Армейская круговерть. Часть восьмая
Ехали мы трое суток и прибыли на станцию Лида, откуда машинами нас повезли по шоссе через небольшие хутора и посёлки в лес.
Спешились мы перед КПП на огороженном проволокой участке и нас повели в поле, где уже были разбиты палатки. Подробностей нашего быта в этом повествовании касаться не буду, но к первому снегу нас разместили в казармах, которые к нашему приезду были почти готовы, достраивалась инфраструктура.
Аптека и санчасть располагалась в длинном бараке, бОльшую часть которого занимала казарма, а в меньшей мы с врачом и штаб. Всего было три барака и
и такая же деревянная кухня-столовая. Личный состав – 7 офицеров – командир батальона подполковник Сверкунов, зампотех – подполковник (фамилию не помню)
замполит – капитан(фамилию не помню) , мой начальник – старший лейтенант
Зиновий Терентьевич Перевозчиков и три офицера – командиры рот Синицын, Сапов и (третьего не помню).
Помощниками командиров рот были бригадиры рабочих бригад. Кроме меня был ещё один сержант – писарь в штабе, он же комсорг Менелаев.
Батальон был уже не воинский, а строительный, и в нём служили не солдаты, а рабочие Министерства Обороны, носившие форму без погон, а с чёрными петличками на воротнике. И служили они, по-моему, без принятия присяги, получая за работу деньги, которые откладывались на книжках и по окончании службы многие уезжали домой с хорошими деньгами. Мой должностной оклад был уже 220 рублей, поскольку я был на срочной службе!
К батальону приписаны были две штатные машины – ГАЗ-51 и ГАЗ-63 для хозяйственных нужд и мне приходилось пользоваться любой из них.
Два водителя из призванного пополнения - Николай Николаев и Сергей Капелькин.
Основной контингент состоял из призывников из Марийской АССР – 300 человек,
50 из Узбекистана, 40 человек из Грузии, остальные - по нескольку человек из разных областей России.
В процессе службы выяснилось, что мой начальник не врач, а фельдшер по образованию и направлен в отряд благодаря хорошей репутации на прежнем месте службы, где подпадал под хрущёвское сокращение, но ему пошли на встречу, поскольку оставалось немного до выхода в отставку и потому он здесь на должности врача. В том, что он грамотный фельдшер и может дать фору некоторым врачам, я убедился в процессе нашей совместной работы. Человек он был очень аккуратный до педантизма, чего и требовал от меня, и я ему благодарен за это.
Койка моя стояла в аптеке, напротив дверь в штаб и частенько ко мне заглядывал
командир батальона перед тем, как идти на кухню, выпивал стопку спирта, а после обеда заходил ещё раз вздремнуть на моей койке. За это он без волокиты подписывал наши заявки на пополнение медицинского довольствия, куда входил и медицинский спирт, который расходовался не только по назначению, но и рабочим, работающим на гудронировании объектов для протирания открытых участков тела.
Теперь я могу рассказать, что строил наш батальон. А строил он площадки для запуска тактических ракет среднего радиуса действия для противодействия НАТО.
В семидесятые годы эти данные попали благодаря Пеньковскому в руки США, но
тогда это было стратегическим секретом.
Постепенно выяснились и некоторые личные данные наших офицеров, у которых от меня не было секретов по многим причинам, ибо кроме спирта у меня были и разные специфические медикаменты. У всех были на счету поступки, которые делали их персонами нон грата на своих прежних местах службы, в том числе и командира, который что-то сказал поперёк генералу. И я вспомнил свой выговор начмеду дивизии. В общем, мы все были сотоварищами по ретивости и потому
дружелюбными друг к другу.
Вблизи и вокруг нашего лесного становища находились белорусские деревеньки и ближайшей ( 4 км) была Зачепичи и Ногородовичи (6 км), от которой было 500 метров до шоссе Лида – Дятлово.
До Лиды налево было 60 км, до Дятлово направо 22 км. Все эти данные я привожу, чтобы читатель мог легко представить себе ситуации, о которых я буду рассказывать
далее.
