Англичанин

Таня Дэвис




АНГЛИЧАНИН

 





Москва 2017

Часть первая. Фантазия ре минор
               

     Ну почему она такая добренькая? Таня, помоги, Таня, принеси, Таня, сделай. Тридцать два года, а так и не научилась говорить нет. Вот и сейчас: Лондон, Риджент парк, семь тридцать утра четверг, и что она здесь делает? Тащит картину, которую её московские друзья попросили передать их лондонским друзьям, проживающим в красивом месте с не менее привлекательным названием Глостер Кресент.
    Благо она довольно хорошо знает Лондон и выбрала самый короткий путь через парк, но толку-то – утро туманное, утро седое. В начале осени в Лондоне бывают такие туманы, конечно, красиво, романтично, но ничего не видно:  густой утренний туман скрыл все дорожки-тропинки, и только фигуры любителей утренних пробежек иногда возникают из белой пелены. Так, а вот это уже проблема: её дорожка расходится на целых три, и лишь одна из них приведёт к Глостер Кресент, но которая, указателей-то поблизости нет, и спросить не у кого… 

  Дэвид любил бегать по утрам в Риджент парке, можно думать о чём угодно, ритмичный бег сам упорядочивал мысли и всегда подсказывал верное решение. А можно вообще ни о чём не думать, пустая голова так здорово – никаких тебе проблем в адвокатской конторе, которые придётся решать в течение дня, только туман, густая белая пелена накрыла всё вокруг…
    Боже, какое счастье, что он не согласился на уговоры Джейн поехать с ней на показ в Париж. А уж как уговаривала! Дэвид, ну пожалуйста, ты же понимаешь как это важно для меня и моей работы, там будут все мои коллеги. Конечно, понимает: пять лет вместе, через месяц свадьба, уже действительно пора, ей тридцать два, ему тридцать семь, чего ещё ждать, всё всех устраивает, и в Париже можно устроить шикарный предсвадебный weekend.
   Только он уже давно обещал на эти выходные приехать к тёте Эмили в Торкей, у неё день рожденье, и не просто так, а юбилей – семьдесят лет. Он в Торкей родился  и вырос, все летние каникулы проводил с многочисленными кузинами и кузенами в уютном доме тётушки на побережье, так что вопрос выбора – тётя Эмили или Париж даже не стоял. 
        Внезапно из тумана возникла стройная женская фигура в светлом плаще. Молодая женщина в растерянности стояла на развилке нескольких тропинок, явно не зная какую выбрать. Дэвид остановился, его вежливый вопрос Can I help you? явно напугал незнакомку. Её карие глаза смотрели настороженно, что не помешало Дэвиду заметить, что женщина довольно симпатична: густые каштановые волосы элегантно уложены на затылке, мягкие очертания лица, чувственные губы  – Белоснежка, отметил Дэвид. По крайней мере, по его мнению, настоящая Белоснежка должна была  выглядеть именно так.
     Таня, а это была именно она,  действительно испугалась – в потной майке с зеленой банданой на спутанных волосах Дэвид был похож на пирата. Из-за зеленой банданы Таня даже сначала приняла его за исламского террориста, в мультикультурном толерантном Лондоне их столько развелось, а после серии летних взрывов особенно страшно, но светлые волосы и серые глаза пирата её несколько успокоили. 
   - How can I get to Glouster Crescent? 
    Иностранка, отметил Дэвид. Акцент едва уловимый, но всё-таки заметен, и черты лица не английские, скорее похоже на восточноевропейский типаж – полька, румынка? Хотя кто сейчас в этом глобализованном  мире может с уверенностью сказать откуда ты, все и всё так перемешалось. Не подлежало сомнению лишь то, что это Белоснежка, и он бы не отказался встретиться с ней ещё раз.

*   *   *

    Передача картины успешно состоялась, Сэм и Ориэл, лондонские друзья её московских друзей, оказались очень милыми людьми,  принадлежавшими к тому же творческому кругу, что и её друзья в Москве – картины, выставки, галереи.  Креативный подход хозяев к жизни, в том числе к оформлению своего жилого пространства был заметен во всём: стены украшали многочисленные эскизы театральных декораций, необычные авторские куклы Ориэл и яркие, напоминающие Сарьяна картины Сэма. На самом почётном месте стоял старинный купеческий сундук, найденный их русским другом на какой-то московской свалке и тщательно отреставрированный. Это же надо было тащить такое барахло в Лондон, заплатив бешеные деньги за транспортировку, чтобы теперь гордо демонстрировать этот раритет гостям, подумала Таня. Такое почтительное отношение к старине она наблюдала только в Англии, что ж, вызывает уважение, особенно принимая во внимание то, как иногда относятся к историческим ценностям на её родине.   
    Этот четверг в начале сентября 2005 года оказался очень насыщенным: после утреннего визита к художникам Таня посетила две языковые школы и университет Темз Вэли, где успешно договорилась о выгодных условиях приёма на обучение российских студентов и школьников. Завтра утром в пятницу она поедет ещё в одну школу Torqay International, её любимую. Во-первых, место живописнейшее на южном побережье, во-вторых, директор замечательный Джудит Хэндз, с которой они успешно сотрудничают уже восемь лет  и стали просто хорошими подругами. И наконец, Торкей – это родина знаменитой писательницы Агаты Кристи.
       Но это завтра, а сегодня, сегодня ещё полно времени для шопинга на Оксфорд-стрит. В четверг в Англии магазины работают допоздна, так что можно оторваться по полной. Нет, конечно, она не законченный шопоголик, но покажите мне женщину, которая не хотела бы оказаться на Оксфорд стрит с приличной суммой, которую она может потратить на всё, что понравиться.     Приличную сумму любезно подарил Влад, её бойфренд трёхлетней выдержки и фактически жених, потому что чуть  больше чем через месяц пятнадцатого октября у них должна состояться свадьба. Влад, такой положительный и перспективный менеджер банка, не то чтобы совсем топ, но вполне на уровне, чтобы свободно позволить себе свадьбу в Италии. Пожалуй,  Влад единственный, кому она могла сказать «нет», и ведь говорила же все последние полгода на его настойчивые предложения создать семью. И почему отказывалась? Любит её? Без сомнения. Она его? Вроде бы. По крайней мере, за те три года, что они  вместе Владу удалось заставить Таню полюбить его. Внимательный, терпеливый, заботливый, всегда рядом, всегда поможет. Щедрый, кстати, мечта, а не мужик, и что она сомневалась, страстей неземных ждала что ли?   Глупости всё это.
    
      Дэвид остановился на светофоре на пересечении с Оксфорд-стрит.  Волшебная мелодия фантазии ре минор Моцарта, которую он любил слушать в машине, постепенно стирала всю суету прошедшего рабочего дня. Столько сложных дел,  как хорошо, что он успел всё самое срочное завершить сегодня и сможет поехать в Торкей уже завтра утром, что даёт шанс добраться до тёти Эмили без пробок. Пятница утро – это вам не пятница вечер, когда все уставшие от большого города люди рванут на побережье в надежде насладиться последними теплыми деньками уходящего лета.
    Забавно наблюдать пеструю толпу, заполнившую торговую Оксфорд-стрит, под быстрые такты Presto, которые как нельзя лучше соответствуют суетливому ритму современного мегаполиса. Дэвид обожал эту дивную моцартовскую фантазию, особенно повторяющееся три раза печальное Adagio, музыкальное воплощение самой нежности, причём настолько современное, что звучит скорее как Шопен, а не как типичный Моцарт. Удивительно, как можно было написать такую музыку в 1785 году?
     Господи, как же долго горит красный. Конечно, чтобы пропустить этот бесконечный людской поток, отражающий торжество глобализации и полиэтничность мегаполиса, надо вообще остановить движение. Как же изменился Лондон за последние двадцать лет, подумал Дэвид. Его недавно умерший дядя Эдвард, муж тёти Эмили любил повторять: вот когда я был маленьким мальчиком и катался по центру Лондона на велосипеде, то встретить  чернокожего или араба можно было крайне редко. Людской поток выглядел совершенно по-другому, а теперь, 2005 год, в июле Лондон потрясли эти ужасные взрывы в автобусах и метро, и люди стали совсем другими. Вот, пожалуйста, посмотрим, кто спешит с покупками – арабы, индусы, азиаты. Вот ещё темнокожие, вот японцы или китайцы, вот… боже, кто это? Та самая молодая женщина в светлом плаще, Белоснежка, которую он утром встретил в Риджент парке.
     Невозможно, невероятно, как можно в таком огромном мегаполисе встретиться дважды в один день? Ну что значит встретиться? Это он её видит, а она его – нет, идёт себе, помахивая яркими пакетами, улыбается чему-то, наверное, радуется покупкам. Что делать, Моцарт? Выскочить из машины, и догнать Белоснежку? Спросить, нашла ли она Глостер Кресент? Глупо как-то, а ведь именно так почему-то и хочется сделать. Сердитые сигналы стоящих сзади машин заставили Дэвида обратить внимание на давно переключившийся сигнал светофора. Вот черт, надо же так отвлечься…

*   *   *
    Утро пятницы Таня встретила уже в автобусе. Удобно устроившись в комфортабельном National Express, она заворожено наблюдала за проносившимся за окном пейзажем. Без сомнения путешествовать по Англии лучше на автобусе, а не на скоростном поезде, потому что скорость превращает вид из окна в одно сплошное мелькание, а в автобусе можно спокойно наслаждаться постепенно меняющимися картинками.
    Солнечный сентябрьский день щедро смешал все краски уходящего лета и наступающей осени. Зелёные холмы чередовались с золотистыми скошенными полями, на которых были аккуратно выложены рулоны сена, рощи перемежались с уже перепаханной коричневой землёй, мощные одиноко стоящие деревья, наверняка дубы, подчёркивали неповторимую английскость пейзажа. Иногда мелькали стада овец, вот кто-то выгуливает вдоль поля большого мохнатого пса, вот ребятня мчится на велосипедах…  Красиво, спокойно, гармонично. Подальше от шумного Лондона с его туристическими толпами и потоками машин, поближе к настоящей зелёной Англии.
    И хотя Таня объездила на автобусе практически всю Англию, Шотландию и даже Ирландию, ей особенно нравилась  именно эта дорога в Девоне, ведущая на побережье через Экзетер и Ньютон Эббот. Дело в том, что где-то на подъезде к Торкей дорога уходила на вершину холма, откуда открывался совершенно изумительный вид: с одной стороны на живописные извилины морского побережья, с другой  - на бесконечную зелень убегающих в даль холмов. Ей казалось, что именно здесь находится «место силы», скрывающее то самое главное в Англии, что она так тщетно пыталась всё это время понять – the soul of the country is hidden in its landscapes.  Увы, автобус на вершине холма не останавливался, и она всегда заранее готовила фотоаппарат, чтобы успеть сделать хоть какие-то снимки. А ведь именно здесь ей хотелось остановиться, выйти из автобуса, раскинуть руки, обняв небо, море, холмы, весь этот чудный остров и продекламировать известные строки Шекспира, которые она выучила ещё на первом курсе университета:
    
      This royal throne of kings, this sceptered isle
      This earth of majesty, this seat of Mars,
      This other Eden, demi-paradise,
      This fortress built by Nature for herself
      Against infection and the land of war,
      This happy breed of men, this little world,
      This precious stone set in the silver sea,
      Which serves it in the office of a wall,
      Or as a moat defensive to a house,
      Against the envy of less happier lands.
      This blessed plot, this earth, this realm,
      THIS ENGLAND.
 
   Но красоты красотами, а Джуди–то дурит. Тетке пятьдесят пять лет, а у неё практически каждое лето новый бойфренд. Вот и сейчас, позвонила, сказала: тебя на остановке встретит мой бойфренд Брайан, (в прошлом году был Сэм) он будет в красном кабриолете и в красной майке Манчестер Юнайтед. Ну ничего себе! 
   Брайн оказался невысоким мужичком лет сорока-сорока пяти, явно моложе Джуди, с бритой головой и татуировкой на крепких  бицепсах, действительно, настоящий футбольный фанат. Даже без майки Манчестер Юнайтед можно было догадаться. С места в карьер он начал флиртовать, что Тане ужасно не понравилось, а ещё больше не понравилось, когда она увидела, как по-хозяйски он обращается с Джуди. «Зачем ты опять надела белую майку на кухне, испачкаешь, вот уже пятно на животе».  Это Джуди-то! У которой в роду одни аристократы и все стены солидного дома, унаследованного от состоятельных родителей и расположенного на высоком склоне в самом престижном районе Торкей, увешаны фотографиями с известными людьми: вот отец Джуди с Маргарет Тетчер, вот мама на приёме в Букингемском дворце, а вот сама Джуди с какими–то английскими политиками и знаменитостями. Тоже мне бойфренд, просто чурбан неотесанный. Понятно, Джуди никогда не была замужем, детей нет, и ей, конечно же, хочется «простого женского счастья», но можно было найти себе кого-нибудь подостойнее, тем более у неё столько знакомых из своего круга.
     Джуди отвела Тане её любимую комнату с лавандовыми обоями и отдельной ванной, в которой как обычно понаставила ароматные корзиночки с сухими цветами и вазочки со свежесрезанными розами. Молодец Джуди! Основатель и владелица популярной у иностранцев школы английского языка, работы хоть отбавляй, а она ещё и дом в идеальном порядке держит. Конечно, у неё есть помощники, которые вот и сегодня суетятся, потому что в субботу Джуди затеяла большой приём по случаю… А ни по какому случаю, просто Джуди обожает (и умеет) устраивать праздники для себя и для друзей, и завтра в час она устраивает ланч, на который приглашены человек пятнадцать гостей:  будет местная богема (художник-пейзажист с женой итальянкой), интеллигенция (профессор из университета Экзетер с женой и преподавательница русского языка, которую Джуди видимо специально пригласила для встречи с Таней), сотрудник музея Агаты Кристи и даже какая-то известная актриса из Лондонского театра, давняя подруга Джуди, ну и кто-то из соседей, с которыми у позитивной Джуди неизменно хорошие отношения.
    Времени до ужина предостаточно, и Тане конечно же нужно спуститься к морю и прикоснуться к воде. Это такой её обязательный ритуал: где бы она ни оказывалась рядом с водой – морем, озером, рекой, она первым делом шла к воде и здоровалась с ней. Ведь Вода для Рыбы (а Таня Рыба по гороскопу) – это не просто один из четырёх элементов природы, это абсолютно родная стихия, с которой можно поговорить, а иногда даже и договориться. Она решительно отвергла предложение Брайана её сопровождать, тем более что уже не раз спускалась от дома Джуди к морю, и путь ей был хорошо известен. Обратно она обычно брала такси: всего десять минут и два фунта и вы у дома Джуди на улице St.Mary Road.
    
      
   Пятничный вечер в Англии – это время веселья, народ пьёт, гуляет, отрывается по полной. В теплый сентябрьский вечер в курортном городке на побережье такая атмосфера особенно чувствуется: отовсюду звучит музыка – из проезжающих вдоль набережной открытых машин (бум-бум-бум), из открытых окон пабов (бац-бац-бац), из магнитофонов уличных актёров, развлекающих местную публику и туристов. Люди гуляют семьями – с колясками, детьми, собаками, едят мороженое и смеются, всё так мирно и весело, что июльские взрывы в Лондоне кажутся нереальным кошмаром из фильма ужасов. В Торкей спокойно и безопасно… Enjoy, как сказали бы её американские друзья.
    Как же здорово, что этот сентябрьский вечер скорее похож на август: так тепло, что можно забыть о плаще и обойтись свитером поло (модный белый, купленный вчера на Оксфорд-стрит), даже вода в море  не кажется холодной и какие-то парни залезли купаться, несмотря на наступающую темноту. Таня пожалела, что не надела купальник, она любит холодную воду – и в Байкале купалась, и на Балтике и в Белом море пробовала. Все моря разные, у каждого свой характер, однако приходится признать, что это английское весьма своенравное: видела она прошлым летом, какие волны тут берег захлестывали, до первой линии доставали.
    Чудесный вечер, зачем брать такси, когда можно неспешно пройтись по убегающей вверх улочке, ведущей прямо к нужному дому на St.Mary Road, к тому же заботливая Джуди на всякий случай нарисовала ей план с адресом. Если что, спросит. Шум набережной и пабов на первой линии по мере подъёма в гору постепенно затих, и после сотни метров Таня неожиданно для себя оказалась в тишине и почти полной темноте, за исключением небольшого островка света  от единственного фонаря, освещающего три расходящиеся наверх улочки. Ну, опять на перепутье, прямо как тогда в тумане Риджент парка в поисках Глостер Кресент. Вот теперь и план Джуди пригодится, если она, конечно, сможет разобрать, что там нарисовано в рассеянном свете фонаря.

*  *  *

  Дэвид уже десятый раз за день поблагодарил Бога за то, что отказался ехать в Париж. Пусть Джейн обиделась, ничего, зато он уверен, что поступил правильно. Нельзя забывать тех, кто с тобой «одной крови», самых близких родственников ради прихоти любимой женщины. А его «братство Маугли» довольно внушительное – тётя Эмили и три старшие сестры Аманда, Аннабель и Лиза, их мужья, дети, его любимые племянники близнецы Джон и Эрик. Сегодня он почти целый день провёл с этими десятилетними мальчишками, гоняли мяч, играли в теннис, дурачились. Вот бы у них с Джейн тоже родились близнецы, только мальчик и девочка. Почему-то ему хотелось, чтобы обязательно была девочка, с такими же необычного цвета волосами, которые передавались в их роду по женской линии и которыми так гордились его сестры – каштановые с пшеничными прядями, как будто мелирование, только естественное, от природы.
    Вечернюю прогулку по набережной Дэвид завершал уже в одиночестве, сестры с детьми отправились пораньше домой, а сидеть в пабе с их мужьями ему не хотелось, таких развлечений ему и в Лондоне хватает с коллегами из адвокатской конторы.  Дорога к дому тёти Эмили на St.Mary Road вверх по знакомой улочке займёт минут двадцать, у него этот «путь наверх» сотни раз пройден. По мере подъёма звуки музыки с набережной и шум пабов постепенно замерли, вокруг стало темно и тихо, но ничего, ему тут каждый камень и поворот знаком, через десяток метров должен быть фонарь, а там по дорожке направо ещё немного пройти и на месте.
     Неожиданно в свете фонаря он увидел стройную женскую фигуру в белом свитере, которая на фоне общей темноты смотрелась так ярко, будто выхваченная прожектором на театральной сцене. Женщина склонила голову над какой-то бумагой, и явно выглядела растерянной. Дэвид подошёл поближе и…   Нет, нет, нет, этого не может быть, потому что не может быть никогда. Это была та самая Белоснежка из Риджент парка, та самая, которую он второй раз увидел, стоя вчера вечером на светофоре на Оксфорд стрит, и был совершенно уверен, что судьба никогда не подарит ему ещё один шанс, но нет, вот он, счастливый случай, вернее счастливый ветер, который занёс Белоснежку в этот сентябрьский вечер в Торкей.
     Таня уже отчаялась что-либо понять в нарисованной Джудит схеме, наверное, придётся спускаться обратно на набережную и всё-таки брать такси, как вдруг рядом прозвучал насмешливый мужской голос «Looking for the way to Gloucester Crescent?”, показавшийся удивительно знакомым. Подняв глаза, она увидела того самого «пирата», который подсказал ей дорогу в Риджент парке, только сейчас пират выглядел вполне цивильно – вместо зеленой банданы и потной майки чистые пшеничные волосы и белый свитер поло, почти как у неё. Невероятно, невозможно, так не бывает. (Конечно, диалог состоялся на английском, ну уж ладно, переведём).
- Вы? Как вы здесь оказались? удивленно воскликнула Таня.
- Ну, я здесь практически живу, а вот вас каким ветром сюда занесло?
- Я в гости приехала.
- И как видно, опять не можете найти дорогу?
- Да, мне нужно на St.Mary Road.
- Какое совпадение, и мне туда же, я вас провожу, если хотите.
- Спасибо.

   Какой приятный тембр голоса у этого английского пирата, прямо как у Элвиса Пресли, когда он поёт  Love me tender, love me sweet, tell me you are mine.  Не надо торопиться, Таня. Всё своим чередом: неспешная прогулка, неспешная беседа.
- Amazing, just amazing, - произнёс Дэвид.
- Что удивительно? - спросила Таня.
- За два дня мы с вами встречаемся уже третий раз. Разве это не удивительно? Сначала в Лондоне, и вот теперь в Торкей.
- Почему третий раз? Второй, вчера утром в Риджент парке  и сейчас.
- А вот и нет. Вчера около 6.30 вечера вы шли по Оксфорд-стрит с покупками, по-моему, один пакет был из магазина John Lewis, не так ли?
- Вы что, за мной следили?
- Нет, - рассмеялся Дэвид, - я просто стоял на светофоре и увидел, как вы переходите улицу прямо перед моей машиной.
-  Вот это да, удивилась Таня, действительно amazing.

