http://www.proza.ru/2017/04/08/835
Ни у одного из них не отложилось в сознании, сколько времени они оставались неподвижны, как принимали душ, как притаившиеся на кровати цветы заполнили собой все до единой вазы в квартире. Тоня опомнилась первой, когда перед глазами, с которых спала пелена наваждения, предстал полностью одетый Равиль.
- Мне пора, - всё, что сумел выговорить он.
- Подожди немного, - улыбнулась Тоня, - сейчас будем завтракать, или уже обедать, - весело произнесла она, ещё не осознавая до конца необычность его поведения.
- Мне надо на работу, - не поцеловав, он шагнул мимо неё к выходу из квартиры.
- Не обманывай, - внезапно сбился на истерические нотки голос Тони, - тебе не надо на работу! Во всяком случае, не так срочно!
- Тось, - до него дошло, что собирался уйти без поцелуя и, притянув её за плечи к себе, он быстро прикоснулся губами к виску, - мне действительно пора.
- Нет, - повторила она, с усилием толкнув его обратно в комнату, - не говори так, пожалуйста!
Отступая назад, Равиль наткнулся ногами на кровать и сел под натиском наступавшей на него Тони.
- Равиль, любимый мой, - обхватив руками его голову, она принялась покрывать быстрыми поцелуями его лицо, - не будь таким, прошу тебя! Я просто не выдержу этого! Я могу умереть! Ты же не хочешь, чтобы я умерла, - чуть отстранившись, нервно спросила она. - Не хочешь, правда? - вновь приникла, возобновляя поцелуи.
- Я скорее умру сам, - тихо ответил он.
- Ну, вот, - возбуждённо сказала она, - поэтому, скажи мне, пожалуйста, что произошло?
- Тось, - он схватил руками её ладони, отстраняя от лица, - прекрати. Ничего не случилось.
- Неправда, - закричала она, расплакавшись. - Что произошло, Равиль, скажи мне? Что случилось, пока я была в Москве?
- Тося, - вскочив, он отодвинул её на длину вытянутых рук, - пусти меня.
- Иди, - отступила на шаг назад Антонина, не вытирая слёзы с лица, - иди, - протянула она обе вытянутых руки по направлению к двери. - Мне следовало догадаться, - подавляя рыдания, произнесла она вслед. - Ты нашёл меня, и для тебя всё встало на свои места. Цель достигнута, жертва в клетке, и останется там, даже если дверца будет распахнута настежь. А ты при этом просто убедился, что любишь другую... или других...
Это предположение остановило Равиля, при слове "иди" уже было направившегося к двери.
- Других..., - резко развернулся он, полоснув по женщине взглядом, наполненным болью. - Для меня их не было, Тося, - хрипло сказал он. - Никого не было... Только ты...
- Равиль, - она горько опустила плечи, оставаясь удивительно хрупкой в свободном бледно-розовом халате, - мне и не было нужды доискиваться, потому что я чувствовала себя единственной. До тех пор, пока...
- Пока что? - озлобленно воскликнул он, напугав Тоню.
- Пока ты не собрался уйти, не объясняя причин. Равиль, - она несмело шагнула к нему, словно опасаясь спугнуть, - ну, в самом деле, нельзя же воспринимать всерьёз твои слова о работе. Что-то произошло, но ты никак не хочешь мне сказать. Не злись, пожалуйста. Это меня убивает. Забудь, что я сказала о других. Они же у всех были, и у меня в том числе. Но ты правильно сказал, что для нас обоих до сих пор не было никого... Только мы с тобой...
- Да, Тося, - твёрдо произнёс Мустафинов, - я знаю, что не было никого другого, кроме... кроме ... Шнейбаха..., - он словно выплюнул это имя, ужаснув Тоню.
- Ах, вот в чём дело, - несмотря на внезапность, обрадовалась догадке Тоня. - Равиль, но ведь и его тоже не было, в том понимании...
- Значит, - безжалостно перебил Равиль, - генетический анализ оказался положительным, поэтому ты решила вернуться ко мне?
- Что?! - изумилась она.
- Прости, но мне всё известно. Вера Степановна рассказала.
- Если бабушка рассказала всё, - осушив слёзы, сурово спросила Тоня, словно ей передалась злость Мустафинова, - то почему ты ухватился именно за этот анализ? Если тебе известна вся история, то ты должен знать, для чего он был сделан! К слову сказать, он оказался отрицательным. И я вернулась исключительно потому, что не собиралась никуда уезжать. Потому что люблю тебя, Равиль.
- Почему ты не сказала мне, что едешь к Шнейбаху? - упрямо произнёс Мустафинов, словно не обратив ни малейшего внимания на её слова о любви.
