Неуловимые тени

Сергей Бакшеев
Сергей Бакшеев

НЕУЛОВИМЫЕ  ТЕНИ
Детектив


Роман продолжает серию «Петля», вышел в издательстве «Клуб Семейного Досуга» в 2017.               
Суммарный тираж с доп тиражами 16 100
Твердая обложка, 240 стр.               
IBSN 978-5-9910-3792-1 (Россия)               
IBSN 978-617-12-2288-5 (Украина)               
               
Ранее там же вышли три романа серии:
1.     «Тайная  мишень»      (Тираж 26 000 экз.  IBSN 978-5-9910-3309-1) 
2.     «Опасная  улика»        (Тираж 20 000 экз.  IBSN 978-5-9910-3577-4)               
3.     «Бумеранг  мести»      (Тираж 20 000 экз.  IBSN 978-5-9910-3409-8)
4.     «Похищение со многими неизвестными» (Тираж 12 000 экз. IBSN 978-5-9910-3734-1
               
               
Приобрести бумажную  книгу «Неуловимые тени» можно здесь:   

http://www.labirint.ru/books/582633/               
            
               
               
Сергей Бакшеев автор следующих книг:               
               
1. ТАЙНАЯ МИШЕНЬ               
2. ОПАСНАЯ УЛИКА               
3. БУМЕРАНГ МЕСТИ               
4. ПОХИЩЕНИЕ СО МНОГИМИ НЕИЗВЕСТНЫМИ
5. НЕУЛОВИМЫЕ ТЕНИ
6. ЧУЖИМИ РУКАМИ               
               
Серия:      «ОПАСНЫЕ ТАЙНЫ»:               
1.  КОНКУРС  НА  ТОТ  СВЕТ               
2.  ОСКОЛОК  В  ГОЛОВЕ               
3.  ПРОИГРАВШИЙ  ВЫБИРАЕТ  СМЕРТЬ               
4.  ЧЕРЕП  ТИМУРА               
5.  ОТРАВЛЕННАЯ  СТРАСТЬ               
6.  ШПИОН  ИЗ-ПОД  ВОДЫ               
7.  ИНОГО НЕ ЖЕЛАЮ               
               
Серия:      «СВЕТЛЫЙ ДЕМОН»:               
1.  СВЕТЛЫЙ  ДЕМОН               
2.  ДАМСКИЙ  ВЫСТРЕЛ               
3.  ЗЕРКАЛЬНАЯ  МЕСТЬ               
               
Серия:      «20 СЕКУНД»:               
1.  ОПЕРЕДИ,  ЕСЛИ  УСПЕЕШЬ               
2.  ВЕРНИ,  ЕСЛИ  УСПЕЕШЬ               
               
Серия:  «UNICUM»               
1.  КОМПОЗИТОР               
2.  МАТЕМАТИК               
3.  ПАРАЛИЗАТОР               
4.  ГАЛАКТИКА МОЗГА               
               
Триллеры:               
НЕВЕСТА  АЛЛАХА   
ПО ЛЕЗВИЮ ДЕНЕГ               
               
Сборники рассказов:               
1.  ЛЮБОВНИЦА  ДЕПУТАТА               
2.  МОИ БАНДИТЫ      
               
НЕУЛОВИМЫЕ  ТЕНИ
Роман

Аннотация       
«Петля»  —  это  серия  детективов  о  женщине-следователе.   Главная  героиня  следователь  Елена  Петелина  —  цепкая,  вдумчивая,  решительная,  с  непростой  личной  жизнью.   Помимо  расследования  преступлений  ей  приходится  решать  проблемы  близких,  копаться  в  нераскрытых  тайнах  прошлого.   И  конечно  она  хочет  любить  и  быть  любимой.         
               
«Неуловимые  тени»  —  пятый  роман  серии.               
К  расследованию  серии  убийств  чиновников  подключают  Петелину.   Группой  руководит  главный  специалист  по  маньякам  Кулик.   Его  метод  —  вжиться  в  образ  маньяка  и  предугадать  его  действия.   В  какой-то  момент  Петелина  начинает  подозревать,  что  маньяком  может  быть  кто-то  из  своих.   Тот  же  Кулик,  попавший  в  зависимость  от  громких  побед.   Или  ее  странная  помощница  с  неуравновешенным  характером.   Петелину  отстраняют,  но  она  близка  к  разгадке  и  продолжает  расследование  самостоятельно.   Теперь  любая  ошибка  может  стоить  ей  жизни.   

Пролог

За окном кабинета шел дождь, нудный и беспросветный. Серое небо давило безысходностью, словно свинцовый купол.
Превозмогая мучительные вспышки головной боли, скорбная фигура подошла к столу, рука потянулась за телефонной трубкой, пальцы в одноразовых перчатках набрали цифры телефонного номера.
Голос из-под капюшона прозвучал неожиданно строго:
— В ваш кабинет проник вор, пытался вскрыть сейф. Срочно приезжайте.
Больше говорить не требовалось — сейчас примчится. Проникший в кабинет человек потом еще не раз убеждался, что эта фраза на всех чиновников действует безотказно. Ведь звонок шел с их рабочего телефона.
В ожидании хозяина непрошенный гость включил телевизор, неприлично большой для служебного кабинета, пощелкал кнопками каналов. Новая техника органично вписывалась в дорогой интерьер. Ну зачем такая роскошь руководителю областного департамента здравоохранения?
Субботним утром на одном из каналов повторяли неувядающий сериал «Место встречи изменить нельзя». Выбор пал на него. Пусть звучит как фон, вроде как в кабинете работают оперативники. И пусть горит настольная лампа. Звуки и свет отвлекут вошедшего на пару секунд, он не заметит притаившегося за дверью.
Так и случилось. Чиновник примчался быстро, ворвался в кабинет, метнул испуганный взгляд на освещенный стол и в сторону сейфа — не вскрыт. Душевное облегчение совпало с уколом из шприца-пистолета в его шею. Бедняга вздрогнул и выпучил глаза — на большее сил не хватило. Теперь он точно успокоится, но ненадолго. Ровно настолько, чтобы подготовиться к казни.
Заведующий отделом очнулся с кляпом из скомканных бумаг во рту, привязанный по рукам и ногам к любимому креслу. Лишь его правая рука безвольно покоилась на столе в круге света настольной лампы. Вытаращенные глаза пытались рассмотреть незнакомца: кто, почему? Тот, явно страдая от головной боли, не заставил себя долго ждать и объяснил из-за чего он здесь, и что сейчас произойдет.
Обвинения звучали дико, угрозы – неправдоподобно, однако, закончив короткую речь, странный человек сразу взялся за дело. В его руке появился широкий нож. Острое лезвие плавно проплыло перед глазами пленника и резко опустилось на запястье.
В этот момент связанный человек понял смысл только что услышанных слов «местная анестезия». Он видел, как кромсают его руку, но чувствовал только подергивание в плече от резких движений мучителя.
Первым был ампутирован указательный палец правой руки, за ним средний. Смотреть на искалеченную руку было невыносимо, а садист и не думал останавливаться. Лезвие ножа надрезало кожу и впилось в сухожилия большого пальца. Ужас переполнял чиновника, но все усилия высвободиться оказались тщетными, мольба о пощаде тоже не помогла. Мышцы не слушались его, рот был забит бумагой, на брюках расплывалось позорное мокрое пятно.
Мучитель попал ножом в щель между костяшками, надавил обеими руками — и большой палец отделился, отлетев к двум, отрезанным ранее. Палач перевел дух, полюбовался проделанной работой и посчитал, что достаточно.
Отрезанные пальцы полетели в корзину для мусора, изуродованная рука осталась на столе. Оба наблюдали, как кровь глянцевой кляксой растекается на полированной поверхности, только болезненные глаза мучителя постепенно теплели, а взгляд чиновника кричал об ужасе.
Бледное лицо палача оживало. Он пришел сюда с жуткой головной болью, а сейчас вспышки затихали, словно боль уходила вместе с кровью жертвы. Желая ускорить процесс, садист перерезал артерию на бедре связанного чиновника. Кромсал глубоко, чтобы наверняка. Кровь толчками покидала обреченное тело, пропитывая брюки и образуя алую маслянистую лужу под ногами жертвы. Толчки становились реже, теряли прежнюю силу, а вскоре прекратились совсем.
Тело в кресле обмякло, потеряло внутреннее тепло.
Мучитель почувствовал невероятное облегчение. Боль, впивавшаяся кривыми иглами в его мозг, уступила место сладкому блаженству. По контрасту новое ощущение казалось удивительным и неповторимым подарком небес, возможным лишь раз в жизни. Впоследствии убийца убедился, что это не так, и он способен достичь блаженного катарсиса многократно.
Насладившись негой удовольствия, палач развязал жертву, удалил кляп изо рта, подложил под изуродованную руку чистые листы бумаги. Хрипловатый голос Владимира Высоцкого заставил его обернуться. Телевизор работал, трансляция сериала продолжалась. Пронзительный взгляд знаменитого актера в роли капитана милиции Жеглова, казалось, одобрял его действия. Эта мысль понравилась палачу и, уходя, он не стал выключать телевизор.
У порога гость обернулся. Отремонтированный, шикарно обставленный кабинет выглядел умиротворенно. Большой стол и кипа папок загораживали кровавые следы расправы. Отсюда казалось, что уставший от работы чиновник подписывает важные документы.

Два года спустя
1

В трубке мобильного телефона прозвучал сухой мужской голос: «До скорой встречи, Петля», — и связь прервалась.
Елена Петелина взглянула на дисплей – высветившийся номер ей не знаком. Подождала — повторного звонка не последовало. По спине пробежал холодок тревоги. Теперь ей казалось, что голос был отнюдь не бесстрастным, а угрожающим, и, хуже того, смутно знакомым.
За годы службы старший следователь Следственного комитета майор юстиции Елена Павловна Петелина отправила за решетку десятки опасных преступников. Мало кто из них принял наказание как должное, благодарных, разумеется, вообще не наблюдалось, а вот обещавших поквитаться — хватало. Большинство из угрожавших — кичливые пустобрехи, но могли быть и те, кто во всех своих бедах винил именно ее и зациклился на мести. Если это голос одного из таких отморозков…
Как поступить?
Она может пробить номер по базам данных, но, если преступник не полный дебил, эта информация ей ничего не даст. Перезвонить в ответ и огрызнуться — значит показать свою уязвимость. Изучить дела всех, кто был осужден и недавно освободился, но так недолго и самой впасть в паранойю. Тем более, время сейчас такое, что звонить могли прямо из колонии, чтобы запугать и посмеяться.
Ну уж нет, не дождетесь! Она продолжит работу, как ни в чем не бывало. Не запугаете! Хотя раньше, отдавая дочку в спортивный клуб, она пользовалась служебным положением и проверяла имена тренеров по базам данных насильников и педофилов. Но сердце матери — это одно, а мозг следователя лишен страха. По крайней мере она должна к этому стремиться.
— Так-так. — Протяжный возглас, прозвучавший из открывшейся двери кабинета, вернул Петелину к действительности. — И как ты это объяснишь?
В дверях стоял полковник Харченко. Ну кто еще мог заявиться к старшему следователю без предупреждения и без стука — кончено же непосредственный начальник. В руке Юрия Григорьевича угрожающе покачивалась какая-то бумага.
— А ну-ка встань, — потребовал он.
Елена встала, пытаясь понять в чем дело.
— Пройдись, я хочу посмотреть. Да не стесняйся ты, Лена. Пройдись, как по подиуму: туда-сюда, а я оценю.
По уязвленному тону начальника Елена уловила, что полковник удивлен не меньше ее. Только он что-то знает, а она еще нет.
— Что случилось? — спросила Петелина, выходя из-за стола.
— Я его понимаю, отличный выбор — и голова у тебя работает, и то что ниже — глаз радует.
Харченко рассматривал ее по-мужски, с оценивающим прищуром. Елена предпочитала небрежно-элегантный стиль, на ней были черные свободные брюки и укороченный блейзер с приталенной блузкой кремового цвета. В первую секунду она невольно приосанилась, вспоминая, проглажены ли брюки, подходят ли туфли, и что там с прической.
А во вторую секунду топнула ногой и грозно свела брови, перехватывая нескромный мужской взгляд:
— Юрий Григорьевич!
— Извини, — примирительно вскинул свободную руку Харченко и снова стал тем мягким озабоченным начальником, к которому она привыкла.
Он протянул ей бумагу:
— Мне приказ из главного управления прислали. Вот, прочти. Только сядь, а то еще упадешь.
Елена покорно села за стол, пробежала глазами документ, увидела свою фамилию и ухватила главное:
«…командировать в распоряжение следователя по особо важным делам полковника юстиции Кулика Б.Е.»
— Тот самый Кулик, «важняк» по маньякам? — озадаченно уточнила она.
— Борис Евгеньевич Кулик, — кивнул Харченко, присаживаясь напротив Петелиной. — По праву считается лучшим специалистом по расследованию серийных убийств. На его счету немало громких дел. Не буду перечислять, ты сама слышала.
Еще бы. Не только слышала, но и не раз видела харизматичного уверенного в себе полковника в криминальных новостях по телевидению, комментирующего задержание очередного убийцы.
Елена придвинула ноутбук, вбила в строку поиска имя и должность Кулика. На экране появилась фотография высоколобого мужчины с прямым пронзительным взглядом. Выглядит, как киноактер, слегка за сорок, давно в звании полковника, явный претендент на генеральскую должность. Вот Харченко уже за пятьдесят, он много лет только мечтает написать какой-нибудь учебник, а по результатам расследований уже Кулика снято несколько настоящих фильмов. Пусть пока документальных, но, дайте срок, и до художественных дело дойдет.
— Сейчас Кулик ведет дело Живореза, — продолжил Харченко. — Основные случаи зафиксированы во Владимирской области, поэтому группа работает там. Завтра ты должна к ним присоединиться.
Петелина, разумеется, знала о серии жестоких убийств. Всем жертвам вкалывали обезболивающее, поэтому они были в сознании и могли видеть, как отсекают кисть их собственной руки, поэтому неизвестный маньяк фигурировал в деле под кличкой Живорез. Затем жертва умирала от потери крови, после того, как ей перерезали артерию на шее или бедре.
— Странно, Кулик мне даже не звонил, — задумчиво произнесла она, не зная, как отнестись к неожиданной командировке.
— У него много странностей. Говорят, именно поэтому ему удается понять психологию маньяков.
— Почему я? В Главном управлении хватает…
— …конкурентов, которые могут присвоить лавры победителя, — перебил ее Харченко. — Я думаю, Кулику нужен свежий взгляд толкового сыщика, не искушенного в аппаратных интригах.
— Ах, вот какой у меня недостаток.
— К тому же ты красивая женщина, а про Кулика ходят слухи… — начальник потупился.
Елена не стала уточнять, о чем умолчал Харченко. И так ясно – успешный отважный мужчина с внешностью киногероя имеет успех у женщин, и, скорее всего, этим пользуется.
Она недовольно оттолкнула бумагу:
— Даже не поинтересовались моим мнением — сразу приказ. А если я не согласна?
— Отказываешься? — ехидно спросил Харченко.
Елена поджала губы. Оба понимали, что участие в подобном расследовании — это прекрасный шанс проявить себя и продвинуться по службе. Одно дело работать в округе по местным делам, и совсем другое стать следователем федерального уровня.
— Я не отказываюсь, но мне комфортнее, когда рядом…
— Валеев? — За долгие годы Харченко научился читать по глазам ее мысли. Полковник решительно мотнул головой: — Даже не думай. Да он и не из нашего ведомства.
Оперуполномоченный Марат Валеев сопровождал Елену не только по службе, но и в личной жизни. Они несколько лет жили в гражданском браке и, зная характер Марата, Елена представила его ревность, когда он узнает, что ей предстоит день и ночь работать в другом городе вместе со знаменитым следователем. И дело не в том, что Кулик нравится женщинам. Марат не показывал виду, но страдал от того, что до сих пор он капитан полиции, младше жены по званию. А тут рядом с ней будет успешный полковник, который всего-то лет на пять старше Марата. Уязвленное честолюбие будет подогревать его ревность.
— Хорошо, — согласилась Петелина, упрямо склонив голову. — Но Миша-то Устинов из нашего ведомства. Я требую усилить им общую группу.
Речь шла об эксперте-криминалисте по прозвищу Головастик. Он работал не только качественно, но и быстро, что немаловажно для успешного расследования. Однако главным для Елены сейчас было другое. Она надеялась, что если группу войдет знакомый Марату человек, это сможет развеять его ревнивые домыслы.
Проницательный Харченко, помолчал, тяжело вздохнул: ох уж эти семейные нежности, — и согласился:
— Я согласую кандидатуру Устинова и выпишу ему командировку. Копию дела Живореза тебе передадут через канцелярию.
— А что с моими? — Елена прихлопнула ладонью стопку пухлых папок с уголовными делами.
— Об этом не беспокойся, распределю. — Уходя, полковник обернулся. В его голосе прозвучали нотки отеческого волнения: — Ты уж давай там, не посрами мою седую голову.

