Шапка

                ***
- Мужики! Ну-ка поддайте еще парку!!! - мычал со стоном Сергей, с наслаждением протягивая веником по своей застуженной пояснице!!! – и повторяя обычный возглас парильщиков, - Ой, хорошо-то как!!!

- Яволь, господин капитан, один микросекунд!!! – нетрезвым голосом отозвался незнакомый ему собутыльник и потянулся к вентилю трубопровода подачи пара.

Трубопровод крякнул как заправский парильщик и натужно засвистел. Парную снова заволокло мокрым перегретым водяным туманом, который обжигал кожу, конденсировался на теплом теле, но, увы, как положено, не грел. Далеко было рыбачинской бане до настоящих русских бань.

То ли дело, например Сандуны или Казанские бани в Москове. Или на худой конец ленинградские бани в Фонарном и Дегтярном переулках. С широкими полками и с печами дышащими жаром раскаленных камней, с настоящим горячим паром. С просторными раздевалками, массажными кабинетами, буфетами и бассейнами. Они предназначены для столичных людей.

Однако Сергею эта парилка показалась родной. Она напоминала ему босоногое детство и МТС-овскую баню в родной деревне, куда ходил он с отцом. Такое же убогое техническое сооружение, предназначенное для сброса лишнего пара из котельной. Такие же, как и подвыпившие подводники, не менее хмельные трактористы и механизаторы. Все один к одному. А в чем собственно разница? Просто, мужики, не ставшие шоферами, шахтерами и комбайнерами подались в подводники. Сергею вспомнился анекдот.

- Что бы ты делал, если б не прошел комиссию и не стал подводником?

- В армию бы пошел!

- А если бы туда не пустили?

- В милицию!

- Ну а …

- Чего придрался?! Все равно не стал бы работать!!!

Сергей потянулся и лениво заключил про себя – В сущности все мы рабы. Родное государство о нас заботится, как может. О столичных людях больше, о механизаторах всяких меньше. И потом, ничего в хозяйстве ни должно пропадать. Даже котельный пар.

- Даже пар! - повторил Сергей вслух.

- Серый, ты о чем?

- Да я о ребятах из 27 дивизии, заживо сварившихся в аппаратной выгородке реакторного отсека. Не знал. Был в море, потом сразу отпуск. И вот теперь когда до Нового года три дня мне стали известны некоторые подробности.

- А…. Тогда уже полгода прошло! Хоронили, вернее, развозили всех троих по домам еще в середине августа! С тех пор много воды утекло. За это время вон в той же 27-ой дивизии два ракетоносца столкнулись. Представляешь, если бы грохнуло!!! От Камчатки тогда бы мало что осталось!

- Ну, ты и хватил! Хотя могло быть еще хуже. Если бы в Москве приняли нашу аварию за нападение и ответили!!! Тогда и Америке и нам, да и, пожалуй, всему шарику кирдык.

- Это гипотетически. А вообще-то умирать в компании со всем человечеством не страшно. Это когда всем сразу конец, то и всем нашим делам «венец». Чего переживать? К жене и любовнице ни ты, ни я, ни кто другой не добежит!!!

- Ну, так и я говорю. Чего о человечестве переживать? Его если не мы, так американцы уничтожат, когда-нибудь. А наших троих жалко. Ты часом не с 27 дивизии?- спросил Сергей.

- Не - а. Я с 12-ой.

- Жаль. Ты кто по специальности?

- Радист.

- Понятно. Тогда детали и тебе малоизвестны. И что, никакой возможности не было спасти их?

- Откуда я знаю. Говорят, когда шли домой, ну возвращались с задачи в базу, начальство устроило разбор полетов. Собрали всех в кают-компании, а в это время механик Петров, комдив раз, и спецтрюмный уже вошли в аппаратную, смотреть как вода, пролившаяся из теплых ящиков в шихту, из нее выпаривается!

- А чего смотреть то?

- Кто его знает? Болтают, что Петрову надо было в академию поступать. Болел за свой профессионализм. Хотел скрыть от командования пролив воды в шихту. Даже дал команду поднять мощность реактора и выставил у переборочной двери, вахтенного. Что бы ни пропускал никого из непосвященных. Ну, а когда температура поднялась, дверь из аппаратной из-за возросшего давления открыть уже не смогли. Сравнять давление из отсека, то есть снаружи, было некому. Все те, кто знал, как это делается, были внутри аппаратной. Реактор не велосипед. Быстро не остановишь. Вот и сварились заживо.

- Да помню я. Мне непонятно, зачем Петрову нужна была академия именно в этом году? Он и так был Герой Союза. Годом раньше, годом позже.

- Не скажи, срок, наверное, подпирал. А положенный возраст поступления выйдет, то даже дважды геройство не поможет.

- Это точно, - задумался Сергей, прикидывая, кто составит ему протекцию в академию, ведь у него ни начальственных знакомых, ни даже никаких наград, кроме песочных медалей, нет.

Завинтили кран, вышли из парилки. Оглядели свои места в раздевалке, в поиске югославского вермута, который они распивали в большой компании. Срочно выдали после автономки остатки вина - по пять фугасов на брата. Видно береговая комиссия вознамерилась прихватить интенданта за воровство. Вот подводники и избавлялись от лишнего.

Знакомые ушли. Оставили нам полбутылки с цветастой иностранной наклейкой. В общем, по 200 грамм розового вина ему и радисту.
Да и вообще народу в раздевалке было не густо. Люди торопились домой, оставив после себя гору фаустпатронов – литровых бутылок из-под Агдама.

Этим вином были затарены все магазины Рыбачьего, с момента окончания северного завоза, и до начала летней навигации. Подводники исправно прожигали свое молодое здоровье, и слегка отходили от отравы только в море, где выдавали более качественное пойло из стран СЭВ.

Радист достал из портфеля еще две тараньки и несколько шоколадок:

- Давай добьем! - Предложил радист и кивнул на бутылку.

- Давай, - согласился Сергей, - постучал рыбиной и заключил, - только в бане человек бывает по настоящему свободным и не обремененным грузом повседневных забот. О судьбах шарика, например.

Выпили. Однако вне зависимости от порядка и хода мыслей Сергея, разговор перекинулся на бани. Видно баня и свобода выбора волновали его сейчас больше планетарных проблем.

- Вот ведь, - произнес Сергей задумчиво – мода пошла на бани. Везде понимаешь, строят…. Для чего? Что так привлекает в них мужиков?

- Ты уже говорил. Но ведь начальство главным образом их строит. Помню в Техасе в тамошней дивизии, начпо был. Красивый. Горячий. На политзанятиях, когда про мировой империализм рассказывал, хотелось взять трехлинейку в руки и вперед на врага!

- Так у нас ракеты и торпеды имеются….

- ….Не перебивай, не в том суть. Он баньку для интимных дел в тайном месте и построил.

- Да ну?!

- Точно тебе говорю, опять не перебивай, не в том суть….!

- А в чем?

- Да в этих блин банях. Он девочек подростков из Техаса и Дуная пользовал. А ты спрашиваешь, что привлекает!!! Это вот и привлекает.
Сергей помнил этого политработника. Он ведь тоже когда-то служил в Приморье.

                ***
- Слушай, расскажу тебе случай, связанный с этим политрабочим, когда он был еще зам. начпо 27 дивизии,- сказал Сергей радисту и продолжил, - Однажды он в первой половине дня  появился в технической зоне на газике в сопровождении двух дам. Что они хотели посмотреть в зоне доподлинно не известно. Может на склад дивизии, завезли какие-то ковры, может, приехали к подругам на РХБЗ, может еще чего.

Внешне зона выглядела пустынно, будто кладбище. Было тихо и безлюдно. На стоящих у причалов лодках проводились обычные работы по обслуживанию материальной части, тренировки и учения. Жизнь кипела внутри прочных корпусов. Только вооруженные верхние вахтенные скучали у трапов. Да изредка во время перерывов немногочисленные курильщики выскакивали на торец пирса затянуться сигаретным дымом.

- Не тяни. Говоришь, как пишешь, - отпив еще полстакана вермути, недовольно процедил радист.

- Ты слушай. Так вот, эту идиллию – продолжал Сергей, - нарушил гвардейский экипаж 56-ой, где я служил тогда инженером РТС. С места её стоянки, то есть с 4-го пирса, представляешь это где, на всю базу через мегафон разносились вопли и мат механика, проводившего учение по борьбе за живучесть. Этот мегафон (АЛ-1) предназначенный для подачи команд с мостика в ЦП в штормовом море я установил вместо обычного аппарата (АЛ-5) для связи с будкой верхнего вахтенного.

- Знаю, вспомнил радист,- мы иногда тоже такие штучки вытворяли, когда начальники доставали!

- Понятно, но надо знать нашего  механика! Задорожный был известным мастером, так сказать виртуозом крепкого слова! От его сочных команд и переливов речи техасские дамы зарделись и обратили умоляющие взоры на зам. начпо. Тот мгновенно побагровел и приказал водителю гнать к четвертому пирсу. Верхний вахтенный гвардейской 56-ой завидев приближающееся начальство, приосанился, но с проклятым мегафоном уже ничего поделать не мог. Как говорится клавиша в будке, а мегафон в рубке.

- И что не было возможности предупредить

- Да поздно было одерживать разошедшегося казака. Единственное, что верхний мог сделать, нажать клавишу вызова складным прикладом автомата, выслушивая интеллигентные слова зам. начпо, и продолжая пожирать начальство глазами. Громовые слова Задорожный по поводу толщины пожарного шланга и места, куда его надо воткнуть, тем временем из динамика прекратились. А в отсеках прозвучал длительный визг сигнала вызова Каштана, оглушивший все живые и способные к обучению матросские души. Души - навострили уши. И вовремя. Динамик Каштана квакнул и выдал по всем отсекам лодки язвительно вкрадчивые и нарочито вежливые, слова зам. начпо, о том какую он даёт характеристику командиру, да и всем его гвардейцам. И куда он всех их пошлет, а механика, в особенности!

- Ну, блин вы даете, рассмеялся радист.

- А то, - отозвался Сергей, и продолжил.- Экипаж обмер. Дамы и вовсе потеряли дар речи. Верхний вахтенный от неожиданности отпустил клавишу прижатую автоматом, и тут же услышал, что механик в ЦП думает о матросах-люксах, о Сергее и об их участии в учении по борьбе за живучесть, а особенно о кретине, который что-то вякает в корабельное средство связи, мешая руководству учением. Мало того, взбешенный механик послал наверх вахтенного ЦП, разобраться с нарушителем дисциплины. Вахтенный, взлетев по трапу, уселся за козырьком мостика, важно откашлялся, и только тогда заметил стоящего на вытяжку верхнего, разъяренного политработника, двух испуганных расфуфыренных теток, газик и ухмыляющегося шофера в нем.

- Ну, блин наш экипаж пропал, - подумал про себя вахтенный ЦП - Паша Колобков, наш трюмный – надо, что-то делать, что бы разрядить напряжение, иначе гауптвахта на трое суток мне обеспечена, - а вслух, сказал:

- Здравия желаю товарищ капитан второго ранга! Вы к нам на лодку? Кому и как о Вас доложить?

- Я зам. начальника политотдела дивизии! Командира наверх!

- Командир у комдива на разборе задачи.

- Тогда старпома!

- Василев в учебном кабинете, на тренировке КБР.

- А что замполит? Тоже не на корабле?

- Зам сказал, что много дел и ушел, в …. э-э… на совещание партактива…. Да, да…. Так и сказал. Очень хотел Вас там увидеть. А Вы сами сейчас здесь. Разошлись. Как жаль!

- Какое совещание? Его же перенесли на….

- Не могу знать, только замполит очень готовился, первоисточники и соцки у всех дважды проверял на этой неделе. Сказал, что всем надо готовиться к сегодняшнему дню. Я и тему знаю. «Учиться военному делу настоящим образом. По коммунистически! По-ленински! Как учит наша партия»!

- А Вы вот товарищ мичман, случайно не делегат?

- Я? Нет. Вот Вы, товарищ кап 2 ранга, наверняка делегат. Во Владивосток поедете!!! Завидую Вам. Самого ЧВС-а увидите!

- Не уверен. Работы товарищ мичман на дивизии много. Не переделать всю.

- Да. Я понимаю. Дел не впроворот. Вот и ковторанг Задорожный так считает. Много беспорядка. Например, почему женщины без РБ в зоне? Ведь поговаривают, что недавно открыли новый фактор – влияние радиации на детородную функцию. Показатель - цвет глаз. Желтые будут.

- При упоминании фамилии механика матерщинника зам. начпо вспомнил о причине своего прибытия на лодку и, хотел было возмутиться, но сдержал себя, не желая еще более запугивать засуетившихся вдруг женщин и портить отношения с политически грамотным и преданным партии гвардейцем. Политотделец решил мягко ретироваться, гордясь только что проведенной удачной разъяснительной работой и задушевной беседой с подводником.

- Всего хорошего товарищ мичман!

- И Вам тоже товарищ капитан второго ранга!
Пассажирки забрались в газик и умчались из зоны.

После этого из ограждения рубки вылезли притаившиеся там командир, старпом и помощник, которые наблюдали, как Паша Колобков выгораживал их. Старпом глубоко вздохнул и сказал:

- Этого блин казака Задорожного надо бы в тот же газик посадить и отправить в политотдел на перевоспитание!

- Горбатого, однако, могила исправит, - сплюнул с горечью командир.

- Вот такая история радист. Ты не спишь?

- Почти. Скучно рассказываешь. Вот у нас случай был. Минера нашего, вечного поддавальщика, для выхода в море на торпедную стрельбу на талях в люк не раз приходилось спускать. И в этот раз он совсем лыка не вязал. Вышли в район. Сначала стреляли пузырем. В ЦП начпо щеки кривит. Командир поторопился и сразу за командой «ТА к выстрелу приготовить», уже и «Товсь» скомандовал. А наш минер-выпивоха в 1 отсеке в это время только очнулся. Видит что старшина команды, и торпедист мечутся по отсеку и не успевают, приготовить к выстрелу торпедный аппарат. А из ЦП торопят. «Пли»! Кричат, понимаешь. Каштан включили на прием, и ждут звука выстрела. Минер заметил мигающую лампочку на Каштане. Мгновенно оценил ситуацию, подполз на нетрезвых ногах к аппарату и, набрав воздуху в легкие, выдохнул в диффузор, «П-пу-ф»!!!! Услышав из Каштана этот звук, механик в центральном посту поднял вверх указательный палец и прошептал начпо. - “Вы слышите, как торпедой выстрелили? Даже лодка вздрогнула!!!!”

- И начпо ему поверил? - Засомневался Сергей.

- А как же, - отозвался радист, после чего этот блин политрабочий с умным видом даже порекомендовал представить эту стрельбу на приз главкома….!
Сергей захохотал и долго пьяно икал, и смеялся….

- Да! Твоя история повеселее будет. Однако нам домой пора, - сказал, наконец, Сергей, позевывая, и не замечая, что радист уже минуту как покинул его и отправился в гардероб.

Сергей тоже наскоро оделся и последовал его примеру. Женщина гардеробщица, не скрывая своего недовольства задержавшимися посетителями, выдала ему пальто и шапку и буквально взашей вытолкала из теплой бани в темноту на мороз. По улице Гусарова змеился противный северо-восточный ветер. Хошкина дорогая меховая шапка неловко сидела на его хмельной голове. Сергей, придерживая ее, доплелся до общежития, поднялся в свою комнату, аккуратно повесил на гвоздь драгоценную шапку, сняв только свое драное пальтишко и не раздеваясь, рухнул на постель. В комнате как всегда было холодно.

- Быстрей бы уже утро, и на лодку. Хоть там будет теплее, - подумал Сергей засыпая.

                ***
Прошло три дня. Новый год был с удручающей закономерностью встречен грандиозной пьянкой офицеров экипажа в квартире механика, что на Семи ветрах. Попутно обмывали присвоение очередного звания старпому. Проснувшись на утро в общаге, Сергей долго вспоминал, как он встретил этот сугубо «семейно-военный» праздник и, главное, как вернулся домой. Помнил, что шли они ватагой по дороге вместе с командиром и замполитом. Кажется, рядом был еще и комдив раз - Грушин. Но как Сергей попал в общагу? Большой вопрос.

Так ничего и, не вспомнив, Сергей сунул ноги в ботинки и, спотыкаясь и как-то неловко ступая, вышел в умывальник смочить пересохшее горло. От ледяной воды ему стало чуть легче. Но походка не улучшилась. Голова кружилась. Сергей вернулся в комнату, уселся на кровать и тяжело вздохнул. Надо кончать пить. Перевел взгляд на туфли и обнаружил в них какое-то не соответствие. Что за ерунда? Наконец понял. У обеих туфель, нет каблуков!!! То-то хромота, какая-то появилась. Жаль обувь, хорошие такие были туфли, как у ковбоев, на высоких каблуках. Толстая подошва. Зимой можно было носить. Вот и надел их всего второй раз. И на тебе!!!

В дверь постучали.

- Кто там? – прошептал осипшим голосом Сергей,

- Матрос Христофоров! С узла связи. Комдив Вас к себе вызывает к 10 00!

- Меня или кого-то еще?

- Весь штаб вызывает! Товарищ капитан-лейтенант, так я побежал? Мне еще восемь адресов надо обойти!!! - и застучал каблуками по трапу.

- Блин у бойца вот есть каблуки на ботинках, а у меня нет? – горестно подумал Сергей. - Придется искать старые ботинки. Но почему его экстренно вызывают? В экипаже вроде бы было все спокойно.

Сергей, наконец, вспомнил, что его часто привлекают к штабной работе и он сейчас конкретно, слуга двух господ - командира 246-ой лодки и комдива 45 дивизии. Сергей даже справил себе пальто из шинельного сукна, особый шик для штабных офицеров. Он пока не дослужился до должности офицера штаба. Сергей был обычным подводником, корабельным офицером, выполняющим обязанности флагманского специалиста РТС, пока тот был в море.

Но ему страстно хотелось стать штабным, скажем флагманским специалистом и войти в местную элиту. Сергей, в борьбе за должность помощника флагмана, что называется, рвал когти на лету. Написал доклад о недостатках в программном обеспечении Омнибуса. За месяц до срока собрал данные по наработке ГАК «Скат». Представил комдиву детальные соображения о том, как отремонтировать телевизионную камеру вернувшегося из первой автономки черного принца Позднякова. Вернее, как дотянуться до камеры, вмонтированной в гондолу Рузы на торчащем из воды хвосте субмарины, стрелой автокрана береговой базы. И даже принял участие в приеме задачи на 116-ой, лодке старушке, первого поколения типа Ленинский комсомол.

Вообще-то его привлекли к штабной работе благодаря знанию матчасти новых лодок поступающих в дивизию. Но видя старание молодого офицера, комдив Дорофеев поручал ему решение различных нестандартных задач, справедливо полагая, что кто возит, на том везут. Возвращаясь к причине вызова, Сергей вспомнил, что перед Новым годом Дорофеев обещал научить штаб работать так, что бы строптивые северяне со 116-ой надолго запомнили его науку. В основе противостояния северян манере руководства комдива лежало коллективное чувство обиды и задетая профессиональная гордость. Наверное, время расплаты настало сегодня.

…Пару лет назад на 116-ой произошел трагический случай. Походный штаб дивизии после приема задачи пересаживался с лодки на торпедолов. Штормило. Уже начинали закипать гребни волн на тяжелой январской поверхности моря. Воспользоваться береговой сходней, которую возил этот кораблик на случай пересадки людей, не было ни какой возможности. Палуба торпедолова, то уходила далеко, почти до ватерлинии в низ, то оказывалась на одном уровне с надстройкой лодки или даже выше. Изредка лодка и торпедолов с грохотом смягчаемым кранцами сталкивались бортами.

Прыгали по одному. И молодые капитан-лейтенанты и грузные капитаны 2-го ранга. Старпом и матросы носовой швартовой партии лодки, и матросы торпедолова страховали спортсменов поневоле. Очередной прыгающий надевал пояс с присоединенным к нему страховочным шкертом и по команде старпома, что есть силы, без разбега отталкивался и летел на палубу торпедолова, в объятья его экипажа. Прыгнули все. Сергей прыгнул предпоследним, последним прыгнул Дорофеев. Не обошлось без мелких ушибов. Но какое это имеет значение, когда надо засветло пересесть на 502-ую и сегодня, же успеть принять задачу у другого экипажа.

- Хорошо, что 502-ая ожидает нас в Саранной, сказал Дорофеев офицерам штаба,

– Качать будет меньше. А то не дай бог кто-нибудь ноги при пересадке переломает.

Чувствуя себя после удачного прыжка бывалым моряком, а благодаря тому, что он впервые в жизни приняв задачу, и почти штабным, Сергей снисходительно помахал рукой молодому начальнику РТС капитан-лейтенанту Половинке, который только что руководил командой страхующей прыгунов на лодке.

Толик хоть и был на пять лет старше Сергея выпуском, на лодку назначен был совсем недавно. Перевелся с надводного корабля. Он и возглавлял швартовую партию. Тоже впервые в жизни. Не знал досконально он и особенностей работы специалистов боевой части связи и радиотехнической службы на лодке. Сергей это сразу понял, поэтому задачу принимал предельно мягко, надеясь, что в случае чего выручит опыт подчиненных ему мичманов. И теперь, на этот всякий случай, что бы слышал и он и, главное Дорофеев, крикнул:

- Замечания устранить! Даю три дня! – И удовлетворенный произведенным эффектом, собрался было покинуть палубу торпедолова и перейти на мостик или в ангар. В ангаре офицеры походного штаба с удовольствием попыхивали сигаретками на соленом ветру.

Но случилось непредвиденное. С противоположного борта к лодке подкралась огромная волна. Комдив, и все кто видел девятый вал с противоположного борта лодки, в момент наивысшего положения торпедолова, показывали на него, размахивали руками и кричали:

- Вал!!! Вал!!! Берегись!!!

Все произошло мгновенно. Половинка, стоя на скользкой надстройке без пояса, отданного для прыжков штабных, зазевался, запоздало оглянулся и тут же получил удар в грудь плашкоутом взлетевшего на гребень волны и навалившегося на лодку торпедолова. Затем торпедолов сдирая с бортов лодки краску лейерными стойками и другими выступающими частями, не защищенными кранцами, рухнул в низ. Половинка потерял равновесие, упал и под напором переваливающейся через лодку волны, скрылся в пространстве между бортами, нелепо взмахнув руками. И сразу же после этого лодка и торпедолов снова ударились, на этот раз бортами.

- Человек за бортом! Стоп машины!!! – Заорал Дорофеев командиру торпедолова и вахтенному офицеру лодки, хотя они все видели и отдали соответствующие команды, и зачем-то добавил – Правую турбину в ТГ режим!

Матросы сорвали и кинули между бортами два спасательных круга. Моряки, забыв про опасность, вглядывались в пенящуюся у бортов воду, которая в моменты соударения кораблей фонтанами брызг заливала их.

- Лишние в ангар! – Рявкнул комдив.

Минут пять еще была призрачная надежда, что Половинка, каким-то немыслимым образом проскочил жернова бортов и сейчас, вот-вот выплывет из-под лодки или торпедолова. Так и случилось. Вскоре вахтенный офицер закричал с лодки в мегафон:

- Вижу!!! – и указал на оранжевое пятно спасательного жилета метрах в пятидесяти по корме.

