ПАШКА
Уже давно нет Пашки, как и нет дома, который он построил и где жил. Да и соседей по улице, знавших его, практически не осталось…
Павел Вишневский, бывший летчик, капитан, герой войны, о чем свидетельствовали орден «Ленина» и другие многочисленные боевые награды, был демобилизован из-за полученной контузии. Никто уже и не расскажет, при каких обстоятельствах он появился в городе, как и где познакомился со своей женой Шурой.
Детей Вишневские не нажили, большим ребенком стал для Шуры ее бесшабашный супруг. Пашка, как называли мужчину все от мала до велика соседи, слыл запойным забулдыгой. С раннего утра его можно было встретить в ожидании открытия старого деревянного магазинчика. Купив большую, с длинным горлышком, бутылку вина, в ту пору ее называли «гусак» или «фауст», он сразу же с особым смаком, иногда даже у прилавка, выпивал плодово-ягодную барматуху.
Пашка любил детей: покупал им конфеты, мороженые, лимонад. Пацаны постарше «сшибали» у него мелочь на пиво. Собрав вокруг себя детвору, часами мог рассказывать им разные небылицы. Только о войне не хотел вспоминать и практически всегда уходил от ответа.
С соседями он жил дружно, всегда приходил им на помощь. Его даже не нужно было приглашать наколоть дров, вскопать огород, занести торф в сарай. Проходя мимо, он просто присоединялся к работающим. За что Пашка не брался, все у него просто «горело в руках». К примеру, никто в городе лучше его не мог обрезать по весне многочисленные тополя…
Иногда Пашка устраивал жене шумные на всю улицу скандалы.
– Какая ты мне жена, если даже не спишь со мной? – кричал он ей через дорогу, стоя в окружении успокаивающих его соседей. – Когда я двадцать лет назад с тобой баловался, так ты только пищала!..
– Дурень! Зачем ты о разных глупостях на всю улицу трезвонишь! Дети же кругом! – пыталась заткнуть рот мужу Шура.
Вдоволь потешив округу семейной перебранкой, Шура брала пьяного Пашку под руку и вела укладывать спать.
Пашка все чаще напивался, участились и перебранки с женой. Собрав огромный зеленый фанерный чемодан барахла, он уходил из дома.
– Все, Шюря, я от тебя ухожу! – выйдя на улицу и сплевывая после каждого слова, кричал он жене. – Не поминай лихом, я к тебе уже не вернусь!
Продав вещички, напивался в стельку. Через несколько дней Шуре сообщали, где лежит ее «сокровище». Та шла за мужем и чуть ли не волоком притаскивала его домой. Проходил месяц и Пашка вновь вел «торг» у магазина «товаром» из зеленого чемодана. Шура, хватившись отсутствия добра, бежала на «мини-рынок» прекращать «торговлю».
– Ладно, ирод, пропивай свои хромовые сапоги! Что только девятого мая наденешь?! Как тебе не стыдно! Вот зачем, скажи, мои рейтузы на продажу выставил? Я же их только вчера купила!
– Ну что ты, милая, на меня кричишь? – пьяно ухмылялся Пашка. – Сдались тебе эти рейтузы! Смотритека, тоже мне королевна выискалась, трусы она простые не носит, с рюшками, видите ли, с бохрамой ей подавай!
Все чаще у Пашки «рвало шифер» с головы. Рассказывали, что в молодости он с гитарой водил по улице жену на поводке. Несколько раз водил кота, пока его не забрала в вытрезвитель милиция. Видели, как он в кедах на босу ногу сидел в парке на скамье вместе с двумя бабками «бутылочницами». Бутылочницы, а то время это была почти «профессия», в обмен на пустую бутылку предлагали страждущим выпить мужикам стакан, кусочек хлеба и соленого огурца. Территории были поделены и «работа» на чужой вотчине почти всегда заканчивалась дракой между старушками. Пашка, аккомпанируя себе на гитаре, пел бутылочницам, обнимал, целовал взасос, щипал их по очереди, лез под юбку. Те смеялись, как бы «стыдливо» отталкивали «хама» от себя.