    Дэвид и Таня на время замолчали, потому что оба подумали об одном и том же: такие встречи не бывают случайными, зачем судьбе или кому-то там наверху, кто знает всё про земные пути-дорожки, намеренно сталкивать  людей в многомиллионном мегаполисе и прочих непредсказуемых местах.  Если рассматривать жизнь как квест, то такие встречи это подсказки, куда и с кем идти по жизни дальше. Кто понял, дойдёт до счастливого финала, кто не заметил, удача отвернётся.
   Дэвид первым прервал затянувшуюся паузу:
-  Вы прекрасно говорите по-английски, но вы не из Англии, верно?
-  Да, я из России.
   Изумлённое «оу» Дэвида несколько задело Таню, он что, плохо относится к России? Впрочем, в Англии это не удивительно, если составлять представление о её родине на основе британских газет и телевизионных новостей. 
-  Is there anything wrong about Russia? Что-то не так с Россией? - спросила она.
- Oh, no, - рассмеялся Дэвид, - I simply didn’t expect to meet a Russian here in Torqauy lost in the dark lane. (Я просто не ожидал встретить русскую в темном переулке здесь в Торкей)
- А зря, сейчас в Англии русских полно, в одном Лондоне более 200 тысяч, это официально, а не официально еще больше, да и побережье английское россияне осваивают. Знаете, самые востребованные школы английского языка расположены на побережье: Брайтон, Гастингс, Торкей, например. Только неделю назад московская группа из двадцати студентов отсюда уехала.
- А, так вы занимаетесь образовательным туризмом, отправляете студентов в Англию?
- Ну, это скорее хобби, а в основном я преподаю в университете. А вы?
- Я юрист, юридическое обеспечение банковской деятельности. Скучно и малоинтересно.
   Ха-ха, отметила про себя Таня, а в России банковская деятельность  это очень интересно и увлекательно, такой бег с препятствиями, а иногда и гонки  с преследованием. По крайне мере, так говорит её жених Влад, который в банковском деле уже лет пятнадцать. Но упоминать о женихе - топ менеджере банка Тане почему-то не хотелось, тем более, что они уже приближались к дому Джудит, которая стояла у калитки и гладила свою любимую псину бассет хаунда Джесси.   
   Ушастая  Джесси бросилась к ним со всей скоростью своих коротких лап, однако объектом проявлений её собачей радости оказалась вовсе не Таня,  а Дэвид, который, присев на корточки, стал трепать Джесси за длинные уши.
- О, вот и встретились старые друзья,  добродушно сказала подошедшая Джуди. - Что, Джесси, соскучилась по Дэвиду, будешь с ним играть?
- А вы что, с Таней тоже знакомы? спросила она Дэвида, продолжавшего увлеченно возиться с собакой.
- Похоже, что да. Хотя, правда, не так  близко как с Джесси, пока.
Джудит засмеялась и повернулась к Тане:
- У Дэвида отличное чувство юмора, завтра сможешь сама в этом убедиться.
- Почему завтра, а не сегодня? спросил Дэвид.
- Потому что сегодня уже все устали, а завтра большой день. В час у меня гости собираются на ланч, ты, кстати, тоже приглашён, Дэвид. А в шесть мы с Брайаном непременно придём поздравить нашу дорогую Эмили.
  Не успела Таня подумать, что Джуди как обычно всё здорово организовала, как у калитки возник Брайан с предложением провести Тане экскурсию по Торкей и окрестностям завтра утром до ланча. Тане эта идея явно не понравилась, как впрочем, и Джуди, которая знала о слабостях своего бойфренда, и легко спасла ситуацию:
- Дэвид, я знаю, твои сестры уже приехали, так что есть кому руководить подготовкой к праздничному ужину. Ты, если не занят, наверное, сможешь завтра с утра побыть Таниным экскурсоводом?
   Услышав такое заманчивое предложение, Дэвид сразу прекратил играть с собакой и обратился к Тане:
-  Что бы вы хотели посмотреть в нашем городе? Может, стоит начать с музея Агаты Кристи?
- Дэвид, ты разве не знаешь, что Таня вот уже почти воспемь лет каждое лето приезжает в Торкей и в музее Агаты Кристи была раз пять. Нет, такой план нам не подойдёт.
    Она заговорщицки посмотрела на Таню и торжественно произнесла: «Я знаю, чего хочет Таня». Ну, Джуди даёт, подумала Таня, такие приколы совершенно в её стиле, посмотрим, угадает ли она, чего я хочу, ведь, кажется, сейчас я даже сама этого не знаю.
- Каждое лето, какой бы холодной ни была вода, Таня купается в нашем море. Во-первых, она – Рыба по гороскопу, во-вторых, Таня – морж. Не в смысле животное walrus, а «морж» swimmer, это такие сумасшедшие русские, которые плавают в холодной воде даже зимой.
   Вот это да! Угадала, прямо в точку попала, ведь этим вечером Таня  не раз пожалела, что не надела купальник, и мысль насчёт утреннего купания её уже посещала. Конечно, это именно то, что ей нужно.
- Дэвид, только отвези Таню на тот дальний пляж, куда мы обычно ездим, хорошо?
- Отлично, завтра в 9 утра устроит?
- Я думаю, лучше в 9.30, чтобы Таня успела нормально позавтракать.
  Вот так Джуди, всё устроила, причём самым лучшим для всех образом.

*  *  * 
   На следующее утро ровно в 9.30 к дому подрулил стильный синий  автомобиль, похожий на одну из машин Джеймса Бонда.
- А вот и Дэвид, сказала Джуди. - О, посмотрите-ка на него, взял машину дяди Эдварда. Это очень дорогой коллекционный автомобиль, Aston Martin 1977 V8 Vantage, и тетя Эмили, мужем которой и был ушедший от нас три года назад Эдвард, разрешает Дэвиду брать его только для поездок по окрестностям и только по особым случаям. Это значит что? - тут Джудит многозначительно посмотрела на Таню.
- И что это значит?
- Что ты – как раз и есть такой особый случай.
   После таких слов Тане как-то расхотелось говорить Джуди о своей предстоящей свадьбе, что как раз перед этим она собиралась сделать.

    Через полчаса Дэвид и Таня уже были на небольшом симпатичном пляже, уютно расположенном в живописной бухточке между скал, который к удивлению Тани в это прекрасное солнечное утро был абсолютно пуст. Понятно, подумала Таня, англичане не любят холодную воду, предпочитают отдых на теплых морях. Похоже, её сероглазый пират тоже не собирался лезть в воду, в его руках была только Танина сумка с полотенцем и большим махровым халатом, любезно предоставленным Джуди. Быстро скинув джинсы и свитер, Таня осталась в цветастом бикини, который она всего две недели назад успешно опробовала в Италии, куда они с Владом ездили отдохнуть. Золотистый средиземноморский загар ещё не успел сойти, и её стройная невысокая фигурка напоминала шоколадку, которая вот-вот растает под пристальным взглядом Дэвида, с ироничной улыбкой наблюдавшего за тем, «что ещё вытворит эта русская». Как опытный любитель холодных купаний, Таня быстро вошла в воду, которая оказалась вовсе не такой холодной, по крайней мере, теплее, чем в Балтийском море, не говоря уже о Байкале  и горных реках. 
- Would you like to try the water? It’s invigorating. Не хочешь попробовать? Вода просто отличная, - крикнула она Дэвиду.
- No, thanks, I don’t want to try, just looking, отшутился Дэвид, обыграв английскую фразу, часто используемую при покупке одежды. «Спасибо, примерять не буду, просто смотрю».
   Ну и смотри себе, подумала Таня, наслаждаясь знакомым приливом бодрости, неповторимым ощущением прямого контакта с одним из четырёх природных элементов, а для Тани, как типичной Рыбы, и самым родным,  – Водой. Правильно говорят знающие люди, вода - это жизнь, а «холодноводные процедуры» - это ни с чем несравнимый адреналин, холодно только в первые секунды, потом наступает такое блаженство, такая эйфория, как будто действительно заново родился. Конечно, чтобы не простудиться, надо соблюдать правила: после выхода из воды растереться и сразу же переодеться в сухую одежду. Кабинок для переодевания на пляже не наблюдалось, но поскольку вокруг по-прежнему никого не было, она просто попросила Дэвида отвернуться. Даже если этот английский пират и будет подглядывать, пускай, ей скрывать нечего, тоже мне, just looking.
- Ну и как? спросил Дэвид явно довольную купанием Таню.
- Fantastic and exhilarating. Ну как ещё выразить свой восторг «простым английским», которого она нахваталась у американцев, у них о чём ни спроси, всё «фантастично»  и «дух захватывает». – Зря ты не искупался.
- Я не люблю холодную воду.
- Предпочитаешь теплое море? И где отдыхаешь? Кипр, Мальта, Испания?
- Ибица.
- Понятно, пляжные вечеринки, и всё такое.
- И всё такое, - повторил Дэвид, насмешливо глядя Тане прямо в глаза.
Ого, уже начал ко мне клеиться, отметила она, интересно, скоро будет love me tender, love me sweet, или, может быть, он предпочитает Lady in red. И решила вернуться к безопасной теме холодной воды.
- А я люблю холодную воду, купалась и в Балтийском море, и в Белом, и в горных речках, и в Байкале.
- Lake Baikal? Это такое известное место в России? У меня знакомый туда в прошлом году ездил, в полном восторге.
- А ты был в России? (Почему-то после купания Таня была уверена, что они с Дэвидом перешли на «ты», хотя правилами английской грамматики это не предусмотрено,  английское местоимение «you» удобно совмещает в себе ты и вы, так что понимай как хочешь).
- Только в Москве.
- Москва – это не Россия, точно так же, как Лондон – это не Англия, сказала Таня.
- Если хочешь узнать страну по-настоящему, уезжай подальше от столицы?
- Да, а ты откуда знаешь?
- Просто знаю.
- Если будет шанс, то обязательно поезжай на Байкал. Там так здорово, местные жители называют Байкал морем, и вполне справедливо, там бывают такие волны!
- Здесь тоже бывают волны, особенно когда дует восточный ветер.
- Я знаю, прошлым летом в августе наблюдала.
- Ты была в Торкей прошлым летом во время шторма?
- Да, несколько дней гостила у Джуди.
- И я был, у тёти Эмили. И почему мы тогда не встретились? Жаль.
- Почему жаль?
- Потому что через месяц у меня свадьба.
Ого, вот это да. Такой элегантный английский способ сказать, что я ему нравлюсь, и времени у нас совсем мало. У него сейчас это прямо в глазах написано, а глаза-то, глаза какие необыкновенные – такого чистого серого цвета, как это английское море. Ну, что ж, придётся принимать предложенные правила игры:
- Какое совпадение, и у меня. У меня 15 октября, а у тебя когда?
- А у меня 8 октября.
- И что мы с этим будем делать?
   На самом деле Таня просто хотела сказать «что мы будем делать», имея в виду здесь и сейчас, но оговорилась, (случайно или не случайно) и вместо того, чтобы сказать what are we going to do сказала what are we going to do about it.  Дэвид улыбнулся и сказал:
- Предлагаю организовать предсвадебное путешествие. Pre-wedding trip.
- Это как?
- Посмотрим,  а пока начнем с кафе на набережной, там подают чудесную клубнику со сливками.

   Клубника со сливками действительно оказалась просто изумительной, как впрочем, и солнечная погода в этот первый уикенд наступающей осени.
- Какая чудесная погода, просто подарок судьбы, заметила Таня.
- Gift of fortune?
- Ну да, так по-русски говорят
- Тогда это подарок судьбы мне.
-  И за что же?
-  За то, что я классный парень.
- Неужели?
- Правда-правда, сама можешь убедиться. Just try.
Какой юморист, но ничего, у неё с юмором тоже неплохо.
- No, thanks, I don’t want to try, just looking. (Вслед за Дэвидом Таня вновь обыграла магазинную лексику «примерять не буду, просто посмотрю»). И какой же план нашего предсвадебного путешествия?
- Сначала ланч у Джуди, в шесть ты вместе с Джуди и Брайаном приглашена к моей тёте на день рожденье, а завтра я мог бы отвезти тебя на машине в Лондон. Ты ведь завтра собираешься вернуться в Лондон, Джуди сказала у тебя билет на National Express.  К тому же она упомянула, что ты остановилась в Grange Park Hotel в Илинге, а у меня в этом же районе дом. Почему бы нам не поехать  вместе, на машине всё-таки лучше, чем на автобусе.
- Да у тебя большие планы, засмеялась Таня.
- Люблю всё планировать заранее.
- А если вдруг что-то незапланированное случается, как наша встреча, например?
- Анализируем ситуацию и корректируем планы в соответствии с новыми целями. 
- О, да ты ещё и аналитик.
- Что поделать, банковский юрист должен уметь всё.

*   *   *

    В целом замечательный ланч испортила та самая преподавательница русского языка, которую Джуди специально пригласила для встречи с Таней. Унылая, похожая на крыску англичанка уселась напротив Тани и мучила её бесконечными вопросами о политике: Путин, КГБ, коррупция, нарушение прав человека, нищета, преступность. И что самое неприятное, ей удалось втянуть в обсуждение российской политики практически всех гостей, даже пожилую актрису из Лондонского театра. Причём на все поставленные вопросы учёная крыска сама же с готовностью и весьма пространно отвечала, и хотя ответы эти Тане совершенно не нравились, у неё не было ни малейшего желания вступать с настырной дамой в дискуссию. Во-первых, ей вообще не нравилось обсуждать политические вопросы с иностранцами, её богатый опыт общения с которыми давно подтвердил, что «мухи отдельно, а котлеты отдельно». То есть политика политикой, но в целом она мало влияет на реальные человеческие отношения, по крайней мере, ни в коей мере не мешает её контактам и сотрудничеству с многочисленными друзьями и коллегами из США, Канады, Германии и прочих стран, принадлежащих к недружественному блоку НАТО. Во-вторых, сама атмосфера субботнего ланча: залитая солнцем лужайка, тепло уходящего лета, вкусный запах барбекью, причудливо перемешанный с запахом розовых кустов, (гордость Джудиного сада  и неизменный предмет Таниной зависти), наконец, сидящий рядом Дэвид, этот всё больше и больше нравившейся ей сероглазый английский пират, вовсе не располагали  к длинным политическим дискуссиям. 
   
   К шести часам Таня в компании Джуди и Брайана направились к дому Эмили, который оказался всего в двухстах метрах ниже по той же самой улочке.  И как мы с Дэвидом не пересеклись прошлым летом, подумала Таня, действительно жаль.
- Я надеюсь, в этом доме меня не будут мучить вопросами о российской политике?  спросила она встретившего их на пороге Дэвида.
- Можешь не опасаться, я всех предупредил, что при тебе лучше не упоминать Путина и КГБ.
- Почему даже не упоминать?
- Потому что как настоящая русская в этом случае ты можешь напиться и начать драться.
Таня засмеялась, она уже начала привыкать к подобным подколкам Дэвида.

    Хотя в течение вечера ей показалось, что тётя Эмили и особенно три старшие сестры Дэвида посматривали на неё если не с открытой опаской, то весьма настороженно. Она отнесла это к общераспространённому в Англии негативному отношению к России и «новым русским», но настоящая причина на самом деле крылась в другом – не в политике, а в человеческом факторе. Тётя Эмили и сестры Дэвида так долго ждали, что их любимый племянник и брат наконец-то решиться создать семью, и теперь просто боялись, что случайный роман с какой-то русской накануне предстоящей свадьбы может нарушить все планы.  Явного повода для таких опасений ни Дэвид, ни Таня, естественно, не давали, но то, как Дэвид иногда смотрел на свою русскую гостью, женщин явно тревожило. А после того, как Джуди сказала, что завтра Дэвид собирается подвезти Таню в Лондон на своей машине, тётя Эмили отозвала племянника в сторону и попросила быть поосторожнее с «этой русской», потому что от русских никогда не знаешь, чего ожидать.
    Тане очень понравилась эта большая и как ей показалась дружная семья, все старшие сёстры Дэвида были с детьми и мужьями, у тёти Эмили были ещё младшие брат и сестра, которые тоже пришли со своими отпрысками.  В общей сложности на празднике она насчитала человек двенадцать детей разных возрастов: от малюсенькой Эммы в коляске до десятилетних близнецов-сорванцов Джона и Эрика, и, конечно, так и не смогла запомнить, кто чей ребёнок. Как единственный и притом поздний ребёнок в семье, рано оставшийся  без родителей, (мама умерла, когда ей было всего шестнадцать, любимый папочка ушел три года назад), Таня остро ощущала нехватку родни, своего надёжного «ближнего круга». В отличие от Дэвида, которому повезло родиться и вырасти в таком многочисленном сплочённом семействе, которое он в шутку называл «братство Маугли», она практически никому не могла сказать «мы с тобой одной крови», поэтому с завистью представляла, какая же весёлая будет у этого английского пирата свадьба. Конечно, её свадьба, которую Влад за немалые деньги организовывал на Сардинии, тоже будет замечательной, но совсем другой.
    Она не стала делиться мыслями о предстоящих свадьбах с Дэвидом, который вызвался проводить её обратно до дома Джуди, а только отметила то, что так поразило её во внешности его сестёр: у Лизы, Аманды и Аннабель были одинаковые роскошные каштановые волосы с золотистыми прядями. Она почти весь вечер рассматривала причёски сестер, пытаясь понять, как им удалось сделать такое качественное мелирование.
-  У твоих сестёр изумительные волосы, я такого профессионального мелирования никогда не видела, где они нашли такого волшебного парикмахера? Случайно, не в Торкей, я бы тоже к нему обратилась.
- Это не работа парикмахера, рассмеялся Дэвид, это природа.
- Что ты имеешь в виду, говоря nature? Ты хочешь сказать, что такой необычный цвет волос им дан от природы?
- Именно так, такой редкий цвет волос: светло-каштановые с золотистыми прядями – это наследственный признак всех женщин рода Баркли.
- Да, редкое везение. 
- Если у меня когда-нибудь будет дочь, а я очень на это надеюсь, то у неё тоже обязательно будут такие же волосы.

*   *   *   

   На самом деле главной причиной того, что Таня согласилась ехать обратно в Лондон с Дэвидом, была возможность осуществить её давнюю мечту - остановиться на вершине того самого холма недалеко от Торкей, откуда открывался живописный вид на побережье и на зелень убегающих в даль холмов, и  где никогда не останавливался автобус.  Она попросит Дэвида остановить машину и наконец-то сможет спокойно сделать фотографии этого «места силы», of this sceptered isle, this earth of majesty, this England.
    К её разочарованию Дэвид сказал, что останавливаться в этом месте запрещено и, несмотря на Танины уговоры, он не собирается нарушать правила и попадать в поле зрения полицейских камер.
-  В России, если нельзя, но очень хочется, то можно, обиженно сказала Таня. Мне нужно всего-то пять минут, ну пожалуйста, если что, я готова оплатить штраф.
     Дэвид засмеялся и всё-таки остановил машину, включив аварийные огни.
Долгожданная фотосессия удалась на славу, и она перешла к реализации второй части своей мечты: встав на самый край обрывающейся вниз обочины, она раскинула руки, обнимая небо, море и весь этот благодатный остров, и прочитала свой любимый поэтический гимн Англии так, словно её слышал сам Шекспир или, по крайней мере король Ричард. 
      
      This royal throne of kings, this sceptered isle
      This earth of majesty, this seat of Mars,
      This other Eden, demi-paradise,
      This fortress built by Nature for herself
      Against infection and the land of war,
      This happy breed of men, this little world,
      This precious stone set in the silver sea,
      Which serves it in the office of a wall,
      Or as a moat defensive to a house,
      Against the envy of less happier lands.
      This blessed plot, this earth, this realm, this England.
 
  Вернувшись в машину, Таня от избытка чувств поцеловала изумлённого Дэвида в щёку.
- Спасибо-спасибо-спасибо, ты не представляешь, как я тебе благодарна. Теперь я твоя должница.
- Я это запомню, ответил Дэвид, - хотя, что касается стихов, то той Англии, о которой писал Шекспир, уже давно нет.
- Неужели? У вас, англичан, может быть, и нет, а у нас есть, парировала Таня.
- Интересно, у кого это у вас?
- У многомиллионной армии россиян, которые учат английский, в школах, институтах, университетах, колледжах, даже в детских садах. Потому что английский для нас – это не просто  слова и правила их сочетания, это всё лучшее, что создано на этом языке: литература, культура, история, это Шекспир, Робин Гуд, Байрон, в университете этот предмет называется «мир изучаемого языка».
- Всё очень быстро меняется, и Англия не исключение. Мой дядя Эдвард, который родился и вырос в Лондоне, с начала 90-х переехал в Торкей, сказав, что он больше не узнаёт свой город. Иммигранты, этнические анклавы, рост преступности, снижение уровня безопасности – неизбежная плата за глобализацию и европейскую свободу передвижения. Так что «мир английского языка» со времён Шекспира здорово изменился, и, к сожалению, не к лучшему.
- Всё так, согласилась Таня, - но мне больше нравится то, что сказал по этому поводу ваш принц Чарльз.
- О, принц Чарльз обожает высказываться по любому поводу. И что он сказал на этот раз?
- Я, конечно, не могу процитировать дословно, но постараюсь, потому что это известное выступление принца Чарльза перед сотрудниками СМИ по случаю трёхсотлетнего юбилея британской прессы мои студенты учат наизусть. Он сказал, что английские СМИ захлестнула волна цинизма, и, к сожалению, их взгляд на современную Англию пропитан циничной критикой, которая разрушает традиционно привлекательный для иностранцев образ страны, созвучный тому, о чём писали Шекспир и Киплинг.
- Не удивительно, мне кажется, масс медиа везде так работают: один образ, приближенный к реальности и потому более негативный, они создают для внутренней аудитории; другой, более привлекательный  – для внешней. Я думаю, в России также. 
- О нет, усмехнулась Таня, в России всё гораздо хуже. Для внутренней аудитории – сплошной  негатив, а для внешней – просто ужас неописуемый.

   За разговорами двести шестьдесят километров от Торкей до Лондона пролетели незаметно. Таня шутила, рассказывала смешные истории о своей университетской жизни и путешествиях, обоим было так легко, весело и комфортно, что Давид даже не включал любимого Моцарта. На подъезде к Илингу Дэвид, как Таня и ожидала, пригласил её к себе в дом на чашечку кофе. Ну уж нет, лучше закончить их  «предсвадебное путешествие» на этой приятной ноте, и расстаться с симпатичным пиратом прямо здесь и сейчас, несмотря на все «знаки судьбы».
- На чашечку кофе? - переспросила она, - чтобы убедиться, какой ты «классный парень»?
- Perhaps. Возможно.
Это английское perhaps произнесённое голосом Элвиса Пресли сейчас точно прозвучало как love me tender, love me sweet. Ах, эти серые глаза, они как море, уговаривала Таню знакомая мелодия, вдруг зазвучавшая у неё в голове,  но нет.
- I don't want to try, just looking, повторила она вчерашнюю шутку.
- As you wish. Как хочешь, сказал Дэвид и повёз Таню в Grange Park Hotel.  Ну не может он так просто отступиться от Белоснежки, она улетает в среду, так что ещё есть время завтра и послезавтра.
- А что ты делаешь завтра вечером? - спросил он.
- Завтра вечером друзья пригласили меня на спектакль в Orange Tree Theatre.
А вот и шанс, подумал Дэвид.
- Какое невезение!
- Почему невезение? - удивилась Таня.
- Потому что Orange Tree Theatre находится в Ричмонде, а рядом стадион Твикенхэм, на котором завтра состоится большой футбольный матч. Ты что-нибудь слышала об английских болельщиках?
    Кто ж не слышал. Год назад, оказавшись в Дублине во время матча между английским и ирландским футбольным клубом, Таня имела возможность сама убедиться в их отвратительной репутации. Зрелище пьяных британских фанатов она не забудет никогда: вопили, тошнили, облегчались на виду у всех, снимали штаны и демонстрировали голые задницы с нарисованным английским флагом,  и что самое удивительное, это были не какие-нибудь сопливые подростки, а взрослые мужики типа Джудиного Брайана.
- Как ты будешь добираться до театра? Тебя будет кто-нибудь сопровождать? продолжал нагнетать обстановку Дэвид, - завтра там будет небезопасно.
- И что ты предлагаешь? - спросила напуганная Таня.
- Я отвезу тебя в театр, подожду, а если повезёт, и твои друзья найдут мне место в зале, мы посмотрим спектакль вместе, потом отвезу в отель. Безопасность гарантирую, в том числе от сексуальных домогательств со стороны «классного парня».   
  Ну, что ж, звучит убедительно.