Торпедолов дал ход, развернулся в сторону упавшего, и через мгновение стало видно, что вокруг жилета море в едва заметном красном плевке. Голова у Толика была запрокинута навзничь, а лицо перекошено. То ли от боли, то ли или испуга.

Им снова повезло. С первой же попытки удалось поднять его из кипящего волнением моря на борт торпедолова, удачно зацепив багром за перевязь жилета. Опять же сильно повезло, когда оказалось, что Толя шевелится и значит, жив!!!

Как себя чувствуешь? – склонившись над ним, спросил Дорофеев.

- Нормально, - прошептал Толя кроваво-синими губами и потерял сознание.
Его отнесли в каюту. Походный штаб дивизии стал на одного человека больше. Взревели двигатели, и торпедолов развил полный ход.

Штаб возвращался в базу.Дорофеев долго не мог взять себя в руки и срывающимся голосом связывался то со 116-ой, то со штабом дивизии передавая и транслируя сообщения, что и как надо записать в вахтенные журналы кораблей. Командир 116-ой отказывался описывать ситуацию под диктовку комдива. Из рации сквозь хрюканье и шипение эфира доносились его возмущенные слова, смысл которых указывал на некомпетентность Дорофеева как моряка. Командир северян был опытным судоводителем и естественно видел ситуацию по-своему. Тогда то и пролегла между комдивом и экипажем 116-ой стена недоверия. Наблюдая за их перепалкой, все тягостно молчали.

Вскоре из каюты к ним в ангар вышел доктор из походного штаба. Лицо у него было усталым и растерянным. Он закурил и молча, перекрестился. Не повезло парню. Не приходя в сознание, Толик умер. Сергей знал, что жена у него красавица. Встречал как то их вместе в ДОФ-е на танцах. Про его троих детей Сергей не имел представления.

К вечеру они ошвартовались в Сельдевой. За Толиком приехала скорая, и умчала его тело, мигая маячком. Опять забрезжила надежда. Может наш доктор ошибся? В госпитале и не таких клиентов с того света возвращали.

На завтра весь походный штаб дивизии писал объяснительные о чрезвычайном происшествии со смертельным исходом в военную прокуратуру и доклады начальнику только, что невесть откуда появившейся в нашем военном поселке милиции.

Сопровождавший груз-200 офицер потом рассказывал, что хоронили Толю все же в открытом гробу….

                ***
Срочный вызов в штаб Дорофеев отменил, так и не собрав нужных людей. Об этом Сергею, подбегающему к КПП, рассказал помощник флагманского минера Лукин, который успел съездить туда и обратно на своем запорожце на лысой резине и умудрился не попасть в кювет.

- Наверное, помирился с женой!!!? Про себя подумал Сергей, о комдиве, нисколько не удивляясь. – Сколько было таких скоропалительных решений, - и развернулся в обратную сторону.

- Тебя подвезти?

- Не надо. Угробишь еще. Менее опасно с парашютом на Луну прыгнуть или в Марианскую впадину с аквалангом нырнуть, чем в твой запор ушастый зимой садиться. Целее буду. Да и прогуляться мне не грех.

- Прогуляйся. Тебе очень полезно, особенно сегодня, ты посмотри на свое лицо в зеркало - обиделся Лукин и нажал на газ.

По дороге обратно уже в пустынном поселке Сергей встретил Грушина. Тот был в прекрасном настроении. Заметив старенькие до блеска начищенные ботинки, он ехидно поинтересовался у Сергея:

- Что, парторг! Вызвали? Как дела? С Новым Годом! Ботинки не жмут?

- Это ты мне каблуки оторвал на пасхальных ботинках?

- Не я. Я тебя только довел до чудильника. А дальше ты чудил уже сам, без меня. В пасхальных брюках, а может и без оных.

- Как? – тошнота подступила к горлу Сергея, а пьяные черти в его желудке обрадовались, и зашевелились – Акелла вляпался!

- Гонялся за дежурной по этажам! Авторитетно и серьезным лицом сказал собеседник. - Хотел зажать ее в углу. А она убегать. Так носился за ней по лестницам, что каблуки отвалились.

- Не может быть! Ни за что не поверю, что я польстился на жирную старуху. Она же квашня.

- Утром была жабой, а к полуночи, как видишь, превратилась в Василису Прекрасную. Сам знаешь, некрасивых женщин не бывает, бывает мало водки. А насчет возраста, это ты зря. По-моему, в самом соку.

- Мы старку пили…- смутился Сергей, сгорая от стыда, и добавил с надеждой, - наверно я ее не догнал?

- Куда тебе без каблуков. Ха- ха…- смилостивился Грушин,- на второй же лестнице рухнул между четвертым и третьим этажами. Она даже сбавила ход, подумав, не слишком ли быстро я бегу, а ты уже покатился по лестнице.

- Ты сам это видел?

- Болтают, - сказал Грушин уклончиво и далее произнес почти вкрадчиво, - Серый, блин, с тебя причитается. Зря, что ли я твой скандал в чудильнике до утра улаживал. Опять же невинность твою сберег. Если бы не я, то ты, несомненно, догнал бы дежурную, даже если бы переломал себе обе ноги. Такие, как Светочка, своего не упускают.

- Ладно, пошли, - пробормотал Сергей.- Только зайдем в магазин, а то у меня пусто. Шаром покати. Даже умные стасики в моей холостятской комнате не заводятся и не размножаются, не то, что глупые, но под твоим руководством, за радиоактивным «плегсом» пульта управления реактором, где полно всяких крошек.

- Какой ты тупой партайгеноссе. Во-первых, сегодня 1 января – день вселенской скорби перепивших подводников, а во вторых в портфеле все уже булькает. Пошли уже в твою камеру.

- Ну, хоть времени то сколько? Можно уточнить?– спросил Серега, - боясь попасться на глаза дежурной на входе в общежитие.

- Не сцы. Сменилась Светка. Ничего твоему реноме не грозит.
Зашли. Дежурная оказалась другая. Новая, Сергею не известная дама, но такая, же, как все они, некрасивая. Дежурная посмотрела на двух молодых мужчин оценивающим взглядом, выдала ключ и всем своим видом показала, что она твердо встала в ряды защитниц офицерской нравственности, от посягательства местных свободных и не очень, тигриц.

Любым особям женского пола строжайше запрещалось ближе сотни метров подходить к объекту с почтовым адресом: Гусарова-47. И только кариатидам, нанятым заведующей для охраны обитателей объекта дозволялось выполнять свои функциональные обязанности по ночам, причем не всегда в дежурной, но и в других комнатах.

Сергей первым из экипажа получил комнату в общаге. Без унизительных обращений к заведующей. Просто упомянул в разговоре с ней, что ему как разведенному парторгу экипажа надо быть в гуще народных масс и событий. Заведующая поверила и сдалась. Комнатка обычная, малогабаритная, узкая. Чуть больше рубки гидроакустиков. Однако, какое никакое личное жилье на троих человек из разных дивизий. Из разных дивизий, это для укрепления боевого братства и еще потому, что так жить легче. Ведь все трое никогда не собирались вместе. Меньше народу, больше кислороду.

Жилищный вопрос как всегда стоял на флотилии остро. Минули времена, когда подводники ютились, где придется, а офицерам в присутствии матросов приходилось выводить своих жен ночью в гальюн плавказармы. Тем не менее, хотя лодка Сергея уже два года как была приписана к базе, женатые офицеры только сейчас начали получать квартиры. В числе счастливчиков был и Грушин.

Остальные офицеры, даже старпом, до сих пор жили в казарме. Но все, и женатые и холостые норовили сбежать от жен и матросов в общагу. В моей комнате каждому офицеру экипажа можно было спокойно провести время: выпить, потравить за жизнь, побренчать на гитаре, стараясь попасть в такт разухабистым подводницким песням и никому не попасться на глаза. Ни женам, ни любовницам, ни многочисленным начальникам, ни матросам и старшинам, ни, наконец, патрулям. Вот, что значит крепкая партийная ячейка!

Раскладывая вчерашнюю снедь, остатки новогодней роскоши, по тарелкам между бутылками, Грушин показал на Хошкину шапку и спросил:

- Откуда у тебя такая шикарная шапка. Ну, глянь ты! Рублей триста стоит. Не меньше!

- Бери выше. Пять сот! Брякнул наугад Сергей, не задумываясь, так как набивал себе цену и не уточнял имени истинного владельца шапки.

- Ого!!! Хотел бы я иметь такую! Знаешь в Москве мода нынче на них. Все политбюро в меховых шапках ходит. На седьмое ноября весь мавзолей был такими и даже лучшими шапками украшен.

- Они головы греют, что б мысли не разбежались. Ум берегут! А нам по фиг мороз! Все равно мы без мозгов! Как там, у Маяковского? «… циркуляр сиди и жди, нам с тобою думать неча, если думают вожди!!!

- Но, ты партайгеноссе уже созрел. Песцовую или даже норковую шапку уже приобрел. Осталось мозги позаимствовать, и добро пожаловать прямиком из первички на подводной лодке прямо в центральный комитет. Будешь трындеть как пономарь – партия ум, честь и совесть нашей эпохи!!!

- Чего пристал! Не налегай на мое секретарство. Не глупее некоторых. В ЦК не в ЦК, а перевестись на запад за уральский хребет секретарство поможет.

- Так Вы товарищ «секгетагь» даже в списки на перевод не включены. Молоды слишком. А люди в этих списках по десять лет состоят.

- А я стоять десять лет не буду. И вообще, ты же сам мою кандидатуру выдвинул! Вот и проголосовали!

- Я выдвинул потому, что мы оба с гвардейской 56-ой! – С гордостью произнес Грушин! – Остальные офицеры салажата зеленые из училищ, которые ничего не знают, а еще меньше умеют или пни замшелые с магаданских дизелей, которым ничего особенного и не надо. Кого выдвигать?

- Было бы лучше, если бы я тебя выдвинул!?

- Конечно. И главное более справедливо. Но куда тебе догадаться товарищ «секгетагь»?! Так, что «Будьмо»! За «ГУП 180!!!»

- Будем! - Повторил тост Сергей, и вторил ему модным тостом «За красный флаг над Белым домом!!!»

Выпили по первой. Не повеселели. Однако разговор покатился быстрее и откровеннее.

- Ты что с Лизой поссорился в новогоднюю ночь?

- А тебе, что за дело? – Насупился Грушин, - хочешь нравоучительную беседу провести? Молод еще.

- Ничего я не хочу! Просто разбитная она у тебя. Вон как с лейтенантом танцевала. Сколько страсти. Впрочем, любой женщине хочется нравиться. Обожания хочется. Наконец хочется ощущать в себе постоянно особую женскую силу и притягательность. Как там, у классиков – нравиться добродетель женщины.

- Латышева не тронь. Он хороший парень. И вообще, это мое дело.

- Твое, твое. Не спорю. Да и перенесла она многое, – как можно мягче и проникновеннее произнес Сергей.

- Когда мы тогда в Приморье тонули,…

- В 76-ом?

- Да нет. По-настоящему - в 73-ем. Когда нас Берг на траверзе Поворотного продырявил. Могилы в Техасе, надеюсь, не забыл. Да я тебе сто раз рассказывал.

- В сто первый не надо. Не можешь забыть?

- Разве такое забудешь?!

- Да я не об нас. Какая разница кто выскочил из второго отсека, а кто остался рядом с Пшеничным. Кто кого отталкивал в затопленном отсеке, протискиваясь к люку, и кто остался задыхаться от хлора - не важно. Вон Лиза говорит, что жена погибшего ракетчика прикомандированного с 23-ей, до сих пор не разговаривает с женой нашего замполита, который улизнул с места аварии еще до герметизации переборки. И что? Осуждать его теперь за это. А Пшеничный молодец – спас всех. Сам вот только с ними погиб.

- И погубил всех их. Все равно бы на мель выбросились. Я считаю, что всех спас командир.

- Только мертвых было бы значительно больше. Может и ты бы погиб, и я тебя заворачивал бы в синее одеяло на надстройке с легкими полными воды и лицом желтым от хлора после выноса из отсека!

- Не было меня тогда с Вами. Я еще в училище доучивался.
Ну, неважно. Кстати твоих предшественников Климентьева и Абрамова я и выносил!

- Далась тебе эти воспоминания, давай лучше за наших женщин, за третье, так сказать солнце!

- Давай! Хотя я действительно считаю, что если первое солнце – наше светило, где водород выгорает в гелий с чудовищным выделением энергии, второе – ядерный реактор, где уран превращается в плутоний с выделением регулируемой мощности в 10 – 50 тысяч лошадей, то третье – это женщина, которая лишь поглощает энергию. В результате ноль одна мужская сила и недюжинная энергия выливается сразу и прямиком в пшик!

- Ты не прав. Это в тебе обида говорит. Помиритесь. Все обойдется.
Выпили еще. Настроение не улучшалось. Говорить было нечего, да и не о чем. Грушин взял было гитару, и пробежался по струнам. Но, что, ни заиграет, сплошной ре-минор.

- Что за жизнь? – Подумал Сергей, - даже в первый новогодний день никакого позитива. – Давай Саша уж сразу и по третьей. За тех, кто в море! Кстати Сагдеев вернулся?

- Нет еще. Должен прийти только через три недели. Позавчера дежурный по штабу нечаянно проболтался. Кстати вроде еще в преддверии Нового года в штабе болтали, что пришла разнарядка в академию.

- Откуда информация?

- От Саши Баранова. Он сейчас в штабе вместо СПНШ рулит.

- И сколько мест?

- Не знаю точно. Вроде семь или восемь. Но это по линии БЧ-5. Я это уже у зам. по ЭМЧ, вернее от нашего Гостева узнал. На инструктаже дежурных по живучести шептались. А по Вам «люксам» ничего не знаю. Места вроде флагманам раздали. Сейчас новая дудка. Теперь вроде они будут людей подбирать. Потом согласовывать списки с командирами, замполитами, начальниками штабов и кадровиками. Не быстрое это дело. К июню окончательно сформируют списки абитуриентов поступающих в академию. А сейчас для начала медкомиссию надо пройти.

- Странно. А меня целого ВРИО Ф-РТС, почему то не оповестили.

- Очень надо всяких СИО ВРИО оповещать товарищ «секгетагь». Не твоего ума это дело. Вот вернутся сагдеевцы, а с ними и твой Соколов, его и оповестят. Спеху нет.

- Ну да! Держи карман шире. Какой флагманский отдаст хорошего специалиста из дивизии?

- А какой командир из экипажа? – вопросом на вопрос ответил Грушин.

- А ты не хочешь поступить? – Забросил удочку Сергей.

- Хотелось бы, но меня механик с лодки первый не отпустит. Скажет комдив раз в должности не полных три года. Замены ему нет. Опыта мало. В автономку на лодках нашего проекта не ходил. Нет, не отпустит, сказал Грушин уверенно.

- Сколько надо автономок?

- Вроде минимум две, но это негласное правило. Фактически, т.е. формально ничего не требуется. Не менее года в должности командира БЧ, а для нас механиков, командира дивизиона. Ну и хвалебная характеристика, что бы решения партии понимал, соответствовал так сказать. Например, как Вы партайгеноссе,- тут Грушин картинно раскланялся, - кстати, ты всем параметрам формально соответствуешь. В академической должности, правда, стаж маловат, но ведь это дело наживное.

- Сегодня не включат потому, что молодой, а завтра, потому что уже старый, не перспективный, подхватил Сергей, - Петрова то помнишь?

- Помню! Царство ему небесное! Хватит старку в стакане греть. Давай уже за тех, кто не вернулся с моря! Хлопнули по целому стакану и замолчали. Каждый о своем.

                ***
Товарищи офицеры! Что за пьянство на службе в первый день Нового года!!! Совсем уже страх потеряли!!! - Прозвучал громовой голос старпома.

Задремавшие после бессонной новогодней ночи и сегодняшнего дневного возлияния офицеры, вскочили. Грушин встал было по стойке «смирно», но потом вспомнил, что он не на лодке и не в казарме, успокоился. А вошедший в комнату старпом уже снимал и отряхивал от снега новенькую шинель с блестящими медными пуговицами и такими, же новенькими, не уставными, плоскими анодированными звездочками на погонах.

- Садитесь Виктор Павлович! – Милости просим! Разрешите еще раз поздравить….

- Сережа, зачем такой официоз. Просто зашел по-соседски к секретарю поговорить душевно о перспективах нашей партийной жизни. А тут опять Вы Грушин. Нет от Вас механиков покоя.

- Да я….

- Что Вы? Там Вас, между прочим, женщина ожидает. Симпатичная такая. Уже больше часа. Пока я у заведующей оформлялся, видел в окно, как она неприкаянная туда сюда бродила по Гусарова.

- Это не заведующая, это новая дежурная. Она только в первый раз в этом году работает, сообщил великую тайну Сергей, - и добавил, - Вы теперь у нас в чудильнике жить будете?

- Конечно. Мне что вечно в казарме да на лодке ночевать? А мне она сказала, между прочим, - добавил без всякой связи старпом, - что в первый раз в жизни. Ничего такая дежурная. Мне еще ключ у нее получать. Пригласим отметить? А?

- У нас с этим очень строго Виктор Павлович.

- Да я знаю. Так строго, что комдив раз глушит водку как воду с парторгом после нового года и к своей Лизоньке носа не кажет. Должна его женщина, понимаешь, вроде как законная супружница, по всяким клоакам разыскивать. Минус вам товарищи офицеры. Большой минус.

- Серый, я и, правда, засиделся у тебя, - просветлел лицом Грушин. Палыч, я, пожалуй, пойду?

- Погоди. Давай на посошок. А то, как то не по-людски получается. Вы на каком тосте остановились? - Важно произнес старпом.

- На четвертом, – вздохнул Сергей.

- Ну, так за единение душ экипажа!!!

Стаканы звякнули. Сергей махнул старку разом и чуть не подавился. В стаканах оказались большие граненые звездочки старших офицеров.

- Палыч! Предупреждать надо.

- А зачем! Вам помнить следует. Я вчера целый вечер пил водку, коньяк и эту вашу старку. А Вы как оглашенные меня поздравляли. Теперь вот почувствуйте, каково было мне, - и старпом счастливо рассмеялся, после чего насупил брови и спросил, - Грушин. Ты еще здесь? Забыл что ли про жену?!

- Нет, - соврал Грушин и начал спешно одеваться.

После его ухода Палыч освоился и начал по старпомовской привычке осматриваться в моей комнате, попутно делая мне замечания:

- Это что? - Капустин ткнул пальцем в разобранный обогреватель в углу комнаты.

- Калорифер, вернее обогреватель типа «Ветерок», поправился Сергей.

- А почему разобран?

- Работает каждую ночь - беспрерывно, когда мы стоим в базе.

- Так что? Почему разобран?

- Моторесурс маленький. Выходит из строя. Не выдерживает нагрузки. Вот я и купил два, а потом и третий. Каждый раз, как только он ломается, меняю запчасти, что бы согреться.

- А почему разобран.

- Лень по сто раз разбирать и собирать.

- Спалишь общагу вместе с обитателями! Собери немедленно.
Мне пришлось выполнять его указание, а Палыч продолжал невпопад:

- И что? Холодно в нумерах?

- Зимой бывает, а летом нормально, только комары донимают. А вот зимой да, - повторился Сергей. Когда выйдете в общий туалет загляните в толчок.

- Зачем?

- Увидите Монбланы из фекалий. Замерзают. Туда только по маленькому можно, и то в крайний толчок.

- Неужели не чистят?

- Кому? Базе до нас дела нет. Матрос с базы приходит раз в две недели. Вот и срезает их.

- А Вы сами?

- Чего мы? Пытались по очереди прочищать. Но Вы, вернее, такие как Вы, старпомы, Виктор Павлович, нас не отпускаете. Мы тут появляемся раз в неделю, а то и реже. Вот график постоянно и срывается. Кто в море, кто на гауптвахте, кто в отпуске. И все бессистемно. Да и потом, общежитие на камчатскую зиму не рассчитано. Трубы тонкие. Один хрен замерзнет.

- И что, Вы так и живете? - Старпом был поражен.

- Допустим, я вдруг, вместо того, чтобы после 19 часов продолжить плодотворно работать на лодке или в казарме, выполняя суточный план, попрошусь домой потому, что моя очередь срезать Монбланы? Как Вы отреагируете? Правда, если желаете, вновь организуем очередь?

- Увольте, однако, офицеры не должны так жить!

- Согласен. И матросы тоже. Помните, когда я сказал командиру, что требовать по всей строгости с подводников нельзя. Сначала им надо дать все, что положено, а потом уже спрашивать. Как взвился тогда командир. Сюрреалистом меня обозвал. А почему? Потому, что не может он ничего. Система не позволяет. Против нее он никто. Лодок вон пять штук подошло. А дома для людей? А казармы? Не хватает. По три экипажа на этаже!

- Так. Зачем ты мне это высказываешь? Сам знаешь, ходили к ЧВС-у. Он сказал, что временные трудности надо с честью преодолевать.

- Какую скажите, - задохнулся от пьяного гнева Сергей, - …какую такую честь можно обрести, проживая в нашей общаге? Мы и живем то на грешной земле всего один раз. Все временно, а подводники кратковременно! Скотобаза, – зло выдохнул Сергей

- Не груби, не дерзи и не порть настроение. Хотя бы в новогодний вечер.

- Слушаюсь, Виктор Павлович! Не буду. Давайте выпьем еще раз за ваше новое воинское звание! За крепкую флотскую дружбу! За Новый Год, наконец.
Виктор Павлович наш любимый старпом очаровал весь экипаж справедливостью и интеллигентностью. Ни офицерам, ни мичманам, ни матросам не хотелось перечить ему. Все видели, что иногда за внешней напускной грубостью ему самому трудно скрывать свой тонкий питерский характер. И вообще ему одинокому человеку нелегко дается процветающая во флотилии солдатчина, с ее казарменными нравами и другими грубыми моментами нашей службы. Особенно на неустроенном «противолодочном» берегу, как мы называли нашу береговую базу.

Были, правда, некоторые из особенно тупых и забитых рабоче-крестьянских рабов, которым хотелось с его стороны жесткой руки, в обмен на призрачное благоустройство. Но сослуживцы их быстро ставили на место. Ему бы не старпомом, командирским псом, быть, а энциклопедистом или архивариусом, например. Но правы и те, которые считают что на флоте лучше твердый шанкр, чем мягкий характер! Моряком то он был отличным, как говорят от бога. А жестким строевым командиром и горлопаном – посредственным.

Естественно, что при таком характере его затирали, и ему вечно попадало от вышестоящего начальства.

Как-то раз на подъем флага на лодку пришел ЧВС флотилии. Пришел по поводу залета членов ее экипажа в Петропавловске. Причину Сергей особенно не запомнил. То ли мичманов с лодки побили, то ли петропавловским милиционерам досталось. Не суть. Было ясное морозное солнечное осеннее утро. Экипаж выстроили как обычно на стальном заиндевевшем пирсе.

После подъема флага ЧВС начал длинную тираду о чести и достоинстве советских моряков. Группа командования, в том числе и ЧВС, были одеты в меховые альпийские куртки, сапоги и шапки. Наверное, интендант подсуетился. Все же остальные стояли в тонких рапсовых РБ, кожаных тапочках и пилотках. И смиренно ждали наказания трех виновных, осуждая их за ту бузу, которую они устроили, вырвавшись через год плаванья в город. Теперь вот опять никого не выпустят.