– Я капитан! Я работаю в БХСС! – выдыхая папиросный дым, бахвалился он и, для пущей убедительности, показывал блокнотик с обложкой красного цвета. – Не будете меня слушаться, я вас как клопух ногтем раздавлю! – время от времени стращал он женщин и снова пел.
Однажды, сильно шатаясь, он вышел на середину улицы, встал на колени и начал мочиться. Встречные городской автобус и грузовик не смогли разминуться, шел ремонт дорожного полотна. Просигналив нарушителю правил дорожного движения минут десять, водители вышли и стащили упирающегося Пашку с дороги.
У Вишневских во дворе жил небольшой черный песик. О таких говорят: «Мал клоп да вонюч!» Рычал с бешеной злобой на каждого прохожего! Своим пустым лаем донимал не только хозяев, но и соседей.
– Шюря! Заткни ему глотку, не то я ему заткну! Спать не дает! – неоднократно прокричал пьяный Пашка жене.
– Ты не знаешь своего пустобреха? Его зяпу разве чем закроешь? – спокойным голосом отвечала та.
Пашка, прихватив топор, в трусах и майке выбежал во двор. Конуры у песика не было, он проживал под домом. Заподозрив неладное, он юркнул в небольшую дыру в фундаменте. Разозленный хозяин, вытащив перепуганную собаку за длинную цепь, хотел с ним разделаться. Выбежавшая из сарая жена, не дала этого ему сделать.
Покалачивал Пашка свою Шуру давно, появлялась она на улице несколько раз с подбитым глазом. Во время одной ссоры он ее сильно избил, затем вызвал скорую. Шуру положили в больницу. Пока она находилась на излечении, Пашка что ни день пропивал по дешевке домашний скарб.
– Боже! – воскликнула Шура, зайдя в дом после возвращения из больницы. – Где, ирод, ковер со стены?! И шубы моей нет! Вещи где?!
Схватив стоявшую у печки кочергу, она в сердцах ударила ею Пашке по голове. Удар пришелся в глаз…
Окровавленный Пашка молча пошел в магазин. Выпив из горла «Фауст» вина, он пошел в больницу. Глаз ему не спасли. Шура, понимая содеянное, вызвала милицию. Следствие шло долго, но ее не осудили.
После этого инцидента Пашка и Шура больше не ругались и жили мирно. К ним, как никогда раньше, в дом стали заходить гости. Особенно зачастил сосед Гришка. На фронте он был ранен осколком снаряда в голову. Гришке тогда снесло кусок верхней части кости черепной коробки. Когда он был без головного убора, а без него на улице появлялся крайне редко, можно было заметить, как пульсировал мозг под кожей.
Выпив бутылку водки, мужчины вышли покурить на улицу. Прошло более получаса, кгда Пашка вбежал в дом.
– А где Гришка, – спросила его Шура.
– Я его убил и отнес в сарай!
– Как?! – запричитала Шура.
– Как? Взял кирпич и шандарахнул его по голове! Потом стеклом…
– И что ты теперь собираешься делать?
– Отнесу ночью на кладбище и похороню, благо оно рядом.
Шура вызвала милицию.
Пашке дали девять лет, но, как ветерана, амнистировали через четыре года, и он возвратился домой.
Первой умерла Шура, почти вслед за ней, долго не задержавшись один на этом свете, почил и Пашка. Их дом пришел в запустение. Племянник Шуры почему-то долго не мог его продать. Туда стало проникать местное жулье. Дом одиноко стоял и смотрел на улицу своими пустыми глазницами выбитых окон. Спустя год его снесли, как еще ранее разрушили дома по соседству.
25 января 2005г., Слуцк
14 апреля 2017г., Слуцк