*  *   *
   В том, что она правильно поступила, согласившись на предложение Дэвида, Таня убедилась во время антракта. Фойе театра Orange Tree представляло собой большую застеклённую веранду, огромные окна которой разделяли два совершенно разных мира. В одном – театральная публика пила шампанское и обсуждала достоинства и недостатки постановки, в другом – уличном, футбольные фанаты отрывались по полной, делая всё то, что Таня уже однажды наблюдала в Дублине. Самым удивительным было, что любителей театра, казалось,  совсем не смущала пьяная вакханалия, которую можно было наблюдать за стеклом. В свою очередь, фанаты не обращали внимания на нарядных дам и их кавалеров, которые в ярком свете люстр напоминали цветастых рыбок в гигантском аквариуме. Всё второе отделение Таня думала только о том, как им придётся выходить из театра и идти сквозь безумную толпу до машины.
     Выйдя из театра и видя, какое безобразие творится вокруг, Таня инстинктивно прижалась к Дэвиду и совсем не возражала, когда, проходя мимо орущих и на вид весьма агрессивных мужиков, он крепко обнял её за плечи. Господи, от этих фанатов можно ожидать всего, что угодно: вон двое крепких парней опрокинули мирно стоящий мопед, вон двое других швыряются пивными банками, вон трое прыгают на скамейке, стоящей на пустой автобусной остановке, так что тошнить, вопить и облегчаться – это ещё цветочки. И где же хвалёные английские полицейские, которые остановят всё это безобразие?
   На автостоянке вообще творился беспредел: выезд перекрыли орущие болельщики, они ритмично прыгали под футбольные кричалки, стучали в окна, пинали колёса тщетно пытающихся вырваться из западни машин, трое фанатов синхронно как будто по команде вскочили на капоты  стоящих впереди авто и начали перепрыгивать с одной машины на другую. В опасную игру включалось всё больше и больше людей, а полиции всё не было. Толпа, агрессивная неуправляемая толпа, как страшно. 
    Таня взглянула на напряжённое лицо сидевшего за рулём Дэвида,  который безуспешно пытался вклиниться в ряд машин, прорывающихся к выезду, и у неё непроизвольно вырвалось:   
- This happy breed of men? This England? Where is the police?
- Fucking idiots, - выругался Дэвид, - по крайне мере, теперь ты убедилась, что я не зря вызвался тебя сопровождать.
  Приехавшим через минуту полицейским даже не пришлось разгонять беснующихся фанатов, заслышав звуки сирены, они моментально  разбежались. Машины стали быстро покидать стоянку, как будто и не было никаких беспорядков. Под впечатлением от увиденного Таня испуганно молчала, вспоминая как в октябре 1993 года, она, тогда ещё студентка МГУ, двадцатилетняя дура, захотела посмотреть на обстрел Белого дома в Москве своими глазами, и попала в толпу, по которой вдруг начали стрелять настоящими пулями настоящие солдаты, и нескольких молодых парней по-настоящему убили. С тех пор она стала панически бояться любой толпы. Действительно, какое счастье, что сейчас с ней рядом был Дэвид.
    Чтобы успокоить явно напуганную Таню, Дэвид включил свою любимую моцартовскую фантазию, которую всегда слушал в машине. Первые же звуки мгновенно вывели Таню из оцепенения.
- Это же Моцарт! Моя любимая фантазия ре-минор. Ты что, знал, что она мне нравится?
- Нет, не знал, просто она мне тоже очень нравится.
   Ещё одно невероятное совпадение, подумала Таня, она скорее ожидала, что Дэвид включит что-нибудь типа Lady in Red, но никак ни Моцарта, да ещё её любимую фантазию, которую она сама играла на выпускном концерте в музыкальной школе. Шестнадцать  лет назад, лучшая ученица по классу фортепьяно одной из лучших музыкальных школ Москвы Татьяна Кузнецова  имела честь исполнять фантазию Моцарта ре минор на сцене Большого зала консерватории, где проходил выпускной концерт. Как же был тогда горд её дорогой папа.
    Конечно, она не просто хорошо знала это произведение, а досконально, наизусть, каждый такт, каждую ноту. А сколько разных исполнений она прослушала, чтобы понять секрет моцартовского волшебства, как они с преподавателем, замечательной пианисткой Софьей Сергиевской, высчитывали нужную паузу между первыми тактами глубокого Andante и следующего за ним светлого Adagio, искали правильный темп для самой нежной повторяющейся три раза темы Adagio. Так что определить поставленную Дэвидом версию для Тани не составило особого труда, это, без сомнения, известный канадский пианист  60-70-х годов Гленн Гульд. Только он держал такую длинную паузу между первой и второй темой, только он максимально приблизил манеру исполнения к несколько отрывистому стилю клавесина, стремясь играть Моцарта, как это и должно было исполняться в 1785 году.
- Тебе что, нравится фантазия в исполнении Гленна Гульда?
Дэвид даже поперхнулся от удивления.
- А как ты догадалась, что это Гленн Гульд?
- Просто слышу. У него такая особая манера исполнения, которую ни с кем не спутаешь.
- Wow, вот это слух у тебя.
- Нормальный слух, плюс восемь лет музыкальной школы и занятия на фортепьяно по 2- 3 часа каждый день. На самом деле мне это исполнение не нравится, слишком уж Гульд стремится соответствовать музыкальному стилю той эпохи. А главный секрет этой фантазии, как впрочем, и всей музыки Моцарта,  в чём?
- И в чём же?
- В том, что она вне времени, и поэтому фантазию ре минор можно  исполнять в более современной манере, не отрывисто, как на клавесине, а плавно, что успешно и делают многие пианисты, российский Андрей  Гаврилов, например. Кстати, у тебя есть записи других исполнений этого произведения?
- У меня дома целая коллекция, включая несколько современных аранжировок с оркестром.
- Здорово, а сейчас можно заехать послушать? Ненадолго?
- Конечно.
Вот это да, подумал Дэвид, и никакого кофе не нужно. Спасибо, Моцарт!

*   *   *   
   Когда они подъехали, Таня с удивлением отметила, что это тот самый дом с большими окнами и высокими розовыми кустами, который она не раз проходила, гуляя по Илингу во время своих командировок в университет Темз Вэли.  Опять совпадение.
-  Какие чудесные розы, сказала Таня, и кто за ними ухаживает, твоя невеста?
- Нет, это дом моих родителей, Джейн живет в центре, рядом с Риджент парком. А поскольку родителей уже нет, я живу здесь один. Хороший дом, не хочется расставаться.
  На самом деле большую часть времени Дэвид жил вместе с Джейн в её квартире рядом с Риджент парком, в котором на утренней пробежке и встретил в первый раз Таню. В родительский же дом в Илинге, который ни он, ни его сестры пока не собирались продавать, он наведывался, когда Джейн уезжала в свои многочисленные командировки на модные показы, или когда просто хотел побыть один и послушать любимую классику, но сейчас он не хотел вдаваться в лишние подробности.
   Стены просторной гостиной на первом этаже занимали светлые встроенные полки, сплошь уставленные моделями парусных кораблей, штук пятьдесят не меньше.
- Ого, это ты занимаешься?
- Нет, это мой отец, он всю жизнь на флоте прослужил, а на пенсии моделированием парусников стал увлекаться.
  Дэвид показал Тане на стойку с дисками:
- Выбирай, тут много разных версий.
- Нет, лучше сам поставь исполнение, которое больше всего тебе нравится, только не оркестровую версию. И погаси, пожалуйста, свет, в английских гостиных такие большие окна, которые вы почему-то никогда не зашториваете, что мне иногда кажется, будто с тёмной улицы за мной кто-то наблюдает.
  Ну и дела, вот это поворот, и кто кого сейчас будет соблазнять? подумал Дэвид и поставил диск. На этот раз Таня не стала угадывать исполнителя, фантазия звучала именно так, как ей нравилось, главная трёхкратно повторяющаяся тема Adagio текла плавно и прозрачно, словно предсказывая кружевные ноктюрны Шопена.
- Вот как можно было написать такую музыку в 1785 году? За 14 лет до рождения Пушкина? Фактически предсказать Бетховена, Шопена. Слышишь?
-  Пока нет, давай послушаем ещё раз, сказал Дэвид и поставил диск на повтор.
  Таня молча стояла у окна, так получилось, что в суете московской жизни она последний раз слушала фантазию ре минор почти год назад, и теперь при этой неожиданной встрече с любимым моцартовским творением её душа вновь наполнялась знакомым ощущением «светлой печали», так гениально воплощённой в теме Adagio:  что может быть, но никогда не случится, что могло бы случиться, но никогда не произойдёт. Возможно, именно это хотел сказать двадцатидевятилетний Моцарт своей вечной музыкой? А в следующей части уже другая тема: о том, что всё происходит так, как и должно произойти, и это надо просто принять.
    Дэвид подошёл к стоящей к нему спиной Тане и обнял, уткнувшись подбородком в уложенные на затылке волосы, нежный аромат которых, приятно напоминавший цитрусовую свежесть, разительно отличался от тяжелых сладких запахов, которые предпочитала Джейн. Если Таня сейчас повернётся, то это всё. There will be no escape. Тане было так комфортно в руках английского пирата, с которым она опрометчиво отправилась в «предсвадебное путешествие», и с которым ещё вчера была намерена легко расстаться, что она поняла: всё, точка невозврата пройдена. Вот сейчас, в третий раз прозвучит её любимое «светлопечальное» адажио, и своей музыкой Моцарт вновь напомнит о том, что может быть, но никогда не случится, и что могло бы случиться, но никогда не произойдёт, и она просто не сможет не повернуться. Страшно? Да. Манит? Конечно. Как вода, как высота. Как прошлым летом в сочинском Скай-парке, когда она стояла перед прыжком банджи –джампинг. Всё, полетели!
    Никогда прежде Дэвид не прослушивал свою любимую моцартовскую фантазию столько раз подряд. Поставленная на повтор пьеса звучала до  тех пор, пока Таня не сказала:
- Мне кажется, Моцарт устал.

*   *    *
   Вторник пролетел обидно быстро. Моцарт, прогулка по Илинг парку, в небольшом пространстве которого удалось соблюсти главные каноны английской парковой культуры: to keep everything tidy, but natural. Высокие одиночные дубы, грабы и мощные лиственницы в окружении зелёных лужаек, искусственных прудиков и неярких цветочных клумб делали это творение рук человеческих похожим на просто ухоженный уголок естественной природы. Прошлись рядом со знаменитыми Ealing Film Sudios, на которых снимались хорошо известные в России фильмы об агатакристевским сыщике Эркюле Пуаро,  зашли в небольшой рыбный ресторанчик, где подают одни из лучших в Лондоне fish and chips.
     К вечеру погода испортилась, начавшийся дождик напомнил о наступившей осени, который Дэвид и Таня решили переждать в близлежащем торговом центре Ealing Broadway. Бросив взгляд на знакомую витрину ювелирного магазина H.Samuel, Таня обратила внимание на интересное кольцо, выполненное в виде двух плывущих навстречу друг другу золотых дельфинчиков. 
- Нравится? перехватил её взгляд Дэвид.
- Симпатичное.
- Зайдем, примеришь.
- Да ладно, всё равно покупать не собираюсь, лучше забегу на минуточку в Marks&Spencer за дамскими вещичками, ты меня здесь подождёшь?
  Минутка растянулась на полчаса, которые Дэвид тоже провёл с пользой,  зашел в H.Samuel  и, подчиняясь какому-то непонятному импульсу, купил то самое кольцо с плывущими навстречу друг другу золотыми дельфинчиками. Подойдёт по размеру, не подойдёт, не важно, главное, чтобы оно у Тани было, как lucky omen, как знак того, что он обязательно приедет, и они всегда будут вместе. Forever.
    По возвращении домой радостное настроение от проведённого вместе безмерно счастливого, но такого короткого отрезка времени сменилось тревожным предчувствием предстоящего на следующий день расставания. Дэвид перестал шутить и всё больше молчал, обоим стало ясно, что так увлёкшая их игра в предсвадебное путешествие заканчивается, а наступившая после моцартовской фантазии новая, совершенно отличная от той, в которой они прежде вполне комфортно существовали, реальность, требует новых решений. Первым отреагировал на изменившуюся ситуацию Дэвид, 
- Ты всё-таки собираешься завтра улетать? А почему бы не поменять твой билет на более позднюю дату?
- С чего бы это?
-  Как с чего? По-моему, понятно, с чего.
    Какой бесцеремонный. So direct. Конечно, она понимает с чего, и чувствует то же, что и Дэвид: неожиданное, невероятное совпадение двух людей, мужчины и женщины, пути которых на мгновенье пересеклись, и у обоих возникло редкое ощущение «момента истины». Подсказка судьбы в жизненном квесте: вот он, твой главный человек, пойдёшь с ним,  будет тебе счастье, упустишь шанс – отвернётся удача. Но как узнать, какой выбор правильный, вдруг это не подсказка, а как раз наоборот, искушение, если поддашься, то свернёшь со своей настоящей дороги и пропадёшь. Сомнения, сомнения. «Таня, не торопись, Таня, подумай», сколько раз она слышала от отца, вот и сейчас, наверное, с небес ей подсказывает, поэтому ответила:
- Мне пока ещё не совсем понятно.

    Ночью Дэвид сделал всё, чтобы рассеять Танины сомнения и с утра возобновил разговор: 
- Давай поменяем твой билет на более позднюю дату.
- Нельзя, у меня билет с фиксированной датой.
- Не проблема, куплю тебе новый, на какое число захочешь.
- На сколько ещё дней ты хочешь, чтобы я осталась? На три дня, на неделю?
Длинная пауза, как в моцартовской фантазии в исполнении Гленна Гульда.
- Навсегда, наконец произнёс Дэвид. Forever.
Forever. Навсегда, if only it were that simple. Если бы всё было так просто.
- И как ты себе это представляешь? У нас через месяц свадьбы: ты женишься, я выхожу замуж.
- Но ведь всё можно изменить. Тем более ты понимаешь, что нам невероятно, невозможно повезло. Мы встретились, совпали так, что ясно, это судьба. I feel you and I know that you feel me. Я чувствую тебя, ты чувствуешь меня, как никто другой.
- А может быть, всё это просто Моцарт? - попыталась возразить Таня.
- Тем более, Моцарт всегда прав, - в свою очередь попытался пошутить Дэвид, - а если серьёзно, вспомни, как настойчиво сводила нас судьба, три раза: два в Лондоне, и, чтоб уж наверняка, в Торкей. Такое часто в жизни бывает? Очень щедрый подарок, разве можно от него отказываться? Я уверен, что мы просто должны быть вместе и у нас всё будет хорошо.
    Дэвид говорил так убедительно, что Таня впервые поверила в реальную возможность резко повернуть ход уже практически неизбежных событий. Вот, новый поворот, что он нам несёт? Вдруг именно это решение верное, и стоит попробовать?
- И как же нам это осуществить? неуверенно спросила она.
- Ну как, сначала мы объясним своим … твоему жениху и моей невесте, что вот так всё получилось, потом … потом будем жить долго и счастливо.
  - Хорошо, наконец согласилась Таня. - Только давай поступим так. Если уж рубить концы, то честно и  грамотно. Ведь наши (тут Таня чуть замешкалась, сомневаясь, какое слово по-английски лучше употребить, наконец, выбрала нейтральное partners) партнёры хорошие люди и было бы неправильно их обманывать. Даже короткое время. Вот что я скажу Владу, если останусь с тобой ещё на какое-то время? Соврать, что дела какие-то? Во-первых, он сразу определит по моему голосу, что что-то не так, во-вторых, если сказать правду, то по телефону такие вещи не сообщают. Согласен?
Дэвид кивнул.
- Поэтому, продолжила Таня, я улечу в Москву сегодня, как и планировалось, и уже на месте скажу Владу, что да как. Влюбилась по уши, встретила свою половинку, страсть неземная, в общем, сам всё знаешь. Ты здесь разберёшься со своей подругой, (Таня намеренно сказала girlfriend,  а не bride, подсознательно желая увеличить дистанцию между Дэвидом и его невестой),  и.. и если ты меня действительно любишь, то  прилетишь в Москву, и мы вместе поговорим с Владом, потому что он никогда меня не отпустит, не зная с кем. Он такой.
    На самом деле Тане прекрасно знала, как Влад может убеждать и уговаривать, и просто боялась, что одна не сможет противостоять его натиску. Дэвид тоже понимал, что Таня права, и нужно всё сделать именно так, как она предлагает, но ему так не хотелось её отпускать, тем более, что между ними всё ещё так хрупко, вдруг этот её русский жених  настоит на свадьбе и не отпустит Таню. Поэтому он сделал ещё одну попытку.
- Хорошо, согласен. Только если ты меня действительно любишь, то давай я полечу в Москву с тобой. Взять билет на ближайшие рейсы не проблема.
- Взять билет, конечно, не проблема, а виза? Чтобы её получить нужно время.  Кроме того, как же твоя невеста? Ведь она прилетает, кажется, сегодня, ты ей по телефону из Москвы всё объяснять собираешься?
   Всё верно, придётся действовать так, как предлагает Таня, других вариантов нет. 
    
    Дэвид отвёз Таню в гостиницу собрать вещи, от Илинга до аэропорта Хитроу рукой подать, домчали быстро, так что оставшееся до рейса время ещё можно посидеть в кафе. Дэвид молча пил кофе и обреченно смотрел на улетающие и заходящие на посадку самолёты. Скоро один из них унесёт его Таню в Москву,
    Аэропорт, такое странное место, as if you are nobody nowhere…Таня не могла без грусти смотреть на мрачное лицо Дэвида, она взлохматила его пшеничную шевелюру, стараясь успокоить:
- Эй, послушай, всё не так плохо. Вот тебе мои два телефона, домашний и мобильный, позвони, скажи, когда всё уладишь с визой и сможешь прилететь, я тебя в Москве встречу. Всё будет хорошо, ты же сам сказал. Ты веришь?
- Верю, только мне … грустно. (На самом деле он хотел сказать I feel pang in my heart, но как настоящий англичанин выразился более сдержанно, сказав I feel sad).
   Таня понимала, что когда англичанин говорит I feel sad, то ему реально плохо, и она попыталась объяснить Дэвиду, что в русской традиции печаль, в отличие от англичан, бывает светлой, и что, наверное, это как раз то чувство, которое и должен сейчас испытывать Дэвид. Разъяснение далось не просто.
- What do you exactly feel? Sadness or sorrow?
- I feel both, - обиженно сказал Дэвид.
- O’K, both. But you agree that there is some hope for happiness in future?
- I hope so.
- This what in Russian we call “светлая печаль», sorrow and sadness but with the hope in the end, which makes this feeling positive, do you understand?
- I don’t think sadness and sorrow can be positive. Even in combination with hope.
  Как истинный филолог, Таня решила прибегнуть к своему любимому средству – поэзии, чуть изменив английский перевод знаменитых строк Пушкина.
      Night shadows are laid upon the Devon hills,
           The sound of sea waves spreads in the air;               
      My heart is light, my sorrow is blessed, and still
          Is filled with you; I am aware
     That my despondency just quietly runs its course -      
          Is not disturbed, and I am growing               
    To feel again: my heart is full of love, - because               
           It cannot do without loving.

Сработало, Дэвид удивленно поднял глаза и спросил:
- И что это было?
- Не что, а кто. Пушкин, Александр Сергеевич Пушкин знаменитый русский поэт в английском переводе. Чуть переделала, но суть сохранила.
- И что там про  эту «светлую печаль» говорится? (Слова «светлую печаль» Дэвид попытался воспроизвести по- русски).
- Что “my heart is light, my sorrow is blessed, and still is filled with you”. 
- А я услышал, что  my despondency is not disturbed, что-то не очень позитивно звучит.
     Точно, подумала Таня, перевести поэзию невероятно сложно, практически невозможно, ну как передать это чудное пушкинское выражение «моя печаль светла». Никак. Невозможно.
- А прочитай то же самое по-русски, - вдруг предложил Дэвид.
- Давай.  Никогда ещё она вкладывала в знаменитые пушкинские строки столько личного чувства:

На холмах Грузии лежит ночная мгла;
Шумит Арагва предо мною.
Мне грустно и легко; печаль моя светла;
Печаль моя полна тобою,
Тобой, одним тобой…Унынья моего
Ничто не мучит, не тревожит,
И сердце вновь горит и любит – оттого,
Что не любить оно не может.

  Реакция Дэвида была несколько неожиданной.
- На русском красивее звучит, сказал он, - действительно как-то позитивно. Как это, ещё раз повтори – «печаль моя светла»?
- Ура, ты быстро схватываешь, тебе легко будет выучить русский, обрадовалась Таня.
  Объявили посадку на аэрофлотовский рейс до Москвы. Дальше паспортного контроля уже нельзя, боже, как всё быстро. Последний раз обнять, поцеловать, вдохнуть ставший родным арбузно-цитрусовый аромат волос, и…чуть не забыл! Дэвид вложил в Танину ладонь голубую коробочку H.Samuel с тем самым кольцом с двумя дельфинами, которое ей так понравилось в Илинге, и которое он в тайне от неё купил. 
- Вот, держи. Он чуть не сказал «на память» (to remember me), но вовремя спохватился, ведь они должны скоро встретиться. На удачу, пусть это будет твой lucky omen. Только сейчас не смотри, открой в самолёте.   
- Пока, Дэвид, до скорой встречи в Москве. Я буду тебя очень ждать.
 
    По мере взлёта аккуратные английские домики становились похожими на игрушечные, где-то внизу остался дом её сероглазого пирата с пшеничными волосами и волшебная фантазия ре минор. Таня открыла подаренную Дэвидом коробочку, в которой лежало понравившееся ей кольцо с золотыми дельфинами. Кольцо идеально село на безымянный палец. Ещё один знак, что всё будет хорошо, с надеждой подумала Таня и тут же вспомнила о «маленькой хитрости», к которой прибегла, диктуя Дэвиду номера телефонов. Дело в том, что она намеренно изменила две последние цифры, создав тем самым небольшое препятствие, которое,  по её мнению, для действительно любящего человека вовсе и не препятствие, а так, небольшая уловка, проверка на прочность чувств и серьёзность намерений.  Таня рассуждала так: если  Дэвид её действительно любит и хочет быть с ней forever, то, конечно же, он легко найдёт выход: свяжется с Джуди, которая знает все Танины контакты и даст ему верные номера. Если нет, то неверные цифры сами избавят Дэвида от болезненных объяснений по телефону в случае, если он передумает.  Пусть всё будет, как будет, ведь всё происходит так, как и должно произойти, и это надо просто принять, как замечательно выразил в своей  волшебной фантазии гениальный Моцарт.

    Дэвид поднялся в кафе и стал смотреть на улетающие самолёты, пытаясь   вычислить, какой из них уносит его Таню в Москву. Время как будто остановилось, ему показалось, что прошло всего полчаса, но оказалось целых два.  Теперь ему даже не нужно было уезжать из Хитроу, потому что совсем скоро приземлится рейс, которым Джейн прилетала из Парижа. Он ей, конечно, всё расскажет, только не сейчас, а позже, после того, как получит российскую визу и договорится с Таней о встрече в Москве.