Лица экипажа замерзли, ноги, словно приросли к стали причала. А ЧВС все не прекращал свою речь. Наконец прозвучала команда «Матросам и старшинам вниз, Офицерам и мичманам остаться!». В следующей части военно-морского балета ЧВС, а затем и замполит лодки, смаковали и в красках достойных пера Зощенко описывали содеянное тремя негодяями. Никто, однако, не смеялся. Мороз и редкая поземка пронизывал строй до костей. Но все послушно слушали. Некоторые улыбались синими губами. Наконец нарушителей по очереди вывели из строя и наказали. Кому пять, кому трое суток ареста. После чего прозвучала команда «Мичманам в низ. Офицерам и старшинам команд остаться!».

Нарушители скрылись в двери ограждения рубки, спускаясь на негнущихся ногах по трапу в тепло отсека, а ЧВС продолжил свою тираду уже о старшинах команд, которые не воспитывают своих подчиненных личным примером. Оставшиеся в строю, молча, стояли с задубевшими каменными лицами, плюнув мысленно и на нарушителей и на экзекуторов. Наконец прозвучала долгожданная команда «Все в низ!», которая заставила весь строй отодрать промерзшие ноги и оставить на запорошенном металле пирса разогретые человеческим теплом следы. И сразу «Офицерам остаться!».

Старшины команд понуро скрылись в прочном корпусе, И тут ЧВС дал волю своему гневу и красноречию. Мозги у офицеров промерзли насквозь и не воспринимали ни единого его слова. А ЧВС все говорил и говорил об офицерской чести, о заботе о подчиненных и о воинском долге. Потом слово взял командир. И все повторилось снова. Такого от командира Сергей не ожидал. На Виктора Павловича же вообще больно было смотреть. От переживаний он даже посерел лицом. После того, как прозвучала команда «Офицерам вниз командирам БЧ остаться!».

ЧВС спросил:

- Виктор Павлович! Либерал Вы наш. Почему Вы свою старпомовскую власть не употребили для наказания виновных. Не было оснований?

Вместо ответа старпом указал ЧВС-у на шеренгу заледеневших следов оставшихся на местах, где, когда то стояли и грели металл пирса его люди, затем на часы и впервые в своей жизни матом произнес сакраментальную фразу, которая затем стала девизом экипажа Сергея на долгие годы:

- По куй мороз! - повернулся и пошел к двери….
Командир взвизгнул и на повышенных тонах приказал ему остаться, но Виктор Павлович лишь презрительно бросил ему через плечо:

- Не могу смотреть на издевательство над людьми, - и скрылся за дверью ограждения рубки.

Командиры боевых частей остались на месте. Они понимали, что если бы и они покинули строй и спустились в чрево лодки, то это было бы расценено как групповое неповиновение со всеми вытекающими для них и, в особенности для Виктора Павловича, последствиями.

ЧВС, наконец, врубился в ситуацию. Он произнес еще две фразы, которых никто не слышал и, смягчив металл в голосе, отпустил командиров боевых частей. Сергей специально засек время. Было девять часов пятьдесят минут.
Как прессовали Виктора Павловича в штабе и политотделе, Сергею никто не рассказывал. А сам Палыч молчал. Но в итоге, дело спустили на тормозах. Старпому тогда лишь только задержали на год очередное звание, которое вчера благополучно и отпраздновали. Но тем поступком он окончательно снискал любовь экипажа и беззаветную преданность делу и ему лично…

Еще немного поговорили о корабельных делах. Дежурная принесла ключ, и старпом отправился обживать свою комнату. В конце уже перед уходом старпом спросил его вполне по-свойски:

- Сережа, а где ты достал такую классную шапку?

- Какую шапку, - сразу не поняв, о чем говорит Палыч, спросил Сергей.

- Да эту, из барского меха, - уточнил старпом, указав пальцем, на Хошкино богатство.

- Места знать надо Палыч, - преисполненный собственной значимости, ответил Сергей, поглаживая любовно серебристый пушистый мех.

                ***
Старлей упивался собственной властью. Когда он снял свое длинное темно коричневое пальто, под ним оказалась серая милицейская форма с узенькими погонами. Старлей причесался перед маленьким зеркалом в прихожей, полюбовался искоса на свой безупречный пробор, на ладно пришитые погончики и уселся напротив Сергея. Со строгим видом он открыл папку с надписью «Дело №…..», любовно вывел на пустом месте несколько цифр, проставил дату в графе «Начато…» и еще более строго взглянул на собеседника:

- Фамилия?

- Волошин, я уже говорил.

- Имя? – не обратив внимания на слова Сергея, официальным тоном равнодушно произнес служитель закона.

- Сергей. Вы что, дело на меня заводите? – удивился Сергей.

- А что, талоны Вам на усиленное питание выписывать? – Ответил старлей фразой почерпнутой, из каких ни будь «Знатоков», - у нас здесь милиция, а не собес, ухмыльнулся он. - Отчество?

- Александрович, безучастно и буднично произнес подследственный, приняв правила игры.

- Ишь как переменился! - Подумал Сергей с опаской, - этот будет рыть, покуда чего ни будь, не накопает, - а вслух, сказал – Вы спрашивайте не стесняйтесь.
Старлей как то странно посмотрел на него, открыл, было, рот, но сдержался и продолжил допрос.

Далее последовали обычные в подобных случаях вопросы по биографическим данным: где и когда родился, женился, где прописан и где проживает, место работы, номер части корабля и дивизии, партийность, воинское звание, должность, - на которые Сергей отвечал коротко и односложно.

Сергею доводилось общаться с юристами. И в суде, куда он приводил с лодки своих матросов-охламонов, что бы по присутствовать в суде и научить их уму разуму, и при разборках по аварийным случаям, таким как дело Половинки. Но его контаеты с судейскими ограничивались в основном с военными судьями, прокурорами и адвокатами, такими, же офицерами, как и он, цели и методы которых были понятны.

Когда, например, выступал военный прокурор, присутствующие в зале негодовали, почему подсудимый до сих пор не в тюрьме, а когда адвокат, все задавались вопросом - за что же человека судят? Однако все они, так же как и Сергей, служили Родине, а если кто-то из них и оступался, то не по злому умыслу, а в силу недомыслия, технических ошибок и сложившихся обстоятельств. Гражданская же милиция посаженная год назад в строгом военном поселке, дабы военные не варились в собственном соку, в нашей среде в серьез не рассматривалась.

Теперь же его, боевого офицера, этот гаденыш пытался обвинить в воровстве шапки. Уму непостижимо.

….Еще полчаса назад, в прекрасный воскресный день Сергея прогуливающегося с Сашей Барановым и обсуждавшего возможность включения его в список абитуриентов от флотилии, остановил какой-то мужичок неожиданным вопросом:

- Товарищ капитан-лейтенант, простите, Вы две или три недели тому назад в бане не были?

Сергей оторопел от вопроса,- Не помню, кажется, не был. А может и был. Черт его знает. Саша Баранов захохотал, и вмешался в разговор -  а он только раз в год в баню ходит, и то в женскую!

- А Вы почем знаете, что я каплей Мы же в гражданском платье? – Спросил Серега?

- Знаю. Поселок хоть и большой, но все мы более-менее друг другу известны.

- Да. Известны. Один автобус по поселку ходит от Тарьи и до КПП в тех зону. Но Вас не встречал.

- Возможно. Я гражданский. Обслуживаю систему подачи воды высокой чистоты на ваши лодки.

- А в баню. Тоже подаете чистую воду? – снова хохотнул Баранов.
Неизвестный оставил подколку без ответа и продолжил, - так значит в бане в этом году Вы небыли?

- Не был, вроде - сказал Сергей, чтобы отвязаться от назойливого собеседника, который пристал как банный лист.

Мужичок и вправду после этих слов исчез за углом. Не успели друзья пройти и сотни метров, как мужичок снова появился в поле зрения Сергея. На этот раз в компании невысокого щуплого парня хакасской внешности в длинном кожаном пальто.

Парень приосанился и, подойдя к друзьям и, помахав перед носом Саши красным удостоверением, представился:

- Старший лейтенант милиции Небогатый. Пройдемте.

- Куда? - оторопел Саша.

- В отделение.

- Зачем?

Мужичок показал на Сергея рукой, - Вот этот.

- А другой, - спросил старлей.

- Другой не причем.

- Ладно! Товарищ свободен, а Вас я прошу в отделение, - произнес милиционер безапелляционным тоном, не допускающим возражений.

- Ну я его не оставлю, я тоже пойду, - пробурчал Саша и спросил - а в чем собственно дело?

- А вот в чем, - сказал старлей и ловко снял с головы Сергея прекрасную меховую теплую шапку из песца, как потом выяснилось.

- Ты что!? – возмутился Сергей, не лето! Отдай сейчас же!

- Действительно не лето, - глубокомысленно подтвердил милиционер, - а товарищу зимой ходить не в чем. Его это шапка. Правда?

- Правда! – Подтвердил мужичок.

- А Хошка? – Все еще недоумевая, спросил Сергей.

- Какая кошка? – тоже не догоняя, поинтересовался старлей.

- Начхим с БДРМ-а, из дивизии Подспелова. Сейчас в автономке. Я из автономки пришел. Он жил со мной в одной комнате в общаге. Смотрю - его в общаге нет. Наверное, в море. Я его шапку и носил. Пока Хошка, вернее капитан-лейтенант Хошкин, не вернется из плаванья. Вернется и спросит где шапка? Что ему скажу?

- А где Ваша шапка, спросил милиционер.

- Нету у меня шапки!В военной ранее ходил, - отрезал Сергей.

- Так Вы и у этой кошки шапку украли? – спросил старлей.

- Да, – огрызнулся Сергей. Сделал из неё шапку. Убил, содрал шкуру и сшил себе шапку, понятливый мой.

Слова Сергея старлею не понравились. По его лицу это было явственно видно. Но он, проглотив обиду, промолчал. Немного погодя мент сказал:

- Пришли, наконец! И открыв ключом, дверь пригласил войти.

Отделение милиции поселка было оборудовано в обычной трехкомнатной квартире, в доме на две улицы выше чудильника. На дверях комнат висели таблички. На одной «Дежурный», на другой «Канцелярия» и на третьей «Следователь», и ниже «Для допросов» На столе в комнате для допросов (это же надо, какие названия комнат в нашей милиции имеются) лежала шапка. Такая же шапка, как только что снятая с головы Сергея. Мент положил Хошкину шапку рядом с уже лежавшей на столе, и пошел раздеваться.

- И в правду похожи, - удивился мужичок, только моя натуральная и на ней серебристый дорогой мех, за 750 рублей, а твоя, вернее этого Кошкина, искусственная, стриженная и цена ей 15 целковых в базарный день.

- И ни хрена они не похожи, - авторитетно заметил Саша, не обращая внимания, что топит друга. Правда, размер у обоих маленький, примерив их на себя, заключил он.

Сергей тоже начал сравнивать и примерять шапки. Обе были тесны, и голове в обоих было неловко. Но та, которую он носил только что, смотрелась во стократ богаче.
- В такой шапке хоть к девушке на свидание, хоть на кремлевскую стену. Красавец секретарь, - продолжал куражиться Саша.

- Но – но! Положите вещдоки на место, опустил их на грешную землю милицейский старлей, только что вошедший в комнату уже без пальто и тщательно причесанный.

Потом достал из ящика стола, какую-то бумажку, наверное, показания этого терпилы.

- Так вы потерпевший утверждаете, что после похода в баню 27 декабря 1981года около 20 часов, Вам гардеробщица Матвеева пыталась вручить по Вашему номерку не вашу шапку?

- Да. Утверждаю! Я еще сказал ей, то есть гражданке гардеробщице, что это не моя шапка, но она меня слушать не стала, сказала, что другой нет, и не надо морочить ей голову. Она, дескать, не железная и ей тоже надо готовиться к Новому Году!!! Я еще отказался брать ее, то есть не мою, а вон ту шапку, на что гражданка Матвеева обозвала меня нецензурными словами и сказала что эту шапку, судя по размеру одеть можно только на….

- Это к делу не относится, важно произнес старлей, покосившись на прыснувших офицеров.

- Зачем же Вы все таки взяли ее? – непонимающе спросил милиционер, обращаясь к потерпевшему.

- А что было делать! На Семь ветров без шапки да после бани, знаете можно и уши отморозить!

- Так Вы же живете согласно Вашим же показаниям на улице «50-лет ВЛКСМ». Это ведь совсем рядом с баней, улыбнулся старлей.
Мужичок смутился, и забормотал, что-то о начальнике, простывшем на объектах водоподготовки, которого срочно надо было то ли навестить, то ли оповестить под Новый год. Чем вызвал у офицеров новый приступ смеха.

- Фамилия начальника! - Гаркнул старлей.

- Затулина, - повесил голову мужичок.

- Ох, и врежет тебе Зинка за это мужик! Расскажу ей как ты в милиции, - поднял вверх палец Саша, - нашу самую наичестнейшую девушку скомпрометировал!

- Помолчите офицер. И до Вас дойдет очередь. Выскажетесь ещё. А Вы гражданин свободны! Вас пригласят.

- Повесткой? - Уточнил мужичок и потянулся за своей шапкой.

- Да, повесткой. И не трогать вещдоки. Кому сказано!
Когда за мужичком закрылась дверь, старлей обратился к офицерам:

- Куражимся господа? – Презрительный взгляд узких глаз милиционера не предвещал ничего.

- Нисколько, - ответил за обоих Саша, просто смешная история. - Всего то...

- И Вы можете идти, - обратился старлей к Баранову.- Мы с Вашим товарищем сами тут без заступников разберемся.

Саша поймал разрешающий взгляд Сергея и без слов вышел из отделения милиции….
Теперь сидя перед старлеем Сергей и вправду чувствовал себя виноватым. Старлей закурил и протянул пачку обвиняемому. Тот чиркнул спичкой. И при ближайшем рассмотрении Сергей увидел, что милиционер совсем не молод. Лет сорок. В заблуждение Сергея видимо ввело хакасское обличье мента. Старлей затянулся и спросил:

- Сколько получаешь?

- Восемьсот пятьдесят.

- А я всего четыреста двадцать. До милиции шоферил на БЕЛАЗе на Енисее, потом срочную тянул, здесь в Рыбачьем на ТТБ, потом сверхсрочную в 11 дивизии на 212-ой. Их потом в Приморье перегнали.

- Почему мичманом не стали?

- Солдатчины Вашей не люблю. И воровства. Мичман – песок в буксы коммунизма. Ему лишь бы с лодки чего унести, и что бы ни поймали. Понял это после того как партия провозгласила курс на дальнейший рост благосостояния советского народа. Ясно стало к чему идет. К разложению. Вот тогда офицером милицейским и решил стать. Порядка в стране нет. Все вокруг загнивает. Вот и Вы туда же. Омещанились. Норовите денег нахватать и на запад за Уральский хребет. А нам тут, в Сибири жить! И женщины Ваши. Срам один. А ведь когда то вместе ГЭС строили, реки перекрывали.

- Злые Вы хакасы. И такие же пьяницы.

- Пить нас Вы научили.

- Ладно тебе, то есть Вам. Не надо только изображать обиженного американского аборигена, испорченного культурой янки. Много веков вместе живем. Друг у друга чего только не набрались!

- Не изображаю я. Правду тебе говорю. Когда в лесу ветром веет, на Байкале уже шторм. Вы в ближайшем отпуске будете в Москве присмотритесь к жизни повнимательней. Все по блату, по звонкам, по записочкам, все блага за подарки нужным людям. И звания с должностями, и образование, и лечение. Все. Хватит об этом. Давайте объяснительную писать!

Сергей рассказал старлею свою версию происшедшего, суть которой сводилась к тому, что пришел он в баню в чужой шапке и вышел их нее тоже в чужой шапке и разницу между ними заметил лишь в милиции.

Старлей аккуратно за ним записывал, тщательно подбирая слова и советуясь, как правильно будет перевести его слова на русский.

- Готово. Распишитесь, и число поставьте.

- Где тут подписать? – Строго спросил Сергей, пробежав глазами две страницы убористого текста, и полагая, что на русский его переводить незачем. Пусть лучше «чукча» учит великий и могучий. Однако при прочтении Сергей не проронил ни единой улыбки, что, по-видимому, и спасло его от уголовного преследования.

- Здесь после печатного теста «С моих слов записано правильно…» и ниже число и еще одна подпись в низу.

Сергей расписался, крепко пожал руку старлею и покинул отделение милиции.

                ***
Сергей хорошо помнил старый флотский анекдот о неудачнике:

- Ночь. За столом подвыпившие офицеры провожают на пенсию сослуживца. Уже много выпито, сказаны все теплые слова, прозвучали песни, и даже сама собой утихла драка. Уж некоторые откровенно дремлют, другие кивают головами над тарелками, дожидаясь окончания мероприятия.

- Вот ты скажи мне Потапыч, - обратился виновник торжества к кадровику, - какого рожна все мои сверстники давно стали командирами кораблей и дивизий, а я застрял на первичной должности и никакого продвижения по службе.

- Как фамилиё твое? Иванов – говоришь? Ща-ас… посмотрю – и кадровик начал перелистывать записную книжку. – Так буква «И» - точно нашел. Иванов …. Все правильно! Ты замешан в краже шубы!

- Какой шубы?

- Не знаю какой, а только замешан.

- Погодь, погодь…. Вспомнил. Правильно. На самом деле я еще лейтенантом пошел с женой в ДОФ. Там у нее из гардероба шубу и сперли. Я еще об этом случае, какие то, объяснительные в милицию писал.

- Вот видишь. Все правильно и главное точно, как в аптеке. У нас, у кадровиков не забалуешь….

Руководствуясь моралью этого анекдота, что бы ни оказаться на месте везунчика Иванова, Серега и Саша Баранов на всякий случай распространили версии случившегося в дивизии. Сергей доложил о курьезном случае с шапкой по команде замполиту и командиру лодки, а Саша повторил ее в красках в штабной курилке, источнике всей информации на дивизии. В обеих версиях она звучала как веселая история, случившаяся с СИО Ф-РТС, какой она, в сущности, и являлась. И командир, и замполит и даже офицеры штаба слегка позубоскалили над незадачливым Сергеем, и забыли о ней.

Тем временем вместе с «согдеевцами» вернулся из автономного плаванья истинный Ф-РТС дивизии Соколов. Он приступил к исполнению своих обязанностей, приобретя в плавании личный опыт обслуживания радиотехнических систем новых лодок. Теперь его следовало обобщить и закрепить, работая в основном в кабинете.

Времени для проникновения в тайны устройства многочисленных сложных радиоэлектронных систем ему катастрофически не хватало. Для беготни по лодкам, устранения неисправностей, контакта с бригадами промышленности и прочих дел во внешней среде у него был Сергей и еще один нештатный помощник. Но флагман был офицер опытный, после академии. Он знал, как организовать дело.

Бывало, вызовет под вечер к себе с подводных лодок начальников РТС, сложит в сейф, принесенный ими ясак - корабельный спирт, достанет ручку с золотым пером и скажет:

- Чертовски не хочется, но надо к утру доклад по Скату для 5-ого управления флота закончить. Идите в свои экипажи и готовьтесь! Завтра во время занятий по специальности Сергей Александрович ваших офицеров проверит. Какая у них тема по Омнибусу?

- «Сопряжение периферийных приборов 164 и 119 с приборами ввода данных в ТРК», товарищ капитан 2 ранга - услужливо подсказывал Сергей.

- А для старшин команд гидроакустиков? – Вопрошал далее Ф-РТС.

- «Использование режима «Лупа» для классификации обнаруженных мин», чеканил другой его помощник.

- Вот, вот и старшины команд пусть тоже готовятся. Всех проверим. Да, и к утру подбить ЖБП и старшинские тетради не забудьте. Ну, идите уже в свои экипажи, работайте. И мне надо работать.И все расходились. Но не по домам, а по экипажам. И работали до полуночи. Вот каким он был умницей!

Однажды как обычно вечером Сергея вызвал Соколов и сказал ему:

- Сергей Александрович. Есть три новости – Хорошая, плохая и никакая, с какой начнем?

- По порядку.

- Хорошая – к Вам в экипаж назначили нового командира, плохая – пришла разнарядка флота в академию, но Вас я не отпускаю, и наконец, никакая – сегодня в 20 00 Вы уходите с 506-ой на торпедную стрельбу. Все.

- Есть Станислав Семенович! Когда приступать?

- Немедленно. 506-ая через час отходит. Показательная стрельба торпедой по правилам с ЯБП и применение МГ-74 для прорыва строя КПУГ. Саша Баранов Вас в список прикомандированных на лодку внес, – и уже в вдогонку, - в академию нужен один человек от флотилии по специальности гидроакустика. Как думаете, Макаров подойдет?

- Подойдет, но он в академию сам не захочет. - Учить его нечему, - прокричал Сергей уже из коридора, - ему полный курс гироскопии в «Макаровке» прочитали!!!

- Вот черт! Про Макарова, единственного на дивизии подводника закончившего гражданскую академию «Макаровку», я и не подумал, - произнес флагманский озадаченно.

За полчаса до отхода на 506-ой было столпотворение. Экипаж - солянка из прикомандированных офицеров и мичманов других лодок. Походный штаб дивизии тоже. Списки людей прикомандированных к лодке на выход в море, где то затерялись. Все суетятся, не знают что делать. Методом опроса местных жителей Сергей узнал, что он прикомандирован к экипажу 506-ой вместо начальника РТС. Сергей записался в вахтенный журнал и увидел в командирском кресле комдива. Так, значит старший на лодке - Дорофеев. Поздоровались глазами. Комдив встал с кресла и протянул Сергею руку:

- Как дела молодой человек? – заботливо, по-свойски, поинтересовался комдив,- Вы вместо флагманского?

- Нет, Олег Александрович, я начальником РТС!- Разрешите пройти? - тоже, как своему, ответил ему Сергей.

- Валяйте, усмехнулся комдив, и прижался к Шпату, пропуская Сергея во второй отсек.

Панибратские отношения с грозным комдивом, добавили Сергею веса. Инженер механик даже заглянул в вахтенный журнал, выясняя, что это за важный фрукт появился на лодке…

Тем временем лодка отошла от пирса, вышла из бухты Крашенинникова и втянулась в горло Авачинской губы. Сергей на корабельном боевом учении по проходу узкости, встал, как и положено начальнику РТС за пенек БИП-а. Прозвучал сигнал «По местам стоять, узкость проходить!». И началось:

- Линия рекомендованного пути с лева в 2-ух кабельтовых! - Кричит радиометрист!

- Лево руля, на курс 80! – Кричит вахтенный офицер.

- Руль лево 15. Циркуляция влево! – Кричит рулевой.

- На румбе 80! Снова кричит рулевой.
Так держать! – Опять кричит вахтенный офицер.

- Прошли траверз Трех братьев! - Кричит штурман! - Через пять минут поворот вправо на курс 120!

- Право руля на курс 120!

Все блин кричат. Порядка нет. Даже акустик вмешивается с криком:

- Горизонт чист!

- Потом радиометрист опять кричит, - линия рекомендованного курса справа 3 кабельтова! А штурман добавляет, - рекомендую лечь на выходной створ, рекомендованный курс….

- Почему все кричат? Поинтересовался Сергей у кэвга Макарчука, который выставил на ЦИО по линии рекомендованного пути несколько значков неподвижных катеров и, решая задачу сближения вплотную с каждым из них по очереди, засыпает мостик по громкой связи порциями информации о положении означенной линии.

- Попробуй не кричать, тут же на каракалыгу комдив посадит.

- Так вот оно что, - догадался Сергей, - отрабатываем методику учения по выходу из базы разработанную Дорофеевым для 116-ой?

