит то
вбок, то без пристраски – и пламенеют
нефтью краски вокруг пасхального
яйца из равномерных полушарий – опережая
оспин сыпь, а ты, как девочка на шаре –
берёзового сока зыбь.
IV.
Разломится и твой ребёнок, птенец в яичной
скорлупе – и скулами начнёт скрипеть,
обернутый корой пелёнок,
и, будет ждать приход весны – чтобы надеть
цветное платье: ты всем твердишь – он
Божий сын от непорочного
V.
зачатья. В его груди живёт звезда – латунный
домик октябрёнка и заводная шестерёнка
из воробьиного гнезда вытачивает
женский бюст – такой же, как ржаное тесто –
ногой придавишь – слышен хруст, рукой
прижмешь – поёт невеста. Танцуй
VI.
фанерная щепа – как яблочко, на гжельском
блюде: ты тоже скоро выйдешь в люди –
остановив полураспад самой
себя на чёт и нечет, на верх и низ, на ночь и
день – как прыгающий вверх кузнечик –
ты уменьшаешь свою тень. И
VII.
вот последняя седьмица из размагниченных
сестёр – сквозь горлышко глухих реторт,
она готова раздвоиться: на сизый
коммунальный дым и противолежащий
катет, но остаётся рядовым среди
двухъярусных кроватей.