2

Остаток рабочего дня у следователя Петелиной ушел на передачу текущих дел коллегам. Не все были рады новой нагрузке: и без того зашиваются, а тут любимица Харченко улетает под крылышко крутому «важняку», спихивая на них серую рутину. И никто не верил, что не обошлось без протекции. Елена и не пыталась доказать обратное, начнешь оправдываться — дашь повод новым слухам, отчего вдруг симпатичная женщина понадобилась яркому мужчине?
Со стороны кажется, что звания на погонах уравнивают женщин с мужчинами, но форма лишь подчеркивает гендерное различие — майора в брюках и майора в юбке коллеги провожают разными взглядами. И ладно бы речь шла только о направлении взора. А скрытый скепсис в глазах? Мужчины-следователи никого не должны убеждать в своих способностях. Женщинам приходится это делать постоянно.
Помимо служебной суеты голова Петелиной была занята предстоящими семейными хлопотами. Как все успеть за остаток вечера? Купить продукты, приготовить еду на два-три дня, постирать самое необходимое, проинструктировать маму о расписании тренировок дочери, объясниться с Маратом, собраться самой, и урвать от сна пару часов на изучение дела Живореза.
Зазвонил мобильный — Настя. Еще не услышав дочь, Елена знала, о чем та ей напомнит.
— Мама, я на складе, получаю спортивную форму для сборной. Выдали огромную сумку. Где ты? Ты же обещала подвезти.
— Помню-помню, — пролепетала Елена, открывая на дисплее карту с дорожными пробками.
Как же все некстати: дорога на склад и домой — часа полтора, как минимум, а если осенняя хмарь разразится дождем и того больше. Но дочери и так достаются крохи ее внимания. В последний вечер она обязана быть больше мамой, чем майором юстиции.
Елена придала голосу жизнерадостность и, собирая вещи, заверила:
— Уже выезжаю.
Спортивная сумка на колесиках действительно оказалась огромной. Туда при желании могла поместиться худенькая Настя. Дочь пихнула красивую сумку на заднее сиденье автомобиля и втиснулась рядом. Ее личико светилось от счастья.
— Тут два комплекта одежды, ботинки, перчатки, насадки для щеток, секундомер — все самое классное и с моей фамилией. Представляешь?
— Поздравляю! — от души порадовалась Елена.
В этом сезоне Настю включили в состав юношеской сборной России по керлингу. На следующей неделе она должна отправиться на юношескую олимпиаду в Норвегию. Сегодня команда получила специальную форму сборной страны.
— Посмотри! — Настя с энтузиазмом перебирала и демонстрировала вещи. — Толстовка, поло, жилетка — красные и светло-серые, а еще теплая куртка. Команда обязана ходить в одинаковой форме, даже в свободное время. У меня еще никогда не было формы с фамилией. Дома сфотографируюсь, выложу в инете, пусть учителя видят, что я не просто так занятия пропускаю.
Елена вела машину, посматривая в зеркало на счастливую дочь. На спортивной форме были вышиты герб, флаг и название страны, а на спине латинскими буквами их фамилия: Petelina. Сердце радовалось за успех дочери. Ради таких моментов родители и живут.
Елена включила мигалку, перестроилась в крайний левый ряд и встала на светофоре в ожидании стрелки.
— Мама, ты куда? Мне на тренировку в «Новую лигу», — возмутилась Настя.
Только сейчас Елена заметила у дочери рюкзак, с которым та ездила на тренировки по керлингу.
— И сколько тренировка продлится?
— Полтора часа. Ты же подождешь?
Ну как отказать любимой дочке в такой день.
— Подожду, — обреченно ответила Елена, понимая, что ее планы на вечер придется пересмотреть.
Напротив керлинг-клуба, через улицу, располагался дорогой супермаркет. Настя убежала на тренировку, а Елена решила зайти за продуктами. Время на подготовку ужина у нее не останется, зато в супермаркете можно купить готовые блюда, по качеству не уступающие приготовленным в ресторане. И сегодня она не поскупится, выберет несколько блюд и хорошее вино. С Маратом о внезапной командировке лучше говорить после того, как он поест. Всякая женщина знает, что сытый мужчина покладистее и добрее.
Спешить было некуда, и она провела в супермаркете около часа. А когда покинула магазин и вернулась к машине с покупками, ее ждал сокрушительный удар.

3

В этот вечер на тренировке у Насти получалось практически все, даже самые сложные броски. Еще бы, она в прекрасном настроении, участвует в обычной тренировочной игре, где нет места волнению. Другое дело — предстоящий международный турнир. Там все нервничают, и побеждает не обязательно сильнейший, а тот, кто в ответственный момент способен собраться, избежать глупых ошибок и показать свою лучшую игру.
Настя училась контролировать эмоции — ведь она же спортсменка! Она стойко переносила замечания учителей и тренера, колкости подруг, претензии бабушки. Она сильная, и справится с любым стрессом. Тем более сейчас, когда добилась права стать игроком сборной страны! Правда, пока ее взяли запасной, но она обязательно себя проявит, как только представится шанс. Для этого нужно немного: тренироваться и не волноваться.
После удачной тренировки Настя покинула керлинг-клуб и направилась к машине. Увидела озабоченную маму и снисходительно улыбнулась. Ни минуты не может мамочка без своей работы. Вот и сейчас около нее вытянулся наряд полиции, она что-то им объясняет, дает указания, требует оперативности. Каждый день одно и тоже — мамочка опять ловит преступников. Как будто, больше некому.
Настя подошла ближе. Полицейские неловко перетаптывались, колкое стекло хрустело под их тяжелыми ботинками.
«Откуда столько стекол?» — нахмурилась девочка. Когда она уходила, ничего подобного не было.
И тут она услышала, что говорят о ее сумке. Мама рассказывала полицейским, как выглядит большая спортивная сумка с формой. Вот дела: встретила знакомых и хвастается успехами дочери. Могла бы показать. Зачем столь подробное описание, если сумка в машине за их спинами?
Полицейские расступились, открыв обзор на дверцу машины. Настя увидела разбитое стекло. Ее сердце тревожно екнуло. Девочка растолкала полицейских и распахнула дверцу. На сиденье те же мелкие осколки битого стекла, что и на асфальте, а сумки нет.
— Где? — выкрикнула Настя.
Увидела растерянность мамы и бросилась к багажнику. Открыла его и замерла — пусто.
— Настя, пока я была в магазине… — Мама обняла ее и продолжила говорить.
«Украли», — услышала девочка. Ее сердце ухнуло вниз и тут же подскочило к горлу, мешая дышать. Под глазами стало влажно. А мама задавала дурацкие вопросы: какого цвета были буквы на сумке — синие или белые? Успела ли Настя ее сфотографировать? Может она перечислить, что было внутри?
«У меня крепкие нервы, я держу себя в руках, я спортсменка», — мысленно твердила девочка, сжимая кулачки. А слезы уже лились из ее глаз ручьями.
И она не выдержала, оттолкнула маму и истерически заколотила кулачками в грудь опешившего полицейского:
— Меня не возьмут в сборную, меня не возьмут в сборную, меня не возьмут...

4

Утро у Елены выдалось сумасшедшим. Пока сушила и подкручивала волосы, забыла о каше. Только отключив фен, почувствовала запах горелого. Побежала на кухню. Черт, не успела! Схватилась за ковшик, обожглась, грохнула его в раковину под струю воды, туда же сунула руку. Стало легче. Протерла влажной ладонью лоб.
Ну и ладно! В рот все равно ничего не лезет. Обойдемся бутербродами.
Со вчерашнего вечера не только она — вся семья на нервах. Это же надо так опростоволоситься: ушла в магазин, а большую красивую сумку оставила напоказ на заднем сиденье! И кто — она, следователь со стажем, которая знает повадки преступников, как облупленных. Плохо не клади, вора в грех не вводи — элементарная житейская мудрость. Сколько раз она учила Настю проявлять бдительность, рассказывала, что женскую сумочку могут украсть из машины даже на светофоре, а сама…
В итоге разбитое стекло, украденная форма и жуткая истерика Насти.
От горя дочери разрывалось сердце. Уж лучше бы стащили ее сумочку с деньгами и документами.
Поиск по горячим следам ничего не дал, спортивная сумка исчезла. Душевный семейный вечер перед командировкой был сорван. Она планировала вкусный ужин с вином, мягкое объяснение с Маратом, а пришлось подгонять патрульных, успокаивать дочь и ехать в автосервис, чтобы срочно вставить стекло.
Разговор с Маратом получился хуже некуда. Сначала он угрюмо задавал вопросы: когда она познакомилась с Куликом, почему он вызвал именно ее, а потом замкнулся и по глазам было видно, насколько он взбешен неожиданной командировкой. А она еще сдуру похвалила Кулика, ляпнув, что работать с ним — мечта любой…
Ох, да что вспоминать!
В постель легли как чужие. Сон не шел, оправдываться бесполезно, да и не за что ей просить прощения — это ее работа. Отодвинулась на край, подбила подушку и принялась листать материалы о серийном убийце.
Пять не связанных между собой жертв во владимирской и московской областях. Каждый раз убийца оставлял знак в виде фотографии актера Владимира Высоцкого. Сначала убийствами занимались разные следователи, затем, когда поняли, что действует серийный маньяк, следствие возглавил Кулик. Это он придумал имя Живорез — опытный сыщик умеет сформулировать главное. Шестое убийство случилось уже при нем, и качество следствия сразу поднялось на новый уровень. Впервые удалось найти отрезанную кисть руки.
В каком часу Елена забылась — не помнит. Проснулась по будильнику. Вскочила, помыла голову, кое-как собрала дорожную сумку, поставила варить кашу, взялась за фен — и теперь испорченная кастрюля отмокает в раковине.
Зато прическа получилась отменной. Волосы у нее короткие, им важно придать правильную форму, чтобы сзади добавить объем. Выбрала серьги, золотые капельки с камешком, визуально удлиняют скулы, шею — то, что надо.
Пока вертелась у зеркала, Марат оценил, «приласкал» недобрым взглядом:
— Прихорашиваешься для полковника?
— Я, по-твоему, должна выглядеть зачуханной?
— Ты знаешь, что про него говорят?
— Умный и проницательный.
— Что ему никто в юбке еще не отказывал.
— Я надену брюки, Валеев. Лучше позвони оперативникам.
Из спальни, как приведение, появилась бледная Настя с телефонной трубкой в безвольной руке. Вчера бедная девочка выплакала все слезы.
— Ну как? — с надеждой спросила Елена.
— Тренер сказала, что форму изготавливали под заказ в Китае. Запасной нет. Без формы с фамилией на международные соревнования меня не допустят. — Потухший взгляд девочки заметался от Марата к Елене в надежде на чудо. — Нашли?
Валеев опустил руку с мобильным телефоном и мотнул головой. Он только что разговаривал с оперативниками из отделения, на участке которых произошло ограбление.
— Но вы же сыщики, сделайте что-нибудь! — сорвалась на крик Настя.
И Елена убедилась, что по поводу всех выплаканных слез она, пожалуй, ошиблась. Сделала шаг, чтобы обнять плачущую дочь, но та заранее отмахнулась:
— Меня исключат из сборной. Из-за тебя!
Елене нечего было сказать в свое оправдание. Она принялась ожесточенно тереть щеткой подгоревшую кастрюлю, а Марат не решался сесть за стол.
Семейную «идиллию» дополнил приход Ольги Ивановны, мамы Елены, жившей в соседнем подъезде. В отличие от примолкших членов семьи пожилая женщина слов не жалела.
Она явилась в боевом настроении:
— Довели ребенка, постарались. Спасибо, люди добрые. Теперь уезжаешь? Ну, конечно, работа для тебя важнее, чем здоровье дочери. Про себя я вообще молчу. Две машины под окнами, а я в поликлинику таскаюсь, даже если ноги не ходят.
— Мама, — попыталась остановить словесный поток Елена.
— Я уже не мама, а бабушка. И вот, что я решила: ты уматывай, куда хочешь, но Настя здесь не останется. Она будет жить у меня. — Ольга Ивановна косо взглянула на Марата: — Нельзя взрослого мужчину оставлять наедине с девочкой.
— Да я же… — возмутился Марат.
— Кто ты? Кто? — злорадно прервала его Ольга Ивановна. — Ни сват, ни брат, ни муж, ни отец. Я телевизор смотрю, знаю, что мужики вытворяют.
— Приятного просмотра, Ольга Ивановна, — процедил Марат и направился к выходу, так и не позавтракав.
Последнее слово, как обычно, осталось за потенциальной тещей:
— Сначала сумку найди, а потом на пироги приходи! — крикнула она вдогонку.
Елена покидала квартиру с тяжелым сердцем. Только мать, у которой не сердца, может вот так уехать в другой город, бросив дочь в таком состоянии. Девочке нужна поддержка, а она опять служебный долг ставит выше семейных ценностей. Что за служба — маньяк для нее важнее единственной дочери.
Елена спустилась во двор, положила сумку в багажник машины, села за руль и завела двигатель.
Нет, так продолжаться не может. К черту карьерные перспективы! Она позвонит Харченко и откажется от командировки. И сделает это прямо сейчас!
Пальцы сжали телефон, она опустила глаза на дисплей и потеряла бдительность. В этот момент задняя дверца машины неожиданно открылась, и кто-то шустро юркнул внутрь.
Вскинув испуганный взор, Елена увидела в зеркале странную черную руку, поднявшуюся над ее плечом. Рука выглядела неестественно и угрожающе, словно скрывала непонятное оружие. В сознании промелькнул вчерашний звонок: «До скорой встречи, Петля», и ужас сковал ее тело.
Следователь осознала, что не успеет оказать сопротивления.