*   *   *
    Обе свадьбы состоялись в назначенное время: Дэвида в Торкей в субботу 8 октября,  Танина в Италии на Сардинии 15 октября. Жизнь обоих вернулась в привычное русло, и постепенно события теплого сентябрьского weekend'а 2005 года теряли свои реальные очертания, превращаясь то ли в «светлопечальное» воспоминание, то ли в прозрачную фантазию ре минор. Ведь мозг человека не различает четкой границы между воспоминанием о реальных событиях и плодами нашего воображения.
     Как юридический консультант компании Ernest &Young, Дэвид довольно часто ездил в Москву, Джейн доросла до заместителя главного редактора модного журнала и активно колесила по свету. Детей у них не случилось, и мечта Дэвида о дочке с каштановыми волосами и пшеничными прядями так и осталась не реализованной. С годами они смирились с положением childless,  и даже сумели превратить его в более привлекательный статус childfree.
    Вот и сейчас 10 января 2016 года Дэвид летел в Москву проводить очередной семинар по юридическим вопросам для российских банковских менеджеров. Командировку организовывал московский офис Ernest &Young, и организовали плохо: вместо привычного бизнес класса British Airways ему пришлось лететь Аэрофлотом эконом. Конечно, московские сотрудники перед ним извинились и сказали, что из-за сжатых сроков они не смогли взять другой билет, потому что это как раз время возвращения россиян с новогодних каникул (а многие состоятельные русские проводят их именно в Лондоне), и всё давно раскуплено.
    Дэвид смог убедиться в этом сам, как только сел в самолет, который был забит под завязку, причём детьми примерно от 10 до 17 лет. Сразу несколько групп российских школьников возвращались с новогодних каникул, проведённых в языковых школах Англии, достаточно востребованный тур среди русских. Дети вели себя как все дети – бегали по проходу, кричали, приставали друг к другу, удивительно было то, что стюардессы даже не пытались их приструнить, видимо, привыкли к таким «каникулярным» рейсам. Дэвид сидел во втором ряду у окна, рядом сидели две девчонки лет 10 -11, которые всё время болтали и смеялись, что не давало ему никакой возможности ни сосредоточиться на материалах семинара, ни просто отдохнуть. После ланча его соседки ушли к друзьям в хвост самолета, а их места заняли две другие девочки, которые сразу уткнулись в свои смартфоны.  Дэвид обрадовался, что наконец-то можно будет посидеть спокойно, и, устраиваясь поудобнее чтобы вздремнуть, невольно бросил взгляд на свою новую соседку.  Сон тотчас как рукой сняло.
    Волосы, боже, рассыпавшиеся по плечам волосы девочки были точь-в-точь как у его сестёр – каштановые с пшеничными прядями, наследственный признак всех женщин рода Баркли. И лицо, лицо у неё как у Белоснежки, то есть как у Тани, такие же мягкие черты, та же линия губ, такой же разрез глаз, только глаза, глаза не карие, как у Тани, а чисто серые как у него, такой редкий чистый серый цвет без примесей других оттенков.
  Уловив на себе пристальный взгляд соседа, девочка улыбнулась, сняла наушники и спросила на хорошем английском:  Is anything the matter? Звук её голоса так похожего на давно забытый голос Тани ещё больше убедил Дэвида в том, что он и это русская девочка «одной крови». И чтобы прояснить свои сомнения он начал осторожную беседу.
- Hi, I am David. And what’s your name?
- Tanya.
- Oh, what a beautiful Russian name. And what is the name of your mother?
- Also Tanya.
- Two Tanyas in one family?
- My dad wanted so, but it’s not a problem. He calls mom Tanya, and me – Tanyusha.
- Aha, how very clever. And what are you listening to? What music do you like?
Таня с готовностью протянула Дэвиду наушники, и, услышав знакомую мелодию, он буквально потерял дар речи. Это был Моцарт,  фантазия ре минор. Придя в себя, он спросил:
- Why are you listening to Mozart? It’s a classical piece, I thought you would prefer something for - он остановился в поисках нужного слова, но Таня сама закончила его вопрос:
- You want to say something for teenagers? For my age? Pop music?
- Yes.
-  Of course, I listen to pop music. I am listening to Mozart now for my class in a music school, we shall have the test on Mozart next week and I have to learn all his major works.
- And what do you like best?
- This one, it’s a D minor fantasy, you know he wrote it in 1785, when he was only 29 and 14 years before Pushkin was born. Can you imagine?
   У Дэвида возникло стойкое ощущение дежа вю, вернее не уже когда-то увиденного, а услышанного, причём он точно знал когда, где и кто ему это уже говорил. Но он всё-таки решил уточнить, откуда это десятилетняя девочка знает про Пушкина и Моцарта.
-  Who told you about Mozart and Pushkin?
- My teacher of music history, she knows everything about Mozart.
   Девочка стала убирать наушники, их белый проводок зацепился за цепочку, которая висела у неё на шее. Она ловко вытянула цепочку из-под свитера, и Дэвид увидел то, что окончательно уничтожило оставшиеся сомнения относительно «одной крови»: вместо кулона на цепочке висело кольцо в виде двух золотых дельфинов, плывущих навстречу друг другу.
- Where did you take this ring? Who gave it to you?
- My mom. It's our lucky omen, you know. Many years ago before I was born she had received it as a present from an English pirate. He told her that this ring will bring her luck. She always gives it to me when I fly so that the plane would not crash.
- She told you it was a real pirate?
- Yes. There are real pirates in England, aren’t there?
   С этими словами девочка убежала на свое место, потому что объявили посадку, и все пассажиры должны были занять свои места.  В висках у Дэвида стучало, сердце колотилось, он был в полном смятении. Сомнений не было и не могло быть: эта девочка его дочь, глаза, волосы, голос, Моцарт, наконец. На лацкане своего пиджака он заметил золотистый волос, наверняка Танин, оставила, когда давала ему наушники. Дэвид осторожно завернул волос в салфетку и спрятал в карман. Теперь, если Таня старшая будет отказываться, у него есть материал для ДНК теста. Он был уверен, что встретит Таню в аэропорту, ведь девочка сказала, что её придут встречать мама и папа.

   В Шереметьево Дэвид старался держаться рядом с группой школьников, к которой принадлежала Таня, чтобы не упустить девочку из виду и наверняка встретить ту свою Таню образца 2005 года. Это оказалось не сложно, как только школьники получили багаж и вышли в зал для встречающих, девочка сразу бросилась к невысокому мужчине в синем кашемировом пальто и повисла у него на шее. Папа, папочка, любимый, ура, приехали!
  Рядом с мужчиной стояла элегантная женщина в стильной норковой куртке, в которой Дэвид без труда узнал Таню. Его Белоснежка практически не изменилась: всё так же стройна, густые каштановые волосы всё так же  изящно уложены на затылке. Таня держала за руку мальчика лет шести и с умилением смотрела на обнимавшихся мужа и дочку. Ну просто семейная идиллия, с завистью отметил Дэвид, ну ничего, придётся её разрушить. Он решительно направился в сторону Тани и, поравнявшись, помахал девочке рукой. Она мгновенно отреагировала:
- Пап, мам, это тот самый англичанин, который сидел рядом со мной в самолёте. Ему тоже нравится Моцарт, представляете?
   Если бы режиссер-постановщик хотел получить идеальную немую сцену, то лучшего варианта было бы просто не найти. Все как будто замерли, оцепенели. Дэвид использовал паузу, чтобы получше рассмотреть мужчину. Конечно, это тот самый Влад, Танин муж, кто ж ещё. Типичный богатый русский,  явно из деловых кругов, бизнесмен или банковский, таких часто можно встретить на семинарах в Ernest & Young,  все известные бренды на показ - часы Vacheron Constantin, дорогой костюм, качественная обувь. Ему даже показалось, что они пересекались на одном из мероприятий для топ-менеджеров российских банков. Внешне – ну ничего особенного, такие русские черты лица,  к которым Дэвид уже успел привыкнуть за время своих частых визитов в Москву, волосы русые, довольно густые, но как-то по-мальчишески подстриженные с небольшой чёлкой, подтянутый, чувствуется выправка  – или военная, или спортивная. Но главное не это, главное – глаза, такие серо-зеленые, цепкие, с прищуром,  смотрит, словно сканирует. И взгляд,  устремлённый на Дэвида, был совсем не добрым, как будто хочет сказать, убил бы прямо здесь и сейчас, если б мог.
   Прервал затянувшуюся неловкую паузу, как ни странно, именно Танин муж. Он вежливо кивнул Дэвиду, взял детей за руки и сказал:
- Таня, мы с ребятами  подождём тебя в машине. Ты ведь недолго, я полагаю?
    Оставшись с Таней наедине, Дэвид сразу решил начать с главного. (Конечно, они говорили на английском, но для удобства читателей передам их разговор на русском):
- Мне кажется, нет, я уверен, что Таня – моя дочь. Все признаки налицо, а если ты будешь отрицать, то у меня есть её волос для ДНК экспертизы.
    Таня выслушала его тираду с каким-то непонятным выражением спокойного превосходства и сказала:
- А я ничего и не собираюсь отрицать. Ты действительно отец Тани, только биологический, а фактически и официально её отец – Влад.
Дэвид опешил.
- И он знает?
- Конечно, знает, и с самого начала знал.
- То есть как?
- А вот так. Я ведь всё сделала, как обещала, как мы с тобой договаривались. Прилетела в Москву и сразу же Владу всё рассказала, что влюбилась по уши, что нашла свою половинку, что судьба и  всё такое. А он знаешь, что сказал?
- Что?
- Хорошо, Таня, пожалуйста, только я тебя тоже люблю и хочу быть уверен, что передаю в руки действительно любящего человека, который не испортит тебе жизнь. Пусть этот англичанин за тобой прилетит, мы познакомимся и всё решим. Ровно как я тебя предупреждала.
- И что дальше?
- А дальше я две недели ждала твоего звонка, верила, что ты примчишься, заберёшь меня, и мы всегда будем вместе, но ты даже не позвонил.
Дэвид чуть не задохнулся от возмущения:
- Но ты дала мне неверные номера телефонов, два номера и оба неправильные. Я звонил, а мне всё время говорили, что я ошибся, здесь такой нет.
- Конечно, спокойно парировала Таня, я намеренно это сделала, знаешь, такое препятствие для настоящего рыцаря, которое нужно преодолеть, если действительно любишь и хочешь добиться своей дамы сердца.
Дэвид немного опешил.
- Какое препятствие для настоящего рыцаря? И как я должен был его преодолеть?
- А Джуди? Джуди в Торкей, которая прекрасно знала все мои координаты, ты мог бы у неё узнать.
- Я подумал, что если ты намеренно указала неправильные номера, то значит,  на самом деле ты просто не хотела со мной общаться,  и это такой вежливый способ разорвать отношения.
- Боже ты мой! Хотела – не хотела. Главное, чтобы ты хотел, если бы ты действительно меня любил и хотел быть со мной, ты бы нашел способ со мной связаться.
- Таня, это не честно (unfair). Ты прекрасно знаешь, что я тебя очень сильно любил, и готов был приехать, если б только был уверен, что тебе это действительно нужно.
- Очень по-английски. Вот Влад тогда и без меня знал, что мне нужно, он просто ждал и меня поддерживал.
- Отлично. А как же насчёт беременности? И как это вообще могло произойти? Ты же сказала, что у тебя безопасные дни.
- Ну, знаешь, в таком деле всякое случается.
-  Почему сразу не позвонила, узнав о ребёнке?
- Я узнала за неделю до своей свадьбы, 9 октября и сразу же позвонила, но не тебе, а Джуди, потому что помнила, что у тебя 8 октября должна была быть свадьба, ещё как дура надеялась, что она не состоялась.  Но не успела я открыть рот, как Джуди сразу стала мне рассказывать,  какая замечательная у тебя была свадьба, как чудесно всё прошло, какие подарки вы получили и куда собираетесь укатить в свадебное путешествие. И что мне было ей сказать? Что я жду от тебя ребёнка и собираюсь нарушить твою семейную идиллию?
- И ты не сказала?
- Нет, мне тогда так плохо было, я ведь действительно в тебя очень сильно влюбилась, хотела всё изменить. Но, не получилось, как видишь. Решила сделать аборт, но Влад уговорил меня оставить ребёнка, всё-таки тридцать два года, поздняя беременность, опасно, что потом совсем не смогу родить. Он вообще мастер убеждать и уговаривать, уговорил меня не отменять свадьбу. Конечно, столько денег вбухал в эту Сардинию, для него это действительно было важное статусное мероприятие. И что, я его кину в такой ситуации? Тем более, он сказал, что если я захочу, то мы сможем в любое время развестись.
- А потом?
- А потом родилась Танюша, и я не думаю, что ты смог бы любить её больше, чем Влад, они просто обожают друг друга, да ты и сам видел. А через четыре года появился Андрей, которого ты видел, ещё через два Илья.
- А у нас с Джейн детей нет.
- Жаль, значит, она не осуществила твою мечту о девочке с каштановыми волосами и пшеничными прядями как у твоих сестёр?
- Нет, зато, как оказалось, её осуществила ты.
- И что теперь?
- Теперь я хочу иметь возможность видеться со своей дочерью.
- Ну, я думаю, если уж так всё получилось, это можно будет организовать. Если, конечно, ты будешь вести себя разумно и не станешь навязываться девочке в отцы. Статус «английский друг папы и мамы» тебя устроит? Если да, то вот тебе контакты Влада, позвони, договорись с ним. Тем более Танюша обычно один летний месяц проводит в Англии, в языковом лагере, сможешь её навещать.
- Почему я должен обсуждать это с твоим мужем?
- Во-первых, он мне доверяет, и я не хочу, чтобы он думал, что я что-то с тобой обсуждаю за его спиной, во-вторых, Влад умеет решать такие вопросы быстро и деликатно
- Это как? Пристрелит?
- Ну, зачем же так сразу, засмеялась Таня, - хотя Влад может. Вы просто договоритесь. Ну, кажется, всё обсудили, пока, меня муж с детьми ждёт.
    Вот так, Дэвид. Молчишь? А что ещё можно сказать? Что все эти годы, приезжая в Москву, он тайно надеялся встретить Таню, чтобы просто увидеть и поговорить? Что те сентябрьские дни в Торкей и Лондоне были самыми лучшими в его жизни? Что он безмерно благодарен Тане за дочь и очень надеется всё-таки хоть изредка её видеть, и что в его  упорядоченной жизни уже давно не звучит нежное адажио из моцартовской фантазии ре минор?
   Но Дэвид промолчал, он просто смотрел на стоящую перед ним успешную,  уверенную в себе женщину, и пытался разглядеть в ней ту удивительную романтичную Белоснежку образца 2005 года. Таня тоже оценивала изменения, произошедшие с её английским пиратом. Загорелый, ухоженный, пшеничные волосы коротко подстрижены, что совершенно уничтожило прежнее так нравившееся ей сходство с пиратом. Строгий деловой костюм довершил превращение бывшего пирата в типичного английского бизнесмена, каких много можно встретить в деловом центре Лондона. Только глаза всё такие же: необыкновенно чистого серого цвета, как  то английское море возле Торкей. 
   - Подстригся, и больше не похож на пирата, - сказала Таня.
А Белоснежка превратилась в злую волшебницу, которая спрятала от меня родную дочь, подумал, но не произнёс вслух Дэвид. Ну, всё, лимит времени, отпущенный её мужем, исчерпан.
- Пока, Таня,
- До свиданья, Дэвид. Кстати, спасибо тебе.
- Спасибо? За что?
- За Моцарта, за ту волшебную фантазию ре минор.
- Знаешь, с  тех пор я не могу больше её слушать.
- Потому что она о том, что может быть, но никогда не будет, и что могло бы случиться, но никогда не произойдёт?
- Да.
- Зря, что не слушал. Там есть ещё о том, что всё происходит так, как и должно произойти, и это надо просто принять.
- Принять со светлой печалью? (Дэвид произнес слова «светлая печаль» по-русски).
    Боже, он всё помнит, всё чувствует именно так, как чувствую я, I feel you, and I know that you feel me. Мы как будто по-прежнему на одной волне, но не судьба, не судьба, подумала Таня. I feel both sadness and sorrow, как Дэвид сказал тогда, провожая её в аэропорту Хитроу. Как раз то, что она почему-то испытывала сейчас.
- Именно так, Дэвид, со светлой печалью. Пока. 































Часть вторая. Возвращение в Торкей.


    Дэвид решил не откладывать разговор с Таниным мужем и на следующее же утро позвонил по указанному в визитке телефону. Времени мало, в Москве он пробудет всего пять дней, и деликатный вопрос об общении с внезапно обретённой дочерью надо решать быстро. Господин Котов в тот же день пригласил его к себе в офис, чего, помня цепкий враждебный взгляд при встрече в аэропорту, Дэвид никак не ожидал. К семи вечера он подъехал в банк, который располагался в  солидном жёлтом особняке в одном из переулков в самом центре Москвы. Дэвид ужасно нервничал, стараясь представить возможные сценарии предстоящего разговора, но в голову лезли только негативные варианты, которые, тем не менее, по логике вещей наиболее соответствовали  сложившейся ситуации. Он пытался поставить себя на место Таниного мужа и ничего, кроме отрицательных эмоций личность внезапно возникшего «биологического отца» у него не вызывала. Только представьте, человек десять лет воспитывает дочь, и тут является какой-то английский папаша и собирается на что-то претендовать. Ужас. Действительно, просто убить хочется.
    Волнения Дэвида несколько рассеялись, когда он вошёл в кабинет господина Котова, который встретил его любезной улыбкой, предложил чай-кофе-коньяк, и на довольно хорошем английском (fluent, but very noticeable Russian accent) начал беседу с дежурных вопросов о погоде и впечатлениях Дэвида о Москве. Позитив  и доброжелательность резко сменились на официально-деловую тональность, как только Влад, (а именно так Котов предложил Дэвиду к себе обращаться), перешёл к обсуждению интересующей обоих теме. Он говорил предельно прямо, без эмоций, и Дэвида поразил абсолютно деловой подход Таниного мужа к сложившейся деликатной ситуации.
-  Well, to be honest I would not say I am really glad to see you, - начал непростой разговор Влад. But, but, дело касается моей, э-э, точнее говоря, нашей дочери, and as you understand it’s a very sensitive issue.  Каким бы странным это тебе не показалось, но я не возражаю против того, чтобы вы иногда встречались, ты всё-таки её биологический отец. Но, но. Только при условии, что ты (несмотря на то, что английское местоимение «you», объединившее в себе русские «ты» и «вы», удобно избавляет от сложного этикетного выбора, по жёсткой манере Влада Дэвид почувствовал, что Влад имеет в виду именно «ты»). Если ты не будешь навязываться девочке в отцы, а останешься в статусе «папин английский друг». Танюша очень разумная, она людей насквозь видит, впрочем, как и я. Любое враньё сразу почувствует, поэтому надо с самого начала придумать какую-нибудь более или менее достоверную легенду нашего с тобой знакомства и последовавшей за ним дружбы, согласен?
   От такого предложения Дэвид просто опешил, у него сложилось впечатление, что Котов излагает какой-то свой тайный план, в детали которого он пока посвящать Дэвида не собирается, и, видимо, хочет использовать его «втемную». Но желание вновь встретиться с дочерью перевесило опасения, и Дэвид согласно кивнул.   
- Предлагаю следующую версию нашей общей легенды, - продолжил Влад. – Восемь лет назад я проходил стажировку в одном из лондонских банков, где ты якобы работал в юридическом отделе. Можно сказать, что мы тогда и познакомились. После этого иногда встречались: в Лондоне, на международных банковских мероприятиях, на семинарах Ernest &Young в Москве, что, кстати, правда, я действительно пару лет назад был на одном из твоих семинаров по банковскому аудиту. Кстати, весьма полезный оказался опыт.
   Вот почему мне в аэропорту показалось, что я его уже где-то видел, отметил про себя Дэвид.
- Теперь что касается ближайших планов. Я понимаю, что ты естественно хочешь увидеть дочь. Ты когда улетаешь? На уикенд остаёшься? Тогда ждём тебя как «английского друга семьи» в субботу на обед в нашем доме в котеджном посёлке. О транспорте не беспокойся, ты, кажется, на Петровке в Мариотте остановился, мой помощник приедет и заберет тебя  в 11 часов, идёт?
   Дэвид согласно кивнул.
- И последнее, но не менее важное, - в завершении сказал Влад, и в его голосе послышались угрожающие нотки. - Учитывая ваш с Таней давний роман, предупреждаю: даже не вздумай смотреть в её сторону, она моя женщина, ты свой шанс десять лет назад упустил, и если что, я реально убью, причём тебя, а не её. Понятно? Is this clear?
   - Absolutely, - ответил Дэвид, а что ещё можно было сказать? Всё самое главное за время их короткой, но такой эффективной в смысле достигнутого результата встречи сказал Влад. Дэвид только молча кивал, соглашаясь на  нестандартные предложения Таниного мужа и удивляясь, как неожиданно легко удалось решить вопрос ближайшей встречи с дочерью. При этом Дэвид понимал, что поведение Котова не укладывалось ни в один из рассмотренных им сценариев, оно было совершенно не похоже на естественную реакцию человека, у любимой дочери которого вдруг возникает неизвестно откуда взявшийся «биологический отец». Весь оставшийся вечер разговор с господином Котовым не выходил у Дэвида из головы, он пытался найти истинную причину неожиданной заинтересованности Влада  в его контактах с дочерью, но так и не смог.
   
    Конечно, у Влада были свои серьёзные мотивы. Дело в том, что как и Таня, Влад был единственным и притом поздним ребёнком в семье, рано оставшимся без родителей. Как ни странно,  дети из вполне благополучных семей, Таня и Влад  оказались в положении детдомовцев: без близких родственников, бабушек-дедушек, тёть-дядь, сестёр-братьев, и поэтому держались друга за друга как два отчаянно старающихся выплыть в открытом море щенка. Только вместе, только рядом, как два бойца. Именно поэтому Влад так ценил родственные связи и понимал огромное значение «ближнего круга», которого по стечению обстоятельств оказались лишенными его собственные дети. И именно поэтому, как бы сложно в эмоциональном плане для него это не было, Влад решил разрешить Дэвиду общаться с дочерью, всё-таки родной отец, кровный родственник, поможет, если что. Тем более, внимательно изучив всю доступную о господине Баркли информацию и пообщавшись лично, он заключил, что Дэвид человек порядочный, уравновешенный и надёжный, в общем, типичный представитель достойного, но, к сожалению, исчезающего в мире победившего мультикультурализма вида – pure English gentleman.
    В плане бизнеса за прошедшие десять лет  упорный трудоголик Влад сумел здорово подняться: от банковского менеджера до совладельца коммерческого банка, пусть небольшого, но благодаря умелому руководству  вполне уверенно лавирующего в бурном море российских финансов. К высокому статусу прилагались соответствующие атрибуты: финансовая независимость, две квартиры в Москве, коттедж в Подмосковье, дом в Черногории и тому подобное.
   Но главным достижением Влада был, несомненно, успешно реализованный совместно с Таней проект семейного строительства под названием «остров счастья». Заложенное в нём с детства понимание того, что именно прочная семья является основой и одновременно гарантией жизненного успеха, позволило Владу простить Тане английскую измену, сохранить и воспитать как родную английскую дочь и произвести на свет двоих чудесных мальчиков Андрея и Илью, точно повторивших черты родителей. Андрей получился копией отца, а младший Илья – копией матери.  За прошедшие годы  их  с Таней отношения трансформировались из «любви-дружбы», основанной на постоянной совместной борьбе with numerous life challenges, в страстный роман со всеми вытекающими последствиями. Рядом с Владом Таня всё чаще убеждалась, что её краткая love-affair с английским пиратом была ни чем иным как искушением, а единственно правильный выбор – это Влад, с которым они совпали во всём – в целях, увлечениях. физически, эмоционально, как две удачно соединившиеся половинки единого целого, навсегда, forever. Коллеги по бизнесу, придерживающиеся иных более распространённых в России принципов семейных отношений типа «жена как автомобиль, пора менять», тайно, а иногда и открыто, завидовали Владу: повезло вам с Татьяной. Но Влад знал, это не просто везение, они вместе своими руками ценой упорного труда и напряжённых усилий, в том числе эмоциональных, сумели построить свой собственный «остров счастья» в этом полном опасностей турбулентном мире.
   

