Я люблю Солнце.
Солнце любит меня.
Наши взаимоотношения почти интимны .
Непередаваемо ощущение блаженства, когда мягкие всеохватные длани Солнца ласкают обнаженное тело, пронизывая его насквозь живительными флюидами.
Помню, в далёком детстве мы голышом валялись на золотистом песке у красивейшей из рек в лучах полуденного солнца. Это незабываемо! Чистый искрящийся песок, и зеленые кусты чуть повыше, дальний лес на другом берегу, тихий ропот реки и мы – всё растворённое в солнечном свете до полного взаимопроникновения и слияния. Благословенная вселенская эротика!
Летом с утра до ночи наша ватага обреталась в лесах и лугах, на озёрах или на реке. Никакой обуви, никаких головных уборов, загорелые до черноты и сами как черти, нарушая все запреты и наставления старших, мы уходили из дома утром и возвращались к ночи. Там подальше от посёлка нам не было никаких запретов, и наша маленькая жизнь становилась необозримо огромной. Днепр – батюшка, Волга – матушка, а Десна – красавица.
Мы гордились нашей норовистой красавицей и не изменили своего отношения, даже когда она забрала одного из нас.
Его звали Саша. По канату для баркаса он решил перебраться через реку во Вщиж – исчезнувший город сказочных времен. Баркас на другой стороне, перевозчик ушел куда-то. Он и полез. Уколол руки, наверное, на стремнине, сорвало течением и понесло. Тело нашли не сразу, и мы не могли признать в нём того живого, знакомого пацана.
«Вот чего полез!? – угрюмо рассуждали после. – Плавать не умеешь – не лезь! А его уже вытаскивали. Два раза тонул, а все равно лез.
Судьба! – решили. – Сам виноват. Пацан должен уметь плавать».
Мы умели и не боялись. За нас боялись наши родители.
- Ну, зараза, - кричала вслед своему неслуху какая-нибудь мамаша, - зальёсся – домой не приходи!
Мы любили Солнце, но Солнце любило не всех.
Мой брат, высокий, поджарый, постоянно в движении, масса разных спортивных разрядов по легкой атлетике, а по шахматам мастер спорта, каждое лето представлял собой печальное зрелище. Он любил Солнце, увы, безответно. Всё лето ходил обгорелым, с облупленным носом, кожа периодически лохмотьями слезала с его плеч и спины. Жутковатое зрелище. Белокожий, он, как ни старался, не мог загореть.
А с меня даже зимой загар не сходил окончательно. Московские тётушки, приезжавшие отдыхать на лето, называли меня шоколадным мальчиком за коричневый загар и беззаветную любовь к шоколаду.
Потом, когда мы переехали, и я учился во вторую смену, с утра пораньше нацепив лыжи, бежал по заснеженному полю на свидание с Солнцем. Синее звездное небо над полем постепенно бледнело, а его край над высоким берегом Оки светлел на глазах.
Мягкая, густо-красная макушка высовывалась над лесистой горкой.
- Поднимайся, соня! – кричал я ему на бегу.
Разомлевшее ото сна, оно влезало на гору.
- О, ты уже здесь! – светлело.
И мы устремлялись навстречу друг другу, обнимались в нежном, красноватом свете раннего утра, а потом вместе поднимались: я – на высокий берег, чтобы катиться с горы, а Солнце – к зениту, утверждая свою власть над половиной планеты.
В старших классах учились с утра, и наши свидания переносились на вечер. Я бежал по лесной лыжне, то проваливаясь в тень за деревьями, то выскакивая на свет.
- Ты где?
- А ты где?
Так мы играли в прятки. И настороженные серьёзные лоси, подсмотрев нашу игру из-за веток, фыркали неодобрительно и уходили подальше от лыжни.
Как же нам не хотелось расставаться в такие вечера! И только проводив Солнце, я почти в темноте возвращался домой.
Потом, работая стропальщиком, систематически – как отмечалось в протоколах – нарушал технику безопасности – не надевал каску. Иногда выручал Мишка крановщик. Завидев Шуру инженера по технике безопасности, кричал сверху: «Быстрей каску надевай! Подруга твоя идёт. Опять премии лишит». Едва она уходила, каска снова отправлялась куда подальше. Мешала она нам!
