В мире все относительно. Мои круглые пятерки в школе свидетельствовали скорее о прилежании и хорошей подготовке к урокам, а знания соответствовали сугубо школьному курсу, не более того. Никаких дополнительных факультативов я не посещала, а репетиторство в то время попросту не существовало. Золотая медаль давала льготу при поступлении – один экзамен по профилирующему предмету.
Для начала нужно выбрать вуз и факультет, чтобы определиться с этим единственным предметом, а потом уже пытаться расширить круг своих познаний. Вот здесь я и забуксовала.
Что знала деревенская девочка о специальностях экономиста, бухгалтера, юриста? Весьма отдаленное представление, если сказать честно. Я не могла ничего подходящего выбрать.
Меня привлекала медицина, точнее, хирургия, но сестра рассказала оборотную сторону врачебной деятельности.
- Тонечка, с твоей чувствительной душой в медицину нельзя. Ты пойми, у хирурга всякое бывает. Представь, что больной на операционном столе умер, а ты его оперировала…
До того разговора я не задумывалась об издержках профессии, но сразу поняла, что в ситуации, обрисованной Машей, я оказаться не хочу – не с моими нервами. И привыкнуть я бы не смогла ни за что и никогда. Чужая боль проходит через мое сердце и оставляет на нем рубцы, тогда я уже знала об этом.
Следующим вариантом была юриспруденция. Честная и справедливая, я хотела бы жить среди законопослушных граждан, могла бы стать судьей или адвокатом. Но мой брат, попытавшийся дважды поступить на юрфак Белорусского государственного университета, и оба раза неудачно, объяснил, что преимущества при поступлении имеют лица, уже работающие в милиции. Кроме того, сдавать нужно историю, причем знать и помнить столько, что мне и не снилось.
Историю я на настоящую пятерку не знала, да простит меня мой учитель Виктор Николаевич, советовавший мне поступать в Университет Дружбы народов. Это не параграф выучить, предмет знать нужно от и до, а я не могла запомнить многочисленные даты, уже не говорю о всяких там съездах компартии, делегатах и принятых ими решениях. Никогда не понимала, зачем учить это в школе, дети в политике разбираться не могут, это и для взрослого человека сложно.
Так я осталась без мечты. Учила уроки, старалась не пропускать материал по всем предметам, в надежде, что до конца выпускных экзаменов определюсь с выбором будущей профессии.
Отношения с Димой достигли высшей точки накала. Мы целовались до потери пульса, и я чувствовала возбужденное состояние моего парня. Нет! К более близким отношениям я все еще не была готова. Для кого же я берегла себя, спросите вы. Для него же и берегла, но всему свое время. Одновременно со мной Дима оканчивал свой техникум, потом его заберут в армию. Как докажу я ему потом свою верность? Да, это казалось тогда очень важным для меня, и это плюс, а не минус в моей жизни.
- Димуль, давай договоримся, - сказала я любимому в один из вечеров, отстранившись в такой вот пикантный момент, - не нужно пока таких страстей. Чем больше твоих ласк, тем тяжелее мне сопротивляться, я ведь живая. Не сейчас, пойми меня. Сделаем так – проводил, один поцелуй и разошлись. Ладно?
Конечно, ему стало неловко, но он все понял, ведь я и раньше озвучивала свои планы. Он всегда делал вид, что поддерживает, но разве легко бороться с собой? Однако мои моральные принципы оказались сильнее его желаний.
Мы по-прежнему встречались в клубе, танцевали под песни Антонова, потом Дима провожал меня домой, быстро целовал и уходил. Досада была, конечно, но я не меняла решений. Если бы тогда мы поступили иначе, возможно, вся наша дальнейшая жизнь пошла по другому руслу.
На весенних каникулах наши десятые классы поехали на экскурсию в Ленинград. Это была многолетняя школьная традиция, за что все мы благодарны руководству школы.
Деньги на поездку старшеклассники зарабатывали на Пружанской опытной станции, каждое лето отрабатывая две недели практики на делянках организации. В основном, это прополка и рыхление многочисленных опытных образцов растений. Работа для меня привычная и не сложная. Заодно и загорали, освежаясь в озере, до которого от посадок рукой подать.
Если от Москвы у меня остались приятные воспоминания, то Ленинград оставил незабываемые. Экскурсия была насыщенной до предела: Петергофф, эрмитаж, Исаакиевский собор, Екатерининский дворец, Смольный, Петропавловская крепость, монетный двор, собор Александра Невского...
Не знаю, как мы все это успевали осмотреть. Возвращались во Всеволожск, где нас разместили опять-таки в школе, уже поздно вечером. Как-то умудрялись еще и танцы устраивать с местной молодежью. Они там хозяева, мы – гости, нам и почести все.