     В пятницу вечером Дэвид зашёл в Детский Мир на Лубянской площади, чтобы купить подарок для вновь обретённой дочери. Оказавшись в огромном полном игрушек зале на первом этаже магазина, больше знаменитого Hamleys на лондонской Regent street, Дэвид сначала растерялся: ну что может понравиться десятилетней девочке? Решение было принято, как только он встретился взглядом с небольшим симпатичным медвежонком, сидевшим в витрине с мягкими игрушками. Плюшевый симпатяга с черными глазами-пуговками был именно таким, каким и должен быть любимый всеми английскими детьми Teddy bear, немного смешной, но очень милый. Тем более оказалось, что для медвежонка можно было купить майку с любым именем, и совершенно чудесным образом нашлась зелёная маечка с именем David.
    Как и обещал Влад, ровно в 11 утра в субботу за Дэвидом заехал его помощник, мощный  чёрный Мерседес внедорожник последней модели быстро домчал их до скрытого за высоким забором коттеджного посёлка,  расположившегося среди соснового бора. Построенные в едином стиле красивые добротные дома свидетельствовали о богатстве и высоком статусе хозяев. Помощник проводил Дэвида в просторный холл на первом этаже, буквально через минуту по лестнице спустилась семья Котовых в полном составе: Влад, который в джинсах и свитере скорее походил на спортсмена, чем на банкира, Таня, в точно таком же белом свитере и синих джинсах (явно намеренно оделись одинаково, отметил Дэвид), Таня – младшая, шестилетний Андрей, которого Дэвид уже видел в аэропорту и маленький мальчик лет четырёх.
   Девочка радостно бросилась к Дэвиду. 
- Hi, David, I am so glad you've come. Пап, мам можно я покажу Дэвиду мою комнату и игрушки?
- И я с ними, я тоже хочу показать ему свои машинки и конструктор, - сказал шестилетний мальчик.
    Угадав желание Дэвида побыть наедине с дочерью, Влад быстро сориентировался:
- Ребята, не все сразу, давайте по очереди, Таня первая, ведь именно она встретила моего английского друга в самолёте и привела его к нам.
   В комнате  Тани на втором этаже было полно мягких игрушек, среди которых оказались и два медведя – один огромный розовый, другой средних размеров коричневый, но малосимпатичный.
- У тебя есть любимый мишка? - спросил Дэвид.
- Нет, у меня заяц любимый, - ответила Таня и протянула ему потрёпанного своей горячей любовью серого зайца.
- Хороший, - сказал Дэвид. - А любимый медведь? Teddy bear?
- Медведя любимого нет.
- Тогда я тебе его подарю, вот возьми, и Дэвид достал из пакета купленного накануне медвежонка,  - видишь, на майке Дэвид написано, это я, буду твоим любимым и единственным…и, видя, как Таня растерялась от такого предложения, добавил - медведем. 
- Ну, если медведем, тогда ладно, а то любимый и единственный человек у меня уже есть.
- И кто же это?
- Папа, конечно.
- Отлично, что папа, но ещё должен быть любимый и единственный мишка, у всех английских детей есть, у меня в детстве тоже был, до сих пор сохранился.

Разговор прервала вошедшая в комнату Таня,
- Вы тут не заболтались? Влад с мальчиками пошли перед обедом на катке шайбу погонять, не хотите присоединиться?
- Ура,- запрыгала Танюша, - я сейчас Дэвиду покажу венгерский танец, который на соревнованиях недавно катала. Дэвид, а ты будешь с нами на коньках кататься?
 Английский климат не способствует популяризации конькобежного спорта, открытых катков в Англии нет, поэтому Дэвид, как и многие англичане, никогда не стоял на коньках.
- Я не умею, - честно признался Дэвид.
- А ты попробуй, это не сложно, я тебя научу, - настаивала девочка.
- Дэвид не будет кататься, - вмешалась Таня. He doesn’t want to try, he prefers just looking, - добавила она насмешливо, глядя Дэвиду прямо в глаза.
  Услышав произнесённую по-английски знакомую фразу, такой секретный код, известный только им двоим, Дэвид с удивлением взглянул на Таню. А она, оказывается, всё хорошо помнит, и теперь вот так прямо напоминает ему о том, что произошло между ними десять лет назад. Убью, если что, вспомнил он слова Танинного мужа. Какое уж тут, «если что»!

    Небольшой, но достаточно просторный каток, находился прямо на участке. По блестящему от яркого солнца льду увлечённо носились отец и сын, Влад, в красном жилете поверх свитера, выступал в роли тренера, шестилетний Андрей в шлеме и наколенниках лихо отбивал подачи отца.
- Неплохо для шестилетнего мальчика, - сказал Дэвид.
- Not bad, повторила его сказанные по-английски слова Таня, - ох уж этот ваш understatement. Не неплохо, а просто отлично, Андрей уже год как в хоккейной секции занимается, один из лучших, между прочим,  - с нескрываемой гордостью сказала Таня, и, увидев вышедшую из дома дочь, прокричала:
- Ребята, освобождайте лёд, сейчас Танюша будет  свою программу с венгерским танцем показывать.
  В белом свитере, короткой цветастой юбочке и черной расшитой блёстками жилетке Таня младшая выглядела как настоящая маленькая фигуристка. 
- Слушайте, а она не замёрзнет? На открытом катке холодно всё-таки, - обеспокоенно обратился к родителям Дэвид.
  Переглянувшись, Таня с Владом понимающе улыбнулись.
-  Для Англии, может быть, и холодно, - сказала Таня, а для России нормально, сегодня всего минус 5, отличный солнечный день, костюм у Танюши теплый, специально для улицы.
- Так что всё окей, не волнуйтесь, папаша, - заговорщицким шепотом добавил Влад и включил магнитофон. Зазвучал венгерский танец Брамса №5, и Таня  младшая полетела по льду словно маленькая птичка.  Было видно, что девочка катает хорошо поставленную и отлично выученную программу, вполне уверенно демонстрируя все обязательные для её уровня элементы – вращения, дорожки, ласточку, даже прыгнула два раза, причём именно там, где это и подсказывала музыка. Закончив танец, Танюша под аплодисменты родителей, подъехала к Дэвиду:
- How did you like it? I’ve danced specially for you.
- Fantastic, - наконец произнёс  потерявший от переполнявших его эмоций дар речи Дэвид,  и, посмотрев на Таню, добавил по-русски:
- Просто подарок судьбы, спасибо.
  Хорошо, что Влад был занят Андреем и не видел реакции жены на слова своего «английского друга», потому что во взгляде Тани ясно читалось: «я тебя услышала, и всё прекрасно помню: и про gift of fortune, и про классного парня, и про pre-wedding trip».
   Довольная произведённым впечатлением юная фигуристка решила продемонстрировать ещё одну «фишку», для исполнения которой ей понадобился папа Влад.
- Папа, давай сделаем ту поддержку, с ласточкой.
Влад с готовностью вернулся на лёд и, встав с дочерью в пару, стал заходить на нужный элемент.
- Влад, осторожнее, не урони! – закричала мужу Таня.
 Взяв дочку за талию, Влад легко поднял её над головой, Танюша как крылья раскинула руки, и они гордо проехались по кругу.
- Ты что кричишь, я что, родную дочь не удержу, что ли? – с упрёком сказал жене подъехавший после завершения поддержки Влад, и с вызовом посмотрел на Дэвида.
   
 
   Перед обедом Влад провёл экскурсию по своему замечательному дому, что позволило Дэвиду убедиться с какой любовью и умением здесь всё устроено. Экскурсия завершилась в кабинете, где можно было спокойно поговорить Плеснув в стаканы коньяк, Влад спросил:
- Ну как?
- Отлично всё устроено, умный дом.
- Это потому что умный хозяин, - насмешливо улыбнулся Влад, - хотя речь не об этом.
   Оба замолчали, потягивая коллекционный напиток, и понимая, что их интересует совсем другая тема. Наконец Дэвид задал так мучивший его весь предыдущий день вопрос, на который он так и не смог найти вразумительного ответа.
- Влад, я вижу, ты не только не против моего общения с дочерью, но, кажется, даже заинтересован в нём. Почему?
- Ага, хороший вопрос, прямо в точку. Сам не смог догадаться?
- Нет.
- Естественно, потому что ответ не на поверхности. Дело в том, что мы с Таней немного не типичная пара, в том смысле, что у нас нет близких родственников. Совсем нет. Странно, правда? Но так совпало, что и я, и Таня – единственные, притом поздние дети родителей, которые тоже были единственными детьми в семье. И когда родители умерли, у нас никого не осталось, ни бабушек- дедушек, ни сестёр- братьев, ни тёть-дядь, никого. У нас вообще нет родственников по крови, своего ближнего круга, понимаешь? Поэтому с самого начала нашей семейной жизни мы решили, что у нас будет много детей.
     Именно поэтому я уговорил Таню десять лет назад не делать аборт, первая беременность, притом поздняя, вдруг осложнения какие-то. Но я рад, что всё так вышло, ты сам видел, что Танюша просто подарок, а не ребёнок, чудесная девочка. Только слишком сообразительная, сразу проникает в суть вещей, вся в меня. Кстати, уже спрашивала: а почему у нас с Дэвидом глаза одинакового серого цвета, мы что, родственники? С ней надо держать ухо востро, начнёт тебе подобные вопросы задавать, будь готов. Так вот, мы с Таней зная, что такое не иметь своего «ближнего круга», не хотели, чтобы наши дети оказались в таком же положении, поэтому план минимум - не меньше трёх, своя команда. Знаешь, как в России говорят: один ребёнок – эгоист, два – соперники, три – команда. Так что у нас уже есть своя команда, команда Котовых. Дальше посмотрим, я, например, ещё дочку хочу, для равновесия – два мальчика, две девочки. Когда есть надёжный «ближний круг» жить легче, есть к кому обратиться, если что, ведь всякое может случиться, все мы под богом ходим.
    Дэвид уже не раз слышал это русское выражение от своего ближайшего коллеги по работе Андрея, но пока так и не понял его значение.
- All walk under God? - переспросил он.
- Ну, да, кто его знает, что он там наверху замышляет и какие испытания нам готовит. Так вот, получается, что ты – единственный Танюшин родственник по крови, биологический отец, и почему я должен лишать её общения с родным отцом? Ведь случись что, ты обязательно поможешь и будешь рядом. Ведь так?
- Конечно, - согласился изумлённый Дэвид, который никак не ожидал такого нестандартного подхода к известной в общем-то житейской ситуации.
- Хотя, - усмехнулся Влад, - настоящий отец, как ты понимаешь – это, конечно же я, и тебе об этом никогда не стоит забывать.  И вообще мне не просто далось такое решение, после долгих и весьма болезненных размышлений, потому что, когда я впервые увидел тебя в аэропорту, мне просто захотелось тебя убить.
- Я это понял.
- Вот и замечательно, завершил разговор Влад, я рад, что мы так хорошо поняли друг друга.
   
   За обеденный стол Танюша притащила подаренного Дэвидом мишку. Уместив плюшевого симпатягу прямо рядом со своей тарелкой, она торжественно произнесла:
- Вот, познакомьтесь, это Дэвид, он теперь мой любимый и единственный.
Дэвид чуть не поперхнулся от такого неожиданного заявления, боясь, что Танины слова могут быть неверно истолкованы её родителями.
- А как же я? – спросил Влад. - Ведь это я у тебя всегда был любимым и единственным?
- Папа, как ты не понимаешь, ты вне конкуренции, но ты - человек, а это – медведь, мой любимый плюшевый друг Teddy bear, как у всех детей в Англии.
    Таня старшая, с усмешкой взглянув на смешавшегося Дэвида, сказала дочери:
-  Убери своего любимого и единственного со стола, а то не дай Бог, ему морду супом испачкаешь.

    Обратный путь до гостиницы Мариот на Петровке занял около часа: суббота вечер, пробки, все в Москву на вечерние развлечения. Вышколенный помощник Влада вежливо задал несколько дежурных вопросов о том, что нравится - не нравится в Москве,  но Дэвид не поддержал разговор. Он  думал только об одном: как Владу и Тане удалось выстроить такой необыкновенный «остров счастья».  Ему понравилось всё: с любовью обустроенный дом, активные воспитанные дети, царившая в семье радостная атмосфера любви и взаимопонимания. Даже короткого пребывания в доме Котовых было достаточно, чтобы понять: Таня и Влад по-настоящему любят друг друга, они счастливы вместе, им нравится их  наполненная до краёв жизнь.
   Интересно, подумал Дэвид, а что если тогда, десять лет назад Таня выбрала бы не Влада, а его, смог бы он выстроить для неё такой же остров счастья? Если быть предельно честным, то вряд ли, уж  их дочь фигурным катанием точно не занималась бы. Двоих сыновей, может быть, и родили, но скорее всего, остановились бы на одном. Да дело даже не в количестве детей, а совсем в другом. Для успешной реализации такого сложного проекта как «счастливая семья»  нужен был характер Влада, который Дэвид уже успел чуть-чуть понять: целеустремленность, замешанная на упорстве, способность прощать, если это нужно для успеха общего дела, плюс позитивный настрой, такой бизнес-подход к семейному строительству. Сравнивая свой характер с характером Влада, Дэвид понимал, что сравнение явно не в его пользу:  он склонен к сомнениям,  не любит брать на себя ответственность за решение семейных проблем, а уж что касается организации быта, то это вообще не к нему. А главное, он не умеет прощать, их с Джейн отношения начали стремительно рушиться после её мимолетного, по большому счёту ничего не значащего романа с модным итальянским фотографом, о котором он узнал совершенно случайно. Но вместо того, чтобы простить жену, носившую в тот момент их общего ребёнка, долгожданного первенца, Дэвид своим холодным молчанием довёл до того, что у Джейн на нервной почве случился выкидыш. Поэтому правильно, что Таня выбрала Влада, и Моцарт, как всегда прав: всё происходит так, как и должно произойти, и с этим нужно просто смириться.

     Новость о русской дочери оказалась последней соломинкой, которая «сломала спину верблюда», точнее их с Джейн десятилетний брак. В отличие от Тани и Влада, им не удалось создать свой «остров счастья», их семейная жизнь скорее напоминала пыльный склад ненужных вещей, потерянных чувств и нереализованных планов. После того злополучного выкидыша две неудачные попытки родить собственного ребёнка, после которых Джейн отказалась от проекта «дети», целиком погрузившись в журналистскую карьеру в мире моды.   В отсутствие любви и тепла в семье мимолётный роман Джейн с итальянским фотографом постепенно перерос в более серьёзные отношения, и в конце февраля она укатила в Милан, сказав Дэвиду на прощание: «с твоим несносным характером ты ни одну женщину на свете не сможешь сделать счастливой. Ты не умеешь прощать, а это значит, что не умеешь любить».  Дэвид ужасно обиделся, он что, какой-то душевный импотент, что  ли, просто, видно, их с Джейн любовь прошла.

   В начале марта неожиданно позвонил Влад.
- Дэвид, привет. Я тут спонтанно на два дня прилетел в Лондон на одно мероприятие, со мной обе Тани. Если хочешь, можешь провести день с дочерью, жена планировала её завтра в Гринвич свозить, но, к сожалению, не сможет, так что если ты ….
- Конечно, без проблем, - не дав Владу договорить, обрадовался Дэвид.
- Тогда ждём завтра в 9 утра в холле гостиницы. Кстати, приходи с женой, заодно познакомимся.
-  Хорошо, до завтра.
   Нет больше никакой жены, и вряд ли скоро появится,  отметил про себя Дэвид. На прошлой неделе они официально расстались, и Джейн уехала к своему модному фотографу в Милан. Тем не менее, на встречу с дочерью Дэвид пришёл не один, а с сестрой Лизой, которая ни за что не хотела упустить шанс собственными глазами увидеть русскую племянницу. При виде Лизы Таня явно удивилась, проницательный Влад быстро разобрался в ситуации, однако всё-таки спросил:
- А жена где, какие-то проблемы?
- Нет, всё в порядке, Джейн просто не смогла, пришлось срочно уехать в Милан в командировку.
   О своём разводе он предпочёл промолчать.
 У Лизы с Танюшей случилась любовь с первого взгляда. Лиза с плохо скрываемым умилением смотрела в Танины серые глаза, точно такого же редкого чистого оттенка, как у её мамы и брата, Танюша с удивлением рассматривала пышную шевелюру новой английской знакомой.
- У меня волосы на ваши похожи, - сказала внимательная девочка.
- Что ты, разве можно сравнивать, у меня уже цвет почти совсем потеряли, а у тебя такие красивые и блестящие, - неосторожно сказала Лиза.
- А когда нужно привезти Танюшу обратно? – нарочито громко спросил Дэвид, опасаясь дальнейшего развития опасной темы семейного сходства, и поспешил распрощаться, - в семь вечера, отлично, тогда не будем терять времени, мы поехали.
 - Ну что, облом? – с насмешкой посмотрев Тане в глаза, сказал Влад.
- В каком смысле?
- В том смысле, что не удалось взглянуть на английскую соперницу, жену Дэвида, ведь это ты меня попросила ему сказать, чтобы пришёл с женой.
- Глупости, ничего я не просила.
- Ладно, проехали. Не важно.
- А что важно?
- Важно то, госпожа Котова, что у нас тобой Лондонские каникулы, целых шесть часов!
- У тебя же мероприятие.
- Я специально всё организовал так, что смогу освободиться в час, ты пока походишь по магазинам, в час я тебя заберу и … свобода! Только мы, никакого бизнеса и только личное. Очень личное.
  Глядя в счастливые глаза мужа, Таня подумала, какой же позитивный человек Влад. За все эти годы мог бы замучить её упрёками за английскую дочь, с рождением собственных сыновей Танюшу мог бы за падчерицу держать, Дэвида вообще прогнать с глаз долой. Так нет, он из любой сложной ситуации позитивный выход найдёт, заставит поверить, что жизнь прекрасна. А сколько их было, этих сложных ситуаций, одна история с появлением дочки чего стоит. Таня ту первую беременность ужасно переносила, из-за своей «неземной английской страсти» переживала, успокоилась только, когда увидела с какой любовью Влад новорожденную дочку на руки взял. А когда Влад с партнёром начали свой банк поднимать, вообще ужас через что им пройти пришлось. Упал – поднимется, споткнулся - снова вперёд, под любимым лозунгом keep calm and carry on, такой неутомимый старатель счастья. Правильно  их друзья говорят: повезло тебе, Татьяна, ты за Владом как за каменной стеной.
   
    После краткой мартовской встречи в Лондоне Дэвид с нетерпением ждал июня, который он практически весь сможет провести с дочерью. Первого числа у Танюши день рожденья, он приглашён и, конечно же прилетит в Москву, сразу после праздника ему доверили отвезти девочку в Англию в language school, где она проведет три недели и он сможет её навещать, а после Лизе удалось уговорить Влада разрешить Танюше ещё неделю погостить у них в доме в Торкей.   
    Первый юбилей дочери, десять лет, Котовы отмечали с размахом. День выдался просто чудесный, как по заказу: солнечный, по-летнему тёплый, что позволило провести праздник на открытом воздухе. Коттедж и прилегающую к нему территорию с бассейном, кортами, садом и большой лужайкой профессиональные event-managers превратили в настоящую праздничную площадку:  разноцветные шары, поздравительные плакаты, цветочные гирлянды, приглашённые аниматоры развлекали детей и взрослых,  известный ресторан обеспечил изобилие угощений на любой вкус.
  К вечеру, когда начало смеркаться, включили яркое освещение и конферансье объявил:
- А сейчас танцевальный вечер откроют родители именинницы, которые подготовили этот зажигательный танец специально для дочери. Татьяна и Владимир Котовы, встречайте.
  Под одобрительный свист и аплодисменты гостей Таня и Влад вышли в центр освещённого круга.
- Ну, сейчас Котовы зажгут, - cказал стоявший рядом с Дэвидом мужчина. 
- Что зажгут? – попытался уточнить Дэвид.
- Не что, а как. Не русский, что ли? – ответил мужчина, и, окинув Дэвида оценивающим взглядом, понял, что попал в точку. -  А, понятно. Танцевать будут. Они в юности профессионально бальными танцами занимались, вот и зажгут. Да что объяснять, - махнул рукой мужчина, - ты лучше смотри.
   Специально для танца Таня и Влад переоделись: Таня в ярко-красное облегающее грудь платье с развевающейся юбкой чуть выше колен, Влад в чёрные джинсы и белую шёлковую рубашку, что придавало им сходство с испанскими танцорами танго. Заиграло знаменитое танго-маримба Dance with me, make me sway в классическом исполнении Дина Мартина, и Дэвиду сразу стало понятно, что имел в виду его сосед, когда говорил, что Котовы сейчас «зажгут». Котовы действительно «зажгли».
   Дело даже не том, что Таня и Влад танцевали вполне профессионально, а в том, что их танец был наполнен такой откровенной страстью, настоящей passion, что создавалось впечатление, что эти двое просто внаглую занимаются любовью на глазах у всей публики, да так красиво, что никто глаз от них оторвать не может. Only you have this magic technique, пел завораживающий голос Дина Мартина, и Таня просто таяла в руках Влада, точно передавая танцем следующую строчку when we sway I go weak. На повторе слов make me thrill as only you know how Дэвид не выдержал и, не попрощавшись с хозяевами, спешно уехал в гостиницу, «ушёл по-английски», так сказать.  Ничего,  завтра Таня привезёт дочь прямо в аэропорт, как они с Владом и договаривались.

  К назначенному времени встречи в Домодедово Таня с дочерью сильно опаздывали, и Дэвид уже начал нервничать, подходя к стойке регистрации в числе последних пассажиров, когда его окликнула запыхавшаяся Таня.
- Привет, ты чего вчера исчез, не попрощавшись?- с места в карьер спросила она.
-  Устал просто, давайте скорее, а то сейчас самолёт без нас улетит.
-  Без нас не улетит, - рассудительно заметила девочка, обнимая на прощанье маму, - мамочка, пока, я буду скучать. Крепко поцеловав дочь, Таня повернулась к Дэвиду и протянула руки, словно собираясь обнять и его тоже. Всё ещё находясь под впечатлением от увиденного накануне «танца страсти» Дэвид отстранился и холодно произнёс: 
- Ну всё, давай, до свиданья.
Услышав такое из уст англичанина, обе Тани прыснули от смеха.
- Ты что хамишь? – спросила Таня.
- Я не хамлю, просто сказал «до свиданья».
- Нет, ты сказал «давай, до свиданья», а это уже совсем другое, это значит, ну что-то типа back off, leave me alone.
 Господи, подумал Дэвид, ну что за язык такой. Учишь, учишь, а всё равно на каких-то мелочах прокалываешься.   
   
  Удобно устроившись в просторном салоне бизнес-класса, Дэвид с облегчением вздохнул: наконец-то он сможет спокойно пообщаться с дочерью, целый месяц счастья впереди. 
- Какой замечательный у тебя вчера получился праздник, - начал он разговор, столько гостей, подарков. Тебе какой больше всего подарок понравился?
- Ой, да я все даже разобрать не успела, мы вчера так поздно легли спать, а сегодня вставать рано, чуть в аэропорт не опоздали. А вообще мне больше всего танец мамы с папой понравился. Я когда смотрю, как они танцуют, - тут Танюша  сделала паузу, подбирая слова, чтобы лучше выразить свой восторг, и у неё это получилось,  - я просто задыхаюсь, у меня сердце замирает, так красиво.
- Да, классные у тебя родители, особенно папа, всё умеет – и в хоккей играет, и танцует отлично.
  Уловив в голосе Дэвида нотку зависти, чуткая девочка достала из рюкзачка медвежонка в зелёной майке, подаренного ей в январе, ткнула его потёртой крепкой любовью мордочкой Дэвиду в плечо и произнесла:
- Не расстраивайся, Дэвид, ты ведь тоже мой любимый и единственный …
- Медведь?
- Нет, не медведь.
- А кто, - спросил с тайной надеждой Дэвид, - неужели человек?
- Почти что, - ответила хитрая девочка. - Англичанин.  Englishman.

