Глава девятая, в которой друзья попадают в гости к хозяину подземного погребка и узнают о пророчестве из старой волшебной книги.
В погребке у Збигни обстановка была, как в старинном английском особняке. И вовсе непонятно было Оле, почему, когда она раньше спускалась вместе с бабулей в погреб, то он казался ей неуютным и наводил страх. Теперь здесь выглядело всё совершенно по-другому. Полочки, комодики, кресло-качалка с клетчатым пледом. Нет, ну этого явно не было во время их с бабушкой посещения погреба, когда они расставляли по полкам смородиновое варенье. И как же, кажется теперь, это было давно, будто совсем в другой жизни.
– Ишь ты, знатная комнатея, – восхищённо присвистнул Ермошка оглядываясь, – а с виду-то по-банному крытая*! (* здесь – простовата.)
Да и вправду, разве думала когда-нибудь беззаботная глупая Оля, что может стать размером меньше кота Марсика, а бабушка уснёт беспробудным сном. И все эти страшные и необъяснимые события произойдут только из-за того, что она не по своей даже воле увидела крохотного мальчишку вылезающего из старого валенка, или, может, всё случилось из-за того, что она без спросу полезла смотреть сюрприз, который от неё спрятали, чтобы потом ей же и подарить. Глупо всё и обидно!
«Нет, это я сама виновата во всём, что случилось. Одна ложь порождает другую, ещё большую! Не полезла бы в кладовку за подарком, не попала бы в сарай. И как, оказывается, хитрым сараешникам легко заманить в сети глупую девочку», – размышляла Оля, скорчившись на большом кованом сундуке, передыхая от заполошной беготни.
Сам хозяин погребных хором, несмотря на то, что тоже значился духом своего невеликого подземелья, никакого страха не внушал, а наоборот вызывал добрую улыбку. Збигня был толстым лысым человечком, с прищуром хитрых глаз и быстрым мягким сбивчивым говорком. Одет он был в добротный костюм, напоминающий военную форму. И хоть человечек говорил порой непонятные слова, смотреть на него было не то чтобы приятно, а как-то успокаивающе что ли.
– Збигня друг, скажи нам, чего ж это дядья совсем озверели-то? Ну, виноват я – понятно. Дык ведь и раньше случалось, что люди домовых увидят, даж и поговорят (эт, конечно, реже). Но ведь никто их за это не превращал, не дело это – с людьми воевать. Понимаю там нож спереть али ложку спрятать, но чтоб так до смертоубиства, до истребления природы человечьей… Что это с ними произошло, объясни ты мне глупому, – отчаянно вопрошал Ермошка.
– Ты Ермошечка, стал-быть, сам рассуди – какая кому выгода? Сараешники всегда говорят меньше, чем знают. Они ж к диким духам гораздо ближе, а те много знают того, что нам неведомо. Да вы им вместе с девчонкой и даром не нать! Другой тут у них, видно, интерес. Домом они хотят завладеть, вот чего! Хотят все наши владения превратить в один большой заброшенный сарай.
– Збигня, скажи-просвети, прочитай в своей Большой книге, что нам нужно сделать, чтобы остановить злодеяния?
Толстяк почесал лысину под рыжеватым париком, неопределённо пожал плечами и стал хитро вглядываться в глаза собеседника:
– Так-так. Ну что ж, тебе мои правила известны, оплата, стал-быть, вперёд. Я ведь, сам знаешь, Большую книгу задарма трепать-тревожить не намерен. Что можешь предложить?
Ермошка спал с лица и, опустив глаза долу, тихо залепетал:
– Збигня-друг, понимаешь, мы сейчас не в том положении, что б торговаться. Ничего у меня нет, даже последнюю вилку злыдни отобрали. У тебя всего полно, не знаю чего и посулить. Ну, хочешь, я тебе отработаю потом, могу погребные помещения расширять, хоть век на тебя батрачить буду, только помоги-подскажи, как беды избежать?
– Никакой мне от тебя услуги не надо даром, у меня в услужении вся, стал-быть, кротовая рать состоит. Уж не голодранец, – Збигня самодовольно погладил себя по круглому пузцу, – всего у меня вдоволь, твоя правда.