В той поездке я познакомилась с мальчиком по имени Анатолий Вихман. Он играл на гитаре в местном ансамбле, пел песни «Машины времени». Эта группа еще не была известна широкой публике, много позже я услышала те песни с большой сцены.
Толя попросил мой адрес, я записала данные на каком-то огрызке газеты, просто чтобы отвязался. К своему удивлению во время выпускных экзаменов я получила от него письмо. В каждом слове грубые ошибки, почерк корявый, как будто курица лапой написала. Как же порой не соответствует внешность интеллекту. И смешно, и неприятно. Я красным стержнем исправила ошибки и отправила письмо обратно. Вот такая я была гадость! Пусть он меня простит, сейчас я так не поступила бы.
Ремонт в доме, который совсем некстати затеяла мама во время выпускных экзаменов, в конечном счете мне даже в чем-то помог. Все теоремы я сначала «доказала» на старых обоях, а после сдачи геометрии поклеила новые. Между делом красила окна, двери, полы, отдыхая от науки.
Но все равно переутомления избежать не удалось. Перед химией начались ужасные головные боли, которые продолжались несколько дней. Хорошо, что основные предметы я уже успела сдать. Кое-как подготовилась к экзамену, ведь даже не додумалась обратиться к врачу. Тогда я не знала, что имею серьезную проблему, которая омрачит мне существование на долгие годы, а виной всему давний случай, который я упустила, рассказывая о детстве.
Мне тогда исполнилось десять лет, зима, мама оставила меня с отцом на выходные, отправившись в гости к одному из своих братьев. Папа сильно натопил печку углем, желая согреть дом по-настоящему – мама больше любила прохладу, и родители часто из-за этого препирались. Мама утверждала, что для здоровья полезнее не жара, а как раз умеренная температура, а папа возмущался, что у него даже в теплых носках мерзнут ноги. Проблема крылась в курении, из-за которого у него развивался атеросклероз нижних конечностей, потому он и мерз, но узнал он об этом много позже.
В тот день папа опять с кем-то выпил. Вечером, не убедившись, что в печке еще остались тлеющие угли, он прикрыл заслонку. Ночью я проснулась от ужасной головной боли, пересохло во рту, хотелось пить. Я поднялась, прошла на кухню и, взяв кружку, потянулась к ведру воды, которое стояло на кухонном столе.
В этот момент сознание мое отключилось, падая, я опрокинула ведро, и грохот разбудил отца. Он нашел меня на полу без признаков жизни, сильно испугался и побежал за соседкой. Когда тетя Вера вошла в наш дом, она сразу почувствовала запах дыма, стало ясно – мы отравились угарным газом.
Хорошо, что женщина знала, как действовать в подобной ситуации. Распахнув все двери для проветривания, она принялась за мое спасение. Простой и действенный способ – горячие компрессы на затылок и шею, в область крупных кровеносных сосудов – вернул меня к жизни. Сознание то возвращалось, то я снова впадала в забытье. Вдобавок, началась сильная рвота. Спасибо тете Вере, она все время держала меня над ведром, потом укладывала в постель. Постепенно головная боль ушла, и я уснула.
Ума не приложу, почему мне не вызвали скорую помощь. Конечно, телефон был только в конторе, туда еще нужно было добежать, но ведь жизнь дочери должна быть дороже. Наверное, папа просто не понимал, что все слишком серьезно, да и сам угорел. Его все утро тошнило и тоже сильно болела голова.
Оказанная в медицинском заведении помощь, возможно, исправила бы последствия отравления, которые оказались сродни перенесенному менингиту, но узнаю я об этом только во взрослой жизни после досконального обследования коры головного мозга и сосудов. Те сильные головные боли в период экзаменов были лишь первой ласточкой.
После одного из экзаменов мы собрались в своем классе, чтобы обсудить выпускной. Вопрос, который всех интересовал, куда же будет поступать наша единственная золотая медалистка, все еще оставался открытым. Я устала от расспросов и, чтобы отцепились, взяла первую попавшуюся газету «Знамя юности» с объявлениями учебных заведений, с закрытыми глазами наугад поставила ручкой точку.
«Белорусский ордена Трудового Красного Знамени политехнический институт», - зачитала я громко для всех присутствующих. Название мне нравилось - звучало гордо, да и знала я этот вуз по КВН. Факультет оказался инженерно-экономический, специальностей предлагалось две, здесь мне уже пришлось выбирать – машиностроение или автомобильный транспорт. Я выбрала второе и уже тридцать четыре года тружусь на одном месте - вот такая стабильность.