- Да потому что это не имело никакого значения для нас с тобой! - выкрикнула Тоня. - Как ты не можешь понять?! Никто не стоит между нами, Равиль! И никогда не стоял! Витольд всегда был для меня отголоском семейной истории, не более.
- Но ты сожалела, что после лагеря он не написал тебе!
- Сожалела, - беспомощно произнесла Тоня, - потому что считала, будто ни одному из вас не нужна. Что я для вас обоих была ни кем иным, кроме как лагерным увлечением, девочкой для забавы, для тренировки своих первых любовных чувств, а скорее даже инстинктов. Тогда как ты оказался для меня той самой любовью, что дарит судьба, однажды и навсегда.
Он уже готов был сорваться ей навстречу, сокрушить поцелуями, обнимая, сломать и взять её вновь, но что-то ему препятствовало.
- Ну, пойми, наконец, - жалобно продолжала Тоня, - что перестав ждать весточки от тебя, я смирилась, посчитав твоё поведение после всего случившегося логичным. Полюбил и забыл, мало ли сколько девочек ещё будет на пути. Совсем не обязательно оставаться с первой из них. Но это не значит, Равиль, что я разлюбила тебя. Да, я обижалась, да, не искала, но всё равно подспудно не переставала ждать. И при этом всё равно оправдывала тебя, считая, будто в равной степени виновата сама, не спросив твой адрес. Но с Витольдом у нас ничего подобного не было. Так что, он вполне мог бы написать мне по-дружески.
- А тебе не приходило в голову, что он питал к тебе совсем не дружеские чувства? - возвращая в голос озлобление, произнёс Равиль. - Что он тоже любил тебя?
- Нет, абсолютно не думала, - воскликнула Тоня, едва удержавшись от упоминания о том, что ей известно как Витольд отказался дать Равилю её адрес, - потому что не любила его. Но если ты до сих пор этого не понял в своей дикой ревности, то мне нечего больше сказать. Хотя нет, есть... Ты вот упрекаешь меня за то, что я тебе не сказала о поездке к Витольду. Но почему ты не можешь понять, что она не имела никакого значения для того, что связывает нас с тобой. Витольд, и в первую очередь, конечно же, его дед, это наша семейная история: бабушки Антоси, бабушки Веры, моя в какой-то степени. Но для нашей любви, Равиль, если ты ещё веришь в неё...
- Тоська, - он кинулся к ней едва ли не с большим пылом, чем при первой встрече, - прости меня, - обнял, как она несколько минут назад, принялся покрывать поцелуями лицо. - Я ведь чуть с ума не сошёл, - прижав к себе, глухо заговорил в её макушку, - когда повёз тебя на вокзал с огромной сумкой. Только представил, что ты ко мне уже не вернёшься. Знаешь, кем я себя почувствовал? Чудовищем из сказки, которое умирает, не дождавшись свою любимую в определённый час.
- Это было не чудовище, - прошептала в его руках Тоня, - а прекрасный принц. И он не умер, потому что любимая подоспела вовремя и спасла его.
***
- Пойдём поедим, - подняла к нему сияющий взгляд Антонина. - Я ужасно проголодалась.
- Идём, - нехотя согласился Равиль, внезапно ощутив, что ему становится не по себе.
- Сейчас быстренько приготовлю, - чмокнула его в щёку Тося, - а ты можешь пока прилечь, - кивнула она на диван у противоположной от кровати стены, обратив внимание на усталость Равиля.
- Спасибо, Тось, - согласился Мустафинов. - Прилягу ненадолго, а то за двое суток без тебя почти не спал.
- Не думала, что всё настолько серьёзно, - пристально глянула на него Тоня. - Тебя даже на день нельзя оставить.
- Вот и не оставляй, - прошептал перед её лицом Равиль. - Тося, ты ведь обещала переехать ко мне.
- Перееду, - уткнулась она лбом в его подбородок. - Вот посмотрю, как там бабуля, и перееду. Может даже сегодня.
Заглянув через двадцать минут в свою комнату, Тоня увидела, что Равиль лежит на спине, прикрыв локтем глаза, словно от яркого света.
- Равиль, - приблизившись к нему, тихонько позвала Антонина, - идём завтракать, - она погладила его по щеке. - Что с тобой? - испугалась Тоня, почувствовав, что Равиль буквально пылает жаром.
Отвела его руку с головы, прикоснулась губами ко лбу. Ощущение жара подтвердилось.
- Что с тобой? - сильнее заволновалась Тоня. - Где-нибудь болит?
- Тося, не уезжай, - пробормотал Мустафинов.
Он явно не спал, но находился в какой-то прострации, испугавшей Антонину. Поставив термометр, Тоня вытащила его, не дождавшись пяти минут. Ртутный столбик приближался к сорока градусам.
- Ой, мамочки! - ужаснулась Тося. - Янчик, - торопливо набрала она номер подруги, - привет, скажи скорее, когда Анна Михайловна сегодня на вызовах? С утра или после обеда?