Видя что гости совсем скисли и готовы дружно разрыдаться, толстяк удовлетворённо хмыкнул и, потянув паузу ещё некоторое время, отвлечённо предложил, обратившись к Джоконе:
– Эй, чертёнок, слазай-ка на дальнюю полку, и достань-ка банку с надписью «Вишнёвое, новый урожай».
Обезьянка, поворчав для приличия, что вовсе она никакой не чертёнок, в один миг забралась до верхней полки, и ловко ухватив банку ногой и хвостом, доставила в руки хозяину.
– Ух, ты! Какой шустрик! Вот его бы мне для компании, а то уж шибко несподручно мне, при моей-то комплекции по верхам шлындать. А тут, стал-быть, и мне веселей, и чёртику сытно. Не обижу.
Все вопросительно уставились на обезьянку. Ту по всему не пугала перспектива житья в закромах у Збигни, тем более что она всю жизнь мечтала оказаться в погребе, но у неё явно были сомнения:
– Хорошо, я останусь у тебя, но у меня есть условия: во-первых, чертёнком меня не называть, а величать по имени, то есть – Джоконей! Жить я у тебя буду, сколько сама захочу. Во-вторых, давать мне качаться на кресле и прыгать по полкам, а в-третьих… я ещё не придумала, чего в-третьих. Но если придумаю, ты обещай выполнить.
– По рукам, – обрадовался довольный сделкой Збигня, которому за сотню лет, что он обживал подземелье, порядком надоела скучная компания кротов.
Два слепых соседа не могли составить достойную партию даже в шашки, а тут весёлая смышлёная обезьянка! И товарищ, и в хозяйстве – подмога. Збигня степенно, не торопясь отодвинул занавеску у стены, и взору предстала Большая книга. Она возвышалась на специальной подставке, в потёртом, видавшем виды кожаном переплёте с медными застёжками и украшениями в уголках. Толстяк, кряхтя от усердия, открыл увесистый том и, нацепив круглые очки, стал нараспев читать заклинания:
– Литос-лингвус, библиамус. Грандос-логос, предсказамус… – Збигня подбавил грозной торжественности в голосе. – Внимайте вопрошающие, о чём вещает вам Большая книга!
После этого на совершенно пустых ветхих пожелтевших страницах книги стали проявляться чернильный завитки, буквы, строки. Буквы переставлялись, строчки бегали, словно ища себе места, и, наконец, сложились в стройный столбик, испещрённый завитушками.
– Оглашаю:
Коль не хочешь ты забвенья
И от горя околеть,
Знай, не плач, а только пенье
Злыдней может одолеть.
Ключик от часов волшебных
Ждёт в колодезной воде,
Защитит от чар враждебных
И поможет он в беде.
Коль магический хронограф
Времени замедлит счёт,
Вспыхнет огненный автограф
Жизнь в часах на миг замрёт.
Заведи их с другом дружно,
Как вовек заведено,
Делай то, что сердцу нужно,
И прими, что суждено…
Как только Збигня дочитал последнее слово буквы, стали размываться, таять и вскоре вовсе пропали. Воцарилось напряжённое молчание, каждый силился воспроизвести в голове услышанное.
– Вот я сейчас не поняла, – прошептала Оля на ухо домовёнку, – Мы что, сначала должны спеть, потом искать ключ в какой-то воде? А потом вообще белиберда какая-то: делай, мол, что нужно, и принимай, что суждено. Это я, извините, и без книги знаю.
Услышав возмущение девочки, Збигня насупился, захлопнул Большую книгу и задёрнул занавесь.
– Вам, гости дорогие, уже, стал-быть, пора, а нам с Джоконей время полдничать. Вы герои, бегаете-воюете, хорохоритесь попусту, а мы, духи спокойные, домовитые. Нам пора подкрепиться и за работу – учёт вести. Закрома порядок, стал-быть, любят.
Толстяк поманил обезьянку. Джоконя охотно прыгнула к нему на руки, прицепившись, словно детёныш к матери. Оля почувствовала ощутимый укол ревности, но сдержанно улыбнулась хозяину на прощание.
На этом сайте сказка представлена лишь частично с целью рекламы, сказка "Ермошка Добродей и волшебные часы" доступна в полном объёме на издательском сайте "ЛитРес" на странице - "Все книги Юлии Нифонтовой".