Выпускной вечер помню отчетливо. Еще бы! Ведь мне вручили золотую медаль, единственную на три класса. Мне и самой хотелось выступить, поблагодарить любимых учителей за путевку в жизнь. Смутно помню, какие именно слова я там произнесла, главное, сделала это от всей души. Мою медаль "обмыли" в шампанском, передавая фужер из рук в руки, каждый сделал по глотку. Потом встречали рассвет, как это всегда делают выпускники.
Школа осталась за плечами, предстояло сделать в жизни следующий шаг. Собрав все необходимые для поступления документы, я отправила их заказным письмом в институт и стала ждать вызова на экзамены. Но вместо приглашения пришло сообщение, что пакет документов не полный – не хватало медицинской справки. Пришлось экстренно довозить справку, но зато уже в моем присутствии все еще раз проверили и включили меня в состав абитуриентов.
Со мной в Минск ездил Дима. С ним я чувствовала себя надежно, он очень хорошо ориентировался в большом городе, ничего не боялся, потому что сам достаточно уже поколесил по Союзу: Урал, Москва, Донбасс, Белоруссия. Я побывала в главном корпусе института - красивом здании с колоннами , величественном, словно Большой театр. Захотелось непременно поступить, чтобы учиться именно здесь.
На математику, мой единственный экзамен в случае сдачи его на "пять", я шла и тряслась, как осиновый лист. Хорошо, что Дима приехал поддержать меня, он ждал у входа, пока я сражалась за свое будущее. Вопросы попались не сложные, я быстро все записала и решительно направилась к членам комиссии. Отвечала уверенно и видела в глазах преподавателей одобрение.
Я уже почти успокоилась и расслабилась, только выдохнуть еще не успела, как один из преподавателей задал мне дополнительный вопрос. Вот и приехали! Тригонометрическая функция, как раз тема, в которой я немного "плавала"- почему-то путала названия параболы и гиперболы. Появился страх, времени мало, не могу сообразить, о чем спрашивают, почувствовав вдруг какой-то вакуум в голове. Несколько секунд ступора, но этой паузы оказалось достаточно, чтобы в моих знаниях усомнились. В итоге я все сделала правильно, но все равно поставили четверку.
Все мои планы рухнули! Не сдать любимый предмет - стыд и позор для меня! Справедливости ради, добавлю в свое оправдание - до восьмого класса математику нам преподавала Тамара Прокофьевна - учитель от Бога. Когда она объясняла новую тему, делала это до того доходчиво, что я все понимала с первого раза. В девятом учительницу математики нам заменили...
Мне бы обратиться к Тамаре Прокофьевне перед поступлением, подтянуть темы, которые я не усвоила, но... я не умела просить и надеялась только на себя. Теперь предстояло сдавать оставшиеся три экзамена на общих основаниях. За контрольную по той же математике и сочинение я не волновалась, а вот физику не повторяла со школьного экзамена.
Выходила я со слезами. «Что? Что?» - спрашивали чьи-то родители, отвечала сквозь слезы, что четверка, и видела их удивленные лица, не зная, что это уже большая удача.
Дима встретил меня в свои объятия, успокаивал, как мог, убеждал не волноваться. Потом мы прошлись по студенческому городку, пообедали в столовой, погуляли в парке Челюскинцев, покатались на аттракционах. Мне очень понравился Минск, здесь предстояло провести пять лучших лет, если только я поступлю. Настроение изменилось, отчаяние ушло, я готова была сражаться дальше за поставленную цель.
И справилась, успешно сдав и физику и остальные экзамены. Двадцать пятого августа я нашла в почтовом ящике долгожданную весточку из института – вызов. В письме сообщалось, что я зачислена на первый курс инженерно-экономического факультета политехнического института столицы. Нет слов, чтобы передать, какое это было счастье для всей нашей семьи. Больше всех за меня радовалась Маша, позже она призналась, что всегда верила в мой успех.
Первокурсников общежитием не обеспечивали, пришлось мне искать квартиру. Правда, шанс получить комнату имели дети-сироты и дети малоимущих родителей. Для этого требовались справки о доходах родителей. Мама взяла выписку о своей зарплате и затребовала нужный документ отца. Лучше бы она этого не делала! Ведь мы увидели его настоящий заработок, черным по белому - сто тридцать рублей! Это при том, что семья никогда не видела таких денег, максимум рублей пятьдесят, остальное он пропивал! У мамы был шок, да и я не осталась равнодушной. С таким доходом к малоимущим мои родители никак не относились. Что здесь скажешь, кому объяснишь проблемы семьи, да и не выносила я "сор из избы".