5

Бывает такое настроение — будто душа наполнена хрустальным перезвоном. Как от звука чокнувшихся рюмочек да не пустых, а по полста коньяка в каждой. Эх, да что там, в подобные минуты и коньяка не требуется — настрой такой, что летать хочется.
А бывает, как сейчас, — желчь жжет, и от нее не избавишься. Разве что кулаком себе под дых, чтобы вывернуло.
Примерно так ощущал себя Марат Валеев, добравшись к месту кражи Настиной сумки. По собственному опыту он знал, что лучшее лекарство от душевных мук — погрузиться в работу. И начинать надо с места происшествия.
Валеев рассуждал, как оперативник: был вечер, темно, супермаркет не из дешевых, на парковке могли пасти беспечных дамочек. Но серьезных воров в первую очередь интересуют женские сумочки с деньгами, а не баулы со шмотками. Скорее всего на красивую сумку позарился кто-то из местных маргиналов.
На парковку к супермаркету, торопливо семеня, подошел молодой полицейский в форме, увидел единственную задумавшуюся фигуру и поспешил представиться:
— Участковый Травкин. Вызывали?
Валеев с сомнением оценил затюканный вид лейтенанта:
— Давно здесь работаешь?
— Два года.
— Пьянчуг и бомжей всех знаешь? Хочу зайти к ним в гости.
— Так вчера наши опера все местные притоны потрясли, ведь сама Петелина пострадала.
«Сама Петелина, знаменитый Кулик», — ревниво подумал Марат. А про него разве что в спину с усмешкой бросят: смотри, тот самый Валеев, который... А дальше припомнят внутреннее расследование или отстранение от службы.
По мелким осколкам стекла, оставшимся на асфальте, Марат нашел место ограбления, осмотрелся. Он стоял на крайней точке парковки, отсюда за угол во двор три шага и прямой выезд на улицу. Для профессионалов удобно. Они работают на машине, но предварительно следят за будущей жертвой и что попало не тащат. По крайней мере, сумка подростка не их профиль.
— А чем стекло разбили? — спросил он участкового.
— Наверное камнем, — равнодушно пожал плечами Травкин.
— Камень остался бы в машине, — возразил Валеев и заглянул за угол.
Там на узкой полоске газона в пожухлой траве валялась бутылка из темно-зеленого стекла. Он приподнял ее, придерживая пальцами за донышко и горлышко, повертел. Бутылка из-под дешевого коньяка, такой покупают те, кто не хочет себя ассоциировать с любителями водки. Бутылка крепкая, тяжелая, ею вполне можно разбить стекло автомобиля, не лобовое, разумеется, а как вчера — боковое в дверце. Вот и этикетка процарапана, причем снизу-вверх. Если бить по стеклу, держась за горлышко, повреждения будет именно такими.
Валеев сунул бутылку в пластиковый пакет и предал его участковому. Тот принял пакет нехотя:
— Вы думаете, что это улика? Но таких бутылок во дворе…
— Слушай, Травкин, — бесцеремонно перебил лейтенанта Валеев, — маргиналов опера потрясли, я понял. А есть ли у тебя на участке спившиеся интеллигенты? Такие, знаешь, с претензией — бывшие музыканты или художники?
— Есть поэт! — оживился участковый. — Одно время он свои стихи на подъездах развешивал, но я его отучил.
— Крамольные?
— Заумные, и про любовь. Он живет с матерью, та работает, а этот балбес иногда поздравления на заказ сочиняет.
— Веди к нему. Время сейчас раннее, творческая интеллигенция еще не начала опохмеляться.
Звонить в квартиру поэта пришлось долго. Наконец на пороге появился тщедушный долговязый парень с большим кадыком и вечно уставшим ликом из той породы, которые и в двадцать пять и в сорок лет выглядят одинаково. Глаза его слипались, он кутался в плед. Удостоверение оперативника, поднесенное к носу, подействовало на заспанного поэта, подобно нашатырю. Парень отпрянул к стене и выпучил глаза.
— Привет, поэт, — Валеев бесцеремонно вошел в квартиру и стал рассматривать одежду на вешалке.
Поэт забормотал:
— Отвлекитесь, послушайте птиц, что нам дарят концерт по утрам. Не спешите, жизнь вовсе не блиц, может нам не хватает крупиц солнца, воздуха, капли добра.
— На добро не рассчитывай, я из ведомства наказаний, — Марат снял единственную мужскую куртку с вешалки, рассмотрел ее и остался доволен: — Рукав порван, разрыв свежий. Зацепился, когда лез в машину за сумкой? Так вчера было? Отвечай!
— Не ругай меня, не брани, ты ведь это совсем не умеешь. Лучше крепко мне руку пожми, наказать все равно не посмеешь.
Марат недоуменно обернулся к участковому:
— Он всегда так?
— Поддерживает творческую форму. Нашему начальнику оду на юбилей за полчаса настрочил.
— Представляю. Пригляди за ним, а я квартиру осмотрю.
Осмотр малогабаритной квартиры не занял много времени. Большую спортивную сумку здесь негде было прятать. В последнюю очередь Валеев зашел на кухню. В глаза бросилась бутылка коньяка на столе, точно такая же, что он нашел у супермаркета. На дне бутылки остался алкоголь на пару глотков.
— Ну у тебя и сила воли, оставил на опохмел, — удивился Марат, обращаясь к поэту.
— Желанны в зной и в жаркий вечер вода из чистого ручья, но всех умнее на планете мамуля добрая моя.
— Ага, это мамочка вчера припрятала, чтобы тебе было чем опохмелиться. Заботливая. — Валеев обратил внимание на большую практически полную коробку конфет. — А ты ее конфетами побаловал. Не дешевыми. С чего такая щедрость? Откуда деньги?
— Разбрасываем время в пустоту, занятиям никчемным предаемся, за дело принимаем суету, где нужно плакать — весело смеемся.
— Травкин, он меня достал. — Валеев грозно сжал и медленно разжал кулаки. — Сейчас посмеемся.
Умелым движением Марат заломил руку поэта и ткнул его головой в стол. Плед свалился, голое тело стихоплета прикрывали только трусы. На худой спине было видно, как выкручивается рука в суставе.
Оперативник продолжил выполнение болевого приема, призывая к ответу:
— Ты вчера около супермаркета украл из машины спортивную сумку. Ведь так? Где она? Говори, а то останешься без руки.
Поэт заскулил, показывая, что сдается.
Марат отпустил его, развернул к себе, впившись взглядом:
— Куда ты дел сумку?
Поэт потирал плечо, морщился от боли и бормотал:
— Как много в жизни глупых правил, и все их надо соблюдать, но кто нас этому заставил? Не лучше ли их нарушать.
Марат вновь вывернул поэту руку и зашипел ему в ухо:
— Еще раз вякнешь в рифму — тебе не жить. Говори нормальным языком: где сумка?
— Да, да, скажу, отпустите!
Марат чуть ослабил хватку:
— Я весь внимание.
— Я обменял сумку у Алки на коньяк и конфеты.
— Из сумки что-нибудь брал?
— Нет, не мой размер.
— Кто такая Алка?
— Продавщица из круглосуточного.
— Я знаю ее, — вмешался в допрос участковый. По болезненному выражению лица Травкина было заметно, что ему претит жесткий подход к подозреваемому. — Ее Алина зовут, она из Молдавии.
Валеев отпихнул измученного парня.
— Отведи его в отделение, пусть оформят чистосердечное. Но если он соврал, я вернусь и тогда...
— Можно? — поэт потянулся здоровой рукой к бутылке с остатками коньяка.
Валееву было все равно, его интересовало другое:
— Травкин, как найти Алину?
— Работает в магазине «Продукты», второй дом справа. С документами у нее все в порядке. Она баба тертая, боюсь, не сознается. А для обыска ведь надо…
— Возраст, как выглядит? — перебил его Валеев.
— Что?
— Сколько ей лет?
— Тридцать пять, наверное. Невысокая, худенькая, обычная.
— Мужик есть?
— Вокруг продавщиц вертятся только такие, как этот, — Травкин покосился на поэта, присосавшегося к бутылке, — или того хуже.
— Спасибо, Травкин. И мой тебе совет: хочешь выслужиться — будь пожестче.
Уходя, Марат слышал бодрую декламацию опохмелившегося поэта: «снегопад расправил крылья, распахнул кафтан, заметелил белой пылью весел и чуть пьян…».
И позавидовал — ему бы такое настроение с хрустальным перезвоном.