- А ты думал кем и для кого? - ухмыльнулся Макарчук, .

- Так ведь беспрерывно маневрируя, таким образом, по синусоиде относительно линии, да еще в абсолютном хаосе и гаме недолго и столкнуться!

- Не умничай. Лучше кричи погромче, - ответил Макарчук и через микрофон громкоговорящей связи огорошил мостик очередным набором цифр, а заодно секунд на двадцать заглушил штурмана, метриста, акустика и конечно БИП.

- Сергей поднялся в ограждение рубки. На мостике, судя по обилию ног, кроме вахтенного офицера было еще человек семь. Сергей узнал валенки Дорофеева, сапоги командира 506-ой. Остальные ноги ему были неизвестны.

- А ну-ка вдохни, дай взглянуть, - попросил Сергей и протиснулся в щель между ограждением выдвижного устройства и знакомым ему худеньким рулевым сигнальщиком.

Группа «К» сгрудилась на мостике вокруг планшета и, тыкая пальцами в планшет, оживленно обсуждала, куда надо ворочать на этот раз, уже после доклада Макарчука. Дорофеев цвел и авторитетно молчал. Его методика работала! Главный флотоводец это он. Остальные подавленные и подчиненные его воле командиры и старпомы подобострастно предлагали разные, часто взаимоисключающие варианты, маневрирования.

Со стороны моря надвигалась полоса редкого тумана. Заметив это один из офицеров скороговоркой, что бы успеть произнести фразу раньше всех и отличиться, выпалил:

- Рекомендую начать подачу туманных сигналов тифоном и сиреной!

- Что скажешь командир? – Обратился комдив к Терешкину, командиру 506-ой.

- Добро. Центральный! Начать подачу туманных сигналов тифоном!

- Насыщенный влагой весенний воздух и корпус ограждения рубки завибрировали как от иерихонской трубы под воздействием низкочастотного звука тифона.

- Теперь о том, что 506-ая выходит на задание известно и в городе и в даже Елизово, - не громко, но так что бы слышали все обучаемые командиры, произнес комдив. Командир! Ну, ведь видимость кабельтов тридцать! Зачем мореплавателей пугать?

- Рекомендую прекратить подачу туманных сигналов! – стараясь выслужиться перед комдивом, выпалил все тот же офицер.

- Прекратить? Терешкин взглянул на комдива?

- Ну не я же лодкой командую, - поморщился комдив.
Чем кончится спор, Сергей не дослушал, потому что на мостик поднялся еще и штурманенок для пеленгования береговых ориентиров, и они вместе с рулевым заслоняли ему видимость.

Сергей спустился в центральный. И включился в общий хор крикунов. В этой нервной обстановке завидное холоднокровие проявили механики. Вахтенный инженер-механик и командир БЧ-5 давно служили на 506-ой и ничему не удивлялись. На Севере они повидали всякое.

Поэтому они сидели у Вольфрама спокойно занимались своими делами не обращая особого внимания на трескотню тихоокеанских «люксов». Офицеры и мичманы боевой части пять сосредоточенно готовились к погружению и дифферентовке. Отдавали команды на пульт ГЭУ и в отсеки по телефону. И даже находили время шутить. Заметив на трапе спускающегося сосредоточенного и шевелящего губами штурманенка, инженер-механик окликнул его:

- Штурмин! Где книжка!

- Что? – не расслышал Штурмин, потом укоризненно махнул рукой и опять полез на мостик.

Минуты через три Штурмин опять спускается вниз по вертикальному трапу и пытается проскользнуть в штурманскую рубку, но дорогу ему преграждает тот, же механический офицер и кричит:

- Где блин твоя книжка!

На глазах у Штурмина показались слезы, но он упорно повторяет вертикальный маневр и опять лезет теперь уже вверх на мостик.

Весь центральный хохочет. Понятно, что штурманенок от волнения перед грозным комдивом, - а вдруг чего спросит, забыл записную книжку, и теперь пытается донести до штурмана место корабля, твердя шепотом матрицу из трех наименований мысов и шести четырехзначных цифр обозначающих пеленги на них и время пеленгования. Но память у него всякий раз отказывает, из-за оклика инженер – механика. Вот и носится по трапу вверх вниз как челнок. Нет - зайти в штурманскую и взять записную книжку!

Штурманский спектакль прервался истошной командой с матом из Каштана:

- Стоп турбина... реверс... полный назад … подать воздух на сирену .... ракетницу мне… метрист, акустик… цель по пеленгу 20 главная…. докладывать непрерывно!!!

- Блин доманеврировались! – пронеслось в Серегином мозгу, - не уж то вляпаемся как на 56-ой! Тут Камчатка, до мели далеко и время года март, а не июнь. Как говорится широта крымская, да долгота колымская! Тогда, в 73-ем на 56-ой, как рассказывал Грушин, после столкновения с Бергом, сонный начхим будто получил удар в голову (прямо форштевнем судна?!) и от шока бежал из 2-го отсека в корму так быстро и так долго, что был остановлен только у пульта ГЭУ.

Команды были выполнены мгновенно. Метрист зачастил, непрерывно докладывая пеленга и дистанции. Пеленг 20 дистанция 6 кабельтов, Пеленг 20 дистанция 5.5. Пеленг 21 дистанция 5. Пеленг 23 дистанция 4.5 кабельтова. Оставалось только ждать удара. Прошло минут пять. Мат и крики на мостике поутихли. Учение благополучно завершилось.

Минут через пятнадцать группа «К» спустилась в центральный пост. Дорофеев с посеревшим лицом выговаривал командиру Терешкину и офицеру, рекомендовавшему то включать, то выключать туманные сигналы:

- Вы поняли! Прошли в 2 кабельтовых от входа в камеру под носом у прокурора! А все Вы Терешкин! Вечно Вам неймется!!! – И проследовали во второй отсек снять заиндевелую одежду.

- Прошли в двух кабельтовых от смерти, - беззвучно уточнил Сергей, а для себя решил, - пора валить с флота.

                ***
Только Сергей устроился в каюте, как по трансляции объявили учения по погружению и дифферентовке. Сергей опять помчался в центральный пост. Там его поймал Макарчук:

- Серега! Тебе надо зайти к комдиву. Уточнить тип изделия, которым будем стрелять, -  произнес безучастно Макарчук, надо на УВТИ коды изделий выставить.

- У Терешкина спрашивал? – отозвался Сергей, - флагманский и вправду упоминал о показательной стрельбе торпедой по правилам ЯБП с помощью БИУС.

- Вот и я спрашиваю когда, какой и по каким правилам?

- А минер местный не знает? Ведь грузил же что-то на подводную лодку?

- Говорит, что загружал МГ-74, и все.

- К комдиву сейчас, после учения, лучше не соваться. Убьет!

- А ты к нашему старпому подойди, - вмешался в разговор неизвестный мне каплей. Он может быть знает.

- Ты то, кто? И к какому старпому? – удивился Сергей, взглянув на незнакомого красивого офицера, вышедшего из рубки и прислушивающегося к их разговору.

- К Рыбалько. Он кстати рассматривается кандидатом на занятие должности командира в Вашем экипаже вместо Денискова. Уже и экзамены на флоте на допуск к командованию РТМ-ом сдал.

- А ты, вернее Вы, кто? – повторил вопрос Сергей.

- Командир ГАГ кап л-т Бещененко из его экипажа. Стажируемся здесь со старпомом, скромно сообщил он.

- И долго ты служишь со своим старпомом? С флагманским дивизии знаком? – поинтересовался Сергей.

- Со старпомом уже три года. С Обнинска еще вместе. А с Ф-РТС только вчера познакомился.

- Вот и замена мне подоспела, - подумал Сергей, - уж новый то командир отпустит меня из экипажа в академию. Не может же он не понимать, что одному, без своих людей, ему в нашем экипаже будет трудней адаптироваться.- Ну что же, веди меня после учений к вашему старпому.

Прозвучал сигнал срочного погружения. Сергей занял свое место в центральном посту, принял доклады от постов наблюдения, проследил за опусканием выдвижных и стал с интересом следить за учением по погружению и дифферентовке. Группа «К» опять собралась в центральном.

В отличие от «люксов» «механики - маслопупы» с 506-ой оказались на высоте. Под руководством механика и командира дивизиона живучести они уверенно приняли балласт и погрузились на перископную глубину. Доклады об осмотре отсеков поступали четко и своевременно. Поскольку дифферентовка была рассчитана заранее, по данным недельной давности, то для откачки воды из уравнительной и занятия нужного положения лодки на заданном ходу потребовалось минут пять, не больше. Затем перешли к компенсации момента на глубине 50 метров.

Механик определил, что осталось перегнать в носовые цистерны дифферентные четверть тонны воды, и можно будет докладывать командиру о том, что подводная лодка удифферентована на глубине 50 метров, на ходу 8 узлов с дифферентом 0,5 градуса на нос.

Но тут вмешался комдив:

- Покажите дифферентовочный журнал? – Буркнул Дорофеев.

- Вы же смотрели. Данные недельной давности, размещение и вес боезапаса учтены, ответил механик, не сомневаясь в качестве расчета.

- Покажите, - повысил голос Дорофеев. Комдив полминуты смотрел в журнал и наконец, заметил. – У Вас расход дизельного топлива за неделю не учтен.

- А что его учитывать? Топливо и питательная вода практически не расходуются, да и цистерны находятся на одинаковом расстоянии от миделя.

- И сколько согласно вашим расчетам надо перегонять в нос?

- Двести пятьдесят литров. По дифференту уточним!

- Думаю надо полтонны! - Возразил комдив, - по опыту знаю, сейчас вода на глубине холодная, плотность больше, иначе нос лодки будет слишком легкий. Начальник РТС, какой тип гидрологии сейчас?

- По прогнозу первый, приповерхностный звуковой канал. Снимем разрез, уточним, - доложил Сергей! – Удивленный до нельзя, не в меру продвинутым комдивом.

- ? Механик от изумления даже не нашелся, что ответить, но вступать в бессмысленные споры с комдивом не стал, а просто скомандовал:

- Перегонять из кормы в нос порциями по сто литров – и уставился на счетчик водомера.

Комдив в свою очередь начал следить за показаниями цифрового табло, на Вольфраме изредка поглядывая на датчик дифферента. Когда механик скомандовал:

- Стоп перегонять!

На табло светились цифры 512, а дифферентометр показывал ровно полградуса! Сергей онемел, а комдив гордо произнес:

- Ну, я же говорил? Что и требовалось доказать. Всплывайте без меня!
И с презрительной миной на лице покинул центральный. Следом за ним потянулась и группа «К». Я недоуменно посмотрел на вахтенного киповца.

- Неужели механик ошибся? - Робко спросил Сергей у улыбающихся механиков.

- Как же. Держи карман шире! Просто я незаметно множитель х2 включил. В итоге механик прав. Комдив доволен. И никакой паники на лодке. А главное никакой опасности людям. Вот как надо работать, не то, что Вы «люксы» - с чувством превосходства бросил молодой офицер.
-
 Да!!! С такими мастерами в море ничего не страшно, - подумал Сергей.
После дифферентовки зашли с Бещененко к его старпому.

К счастью Рыбалько в каюте был один.

- Капитан-лейтенант Волошин. Начальник РТС 298 экипажа, сейчас выполняю обязанности начальника РТС 506-ой лодки, - представился Сергей.
Мой новый командир, подтянутый, сухопарый, рано полысевший человек, отложил корабельный устав, улыбнулся и тоже представился:

- Командир 298 экипажа капитан 2 ранга Рыбалько – и еще раз улыбнулся, довольный произведенным впечатлением, - очень приятно, с чем пожаловали товарищи офицеры?

- Хотелось бы уточнить план на завтра. Когда и какими изделиями стреляем? - выпалил Сергей.

- А Вы Волошин не знаете? Бещененко, объясните Волошину план на завтра. Ведь Вы проходили инструктаж перед выходом на стажировку в должности начальника РТС!

- Ну, через пятнадцать минут погружение и дифферентовка, посмотрел на часы Бещененко, - а завтра по суточному плану.

- Мне надо знать конкретное время стрельбы и тип изделий, - настаивал Сергей, - коды изделий на УВТИ надо выставить.

- А они еще не выставлены? Плохо товарищ офицер, да ладно выручу Вас, смилостивился командир.

Рыбалько долго листал записную книжку, увидел нужную запись и сообщил:

- Значит так, завтра в 14 00 начало боевого упражнения прорыв строя кораблей с применением МГ-74, потом с 18 00 и до нулей 17-го обеспечение промышленности, над миной ходить будем - подмигнул командир, - а послезавтра резервом стрельба торпедой по правилам ЯБП, - Вы удовлетворены?

- Нет. Каким изделием конкретно, - настаивал Сергей.

- Ну. Не помню точно.- Командир замялся, - то ли СЭТ, то ли САЭТ. Уточните у минера. А вообще это секрет. Волошин. Вы свободны, а Вы Бещененко останьтесь.
Сергею ничего не оставалось, как ответить «есть». Повернуться через левое плечо, и покинуть каюту.

Он и так узнал от Рыбалько, а не от комдива или командира 506-ой, почти все, что ему нужно было. А что он не совсем ко двору пришелся своему новому командиру, так это хорошо. Пусть попросит Соколова заменить в 298-экипаже его на Бещененко, тогда глядишь, и в академию отпустят. А иначе, куда его девать. На введение новой должности помощника флагманского РТС, обещанной Соколовым, потребуется год или два. Кадры инертны.

В центральном Сергей довел информацию о планах на завтра до Макарчука:

- Так что код прибора ГПД на УВТИ устанавливайте.

- Я уже все сделал. Минер прибегал. Уже установлен код изделия МГ-74, - отрапортовал кэвг.

- Молодец. Оперативно работаешь. Кто с утра дежурит в выгородке БИУС?

- Лютиков. Днем и ночью там. Он и спит в выгородке.

- Тогда я тоже спать. Койка Бещененко свободна? Буди если что.

                ***
Утром, сразу после завтрака в центральном опять установилась угрожающая суета. По вертикальному трапу туда-сюда сновали люди. Старпом разогнал матросов приготовившихся к выбросу мусора.

- Не к добру это, надо бы подняться на мостик и покурить, - сказал Сергей Макарчуку, который в третий раз решал задачу прорыва строя противолодочных кораблей с применением средств ГПД. - Тренируйся, набивай руку.

Во время перекура в ограждении рубки Сергей обнаружил группу «К». Все в полном составе и снова на мостике. Комдив с умным видом обсуждает, что-то о шпинделях с флагмином.

- Понятно. Готовятся заранее к стрельбе, - подумал Сергей, спускаясь по трапу, как буквально на плечи к нему посыпались офицеры группы «К».

- Учебная тревога. Срочное погружение! Торпедный аппарат №4 к выстрелу приготовить!

- Почему аппарат №4, если МГ – 74 загружен в аппарат №3, мелькнула мысль у Сергея, наверное, ошиблись в организованной Дорофеевым суете. – И потом никаких кораблей Сергей не видел. Наверное, тактический фон будут имитировать.

Сергей встал за планшет за спиной оператора БИУС. Сейчас погрузимся и будем прорывать мнимый строй кораблей, и приготовился было принимать пеленги из штурманской рубки, куда уже забежал флагманский штурман с картой и палеткой для их нанесения. Но команды были совсем другие.

- Стрельба торпедой САЭТ-60 по надводной цели из перископного положения. Магнитофон включить. Цель №1 на АСЦ 1, данные в БИУС. Первый замер «Товсь! Ноль!»

- Блин! Они там охренели, что ли в группе «К». Мало того, что завтрашнюю резервную стрельбу перенесли на утро, так еще никого об этом не предупредили!
Группа «К» выстроилась в центральном перед Омнибусом у Сергея за спиной и торопила взмокшего от напряжения Макарчука лихорадочно набиравшего новую задачу торпедной стрельбы.

 На табло АЦТ уже подсветилась надпись «ТА№4 – готов», а
сигнала готовности боезапаса – в виде надписи «БЗ - готов» не было. И не мудрено. В ЦВК на УВТИ был установлен код МГ-74, а не САЭТ-60!

- Переустановить коды, - скомандовал Сергей, - не понимая, кто и что по этой команде должен сделать.

- Лютиков! Установить по 4 каналу код САЭТ-60, - догадался о причине задержки и скомандовал в выгородку ЦВК Макарчук.

- Есть, - отозвался Лютиков, и обнулил задачу.

- Оба экрана БИУС погасли, и на табло АЦТ появилась красная надпись «Отмена задачи 4Т».

Группа «К» взвыла от нетерпения и от нашего не профессионализма. Макарчук же стоически перенабирал и заново решал задачу уже под новый код.

- Блин. Макарчук опять собьется, в словесном поносе этих торопыг, - подумал про себя Сергей.

- Пли, Пли!!! Почему не стреляете? Сыпались возгласы. Особенно вошел в раж, и не терпелось выстрелить фигуре за спиной Сергея, и он что бы успокоить толпу неподготовленных людей с досады саданул локтем изо всей силы в эту фигуру, попав ей в солнечное сплетение.

Дыхание человека сзади зашлось и восстановилось только секунд через десять. Но остальные офицеры группа «К» ничего не заметив, все торопили и по-прежнему сыпали вопросами «Почему?» да «Когда же, наконец?». Поэтому, что бы успокоить их и дать возможность Макарчуку спокойно завершить манипуляции с БИУС Сергей обернулся и высказал свое возмущение предельно ровным голосом:

- Потому, что РТМ серьезная машина, а не какой-нибудь «Магаданский комсомолец» 613 проекта, а БИУС Омнибус не ТАС Трюм - за точность и удобство надо платить. Подождите, пожалуйста, еще 30 секунд, - промолвил Сергей.

В центральном повисла тишина, и тут Сергей начал различать офицеров группы и к своему удивлению, по побледневшему от перерыва дыхания лицу, обнаружил, что ударил он в таком взведенном состоянии не какого либо СИО флагманского или старпома, а своего нового командира – Рыбалько!

Тот выдержал нечаянную экзекуцию стоически и сделал вид, что ничего не произошло. Тем временем Макарчук принял все сигналы от Кальмара и доклады из 1-ого отсека, вплоть до «Товсь выполнено», повернул боевой ключ в положение «Залп 1», отодвинул крышку одноименной кнопки и доложил Дорофееву и офицерам группы «К»:

- БИУС к выстрелу готов, - жестом приглашая командира Терешкина нажать кнопку залпа. И тут вместо командира 506-ой к пульту протискивается теперь уже наш Рыбалько и как ему объяснили, дважды нажимает на эту заветную кнопку и еще на всякий случай до выстрела командует в 1-ый отсек – «Пли!».

Лодка присела и выплюнула прямо по курсу прямоидущую торпеду, которая по истечении заданного времени хода благополучно продулась и всплыла.

- Вижу наше изделие, - доложил от перископа Терешкин, торпедолов идет к нему!

- Поздравляю командир, Однако кто же это у нас стреляет? – Недовольно и угрожающе спросил комдив.

- Конечно Терешкин. Я только кнопку нажал, радостно произнес Рыбалько, - сверкая порозовевшим, то ли от удовольствия, то ли от восстановления кровообращения и притока кислорода в мозг, после удара локтем, лицом.

- Стоят тут столбами, понимаешь! Не дают пробраться к пульту, - беззлобно произнес Терешкин, что бы поддержать своего друга.

- А Вы товарищ Терешкин атакой с применением БИУС вообще сейчас руководили или присутствовали на ней? Ни одной команды не отдали, кроме слов «торпедная атака и магнитофон включить». Так эти слова всему КБР и акустикам известны. А что Вы скомандовали оператору БИУС?! Что я спрашиваю!!!

Офицеры молчали. Каждый из них, конечно же, знал, какие команды и когда надо было отдавать. В Обнинске учили. Однако никто не был уверен, что изученная ими общая методика стрельбы с БИУС пригодна к стрельбе по правилам ЯБП, да еще и в условиях тихоокеанского театра и главное уже утверждена командиром дивизии. К тому же никто не хотел отвечать за результаты затеянного Дорофеевым очередного учения по торпедной стрельбе. Даже командир 506-ой!

Дорофеев откашлялся и произнес известную сентенцию о том, что команды на БИУС должны быть такими же, как команды торпедному электрику, скажем Бреста или Ладоги, разумеется, с БИУС-ной спецификой. И тут же поручил, двоим присутствовавшим из группы «К», вместе с Макарчуком разработать систему команд, отдаваемых командиром лодки на БИУС, которую по прибытию 506-ой на берег надо был согласовать с флагмином и Ф-РТС.

Сергей утухал от тупой решительности комдива и одновременно восхищался ею. Суть нововведений комдива понятна. Учеба в Обнинском центре по новым средствам была пока более теоретической. Тренажеров имитирующих системы лодки не было. Даже пульт Ската был деревянный. Поэтому офицеры группы «К» попав на лодку в стрессовой ситуации, забыли все, чему их учили в учебном центре, и действовали в соответствии со своим прежними должностями и старым опытом. Как на дизельных подводных лодках, где можно было упасть с мостика в центральный и тут же произвести атаку.

На РТМ это можно было сделать еще точнее и быстрее, но люди не знали как. Все это надо было осваивать и отрабатывать группе «К» совместно с офицерами боевых расчетов и операторами новых систем. Собственно этим комдив и занимался и учился сам. Но не вдумчиво и планомерно, а методом кавалерийского наскока, путем нервных срывов и подавления инициативы обучаемых, на основе опыта атомных подлодок первого поколения.

За этими высокими мыслями о труде подводников 506-ой Сергей почти забыл о толчке локтем собственного командира. Чего не бывает в тесноте отсеков. Но об этой промашке ему напомнил Макарчук:

- А чего это вдруг Рыбалько замолчал, будто аршин проглотил?

- Когда? Притворился непонимающим Сергей.

- Не дуркуй! Тогда, когда Лютиков обнулил задачу. Ладно, матроса или мичмана стукнуть сгоряча, хотя и за это трибунал может быть. Но собственного командира ударить?

- Не знаю. Но мне показалось, что ты можешь сбиться, пробормотал Сергей.

- Зачем мелочиться! Ты бы прямо комдиву в ухо залепил! Запомни, я ни при каких условиях не собьюсь!

- Но ведь сбился же!

- Это Лютиков безрукий и безмозглый. Не так надо было коды переустанавливать! И вообще, если бы ты выяснил вчера вечером план, то ничего бы не было, - заключил Макарчук и Сергей был вынужден признать что кэвг прав, но признаваться в этом было ни в его правилах.

                ***
Как ни странно, но по прибытию на базу никто не напомнил Сергею об этом позорном случае. Но отношения с новым командиром ожидаемо ухудшались изо дня в день. Причем это ни в чем особо не выражалось. Сергей просто кожей чувствовал возрастание неприязни лично к нему.

Правда, такое же плохое отношение было со стороны комдива и к самому Рыбалько, из-за той злополучной стрельбы. И тогда Сергей ощущал свое мнимое превосходство над командиром. Особенно ярко это выражалось на опросах и тактических летучках, которые проводил Дорофеев во время тренировок КБР в учебном центре флотилии.

Члены КБР экипажа, как правило, выстраивались в порядке занимаемых должностей в помещении допотопного тренажера «Атака», и комдив задавал каждому из них от боцмана до командира 2-3 вопроса. Выстроился и экипаж Рыбалько. Опрос на этот раз начался не с боцманов и акустиков, а прямо с командира.