   Наполненный радостью общения с дочерью первый летний месяц пролетел быстро, особенно последняя проведённая в доме на побережье неделя. Такого сильного ощущения счастья «здесь и сейчас» как в эти семь солнечных дней в Торкей, Дэвид не испытывал никогда. Словно пытаясь наверстать упущенное за десять лет несостоявшегося отцовства время, он составил для дочери насыщенную программу, которую они с энтузиазмом реализовывали: музеи, картинные галереи, тематические парки, пешие и велосипедные походы по живописным окрестностям, обеды в уютных ресторанчиках на побережье, и обязательные вечерние прогулки по набережной. Отец и дочь очень сблизились, Дэвид с удивлением открывал в Танюше всё новые признаки родства, причём не только кровного, но и «родства душ», она разделяла его музыкальные вкусы, ей также нравилось фотографировать море и бабочек, она даже приобщилась к его чисто английскому  увлечению bird-watching. 
         Многочисленные обитатели семейства Баркли приняли Танюшу как родную, хотя в данном случае прямоё значение этого слова приходилось скрывать: о том, что девочка родная дочь Дэвида знала только Лиза, для остальных она была просто дочерью его русского друга. Однако серые глаза удивительно чистого оттенка и пышные каштановые волосы с пшеничными прядями однозначно говорили о том, что эта русская девочка «одной с ними крови», но деликатные представители «братства Маугли» не задавали Дэвиду лишних вопросов. Только однажды мудрая тётя Эмили, которой недавно перевалило за восемьдесят,  сказала:
- Дэвид, я рада, что тебе тоже выпал шанс воспроизвести себя.  Узнавать свои черты в детях – это уникальное, ни с чем не сравнимое ощущение, словно гарантия продолжения твоей собственной жизни, ведь так?
  Дэвид промолчал, помня своё с Владом «джентльменское соглашение», по которому главным условием его общения с дочерью было сохранение тайны отцовства. А если что, если хоть один намёк, хоть одно лишнее слово, сказал тогда Влад, то знай, не убью, но дочь ты больше никогда не увидишь, и въезд в Россию тебе будет закрыт навсегда. Ты меня знаешь, я смогу это устроить.
 
   Короткий период июньского счастья закончился, и 1 июля, как и было условлено, Дэвид отвёз дочь в Черногорию, где уже неделю отдыхало семейство Котовых. Первые три дня Дэвид откровенно наслаждался южной dolce vita, время было заполнено жарким солнцем, тёплым морем, детским смехом, вкусной местной едой из экологически чистых продуктов и приятным ничегонеделанием. Он уже принял приглашение  Влада  остаться ещё на недельку, но произошедшее в пятничный вечер событие заставило его спешно уехать.
   Вернувшись с послеобеденной прогулки по белым улочкам близлежащего поселка, Дэвид застал семейство Котовых на теннисном корте. Дневная жара спала, до сумерек ещё далеко, самое время сыграть партию- другую. А игра, как Дэвид понял,  шла серьёзная, на первый взгляд просто битва не на жизнь, а на смерть. Играли парами: Влад с какой-то худощавой кукольного типа блондинкой, Таня – с полноватым мужчиной, который постоянно снимал бейсболку и вытирал ей потную лысину, как будто рядом не было специального полотенца. Присмотревшись, Дэвид узнал в Танином партнёре того самого мужичка, который сказал ему на дне рожденья Танюши, что «Котовы сейчас зажгут». 
    Партия приближалась к концу, и было ясно, что Таня со своим партнёром проигрывают, потому что толстяк, хотя и отражал большинство мощных атак Влада, совершенно не давал Тане играть, оказываясь между ней и летящим мячиком в самый неподходящий момент. Игравшая с Владом блондинка вообще не парилась, было видно, что Владу не составляет труда играть за двоих.
- Всё, партия! – радостно закричала блондинка, и бросилась обниматься с Владом, буквально повиснув у него на шее. Толстяк кажется совсем не расстроился и направился пожать руки соперникам, а вот Таня… Таня была просто вне себя от злости. Она с размаху швырнула ракетку на землю и, не сказав никому не слова, быстро прошла в дом.
- Тоже мне, Шарапова, -  насмешливо сказала блондинка, - ракетками бросается. Ну да ладно, мы всё равно на ужин не останемся, нам завтра рано в Москву улетать, а вот от коктейля я бы не отказалась, организуешь, Влад?
   Устроенный на тенистой лужайке коктейль, в котором Дэвида тоже пригласили принять участие,  занял не больше получаса, деловой Влад представил Дэвида гостям, толстяк оказался банковским топ менеджером Сергеем, а кукольная блондинка его женой Катей.
- А что этот англичанин тут у тебя ошивается? Мы его на дне рожденья Танюши видели, теперь здесь, – поинтересовался Сергей, когда Дэвид пошёл в дом за визиткой. Естественно Влад не собирался никого посвящать в тонкости семейных историй,  и представил Дэвида как своего давнего английского знакомого, связи с которым полезны для его банковского бизнеса.
-  К вашему сведению, господин Баркли не просто рядовой консультант в Ernest &Young, вероятно, причём весьма вероятно, что с сентября он будет возглавлять там отдел банковского аудита. Надо дружить.
- Да, Котов, у тебя как всегда всё схвачено, дружба с начальником отдела банковского аудита нам не помешает, - с завистью сказал толстяк.
   Вернувшись с визиткой, Дэвид обнаружил Влада и гостей уже у калитки, к его удивлению Таня тоже вышла проводить Катю с Сергеем. Она довольно мило попрощалась с толстяком и блондинкой,  и, не обращая внимания на мужа, направилась в дом. Влад резко остановил жену, схватив за плечо, Таня решительно сбросила его руку.
- Татьяна, ты что творишь? Ракетками швыряешься, ты совсем что ли?
- Жаль, что не попала в твою наглую физиономию. В следующий раз не промахнусь! – зло бросила Таня.
  Влад не стал продолжать семейные разборки на глазах у постороннего, (а несмотря ни на что Дэвид понимал, что навсегда останется посторонним в  этой семье), Котов просто развёл руками,  показывая тем самым всю бессмысленность продолжения диалога с разозлённой женщиной.
- Difficulties of family life, - сказал он, как бы извиняясь за увиденную Дэвидом семейную сцену. - Emotions.
   Ну вот, с тайным злорадством отметил Дэвид, и в этом с виду счастливом семействе не всё гладко.

    Подходя к дому после вечернего променада, Дэвид заметил одинокий силуэт стоящей на открытой веранде  Тани.  Он ускорил шаг, может, наконец, удастся немного побыть с ней наедине, но его опередил вышедший из прилегающей к веранде гостиной Влад. Дэвид остановился и, не успев решить, стоит ему обнаруживать своё присутствие или нет, оказался невидимым свидетелем следующего разговора. 
- Обиделась на меня? – спросил жену Влад.
- За что?
- Как за что, за то, что вы с Сергеем в теннис продули.
- А какого черта ты вообще меня с Сергеем поставил, он в паре совсем играть не может. Для того, чтобы его Катьке к тебе удобнее клеиться было?
- Ого, да это уже страсти - мордасти какие-то. Таня, ну ты же понимаешь, что если бы мы с тобой в паре играли, то это было бы просто не интересно. Мы бы Сергея с Катькой обыграли в два счёта, вместе мы вообще непобедимы, нам нет равных, в том числе в теннисе. Ну пусть эта дура Катька потешит самолюбие, обыграла мужа, ну пусть, я ей в этом помог немножко, но для развития деловых отношений это полезно, ты же понимаешь, как мне важен этот договор с банком её всемогущего папаши. Так что обижаться не на что. А если ты все-таки считаешь, что есть на что, тогда прости меня, ты же знаешь, как я тебя люблю.
- Так  дело только в договоре? Только бизнес и ничего личного?
- Конечно, любимая, с ними - только бизнес, а личное – только с тобой, и ты это прекрасно знаешь.
   Завершивший разговор страстный поцелуй, нисколько не похожий на привычный ритуал супругов с десятилетним стажем, а скорее выглядевший как откровенная прелюдия к чему-то более серьёзному, лишил Дэвида всех иллюзий. Эти двое действительно любят друг друга, они вместе, они команда. А он кто? И что он вообще делает на этом «острове чужого счастья»? Так, заглянул на огонёк? Привёз дочку, которая даже не знает о том, что он её родной отец,  а так, «английский друг семьи», и давай, до свиданья? 
    Именно в этот момент, стоя под ночным усыпанным звёздами небом Адриатики у веранды чужой виллы в Черногории, Дэвид остро ощутил всю безысходность своего положения: собственный брак разрушен, построение будущих отношений весьма проблематично, потому что та единственная, с которой он хотел бы быть вместе forever, в чём он сейчас боялся признаться даже самому себе, прекрасно живёт на построенном специально для неё другим мужчиной острове счастья.   
    Теперь его жизнь напоминала не просто заброшенный чулан с кучей пыльных проблем и нереализованных проектов, как во время брака с Джейн, а просто какой-то необитаемый остров. Никого и ничего. А если ещё при этом видеть обнимающихся счастливчиков, то лучше вообще уехать. Что Дэвид и сделал, следующим же утром купив билет на ближайший рейс до Лондона.  И, как ему показалось, Таня и Влад совсем не расстроились по поводу его отъезда. Провожая Дэвида, явно довольный жизнью Влад спросил:
- Что так спешно? Что-то не так?
- Нет, всё замечательно, просто дела.
- Ну, тогда до сентября, ты ведь вроде собираешься в московском офисе Ernesrt & Young поработать?
- Может быть, как сложится.
- Тогда до встречи.
- Пока, - Дэвид уже повернулся, чтобы пойти к ожидавшей его машине, как вдруг Влад окликнул его и, прищурив свои серо-зелёные, светившиеся счастьем глаза, сказал:
-Дэвид, запомни, la vie est belle.
 Понятно, отметил, про себя Дэвид, неутомимый Влад начал учить французский и решил продемонстрировать мне свои знания.   

    La vie est belle. Жизнь прекрасна. Для кого belle, а для кого и не очень, подумал Дэвид. Он догадывался, почему Котов сегодня выглядел таким неприлично счастливым, конечно же, после их с Таней «ночи примирения», наверняка последовавшей за страстным поцелуем, нечаянным свидетелем которого Дэвид стал накануне вечером. Что ж, всё происходит так, как и должно произойти, напомнили Дэвиду звуки моцартовской фантазии, которую он всё-таки решился прослушать в самолёте. Стало ещё грустней, what do you feel, David? вспомнил он их давнишний  разговор с Таней в аэропорту Хитроу, sadness and sorrow, а теперь ещё и despondency, и никакой «светлой печали», чёрт бы побрал всех этих поэтов и переводчиков. По возвращению в Торкей, Дэвида накрыла жёсткая депрессия.

   Проницательная Лиза сразу заметила подавленное состояние брата:
- Что случилось, Дэвид? Влад запретил тебе общаться с дочерью?
- Как раз наоборот. Влад всячески поощряет моё общение с дочерью, оставайся на вилле в Черногории, приезжай в Москву, пожалуйста.
- Тогда в чём дело?
- А в том, что меня просто тошнит от этого счастливого семейства. Знаешь, Влад прекрасно разработал и осуществил проект, который я, к сожалению,  благополучно провалил, такой бизнес проект под названием «счастливая семья»: трое детей, в том числе моя дочь, кстати. Всё тщательно продумано и организовано: на мартовские – экскурсии в Европу, потом – горнолыжный курорт где-нибудь в Альпах, июнь – языковая школа в Англии, июль – Черногория, август – отдых на Балтике, у них там тоже дом.  С сентября у детей школа, музыка, английский. Для Танюши – фигурное катание, для мальчиков  - хоккей, для всех большой теннис. Всё работает как отлично отлаженный механизм. И при чём тут я? Какое место мне отводится? Наблюдать за чужим счастьем? Хорошо, выяснилось, притом совершенно случайно, что у меня есть дочь. И что? Я по скайпу её воспитывать буду? Вырастет, скажет, вот мой английский папа, посмотрите, у меня такие же серые глаза, как у него, и каштановые волосы с пшеничными прядями,  как у всех женщин рода Баркли. И всё? А мне-то что остаётся?
- Да, Дэвид, - с упрёком протянула Лиза, - ты как всегда упрям и хочешь невозможного.
-  Я разве сказал, чего хочу?
- Не сказал, и что? И так всё ясно, просто сам боишься себе признаться, потому что понимаешь, что это совершенно невозможно, исключено, а всё равно выбросить Таню из головы не можешь. Всё, Дэвид, хватит, пора принять ситуацию и скорректировать цели. Съезди в Испанию, отдохни, заведи себе кого-нибудь, в конце концов.
- Иди ты к чёрту, - огрызнулся Дэвид, осознав, что лучше ни с кем, даже с всегда понимавшей его с полуслова Лизой не обсуждать сложившуюся ситуацию, а просто замолчать.
   Остаток июля он промаялся в Торкей, так и не собравшись в Испанию, август тоже оказался свободным, поскольку, несмотря на все переживания, Дэвид всё-таки согласился с первого сентября занять место руководителя отдела банковского аудита в московском офисе Ernest &Young и ему полагался месяц отпуска на сборы и подготовку к отъезду. Он тешил себя мыслью, что работа в Москве позволит ему чаще видеться с дочерью, заменив суррогатное скайп-общение на реальное, но легче от этого на душе не становилось. «Печаль моя светла». Да, не получается, как у Пушкина, с иронией отметил Дэвид, моя печаль вовсе не светла, а темна, темнее некуда, даже Моцарт не помогает.  Надо что-то делать, и, наверное, действительно стоит последовать совету Лизы и съездить в Испанию отдохнуть, только не на Ибицу, зачем ему в 47 лет пляжные вечеринки и «всё такое», а на какой-нибудь более спокойный Торремолинос или Малагу.   

     Дэвид взял билет на British Airways до Барселоны, но разбудивший его ранним утром 31 июля звонок из Москвы разрушил все планы, наглядно проиллюстрировав значение того самого русского выражения, которое он так часто слышал от своего коллеги Андрея  и смысл которого до сих пор от него ускользал: «все мы под богом ходим».  Раздавшийся в 6 утра звонок резко выдернул его из размеренной английской реальности, сон как рукой сняло, когда он услышал голос рыдающей Танюши, которая по-русски прокричала, что папа Влад разбился на вертолёте, с мамой плохо, и они не знают, что делать. Произнесённые уже по-английски слова cоme and help us мгновенно вывели Дэвида из ставшего привычным состояния депрессивного оцепенения. Он сразу начал действовать: набрал номер Влада – недоступен, Таню – не отвечает. Позвонил коллеге из московского офиса Андрею, тот наверняка знает, если что-то случилось с Котовым, всё-таки личность в банковских кругах известная. 
- Андрей, извини за ранний звонок,  ты не в курсе, что с Владимиром Котовым случилось?
- Что-что, плохо всё, вчера похоронили. В политику решил податься, в Забайкальский округ избираться полетел, там пожары, задымление сильное, вот вертолёт и разбился, кроме него ещё семь человек погибло, все начальство высокое. Жаль Котова, правильный мужик был, да что делать, все под богом ходим. А ты что интересуешься?
- Потом объясню. Я сегодня в Москву вылечу, может твоя помощь понадобиться, в смысле юридическая, ты на месте будешь?
- Конечно, и не надо объяснять, всё сделаю.