6

За спиной прохрипело:
— Вот и встретились, Петля.
Голос тот же, что в телефоне, на этот раз с ноткой превосходства. Елена узнала подсевшего в машину человека. Его внезапное появление ее испугало. И, слава богу, худшие ее опасения не оправдались.
Она перевела дух и промолвила:
— Я так поседею, товарищ полковник.
— Во-первых, надо сразу блокировать двери. Во-вторых, настоящий сыщик должен быть готовым к любым неожиданностям. Я изучил вашу характеристику — не верю в идеальных людей — захотелось познакомиться в стрессовой ситуации.
— И как я прошла ваш тест?
— Без бабьего визга, что уже похвально.
Сидящий сзади Борис Евгеньевич Кулик криво дернул губами, видимо, так он улыбался. На нем был черный плащ, застегнутый под горло, и кожаная кепка. В здоровой левой руке он держал портфель, а вот правая…
— Что с вами? — Елена красноречиво посмотрела на напугавшую ее руку, закованную в пластиковый корсет.
— Упал неудачно, врач наложил лучезапястный ортез. Это в столице тротуары ровные, а в провинции…, впрочем, сами увидите. — Кулик поймал ее взгляд и не отпускал. Говорил он тихо, но властно: — Что стоим? В Москве я отчитался, помощницу в вашем лице получил, держим путь на Владимир.
Петелина уже забыла, что хотела отказаться от командировки. Прямой давящий взгляд и беспрекословный тон Кулика действовали на нее подобно приказу. Елена управляла машиной, бросая взор в зеркало на полковника в ожидании хоть какого-то объяснения. Тщетно.
Набралась решимости и высказала недовольство:
— Ваш звонок вчера и сегодняшнее явление…
— А мы не на курорт едем. Шесть трупов за Живорезом, мне нужны сотрудники с крепкими нервами.
— Когда звонили, могли бы назвать меня по имени, а то я невесть что подумала.
— Не понравилось? Петля — лучшее имя для сыщика, — возразил Кулик. — Представьте заголовок: «Петля затягивает удавку на Живорезе». Хотел бы я иметь подобное.
Признание прозвучало искренне. Елена удивилась: действительно, почему самому успешному охотнику за маньяками коллеги до сих пор не дали достойное прозвище.
— Мое прозвище, к сожалению, полностью совпадает с фамилией, — словно отвечая на ее мысли, продолжил полковник. — И знаете почему?
Опыт следователя подсказывал: если собеседник задает подобный вопрос, лучше промолчать, он сам все выложит. Так и случилось.
— В средине восьмидесятых в Иркутске орудовал жестокий маньяк. Насиловал и убивал девочек, мальчиков и даже беспомощных пенсионерок. Держал в страхе весь город. Преступник оказался моим однофамильцем — тоже Куликом, черт бы его побрал. Я тогда учился на следователя, и мы подробно разбирали это дело. Представляете шуточки сокурсников?
— Да уж. — Петелина припомнила историю Иркутского маньяка. Если бы не задержали Чикатило, чье имя и зверства затмили «подвиги» остальных маньяков, Кулик вполне мог стать именем нарицательным.
— А меня зацепило, будоражил вопрос: как врач скорой помощи, типичный очкарик, имеющий семью и интеллигентную внешность, превратился в безжалостного маньяка? Я проштудировал всю доступную литературу о серийных убийцах. Погрузился с макушкой. С тех пор ими и занимаюсь.
— Вполне успешно.
— Только давайте без лести — маньяки мой крест. Порой ловлю себя на том, что мыслю, как маньяк. Ведь чтобы разоблачить и поймать серийного убийцу надо влезть в шкуру психического урода, представить себя на его месте.
Елена перехватила в зеркале заледеневший взгляд Кулика. Ей стало не по себе, словно вместо полковника за ее спиной оказался совершенно другой человек.
Некоторое время ехали молча. Когда выбрались из города на трассу, взгляд Кулика оттаял, и Елена задала вопрос, который не давал ей покоя со вчерашнего дня:
— Товарищ полковник, а почему именно я?
— Не догадались? — Кулик продемонстрировал правую руку, сжатую ортезом. — Кто будет писать протоколы, подшивать документы? Нужна женская щепетильность, а ваши дела, старший следователь Петелина, реже других отправляют на доследование.
Краешек губы его снова дернулся, и было непонятно, шутит Кулик, или возня с бумажками — действительно главная причина, по которой Елену включили в следственную группу. Ей стало обидно.
— Да вы не дуйтесь, работы всем хватит, — угадал ее настроение Кулик. — И давай по-простому, без «товарищей полковников». Будем общаться, как коллеги, по имени и на «ты». Я — Борис, ты — Лена. Это приказ, майор Петелина.
Елена расслабилась, все-таки Кулик способен шутить.
— Так точно, Борис Евгеньевич, — усмехнулась она.
— Ладно, привыкнешь. А теперь расскажи, Лена, что думаешь о нашем маньяке?
На этот вопрос, в отличие от риторического «и знаешь почему?», нельзя было не дать ответа.
— Я только начала знакомиться с делом. Хотела сначала услышать ваше мнение. Твое, — поправилась она, увидев поднятый в назидание указательный палец полковника.
Кулик уселся поудобнее, настраиваясь на долгий разговор, нахмурился.
— Я к этому делу подключился после пятого эпизода. Знаешь, как работали до меня? Хватали и трясли всех подозрительных личностей, прежде всего судимых. Пришлось коллегам втолковывать: тот, кто похож на маньяка, скорее всего, им не является.
— Интересный парадокс.
— Горький опыт. Не буду описывать все типы маньяков, сразу скажу, мы имеем дело с умным серийным убийцей. С виду он абсолютно нормальный, социально адаптированный человек — имеет работу, жилье, приятелей, возможно, семью и детей. Но, даже если он одинок, этому есть объяснение и не порождает никаких подозрений у окружающих. Наверняка он обаятелен, вызывает доверие, легко сходится с людьми. Его жизнь организована и упорядочена, а преступления хорошо спланированы. Он заботится об уничтожении улик. Если что-то пойдет не так, он скорее откажется от преступления, чем пойдет на риск.
— Как же нам поймать такого умного убийцу?
— Не будем забывать, что этот человек серьезно болен. Внутри него живет демон, которого он может контролировать лишь до определенного предела. Наступает момент, когда демон вырывается наружу, и обычный с виду человек превращается в жестокого маньяка.
— Демон вырывается наружу, — повторила Елена, попытавшись представить зловещую картину. — С чем связан переход от спокойного состояния к агрессивному?
— И с внутренними причинами, и с внешними. Внутри человека, терзаемого маниакальной страстью, разрастается нарыв, который требует выхода. В момент убийства маньяк испытывает особое наслаждение и избавляется от жуткой душевной муки. Поэтому он растягивает удовольствие и убивает не сразу. Сначала обездвиживает жертву, мучит, чтобы полностью воплотить свои садистские фантазии. Таковы внутренние позывы, а непосредственным толчком к преступлению может служить некий внешний фактор.
— Ассоциации из искалеченного детства?
— Чаще всего так, но не всегда.
— А жертвы? Они случайны, или маньяк выбирает их целенаправленно?
— У всех маньяков в больном сознании формируется определенный образ жертвы. Если это насильник, охотящийся на девушек конкретного типа, можно поймать его на живца. Такой случай в моей практике был. Но сейчас обстоятельства сложнее. Сначала я не мог понять, что общего между жертвами?
Петелина припомнила материалы дела и высказала свое мнение:
— Насколько я успела разобраться, все жертвы чиновники разного уровня.
— Да, это так. Но делать акцент на данном совпадении преждевременно и опасно для общества. Не хватало нам, чтобы народ решил, что появился новый Пугачев или Стенька Разин.
— И все-таки?
— Круг жертв, ограничивает круг подозреваемых. Я думаю, жертв убивает кто-то из числа их знакомых или сотрудников.
— Но почему тогда…
— Почему жертвами стали чиновники из разных городов? — предугадал вопрос Кулик. — Во-первых, это соседние города. К тому же, все люди в мире знакомы через шесть рукопожатий, а чиновники через два. Это особая каста.
Елена попыталась представить Живореза. Как он выглядит? Молодой или в возрасте? На кого он может быть похож? На работягу или на интеллигента? В голову лезли известные образы кровавых маньяков, но не один из них не подходил. И вдруг она поняла в чем дело.
— Обычно маньяки охотятся на женщин, а здесь все жертвы — мужчины. И в данной серии не зафиксировано сексуального насилия. Почему мы называем маньяка — он? А что, если это…
— Хотите спросить, может ли серийным убийцей быть женщина? — опять проявил проницательность Кулик. — Такое встречается, но значительно реже. Я сразу относился к этой версии скептически. Теперь уверен, Живорез — мужчина.
— А мотив? Каков мотив у маньяка?
— Получение удовольствия от причинения страданий, упоение властью — все эти мотивы могут иметь место. Но возможно нам противостоит маньяк-миссионер, одержимый идеей улучшить мир.
— Типа Джека Потрошителя? Тот хотел очистить город от продажных женщин, а Живорез — очистить область от продажных чиновников?
— С одним существенным отличием, — покачал пальцем здоровой руки Кулик. — Джека Потрошителя не поймали, а от меня Живорез не уйдет.
Столь категоричное заявление укололо Елену. Почему мужчины так самоуверенны? Ее в начале каждого расследования одолевают сомнения: а вдруг преступник окажется хитрее ее и сумеет уйти от возмездия? А вдруг она допустит ошибку?
И еще характерный акцент в словах полковника покоробил ее. «От меня Живорез не уйдет». От него! А как же она, какова ее роль в расследовании? Будет подшивать бумажки или, как сейчас, выполнять функции водителя? Ох уж этот феминизм. Женщина за рулем, следит за дорогой, а мужчина, развалившись сзади, бахвалится будущей победой и, кажется, не прочь подремать.
Елена придала автомобилю ускорение, вильнула к обочине и намеренно проехала через выбоину, чтобы машину хорошенько тряхнуло. Кулик вздрогнул, распахнул глаза, уставился на нее.
— Это в столице дороги ровные, — напомнила она.
Кулик поморщился, посмотрел в окно на дорожные указатели. Они приближались к районному центру Владимирской области.
— Надо перекусить, — решил он.
— Как говорит моя коллега Астаховская, которая и в шестьдесят сохраняет привлекательность, каждый съеденный кусок остается во рту две минуты, два часа в животе и два месяца на бедрах.
— Хотя бы кофе, я приказываю. Тебе нужно передохнуть.
— Если это приказ… — Елена свела назад затекшие плечи и согласилась, что отдых не помещает.
— Скоро увидишь указатель на Собинку, сверни туда, — попросил Кулик и добавил загадочно: — Убьем сразу двух зайцев.
Они свернули с главной трассы, проехали пятнадцать километров по узкой дороге и остановились около кафе, на которое указал полковник. Через улицу в глубине небольшой площади, окруженной старыми кривыми деревьями с опавшими листьями, располагалось административное здание с облупившейся штукатуркой.
Выйдя из машины, Кулик замер и долго не двигался. Он всматривался в унылую площадь с мелкими лужами, словно видел там нечто особенное, недоступное остальным.
— Каких зайцев будем убивать? — напомнила Петелина.
— Уже убили, — откликнулся Кулик и медленно повернулся к Елене.
Его глаза будто покрылись ледяной коркой, как пруд в предзимье. На застывшем лице двигались только губы:
— Здесь в прошлую среду Живорез совершил шестое убийство. Я знаю, как это было.

7

В продуктовом магазинчике, состоявшем из нескольких комнат, находились две продавщицы и не было ни одного покупателя. И не сказать, что женщины скучали. Они склонились над прилавком, где лежала раскрытая газета объявлений, и оживленно обсуждали прочитанное.
— Да не смотри ты на возраст, — поучала пышная в груди худенькую. — Сразу спрашивай о работе, если зарплата стабильная, то…
Приход Валеева заставил женщин поднять заинтересованные взгляды. Их глаза-сканеры, в отличие от устройства на кассе, считывали не только штрих-коды. Пышная незаметным движением подпихнула тяжелую грудь вверх, а худенькая прогнулась в спине. Грустный туман в женских глазах сменился мягкой заинтересованностью. Живые сканеры распознали интересного мужчину со стабильной зарплатой.
Валеев скользнул взглядом по женским бюстам, благо, их выставили напоказ, как в армии на построении. Его интересовали отнюдь не размеры женских прелестей, а имена на бейджиках. Худенькая невысокая продавщица оказалась Алиной.
Марат взял корзинку и прошел за продуктами. Дождавшись, когда Алина останется одна у кассы, он вернулся к ней и стал выкладывать покупки. Перед кассиршей появилась лапша быстрого приготовления, замороженная картофельная запеканка, бутылка молока и сдобная булочка. Марат специально выбрал самую черствую.
Алина мгновенно оценила холостяцкий набор, спихнула под прилавок ненужную газету объявлений, пальцы с красными ноготками демонстративно сжали булочку.
— Ой, простите, это старая, завалялась. Я вам принесу сегодняшнюю.
Легкое движение воздуха туда-сюда — и перед Маратом появилась свежая булочка.
— Устал после смены, не заметил. Голодный, — признался он и порадовался, что лишился завтрака. Хоть в этом врать не пришлось.
— А где вы работаете? — поинтересовалась Алина, не торопясь пробивать товары.
— Капитан полиции.
— О! — глаза и рот кассирши приняли форму произнесенной буквы.
— Дома одному тоскливо, решил к приятелю заглянуть, он участковым у вас работает.
— Вы нашего Травкина знаете?
— А что? Регистрация нужна? — Марат посчитал, что можно уже и улыбнуться.
— У меня с документами в порядке. Но подруга собирается приехать.
— Подруга, — мечтательно произнес Марат, — а у меня с подругами…
Он вздохнул и придал лицу скорбное выражение, которое тут же сменилось озабоченностью. Марат разглядывал замороженную упаковку:
— Скажите, Алина, а эту штуку можно в СВЧ разогреть?
— Ну что вы, тут же фольга. Ее надо поставить в духовку.
— Я только микроволновку умею включать, — честно признался Марат.
— Для микроволновки другие блюда. Хотите, покажу?
— Запеканки захотелось. Такую мама в детстве готовила, а я ее с молоком уплетал.
Кассирша деловито переглянулась с напарницей: не упускать же! Та подошла и бухнула на прилавок три бутылки пива.
— Мужчина, пиво возьмите. Сегодня акция — три по цене двух.
Валеев бесхитростно улыбнулся:
— Я за рулем.
Пышногрудая поджала губы и молча кивнула кассирше: везет некоторым, прикрою.
— А знаете, что? — приободрилась Алина. — У меня как раз смена заканчивается, могу научить вас пользоваться духовкой.
— Алина, даже не знаю… — Оперативник расплылся в благодарной улыбке. — Меня Маратом зовут.
— И разве это суп? — Кассирша потрясла баночку сублимированной лапши. — У меня дома есть борщ, вчера приготовила. А борщ на второй день самый вкусный.
— Борщ, — Валеев мечтательно закатил глаза. — И вы меня угостите?
Ответом была широкая улыбка счастливой женщины.
— Тогда и на десерт что-нибудь возьмите, — предложил Марат. — Что вы любите?
Алина не стала скромничать и выбрала ту же коробку конфет, что он видел у поэта.
Продавщица жила неподалеку, но Валеев подвез ее на машине, и даже взял под руку, когда они заходили в подъезд. Хорошо, что путь оказался недолгим, иначе бы он не выдержал — повадки полицейского перли напролом через вынужденную актерскую маску.
Валеев сорвался, как только переступил порог квартиры. Жизнь с Еленой отучила его от бранных слов. Оказалось, что существуют безобидные аналоги, все зависит от эмоций при их произношении. Сейчас он себя не сдерживал:
— Так, гражданка, спектакль окончен. Я действительно опер, и при исполнении могу применять силу. Ты это понимаешь?
Продавщица похлопала глазами, ничего не понимая.
— Слушай сюда, — пояснил капитан. — Ты возвращаешь сумку, которую вчера приобрела у поэта-алкаша, и я о тебе забываю.
— Сумку? — Глаза Алины начали тускнеть. Она еще не верила, что созданное в ее мечтах будущее, не успев начаться, уже рушится.
— А это что такое?
Марат заметил под вешалкой новые кроссовки. Именно такие были в сумке Насти. Он сверился с размером на подошве — совпадает. И понял, что близок к цели.
— Краденные вещи. Где остальное?
На продавщице не было лица, она молчала. Оперативник втащил женщину в комнату, толкнул на диван. Алина прикрыла глаза руками, чтобы скрыть выступившие слезы.
Валеев обошел квартиру, в поисках спортивной сумки. Слезы Насти были для него в тысячу раз важнее, чем обида пособницы вора. Осмотр квартиры ничего не дал.
Он вернулся к продавщице, отдернул ее руки от лица и потребовал:
— Слушай меня внимательно, Алина. Вчера произошло ограбление. Поэт уже признался. Если ты не отдашь похищенное, сделаю тебя не просто соучастницей, а организатором преступления. Пять лет колонии получишь запросто!
— Я ничего не организовывала. Он просил выпить, а я в долг не даю.
— Где вещи?
— Я примерила, все маленькое, только кроссовки подошли. И еще полотенце взяла — там, в ванной.
Марат метнулся в ванную комнату и вернулся с влажным махровым полотенцем с крупной надписью «Russia». Он потряс им над продавщицей, словно грозил придушить.
— Где остальное?
— У меня нет.
— Советую сказать по-хорошему.
— Утром передала через водителя маршрутки дочери в Молдавию. Он в шесть утра уехал.
— Звони, пусть возвращается, — оперативник едва сдерживал ярость.
— Я не знаю телефона, он меняет симку.
— Врешь!
— Я позвоню домой в Молдавию. Обратным рейсом он привезет. Я не воровка. — Алина обхватила голову и затряслась от рыданий.
Валеев посмотрел на часы — микроавтобус не догнать — и почувствовал себя слабым и беспомощным. Ноги подкосились, он плюхнулся на диван рядом с перепуганной продавщицей. Так хорошо все началось — и на тебе! Впору было и ему хвататься за голову.