- Товарищ капитан 2 ранга! – Начал с издевкой Дорофеев, - доложите основные ТТХ противника, - и, почесав затылок, добавлял, - например крейсера УРО «Тракстан»?

Командир оцепенел под взглядом комдива, как кролик перед удавом и нарочито бодро скороговоркой доложил основные данные атакуемой цели: Водоизмещение…, скорость…, вооружение…

- Я не о том Вас спрашиваю, какова осадка у крейсера? – перебил его комдив, вы же торпедой, надеюсь, будете его поражать?

- В ответ беспомощное мычание.

- Хорошо, - измывался комдив, - тогда скажите, с какой позиции рекомендуется выполнять по нему торпедную стрельбу?

- С позиции находящейся на дистанции 20 кабельтов и на курсовом угле 70 градусов правого борта от крейсера…, - менее уверенно начал отвечать Рыбалько.

- Неправильно, - говорит комдив, Вы же сами сказали, что у него скорость 32узла. Каким образом Вы займете такую позицию?

- Минимально малошумной скоростью, - совсем растерялся бедный Рыбалько, беспомощно оглядываясь на подчиненных, ища у них поддержки. Однако те молчали, пряча улыбки за каменными лицами.

- Начальник РТС! Подскажите, какова дистанция обнаружения у подкильной ГАС этого крейсера?

- В условиях положительной рефракции в глубоком море и нашей глубине в 50 метров - до 40 кабельтов, товарищ комдив! – мстительно докладывал Сергей.

- Вот видите! Вам минимально малошумной скоростью ползти в эту позицию в зоне обнаружения противника целых…, комдив опять посмотрел на Рыбалько

- На ходу 6узлов будет 20 минут, подсказал штурман.

- Подумайте сами целых 20 минут в дистанции обнаружения противника и в зоне досягаемости его Асрока! Если крейсер Вас не заметит, то просвистит мимо, а если заметит от Вас мокрого места не останется!

- А я пойду на глубине 300 метров, пытался выскочить из пасти удава Рыбалько.

- И стрелять будете с этой глубины? Допытывался комдив с усмешкой. - Минер! Какова предельная глубина стрельбы торпедами САЭТ-60?

- 250 метров, - бодро доложил минер.

- Рыбалько! Ну что с Вами делать. Опять мимо. А ведь кнопку «Залп» только недавно на 506-ой нажимали! – Старпом! На какой глубине находилась 506-ая во время стрельбы по правилам с ЯБП?

- 50 метров, - произнес Виктор Павлович нехотя, не желая подводить командира, - к тому же это наиболее безопасная глубина от поражения ударной волной своего ЯБП.

- Так я и хотел стрелять с этой глубины, - помня свой удачный выстрел, и не ожидая следующего подвоха, весь красный проговорил, глотая слова несчастный командир.

- А уклоняться будете как? После применения в ответ на Ваш выстрел крейсером УРО его ракет? – Готовил очередную ловушку Дорофеев.

- Уклоняться от ракет, то есть торпед, - поправился командир,-  с отворотом от крейсера на угол 120 градусов и с увеличением скорости хода лодки до предельной!- стараясь из последних сил, не уронить своего достоинства проговорил Рыбалько

- Командир!? Ну, ведь даже младенцу известно, что в качестве головной боевой части Асрока применяется торпеда МК-46. Скорость у неё на большой глубине сильно падает. На глубину товарищ Рыбалько надо уходить, на глубину, что бы оторваться от нее. – Комдив победно посмотрел на весь КБР экипажа и торжественно произнес:

- Вам двойка, допуск КБР к сдаче задачи не подтвержден. Объявляю оргпериод Вашему экипажу. Срок неделя. Старпом! Подготовьте план оргпериода. После обеда в 14 00 командиру, старпому и механику с планом ко мне в кабинет! Готовьтесь!

Покидая учебный кабинет Рыбалько, сокрушенно говорил Палычу:

- Ему все едино, большая дистанция – плохо, маленькая - еще хуже, из глубины атаковать нельзя, а уклоняться якобы можно, но безопасность не соблюсти. А уж по скорости…

- Ничего Валерий Анатольевич, успокаивал его старпом, - комдив нас только чуть-чуть потрепал. Вон экипаж 116-ой месяц первую задачу пересдает. А почему? Им автономка не светит, в ремонт готовятся. Всего-то дивизии надо, лишь линейность экипажу подтвердить. Ну и конфликт у командира 116-ой с комдивом.

Командир и офицеры понимали, что чего бы ни докладывали члены КБР Дорофееву, все равно их командир будет не прав, пока комдив не отойдет от выходки стажера на 506-ой, или экипаж Рыбалько вдруг не потребуется для отправки в автономку. Сергея ожидала та же участь, вечные придирки, и быть без вины виноватым, перед командиром.

И точно. Не успели дойти до казармы, как командир жестом подозвал Сергея и спросил:
- Как продвигаются дела с командными словами ну и этой, как ее, методикой?

- Какой методикой? – Вопросом на вопрос ответил Сергей.

- Которую Дорофеев поручил Вам с Макарчуком разработать?

- Где я, и где Макарчук! Он же с 502-ой. Я лично слышал, что ему и двум, каким-то офицерам из группы «К» комдив эту работу поручал. Я даже их не знаю. Они, наверное, начальники. Причем тут я?

- Вот что, Волошин, - спокойно сказал командир, - если хотите чего-то добиться в штабе, то пытайтесь. Вас я недооценил. Пойдете на повышение. Я Вам приказываю от штабной работы не уклоняться. Те двое из групы «К»– командир и старпом с 509-ой. Она еще в Большом Камне. Эти офицеры завтра или послезавтра вернутся домой в Приморье. С них, пока временных людей, никакого спросу. Своего же приказания комдив не отменит, даже если небо упадет на землю. Так что свяжитесь с Макарчуком и приступайте. Я так и Соколову доложу. А вместо Вас в экипаж я в перспективе возьму Бещененко. Мне с ним спокойнее.

- Я не хотел…., - пытался объяснить Сергей.

- Это не обсуждается, - мягко, и вместе с тем тоном, не допускающим возражений, перебил Рыбалько.

После похода к Дорофееву командир пришел мрачнее тучи. Сергей как раз готовился дежурить по подводной лодке. Взведенный командир лично проверил подготовку корабельной вахты, и указал Сергею на полное незнание дежурной службой инструкций. Потом дело дошло и до самого дежурного. Правда, по пять страниц обязанностей дежурного согласно корабельному уставу и инструкцию дежурному по подводной лодке Сергей вызубрил до запятой и четверть часа пересказывал их, ни разу не запнувшись. Хорошие учителя были в 27-ой дивизии.

Далее последовал опрос по действиям дежурного по борьбе за живучесть. Сергей не все действия знал досконально, да и сами действия зависели от развития аварийной ситуации. Но Рыбалько не стал уподобляться Дорофееву. После проверки дежурного командир даже несколько смягчился. Приказал еще раз проверить знание инструкций и разрешил вести вахту на развод.

Развод прошел без замечаний. После приема дежурства и проверки лодки на герметичность Сергей дал команду вахте ужинать, а сам вылез на пирс перекурить. В бухте Крашенинникова вечером было необычайно красиво. Была весна. Природа просыпалась. Романтики и шарма добавляли освещенные предзакатным солнцем заснеженные вершины домашних вулканов. Нерпы, которые облюбовали бухту, в преддверии любовного томления вылезли на теплую резину РТМ-ов, благо перед Рузой, что на хвосте лодки, им это делать было очень удобно. На кормовой надстройке лодки Сергея была парочка взрослых ластоногих животных.

Свободный верхний вахтенный Филиппов присматривался к ним и явно, что-то замышлял.

- Что Филиппов, руки горят? - Спросил Сергей у матроса, - знаю я вас сибиряков, все вы урожденные браконьеры!

- А ручонки то вот они, - повертел изящными кистями перед носом Сергея матрос.

- Точно у всех чалдонов гены бывших карманников. В них, как и у большинства людей из приморского и магаданского края уголовное прошлое неистребимо, - подумал Сергей, вспомнив своего хакаса.

- Я – благородный защитник животного мира, где, однако ружье. Белке в глаз….- куражился матрос, с горящими от нетерпения глазами.

- Смотри Филиппов, не разоряй камчатскую фауну,- строго предупредил его Сергей и ступил на сходню трапа, не очень веря в свое предупреждение, и точно.

- Ну, блин рыбы жирные, - воскликнул Филиппов и тут же раздались всплески тел упавших в воду.

- Филиппов за бортом! – Удивленно и восхищенно прокричал верхний вахтенный.

- Он 20 секунд назад курил со мной на торце пирса, - только и успел подумать Сергей, и увидел верхнего вахтенного подбегающего с автоматом и спасательным кругом к тому месту, где только что стоял Филиппов.

- Держись за круг Филя! Я за веревкой! Еще раз не по-флотски прокричал верхний и, сунув Сергею автомат, скрылся за дверью ограждения рубки.
Сергей пригляделся и увидел, что Филлипов, держась на воде с помощью круга, пытается вылезти на скользкую резину лодки.

- С хвоста, с хвоста подплывай. Там легче выползти на корпус, - кричал ему Сергей!

- Да, блин, я плавать не мастак, - отзывался матрос, в очередной раз, соскальзывая в ледяную воду и захлебываясь.

Прибежал верхний вахтенный, притащил шкентель с мусингами, и бросательный, которые хозяйственный боцман хранил в особом месте известном одному ему и небольшой носовой швартовой партии. Куда к счастью входили оба матроса. Сергей вместе с верхним, в два счета вытащили незадачливого охотника из воды на пирс.

- Как водичка? – Язвительно поинтересовался верхний.

- Да ну тебя. Ох, и здоровы рыбы, однако ох жирные и здоровые!

- Быстро в отсек. Согрейся. Переоденься в сухое и скажи мичману Повелице, что я велел тебе стакан спирта налить. Отдам из своих запасов, - прогнал Филиппова Сергей и обратился к верхнему, - как он там оказался?

- Очень просто товарищ капитан-лейтенант. Не успели Вы на трап ступить, как он лассо на гринду накинул. Гринда и утащила его за борт. Филиппов жадюга, отпустить лассо не захотел или не успел.

- А почему он, не умея плавать, в швартовой партии состоит?

- Кто его знает почему. Может, нравилось ему на воздухе, а может, нравилось, что закуривал всегда первым и окурок выбрасывал последним? Кто этих чалдонов знает. А плавать? Все они не очень могут. Считают, что лучше сразу утонуть без мучений. Да Вы у боцмана спросите, - простодушно посоветовал верхний.

После ужина на лодку прибыл экипаж. Все кроме дежурного по экипажу и дневальных. Начали тренировки КБР по торпедной стрельбе. Как и положено в дивизии с криком и матом. Механики, не задействованные в тренировках, в который раз занимались обслуживанием матчасти и большой приборкой, то есть попросту спали.

Дежурный по живучести прибыл на лодку полчетвертого ночи. Спустившись на лодку, он нашел на ней весь экипаж и был приятно удивлен.

- Ну, у Вас Валерий Анатольевич проверять нечего. Разрешите я тренировку вахты в журнал запишу.

- Запишите, запишите, - сказал командир, глядя на вымотанного Волошина, и продолжил свой рассказ приближенным офицерам, …и когда комдив, потребовал от меня погрузиться на глубину 300 метров, я ему бросил, как куй через плечо, - от мертвого осла Вам уши, товарищ комдив!
Офицеры экипажа при его словах дружно рассмеялись….

- Боец, ну-ка погодь, - закричал на весь центральный Палыч, недослушивавший рассказ, про ослиные уши, - матрос ко мне!

- Боевой номер 5-2-24 - матрос Филиппов. По Вашему приказанию прибыл!

- Ты чего крадешься к верхнему люку аки сыч, а Филиппов?

- Подменить верхнего.

- А наодеколонился зачем? - не отставал старпом.

- Старшина 1 статьи Данилов поручил гальюн продуть во втором, вот я и забрызгался маленько. Пришлось умыться и наодеколониться! А что, нельзя, - с вызовом спросил Филиппов.

- Нельзя в отсеках одеколониться, как извозчику. Фу…как несет, - нравоучительно сказал Палыч.

- Так и жить ведь на лодке нельзя, когда в базе стоим. Для этого казарма есть. А то, после вахты раз за неделю продуваем, а после всего экипажа, раз, а то и два раза в сутки!

- Кто тебе разрешил гальюн в базе продувать, дурья твоя башка!

- Так на 9-ом пирсе стоим, все равно в море течением снесет, да и эти жирные эти рыбы, то есть нерпы, здесь плавают. Мы когда здесь стоим, всегда продуваем. В береговой гальюн ходить - из лодки вылезать и еще четыреста метров пешком. А если заметет зимой, или ночью ветер раз, скажем, куда ходить? А что нельзя,- прикинулся шлангом Филиппов.

- Виктор Павлович, оставьте матроса, - пусть служит, - идите Филиппов, - вмешался командир.

Через полчаса к верхнему поднялся Сергей. Все же с оружием стоит после стакана водки и может еще и одеколона:

 Ну что Филиппок, не замерз?

- Не – а, товарищ капитан-лейтенант. Не замерз. Я службу знаю. Бывало с батей пойдем в тайгу, так он мне меньше полбутылки на ночь не наливает.

- А если уснешь, а медведь, или скажем тигр, - допытывался Сергей, пытаясь по речи определить физиологическое состояние чалдона.

- Да все нормально товарищ капитан-лейтенант, - догадался Филиппов о причине беспокойства дежурного, - у меня даже патронов в рожке нет. Я их в шхеру заныкал.

- Куда? – не нашелся, что сказать Сергей. – Зачем?

- Нельзя мне с патронами. Их батя у меня всегда, если я пьяный отбирал. Врагов и так не пропущу.… А, еще я на звезды смотреть люблю. И эту рыбу-гринду не поймал. Сильные жирные твари. Уплыли. А жаль. И лассо жалко. Неделю плел. Эх…!

После подъема флага экипаж убыл на базу. Воскресный день был предназначен для спортивных мероприятий. Когда Сергей остался на лодке один вместе с вахтой добивать дежурство, он позвонил в штаб Баранову.

- Саша привет. Волошин на проводе. Как дела?

- Привет карифан. Мои - ничего, а вот твои так себе,- отозвался Саша двусмысленно.

- Не может прямо говорить, - догадался Сергей, - чего там у нас?

- Да бумага на тебя пришла. В понедельник перед политзанятиями забеги. Ознакомься с документом и распишись. Там подумаем, что можно сделать.

- Все ясно, - раскладывал пасьянс Сергей.

Уязвленный дух хакасского народа в лице милицейского старлея конечно же не был сломлен. Сергей надеялся что пронесет. Напрасно. Спустя почти полтора месяца после кражи шапки на дивизию пришла телега из милиции.

                ***
В понедельник Сергей собрался было в штаб к Баранову узнать про свои тяжкие грехи, как его упредил дневальный.

- Товарищ капитан-лейтенант! К комдиву срочно! На штабной лестнице столкнулся с Сашей. Тот развел руками:

- Придумать ничего не успел. Комдив с утра почту потребовал. Бумага уже у него.

- Ладно. Бог не выдаст, свинья не съест. Ну, с богом, - и открыл дверь.
Комдив сидел в пол-оборота, приняв горделивую осанку. На лице надменная, чуть презрительная усмешка

- Вот так и должен сидеть начальствующий, - подумалось Сергею, и он вошел, сделав на лице беззаботную и бесшабашную мину, которая так нравилась Дорофееву:

- Товарищ капитан 1 ранга. Капитан-лейтенант Волошин! Прибыл по Вашему приказанию!

- Подождите пока, - не приглашая, как обычно, сесть проговорил комдив.

Минуты две Сергей следил за выражением лица комдива пытаясь оценить содержание письма. Лицо Дорофеева было спокойным. Конечно, что ему волноваться по поводу такого пустячного дела? Да собственно и Сергею тоже, не стоит переживать. Не пожар на лодке и не драка с ножевыми ранениями. Так, ерунда. Судя по тому, что комдив не вышел из себя, скорее всего его, пожурят и дело спустят на тормозах. Наконец комдив откинулся на спинку кресла:

- Вот молодой человек, - с напускным южнорусским выговором проговорил комдив,
- как всегда цидуля на Вас пришла из нашей милиции. Почитайте, - и небрежно кинул на стол два сколотых листка.

Сергей, оценив этот жест доверия, подошел к столу, брезгливо, как комдив, взял бумаженцию и, не меняя беззаботного выражения лица, пробежал глазами текст. В бумаге от имени зам. начальника милиции пересказывалась история с шапкой. И на основании показаний свидетелей делался вывод об отсутствии оснований о возбуждении уголовного дела. В конце письма была просьба к командованию дивизии разобраться с нарушителем и если нужно наказать виновного в партийном и дисциплинарном порядке.

- Что скажете в свое оправдание? – Хитро молвил комдив.

- Мне не в чем оправдываться. И в бумаге из милиции тоже об этом сказано. Перепутал в бане не свою шапку и ходил в ней по улице, пока истинный хозяин не обнаружил и не позвонил в милицию. Вот меня и задержали. Разобрались и отпустили.

- А что должен сделать военнослужащий после происшествия с ним? - поинтересовался комдив.

- Сергей встал по стойке смирно и четко, но неподобострастно, доложил:

- Статья … Устава внутренней службы гласит « … обо всем случившемся с военнослужащим и о сделанных ему замечаниях он обязан доложить своему непосредственному начальнику!» и после, чуть ослабив строевую стойку, добавил, - я уже на второй день доложил старпому, командиру, замполиту и Вам на всякий случаи.

- Что-то слышал, история - как анекдот, какой то, - и что не наказали?

- Никак нет товарищ капитан 1 ранга.

- Ну, командир у Вас теперь новый. Придется все же доложить ему заново, - начертав, резолюцию на моей бумаге улыбнулся комдив.

- Разрешите идти?

- Идите. Хотя постойте. Волошин! Вы там поосторожнее, не слишком гарцуйте. Особенно в политотделе. Честь замарать легко, а отмыться не всегда удается.
Сергей вышел из кабинета с чувством одержанной победы без всяких строевых реверансов.

- Ну что? Был у Дорофеева? Как прошло? - поинтересовался Баранов, когда Сергей, перепрыгивая через две ступеньки, сбегал по той же штабной лестнице.

- Был. Все нормально, - и пошутил, - да мы с «прокурором» чай пили!

- Ну и ну, - только и сказал Саша, и оказался прав.
На выходе из штаба Сергея перехватил дежурный.

- Только что звонил начпо дивизии, трубка еще не остыла. Срочно требует к себе!

Сергей чертыхнулся и завернул в политотдел. Постучался к начпо.

- Разрешите?

- А! - радостно встретил его недавний знакомый, председатель парткома дивизии, пожимая Сергею руку - виновник торжества!

- Меня начпо вызывал!

- Начпо в отъезде. - Важно сказал председатель, - я за него. Тут на тебя докладная из милиции пришла. Дорофеев мне приказал разобраться. Ну, рассказывай касатик, кайся в грехах!

Председатель парткома был свойский мужик, из минеров, большая редкость в обюрократившемся донельзя политотделе. Прошлым летом, когда на парткомиссии обсуждали кандидатуру Сергея, в секретари организации подводной лодки всплыла история его попадания в КВД. Тогда экипаж был командирован на проходящую испытания лодку и в перерывах между выходами в море по полной отрывался в кафе и ресторанах небольшого приморского городка Большой Камень.

Подводники были любимым объектом атак со стороны местных женщин и работниц завода. Поэтому попадание в лечебное учреждение известного профиля в их среде не считалось чем-то зазорным. Наоборот, - признаком «геройства» и некатором смысле свидетельством их мужской состоятельности. В своем заключительном слове секретарь парткома ввернул свою версию крылатой фразы из библии – «Да не имеющий греха пусть первым бросит в него Большой камень!», чем развеселил офицеров и склонил парткомиссию к принятию кандидатуры Сергея.

- Грешен батюшка, бес попутал с этой шапкой, - принял его шутливую манеру Сергей, уселся на любезно представленный стул и в красках, как в курилке, поведал историю о шапке, которая в его рассказе обросла обилием смешных подробностей.

Председатель парткома часто и долго смеялся над незадачливым Сергеем, над тупостью милиции и оборотами речи милицейского старлея в докладной и, особенно, над потерпевшим, заодно вляпавшимся перед женой еще и в историю с Зинкой.

- «Не радуйся, ты кую, восставшему средь ночи…., он не еб…ть, он писать хочет» продекламировал председатель и готов был уже отпустить Серегу, как в кабинет кто-то постучался.

- Войдите, не заперто, - вытирая глаза от выступивших слез, сказал председатель парткома.

- Командир 298 экипажа капитан 2 ранга Рыбалько! Разрешите?
Вслед за командиром в кабинет протиснулся бочком прикомандированный в его экипаж замполит с 502-ой.

- Здравия желаю! Вы за начпо остались? – Тоже по-свойски спросил председателя замполит.

- Ну, я! С чем пожаловали товарищи?

- Да мы собственно по делу нашего офицера, - заметив в кабинете Сергея, произнес Рыбалько, - говорят на него бумага из милиции пришла!

- Пришла, - буднично произнес бывший минер, и так же как комдив брезгливо положил бумагу на край стола, - вот полюбопытствуйте.

- Однако школа комдива чувствуется, - с уважением подумал Сергей, пассивно наблюдая, как замполит первым схватил милицейский донос и впился в него глазами, беззвучно шевеля толстыми губами. Рыбалько читал бумагу из-за плеча замполита, изредка бросая косые взгляды на Сергея.

- Вот судьбина, - размышлял Сергей, - в штабе все офицеры мне сочувствуют, а в экипаже некому за меня заступится! Ни кого нет, ни командира старого, ни находящегося в отпуске нашего штатного замполита Подобрия. Всё один к одному. Сожрут.

…С этим замполитом Сергей столкнулся в автономке. Помнится, был понедельник. На лодке проводились политзанятия. У Сергея временно прикомандированного к 502-ой обязанностей политгрупповода не было, и он после вахты, лежал в каюте с закрытыми глазами в обнимку с учебником Фихтенгольца, повторяя замысловатую теорему по теории поля.

- Почему не на политзанятиях? – Грозно спросил его замполит, - привставая на цыпочки, что бы быть вровень с койкой второго яруса.

- Так прикомандированный я, - пытался оправдаться Сергей.

- Знаю! Почему политическим самообразованием не занимаетесь, товарищ капитан-лейтенант. Где Ваша литература, конспекты и вообще, почему на койке!?

- Занимаюсь, товарищ капитан 3 ранга, вот, - Сергей спрыгнул с койки, сунул руку под подушку, вытащил книгу и протянул ее замполиту, - изучаю работу К.Маркса «Гражданская война во Франции», - занятная скажу Вам вещица.

- В Вашей Франции, и в Вашей Боевой Части товарищ капитан-лейтенант, одна пошлость и разврат, покраснел политрабочий, вернул книгу и с шумом задвинул дверь каюты.

- Какая муха его укусила, - поинтересовался, спрятавшийся на третьем ярусе штурман.

- Да вот, книга ему не понравилась. Против Маркса выступает, - притворно пожаловался Сергей.

- Дай-ка сюда, - протянул руку штурман и расхохотался, - ну ты Серый блин даешь, - и вернул книгу, - ты сам посмотри.

Сергей вслух прочитал название книги – А.М. Свядощ «Женская сексопатология»,
- и еще громче расхохотался:

- Я этот учебник из-под генератора Арфы вытащил, когда проверял качество приборки у акустиков, а книга Маркса, наверное, под твоей подушкой осталась...!