  Хорошо, что Андрей будет моим заместителем, подумал Дэвид, надёжный парень. Как там Влад говорил, объясняя, почему он не против встреч Дэвида с дочерью? Если что случится, ты поможешь, ты будешь рядом,  все мы под богом ходим. Вот и открылся смысл этого странного русского выражения. Эх, Влад, не по той дорожке ты пошёл, видно, богу, или кто там наверху, твой выбор не понравился. Скорость, теперь главный фактор скорость, быстрее в Москву, что там с Таней, с ребятами, David, come and help. Расстояние Торкей – Москва  Дэвид преодолел словно направленная в цель пуля, и уже в 10 вечера по московскому времени подъезжал к дому Котовых в коттеджном посёлке.
  Едва услышав, что он к Котовым, Дэвида пропустили на территорию. Ворота знакомого дома были распахнуты, охранников не было видно,  входная дверь также оказалась не запертой, а на его вопросительное   обращённое в пустоту Hello в холле появилась пожилая женщина, которую он мельком видел во время своего первого визита к Владу и Тане. Всплеснув руками, она  затараторила:
- Господи, слава Богу, приехали, а то уж мы и не знаем тут, что делать. Татьяна Александровна как вчера с похорон пришли, так и лежит не шелохнётся. Хоть бы поплакала, а то всё молчит,  детей как будто не замечает, даже Илюшку маленького от себя прогнала. Вы бы к детям сначала поднялись, а то они сидят там брошенные, ничего со вчерашнего утра ни ели.
   Вверх по лестнице через ступеньки, скорее, в комнату Тани младшей. Дети молча сидели на кровати, маленький Илья и Андрей с обеих сторон прижались к сестре, которая при фактическом отсутствии мамы осталась за старшую. Танюша бросилась к Дэвиду, но не заплакала, а только обняла и тихо сказала:
- Надо Андрюху с Илюхой как-то успокоить, а то они всё время о том, как папу хоронили говорят.
     Именно сейчас Дэвиду бросилось в глаза, как же похож на Влада его старший сын, такие же типично русские черты лица, такие же русые волосы с непослушной чёлкой, а главное, такие же серо-зелёные глаза с цепким проницательным взглядом. Копия отца, только улучшенная Таниными генами: Влада нельзя было назвать красивым, так, обычная внешность, а в шестилетнем Андрее уже явно просматривался красивый парень.
- Папу закопали на глубине где-то метра два, ну два с половиной, гроб закрытый, туда черви смогут пролезть, как ты думаешь? – обратился Андрей к Дэвиду. Услышав про червей, маленький Илья заплакал: не хочу, чтобы папу какие-то червяки ели…
   Господи, зачем детей-то потащили на похороны, совсем недетское зрелище, теперь надо как-то объяснить, что, учитывая конкретный технический склад ума Андрея совсем не просто, подумал Дэвид.
- Hey, guys, (от стресса Дэвид начал говорить по-английски, но, опомнившись, быстро перешёл на русский) ребята, послушайте, во-первых, на глубине двух метров червей уже нет, они ближе к поверхности живут, там, где им есть чем питаться. Во-вторых, папа по-прежнему будет с вами, просто вы не сможете его видеть.
- Ага, сейчас про Бога расскажешь, про то, как папа с небес за нами смотреть будет. Враки всё это, нету никакого такого бога, вы всё выдумали, чтобы себя успокоить, - с вызовом сказал Андрей. Вот он, конкретный технический склад ума в действии, подумал Дэвид, придётся обратиться к фактам, пусть околонаучным и наверняка не доказанным, но в данной ситуации хоть что-то. Придётся говорить с этим шестилетним мальчиком по-взрослому.
- Андрей, насчёт Бога я с тобой согласен, факт его существования, как, впрочем, и отсутствия научно не доказан. Но, но… есть нечто другое, что позволяет нам говорить о возможности контакта с умершими.
- И что же это? – в глазах Андрея появился интерес.
- Это наличие у человека души. Дело в том, что ученые не раз взвешивали человека буквально за минуту до смерти и сразу после, и оказалось, что всегда есть разница в весе, небольшая, грамм 10-15, но она есть, и это как раз и есть объем души.
- А если это просто из человека воздух выходит? – недоверчиво спросил Андрей.
- Нет, не просто воздух. Учёные неоднократно фотографировали умирающих людей, и на снимках всегда чётко просматривалось некое белое облачко, отделяющееся от тела в момент смерти. Если бы это был просто воздух, фотография такого явления просто бы не фиксировала. Хочешь, можешь в Интернете посмотреть, для убедительности добавил Дэвид, надеясь, что Андрей всё-таки на этом остановится. 
- Ладно, - согласился Андрей, - допустим, душа есть, и что? Где папина душа сейчас? В раю, что ли?
-  Почему в раю, ведь сам сказал, что рай-ад это всё выдумки. Душа естественно старается быть там, где человека помнят, где ему при жизни было хорошо, а значит, где?
- И где же? - вопрос заинтересовал уже всех троих детей.
- Конечно, рядом с самыми близкими людьми, дома, с теми, кто человека любит, с детьми, с родными. На самом деле, ваш папа, точнее его душа сейчас где-то здесь рядом, может быть даже в этой комнате. Просто надо почувствовать его присутствие, прислушаться.
- А как это сделать?
- А вы закройте глаза, прислушайтесь и постарайтесь услышать папин голос, вот что бы он вам сказал в такой трудной ситуации?
   Господи, один раз прошу, больше обращаться не буду, умолял про себя Дэвид,  помоги  хоть как-нибудь убедить этих юных атеистов.
- Keep calm and carry on, - открыв глаза, вдруг чётко по-английски произнёс Андрей. Открывшие глаза вслед за ним Танюша и Илья согласно закивали:
- Да, да, мы тоже папин голос услышали, он так часто говорил, когда нам плохо было или случалось что, - сказала Таня. - Я когда в прошлом году на фигурном катании перед выступлением упала, ногу потянула, думала, выступить не смогу, а папа сказал, ничего, keep calm and carry on. И я справилась, здорово выступила, и нога в порядке.
- А я, - продолжил Андрей, - а мне когда на хоккее клюшкой больно заехали, папа тоже так сказал, так я ещё потом шайбу забил и парню этому из другой команды наподдал, который меня клюшкой ударил.
- И я, и я папу слышал, - присоединился маленький Илья.
   Потерявший от изумления дар речи Дэвид смотрел на детей и просто не мог поверить. Услышать из уст шестилетнего русского мальчика знаменитый английский слоган времён второй мировой войны, да ещё в такой ситуации, боже ты мой, вот это Влад, каких детей воспитал. Что Влад ему тогда при встрече сказал? Один – эгоист, двое – соперники, трое – команда. Да, вот она его команда, выученная, сплочённая команда Котовых, которая осталась без лидера. Растерялись немного, но ничего, справятся, Танюша быстро сообразила, ему позвонила, Дэвид, ты ведь всегда поможешь, будешь рядом, как сказал ему тогда Влад. Всё правильно ты Влад сделал, всё правильно, только не нужно было лететь на том вертолёте, который так безжалостно выдернул тебя с чудесного острова счастья, отобрав жизнь. На мгновенье Дэвиду показалось, что он тоже услышал голос Влада, только не keep calm and carry on,  а  ту самую сказанную по-французски фразу la vie est belle, которую светящийся от счастья Влад произнёс, провожая его почти месяц назад в Черногории. La vie est belle, жизнь прекрасна, при условии что она у тебя есть. 
- Вот видите, услышали, папа здесь и всегда будет с вами, только прислушайтесь,- сказал Дэвид, стараясь звучать как можно убедительнее.
  Все как-то сразу с облегчением выдохнули, тяжелое ощущение горя, висевшее в воздухе, немного рассеялось, и Дэвид вспомнил слова помощницы по хозяйству о том, что дети ничего не ели со вчерашнего утра.
- А теперь, сказал он, давайте спустимся вниз и что-нибудь перекусим, потом спать, а завтра подумаем, как жить дальше. Он взял на руки Илью, баба Катя (как выяснилось, именно так звали пожилую женщину) быстро достала что-то  на стол. Дэвид совершенно не мог есть, и вначале даже отказался, но во взгляде трёх пар устремлённых на него детских глаз прочитал: как же так, теперь ты вожак, мы должны всё делать вместе.
      Наблюдая, как голодные дети набросились на еду, он ещё раз вспомнил слова Влада о своей команде. Надёжная у него получилась команда: вышколенные, дисциплинированные дети в такой трудной ситуации не стали плакать и капризничать, просто kept calm and carried on, и почувствовать себя лидером такой команды, пускай временно, было для него большой честью. А Дэвид понял, что именно его в этот сложный момент дети негласно избрали лидером, и будут делать то, что он скажет – чистить зубы, мыть руки, идти спать, всё по заведённому в их так тщательно выстроенной Владом жизни плану. Дэвид вспомнил свою недавнюю депрессию, и ему стало стыдно, здоровый мужик, а распустился, расклеился, тоже мне, англичанин, keep calm and carry on.
   Уставшие мальчики мгновенно уснули, и Дэвид наконец спросил дочь о Тане. Лучше бы он этого не делал, потому что на глазах у девочки сразу появились слёзы, она с трудом выдавливала из себя слова:
- Мы как вчера с похорон пришли, мама сразу легла и сказала, чтобы мы все ушли. Что она нас видеть не хочет, и чтобы её оставили в покое, даже Илюху прогнала, я его еле-еле наверху успокоила. Мы к ней больше не подходили, я боюсь, а вдруг она без папы тоже умрёт? 
  Шок, настоящий психологический шок, подумал Дэвид, вспомнив свои детские визиты в отделение травматологии, где тогда работала психотерапевтом его старшая сестра Аманда. Господи, понятно, внезапная смерть любимого мужа, ну дети-то в чем виноваты, разве с детьми так можно.
   Спустившись вниз, Дэвид нашёл Таню лежащей на диване в гостиной. Черный брючный костюм, черная шёлковая блуза, валявшийся на полу черный кружевной платок говорили о том, что она так и не переоделась после вчерашних похорон мужа. Дэвид позвал Таню по имени, но она осталась лежать неподвижно, уткнувшись лицом в спинку дивана. Испугавшись, что Таня потеряла сознание, Дэвид взял её за плечи и повернул к себе. Бледное до белизны лицо,  сухие потухшие глаза и отсутствие хоть какой-нибудь реакции на его приезд напугали Дэвида гораздо больше, чем если бы она была без сознания.
     Плохи дела, - подумал Дэвид, а если она ещё и воды не пила больше суток, как сказала баба Катя, то это вообще опасно. Надо срочно как-то выводить Таню из этого состояния. Что может помочь в таких случаях? Как говорила Аманда, небольшая доза крепкого алкоголя и горячий сладкий чай с лимоном очень действенное средство.
    Дэвид прошел в кабинет Влада, взял коньяк, вернулся к Тане и заставил её выпить почти всё содержимое стакана.
   Коньяк быстро выдернул Таню из спасительного состояния полузабытья, заставив  войти в новую реальность, в которой не было её любимого Влада. Пусто, больно, страшно. Холодно, но нет больше его тёплых рук, чтобы согреть. Страшно, но нет больше его верных слов, чтобы поддержать. Как же облегчить эту невыносимую боль, как же теперь жить в этой страшной пустоте.
    Никогда прежде, да и никогда после Дэвид не видел такого пугающего своей отчаянной безысходностью проявления горя. Обхватив виски ладонями, Таня тихонько раскачивалась, словно исполняя одной ей ведомый ритуальный танец. Она плакала, плакала, плакала и никак не могла остановиться, захлёбываясь слезами и повторяя одни и те же бесполезные вопросы…
- На зачем Влад полез в эту политику? Зачем ему нужна была эта госдума? Зачем ему нужно было лететь в этот проклятый округ? Зачем он сел в этот злополучный вертолёт? Ведь он должен был сегодня вернуться, и мы  должны были лететь с детьми в Юрмалу. Зачем? Зачем? Зачем?   
   Нет ответа. На такие вопросы ответов нет, подумал Дэвид, только разве что эта расхожая русская фраза «все мы под богом ходим», смысл которой ему теперь стал предельно ясен. Глядя на рыдающую Таню, Дэвид поймал себя на дурацкой мысли о том, что в такой ужасный момент он даже немного завидует погибшему Владу: вон как его любящая женщина оплакивает, а умри я сейчас, никто по мне так убиваться не станет, ни сестры, ни бывшая жена.
   Горячий чай с лимоном помог Тане немного успокоиться.
-  Вот и всё, - сказала она. – Что же мне теперь делать? Рухнула моя каменная стена.
   И хотя Дэвид за годы работы в Ernest &Young вполне прилично выучил русский язык, подобные фразеологизмы всё ещё продолжали ставить его в тупик.
- Каменная стена? Stone wall? – переспросил он, - но когда рушатся стены, это же вроде хорошо, Берлинская стена, например. 
  Услышав про Берлинскую стену, Таня даже перестала плакать:
- Дурень ты английский, Дэвид. При чём тут Берлинская стена? Я говорю про то, что за Владом я была как за каменной стеной, значит в полной безопасности, защищена, понимаешь?
- Конечно, понимаю, извини,- согласился Дэвид, однако про себя подумал, что стены не всегда могут гарантировать безопасность, чаще  используются для ограничения свободы передвижения, по крайней мере, так подсказывала его английская ментальность.
- Вот что мы теперь без Влада будем делать? Я даже представить себе не могу, как мы будем в этом доме, где каждая комната, каждый уголок нами вместе продуман и обустроен. Я просто физически не смогу здесь находиться,  а с детьми как быть, - опять заплакала Таня. Видишь, я сейчас даже контролировать себя не могу, слёзы сами льются, и всё. В Юрмалу, куда мы с Владом и детьми собирались, тоже не вариант, там дом новый, его Влад как раз обустроить хотел, пока мы бы в съёмном коттедже рядом жили. В Москве оставаться в августе невозможно, да мы никогда и не оставались летом в Москве. Вот что мне делать?
  - Я знаю, что надо делать, - с неожиданной для себя решимостью сказал Дэвид. – Прежде всего, надо руководствоваться интересами детей, Сегодня 31 июля, вернее уже 1 августа, посмотрев на часы, уточнил он, - до школы ещё целый месяц, поэтому мы все поедем в Торкей. У тёти Эмили большой дом, ты видела, в августе там как раз собираются многочисленные кузины-кузены, кстати, и 12 летняя Эмма, с которой Танюша подружилась в июне, тоже будет,  так что полная смена обстановки и friendly environment гарантированы. Да и заняться там есть чем, можно детей по тематическим паркам повозить, их в округе предостаточно, можно просто гулять по окрестностям, country walking is very healthy. По крайне мере, мне кажется, что Влад поступил бы именно так.
 -  План хороший, только вряд осуществимый, вздохнула Таня.
- Это почему?
- Потому что, наверное, мне всё-таки придётся остаться в Москве. Завтра приедет партнёр Влада по бизнесу, начнутся все эти процедуры с наследством, с дележом активов, с собственностью. Ты знаешь, я вообще в его дела никогда не вникала, да и не зачем мне было, ведь я за Владом как за каменной стеной была, опять повторила она превратно истолкованный Дэвидом фразеологизм.
- Юридическая сторона дела как раз не проблема. Ты разве забыла, что я банковский юрист, между прочим, highly qualified and experienced, и с первого сентября буду возглавлять отдел банковского аудита в московском офисе Ernest&Young. Завтра приедет мой заместитель, очень опытный российский специалист Андрей, мы с ним уже лет 5 вместе работаем, и если ты разрешишь ему представлять свои интересы, он всё сделает самым лучшим образом. Мимо него мухи не летают.   
- Ты хочешь сказать «мимо него ни одна муха не пролетит», - поправила Дэвида Таня, у которой «внутренний филолог» автоматически включался в любых ситуациях. И зачем только иностранцы лезут во фразеологию, всё равно не освоить, только ошибки смешные лепят.
 - Именно так я и хотел сказать, - согласился Дэвид, хотя искренне не мог понять какая в данном случае разница между одной мухой и несколькими. – Кстати, у вас английские визы, по которым вы в марте въезжали, ещё действительны?
- Да, Влад обо всём позаботился, он всегда всё организовывал, всё делал заранее, всё как надо. Все поездки наши планировал, в хоккей с мальчишками играл, Танюшу так любил, мы в теннис с ним всегда в паре играли, мы вообще всё вместе делали, настоящей парой были, как две половинки, – вновь разрыдалась Таня.  – Как мы теперь без него? Как я без него жить буду? 
    Ещё один коньяк и стакан горячего чая с лимоном помогли Тане провалиться в сон, но и во сне ужасные события последних наполненных горем дней не отпускали. Ей виделось, как улыбающийся, ничего не подозревающий о предстоящем крушении Влад садится в злополучный вертолёт, она кричит, чтобы предупредить мужа об опасности, но Влад не слышит. Она кричит всё громче и громче, но Влад не слышит. Пронизывающее душу понимание того, что как бы громко она ни кричала, Влад уже никогда больше её не услышит, станет для Тани повторяющимся кошмаром.
   Сон измотанного перелётом и переездами Дэвида также нельзя было назвать спокойным: ему снилось, что злой волшебник спрятал от него Таню за высокой каменной стеной, он пытается помочь ей выбраться из западни, но, как ни старается, сложенная из тяжелых серых камней стена не поддаётся и не отпускает Таню.   
       
   По приезде в Торкей Танино горе перешло в следующую стадию: она перестала плакать и замолчала, сведя свое общения с окружающими к социально приемлемому минимуму: «да, нет, здравствуйте, до свиданья».  Она старалась всё время быть одна, подолгу сидела в саду, укрывшись пледом, уединялась в отведённой ей комнате, даже гулять по окрестностям предпочитала в одиночестве. Следуя инструкциям «домашнего психотерапевта» Аманды, многочисленные представители рода Баркли, традиционно собиравшиеся летом в доме на побережье,  приняли такую модель поведения и старались не беспокоить Таню, сосредоточив всё внимание на потерявших отца детях. Джон и Эрик сразу взяли под опеку technically minded Андрея, Танюша ещё больше сдружилась с двенадцатилетней Эммой, Аннабель, у которой младшие дети были примерно одного с Ильёй возраста, взяла маленького мальчика под своё крыло. Так что с детьми всё потихоньку налаживалось, помогала сама атмосфера, царившая в этом густонаселённом гостеприимном доме.
   Со дня приезда в Торкей прошло около трёх недель, но Белоснежка по-прежнему не хотела выходить из спасительного кокона одинокого молчания, она не замечала находящегося рядом принца и никак не отвечала на его деликатные попытки вновь пробудить её к жизни. Как-то по дороге в Экзетер, Дэвид остановил машину на вершине того самого холма, с которого открывался так нравившийся Тане вид: с одной стороны на живописные извилины морского побережья, с другой - на бесконечную зелень убегающих в даль холмов. Именно здесь 11 лет назад Таня восторженно декламировала знаменитые шекспировские строки This England, и Дэвид надеялся, что приятные воспоминания помогут вернуть её к жизни. 
- Здесь нельзя останавливаться,  – не поднимая глаз, сухо сказала Таня.
- Конечно, нельзя, но если очень хочется, то можно. Ведь так, кажется, говорят, в России?
- Мне не хочется. Мне вообще ничего не хочется. Давай поедем домой, и вообще оставьте меня в покое.
   Без желаний, без движений, без эмоций, полный похожий на вязкий сон покой.
 
   Всё изменилось с приездом вернувшейся с испанского курорта Джуди.  Энергичная Джуди вовсе не собиралась следовать предложенной профессиональным психотерапевтом Амандой тактике «давайте не будем трогать Таню, ей нужно время чтобы адаптироваться к новой ситуации» и прочая, как считала Джуди, психотерапевтическая чушь. Глупости, жизнь продолжается, и надо, чтобы Таня это поняла как можно быстрее. Джуди решила начать с организации совместного ланча на свежем воздухе. Повод? Как вы помните, Джуди не требовалось особого повода, она просто любила устраивать праздники для друзей и приглашать гостей. Но на этот раз повод нашёлся, причём очень весомый.
- Дэвид, у Тани трое детей, наверняка у кого-то скоро будет или недавно был день рожденья.
- Конечно, - хлопнул себя по лбу Дэвид, - как я сам не догадался, у Андрея, 24 августа, у него в загранпаспорте дата проставлена, я ещё внимание обратил, когда билеты брал, а потом как-то забыл.
- Вечно ты всё самое важное упускаешь. Но ничего, вовремя спохватились, теперь у нас есть замечательный повод, мы Андрею тут такой день рожденья устроим, всю жизнь помнить будет.
   На робкие возражения Тани, что, наверное, неправильно устраивать шумные праздники в такое время, и что они просто собирались тихо посидеть в кафе на набережной  и вручить имениннику подарки, Джуди решительно возразила:
- Fiddlesticks! (любимое слово Джуди, которое она часто использовала как неопровержимый аргумент). Глупости, мальчику исполняется семь лет, можно сказать, важнейшая веха на жизненном пути, с сентября в школу, а вы – «тихо посидеть в кафе», да это просто преступление. Всё, решено, послезавтра я всех приглашаю к себе на ланч. Кстати, устроим его на открытом воздухе, благо погоду обещают хорошую, на твоей, Таня, любимой лужайке среди роз. Возражения не принимаются. 
   Благодаря прекрасным организаторским способностям Джуди и искреннему желанию поддержать попавшего в трудную жизненную ситуацию русского мальчика (о том, что Дэвид привёз потерявшую мужа русскую с тремя детьми, знал весь Торкей), праздник удался на славу. Собралось человек пятьдесят -  дети, взрослые, соседи, коллеги Джуди по языковой школе, причём некоторые гости просто приходили, вручали подарки, говорили теплые слова и уходили. От этой мощной волны направленной на него доброжелательной энергии Андрей словно ожил, он радовался подаркам и даже начал потихоньку улыбаться, сначала с оглядкой на маму, как бы спрашивая «а разве можно радоваться после смерти папы», потом  всё увереннее, постепенно возвращаясь в своё обычное состояние убеждённого оптимиста. Наш главный оптимист, как называл его Влад.
    Андрею, как мальчику технического склада, больше всего понравился подарок близнецов Джона и Эрика – небольшой летательный аппарат дрон с пультом дистанционного управления. Двадцатилетние студенты Джон и Эрик радовались новому гаджету наравне с именинником, они присоединили к дрону видеокамеру go-pro  и увлеченно снимали с разных ракурсов Джудин дом, лужайку, гостей и всё, что можно было увидеть с высоты птичьего, вернее, «дроновского» полёта. 
   Часам к шести гости разошлись, остались Джуди, Таня, Лиза, Дэвид и дети.  Довольные успешно проведённым мероприятием взрослые пили чай,  Андрей с Ильей продолжали играть с дроном.  Ещё не очень хорошо научившийся управляться с пультом Андрей случайно направил игрушку прямо в розовый куст. Взрослые не успели вмешаться, как маленький Илья полез в середину куста чтобы достать дрон и довольно сильно, до крови оцарапал руку о шипы. Пока остальные ахали-охали, пытаясь успокоить плачущего мальчика, эффективная Джуди принесла аптечку, быстро обработала ранку, и со словами: keep calm and carry on поцеловала ребёнка в лоб. Услышав волшебную папину фразу, дети на мгновенье замерли, потом Андрей закричал:
- Ура! Это папа сказал! Я знал, что папа придёт, он здесь, он нас слышит, он меня так с днём рожденья поздравил. Keep calm and carry on, keep calm and carry on, - кричали в такт прыгавшие от восторга дети.  Остановившись, Андрей радостно сказал:
- Дэвид, ты прав. Твоя теория сработала! После смерти остаётся душа, и она действительно там, где человека больше всего помнят и любят. Спасибо! Спасибо вам всем за всё, за всё, это мой самый лучший день рожденья. Почти…, потому что, конечно, лучше было бы, чтобы папа был живой, а не просто душа.
   Оставив потерявших дар речи взрослых в полном замешательстве, дети убежали в дом.
- И что это было? – спросила Дэвида изумлённая Джуди.
- Это, это... - начал не менее поражённый Дэвид, - постараюсь объяснить. Дело в том, что когда в тот  sad day я приехал в Москву (конечно, в данном случае Дэвид говорил по-английски, и выражение sad day можно перевести как печальный день, но в таком случае теряется неповторимый культурно-специфический компонент значения, так что придётся оставить кое-что на английском), дети сидели наверху и обсуждали такой вечный философский вопрос, что же происходит с человеком после смерти. Только вполне конкретно, что будет с их папой в этом засыпанном землёй заколоченном деревянном ящике на глубине двух метров. Ужасно, это было просто ужасно. Андрей with his challenging mind  требовал от меня разъяснений, причём научно обоснованных, сразу дав понять, что рай-ад-папа-наблюдает-за-вами-с-небес  это глупые сказки для взрослых.
     Мне ничего не оставалось делать, как изложить эту теорию про душу, конечно, не совсем научную, скорее околонаучную. Про то, что ученые специально исследуют момент смерти и фиксируют отделение души от тела на фотографиях, и что потом эта душа предпочитает находиться в том месте, где человека больше всего любят и помнят, и что  с душой умершего даже можно пообщаться, если закрыть глаза и внимательно прислушаться.  И для пущей убедительности сказал, вот сами попробуйте, закройте глаза и послушайте, что папа вам скажет в эту трудную минуту.  Когда все трое закрыли глаза, я, а как ты знаешь, Джуди, я убеждённый атеист,  в первый и, наверное, единственный раз, обратился к Богу – сделай хоть что-нибудь, чтобы these young inquisitive minds мне поверили. И представляете, после минутной паузы Андрей открывает глаза и по-английски  выдаёт именно эту фразу keep calm and carry on. И они все в один голос начинают утверждать, что именно это сейчас и услышали, что это любимая папина фраза, которой он их всегда подбадривал в трудные моменты. Таню – когда она упала на соревнованиях по фигурному катанию, Андрея, когда его ударили клюшкой на хоккее, я просто дар речи потерял. Little Russians know what Churchill said during World War two. Amazing!
- Как раз ничего удивительного, - вмешалась в разговор Таня. - Во-первых, это действительно один из любимых лозунгов Влада, причём хорошо известный. Года три назад он из Англии даже плакат такой с портретом Черчилля привёз. Хотя, как говорят, высказывание принадлежит не Черчиллю, это просто очень известный слоган в Британии времен второй мировой войны, растиражированный в Интернете. Правда, Владу всегда нравилось думать, что это сказал именно Черчилль.
- Молодец Влад, - сказала Джуди, - мне тоже хочется верить, что эти слова принадлежат Черчиллю. 
- Во всяком случае, Черчилль или не Черчилль, а тебе Джуди огромное спасибо, ты эту фразу произнесла как раз вовремя. Ты знаешь, после этого я и сам начинаю верить в возможность такого spiritual communication.
- Кстати, Таня, а как тебе вода в море этим летом? Не слишком холодная? – перевела разговор на другую тему хитрая Джуди.
- Да я и не пробовала. Как-то не удалось. В июле дети в теплом море в Черногории наплавались, а здесь им холодновато, мы больше просто гуляем.
- Таня, - с упрёком воскликнула Джуди, - ты что, хочешь сказать, что ты провела здесь почти весь август и ни разу не искупалась в море? Это на тебя совсем не похоже, ты что, больше не Pisces, не морж? (известное ей слово «морж» Джуди произнесла по-русски). Это просто недоразумение какое-то, которое надо срочно исправить, тем более вы послезавтра уезжаете. Всё, решено, завтра утром Дэвид отвезёт тебя на тот замечательный пляж, и ты сама сможешь убедиться, что вода в этом сезоне просто замечательная. Invigorating.
   Ну всё, - отметил про себя Дэвид,- Джуди в своём репертуаре, интересно, удастся ли Тане противостоять её напору. Вряд ли.
-  Но мы завтра обещали детям поехать в тематический парк, - робко возразила Таня.
-  Отлично, - радостно отреагировала Джуди, - конечно, дети поедут в парк, как им и обещали. Только не с вами, а с нами: со мной, Лизой, Джоном и Эриком. Лиза будет ответственна за Таню junior, у них взаимная любовь, я – за my dearest Ilya, а твой technically minded Andrew прекрасно проведёт время с братьями по разуму Джоном и Эриком. Дэвид отвезёт тебя на пляж, ты искупаешься, и все довольны.
- Но.., - сделала ещё одну попытку возразить Таня.
- Никаких но. Возражения не принимаются. Решение окончательное и обсуждению не подлежит, fullstop.
Ай да, Джуди, молодец, - отметил про себя Дэвид, - никакие психотерапевтические подходы Аманды с ней не сравнятся.
 