8

Стемнело. Косые капли дождя монотонно барабанили по черной «хонде». Небольшую площадь с потрескавшимся асфальтом освещали лишь два фонаря, напоминавшие уставших часовых у входа в административное здание.
Зам главы города Мальков вышел из дверей около восьми. В его портфеле лежала взятка за решение вопроса без проволочек. Размашистая подпись под документом — и плотный конверт с купюрами перекочевал из рук предпринимателя в портфель чиновника. Все так обыденно, что даже не радует.
Подняв воротник куртки, Мальков переступил через лужу и плюхнулся за руль новенькой «хонды». В машине было холодно и сыро. Заурчал двигатель, шум теплого воздуха несколько минут боролся с липкой влагой, выдавливая ее к краю лобового стекла.
Легковушка тронулась в путь. Проезжая мимо храма, Мальков перекрестился, благодаря Всевышнего за еще один удачный день. На Рождество он непременно передаст скромное пожертвование батюшке — без лишнего пафоса, лишь пару строк просочится в районную газету. Он бы жертвовал больше, но видит бог, самому на жизнь еле хватает.
Мальков, сбавив скорость, проехал мимо недавно построенного трехэтажного дома с эркерами за кованной оградой. В доме всего двенадцать квартир, только для своих, и в одной из них будет жить он. Ремонт квартиры почти закончен, но сколько же денег уйдет на обстановку, чтобы не отстать от соседей.
А пока он жил в районе разорившейся текстильной фабрики, где его новая иномарка, как бельмо на глазу у спившихся неудачников. Хорошо, что у него есть гараж, а то бы из вредности, что-нибудь стащили или поцарапали.
Нудный дождь не прекращался. Закрывая двери гаража, Мальков пожалел, что не захватил зонт. До дома минут семь, куртка прикрывает только грудь — голова и брюки промокнут. Краем глаза он заметил приближающуюся фигуру под зонтом — позавидовал. А не купить ли ему зонт? Небось, забулдыга обрадуется двум-трем сотням.
Он окликнул прохожего, предложив выгодную сделку. Тот промолчал, Мальков истолковал нерешительность по-своему — чертов крохобор — и показал пятьсот рублей. Ему протянули зонт. Мальков укрылся от холодного дождя и в первое мгновение почувствовал такой прилив счастья, что даже зажмурился.
В этот момент его в шею ужалила оса. Так ему показалось. Но какая оса поздней осенью, да еще в дождь?
Мальков дернулся, увидел шприц-пистолет в руке незнакомца, однако вспышка паники тут же сменилась туманом слабости. Под ноги упал портфель, пятисотку сдуло в лужу к соседнему гаражу, чиновник бы и сам шлепнулся, если бы его не подхватили цепкие руки.

Кулик умолк, его бледное лицо выглядело отрешенным. Петелина не удержалась от похвалы:
— Борис Евгеньевич, я потрясена. Таких деталей нет в деле. Ты рассказываешь так, словно сам это видел.
— Я и сейчас вижу, — загадочно ответил полковник.
Они сидели в простом кафе около окна. Кулику принесли заказанный им омлет с помидорами. Он молча съел его, отодвинул тарелку и обхватил чашку с горячим кофе двумя ладонями, словно у него мерзли руки. Его взгляд вновь устремился за окно.
Он продолжил рассказ о шестом убийстве:
— Портфель у гаража Малькова в тот же вечер обнаружил сосед, сообщил его жене, та позвонила в полицию. Купюру в пятьсот рублей при тщательном осмотре нашли оперативники.
— А зонт?
— Свой зонт Живорез забрал с собой.
— Он следил за Мальковым от площади?
— Рискованно. Я бы на его месте ждал у гаража. Маршрут известен, а место там темное.
— Вы упомянули шприц-пистолет.
— Я предположил. Им может пользоваться любой человек без специальной медицинской подготовки. Удобная штука, ткнул, нажал спуск и готово.
— Но у гаража его не нашли. Кровь, следы расправы на месте тоже не найдены?
— Очевидно, Живорез пользуется машиной. Погрузил Малькова к себе, подобрал зонт и укатил в более тихое место.
— Следы протектора?
— Там гаражи, и шел дождь.
— Малькова потом обнаружили в соседнем райцентре, на скамейке у городской администрации, — припомнила материалы дела Петелина.
— Мертвым, с перерезанной шеей, без кисти правой руки. Убийца подбросил тело на видное место в назидание другим чиновникам.
— А кисть он забирает в качестве трофея?
— Была такая версия. Но когда я начал заниматься этим делом, то сразу предположил, что убийства совершает сексуальный маньяк. Он получает удовлетворение особым способом. Догадываешься каким?
— С трудом представляю, — поморщилась Елена.
— В мире извращений границ не существует, — оживился Кулик, развернулся к Петелиной и стал объяснять, жестикулируя здоровой рукой: — Включи воображение. Мальков в машине, ему дают нашатырь, он приходит в себя. Он связан, с кляпом во рту, чтобы не кричал, и лишь одна рука его свободна. Тело его не слушается, он напичкан обезболивающим, однако находится в сознании. Это и требуется Живорезу. Маньяку нужно видеть реакцию глаз живого человека. Живого! Он расстегивает брюки, вкладывает в ладонь пленника свой пенис и в момент оргазма перерезает жертве артерию. Кровь и сперма изливаются одновременно. Убийца достигает пика наслаждения.
— Мерзкая картина. — Елена отодвинула блюдце с надкусанной булочкой. Есть после услышанного она не могла. — Тогда на руке жертвы должны быть следы…
— Вот именно! Живорез псих, но не дурак! Он отрезает кисть, чтобы не оставить нам образец своего ДНК. Я уже работал во Владимире, когда поступил сигнал об убийстве Малькова. Появился шанс организовать поиски по горячим следам, и я приказал взять служебную собаку.
— Интересно.
Кулик разочарованно махнул рукой:
— Со служебными собаками беда — теперь их натаскивают только на обнаружение взрывчатки и наркотиков.
— А ты хотел найти отрезанную руку?
— Разумеется. Пришлось использовать природные инстинкты пса — взять кусок аналогичного мяса в качестве образца и…
— Аналогичного? Я правильно понимаю? — ужаснулась Елена.
— Приказал срезать кожу с культи мертвого Малькова.
— Кошмар.
— Не вороти нос, Петля, ты не курсистка. Главное — моя идея сработала!
Кулик раззадорился, повествуя о своем успехе:
— Где лучше всего спрятать подсолнух? На поле среди других подсолнухов. Если Живорезу кисть не нужна в качестве сувенира, то он ее выбрасывает. Куда? Просто на обочину — рискованно. Рано или поздно кто-нибудь найдет человеческую руку. А вот если ее спрятать в мусорный контейнер, который вывозят на свалку и закатывают бульдозером, там улику похоронят навсегда.
Елена представила, если бы ей пришлось приказать оперативникам копаться ночью в мусорных контейнерах в поисках расчлененки, что бы она услышала в ответ. Нет, для таких приказов надо быть в звании полковника, не меньше.
Кулик подтвердил ее мнение:
— Мы проверили два десятка контейнеров вдоль дорог, по которым предположительно мог проехать Живорез. Как меня все проклинали! И все-таки мы нашли кисть! Умный пес помог. Первый раз за шесть эпизодов была найдена важнейшая улика. И самое главное, как я и предполагал, на отрезанной ладони эксперты обнаружили следы спермы.
Петелина удивилась:
— Я не помню, чтобы в деле…
— Плохо читала, да там и не все копии. Полное дело у меня. — Кулик гордо похлопал по портфелю. — Поэтому твоя версия с женщиной маньяком исключена. Это дело рук мужчины.
— Я, как женщина, только рада. Что дало сравнение ДНК?
— К сожалению, пока ничего, — не скрыл досаду Кулик. — Я же говорю, мы имеем дело с обычным человеком, который еще не попадал в поле зрения полиции. Где-то рядом ходит неприметная личность со звериным нутром. Но подождем, еще один-два случая, и я его…
Кулик сжал здоровый кулак и погрозил неведомому противнику. Правда, тут же осекся, заметив перекосившееся лицо Елены. Он опустил взгляд и стал пить кофе, как ни в чем не бывало. А Петелина вдруг поняла, что полковнику только на руку, если серия убийств продолжится. Чем больше кровавых случаев, тем выше вероятность поймать маньяка. И тем больше почета и славы будущему победителю.
А как же угрызения совести? Может, поэтому в словах полковника не проскользнуло ни капли сочувствия с убитому чиновнику.
— Борис Евгеньевич, вы упомянули, что Мальков взяточник.
— У него в портфеле нашли конверт с деньгами и выяснили, что это взятка.
— Остальные жертвы тоже замешаны в грязных делишках?
— Допускаю, что так. Но их никто не грабил.
— А фотография Высоцкого при Малькове была?
— Как и у всех предыдущих жертв. Высоцкий в роли борца с преступностью капитана Жеглова из фильма «Место встречи изменить нельзя». Фирменный знак, как особое издевательство над правоохранительными органами.

Путь к отелю пролегал через центр Владимира. Петелина с интересом поглядывала на величественные стены и золотые купола древних соборов. Полковник смотрел выше на хмурое небо.
— Тучи собираются, будет дождь. Такая погода — то, что надо для нашего маньяка, — произнес он с азартом любителя рыбной ловли.
— Почему?
— Потому.
— Это тот самый внешний фактор, который является спусковым крючком для маньяка? — припомнила Елена теоретические рассуждения Кулика.
— Почти уверен. Все убийства совершены во время дождя. Долгого, беспросветного, унылого.
— У чувствительных людей в это время ухудшается самочувствие, они пьют лекарства.
— А наш маньяк, чтобы избавиться от страданий, выходит на охоту.
В отеле о приезде еще одного сотрудника из Москвы уже знали. Петелиной выдали ключи от забронированного номера на четвертом этаже.
— А я на первом. Специально попросил, — сообщил Кулик.
— Не любите высоты? — Петелина с детства боялась высоты и подозревала в этом естественном страхе других.
— Чтобы не терять времени в случае экстренного вызова, — отрезал полковник.
Он извлек из портфеля толстую папку и вручил Петелиной.
— Сегодня ты свободна. Отдохни, изучи дело, вот тебе еще материалы. Завтра утром встречаемся в областном УВД, там у нас штаб.
Елена поднялась в номер, опустила сумку при входе, прошла к окну и приоткрыла раму. Свежий предгрозовой воздух дохнул ей в лицо. Небо стремительно темнело, а маковки куполов еще источали золотое сияние, словно накопили тепло и пытались удержать.
Она присела на край широкой кровати и, раскинув руки, упала на спину. После нескольких часов за рулем лежать было особенно приятно.
Вспышка молнии прорезала небосвод и отдалась дрожью в стеклах. На мгновение в полутемной комнате стало светло. Елена заметила на коричневом покрывале лист белой бумаги. Памятка для постояльцев, решила она.
Пальцы подхватили бумагу и поднесли к лицу. Текст оказался необычно коротким. Она успела прочесть его в момент следующей вспышки молнии.
«Вали отсюда, сука, а то пожалеешь!»