Размышления Сергея прервал Рыбалько:

- Так мы Сергей Федорович забираем этого штрафника из штаба в экипаж. Пропесочим его, как следует, что бы служба медом не казалась.

- Валяйте, шлифуйте, только не до дыр, а то мне с вашим секретарем еще работать. Хоть и говорят, что жизнь надо прожить так, что бы от куя, осталась одна шкурка, но это фигурально. Так сказать фольклор. А жизнь сложнее…, - задумался, не найдя чем закончить председатель и добавил невпопад, - наших замыслов.

- Посмотрим, - уклончиво ответил Рыбалько и закрыл дверь кабинета.

По дороге в экипаж Сергей пытался пересказать историю с шапкой, но его остановил замполит:

- Расскажете о своих художествах на партсобрании всем коммунистам. Я Вам покажу и Карла и Францию, и гражданскую войну. Всем вместе. – Горячился замполит.

- Вы временный человек на экипаже, - мягко возразил ему Рыбалько, не понимая, а скорей чувствуя предвзятость замполита, - а я только назначен, так что позвольте и мне самому вникнуть в дела экипажа? – Не возражаете?

- Пожалуйста. Но партсобрание все, же проведем, - не сдавался замполит.

- А кто его будет готовить? - Сам Волошин?

- Нет, конечно. Поручу, этому как его, … комдиву два, или раз…, замялся инженер человеческих душ.

- Грушину! – подсказал Сергей.

- Да. Ему, - согласился нехотя замполит.

- Не возражаю, но всех членов экипажа и их подноготную Вы лично должны знать, повторяю лично! - Нелицеприятно отреагировал на заминку замполита командир. – А Вы Волошин, ступайте и подождите меня в каюте у старпома. Через минуту буду!

- Палыч! Обратился к старпому Сергей! Через минуту зайдет Рыбалько, и будет меня драть, почему то в твоей каюте. Поможешь ему?

- Завсегда готов! Развальцуем тебе задницу, - усмехнулся старпом. - А у меня потому, что в каюте командира разместились гости. Не хочет выносить сор из избы! Сору то много? – решил выяснить старпом.
- Нет, всего-то одна шапка, - отозвался Сергей, не заметив странный взгляд старпома.
                ***
Рыбалько пришел через час. Опять с лицом, замороженным глубокой печалью. Наверное, ходил, зачем то к комдиву, и как водится, попал на каракалыгу.

За этот час Сергей набросал командные слова в план корабельного боевого учения по порыву строя противолодочных кораблей с применением торпедного оружия и прибора МГ-74, утряс детали с Макарчуком, предупредив кэвга, что задания комдива никто не отменит, а он разрабатывает всего лишь частный случай. А Палыч, уступив нажиму того же Сергея, все же связался по телефону с ответственным по ЯБП, и договорился о встрече с ним, для учета в методике требований последних приказов. Словом работа кипела.

- Ого! Удивился Рыбалько,- и лицо его оттаяло и прояснилось, - смотри ты, дело сдвинулось с мертвой точки. Что ж мы будем без тебя делать? Ну, рассказывай.

- А что, ты куда-то уходишь? Почему я не знаю ничего, - спросил старпом, нисколько, однако ни удивившись.

- Нет. Никуда не уходит. Просто надо разобраться с одним коммунистом, а у нас на экипаже, он как водится парторг. Вы что Виктор Павлович разве не в курсе?

- В курсе, конечно, - неуверенно соврал Палыч.

- Вот и хорошо.

Сергей откашлялся и начал свой рассказ, который длился не долго, всего две или три минуты, но все главные слова были сказаны, акценты сделаны, и виноватые названы.

- Вот так всем расскажешь на партсобрании офицеров. Коммунистов из числа мичманов и старшин мы отправим плац подметать. Благо наша очередь. А то мало что может случиться, - принял решение командир.

Собрание началось еще через час. Уже выйдя от старпома, Сергей услышал удаляющийся стук ботинок экипажа на лестнице казармы, а на двери увидел объявление о партсобрании с повесткой дня, чего-то там посвященное выполнению решений 26-го съезда в свете успешной сдачи курсовой задачи №3, или наоборот, а потом уж, как пел Высоцкий, про меня в части разное.

Замполит разинул рот от оперативности. Грушин не любил тянуть резину. Остальные офицеры, из числа коммунистов, обрадовавшиеся возможности присесть и передохнуть в конце дня, мигом разобрали банки, а по-простому табуретки, и приготовились к дремоте. Сергей тоже скромно присел на баночку среди офицеров экипажа. Собрание открыл Грушин. Еще одно место в импровизированном президиуме занял замполит.

- Серега, а ты что здесь отсиживаешься? Давай-ка к барьеру! - фамильярно спросил и пытался вытолкнуть его с места корабельный врач, сидевший рядом.

- Я вне игры, меня сегодня песочить будут.

- За что? Неужели за прошлогоднее знакомство с КВД?

- Нет, прошептал Сергей, - двухнедельное посещение данного лечебного учреждения настолько закалило мой моральный облик и физическое состояние, что я до наступления коммунизма готов оказывать подобного рода услуги работницам сексуального фронта.

- Даже после составления акта об установлении источника венерического заболевания? – тоже шепотом подколол его доктор, - который вспомнил, сколько усилий и фантазии они с Сергеем вложили в составление этого документа, что бы последнего все же приняли в КВД без обнародования имени девушки.

- Даже после акта, - тоном оборвал разговор Сергей, заметив, что к их разговору прислушиваются сидящие рядом.

Собрание шло по накатанной колее служебных совещаний. Четко и предметно. Сергей считал, что нечего разводить на партсобраниях бессмысленную говорильню. Раз уж в кои веки собрались все офицеры на партсобрание, то надо на нем решать конкретные вопросы службы. Поэтому не прошло и пятнадцати минут, как с первым вопросом было покончено. Офицеры выслушали предложения старпома, включенные в план оргпериода, высказали свои предложения по его улучшению и приняли пламенную резолюцию по его безусловному выполнению. Попутно командир раздал несколько ценных указаний, которые тут же были включены в пункты 2 и 3 решения партсобрания и освящены единогласным голосованием.

Перешли ко второму вопросу. Слово для информации собравшихся, хотел было взять замполит, но Грушин, воспользовавшись правом председательствующего, взял инициативу в свои руки:

- Товарищи! - Произнес он. - Вы все знаете нашего секретаря партийной организации Сергея Александровича. Почти два года он возглавляет ее, внося тем самым неоценимый вклад в сплочение нашего экипажа. На этом пути бывают и трудности и ошибки. Сергей Александрович не допустил ни одной из них. За это мы все его любим и уважаем. К сожалению, бывают еще и недоразумения. Сегодня на дивизию пришло письмо из милиции, где просят разобраться со случаем нечаянной подмены шапки во время помывки в бане 2 месяца назад, к которому якобы причастен Сергей Александрович. Такая вот нелепость постигла нашего секретаря Волошина. Об этом случае некоторые знают, а многие уже и позабыли. Мы ни минуты не сомневаемся, что это результат слепого случая, но не отреагировать на сигнал, пришедший из милиции, мы не можем. Поэтому политотдел попросил нас провести партсобрание по этому случаю, что бы в деле дознавателя нашего экипажа была и выписка из решения нашего партсобрания. Я все правильно говорю товарищ Буряков?

- Конечно, - отозвался подчиненный Сергея, - только формально я не имею права…

- Знаю, знаю, - поморщился Грушин, - у Вас в группе дознавателей старшим является кап 3 ранга Мунгалин, если не ошибаюсь. Так вот формально он пока еще член нашего экипажа и нашей парторганизации. Вы напишете все как надо, а Мунгалин подпишет. Я договорюсь. И что бы завтра к вечеру все документы были готовы! Вы поняли товарищ Буряков!

- Да! Сказал Буряков, - то есть «Есть!».
Все рассмеялись.

- Вот и славно, - победно посмотрев на замполита, заключил Грушин, - а сейчас слово по существу второго вопроса представляется Сергею Александровичу. Прошу! Только не долго, нам еще на корабле тренировка предстоит. Я правильно понимаю товарищ Капустин? – Убедился в безошибочности своих действий ведущий.
Капустин кивнул.

Сергей трижды откашлялся и повторил свой рассказ о шапке, снабдив его подробностями, которые вызывали у слушателей приступы дружного смеха. Когда Сергей закончил повествование Грушин остановил наиболее веселых коммунистов поднятием руки и спросил:

- Кто желает высказаться по второму вопросу?

- А что тут обсуждать? Нелепость одна. Ставьте на вопрос голосование и дело с концом, предложил механик.

- Э. Так не пойдет. Надо как минимум двое выступающих, а то потом их мнения для протокола мне, что ли придумывать.

- Ну не Бурякову же. У него и так дел полно, - пошутил механик, - тогда давайте я скажу. Волошин с нами со дня основания экипажа. Честный добросовестный порядочный офицер. Много лет ходил в должности командира группы, потому что РТС стала, как БЧ-5. Один начальник РТС и его подпирают восемь офицеров. Продвижение офицеров РТС по служебной лестнице, как и у нас механиков затруднено. Фактически все эти годы помогал начальнику и подменял его. А уж, сколько он выполняет работы в штабе дивизии не перечесть. Спросите у Ф-РТС Соколова. Конкретно по его делу сказать ничего не могу. Но я уверен, что злого умысла в действиях Волошина нет. Предлагаю объявить ему замечание!

- Такого наказания в иерархии партийных наказаний нет, - заявил знающий все старпом.

- А какие есть? Ну, самые маленькие. Что бы без занесения в личное дело. Зачем человеку биографию портить из-за мудаков из нашей по уши деревянной милиции?

- Ну, например, -…замялся старпом, - поставить на вид!

- Разрешите Виктор Павлович оформить в протоколе Ваши слова, как выступление и предложение? – Подытожил Грушин.

- Да я и выступить могу!

- Не надо. Кворум, то есть необходимое число выступающих коммунистов, есть. Но если желаете, милости просим.

- Да ладно. Это я так. К слову.

- Ну и хорошо. Тогда повестка дня исчерпана, время для справок и объявлений. Нет справок?

- У меня есть одна, - проснулся, наконец, ошарашенный замполит. - Товарищи Вы знаете, что в дивизии проходит отчетно-перевыборная компания. Мы планируем провести его в этом месяце. Надо подумать о кандидатурах секретаря и его заместителя в парторганизации экипажа. От командования есть предложение на нем в качестве секретаря рассмотреть кандидатуру командира БЧ-4 Виноградина и… - немного подумал замполит - еще и Грушина. Больно лихо он ведет собрание!

- А кандидатуру Волошина, спросил Буряков?

- Э… Нет. Волошин уже два года на партийном хозяйстве. И потом, - не удержался замполит, - у секретаря должна быть не запятнанная репутация.

- Так мы что, его не оправдали разве только что? – Спросил ничего не понявший лейтенант Буряков?
- Оправдали, конечно, но репутация должна быть не запятнанной. Что Вам не понятно? – В голосе замполита послышались нотки угрозы.
- Понял Вас товарищ капитан 2 ранга.

На корабль шли втроем Сергей, Грушин и Палыч. По дороге на тех. территорию старпом, еще не доходя до КДП, вдруг недовольно засопел, и едва не сказав слово «бл…дь», вымолвил:

- Я все понимаю, но все-таки одного не могу понять?

- Чего, - автоматически спросил Сергей.

- Как ты Волошин позарился на эту шапку! Не могу понять и все. Вроде ты человек адекватный, а, поди, туда же!

- Вы о чем Виктор Павлович?

- Ну, ведь ясно о чем! Зачем шапку украл? Тебе что зарплаты не хватает? Знаю я тебя, ни за что не купишь такую!

- ?... Сергей не нашел что ответить, потому что перехватило дыхание, как после удара Рыбалько в солнечное сплетение. Он вспомнил! Спрашивал Палач про неё злосчастную. И про места, которые надо знать, что бы достать такую! И даже вроде про цену спрашивал.

- Ты мне тогда даже цену называл, – пятьсот рублей помнится, вмешался в разговор Грушин. Я думаю, больше стоит. Правильно Виктор Павлович сказал. Ты жадина, никогда не выложишь за нее всё своё жалованье.

- Да мужики! Я просто так это сказал. Выпендриться хотелось, - в отчаянии произнес Сергей.

- Ну-ну. Ври дальше. Заврался ты окончательно. Скажи спасибо, что не опозорили тебя перед людьми! Вытащили из глубины пропасти, нет из Марианской впадины твоего падения, - намекая на свое участие в шапочном деле, продолжил Грушин.

- Ну, люди, правду же говорю – уже жалобно произнес Сергей, - вот вернется Хошкин, можете спросить у него.

- Какие вопросы? Ты живешь с ним в одной каюте, уболтаешь и Хошку и кошку.

- Тогда ответьте мне, зачем я по всему Рыбачьему ходил в ворованной шапке?

- Выпендрится хотел!!! – В один голос выдохнули старпом с Грушиным, - и рассмеялись.

                ***
Такого удара от своих друзей Сергей не ожидал.
Люди, которые знали его, с которыми он делил все без малого восемь лет, не поверили ему. Конечно, не выдали, что уже хорошо. Но не поверили! Хотя значит, кому и почему не выдали? В чем он собственно виноват?

- Видимо у нас в стране, думал Сергей, - как говаривал гражданин Жеглов - «Без вины виноватых не бывает». Может Сергею, как экранному герою Груздеву в исполнении Смоктуновского, надо было «с женщинами своими вовремя разбираться и пистолетами не разбрасываться?».

Ища ответ на эти вопросы, Сергей рисовал загадочные параллельные линий с завитушками на полях листа замечаний, сидя в кругу штабных офицеров на разборе очередной задачи. Замечаний было немного. Наиболее существенные неисправности, влияющие на безопасность корабля, комдиву и докладывать не зачем. Об одних комдив уже осведомлен, а другие будут устранены к следующему выходу. Офицеры и мичмана устранят их, если не сами, так с помощью групп гарантийного надзора. Средние замечания и всякую мелочь вроде неисправностей не первостепенных каналов и систем, а так же неправильных действий расчетов и операторов комдиву докладывали дозировано исходя из того приведет ли вмешательство Дорофеева к поддержанию в готовности средств к использованию и к улучшению их состояния. Такому подходу Сергей научился еще у Задорожного, который как грамотный инженер старался не выслужиться перед начальством, а обеспечить боеготовность корабля.

На этот раз Сергей зазевался и упустил кое, что из того, что было известно Дорофееву:

- А Жгут отремонтировали? - спросил Дорофеев, прищурившись, - и как прошли гидростатические испытания камеры МТ-70, что в Рузе?

- Привод подъема Жгута нет. Регулируем. Надеемся, что к выходу введем его в строй, а станцией можно пользоваться. Но вот МТ-70 хоть и починили, но она при первом, же погружении опять затекла. Надо опять кран пригонять и леса как в прошлый раз ставить. Иначе заново загерметизировать стакан ввода и вулканизировать кабель не удастся.

- Почему не докладываете! Почему я все время из Вас должен вытягивать информацию по частям? И какой гидрологический разрез покажет Жгут, находясь внутри легкого корпуса?

- Не успел доложить товарищ комдив. Надеялся, что к вечеру починят. Хотя грубо оценить разрез думаю можно. А рекламация по телевизионной системе ушла в группу надзора. Да и кран на послезавтра запланирован.

- Кран не Вы вызывали. А флагманский минер. Погрузка торпед будет.

- Товарищ комдив, - вмешался Мунгалин, планировал я, а Волошин договаривался с крановщиком, чтобы леса, что сейчас на пирсе, опять на Рузу накинуть – Так что можно сказать вызывали вместе, - выручил Сергея флагмин.

- Так, про использование и точность снятия разреза неисправным не выдвигающим антенну за пределы легкого корпуса, Жгутом комдив забыл. Это хорошо, - подумал Сергей.

Он и сам не знал, как в междубортном пространстве меняется температура воды с погружением. И можно ли антенну Жгута не поднимать вообще? Одни специалисты говорили, что размещение антенны в междубортном пространстве не влияет на точность измерений и вообще, не нужно было делать антенну подъемной, другие утверждали, что лодка, погружаясь, потащит за собой на глубину и воду в междубортном пространстве, а посему на самописце будет сплошная изотермия. - - Кому верить? - Думал Волошин.

- Товарищ комдив, - предложил Сергей, - гидрология летом стабильна. Можно плавать по прогнозным данным. Я же пользуясь, случаем, предлагаю провести учения на нашей лодке по измерению гидрологического разреза антенной Жгута находящейся в междубортном пространстве. Сравним данные от Жгута с поднятой и опущенной антенной. Отправим в 5-отдел и гидрографию флота.

- А что. Хорошая идея. Надо подумать. А то с гидрографией неофициальные контакты у нас пока еще не налажены. Подумаем.

Но всё равно комдив признал доклад Волошина, излишне коротким, поверхностным и слишком оптимистичным, что, несмотря на неожиданно появившуюся возможность щелкнуть по носу умников из гидрографии флота, все, еще вызвало скрытое раздражение комдива. Далее должен был докладывать флагманский химик. Заметив, как был раскатан Сергей, опытный штабист химик убрал замечания, напечатанные на половинке листа, и как фокусник, колоду карт вытащил, откуда то, уже четыре листа рабочих замечаний исписанных мелким почерком.

Комдив внимательно слушал его, пока тот перечислял нарушения многочисленных приказов по химической службе. Нормально – когда останавливался на недочетах в обслуживании установки по выработке кислорода и приборов газового анализа. Вполуха – когда обращал внимание на нарушения временных интервалов в контроле газового состава воздуха на подводной лодке. И с откровенно скучающим видом – когда указывал на вопиющее незнание норм радиоактивного загрязнения и заражения каждым офицером и каждым боевым номером среди мичманов и матросов. Как то в курилке флагманский химик сказал, что он хотел бы быть проверяющим по общим вопросам. Уж он то, по сути своего характера был обречен на успех в глазах начальства. Он и накопает замечания на ровном месте и раздует значение своей службы до межгалактических масштабов. Но сегодня был не его день.

Комдив пока оставил без внимания доклад химика, никак его не прокомментировав, и поднял флагманского тапочка, лейтенанта недавно прибывшего в дивизию из института Лесгафта. Естественно тот пошел по пути опытного штабиста. Начал длинную речь про нарушение приказов по физподготовке, про недостатки экипажа в сдаче норм ВСК, про швартовщиков не умеющих плавать, про срывы утренних пробежек и невыходы экипажа на зарядку и т.д.

Комдив прервал молодого офицера на полуслове:

- Не с того пример берете товарищ лейтенант.

- А с кого надо, - беспомощно улыбнулся «пан-спортсмен».

- С лучших офицеров штаба молодой человек, - с механиков, например, не уточняя персоналий, произнес комдив, - а сейчас, когда разбор задачи закончен, предлагаю Вам товарищ физкультурник под руководством флагманского химика, немедленно убыть на лодку для оказания помощи корабельным офицерам в наведении порядка.

- Но у меня на завтра, т.е. на четверг, запланированы массовые проверки лодок и экипажей службой радиационной безопасности флота, - пытался откреститься от поручения и спасти свои выходные флагманский химик.

- Ничего, все равно раньше, чем к 12 часам комиссия в штаб из аэропорта не доберется. Их СПНШ встретит. А на лодках они и вовсе раньше понедельника не появятся. Рыбалка для них в субботу и воскресенье предусмотрена. Так что сегодняшней ночи и завтрашнего дня Вам вполне хватит для приведения в образцовое состояние химслужбы корабля. Начхим у них молодой, неопытный офицер. Поможете ему. Заодно научите и нашего спорторга, как надо работать с людьми.

- Есть на лодку! Разрешите идти? – щелкнули каблуками погрустневшие офицеры.

- Идите! – Поморщился комдив, - только лейтенант без этих Ваших дурацких утренних пробежек в противогазах. Здоровье у экипажа за счет физкультуры должно прирастать, а не чахнуть!

Разбор задачи был окончен, но механик вдруг вернулся к вопросу о турбогенераторах, настройка управления которыми должна была быть проверена на предстоящем выходе в море. Сложная и не очень понятная большинству тема.

Сергей тут же отключил мозг от темы непосредственно его, не касавшейся, а усталый мозг, в свою очередь, переключил не менее уставшее тело из состояния бодрствования в состояние сна.

- Волошин! - Разбудил его голос комдива, - Вы, что спать сюда пришли?

- Никак нет! – Вскочил Сергей, лихорадочно соображая, как он умудрился заснуть прямо перед носом у комдива, и что его выдало, - храп, пошатывание или остекленевшие глаза.

Сергей, как и многие подводники измученные постоянным нервным напряжением и бессонницей освоил технику отдыха с открытыми глазами. А некоторые на лодке даже умудрялись докладывать по Каштану и к месту произносить какие-то ответы во сне вроде «Есть второй», «Акустик – Горизонт чист», «На 22-ом по местам стоят к выбросу мусора» и так далее.

- Обсуждается жизненно важный для технического состояния корабля вопрос, а Вы, без пяти минут офицер штаба, дрыхнете, - кипятился комдив, - позор!!!

- Ну, вот опять пролет, - безучастно подумал Сергей, - комдив поднял как школьника перед всеми офицерами и вытирает об меня ноги, - а на лице его было написано такое отчаянье, что Дорофеев вдруг переменился

- Проветрите помещение, - распорядился комдив.

- Еще один минус, по-видимому, путь в академию через Дорофеева закрыт, - мысленно констатировал Сергей.

После разбора задачи Сергей направился в экипаж, чтобы одеться и поехать в гостиницу, где размещались специалисты группы гарантийного надзора.

- Надо подать заявку и убедиться в их готовности выйти в воскресенье на работу для демонтажа камеры МТ-70, а то пьют заразы, и в выходные заявят, что рабочий класс тоже права имеет.

В экипаже дневальный сообщил, что его разыскивают старпом и замполит.

- Кто конкретно? Уточнил Сергей.

- Оба. Уже два часа.

Зашел. Замполит был на взводе. Он хмуро посмотрел на Сергея и поинтересовался:

- Где Вы были, начальник РТС?

- В штабе, на разборе задачи.

- Нашей задачи?

- Нет. Задачи №2, что принимали у 524-ой.

- А на наши дела Вы совсем болт положили?- взвизгнул замполит, Ваша боевая часть, то есть РТС экипажа, разваливается на глазах, а Вы Волошин все флагманеете при штабе!!! Где Ваш Иванов?

- Иванов еще вчера работал над оформлением «Ленинской комнаты» и Вы лично контролировали ход его работы!

- Вчера, работал, а сегодня его нет на службе! Вы утром проверяли свой личный состав!

- Нет. Я с утра был в штабе. Комдив велел.

- Не прикрывайтесь комдивом! Разберитесь где Ваш подчиненный! Найдите его и доложите!

- Вам?

- И мне и старпому!

- Есть! - ответил Сергей, скрипнул зубами и раздосадованный беспорядком в возглавляемой им службе вышел.

Сергей зашел к Палычу. Тот смотрел по телеку утреннюю гимнастику в исполнении фигуристых моделей, которая передавалась, из-за разницы часовых поясов, в вечернее время.

- Виктор Павлович! На утреннем осмотре Иванов был?

- Ты это у меня спрашиваешь? Спроси у своего Пустовалова. Он тебя замещал, пока ты в штабе флагманел, не отводя взор от девичьих фигур и стройных ножек, вопросом на вопрос ответил старпом.