Остановилась я на первое время у каких-то давних знакомых, но остаться на постоянное проживание там не могла. На мое счастье, очень быстро жилье нашлось само. В фойе института ко мне подошла женщина, сказала, что работает в институтской библиотеке и ищет квартирантов - две девочки уже есть, нужно еще две. Но у меня не было подруги, все девчонки из группы уже устроились, и я поехала одна по указанному адресу.
Несколько остановок трамваем и я на месте, очень удобно, близко, зря я боялась, что придется добираться издалека. Комната с балконом, в которой нас поселилось трое, была светлой и чистой. Антонина, так по случайному совпадению звали хозяйку, жила с дочерью – второклассницей. Квартира оказалась двухкомнатной, хозяева занимали зал, нам сдавали комнату поменьше.
На организационном собрании, когда сформировались группы и выбрали старост, нам объявили, что едем на картошку. У многих не оказалось рабочих вещей и нам дали еще один день на сборы. Мне тоже пришлось возвращаться за резиновыми сапогами и рабочей курткой.
Это был счастливый день, потому что мы встретились с Димой перед долгой разлукой - он уезжал на Урал прощаться с матерью перед армией. Когда его заберут и куда, мы не знали. Могло быть всякое направление, от Бреста до Владивостока. Мы написали клятвенные записки друг другу, каждый на своей стороне листа, не читая, закупорили в бутылку и зарыли наш «клад» у той самой березки, где случился наш первый поцелуй.
Я не догадывалась, о чем мечтал мой парень, сама же написала, что люблю его и хочу, чтобы за два года мы не растеряли все то, что нас связывает. На самом деле я не была уверена, что мы сохраним наши чувства. Меня ждали новые друзья в институте, он уезжал служить, могло случиться всякое. Это не две недели, а целых два года, каждый из которых состоит из трехсот шестидесяти пяти дней, в любой из этих дней могло произойти что-то непредвиденное. Загадывать я не стала, наслушавшись всяких историй.
На картошку везли автобусом, тогда я впервые попала на Витебщину – край озер и холмов. Местность немного напомнила мне Уральские горы, картина за окном просто завораживала - деревья уже начали окрашиваться багрянцем, кое-где зеленые хвойные перемежались вкраплениями желто-оранжево-красных, росшие на склонах холмов в разных уровнях, они вызывали невероятный восторг в моей душе и поэтическое настроение.
Я всегда во время поездок предпочитала смотреть в окно и любоваться красотой своей республики. Отъехав далеко от дома, в очередной раз убедилась, насколько хороша моя Родина. Вскоре шум в автобусе отвлек меня от созерцания внешних красот, да и с однокурсниками пора было знакомиться. К концу поездки мы уже пели, шутили, угощали друг друга конфетами из родительских припасов.
На месте нас расквартировали по домам, кормили в столовой. Готовили на всех девочки из параллельной группы. Вдоволь поили свежим молоком. Все было бы хорошо, если бы осень не выдалась такой дождливой и промозглой. Грязные, мокрые, замерзшие, мы с нетерпением ждали окончания нашей ссылки. В тонких, совсем не приспособленных для работы сапогах, в которые даже носки теплые нельзя было поддеть, я застудила суставы.
Есть прекрасная поговорка: «Если бы молодость знала, если бы старость могла». Почему не взять из дома теплые носки из овечьей пряжи, которые вязала мама, простые черные резиновые сапоги? Так нет же! Мне красоту подавай! А теперь изуродованная артрозом косточка не позволяет мне носить даже мало-мальски модельную обувь.
За ту работу мы даже получили какие-то деньги. Не помню, на что я их потратила, потребностей оказалось слишком много. Деньги на оплату жилья мне присылала Маша, по тридцать рублей ежемесячно.
На обратном пути Дима заехал проститься. Мы сделали фото на память, погуляли по городу и я проводила любимого на вокзал. Там, у трамвая, мы и расстались на два длинных года. Пока он стоял у вагона, я еще держалась, но как только закрылись двери и трамвай тронулся, из глаз моих полились нескончаемые слезы. Мы были вместе уже так давно, что я своей жизни без него просто не представляла.
Хорошо, что жила я с веселыми девочками, они не дали мне долго грустить. Жили мы дружно, все праздники отмечали в нашей комнате, причем, вместе с хозяйкой. У Тони был мужчина, военный офицер, он тоже присоединялся, развлекал нас анекдотами из армейской жизни. В общем, скучать мне не давали.
Через неделю я получила первое письмо. О, радость! Любимый служил под Минском, в городе Борисов. Я поехала к нему на присягу, мы встретились, и это было счастье. Ведь я боялась, что целых два года мы не увидимся, а он оказался так рядом, можно бывать у него почти каждые выходные.
Продолжение следует http://www.proza.ru/2017/04/12/1506
На фото мы перед разлукой.