9

Длинный белый лимузин плавно плыл по вечерним улицам старинного города. Серая стена дождя и потоки воды под колесами усиливали ощущение, что движется не автомобиль, а прогулочная яхта. Вульгарные огни ресторанов и сдержанная подсветка беломраморных храмов по разные стороны улицы символизировали широту метаний русской души: от пьяного загула до молебна о спасении.
Водителя лимузина Груздева, в силу солидного возраста и философского склада ума, больше тянуло к храмам, однако останавливался он чаще у развлекательных заведений. Выполнял волю клиентов.
Ну что за работа, сокрушался он, одет с иголочки, а за версту видно, что слуга. Начищенные ботинки, темный костюм, черный галстук и белая сорочка, которую требовалось менять ежедневно, чтобы клиент, не дай бог, не сморщил носик, когда перед ним в полупоклоне распахивают дверцу.
Простой костюмчик, галстук в тон — вполне терпимо, так выглядят еще не заматеревшие чиновники, к примеру, тот, кого он сегодня обслуживает. По физиономии видно — шальные деньги отхватил, прохвост, и решил гульнуть на радостях, заказал лимузин.
Что особо делало водителя похожим на слугу — так это дурацкая старомодная фуражка и белые перчатки. Точно такую же амуницию швейцары дорогих ресторанов носят. Профессиональное клеймо. Швейцары — зацепился за слово Груздев. Неспешно наматывая круги по одному и тому же маршруту, он имел привычку, как ребенок карамельку, «обсасывать» со всех сторон подвернувшуюся тему. Чем еще заняться, если по инструкции, когда пассажиры в салоне, даже радио нельзя включить.
Швейцария — одна из самых богатых стран, это факт. А ведь когда-то франкоговорящие швейцарцы приезжали в Россию в поисках работы. За их крепкое телосложение и неизменную строгость дворянские семьи нанимали швейцарцев в качестве привратников — так они становились лицом дома, свидетельствуя о его обеспеченности. С тех пор мужицкое словечко «сторож» заменили на возвышенное «швейцар».
Да, в былые времена в Россию валом валили немецкие гувернантки, французские повара, английские бонны, польские няни, рассуждал Груздев. И теперь мигрантов, хоть отбавляй, только нынешние не с Запада прут, а с Востока. Может, привычное слово «дворник» пора менять на «таджик»?
Седан с шашечками такси резко вильнул к обочине перед лимузином.
— Кретин! — ругнулся обычно флегматичный Груздев, разглядев типичного таксиста-кавказца. И добавил в сердцах: — Слово «водитель» из-за вас я не позволю изменить.
Настроение мгновенно испортилось и стало соответствовать серой дождливой погоде.
Как тупые уроды не поймут, что он не может перестраиваться с бухты-барахты. Лимузин только по высоте похож на легковушку, а длиной с автобус. И управлять им сложнее, чем автобусом. В автобусе сидишь высоко, видишь далеко и зеркало заднего вида имеется, а в лимузине — только боковые.
За спиной непроницаемая стенка, чтобы богатенькие пассажиры могли заняться чем угодно. Они и занимаются. Вот нынешний, явно чинуша средней руки, урвал куш и решил прикоснуться к сладкой жизни. Их компания по прокату лимузинов так и называется «Дольче Вита». Что за мода на иностранные словечки! «Сладкая жизнь» звучит вульгарно, а «Дольче Вита» возвышенно.
Знаем мы эту возвышенность, видели низменные результаты — химчистка салона после каждой второй гулянки требуется.
И никакой фантазии у клиентов, одна и та же программа — море выпивки, девочки по вызову, громкая музыка, разврат. Вот и к этому подсела женщина, а может и мужик — под зонтом не видно. Сейчас с этим просто, были бы деньги. Тошнит от таких клиентов, а приходится улыбаться, помогая выбраться из машины, и кланяться, когда чаевые дают.
Груздев вздохнул и чуть успокоился. Дерьмовая работа, но клиент всегда прав, а если уж совсем зарвется — в договоре прописана денежная компенсация. Кстати, что-то давно клиент ничего не требует — пару остановок всего было — заснул что ли? Водитель прислушался. Нет, под такую музыку не уснешь — даже здесь по ушам бумкает.
Груздев стал поглядывать на часы — ну все, арендованное время вышло. Включил связь с салоном, кашлянул для приличия и вежливо спросил у клиента: куда его доставить?
В ответ — молчание.
Все-таки нажрался и заснул, скотина.
Лимузин остановился.
Водитель вышел, предварительно раскрыв большой зонт. На всякий случай постучал в непроницаемое стекло пассажирского салона, растянул губы в пластиковую улыбку и приоткрыл дверцу.
Звуковые волны, сдобренные парами алкоголя, шибанули в лицо. Помимо запаха коньяка чувствовалось что-то еще — специфическое и тревожащее. Запах был смутно знакомым, но повышенная концентрация меняла восприятие и запутывала память.
— Извините, время закончилось, — вежливо сказал водитель. — Куда вас отвезти?
Ему не ответили. Приглушенный свет в салоне не позволял рассмотреть детали. Груздев наклонился, просунул руку, нащупал кнопку и включил свет.
Сначала он не понял, что увидел. А потом виски ему стиснуло, глаза затуманились, он потерял равновесие и шлепнулся рукой в маслянистое кровавое пятно на коврике.
Так вот, что так пахнет. Не капля, а лужа крови!
Перед глазами у него оказалась окровавленная культя и разрезанные лоснящиеся от крови брюки клиента. Тот сидел, как убитый, откинувшись на кожаном диване. Из нагрудного кармана его пиджака торчала фотография Высоцкого, а на матовом лице застыла гримаса ужаса.
Да он и есть — убитый!
Груздев отшатнулся, ударившись затылком о проем. Фуражка слетела с головы и упала на окровавленный коврик. Порыв ветра вырвал из его ослабевшей руки большой зонт, и водитель начал стаскивать столь ненавистную ему белую перчатку, ставшую наполовину красной.

10

Петелина в сотый раз перевернулась с боку на бок. Неудобная кровать, чужие запахи гостиничного номера, вспышки молнии за окном, угрожающая записка, масса жуткой информации по делу Живореза, которую стремился проанализировать возбужденный мозг — все вместе и по отдельности никак не способствовали здоровому сну. А лишь только забылась — неожиданный звонок.
Елена откинула одеяло и схватила трубку.
Первая мысль — что-то с Настей? Вчера дочь не захотела с ней разговаривать. Елена корила себя за пропавшую сумку, но ничего не могла исправить, надеялась на Марата. А он сообщал неутешительные новости.
В телефоне она услышала твердый голос Кулика:
— Я собираю всю группу в семь тридцать.
— Что-то случилось? — не сразу отреагировала Елена, но полковник уже отключился.
Она взглянула на часы — начало седьмого. В голове защелкал поминутный план — душ, завтрак, привести себя в порядок. Прикинула, что надеть, и тут же с вспомнила — забыла вечером развесить одежду на плечиках. В дорожной сумке вещи смялись — вот, растяпа! Есть ли в номере утюг?
Утюг пришлось просить на ресепшене, гладить на постели. Затем провозилась с макияжем: тушь, пудра, блеск для губ, немного теней вокруг глаз — с годами приходилось краситься все больше, чтобы лицо выглядело свежим. Зато в областном управлении полиции десяток пар мужских глаз придирчиво скользнули по приезжей и сделали вывод — столичная штучка.
В комнате совещаний все ждали Кулика. Никто из собравшихся не был знаком Петелиной, и она предпочла дождаться полковника в коридоре. Вчерашняя записка с угрозой лежала в ее сумочке, она планировала показать ее начальнику. Что скажет?
Разумеется, она выяснила на ресепшене, что номер на ее имя забронировали заранее, значит текст был адресован именно ей. Да и обращение «сука» отсекало представителей мужского пола. Ее заверили, что посторонние могут пройти только в ресторан, сейчас в отеле живут московские следователи, и постоянно заезжают местные полицейские. В общем, безопасное место. Пришлось согласиться, ведь не ядовитую змею ей подбросили в постель.
Кулик появился в управлении ровно в семь тридцать. Подтянут, сосредоточен, хмур, правая рука скована ортезом и прижата к телу. Заметил Петелину в одиночестве, сделал знак, чтобы шла рядом.
Она потянулась за запиской, но услышала:
— Седьмое убийство. Живорез слетел с катушек или, наоборот, бросил нам наглый вызов.
— Новая жертва? — изумилась Елена и вспомнила пророческие слова следователя по особо важным делам. — Вы вчера предсказали…
— Опыт, печальный опыт, — бросил на ходу Кулик. — И чутье.
В памяти Елены всплыло мрачное признание Кулика: «Я мыслю как маньяк». Собственные страхи о записке показались ей мелкими, о такой ерунде и упоминать сейчас не стоит.
Они вошли в комнату совещаний. Полковник коротко представил Петелину, познакомил с присутствующими.
Сколько же народу, позавидовала Елена — около двадцати человек — хорошо быть «важняком». В комнате собрались местные следователи, оперативники, помощники Кулика из Москвы, криминалисты, судмедэксперт и даже психолог.
Кулик занял место в центре, как преподаватель перед студентами, и дал команду помощнику, сидевшему за ноутбуком. Тот щелкнул по клавишам, на плоском мониторе, висевшем в углу, появилась фотография белого лимузина с распахнутой дверцей.
— Вы все уже в курсе: вчера вечером в городе был убит Леонид Рожков — директор департамента транспорта и дорожного хозяйства области. Его убили в салоне лимузина прямо во время поездки. Способ убийства не оставляет сомнений, что это очередная жертва Живореза.
— Чиновник по дорогам, — тихо пробурчал кто-то оперативников.
— На лимузине инспектировал ямы, — ответили ему полушепотом.
Но Кулик их услышал и громко осадил:
— Вы еще скажите, что дорога и дорого отличаются только одной буквой, остряки.
Опера переглянулись: а ведь и правда!
Сменяющиеся фото на мониторе наглядно подтверждали версию следователя. Лимузин общим планом, салон, тело жертвы в разных ракурсах, культя правой руки, искромсанное ножом бедро, лужа крови, фотография Высоцкого.
— Типичная картина, — подытожил Кулик. — Теперь докладывайте, кто что успел сделать? Капитан Митрохин.
Кулик обратился к старшему оперативнику. Тот выглядел замотанным и не выспавшимся, но говорил без запинки заранее подготовленными фразами:
— Мои люди прибыли на место спустя десять минут после вызова. Дело осложнялось тем, что убийца вышел из лимузина намного раньше и в другом месте. Водитель Груздев был в шоке и дал расплывчатое описание как обстоятельств произошедшего, так и внешности преступника. Мы, конечно, прочесали район, соседние улицы, но ничего подозрительного…
— В салоне тесно. Живорез не мог не испачкаться кровью жертвы. Кровь должна быть и на его обуви, и на одежде. Это явные улики.
— Именно из-за видимых улик Живорез, скорее всего, скрылся на собственной машине. Мы затребовали записи с камер по маршруту лимузина. Будем изучать.
— Кинолога вызывали?
— Шел сильный дождь, собаку по следу пускать бессмысленно. Кинолога мы использовали, чтобы проверить мусорные баки на предмет сброса одежды и отрезанной кисти. — Митрохин понурил голову и развел руки. — К сожалению, ничего не нашли.
— Что скажут криминалисты? Сорин, — Кулик перевел взгляд на щекастого мужчину, лоб которого расчистил себе пространство вплоть до темени.
Сорин удерживал на коленях папку и выглядел чуть набыченным, глядя поверх очков, сдвинутых на кончик крупного носа.
— Собраны все отпечатки пальцев в салоне, сейчас их обрабатываем. Если судить по предыдущим случаям, шансов, что отпечатки принадлежат преступнику, мало. Явных улик убийца не оставил, но мы собрали все, что может содержать образцы ДНК. Будут исследованы также песчинки, остатки напитков, еды. Лимузин сейчас находится под охраной, мы продолжаем работу, первые результаты будут к вечеру.
— А фотографию Высоцкого проверили? Покажите всем, — приказал Кулик помощнику.
Крупный кадр на экране продемонстрировал торчащую из нагрудного кармана пиджака фотографию Высоцкого в роли капитана Жеглова из фильма «Место встречи изменить нельзя».
— Дактилоскопических следов на карточке нет. С уверенностью могу сказать, что это тот же снимок, что и в предыдущих случаях. Отпечатан на такой же бумаге, на том же струйном принтере. — Сорин для убедительности похлопал ладонью по своей папке. — Если принтер найдется, мы однозначно докажем…
— Это понятно, — осек криминалиста полковник и обратился к судмедэксперту. — Токаев, вы осмотрели тело? Что скажете о характере повреждений?
Токаев встал. Он был среднего роста, крепкого телосложения, держался спокойно и уверенно, но не по возрасту седые виски придавали ему несколько печальный вид.
— Поверхностный осмотр тела показал, что жертве произвели укол в шею. Скорее всего, ввели сильную дозу обезболивающего, вызвавшего временный паралич. Кисть была ампутирована еще у живого человека. Затем, очевидно, были перерезаны артерии на обоих бедрах, и смерть наступила от потери крови. В общем, как вы правильно заметили, почерк преступника аналогичен предыдущим случаям. Вскрытие я проведу сразу после совещания, отчет предоставлю к концу дня.
— Работайте в связке с криминалистами.
Токаев кивнул и сел.
В дверь просунулась вихрастая голова Миши Устинова. На нем были кожаные штаны и кожаная куртка, на плече болтался объемный рюкзак.
На мотоцикле прикатил, догадалась Петелина. Она поспешила предупредить недовольство Кулика и обратилась к полковнику:
— Это эксперт-криминалист Михаил Устинов. Я вчера вам говорила о нем.
— Ах да, новые методы и все такое. Проходите, Устинов. Начальник криминалистической лаборатории Сорин введет вас в курс дела.
Миша взмахом руки приветствовал Петелину и сел рядом с Сориным.
Кулик начальственным движением подбородка указал помощнику с ноутбуком:
— Перейдем к главному свидетелю — Груздеву Ивану Ильичу.
На мониторе один за другим появились снимки водителя лимузина. Он выглядел скованным и настороженным.
— Пока Груздев в статусе задержанного. Необходимо срочно сверить его ДНК с имеющейся у нас спермой Живореза.
— Мои уже работают, — откликнулся Сорин.
— Вчера Груздева допросили. Я ознакомился с протоколом, результат минимальный, — Кулик пробежался взглядом по рядам и остановился на Петелиной. — Елена Павловна, вы займетесь свидетелем. Я вам дам кого-нибудь из оперативников в помощь.
Кулик бросил взгляд на группу оперативников, расположившихся вокруг своего начальника майора Митрохина, и хмыкнул:
— Знаете, что, выбирайте сами. Любого.
Все стихли. Взоры присутствующих были прикованы к эффектной женщине-следователю из Москвы: какого мужчину она выберет — брутального или смазливого, опытного или молодого? Создалось впечатление, что некоторые готовы делать ставки.
Петелина посмотрела на оперативников, каждый был уверен в себе и не отводил взгляда. Это в столице к женщинам начальницам постепенно привыкли, а здесь сильный опер ставил себя выше любой кабинетной дамочки и с вызовом намекал: старшим в нашей паре буду я.
И не таких обламывала, приняла вызов Петелина, но быстро одумалась. Работа в паре с оперативником только подольет масло в огонь Валеевской ревности.
Есть другой вариант…