    На следующее утро синий Aston Martin 1977, тот самый коллекционный автомобиль дяди Эдварда, похожий на одну из машин Джеймса Бонда и благополучно переживший ещё один десяток лет, быстро домчал Таню с Дэвидом до знакомого пляжа. Спрятавшийся в небольшой живописной бухте, как и в тот памятный weekend в сентябре 2005, залитый солнцем пляж был пуст. Таня не торопилась в воду, она села на гальку рядом с Дэвидом и стала молча смотреть на море.
- Ты что, передумала плавать?- спросил Дэвид.
- Нет, просто смотрю на море, удивительно, какое оно сегодня с утра спокойное, даже не верится, что вчера волны были. Amazing.
- Это я его успокоил, специально, чтобы ты могла напоследок искупаться.
- Ты что, маг? The magus? Повелитель морей? – удивлённо спросила Таня. Хотя просьбу  человека с глазами такого необыкновенно чистого серого цвета, совсем как это английское море, водная стихия могла бы выполнить, подумала она.   
- Perhaps, - улыбнулся Дэвид. 
  Раздеваясь, Таня так долго и тщательно складывала свои вещи: сначала кроссовки, в них носки, сверху джинсы, потом белую маечку и бежевый свитер, что Дэвид забеспокоился. Господи, как будто в последний раз, она что, топиться собралась, что  ли. На самом деле Таня просто очень, очень-очень давно не плавала в холодной воде. С рождением детей увлечение холодноводными процедурами отошло на второй план, уступив место новым общим с Владом занятиям: горные лыжи, коньки, танцы, теннис.
     Оказавшись в родной стихии, Таня сразу ощутила ни с чем не сравнимый прилив адреналина и радостной бодрости. Чувствуя, как холодная морская вода наполняет её новой энергией, в прямом смысле возвращая к жизни, она довольно долго плавала и даже несколько раз окунулась с головой, словно желая смыть  с себя все беды-горести, которые ей пришлось недавно пережить. Живая вода.
- Ты что так долго? – спросил вышедшую на берег Таню Дэвид.
- Вода просто сказочная, настоящая живая вода.
- Живая вода? But water is just a fluid substance, how can it be dead or alive? Разве вода может быть живой или мертвой?
- Конечно, может, русские сказки почитай, там, если хочешь кого-нибудь оживить, брызни живой водой, и порядок. Такая water of life, in Russian fairy tales a wonder-working water that brings the dead back to life. А ты так и не решаешься в холодном море искупаться? По-прежнему предпочитаешь Ибицу и «всё такое»?
  - Все такое?- удивленно переспросил Дэвид, - ты помнишь мои слова про «Ибицу и всё такое»?
- Ну, да, и что теперь? Не хочешь пригласить меня в то кафе на набережной, где подают вкусную клубнику со сливками?
    Вот это да, подумал Дэвид, а вода-то действительно живая. После купания Таня нарушила затянувшийся обет молчания, и даже начала шутить.
    За прошедшие годы в кафе на набережной ничего не изменилось, такой же уютный интерьер, та же домашняя атмосфера, а главное, свежайшая, изумительного аромата клубника со сливками. 
- Какая чудная солнечная погода! - сказала Таня.
- Да, просто подарок судьбы. Gift of fortune.
- Подарок судьбы тебе?
- Да.
- Потому что ты классный парень?
- Да.
   Оба замолчали, потому что прекрасно поняли, что их память до мельчайших подробностей сохранила все события совместного pre-wedding trip, предсвадебного путешествия 2005 года. И только что произнесённые фразы о чудесной погоде, подарке судьбы и классном парне были сказаны не просто так, а представляли собой точное воспроизведение разговора, который состоялся между ними ровно 11 лет назад.  Как будто повернулся секретный ключ, и дверь в прошлое приоткрылась: мы всё помним, I feel you, you feel me.
- Ты действительно классный, Дэвид, - прервала затянувшееся  молчание Таня. – После смерти Влада в Москве без тебя мы бы просто пропали,  без тебя я бы ни за что не справилась, и я тебе безгранично за всё благодарна. Ты молодец, что привёз нас в Торкей, дети ожили, Андрею такой потрясающий день рожденья устроили, спасибо.
 - Дети у тебя просто замечательные, и мальчики, и Танюша. Я рад, что я её отец, пусть даже только биологический. 
- Ты знаешь, - после небольшой паузы продолжила Таня, - у нас с Владом действительно была особенная семья. Такие special relationships, exceptional. И Таня начала пересказывать практически слово в слово всё то, что Дэвид услышал от Влада во время их первой январской встречи: о «семейной команде», об отсутствии «ближнего круга», который обязательно нужно создать.
   Мы с Владом действительно очень любили друг друга, - сказала в завершение своего длинного монолога Таня, - причём если вначале без каких-то особых страстей, то со временем, после рождения сыновей,  мы очень сблизились, в том числе чисто физически, у нас прямо какая-то «страсть неземная» возникла. (Вот как красиво по-английски звучит: with years we developed a kind of passion, включился  Танин «внутренний филолог». Passion, какое красивое слово, прямо в звуковой оболочке значение угадывается, только вслушайтесь - passion, passion. А по-русски что? Страсть - страшно? Просто страсть какая-то, в смысле не passion, а ужас). 
-  Что касается страсти, то я знаю, сам видел, -  сказал Дэвид.
- Что ты имеешь в виду, что ты видел?- удивилась Таня.
- В Черногории в ночь перед отъездом, видел, как вы с Владом на веранде целовались, когда к дому походил. Впечатляющее зрелище. 
- Подсматривать нехорошо,
- Я и не подсматривал, просто так получилось,
- Так ты поэтому так поспешно уехал?
- Да
- Понятно, а мы-то думали, что с Дэвидом случилось.
- Случилось. 
   Оба опять замолчали, Таня, конечно, поняла, что Дэвид хотел сказать этим «случилось», и чтобы не создавать у него лишних иллюзий, намеренно возвратилась к теме своей с Владом passion.
- Знаешь, какая у нас с Владом любимая песня была, такая «наша песня»?
- И какая?
- Dance with me, make me sway, в классическом исполнении Дина Мартина. Мы все слова наизусть знаем, ... знали, любили танцевать это волшебное танго, и словно в доказательство она довольно приятным голосом напела всю песню целиком:

When marimba rhythms start to play
Dance with me, make me sway
Like a lazy ocean hugs the shore
Hold me close, sway me more.

Like a flower bending in the breeze
Bend with me, sway with ease
When we dance you have a way with me
Stay with me, sway with me.

Other dancers may be on the floor
Dear, but my eyes will see only you
Only you have this magic technique
When we sway I go weak.

I can hear the sounds of violins
Long before it begins
Make me thrill as only you know how
Sway me smooth, sway me know.

   Таня пела, глядя Дэвиду прямо в глаза, и в какой-то момент ему даже показалось, что вся страсть, так замечательно переданная в этой лёгкой притягательной мелодии, предназначается именно для него, но нет, не надо питать иллюзий, Дэвид, это всё для Влада. Вспомни их «passionate dance» на дне рожденья дочери.
- Вот так, - сказала Таня, закончив петь.
- Не Моцарт, - сдержанно прокомментировал Дэвид.
- Не Моцарт,  - согласилась Таня, - но у каждого своя мелодия, у нас с Владом была эта, и она нам нравится, точнее, нравилась…

   Последний перед отъездом в Москву день прошёл в сборах, к вечеру все пришли к Джуди на farewell dinner (ну не «прощальный» же ужин!), по завершению которого неугомонная Джуди решила отправить Таню с Дэвидом прогуляться по вечерней набережной. Таня, как обычно, не выразила особого желания, но Джуди не отставала:
- Таня, ты что, не хочешь попрощаться с морем? Потрогать воду?
- Да ладно, Джуди, я устала, обойдусь.
- Ни в коем случае. В Торкей ты приедешь только следующим летом, зимой здесь делать нечего, зимой я сама к вам в Москву приеду: снег, холод, романтика. Так что сейчас иди, прогуляйся, take your chance and say good-bye to the sea.
    Увидев, что Таня всё ещё сомневается, Джуди прибегла к самому весомому аргументу:
- Таня, я тебя просто не узнаю, ну что за отношение к своему родному природному элементу Воде? Ты что, разве не Pisces, не «морж»?
- Хорошо, Джуди, уговорила, - наконец согласилась Таня.
- Вот и замечательно, вы с Дэвидом идите, а детям гулять уже поздно, они с нами побудут. Кстати, Дэвид, ты знаешь, как я выучила это ужасное русское слово «морж»? Я вообще плохо запоминаю иностранные слова, но это я запомнила сразу и навсегда, и знаешь почему? Из-за ситуации, в которой я его впервые услышала.
- И что же это за ситуация такая? - поинтересовался Дэвид.
- А вот послушай. В конце 90-х вместе с группой директоров English language schools я приехала в Москву на выставку «Британское образование», где и познакомилась с Таней, которая работала переводчиком со мной  и моим соседом по стенду владельцем школы Euroaccents в Илинге, Джорджо Герозо, такой милый шумный итальянец, осевший в Англии. Вечером после работы Таня помогала нам с развлечениями, ресторанами, покупкой сувениров, в итоге к концу нашего пребывания мы подружились. И вот в последний перед отъездом вечер, как сейчас помню, 19 января, Таня говорит, хотите я вам покажу нечто совершенно особенное, русский православный обычай крещенское купание. Мы с Джорджо, конечно же, согласились. Сели в машину, приехали куда-то на окраину Москвы, вышли около церкви на берегу покрытого льдом пруда. Красота неописуемая! Церковь подсвечена, купола золотом сверкают, снег искрится, но холодно, градусов 20 мороза, верно, Таня?
- Нет, всего 10 градусов было, - уточнила Таня.
- Вот, посмотрите на этих русских, минус 10, а говорит «всего».  И тут мы видим, что на берегу пруда такое большое отверстие во льду сделано, как маленький бассейн, и вокруг него люди стали собираться, причём голые!
- Как это голые? Совсем? – поинтересовался Дэвид.
- Нет, ну не совсем, конечно, в купальниках. Но в минус 10 в купальнике – это всё равно что голые. Мы с Джорджо в ступоре, не понимаем, что происходит, и тут Таня, которая мы думали пошла куда-то в туалет, вдруг появляется тоже голая, в смысле в купальнике – таком ярко красном бикини, который замечательно смотрелся бы где-нибудь на пляже в Испании, но никак не на 10 градусном морозе. Увидев Таню, Джорджо чуть в обморок не упал, даже не знаю от чего больше, от того как она здорово выглядела в этом своем бикини - стройная, загорелая, загляденье просто, или от страха, что она сейчас в ледышку на морозе превратится.  Тут подошёл священник,   воду крестом осенил, и народ по очереди в этот ледяной бассейн полез.
- А священник тоже в плавках был? – поинтересовались дотошные близнецы Джон и Эрик.
- Нет, священник как раз одет был нормально, он ещё толстый такой, видно, что не замерзнет. Так вот, не успели мы с Джорджо опомниться, как видим Таня тоже в ледяную воду окунается. Джорджо не выдержал, кричит basta, basta, я вообще дар речи потеряла. Наконец Таня из воды вышла, Джорджо бросился ей свою куртку накидывать, но она быстренько в деревянный домик пошла, где все переодевались, через пять минут выходит уже в своей модной шубке, мы в машину, и назад в гостиницу. Таня хотела домой поехать, но Джорджо решительно так сказал, нет, все идём ко мне в номер, будем водку пить: Таня, чтоб не заболела после купания в ледяной воде, а мы с Джуди от пережитого стресса. И мы втроём сидели до полночи, пили водку и ели чайными ложками красную икру без хлеба, помнишь, Таня?
- Конечно, помню, разве такое можно забыть, - ответила Таня и впервые за это долгое время на её лице появилась улыбка.
- Так вот, про это самое слово «морж». Мы с Джорджо очень переживали, что Таня простудится и заболеет, но она сказала, ребята, не беспокойтесь, я уже три года как «морж», то есть плаваю зимой в открытой воде. Crazy Russian, вот такие в России моржи.  Так что я это слово на всю жизнь запомнила. На следующее утро Таня, как ни в чём не бывало, пришла проводить нас в аэропорт. После этого мы с ней стали не только сотрудничать, но и дружить. Вот так, Дэвид. У тебя, кстати, 19 января день рожденья, как раз в православное Крещенье, так что Таня окуни-ка его в Москве в ледяную воду, очень полезно, особенно для головы.
   
  Правильно Джуди сделала, что уговорила меня прогуляться, как всегда лучше меня знает, чего я в данный момент хочу, подумала Таня, наслаждаясь  теплым летним вечером и лёгким морским ветерком. Талассотерапия. Лечение морем. И правда, достаточно просто подойти, побыть  рядом, вдохнуть напитанный морем воздух, послушать ритмичный говор волн, и можно снова жить дальше. Интересно, о чём они сейчас? – прислушалась Таня. Всё разумно, спокойно, гармонично, страх исчезнет, боль пройдёт. Надо жить дальше, keep calm and carry on, la vie est belle.
- Спасибо тебе, море, я услышала, я постараюсь, - сказала Таня.
-  What?  What have you said? – спросил Дэвид.
- I just said good-bye to the sea. Let’s go home.

    По мере подъёма в гору звуки уличной симфонии субботнего вечера постепенно стихли, и после сотни метров Таня и Дэвид  оказались в тишине и почти полной темноте, за исключением небольшого островка света от единственного фонаря, освещающего три расходящиеся наверх улочки. Знакомое место, именно здесь 11 лет назад их так удивительно и настойчиво свела судьба. В третий раз за два дня.
- Looking for the way to Glouster Crescent? – чуть насмешливо произнёс Дэвид.
  Таня подняла на него глаза, и Дэвид впервые за всё это время увидел в них отблеск живого интереса, Таня смотрела на него так, как будто хотела  лучше разглядеть после долгой разлуки. 
- Волосы немного отросли, и ты опять стал похож на пирата, - наконец произнесла она.
   А Белоснежка никак не хочет пробудиться ото сна,  из которого её может вывести поцелуй принца, подумал, но не произнёс вслух Дэвид. Только нельзя спешить, ещё не время. «Влад лучше меня знал, что мне нужно, и просто ждал», вспомнил он слова Тани. И сейчас у Дэвида было именно такое ощущение: он знал, что нужно Тане – забота и время, а с поцелуем можно и подождать, хотя конечно, очень хочется. Однако есть вещи, которыми можно выразить чувства ничуть не хуже поцелуя. И Дэвид попробовал, прочитав то самое стихотворение Пушкина про светлую печаль, которое он услышал от Тани много лет назад в аэропорту Хитроу. 

   На холмах Грузии лежит ночная мгла;
Шумит Арагва предо мною.
Мне грустно и легко; печаль моя светла;
Печаль моя полна тобою,
Тобой, одной тобой... Унынья моего
Ничто не мучит, не тревожит,
И сердце вновь горит и любит — оттого,
Что не любить оно не может. 
   
   Услышав, как Дэвид читает «На холмах Грузии» по-русски, Таня замерла от удивления. И ведь хорошо читает, произношение довольно чистое, по крайней мере, лучше, чем в повседневной речи, видно, что специально выученное,  и даже с выражением всё в порядке. Ай да Дэвид, ай да сукин сын!
- И что это было? - спросила она довольного произведённым эффектом Дэвида.
- Ваш любимый Пушкин. Помнишь, то стихотворение про светлую печаль?
- Понятно, что Пушкин. Я спрашиваю, как ты его нашёл и почему выучил?
- Ну, это просто объяснить. После нашего расставания в 2005 я ушел из адвокатской конторы, и перешёл на работу в Ernest &Young. Так совпало, что сфера моей юридической ответственности всё теснее связывалась с Россией, командировки, общение с российскими  партнёрами и мне волей-неволей пришлось учить русский язык. Конечно, скорее волей, чем неволей, потому что, во-первых, я люблю языки, мне они не сложно даются, французский – хорошо, итальянский прилично, немецкий, так средне, русский…Помнишь, ты когда объясняла мне про светлую печаль, сказала, что я быстро схватываю и легко смогу выучить русский?  Это как раз и было «во-вторых»: я почему-то, без всяких на то оснований, конечно, надеялся, что мы когда-нибудь встретимся, и ты увидишь, что я выучил твой родной язык и  оценишь.
- Это-то как раз понятно. Я спрашиваю, почему стихи? Когда учат язык для делового общения, стихи не нужны.
-  А у меня был очень хороший учитель. Когда я летом приезжал в Торкей, мы с ней часто занимались, иногда по три- четыре раза в неделю. Кстати, ты её знаешь, помнишь ту самую учёную даму из университета Экзетер, которая мучила тебя вопросами о Путине и КГБ на ланче у Джуди. Это она. Классный преподаватель, сказала, что если хочешь почувствовать иностранный язык, неважно для каких целей учишь: просто разговорный или для делового общения, надо обязательно выучить наизусть три небольших стихотворения, с хорошим произношением и полным понимаем всех слов. Не так уж и много. Конечно, я сразу сказал, что мне нужны стихи Пушкина про светлую печаль.
- Ты сказал три стихотворения.  Значит, должен был выучить ещё два?
- Пришлось, только я хуже их знаю, чем «На холмах Грузии».
- Давай, читай, не стесняйся, - настояла Таня, ей было безумно интересно, что же ещё выбрал Дэвид. Услышав «Я вас любил», она почти не удивилась, изучающие русский язык иностранцы обожают эти пушкинские строки. Коротко, красиво и про любовь. Таня не могла отказать себе в удовольствии прослушать «я вас любил» в исполнении английского юриста полностью. Получилось трогательно, а в атмосфере теплого  августовского вечера ещё и очень романтично.

Я вас любил: любовь еще, быть может,
В душе моей угасла не совсем;
Но пусть она вас больше не тревожит;
Я не хочу печалить вас ничем.
Я вас любил безмолвно, безнадежно,
То робостью, то ревностью томим;
Я вас любил так искренно, так нежно,
Как дай вам бог любимой быть другим.

- А третье стихотворение? - спросила Таня уже на подходе к дому.
- О, это самое трудное. Выбор моей преподавательницы, сказала, её любимое, очень в жизни помогает. Что-то типа keep calm and carry on, только в поэтическом варианте 19 века. Мне тоже понравилось, только там слово есть одно, вообще с первого раза не произнести, такое сложное сочетание звуков – м, г, н.   Мгновенно, мгновенно. Ужас.
- Ладно, давай читай уже.
- Давай, до свиданья.
- Опять хамишь?
- Шучу, - ответил Дэвид, обрадовавшись, что ему наконец-то удалось справиться с тонкостями русского языка.  Кстати, это третье стихотворение тоже принадлежит Пушкину, у вас что, один Пушкин только известен что ли?
- Как и у вас один Шекспир, - парировала Таня.

Если жизнь тебя обманет,
Не печалься, не сердись!
В день уныния смирись:
День веселья, верь, настанет.
Сердце в будущем живет;
Настоящее уныло:
Всё мгновенно, всё пройдет;
Что пройдет, то будет мило.

   Неожиданный выбор, подумала Таня, но интересный. Возле дома их уже ждала Джуди, у ног которой прыгала ушастая собака породы бассет-хаунд. Всё совсем как 11 лет назад, только пёс был не  Джесси, а симпатичный трёхлеток Чарли.

   Чтобы дети не слишком устали, маршрут Торкей–Москва решили поделить на два этапа: в первый день на машине до Лондона, где планировалось переночевать в доме Баркли в Илинге,  второй день  – перелёт Хитроу – Домодедово.
    До Илинга добрались часам к пяти, и уставшие с дороги дети сразу начали активно осваивать новое жилое пространство. А что может быть интереснее для детей, как, впрочем, и для взрослых, чем осматривать  дом, в котором ты прежде никогда не был,  и по тому, как в нём всё устроено - мебель, занавески, книги, фотографии, стараться угадать характер его обитателей.  Увидев заставленные моделями кораблей полки, Андрей с Ильёй уже ни на что другое не обращали внимание. Они брали один парусник за другим и тщательно рассматривали, всё такое маленькое, а как настоящее, вернее даже настоящее – штурвал, паруса, палуба, даже шлюпки вдоль борта. 
- А матросов почему нет? – спросил Илюха. - Они что, спрятались? Андрей, давай к себе в комнату на ночь один кораблик возьмем, вдруг матросы выйдут, и мы их увидим. Дэвид, можно кораблик с собой наверх взять?
   В отличие от мальчишек внимание Тани младшей привлекли два больших альбома с семейными фотографиями, лежавших на журнальном столике. Устроившись на диване, она начала листать картонные страницы истории клана Баркли. Черно-белые, чуть пожелтевшие от времени фото подробно фиксировали главные даты и события в жизни многочисленного семейства,  начиная аж с 1903 года: свадьбы, дни рожденья, отдых на море, поездки Европу. Строгие дамы в длинных платьях с высокими причёсками, кудрявый мальчик в матросской рубашке, похожая на Мальвину девочка в саду, а вот много людей на каком-то празднике возле знакомого ей дома в Торкей.   Странно, но незнакомые лица не казались ей чужими, чуткая девочка улавливала сходство, пусть весьма отдалённое всех этих красивых мужчин и женщин на старых фотографиях с Дэвидом, тётей Лизой, Амандой, Аннабель, Эммой, Джоном и Эриком. Как же много у них родственников, целый город можно заселить, уж Торкей- то точно, а у нас никаких бабушек-дедушек, тёть-дядь нет, а теперь вот и папы нет, - подумала Танюша.
- Ты что тут рассматриваешь? – сел рядом Дэвид, и открыл второй альбом, на первой странице которого Танюша увидела уже более современную цветную фотографию симпатичного светловолосого парня в длинной черной мантии и смешной квадратной шляпе.  – Не узнаёшь?
- Дэвид, это что, ты?  А где это?
- Это я на выпускной церемонии в Оксфорде.
- А на этой фотографии ты есть?- спросила девочка, рассматривая фото группы ребят на фоне реки и лодок.
- Да, это boat race, традиционные гонки, соревнования между гребными командами университетов Оксфорда и Кембриджа. Можешь меня найти?
   После небольшого раздумья Танюша уверенно показала на хмурого парня в первом ряду. – Вот.
- Молодчина какая, узнала, smart girl, - Дэвид обрадовался, что на давней фотографии его узнала дочь,  и позвал Таню старшую.
-  А почему ты здесь такой хмурый? – спросила подошедшая Таня.
- Потому что мы в тот год проиграли гонку, Кембридж победил.
- Давид, а ты мне родной? – вдруг спросила Танюша. – Are we relatives?
  После месяца, проведённого в Торкей, Танюша разговаривала с Дэвидом как типичный билингв, она использовала и русский, и английский, дублируя высказывания на двух языках, что, учитывая отсутствие 100% эквивалентности значений при переводе, придавало её словам дополнительный смысл, получались такие вопросы-ответы с «двойным дном».  И если вопрос «are we relatives» можно перевести как «мы родственники?», то вопрос на русском «ты мне родной?» прозвучал уже как «родной ли ты мне отец», что привело Дэвида и Таню старшую в замешательство.
   Оf course, we are relatives, - быстро нашёлся Дэвид, прибегнув к спасительному английскому.  Иначе и быть не может, - продолжил он уже на русском, - ведь я твой любимый и единственный.
- Любимый и единственный у Танюши был и навсегда останется папа Влад, - вмешалась Таня.
- Мама, ну как ты не понимаешь, - возмутилась девочка, - папа – любимый и единственный человек, а Дэвид – любимый и единственный англичанин. Разницу видишь? И чтобы сделать свой аргумент весомее, она повторила его по-английски. Daddy is the only beloved man, and David is the only beloved Englishman, can’t you see the difference? Man and Englishman are different things.
  «Англичанин и человек  – это разные вещи», - автоматически перевела на русский слова дочери Таня. Если следовать такой логике, то получается, что англичанин – не человек, подумала  она, и «внутренний филолог» отключился.
- Дэвид, и как тебе нравится твой новый статус, «the only beloved Englishman»?
-  Очень даже нравится, - ответил довольный Дэвид.
   Уложив детей, Таня спустилась в гостиную, чтобы поставить модели  парусников на место. Утром уезжать, надо оставить дом в полном порядке. Её взгляд упал на знакомую полку с музыкальными дисками. Что там? Любимая Дэвидом классика: Бах, Гайдн, Бетховен, Моцарт. Моцарт, Моцарт, а вот и фантазия ре минор. Анданте, адажио, престо, опять адажио, всё случается так, как и должно произойти, и это надо просто принять, вновь скажет своей волшебной музыкой Моцарт. Чтобы не разбудить детей, Таня поставила диск на малую громкость и выключила свет. В ночной темноте освещённые окна английских гостиных напоминают аквариумы, за обитателями которых можно спокойно наблюдать с улицы, а Тане не хотелось, чтобы за ней наблюдали. 
   Закончив сборы, Дэвид спустился вниз за оставленным в гостиной телефоном. Анданте, адажио, престо, снова адажио. Он подошёл к стоящей нему спиной Тане и обнял, уткнувшись подбородком в волосы. Знакомый аромат цитрусовой свежести, всё как тогда, 11 лет назад. Какие у Дэвида сильные и тёплые руки, мне больше не будет холодно и страшно, подумала Таня. И хотя она не повернулась, это уже не имело значения: Дэвид знал, ему удалось спастись со своего необитаемого острова и пристать к столь желанному острову счастья. И пусть этот остров выстроил не он, а Влад, Дэвид больше не чувствовал себя здесь чужаком, потому что теперь именно он несёт ответственность за дальнейшую судьбу острова и его обитателей. Saved.
   Слушая волшебные звуки моцартовской фантазии, Таня поняла, что смогла наконец вынырнуть из тёмного омута горя и отчаяния, в который её ввергла внезапная смерть любимого мужа. Страх исчезнет, боль пройдёт, а Влад всё равно останется с ней - в душе, в памяти, в детях. Keep calm and carry on, Tanya, la vie est belle. Survived.