Природа - наш незаменимый учитель словесности

               

 

 На страницах блога  я  не один раз говорил о том, что каждому, кто не хочет потерять чувство языка, необходимо постоянное общение с природой, с простыми  русскими людьми – сельскими жителями. В малом количестве они как носители живого и цветистого народного языка ещё «водятся» на наших широких просторах, правда, пустеющих день от дня. Но повторяться не стану о беде, постигшей нас, когда на наших глазах  при нашем странном равнодушии и убийственном спокойствии исчезает коренной носитель нашей речи – русский крестьян. Повторяться не стану потому, чтобы некоторые читатели не сочли мои тексты по этому поводу как некую «ностальгическую»  причуду или навязчивую идею…

К.Г. Паустовский правильно как-то заметил: «…для того, чтобы не потерять чувство…языка, нужно не только общение с простыми русскими людьми, но и общение  с пажитями и лесами, водами, старыми ивами, с пересвистом  птиц и с каждым цветком, что кивает головой из-под куста лещины». И тогда непременно у тех, кто бережно общается с природой, случится «счастливое открытие»  тех слов, которые «сами по себе излучают поэзию».   Эти слова часто попадаются в жизни, но их употребляешь как-то мимоходом, не замечая их чудесного поэтического звучания и тайны, которые они содержат.

...Каждый вечер после продолжительного знойного дня в деревне мы усаживались на небольшой терраске, выходящей к обширным лугам, к  лесу и всегдашнему летнему закату. Мы не покидали терраски и тогда, когда над Свапою, над сумрачными холмами за рекой, медленно меркла заря, а с востока наступала ночь, накрывая черным бархатным пологом всё затихшее деревенское пространство. Зато над ним вдруг обнажалось запорошенное звездами небо.

Дети, которые не могли, как и взрослые, уснуть, восторженно вглядывались в обворожительное таинство летней ночи, насыщались едва ощущаемой прохладой, вглядывались в беспрерывный росчерк падающих августовских звёзд и загадывали желания с полной верой в то, что они сбудутся. А через весь черный бархат небосвода явственнее стала просматриваться белая полоса – Млечный Путь.

«Где он  начинается? Куда ведет? И почему так называется?» - спрашивали дети. Тихо, чтобы не вспугнуть восторг, я им объяснял то, что до меня говорили мудрые  люди и сотни, и тысячи лет назад. То, что эта звездная дорога была как бы продолжением земных путей человека, и он давал ей названия. Эти названия имели отношения к делам человека, его заботам. Я им говорил о том, что у разных народов мира этот серебряный путь именовался дорогой, усыпанной инеем, пеплом, пылью, мукой, соломой, солью или залитой молоком…

У наших самих близких сородичей – у малороссов – эта дорога называется и по сей день Чумацким Шляхом. Ночами, в прохладу, медленно тащили волы возы, груженные крымской или азовской солью. А чумаки, украинские крестьяне, которые в старое время перевозили соль или другие товары, сидели на возах и  ориентировались по белой полосе на небе, куда им ехать, чтобы не заблудиться. Её-то, небесную дорогу, и прозвали они Чумацким Шляхом. А созвездие Большой Медведицы - Чумацким Возом, запряженным волами. Мне, родившемуся на границе с Малороссией, до сих пор чуется тяжелый скрип возов, запряженных лениво бредущими волами. Это созвездие тоже не давало сбиться с пути чумаку, всегда приводило его к родному дому.

Мы сидели на террасе и видели, как весь восточный окоём временами озарялся такими всполохами, что на время  тускнел  Млечный Путь, и гасла на секунды Большая Медведица, и исчезали на мгновения все бесчисленные звезды, рассыпанные по небосводу.

 «Что-то похожее на фотовспышку, ослепило мгновенно, и всё бесшумно, без грома. А небо чистое – ни тучки! Что это?» - обеспокоенно шептала девочка. Я успокоил, сказавши, что это зарница. «Она и бывает без грома, потому что это отсвет далекой-далекой грозы за горизонтом, за сотни километров отсюда. Курские крестьяне называют её «блискавкой»,  «молоньёй». Другие –сполохом», - шептал я пояснения детям, желая, чтобы это необычное природное действо не иссякло тотчас. И оно продолжалось еще некоторое время, к восторгу детей, которые заметно страшились всполохов, но неистово желали его продолжения.

Глядя на восторженных детей, я думал, что слитность с природой помогает в объяснении слов, в толковании их значения иногда больше, чем урок русского языка, чем даже чтение самых любимых мною книг – всех словарей вместе взятых, включая всегда чтимых мною толковых словарей родного языка.

Природа – наш незаменимый учитель словесности, которая позволяет нам подтвердить правоту К.Г. Паустовского, сказавшего в своей знаменитой книжке «Золотая роза»: «Многие русские слова сами по себе излучают поэзию, подобно тому как драгоценные камни излучают таинственный свет"