11

Она заметила в группе оперативников молодую женщину лет двадцати пяти. Та сидела чуть обособленно, сцепив на груди руки. Холодный взгляд подчеркивал ее независимость и своенравный характер.
— Я бы хотела работать с ней, — сделала выбор Елена.
Послышался вздох разочарования. Женщина-оперативник скосила взгляд на Петелину, словно впервые ее заметила, и сосредоточила внимание на полковнике: что скажет он?
Кулик сдвинул брови, прошелся вдоль первого ряда и на развороте ткнул пальцем:
— Лейтенант Тимофеева, поступаете в распоряжение майора юстиции Петелиной.
— В полное? И днем и ночью?
Голос у миловидной женщины оказался неожиданно низким, двусмысленную интонацию она не скрывала, прямой взгляд не отводила. Такая может смутить кого угодно, сделала вывод Елена.
— Совещание окончено, — свернул разговор Кулик и первым покинул помещение.
Задвигались стулья, народ встал, потянулся к выходу.
Лейтенант Тимофеева дожидалась Петелину в коридоре у окна. Здесь ее можно было разглядеть полностью. Первое впечатление — женщина-контраст. Черный брови — белые зубы. Черные джинсы — белые кроссовки. Белая блузка с расстегнутым воротом под короткой черной курткой. И даже черный пистолет торчал из белой кобуры, пристегнутой к черному ремню. Где она ее только раздобыла?
— Будем знакомиться? Елена Павловна Петелина, — представилась следователь.
За спиной кто-то на ходу бросил шутку:
— Опять со звездой, Миша-Мишель?
— Отвали, остряк! — тут же огрызнулась оперативница, полыхнув черными глазищами.
Петелина обернулась, подумав, что так могли позвать Мишу Устинова. Но Тимофеева объяснила:
— Это меня. На самом деле я Варвара Васильевна Тимофеева, но…
Елена вопросительно смотрела на новую помощницу.
— В машине объясню, — ответила та и не сдержала ругательства: — Достали, козлы!
На парковке перед областным УВД Елена направилась было к своей «тойоте», но Варвара ее остановила:
— Зачем свою тачку гробить? Здесь она будет в сохранности, а я вас на служебной буду возить.
Елена не стала возражать. Она нисколько не удивилась, что машина у Варвары оказалась белого цвета с черным салоном и черными колесными дисками. Они сели в трехдверную старомодную, но добротную «Ниву 4х4». Внутри пахло так, будто салон недавно вымыли. Как только под капотом заурчал двигатель, на торпеде под лобовым стеклом закивала головой приклеенная собачка с черно-белыми пятнами.
— Едем допрашивать Груздева? — уточнила Варвара.
Елена кивнула, устраиваясь поудобнее. Когда машина тронулась, она напомнила:
— Так что там с Мишелью?
— Старая история, но мужикам лишь бы поржать.
— Если не хочешь…
— Все равно расскажут. Первое время меня посылали на охрану певиц, приезжающих на гастроли. Однажды к нам пожаловала знаменитая француженка с той-терьером. Она свою собачку обожает: сю-сю да сю-сю. И тут, надо же, собачка пропала, исчезла — и все! Как назло, в мою смену. Певица хватается за сердце: без собачки выступать не буду. Продюсер на взводе: городское начальство билеты в первые ряды купило. Короче, скандал, без собаки концерт срывался, а я, вроде как, крайняя.
— Не повезло, — посочувствовала Елена.
— Не то слово. Обегала всю округу — нет дурацкой собачонки! А времени в обрез, ну я и схитрила. — Варвара помолчала, давая возможность собеседнице домыслить, чтобы лучше оценить ее находчивость. — Купила точно такого же той-терьера, нацепила бантик, как было, приношу, показываю — вот ваше сокровище. Певица в гримерку, и концерт состоялся.
— Она не заметила подмены?
— Перед концертом ей некогда было, а после стала сюсюкаться: моя Мишель, милая крошка — и вдруг, как завизжит! — Варвара хмыкнула. — Оказалось, я купила кобеля, а у нее была сучка.
— Сюрприз, так сюрприз, — представила Елена.
— Я ж тогда не знала, что Мишель — это женское имя. Думала, Миша, значит с яйцами. С тех пор надо мной подшучивают — Миша-Мишель. Вот и кивающую собачку ребята прилепили. Я срывала, а они новую. Привыкла.
— Мужикам только дай повод.
— Из-за них все неприятности. Настоящая Мишель нашлась утром. Ее взял электрик отеля своему терьерчику для случки. Представляете? Типа, вот тебе, дружок, настоящая француженка. Ну кто из них кобель?
— Из России с любовью, — улыбнулась Елена.
— С брюхом! — отрезала Варвара, остановившись на светофоре. Она развернулась к Петелиной, во взгляде читалось искреннее возмущение: — Почему наши мужики от француженок млеют? Я видела эту певичку в неглиже — кожа да кости, а между ног щель — хоть книги выдавай.
— Какие книги? — едва сдерживала смех Елена.
— Энциклопедия пройдет.
Женщины рассмеялись. Сзади раздраженно посигналили — светофор горел зеленым. Варвара выждала паузу — мол, она не из тех, что срывается по первому свистку, — и рванула вперед так, чтобы не догнали.
Теперь Елена окончательно ее рассмотрела. Зализанные назад волосы, короткий хвостик — кокетству предпочитает практичность. Взгляд глубокий, чуть исподлобья — про таких говорят, что может нахамить взглядом, а может и подзадорить. Губы пухлые, свои натуральные — позавидовать можно. Голос внутренний грубоватый, как у исполнительниц цыганских романсов. Наверное, в юности много курила и пила холодное пиво в компании с парнями. Если те приставали, отвешивала подзатыльники.
— Приехали, — мрачным голосом доложила Варвара, будто и не было веселой истории про Мишу-Мишель.
А характер у нее столь же контрастный, как и любимые цвета в одежде, — убедилась Петелина, — и никакой границы для перехода.

12

Когда Петелина вошла в допросную, там уже томился водитель лимузина Груздев и, по всей видимости, долго. Его лицо осунулось, глаза воспалились, за ночь он постарел лет на десять и выглядел стариком, лучшие годы которого далеко позади. Хотя числился он свидетелем, охрана не церемонилась — лишила галстука, поясного ремня и шнурков на ботинках. Одна рука водителя была прикована к скобе железного стола.
— Это еще зачем? — возмутилась Петелина и дала команду, сопровождавшей ее Варваре: — Отстегните наручники.
— Вы адвокат? — с надеждой спросил Груздев, разминая освобожденное запястье.
— Я следователь из Москвы.
— Но я просил адвоката. Я не буду разговаривать пока…
— Вам не требуется адвокат, Иван Ильич. Мы с вами поговорим, и вы пойдете домой.
— Домой? — не поверил Груздев.
— Сейчас мы перейдем в кабинет, где вам будет удобнее. Хотите чаю?
Елена красноречиво взглянула на Варвару, та поняла ее, юркнула в коридор и без церемоний выставила местного следователя из собственного кабинета. Тот, оказавшись в коридоре, выглядел взъерошенным и обиженным. Он полночи допрашивал Груздева, собрал о нем сведения, начиная с рождения, подколол штрафы за неправильную парковку, составил протокол, в общем, трудился как никогда, поэтому проводил московскую гостью осуждающим взглядом: приехала на готовенькое, без тебя бы справились.
Пока Груздев пил чай, Петелина пролистала показания полицейских, прибывших к лимузину первыми, и протокол допроса свидетеля.
Груздев заметил собственную подпись и подтвердил:
— Я уже все рассказал, честно. Я простой водитель, а мне задают такие вопросы, будто я замешан в этом кошмаре.
— Я вам верю, Иван Ильич.
— Отпустите. Не спал, давление подскочило.
— Вы хотите домой, а мы должны найти убийцу. Это и в ваших интересах. Поймите, здесь вы в безопасности, а дома я это не гарантирую.
Петелина убедительно посмотрела на Груздева. Тот нахмурил лоб, но бессонная ночь не позволяла ему соображать быстро.
Следователю пришлось сказать прямо:
— Вчера вы столкнулись с жестоким убийцей. Это не первое его преступление. Вы утверждаете, что не разглядели его, но если преступник думает иначе? Существует вероятность, большая вероятность, что убийца захочет избавиться от свидетеля.
— Избавиться? — пролепетал Груздев. Такая мысль его посетила впервые.
— Так бывает. И, к сожалению, не редко, — усилила давление Петелина и тут же бросила «спасательный круг»: — Напрягите память и припомните, как он выглядел? Если мы поймаем убийцу, вам не о чем будет беспокоиться.
— Поймаете?
— С вашей помощью, конечно. Первые дни у вашего дома будут дежурить патрульные.
Груздев тяжело вздохнул. Говорил он медленно:
— Мы остановились у ресторана «Гончаров», что в торговых рядах. Ресторан обеспечивает наших клиентов стандартным набором: алкоголь, фрукты, канапе, тарталетки. Был дождь, я не выходил, официант — не клиент, зачем ему помогать.
— Вы утверждаете, что к машине подошел официант? — уточнила Петелина.
— Я видел в боковое зеркало фигуру под большим черным зонтом. Такие в отелях для гостей держат. А кто под ним… — Водитель беспомощно пожал плечами.
— В чем он был одет? Куртку и брюки вы должны были разглядеть.
Груздев потер лоб, силясь вспомнить, но в конце концов помотал головой:
— Нет. Я посмотрел в зеркало, когда уже открылась дверца. Она широкая, человек стоял за ней, а сверху зонт.
— Что было дальше?
— Зонт исчез, дверца захлопнулась, и я поехал.
— Вас не удивило, что официант сел в машину?
— Понимаете, наша компания называется «Дольче Вита», это означает…
— Я знаю перевод.
— Так вот, наши клиенты иногда заказывают эскорт-услуги. Вчерашний клиент был один, я подумал, к нему подсела девушка.
— Вы уверены, что это была девушка?
Болезненная гримаса перекосила лицо Груздева, он мотнул головой:
— Вначале я предположил, потому что это естественно, но… Разве девушка в силах устроить такое?
— Если женщина способна разделать курицу, то и с рукой справится.
— Верно, — закивал головой водитель, окончательно запутавшись.
— Иван Ильич, сосредоточьтесь и попробуйте вспомнить: кто, все-таки, сел в машину — мужчина или женщина?
Груздев сжал губы, обхватил голову, но спустя минуту беспомощно опустил руки:
— Вот раньше был порядок — мужик с бабой, парень с девкой, а сейчас — тьфу, глаза б не видели! Я и не смотрю, чем клиенты занимаются. Да пусть хоть… — Он брезгливо пошевелил ладонью, словно отгонял неприятный запах. — Мне на дорогу смотреть надо. Плавный ход и все такое — в этом моя обязанность. У меня сорок лет стажа, кому попало дорогой лимузин не доверят. Спросите у начальства.
Свидетель упомянул о своих достоинствах, как поступают большинство подозреваемых, но вместо ответного комплимента, следователь подчеркнула официальный характер допроса. Елена проверила индикатор на диктофоне, который автоматически включала при любой беседе, связанной с расследованием, и демонстративно положила его между собой и Груздевым:
— Итак, продолжим, Иван Ильич. Около ресторана «Гончаров» неизвестный человек сел в салон вашего автомобиля. Когда он вышел?
— Где-то через час. Место я уже указал на карте.
— Кто вас попросил остановиться? Голос был мужским или женским?
— Не было никакого голоса. Я получил сигнал об остановке, в салоне есть специальная кнопка.
— Что вы в этот раз заметили?
— В том месте узкая улица и нет места для парковки. Я прижался наискосок к обочине и смотрел в левое зеркало, чтобы меня не зацепили.
— А в правое совсем не смотрели?
— Услышал, как дверца закрылась. Подождал немного — и поехал. Вы поймите, я же думал, что клиент девицу снял на час. Время вышло — она упорхнула.
— Не лимузин, а бордель на колесах.
Груздев ответил, словно выругался:
— Дольче Вита.
Петелина задумалась: отпустить шофера или нет? Если бы она руководила следствием, то решение было бы однозначным: выпустить свидетеля под подписку о невыезде. Но сейчас ситуация иная — придется держать отчет перед Куликом, реакцию которого пока ей трудно прогнозировать. Выпустишь — не одобрит. Не даром поручил ей повторный допрос. Вот так всегда: чем выше начальник, тем хуже приходится подследственным.
Елена решила подстраховаться и набрала телефон Миши Устинова:
— Привет, Миша. Освоился на новом месте?
Головастик был явно не в духе. Он отвечал вполголоса, чтобы его не слышали коллеги:
— Новое — это давно забытое старое. Я уже забыл, что бывают такие приборы.
— Давай без ворчания. Шерлок Холмс и без этого работал. Лучше скажи, вы сравнили ДНК Груздева с образцом Живореза?
— Елена Павловна, здесь допотопное оборудование. К вечеру управимся.
Ну что ж, вот и решилась ближайшая судьба важного свидетеля. До вечера с освобождением торопиться не следует.
Петелина вернулась за стол, от которого отошла во время телефонного разговора. Она вспомнила про убийство в Собинке, о котором так красочно поведал Кулик. Пока с Груздева не снято подозрение, она обязана проверить его алиби по предыдущим случаям.
— Иван Ильич, у вас есть личный автомобиль?
— Да, а что?
— В прошлую среду вы не работали. Чем вы занимались в тот вечер?
— Вы на что намекаете? — насторожился водитель.
— Возможно выезжали из Владимира в соседний райцентр? В тот вечер тоже шел дождь.
Груздев отшатнулся на спинку стула, раздул ноздри:
— Я понял к чему вы клоните. Вы сказали, не первый случай.
— Вы были в среду в Собинке? — продолжала давить следователь.
— Баста, теперь без адвоката ничего не скажу. Не дождетесь!
— Тогда вы останетесь здесь. Мы имеем право задержать вас на двое суток.
— Двое суток! — вышел из себя Груздев.
— Здесь вам будет безопаснее. А мы пока проведем обыск в вашей квартире.
— Да что ж это такое…
Петелина покинула кабинет и объяснила местному следователю свое решение. Тот одобрительно кивал, а Елену мучили угрызения совести. Так всегда: очаровать, пообещать, вселить надежду, однако выполнение обещаний зависит не от ее воли, а от интересов следствия. Дерьмовая работенка.
Она вышла на свежий воздух. После неудачного допроса ей не терпелось заняться чем-то другим. Она понимала, что расстраиваться глупо, следствие — это не прямая дорожка к цели и не метания в потемках, а выбор направления среди разветвляющихся дорог и отсечение ложных путей.
Варвара ожидала ее, опираясь на капот служебной «Нивы». Черная фигура на фоне белой стали смотрелась особенно эффектно.
— Ресторан «Гончаров» далеко? — спросила Елена.
— Рядом.
— Тогда поехали.
Женщины сели в машину. Варвара выехала на улицу и проинформировала:
— Наши ребята в «Гончарове» уже были, я поболтала с ними.
— И что?
— В ресторане действительно получили звонок от водителя лимузина, что он подъехал. Но когда официант вынес заказ — машины уже не было.
— Сколько времени прошло?
— Минут пять-семь.
— Кто-то поджидал лимузин и опередил их.
— В ресторане не стали заморачиваться — заказ оплачен. Подумали, что заедут позже.
— Убийца сунулся в машину под видом официанта. Рожков не сразу сообразил, кто перед ним, а когда понял, было поздно. Живорез приступил к кровавому спектаклю. Часа ему хватило, — вслух рассуждала Елена.
— Но как он узнал, где и когда?
— Есть три варианта. Следил за жертвой. Утечка сведений из «Дольче Виты» или из «Гончарова». Что скажешь об этом ресторане?
— Пафосное место для богатых туристов. У наших бизнесменов и чиновников тоже пользуется популярностью. Осуществляют доставку, данные вбивают в компьютер. Журнал заказов мог посмотреть любой из сотрудников — что, куда, в какое время.
— А посетитель? Заказы распечатывают?
— Я думаю, в нескольких экземплярах: повару, бармену, администратору.
— Ну, вот, у нас есть рабочая версия.
В этот момент в машине сработала рация, настроенная на общую частоту следственно-оперативной группы под руководством Кулика.
«Внимание всем. Поступило сообщение, что главе областного департамента Ивакину доставили заказ из ресторана «Гончаров»: стейк с овощами. В блюде обнаружены мужские пальцы. У секретарши обморок, нам позвонили не сразу. Приметы курьера — на вид около двадцати пяти, светловолосый, худощавый».
— Вот и пальчики нашлись, — прошептала Елена, представив себя на месте секретарши, сервирующей блюдо.
— Живорез не без фантазии — то полюбоваться даст, то на вкус попробовать. — В голосе Варвары сквозь цинизм проскользнуло одобрение. — Представляю, что сейчас творится в областной администрации. Мы туда?
— В ресторан, — настояла Петелина.
— У нас не соскучишься, вчера труп, сегодня пальчики. — Варвара отвлеклась от дороги и кольнула взглядом следователя: — Еще не пожалели, что к нам приехали?