- Постовалов заступил в патруль. Больше спрашивать не у кого.

- Постовалов скрыл от меня отсутствие Иванова, прикрывал тебя, надеялся, что опаздывает как обычно. Хорошо замполит хватился! Ну, я, вместо Вас, - перешел на официоз Палыч - навел справки и выяснил, что он у Вальки сейчас в Тарье. Наверняка с утра был пьяный! Потому и не пришел на построение.

- Так уже 15 часов. Должен протрезветь, - предположил Сергей.

- Вот и поезжайте за ним. Привезете его в часть и сразу ко мне! Адреса то хоть знаете?

- У мичманов спрошу! Найду и привезу. Только сейчас время занятий по специальности. Осложнения могут быть.

- А Вы у нас разве не штабной? На штабных режим «пустого поселка» не распространяется!

Сергей еще раз скрипнул зубами и вышел, повернувшись через левое плечо.

                ***
Загрузившись в рейсовый ПАЗ-ик курсировавший между техтерриторией и рыбацкой деревней Тарья, где находился причал парома, трижды в сутки пересекающий Авачинскую губу и связывающий закрытую бухту Крашенинникова с городом, Сергей задумался:

- Может он был не прав, когда после года в должности командира боевой части все силы бросил на поступление в академию. Может быть, надо было еще лет пять послужить на Камчатке. Поднабраться опыта. Опять же денег поднакопить. А то вон даже полярку и ту не всю еще выбрал. И уж потом думать о служебном росте.
Понятно, что когда он, будучи на берегу перестал появляться в экипаже, дисциплина упала. Восемь офицеров соперничали между собой за право стать его неофициальным преемником. А у восьми нянек, как известно, дитя с разбитым носом.

Стремясь внести справедливость, Сергей ввел график заместительства. Но это не помогло. Все офицеры думали, так же как и Сергей, стремясь занять лучшие позиции на флотилии и в дивизии, то есть вне корабля. Первым откололся командир группы гидроакустиков Саша Баранов, став практически бессменным дублером СПНШ, затем - командир группы радиоразведки лейтенант Буряков, который дневал и ночевал в отряде ОСНАЗ-а и наконец, командир радиотехнической группы старлей Кароль и вовсе прижился в особом отделе.

Так, что ответственность за РТС экипажа была возложена на электронно-вычислительную группу. Но ее командир Пустовалов с его больными детьми явно не годился на роль преемника. Он вынужден был по вечерам часами бродить вдоль полосы прибоя, что бы набрать охапку древесины для титана. Ведь надо было ежедневно купать этих детей, Вот скажем кассету перепаять или книгу переплести – здесь он был мастер. А при работе с людьми офицер, к сожалению, робел и терялся. Как в случае с Ивановым.

Вечно неумытый и неухоженный Иванов вызывал у Сергея глухое раздражение. Когда он ложился спать из-за запаха, исходящего от него, мичмана и матросы не могли находиться с ним в одной каюте. Бегали жаловаться Сергею. Поэтому после очередной беседы с начальником и последующей накачки он и спал на лодке в гиропосту, в выгородке БИУС или в генераторной. Там хоть вентиляция получше. Вроде вырос и воспитывался в Питере, в культурной столице и мать учительница.

Хотя, как он сам рассказывал, кончила всего педучилище. Рано выскочила замуж. Вечно за тетрадками. Муж - парень из рабочей среды. Пьет и бьет. Расстались. Мать в нем Бореньке души не чаяла. Понятно, почему вырос слабый мичман. Без инициативный. Даже некоторые матросы им помыкают. Что тут скажешь? Одним словом - безотцовщина. Вот и убегать стал из родного экипажа к своей такой же неумытой как он сам рыбачке Вальке. Два сапога - пара.

Тем временем ПАЗ-ик остановился у шлагбаума на выезде с техтерритории.
Обычно на КПП дежурные матросы проверяли документы. На этот раз в автобус зашел патрульный мичман.

- Прошу всех военных выйти из автобуса. Сегодня среда, день занятий по специальности, режим «пустой поселок». Прошу приготовить отпускные и командировочные к проверке!

- Ох, блин! Надо было настоять у Капустина, что бы выписали ему какой-нибудь, документ. Правда, возможно, пришлось бы выписывать ему командировочный в штабе дивизии. Корабельная печать для таких случаев не годилась. Так разве расскажешь комдиву, что пока Сергей ему умные мысли по борьбе с гидрографией подбрасывал, в его родном экипаже творится полный бардак. Да комдив его не поймет и первым его, же и поимеет. А теперь придется оправдываться, еще и перед патрульным мичманом - подумал Сергей.

- Мичман. Не видите? Офицер штаба едет. Как раз налаживать занятия по специальности, - нагло не подчинился Сергей, наивно полагая, что патрульный мичман опознает его по шикарному пальто из тяжелого шинельного сукна.

- Хорошо, - отозвался патрульный мичман и вышел из автобуса вслед за военными пассажирами.

Но через пару минут тот, же патрульный, поднялся в автобус и попросил Сергея на выход:

- Товарищ капитан-лейтенант! Вас приглашает комендант гарнизона. Вон он около КПП. Прошу Вас выйти к коменданту!

Делать нечего. Сергей вышел. Строевым шагом приблизился к толстопузому майору, поднес руку к козырьку и только хотел представиться, как на нем повисли два дюжих матроса, казаха из комендантской роты, заломили ему руки и надели наручники.

- В машину его, - коротко приказал толстопузый комендант и отправился проверять оправдательные документы у других ошарашенных офицеров и мичманов.

Газик же сорвался с места и через 10 минут остановился у гарнизонной гауптвахты, куда Сергей дважды заступал начальником караула, пока не был допущен к дежурству по кораблю.

В камере временно задержанных, незнакомый начальник караула лично снял с него наручники, извинился за грубость и попросил написать объяснительную. Сергей начал было возмущаться, но начкар успокоил его словами:

- Отдохнешь от корабля дня три! Или пять! В зависимости от того кто записку об аресте подпишет. Ну и ладно. Трепыхаться и качать права не советую. Потому, что задержан ты за прямое, физическое, - ты понял, - неподчинение коменданту. Он сам мне звонил и просил предупредить тебя об этом. Пиши коменданту рапорт по этому случаю с объяснением по короче, а наименования воинских частей корабля и дивизии, а так же телефонов, почетче. Что бы о тебе стало вовремя известно твоим начальникам.

- Друг! Попросил Сергей, - позвони старпому моей части, если можешь прямо на лодку и СПНШ 46-ой дивизии по оперативному. телефону. Они хоть меры, какие-то примут.

- Позвоню. Не беспокойся. Я свой брат, подводник, из 11 дивизии. Только оповещу твоих друзей лишь вечером, когда сменюсь. У нас тут на губе трое суток могут разбираться. За это время если пропажу, то есть тебя, не обнаружат, то и твоему командиру нагорит, - пояснил ситуацию начкар, и улыбнулся.

После написания рапорта, уже находясь в офицерской камере, разгневанный Сергей начал было фиксировать нарушения устава гарнизонной и караульной службы, которые были допущены при его задержании и препровождении на гауптвахту. Особенно ему претило, что на него боевого офицера, как на преступника, надели наручники и, не разговаривая, кинули в черный воронок. Зафиксировал замечаний тринадцать и задумался:

- Что это даст? - Интуиция подсказывала Сергею, - что ровным счетом ничего. Он во власти системы. Система своих не выдает. Заступиться же за него некому. В силе закона Сергей давно уже начал сильно сомневаться. Своим правдоискательством он только усугубит свое положение. Рыбалько, замполит и даже Палыч сдадут его, как и несколько дней назад, в случае с шапкой.

- Ты что оперу пишешь? – Заглянул ему через плечо авиационный капитан, с голубыми просветами на погонах.

- Нет. «Малую землю» конспектирую.

- По какой статье проходите сэр?

- За неповиновение.

- Ого! Бандит или политический?

- Да просто под горячую руку коменданту попал!

- Всего то, - протянул летчик, - мы вот возле Петропавловска боевой блок искали, ну и выпили маленько. Ребята только части блока нашли и улетели с ними, а меня как лишний вес здесь у Вас оставили. Ну, я от обиды еще раз надрался уже на морвокзале. Командир поисковой группы сильно разозлился. А у него здесь на флотилии моряки знакомые. Вот и определил сюда на местную губу, далее протрезвляться.

- А где же остальные?- невпопад спросил Сергей.

- Где, где? Понятное дело в Ключах, - отозвался капитан.

-А где это? Если за Атласово, тогда не скоро за тобой приедут!

- Еще севернее. Боевое поле там. Кура. Действительно не скоро приедут. Так что раньше понедельника выручки и не жду.

- Знаешь, думаю, что ваши ракеты сырые. Когда боевые блоки от этих ракет сюда с Северного флота прилетают, бывает, промахиваются, - поведал Сергей, - тогда и в атмосфере что-то невообразимое творится. Наши подводники здесь на флотилии даже специальные журналы завели, для регистрации НЛО.

- Понятное дело. Думаю, это продлится года два, может три. Когда блоки индивидуального наведения отработают, они и промахиваться перестанут. После этого надобность в ваших журналах отпадет.

Потом разговор перекинулся на гарнизонные гауптвахты. Кто, где и за что в них сидел. Капитан ракетчик, а заодно горький пьяница, и судя по его словам, великий специалист, по телеметрии которого начальство ценило, знал в гауптвахтах толк. Как он дослужился до капитанского звания, в голове Сергея просто не укладывалось. После каждой отсидки, он оказывался все дальше от центра. Где он только не сидел! И в Москве, и в Северодвинске и даже в неизвестной Сергею Неноксе. После третьего залета его перевели на край земли – на Камчатку. Не помогло, и здесь уже два залета.

- Если есть в Союзе космическая губарня, то ты первый кандидат на полет в космос для отсидки на марсианской гауптвахте, - рассмеялся Сергей, – героем Союза, нет, героем Галактики станешь!

- А - что, мысль, – выпятив грудь, горделиво сказал капитан и рассмеялся.

                ***
О своих художествах в курсантские годы Сергей рассказывать не стал. Вспоминать нечего. Будучи курсантом второго курса, он по рассеянности, не отдал честь, какому-то генералу. За что, и отправился на Садовую, убирать дерьмо на арене Ленинградского цирка. С тех пор львов тигров и особенно медведей Сергей не особенно любил. Но относились циркачи к губарям нормально. Подкармливали оставшимися от животных после выполнения номеров, дешевыми конфетами. Иногда им даже позволяли переночевать в цирке. Одним словом не тюрьма, а лафа для малолеток.

А вот в Кронштадте губа была посерьезнее и воспитание на ней тоже было вполне взрослое. Попав на эту гауптвахту, матросы и курсанты ощущали свое полное ничтожество. Их человеческое достоинство унижалось на каждом шагу. Особенно трудно приходилось курсантам старших курсов, без пяти минут офицерам, которые были обязаны беспрекословно и мгновенно выполнять распоряжения конвойных. Одна лишь только гордость, что в одной из камер Северной бухты Кронштадта сидела революционерка Софья Перовская.

А условия в них - мрак. Узкие длинные холодные казематы. Полукруглый свод стены в камерах – как в кают-компании на 56-ой. Маленькие окошечки с решетками и ставнями. Отпирающиеся деревянные лежаки с цепями на замках. Баланда, которую надо успеть проглотить за минуту между командами старшего конвоира «Головные уборы снять» и «Выходи строиться для развода на работы». От унижения камерой должна была спасать работа до седьмого пота. Но она, тоже сопровождалась ежеминутным уничтожением их человеческой годности.

Например, к приезду главкома надо было очистить от наледи Петровскую площадь и пристань. Старшина гауптвахты, мичман дядя Ваня, выделил на каждого арестанта по сотке площади, покрытой льдом, толщиной в четверть метра, и скомандовал:

- Очистить от обеда и до гранита! Вперед звери, хоть зубами грызите! Кто к 17 часам норму не выполнит – трое суток ДП!

Губари, без рукавиц, на двадцатиградусном морозе тяжелыми ломами кинулись долбить лед, но через час выдохлись. А от ледяного покрова было освобождено всего-то процентов пять площади. Дядя Ваня окинул суровым взглядом своих орлов и скомандовал:

- Повторяю. Очистить от обеда и до гранита! Кто норму не выполнит, обращусь к коменданту и от его лица по пять суток ДП! Каждому!

Работа пошла веселее, однако данного запала губарям хватило всего на полчаса. Ребята чуть не падали от усталости, тяжело дышали, все взмокли, а у некоторых даже ладони кровили. Дядя Ваня еще раз окинул взглядом в конец сдохшую команду и крикнул:

- Еще раз повторяю. До гранита! Кто не выполнит, по пять суток ДП! А после ужина будем продолжать долбить до полуночи! – и потом еще громче обращаясь к Сергею, обработавшего всю свою сотку льда, но поверху, - а Вы товарищ курсант, почему по поверхности льда слегка тюкаете ломом? Я же сказал до гранита!

- Потом еще раз пройдусь по сотке, потом еще… и еще, и так дойду, как Вы велели, до гранита, весело и бесшабашно сказал Сергей!

- Ну и какая разница? - Ожидая подвоха, пробормотал дядя Ваня.

- Ни какой! Товарищ мичман, - и беззвучно выдохнув, ударил ломом твердую наледь, пробормотав, беззвучно последние слова поговорки, - но не дает, а дразнится!

В это время кому то из арестованных матросов стало плохо, и дядя Ваня потрусил на другой конец Петровской площади. Старшина скрылся в вечерней мгле и оттуда, из далека едва доносился его насмешливый бас:

- Да, охолонь ты. Сядь сюда матросик, отдохни. Ишь ты, какой рьяный выискался. Посидишь, подумаешь, поработаешь у меня…Гы-гы с полгода. Только здоровее станешь!

В то же время Сергей отбросил лом и никем не замеченный скрылся за зданием морвокзала. Трактор со скрепером Сергей нашел без труда в трехстах метрах на пристани. Его гул натренированное ухо Сергея без труда различило на фоне редкого вечернего транспортного потока.

- Мужик. Постой. Закурить есть?

- Ну, есть, - протянул ему мятую пачку «Примы» тракторист.

- Куй гну, - вытаскивая сигарету, выразил легкое недовольство Сергей! – Как выезжать отсюда будешь? Трактор наверх на площадь по льду может и не потянуть скрепер!

- Может, - согласился тракторист, - вот и проверим.

- Зачем проверять, застрянешь еще - предупредил Сергей. - Ты лучше выезжай на площадь. А спустишься сюда на пристань с другой стороны. Я видел. Подъем там такой же пологий, но чистый, совсем наледи нет. Потом вычистишь эту правую часть пристани, и останется пройтись бульдозером посередине. Абгэмахт?

- Блин! Да я бригадиру так и предлагал. А он заартачился, - дескать, мне бульдозер самому срочно нужен!

- Пока суд да дело, пока до его бульдозера дело дойдет, ты уже почти со всей пристани лед сгребешь. Давай, поехали!

- Ну, поехали. Хорошо, когда люди думают одинаково, как говорится один ум хорошо, а два лучше.

- Говорила мне кума, что наши два ума лучше бригадирского ума, - скаламбурил Сергей, усаживаясь рядом в кабину, чем окончательно расположил к себе тракториста.

- Из деревенских, что ли, морячок? Я Миша.

- Да. Буду теперь море пахать! Если дядя Ваня не заметит моего отсутствия. Сергей, - протянув ему руку, сказал Волошин.
Вырулили на подъем с пристани и выползли на Петровскую площадь. Сергей попросил:

- Миша. Давай пройдемся скрепером разика два по моему участку на площади.

- Так там лед голимый. Не возьмет нож.

- Я уже одну полосу подготовил. Возьмет, думаю, только вдоль Морвокзала заезжай.

- Ну, как скажешь, давай!

Когда на Петровской площади показался трактор, арестанты встретили его радостными возгласами и оживились. Но трактор проехал скрепером по подготовленному Сергеем участку и двинулся в сторону спуска на пристань. В результате прохода трактора на участке Сергея зияла, выскобленная от льда полоса. Почти что траншея. Как положено - почти до гранита.
Сергей с чувством выполненного долга поднялся с набережной на площадь и закурил. Дядя Ваня так ничего и не заметил.

Подошли другие арестанты.

- Чего трактор другие участки на площади не чистит?

- Я думаю от того что лед твердый да и не проехать ему по ухабам, которые вы нагородили докапываясь до самого гранита. Лучше спросите об этом у дяди Вани…

После ужина все сокамерники опять отправились на расчистку Петровской площади, а Сергей остался греться один в камере, как заправский осужденный, благо дядя Ваня позволил ему взять еще одно полено, для растопки печки. Обычно давал два.

Назавтра благодаря ночной работе команды и техники вся Петровская площадь и одноименная пристань были идеально расчищены ото льда. Главком был доволен. Говорят, сойдя с катера на пристань, Горшков удивленно посмотрел на первого секретаря ленинградского горкома и обронил с усмешкой:

- Вот Петр Иванович, говорят Ленинград и пригороды замерзли. Верфи даже и те пару дней стояли. Как в блокаду. А у Кронштадтских моряков полный порядок! Им и блокада, и суровая зима нипочем!

В тот же день дядя Ваня пришел на вечернюю поверку по камерам в новеньких погонах старшего мичмана! Несмотря на успех, старшина гауптвахты сдержал свое слово в отношении арестантов. Вся команда по расчистке Кронштадта от снега и льда, кроме ушлого Сергея, получила дополнительно по трое суток ареста, а его самого перекинули на разгрузку мяса.

Через четыре дня перетаскивания свиных и говяжьих туш роба Сергея пришла в полную негодность. На спине и руках красовались многочисленные вечно загнивающие рубцы от костей, разрубленных тупыми топорами. Команда затаривала привезенное на грузовиках мясо на флотские склады, а старое мясо забирали матросы уходящих в море кораблей.

Сияющий от собственной значимости дядя Ваня в субботу дал послабление губарям. После вечернего шмона и всеобщей поверки разрешил на час раньше выдать «самолеты» - деревянные лежаки, которые укладывались поперек отмыкаемых коек, что позволяло увеличить число арестантов в камерах в три, а то и четыре раза.

Обычно камера, победитель соцсоревнования за день, выстраивалась напротив сложенных самолетов и по команде «Взлет!» ее обитатели хватали самые лучшие лежаки и бегом устремлялись в свою камеру. Потом следующая камера. Последним – кость, вместо лежаков на дне каптерки лежали не обструганные доски. Те, же, кому ничего не досталось, спали на бетонном полу. Несмотря на ежедневный шмон, после возвращения с работ в камерах было все, чего иметь нельзя: иголки, бритвы, ремни, заточки, водка и наркота. Полный тюремный набор. И порядки тюремные.

Так Сергею, пробывшему на губе всего, пять суток в знак особого уважения за заслуги в деле очистки Петровской площади, был выделен молодой матрос - персональный раб. Сергей послал своего «раба» за самолетами, приказав тому взять два самых плохих из них. А сам остался наблюдать из проветриваемой камеры за полетами:

- Приготовится к полету, - раздалась команда строевого старшины, по которой мои сокамерники, зажужжали, изображая самолеты, нагнулись и вытянули руки, покачивая ими как крыльями назад и в бока.

- Взлет! И «самолеты» помчались по коридору разбирать самолеты, - бред какой то, - только и успел подумать Сергей. Раб Сергея, тем временем, ловко ухватил два массивных лежака, сделал пируэт, изображающий вираж и первым помчался в направлении нашей камеры – Я Миг-21, Я Миг-21!!! Прошу добро на посадку! Дурашливо вопил арестованный матрос.

- Я ДП-5, Я ДП-5!!! Продолжайте полет, - вторил незадачливому истребителю дядя Ваня, высунувшись из-за колонны, но полет не прекратил, и зачем пилоту два лежака, не поинтересовался.

Для закрепления явного успеха предыдущего мероприятия Сергей обратился к строевому старшине с просьбой попросить у дяди Вани для второй камеры разрешения взять еще и лишнее полено.

- Болен я, - сообщил ему скромно Сергей.

Получив разрешение на это полено, и добавив разломанные рабом в камере два старых лежака, получилась приличная связка дров для печки. Натопив вечером печку, Сергей, когда все уснули, прижался к ней спиной, а через четверть часа лег спиной на бетонный пол. Он тщательно повторял эту процедуру по несколько раз. У него было плохое горло. Сергей знал, что стоит немного постараться и ангина будет ему обеспечена. Так и случилось. Горло засаднило. В пять или шесть утра Сергей забарабанил в железную дверь, вызывая выводного. Конвоир заглянул в окошко на дверях камеры:

- Чего тебе? Зачем ломишься?

- Мне плохо, горло болеет, знобит, трясет. И вообще у меня температура! Прошу, нет, требую, отвезти меня к врачу!

- Пять часов утра! Какой врач?

- Тогда хоть в туалет выведи, мочи нет. А то помочусь в камере, - настаивал Сергей.

- Не выведу! Не положено ночью! – Отрезал молодой солдатик первогодок, до смерти запуганный начальниками и еще не усвоивший все тонкости караульной службы.

- Так какой же ты выводной? Для тебя, что ли Устав не писан.

- Не писан, а описан! Так сержант сказал.

- Ну, тогда хоть позови вашего сержанта. Он научит тебя Уставу и заодно покажет, как и куда меня вывести.

- Товарищ сержант спит, - боязливо сказал выводной. Так, что и его не позову, - и потом то, ли уступив напору Сергея то, ли сжалившись, добавил, - потерпи, пожалуйста, до утра. Единственное, что для тебя могу сделать, так это доложить начальнику караула.

Солдатик не подвел. Доложил о больном начкару. Поэтому, после подъема Сергея вместо отправки на склады оставили в камере. С началом рабочего дня его в сопровождении двух конвоиров, того самого выводного и его сержанта, повезли в местную поликлинику. Сержант, по-видимому, торопился, поэтому под его пронзительным взглядом Сергея постоянно подгонял и нарочито якобы грубо подталкивал штыком его знакомый ночной выводной.

Пришли в поликлинику. Сергей с сопровождающими зашел в кабинет к врачу и обмер. Причина спешки была слишком очевидна. В кабинете на фоне окна просвечиваемая солнечным светом, струящимся через тщательно вымытое стекло стояла в вполоборота врачиха. Женщина лет тридцати, необычайной и небрежной в своей зрелости красоты. Белый халат не скрывал, а только подчеркивал прелести ее крепкого ладного и ухоженного тела. Высокую грудь, тонкую талию стройные длинные ноги и роскошные бедра.

Сергей заметил, что даже что треугольник поросли на ее лобке был тщательно ухожен и подбрит. Свет утренней зори играл на её упругих зовущих губах, переливался, и подсвечивал копну огненно рыжих волос, окружая образ каким-то нимбом, но не божественным холодным, а постыдным развратным и расплывающимся ярким нимбом страсти. Сергей мельком взглянул на своих конвоиров. Их застывшие лица окаменели. Губы их не могли произнести хотя бы полслова. Щеки и уши выводного залились румянцем. А сержант, борясь с охватившей его волшебной магией, дважды судорожно сглотнул слюну.