Даже в Крыму или на Кавказе я мог спокойно спать на солнцепеке в самую жару, никогда не обгорал и не носил головного убора. Мне всегда не хватало Солнца. Боюсь, это даже не любовь, а какая-то безумная страсть. Тело постоянно требует солнечного тепла и света. Наверное, это наследственное. От родителей, от близких и дальних предков. То промёрзшие до костей, то на краю гибели, опухая от голода, под бомбами, пулями и стрелами разных войн, они, превозмогая беды и напасти, тянули в будущее ниточку жизни и любви к Солнцу. Достаётся нам без меры! И тогда, и сейчас.
То холод, то голод, то коммунисты, то фашисты, то оголтелые атеисты, то погромщики с крестами и злобой вместо веры, и стаи ворья с легионами охранителей и запретителей. Родина! Клочковато населённая территория резкоконтинентальных температур и отношений с вечным дефицитом тепла и света.
Может, потому что я родился ночью в России, слишком много сил уходит на то, чтобы выбраться из тьмы и холода.
Поэтому я очень люблю Солнце. Это уже не легко и с каждым днём всё трудней. У нас огромная разница в возрасте. Солнце молодо, Ему всего 20 лет. Я гораздо старше. И эта разница растёт с каждой секундой – мы живем по разным календарям. Но хорошо понимаем и любим друг друга.
Бывают и размолвки. Иной раз в окошко заглянет.
- Ну, давай, что ты там копаешься, выходи!
- Ща-ща! Статью заканчиваю. Сегодня номер сдаём.
Дописав статью, выскакиваю на улицу, а оно этакой павой медленно уходит за тучу.
- Э-э, ты куда?!
- А вот как ты, так и я!
- Вредина!
Но милые бранятся – только тешатся.
Многие думают, что Солнце – это просто неодушевлённый раскалённый шар.
Что за чушь!
Солнце – это сплошные эмоции, живая, несогласная ни с каким покоем и мертвечиной светящаяся энергия преодоления небытия. Это самое живое и активное существо во Вселенной. Даже ученые наконец-то дотумкали, сделав его видеопортрет в формате ультравысокой четкости.
Поразительное зрелище – живое пульсирующее солнце, мятущееся и непредсказуемое. До ужаса нежное, уязвимое! Отчаянно беззащитное в космическом холоде и мраке.
Как непрочно всё живое в этом мире! Даже Солнце! Вот-вот и Оно, не в силах выдержать чудовищного давления тёмных сил космоса, будет разорвано ими, бессильно расплескает свой жар в черно-синей бесконечности, и всё вокруг, что питалось его энергией, омертвеет и обледенеет.
Но мне об этом и думать не надо!
Я люблю Солнце.
Солнце любит меня.
Наши взаимоотношения почти интимны.
Но любовь Солнца коварна.
Его поцелуи – это будущий рак кожи, предостерегают ученые, и не только.
Безмерные чувства сжигают. А человеческие тела не созданы для великой вселенской любви.
Иногда я вспоминаю одну женщину. Мы вместе работали в панельном цехе, вдобавок она помогла мне бездомному найти квартиру. Её муж небольшого роста, коренастый блондин, говорили, избивал её по пьяни. Она с ним, наконец, развелась и через какое-то время вышла за другого. Он был смуглый, тоже небольшого роста, еще более широкий и коренастый.
«Сменила шило на мыло, - бурчала соседка. – Его из милиции выгнали за то, что людей избивал!».
Но она не жаловалась. Время от времени их можно было видеть прогуливающимися под ручку в парке. «У нас всё хорошо», - улыбалась. И гордилась, что у неё такой красивый, сильный мужчина, который может защитить от любых хулиганов.
Он забил её до смерти. «Все внутренние органы отшиб, - рассказывали всезнающие бабки и вздыхали горестно, - Знать судьба ей такая».
Говорят, безмерная любовь гибельна для одного из любящих. Но кого когда это останавливало? Всё живое смертно. Даже Солнце. Но ему еще жить и жить. Всего 20 лет! Не земных – галактических. Ровно столько раз наше Солнце обошло вокруг центра галактики. У него ещё всё впереди.
И когда меня уже не станет, Оно будет всё так же молодо и прекрасно сиять над Землей.
А кто-нибудь мудрый и осмотрительный, возможно обронит в мой адрес – слишком любил солнце. А всё должно быть в меру.
И, наверное, он будет прав.
Но какая мера, какие опасения, если наша любовь сильнее жизни!
Это судьба.