Анна Михайловна, свекровь Янины, в свои шестьдесят пять работала участковым терапевтом на полную ставку, то есть, вела приём и ездила на вызовы. Дом, где жила Антонина с матерью находился как раз на участке, который обслуживала врач Хлоповских.
- Приве-е-ет, Тосик, - зазвенел в трубке радостный голос Янины. - Ты уже приехала? Что с тобой? Заболела?
- Янка, Равилю плохо! Температура под сорок!
- Сейчас позвоню, - сконцентрировалась Хлоповских. - Кажется, она сегодня с утра как раз на вызовах. Только, боюсь, что не так скоро подъедет. Участок-то далеко от вас. Попробуй, уговори водителя, чтобы отвёз...
- Равиль у меня дома!
- А, тогда понятно. Всё, звоню!
Не прошло и получаса, как свекровь Янины уже осматривала Мустафинова, который немного пришёл в себя после того как Тоня, сняв с него рубашку, растёрла водкой по пояс, пытаясь немного сбить температуру.
- Та-а-ак, - заключила Анна Михайловна, - лёгкие чистые, горло не красное. Голова не болит? Нет? Ну-ка, ляг прямо, ноги выпрями, руки вдоль тела, - командовала доктор. - Попробуй приподнять голову. В области шеи не больно? Нет? Хорошо. В городе несколько случаев менингита, - объяснила она, глянув на Антонину. - Правда, среди детей, но мало ли... Так, - продолжала осмотр Хлоповских, - давай-ка живот пощупаем. Не болит нигде? Что-то мне твоя поджелудочная не нравится. Увеличена немного. Был когда-нибудь приступ панкреатита? Давно? Десять лет назад? Сильный? В больнице, значит, лежал? Ну, что же, скорее всего, это у тебя снова реакция поджелудочной. Если боли нет, то сейчас вполне можно обойтись без госпитализации. Желчегонное ему подавай, - обратилась она к Тоне. - Сейчас напишу, какое. Первые сутки лучше поголодать. Если появится аппетит, то можно начинать есть маленькими порциями. Диета белковая, всё только тушёное и на пару, ничего жареного, копчёного, солёного. Клетчатку исключить полностью, алкоголь само-собой. Пить отвар шиповника, лучше тёплый. Потом для поддержания организма надо принимать витамины. Тоня, пишу сразу, какие. Отчего бывает такой приступ? - повторила она вопрос Ручновой. - Жирная пища, алкоголь, иногда на нервной почве. Да-да, чему ты удивляешься? Всё просто: происходит спазм желчных протоков, ну, и как следствие, нарушается отток желчи... Камень в желчном тоже может давать такую симптоматику, но при этом, конечно, бывают сильные боли.
Оставив горячо благодарной Тоне все необходимые рекомендации и сделав Равилю жаропонижающий укол, Анна Михайловна уехала.
После того как немного снизилась температура, Равиль задремал и проспал около суток, словно навёрстывая бессонные ночи, проведённые без Тони.
- Тоська, - первое, что увидел Мустафинов, проснувшись следующим утром, оказалось встревоженное лицо Антонины, - я что, у тебя?
- А где же ещё? - нежно сказала Тося, присаживаясь рядом с ним на диван и обнимая его руками за плечи. - Ну, и напугал ты меня.
- Прости, - слабо улыбнулся Равиль.
- Придётся, - наклонившись ниже к нему, тихо проговорила Тоня, - действительно перебираться к тебе.
- Тося, я буду счастлив.
- Не зарекайся, - строго сказала она, выпрямляясь, но не убирая рук с его груди, - потому что контроль с моей стороны будет нешуточным. Отныне, никаких пьянок с Фоминым.
- Откуда ты знаешь? - фыркнул Равиль.
- Он звонил на твой сотовый несколько раз. Пришлось мне ответить. Ну, мы поговорили немного, - лукаво улыбнулась Тоня, - о твоём здоровье и вреде алкоголя в неограниченных количествах. Безусловно, он пытался тебя оправдать, усиленно работая в том же направлении, что и ты.
- То есть?
- Убеждал меня переехать к тебе, взяв тем самым над тобой неусыпный контроль.
- Интриган, - улыбнулся Равиль. - Тоська, как хочется есть.
- Эти слова меня обрадовали даже больше, чем если бы ты сказал..., - с улыбкой начала Тоня.
- Я тебя люблю, - нежно продолжил Мустафинов.
К удивлению их обоих, наутро после начала болезни, от повышенной температуры не осталось и следа. Равиль был бодр, с уверенностью приписывая своё выздоровление трогательной заботе Тони.
http://www.proza.ru/2017/04/09/1141
Фотография из интернета. Спасибо автору.