Сергей же и вовсе почувствовал себя выздоровевшим. Врачиха довольная произведенным эффектом, плавно повернулась, позволяя рассмотреть ее прелести с другого ракурса, и произнесла низким, чуть хрипловатым волнующим голосом:

- С чем пожаловали товарищ сержант? – В голосе ее сквозило кокетство и вызов одновременно, - кого привели на этот раз? - уже покорно обратилась врачиха к сержанту, признавая в нем старшего самца, и повторила, - кто у Вас тут болен?
Сергей впервые пригляделся к сержанту и отметил, что он необыкновенно хорош своей мужественностью и чистой юношеской красотой. По-видимому, он не в первый раз ходит к зрелой и опытной даме, добиваясь ее благосклонности:

- Да вот Алла Семеновна, губаря привел, с ангиной.

- Обязательно надо было с примкнутыми штыками его сюда вести?

- Мне без разницы, но так по Уставу положено, Вы, же знаете.

- Знаю, но не понимаю, зачем эти дикости? Конвоиры, и Вы сержант выйдите, пожалуйста. Подождите у кабинета. - И затем, обращаясь уже к Сергею, спросила, - Что болит молодой человек?

- Горлышко, - поддержав игривый тон, жалобно просипел Сергей.

- Горлышко у бутылки, у Вас горло, - неприязненно взглянула на Сергея врачиха

- Блин, не с того начал, - подумал Сергей почувствовав свой промах, и смирившись с ним исправился в слух, - да горло.
Алла Семеновна брезгливо, встав на цыпочки, и с опаскою заглянула Сергею в горло, затем плавно взмахнула рукой, стряхивая градусник, и протянула его больному:

- Садитесь. Градусник под мышку на пять минут, - и сама присела на краешек стула, небрежно обвив одну ногу другой и начала писать крупным округлым почерком.

- А куда еще его можно сунуть? – Ничего уже не соображая и потеряв остатки сдержанности от ее откровенной позы, - прошептал Сергей.

- Как куда? - Отрезала Алла, - в рот, в анус, во влагалище, наконец, - если оно конечно у тебя имеется. И вообще, не пыжься парень. У тебя тридцать семь и восемь. Хорошая температура для покидания гауптвахты. А пока ты грязный арестант с пятнами крови на засаленной робе, против сержанта шансы твои близки к нулю. - Вот умоешься, отоспишься. Ангину свою почти липовую вылечишь. Тогда и приезжай! Поговорим. Понятно? А пока вот, держи, свое освобождение - и игриво улыбнувшись, протянула Сергею вожделенную справку.

- Яволь! Мин герц, - только и сумел пробормотать Сергей.

- Конвой! Заберите арестанта! Следующий! – громовым, как у дяди Вани, голосом, что бы слышали за дверью, прокричала врачиха.

Сергей в сопровождении конвойных возвращался в Северную бухту на гауптвахту. Цель достигнута. Сегодня его, по-видимому, освободят. Но душа его была переполнена и смятенна:

- Какие женщины на этом острове! Как она посмотрела на меня, - распалял свое воображение Сергей. А может плюнуть на молодую жену и на остаток отпуска съеденного губой приехать на несколько дней сюда снова. Наверняка удастся снова встретить ее. А как же его соперник? Где служит он и как часто в караул заступает? - Сергею после пяти суток унижений и слегка пошатнувшегося чувства собственного достоинства, грубой тяжелой работы уже не хотелось отсюда уезжать, - хоть и вправду на губе оставайся, парадокс природы, - подумал Сергей и подмигнул сержанту.

Когда в вечерних сумерках паром отчалил от кронштадтского причала, Сергей пригрозил кулаком мрачным холодным зданиям острова и вдруг от полноты чувств, счастливо рассмеялся…

- Хорошо бы что бы и история с шапкой, кончилось так же удачно как та давняя история с Аллой тогда на кронштадтской гауптвахте, - улыбнувшись, подумал Сергей, и окончательно заснул над так и не законспектированной им брошюрой Брежнева Малая земля. Книгой ее назвать язык не поворачивался. Кроме Уставов, подшивки флотской газеты Боевая вахта и «трилогии» генсека, на гауптвахте полуострова Рыбачий, никакой другой литературы не было.

                ***
Утром на гауптвахту в сопровождении штатного замполита экипажа Подобрия явился Рыбалько.

- Собирайтесь Сергей Александрович. Сегодня мыться, бриться и отдыхать. Завтра в море. Реактор еще со вчерашней ночи выведен на МКУ.

- Спасибо, а то я тут на губе уже третьи сутки. Можно сразу на корабль. Устал отдыхать. Иванова нашли?

- Сам пришел, через полчаса после того, как Вы отправились за ним, а вот его начальник оказывается, три дня на гауптвахте, куем груши, околачивает, - недовольно отреагировал командир.

- Малую землю законспектировали? – перебил командира Подобрий, небрежно взяв с койки нетленку Брежнева.

- Не успел Андрей Антонович! Но я добью. После морей, обязательно добью. А как провели отпуск в Киеве?

- Верю, что добьешь, как «Гражданскую войну во Франции!» – рассмеялся Подобрий, - а на батькивщине полный порядок, когда вылетал, на Подоле черешню вишня сменила. Наши хохлушки уже месяц как по форме два ходят. Красота!

Отличный мужик Андрей Антонович, - мысленно поблагодарил Подобрия Сергей. – Крестьянский сын. Из матросов береговой обороны. Почем фунт лиха знает. Редкое исключение в среде замполитов. Ни перед кем не пресмыкается. Пургу всякую не гонит. Вот и сейчас морализаторство командира нейтрализовал шуткой.

- Хотел бы я там, на Украине в отпуске побывать сейчас, - промолвил Сергей, - и вдруг засуетился, - товарищ командир подождите шестнадцать микросекунд, я только вещи соберу!

- Про отпуск не надо. Не травите душу. Тем более, после контрольного выхода с нами, пойдете в автономку с Сладковым. Я Вас уже и в приказ подал. Готовьтесь. А на берегу в экипаже Вас заменит Бещененко, - и коротко замполиту, - как тебе кандидатура Андрей Антонович?

- Нормальная кандидатура, - хмуро обронил замполит.

…В отпуск Сергей попал только спустя десять месяцев. Опять проводы под белые мухи. О своей шапке Хошка даже не вспомнил, Понятное дело шапку Хошке никто возвращать не собирался. Хотя дело это было конкретно Сергея. Вещдок ведь. Когда приятели встретились в комнате офицерского общежития, решив обмыть отъезд Сергея в отпуск, Хошка долго смеялся над этой историей:

- Я еще допеку этого легавого хакаса, если встречу. Зачем мою шапку зажал? – Веселился подвыпивший Хошкин, - а ты Серега шапку то себе так и не купил?

- Нет. В Питере куплю!

- Не купишь? Я тебя знаю! Экономный ты наш. Ха-ха-ха…

Декабрь в Питере оказался на редкость теплым. Он лишь изредка сопровождался снежком и ласковым морозцем. И вот в последние дни отпуска, перед самым отлетом обратно на Камчатку проходя мимо Гостинки, Сергей обратил внимание на непомерно длинную очередь, обвивавшую балкон второго этажа от перинной линии, и уходящую за угол Ломоносовской линии.

- Чего дают? - Поинтересовался Сергей у дамы с тремя коробками пересекающей трамвайную линию на Садовой улице.

- Шапки кроличьи, очень хорошие. Я вот своим мужикам на всю семью три штуки взяла. Не зря простояла полдня!

- Да уж очередь, очередь.… Мне до вечера стоять здесь придется, - посетовал Сергей, - Женщина, зачем Вам три, продайте мне одну? Сколько она стоит?

- Двадцать один пятьдесят семь, отозвалась с готовностью дама, - но шапку не отдала, а стала оправдываться, - мужу одну и сыну одну, и на вырост конечно. Одним словом не продам.

- Кому на вырост? – Не понял Сергей.

- Сыну разумеется. У них с отцом сейчас 56-ой размер, а шапка 60-ого размера, я же говорила, на вырост сыну.

- А Вы откуда знаете, что голова у сына будет такая большая? - Ехидно поинтересовался Сергей, - наверное, ума большого будет сынок, когда вырастет, - пошутил он, что бы помочь словоохотливой даме выйти из неловкого положения.

- Акселераты, - покраснев, пояснила дама, и перешла на другую сторону улицы.

Надо было, что-то делать. Не ехать же на Камчатку без собственной шапки, отсутствие которой принесло ему в этом году столько хлопот и неприятностей. И вообще, неизвестно, какая температура будет перед Новым годом в аэропорту Елизово. Как говаривал старпом Капустин «По куй мороз!». Нет, такого случая Сергей не должен упустить. Он пробился к голове очереди, что размещалась на галерее, и теснимый толпою крикнул двум уставшим продавщицам:

- Пятьдесят восьмой размер есть?

К его удивлению продавщица ответила, что есть, но мало осталось, чем еще больше подогрела ажиотаж теснившихся в очереди. Шансов было немного, но голь на выдумку хитра. Сергей заметил, что очередь удерживалась в порядке благодаря номерам, нанесенным химическим карандашом, на запястья страждущих. Дальнейшее было делом техники. Попросив у ряда мужчин прикурить и поинтересовавшись у дам московским временем, Сергей без труда вычислил дырку, в очереди. Сбегал в отдел канцелярских товаров купил карандаш, вывел на своем запястье №445 и протиснулся в очередь перед мужиком в драповом пальто.

Интеллигент в драпе, было, запротестовал, дескать, Вас здесь не стояло, на что Сергей ткнул ему номер прямо в лицо и старик замолчал. Уже через десять минут Сергей гордо шел по Невскому проспекту, прижимая к себе вожделенную шапку.

Шапка оказалась как нельзя кстати. На завтра, в самом деле, грянули морозы. И Сергей с удовольствием носил ее, не снимая даже в самолете, благо тот приземлялся через каждые два часа, пока, наконец, не показались родные домашние вулканы, и стюардесса не пригласила пассажиров к выходу уже в Елизовском аэропорту.

Через две недели от ленинградского отпуска остались лишь воспоминания о нем да шапка.

Перед Новым годом по сложившейся традиции Сергей пошел в баню. На этот раз компанию ему составил сосед по общежитию Хошкин. Попарились. Выпили. Опять попарились. Говорить было особенно не о чем. Огромный Хошка был еще и заядлый ходок, поэтому вечерами побрившись и надушившись, он исчезал в поселке Рыбачий, как в чреве Парижа. Но у него, в отличии от остальных, была одна особенность.

 Утром он должен был выходить на службу, т.е. на свою лодку, на БДРМ, исключительно из дверей общежития. И ни как иначе. Поэтому он как кот, прыгающий в форточку, являлся всегда под утро, и донимал меня рассказами о своих ночных похождениях. Ясное дело между ними все было сто раз перетерто, переговорено именно в эти предрассветные часы в узкой камере общежития. Из бани, как всегда выходили поздно, практически последними. Довольные и хмельные. Оделись. Сергей протянул руку гардеробщице с просьбой подать шапку. Та жалобно посмотрела на Сергея и сказала:

- Вы были без шапки.

- В такой мороз? Вы шутите? Я с ним пришел, видел, - встрял в разговор Хошка.

- Может, завалилась куда-нибудь, - и женщина откровенно с вызовом изогнувшись, начала внимательно просматривать вешалки и свою гардеробную, - нигде нет, дорогая хоть шапка?

- Пустяки. Обыкновенная шапка. Кроличья, за двадцатку, - повторно встрял в разговор с миловидной гардеробщицей заинтересованный донельзя Хошка.

- А…а, - протянула женщина, тогда и правда пустяк. Если Вы настаиваете я Вам компенсирую затраты, - игриво взглянув на него, а не на меня. А вот в прошлом году, - тут красотка закатила глаза, - какой-то негодяй сдал в гардероб искусственную шапку за десятку, а взял обратно похожую на нее натуральную, которая стоила без малого тысячу рублей. Представляете тысячу рублей сменщице моей, предложили компенсировать. А она старуха, ей лет тридцать пять, если не больше. Какая может быть от нее компенсация?! А этого мужика, эту так сказать ворюгу и сволочь, всем поселком искали. Нашли, говорят!!!

- Так это я и был, - сказал вызывающим тоном Сергей, - ткнув себя в грудь.

- Ой, не смешите. У Вас товарищ у самого шапка пропала, вот и с Вашим другом мы уже о компенсации договорились.

- Сегодня, да, так и есть, а в прошлом году нет. Это я украл шапку. Понимаете, оставил вот его дешевую шапку, - тут Сергей указал на Хошку, - а взял дорогую, за тысячу, как вы говорите. Теперь я у Вас спрашиваю, когда же мне будет компенсация, и какая?

Смазливая и слегка пьяненькая гардеробщица внимательно посмотрела на обоих затуманенными глазами и глубокомысленно заключила:

- О-о! Бог шельму метит!

                апрель 2017г





Военно-морские термины и сленг подводников


МТС - Машинно-тракторная станция на селе

фугас - В простонародье – литровая бутылка алкоголя

спецтрюмный - Трюмный машинист обслуживающий насосы и трубопроводы реакторного отсека на подводной лодке

Агдам - Дешевое вино 80-ых годов славящееся крепостью и сахаром (16О*16%) -квадрат

СЭВ - Совет экономической взаимопомощи, экономическая организация социалистических стран

Техасс - В тексте разговорное название пос. Тихоокеанский, Приморского края, ныне Шкотово 17

Дунай - Рыбацкий поселок в Приморском крае

РХБЗ - Радиационная, химическая, биологическая защита

РТС - Радиотехническая служба подводной лодки

АЛ-1 - Переговорное устройство системы громкоговорящей связи «Каштан» больших размеров, устанавливается на мостике подводной лодки в море

АЛ-5 - Переговорное устройство системы громкоговорящей связи «Каштан» маленьких размеров, устанавливается в отсеках подводной лодки постоянно

ЦП - Центральный пост, палуба в одном из отсеков, где размещается командование подводной лодки

Каштан - Система и переговорные устройства громкоговорящей связи между отсеками и постами подводной лодки

начпо - Начальник политотдела

КБР - Корабельный боевой расчет

ЧВС - Член военного совета, большая политическая шишка на советском флоте

РБ - Радиационная безопасность, здесь имеется в виду легкая рапсовая одежда темно синего цвета для нахождения в зоне и на лодке, с буквами «РБ»

минер - Командир минно-торпедной боевой части (БЧ-3) на подводной лодке

ТА - Торпедный аппарат, труба диаметром 534 мм и длиной 8 метров, через которую выстреливаются торпеды и в случае аварии выходят люди

Семь ветров - Микрорайон поселка Рыбачий, размещается на возвышенности - продуваем всеми ветрами

ГАК «Скат» - Гидроакустический комплекс (сонар) подводной лодки, новейший в начале 80-ых годов

Руза - Выпускное устройство в виде гондолы, для размотки протяженной гибкой антенны, размещается на вертикальном кормовом стабилизаторе подводной лодки

торпедолов - Небольшой кораблик для подъема учебных торпед

б. Саранная - Неглубокая бухта у выхода из Авачинской губы, где погружаются и дифферентуются подводные лодки перед выполнением боевых задач в океане

ТГ-режим - Режим работы вала турбины не на винт, а на турбогенератор.
Обеспечивает зарядку батарей и экономный ход под электромоторами

ДОФ - Дом офицеров флота - культурный центр, кинозал, библиотека, клуб, танцпол, бар и т.д. – и это все одновременно

б. Сельдевая - Бухта в Авачинском заливе при местном судоремонтном заводе

КПП - Контрольно-пропускной пункт

чудильник - Офицерское общежитие

ЦК - Центральный комитет

ГУП-180 - Главный упорный подшипник подводной лодки, важная деталь подводной лодки, от которой зависит глубина ее погружения

Ф-РТС - Флагманский специалист РТС – дивизиона, бригады, дивизии, флотилии

ВРИО - Временно исполняющий обязанности

Берг - Разведывательное судно

Поворотный - Мыс на побережье Приморского края рядом с городом Находка

СПНШ - Старший помощник начальника штаба дивизии, организует повседневную деятельность дивизии, готовит орг. приказы по дивизии

БЧ - Боевая часть

БЧ-5 - Электромеханическая боевая часть

Зам по ЭМЧ - Заместитель по электромеханической части командира дивизии (главный механик) – поддерживает техническую готовность подводных лодок
 
люксы - Личный состав остальных, (хороших) боевых частей, сильно отличающийся от грязных «маслопупов» - специалистов электромеханической БЧ-5

Ф-РТС - Флагманский специалист РТС – дивизиона, бригады, дивизии, флотилии

СИО - Случайно исполняющий обязанности

БДРМ - Тип одной из новейших в конце 80-х годов ракетных подводных лодок

БЕЛАЗ - Советский большегрузный автомобиль Жодинского (ныне Белоруссия) автозавода, обычно работает в карьерах

ТТБ - Торпедо-техническая база

ГЭУ - Главная энергетическая установка корабля (подводной лодки)

ЖБП - Журнал боевой подготовки командиров боевых частей и старшин команд

ЯБП - Ядерный боеприпас

МГ-74 - Прибор гидроакустического противодействия – торпеда, имитатор полей подводной лодки

КПУГ - Корабельная поисково-ударная группа - несколько кораблей осуществляющих поиск и уничтожение подводных лодок

Макаровка - Государственная морская академия имени адмирала С.О. Макарова, академия для подготовки командного состава гражданского флота

Шпат - Пульт управления рулями

БИП - Боевой информационный пост – место с планшетом, куда докладывают гидроакустики и радиометристы, данные об обнаруженных и сопровождаемых целях

Три брата - Скалы на выходе из Авачинской бухты, воспеты во многих песнях подводников-тихоокеанцев

ЦИО - Центральный индикатор обзора, своеобразный круглый электронный планшет в пульте корабельной ЭВМ
 
тифон - Устройство для подачи предупреждающих звуковых сигналов (гудков)

ГЭУ - Главная энергетическая установка, включает ядерный реактор, турбину и пульт управления ими

УВТИ - Устройство ввода типа изделий (торпед и ракет), часть стрельбового компьютера

БИУС - Боевая информационно-управляющая система, собственно компьютер отображения обстановки и стрельбы

РТМ - Сокращенное название проекта подводной лодки типа «Виктор-2»

ГАГ - Гидроакустическая группа, объединяет офицеров, мичманов и матросов гидроакустической специальности в повседневной деятельности

Вольфрам - Пульт управления общекорабельными системами подводной лодки, например системой погружения и всплытия, системой вентиляции и т.д.

киповец - Инженер или техник обслуживающий контрольно-измерительные приборы

СЭТ, САЭТ, САЭТ-60 - Типы электрические торпед, из за секретности не конкретизируются

ГПД - Гидроакустическое противодействие, то же что и радиоэлектронная борьба, только в водной среде

выгородка - Помещение на подводной лодке для размещения приборов и устройств
 – генераторов, цифровых приборов, насосов, усилителей, не требующих постоянного несения вахты

АЦТ - Алфавитно-цифровое табло, квадратный экран на пульте управления БИУС, где отображаются подсказки и данные в виде развернутых формуляров: движения целей, данных стрельбы, расчета дальности действия пассивных средств, расписания сеансов связи и т.д.

АСЦ - Пассивный режим работы гидроакустического комплекса позволяющий сопровождать и прослушивать цель

БЗ-готов - Боезапас готов, надпись на алфавитно-цифровом табло БИУС, загорается зеленым цветом

Отмена задачи 2Т - Отмена стрельбы по пеленгу (азимуту), надпись на алфавитно-цифровом табло БИУС, загорается красным цветом

Товсь выполнено - Полная готовность к стрельбе торпедами, надпись на алфавитно-цифровом табло БИУС, загорается мигающим цветом, в 1-ом и центральном отсеке звучит ревун, все затаили дыхание

Омнибус - Заводское название БИУС

ТАС «Трюм» - Торпедный автомат стрельбы, электромеханическое устройство на жужжащих сельсинах. Раритет 50-тых годов. Сейчас мало кто знает, что это такое

КБР - Корабельный боевой расчет – группа офицеров, мичманов и матросов, выполняющих особо ответственные функции при стрельбе торпедами и требующая постоянных тренировок

Брест - Такой же ТАС, как «Трюм», но поновее

Ладога - Очень новый ТАС, почти, что компьютер торпедной стрельбы

Скат - Заводское название гидроакустического комплекса

ТТХ - Тактико-технические характеристики

УРО - Управляемое ракетное оружие

Подкильная ГАС - Гидроакустическая станция надводного корабля, у которой антенна совмещена с кораблем и находится в носу в районе киля. Еще бывают опускаемые, буксируемые на тросе, и сбрасываемые за борт гидроакустические станции

Асрок - Противолодочный ракетно-торпедный комплекс надводных кораблей ВМС США и НАТО, в котором боевой частью ракеты является торпеда

МК-46 - Широко распространенная американская тепловая торпеда. Используется с надводных кораблей, самолетов и вертолетов, а также в качестве головных частей противолодочных ракет, в т.ч. и в комплексе «Асрок»

гринда - Морской котик. Настоящее животное, а не боец американского морского спецназа

карифан - Друг. Слово имеет вьетнамские корни и прижилось у нас благодаря созвучности слову «кореш»

КВД - Кожно-венерический диспансер. Учреждение в комментариях не нуждается

Арфа - Заводское название гидроакустической станции миноискания

каракалыга - Не знаю точно, что это такое, но внутренний голос, то знает

БЧ-4 - Боевая часть радиосвязи

КДП - Контрольно-дозиметрический пост на входе в техническую зону

Жгут - Заводское название станции измерения скорости звука. Используется для снятия гидрологии в точках океана, где погружалась подводная лодка. Знание гидрологи помогает лодке прятаться от кораблей противника

МТ-70 - Телевизионная станция для плаванья во льдах. Камера размещена в корме лодки на гондоле «Рузы»

5-ый отдел - Отдел флота (флотилии, базы), обеспечивающий обобщение опыта применения радиотехнических средств и снабжение РТС кораблей запасными частями и расходными материалами

ВСК - Военно-спортивный комплекс требований по физической подготовке для военнослужащих. Все военные должны были сдать нормы ВСК, как гражданские - нормы ГТО

начхим - Начальник химической службы подводной лодки, бригады, дивизии

д.Тарья - Рыбацкая деревня у въезда с причала парома в зону Рыбачьего,
злачное место

полярка - Прибавка к жалованию офицеров за службу в удаленной местности, которая увеличивалась в зависимости от времени пребывания. На Камчатке достигала 100%

ПАЗ-ик - Небольшой автобус Павловского автозавода

Малая земля - Книга Л. И. Брежнева. Имела якобы большое значение для патриотического воспитания молодежи. Сам Леонид Ильич смеялся над этим

Ключи - Населенный пункт в удаленном районе на Камчатки, где размещалось боевое поле Кура для наших баллистических ракет

Атласово - Населенный пункт южнее Ключей

НЛО - Неопознанный летающий объект

Ненокса - Населенный пункт на берегу Северного ледовитого океана. Место ссылки спившихся телеметристов

Северодвинск - Населенный пункт на берегу Белого моря. Центр судостроения. Упоминается как место замечательной службы телеметристов - трезвенников

ДП - Дополнительные сутки на гауптвахте. Наказывает старшина гауптвахты. ДП-5 - например – 5 дополнительных суток ареста

"самолеты" - Деревянные плоские топчаны наподобие пляжных лежаков без изголовья

МКУ - Минимально-контролируемый уровень, уровень радиоактивности водно-водяного реактора свидетельствующий о готовности главной энергетической установки подводной лодки выйти на задаваемую мощность

Елизово - Городок и аэропорт рядом с Петропавловском-Камчатским

лос - Атомная многоцелевая подводная лодка США типа «Лос-Анджелес»