Наш быт был обихожен наличием казарм, кочегарки для обогрева этих казарм в холодное время, и кухни-столовой. И всё.
Даже в баню нас возили по деревням, каждую неделю в разные, была проблема и со стиркой белья. Однако, я не припомню случая, чтобы командование с этой проблемой не справлялось. С досугом было посложнее.
Ближайший кинотеатр и магазины находились в Дятлово, куда частенько наезжали наши немногочисленные группы, ибо две машины не могли обеспечить досуг всем.
Отсюда и самоволки по ближним деревням и хуторам, пьянки и, как следствие, несчастные случаи.
В конце ноября не явился в казарму рабочий, фамилию его уже не помню, но яркая справка – сын министра сельского хозяйства Марийской АССР –(тогда в СССР дети больших чиновников служили). Искали его всем батальоном трое суток , в штаб строительного управления Округа прилетел отец и пообещал
поощрение тому подразделению или солдату, который найдёт сына живым или мёртвым. Постепенно раскрутили собутыльников, пообещав не наказывать за самоволку и они навели поисковиков на их постоянный маршрут до села и обратно.
И парня, вернее тело, нашли в глубокой колдобине в лесу, он захлебнулся, потеряв сознание от перепоя.
Постепенно у нас в батальоне сложилась небольшая группа интеллектуалов. Из новобранцев нашёлся баянист, два парня хорошо пели, да и я тогда ещё был в голосе, за что получил строгача в Фергане.
Мы частенько наезжали в большое село (6 км) Ногородовичи, где был клуб, кружок самодеятельности и танцы и были там желанными гостями. Это была Западная Белоруссия, много лет находившаяся под Польшей и там ещё сохранялось среди старожилов подобострастие к военным. Помню своё первое появление в деревне
сразу после приезда в часть ещё в августе 1959 года. Иду по главной улице села и подхожу к забору приусадебного участка одной избы, где увидел «журавля» над колодцем и мне захотелось напиться. На завалинке сидел старичок и дымил цигаркой. Увидев меня, он затушил цигарку, встал, резко вытянулся по стойке смирно, и тут же согнулся в поясе: чего пан сержант изволит?
Я был в шоке – ПАН сержант! Позднее они привыкли к нашей демократичности и более я таких проявлений подобострастия не встречал.
А попал я в эту деревню по недоразумению. Как только мы начали обустраиваться на новом месте, мой врач дал мне задание найти в ближайшей округе подходящий водоём для обустройства бани. Местность для меня, естественно, была незнакомой – кругом сосновый лес, пересечённый лесными дорогами во всех направлениях.
Я долго искал подходящее место и вконец заблудился. На моё счастье проезжала телеги с двумя местными мужиками и я спросил, где находятся Зачепичи – к этому селу была проложена грейдерная дорога от нашей части. Мужики переглянулись и сказали, что есть два села под эти названием, какие именно Зачепичи меня интересуют? И я вспомнил про Ногородовичи, мол , это рядом. И тут они говорят, что надо пройти с километр вот по этой дороге и указали направление, так я вышел в Ногородовичи и, протопав шесть километров ещё, пришёл в часть. Мой старлей долго дулся на меня, думая, что я ходил в самоволку, но как-то раз заблудился сам и убедился в моей порядочности.
Наша интеллектуальная группа после частых наездов в Дятлово взяла шефство над местной самодеятельностью и мы частенько выступали, переодевшись в гражданское, на сцене городского клуба. Однажды мы даже выступили на смотре
в качестве местных жителей с бригадиром второй роты Эдуардом Орешиным, разыграв сценку Мирова и Новицкого, где я играл Новицкого и завоевали для клуба второе место, добавив своей репризой нужные баллы.
Перед Новым Годом в батальон приехала окружная комиссия и не выявила серьёзных недостатков. Побывали члены комиссии и в санчасти. Просмотрели документацию, санитарное состояние на кухне и уехали без нареканий.
23-го февраля 1960 года командир батальона присвоил мне очередное звание сержанта и я вшил на погоны по третьей лычке.