13

Валеев надавил кнопку звонка. Дверь открыла Ольга Ивановна.
— Здрасте, я к Насте, — вырвалось у Марата. Общение с чокнутым поэтом оставило подспудный след в его памяти.
— Привет, явился на обед? — подколола теща.
В прихожую вбежала Настя. После отъезда мамы она проживала с бабушкой. Взгляд девочки скользнул по рукам гостя, она протиснулась между ним и бабушкой, изучила каждый угол прихожей и разочарованно уставилась на Валеева:
— А сумка?
— Вот. — Марат распахнул принесенный пакет. — Я нашел твои кроссовки. Посмотри, проверь. А еще полотенце.
Протянутые кроссовки легли на ладони девочки, однако вместо радости она готова была заплакать. Секунду боролась с собой, потом дернула руками, и кроссовки свалились на пол.
— Мне не нужны кроссовки, их можно заменить. Мне нужна форма, спортивная форма с моей фамилией… Где она? Где моя сумка?
— Понимаешь, я не успел, сумка поехала в Молдавию. Но туда позвонят и…
— В Молдавию? — насторожилась Ольга Ивановна. Она принюхивалась к перехваченному полотенцу. — Им пользовалась какая-то баба. Ты от кого притащил? И смеешь совать Насте. А если твоя баба заразная?
— Да не моя она. Обычная продавщица.
— Успокоил, зятек.
— Да что вы пристали к этому полотенцу! — Настя вырвала полотенце и швырнула на пол.
— Помой руки. С мылом помой! — тут же скомандовала бабушка.
— Мне нужна спортивная форма: толстовка, поло, жилетка с моей фамилией. Два комплекта, такие же как у остальных девочек. Без формы меня не допустят до соревнований, меня вообще не возьмут в сборную! А вы про какое-то полотенце.
Настя отпихнула Марата и убежала в свою комнату, хлопнув дверью.
Ольга Ивановна угрожающе зашипела:
— Довел девочку. Спасибо, зятек. Это же надо до такого додуматься: полотенце от гулящей бабы притащить.
— Я хотел…
— Свои хотелки оставь при себе, не впутывай в них Настю.
— Да что вы несете! — сорвался Марат.
— В моем доме не кричи. Если ты такой беспомощный, я сама решу проблему. Теперь понятно, почему ты до седых волос в капитанах застрял. Сыщик называется.
— Я — оперуполномоченный, — насупился Марат.
— Вас как не назови: милиция, полиция, а добро украдут — считай, с концами.
— Я почти нашел сумку.
— Почти муж, почти майор, почти нашел. А чего до сих пор здесь толчешься? Где сумка? — Ольга Ивановна выдавила взглядом Валеева за дверь и напоследок крикнула: — Без тебя справимся, почти зять!
Избавившись от гостя, она подошла к Настиной комнате и вежливо постучала в запертую дверь:
— Настя, успокойся, моя золотая. Я знаю, что делать. Мы купим новую форму, точно такую же.
— Она сделана по заказу, — захныкала Настя.
— Кто производитель одежды? Спроси у девочек, пусть посмотрят на ярлыки. Сфотографируют и пришлют тебе.
Дав указание внучке, Ольга Ивановна взяла телефонную трубку и угнездилась на диване. Она звонила отцу Насти, бывшему мужу Елены, Сергею Петелину. Рассказав ему об украденной спортивной форме, расстроенной внучке, и обвинив во всем нерасторопного Валеева, она попросила денег на покупку новой формы.
— Без проблем, — заверил бизнесмен. — Дам сколько нужно, держите меня в курсе.
Ольга Ивановна закончила разговор с ласковой улыбкой. А может и зря она раньше пилила бывшего зятя.

14

Морально устаревшая «Нива 4х4» не была предназначена для быстрой езды, да и юркой ее не назовешь. Но Варвара вела машину столь агрессивно, что даже крутые джипы шарахались в сторону. Каждый понимал, столкнуться с бешеной старой тачкой — себе дороже.
Варвара лихо подкатила к ресторану «Гончаров», ударила по тормозам, окинула цепким взглядом машины на парковке. Ее белые зубки победно ощерились.
— Я первая, наших еще нет. — Она расстегнула кобуру, достала пистолет, взвела затвор и только тут словно заметила Петелину: — Вы думаете, что курьер, притащивший пальчики — наш маньяк?
— Не исключено. Хотя им может быть любой другой работник ресторана.
— Подкинул пальчики — и чист.
— Ты сказала, что ресторан популярен у чиновников, — вспомнила Елена, — а все жертвы Живореза, как раз…
— Точно! Вот, где он их пасет. — Тонкие ноздри девушки хищно раздулись, она сверкнула глазами: — Будем брать, или предпочитаете дождаться мужиков?
Вопрос был задан с подтекстом: ну что, слабо? Петелина приняла вызов:
— Терять время нельзя, мы обязаны задержать курьера. — Она распахнула дверцу и приказала: — За мной!
— Надо перекрыть запасной выход во двор, — остановила ее Варвара. — У вас оружие имеется?
— Не думала, что понадобится.
— Тогда я перекрою запасной выход, а вы дежурьте в машине. Если увидите подозреваемого, сообщите по рации, вас услышат все экипажи.
Несомненно, оперативник лучше знала, как действовать при задержании. Но Петелина не хотела, чтобы в первый же день ее заподозрили в трусости. Она решительно возразила:
— Будем действовать по-другому. Ты ступай к запасному выходу, а я зайду с главного.
— Уверены?
— У Живореза нет огнестрельного оружия. По крайней мере в материалах дела оно не фигурирует. А нож… — Елена пыталась бодриться: — Против ножа у меня женская сумочка, набитая документами. Испытанная защита.
Варвара не оценила шутку. Она молча кивнула и как-то быстро исчезла. Вместе с испарившейся вооруженной помощницей у Елены пропала уверенность, с которой она отдавала приказ. Появились ненужные мысли: нож тоже оружие, хотя и холодное, и Живорез доказал, что умеет с ним обращаться.
Однако отступать было поздно, авторитет завоевывается годами, а теряется в минуту. Она перед выбором, которого на самом деле нет.
И следователь отбросила сомнения.
Шаг из машины — время для нее будто спрессовывается, а нервные окончания электризуются.
Елена поднимается по ступенькам, входит в ресторан, ее организм настроен на опасность, как локатор боевого самолета. Глаза сразу ощупывают зал — посетители не в счет, а вот сотрудников стоит опасаться — каждый из них может оказаться таинственным Живорезом. Например, тот субтильный официант — метнул внимательный взгляд в ее сторону. Официанту легко подслушать разговоры посетителей, узнать их планы. А при встрече с ним жертва сначала задумается: где-то я его видел. Минутной расслабленности достаточно, чтобы вколоть шприц, тем более, если пользоваться шприцем-пистолетом.
Елену трогают за плечо, она вздрагивает. Невесть откуда появившийся гардеробщик, предлагает сдать верхнюю одежду.
Как бесшумно он подошел, словно неуловимый преступник. А если бы в его руке был шприц? Еще есть повара, привыкшие орудовать ножом. И тот же курьер, доставивший отрезанные пальцы. А если они в сговоре и прикрывают настоящего маньяка? Убийца вообще может здесь не работать, а получать нужную информацию.
Пора разворошить этот улей и посмотреть на реакцию.
Елена показывает удостоверение подошедшему официанту, и громко сообщает, что ищет худого светловолосого парня лет двадцати пяти, подозреваемого в убийстве. Официант тушуется, он тоже подходит под описание. Неловко оправдывается — он такой не один.
Прекрасно! Петелина требует собрать всех сотрудников на кухне. Входную дверь запереть, никому не выходить. Объясняет посетителям, что в ресторане проводится оперативно-следственное мероприятие. Те цепенеют. В глазах персонала непонимание и страх.
Цель достигнута, все взбудоражены, волнение нарастает. Кто сорвется первым?
А снаружи слышатся сирены приближающихся полицейских машин. Это усиливает панику. Посетители намереваются уйти, а сотрудники один за другим исчезают в служебных помещениях. Елена спешит за ними.
Вот кухня — кастрюли, сковороды, плиты, и острые ножи любого размера. Боевой арсенал для Живореза. Сотрудники растеряны, но не все. Елена видит, как светловолосая макушка спешит по проходу и исчезает за дверью. Она за ним — там подсобка с холодильниками и коробками, на длинном столе упакованные заказы.
Светловолосый исчезает за следующей дверью. Это выход во двор.
Елена слышит топот убегающего, предупреждающий крик, выстрел — и грубый женский голос. Так вот как ругается Варвара!
Елена выбегает во двор. Ноги беглеца торчат из-за мусорных баков.
Неужели убит? Нет, дергается.
Белобрысый припечатан носом в асфальт, Варвара сверху — застегивает наручники.
— Ты его ранила? — спрашивает Елена.
— Стреляла вверх. Он, гад, меня оттолкнул, и я могла бы на поражение.
— Отличная работа, — не забывает похвалить следователь.
Хотя серийный маньяк заслуживает смерти, для следователя живой преступник лучше мертвого. Тем более в столь громком деле. Судебный процесс, вынесение приговора, внимание прессы и общества — вот истинная победа, которую ценит начальство.
Во двор прибегают другие полицейские, появляются любопытные.
— Он что-то сбросил, — сообщает Варвара, встряхивая и поднимая задержанного.
— Куда?
— Кажется в бак.
Елена рассматривает железный мусорный бак и замечает характерную дырку на уровне пояса. Трогает пальцем — теплая, явно от пули.
Так куда же метилась Варвара? Почему сказала, что стреляла в воздух? Возможно от толчка она пошатнулась.
По испуганному взгляду светловолосого парня трудно поверить, что это жестокий маньяк. Он следит за Петелиной, опасается ее действий. Елена заглядывает в мусорный бак. Завален мятыми коробками и кухонными отходами, сверху бросается в глаза чистый пакетик величиной с ладонь. В голове щелкает: пальцы ушли с заказом чиновнику, а отрезанная кисть убитого пока не найдена. А вдруг в пакетике…
И тут она замечает нечто особенное, крайне подозрительное. Она ищет, чем поворошить отходы и достает ручку из сумочки. Подцепляет ею подозрительный предмет, он высовывается из-под коробки — ее лицо кривится от отвращения. Это человеческая ладонь с двумя оставшимися пальцами — мизинцем и безымянным.
Так вот чего опасался беглец. Перепуганный белобрысый курьер — это и есть Живорез. Серийные убийцы быстро ломаются, когда оказываются за решеткой. Этот дрогнул в первую минуту.
— Стоять! Три шага назад!
Крик следователя адресован полицейским, гурьбой бросившихся на помощь Варваре.
И уже спокойнее она пояснила:
— Следы затопчите.
Петелина ловит взглядом Митрохина, старшего среди оперативников, и приказывает:
— Это место надо оцепить. Найти свидетелей, видевших, как задержанный сбросил улику, и вызвать криминалистов. Понятно?
Митрохин не то чтобы кивает — открыто проявлять исполнительность перед женщиной моложе его ему неохота — однако двигает бровями в знак согласия. И тут же начинает громогласно отдавать распоряжения, словно является главным.
Пусть тешит свое мужское самолюбие, лишь бы толк был.
Елена замечает голодную дворнягу, высунувшуюся из-за мусорного бака, та жадно принюхивается. Первая реакция — приказать ближайшему полицейскому, чтобы отогнал, но вверх берет такт. Ох уж эти обидчивые мужчины.
Она трогает Митрохина за локоть и тихо объясняет:
— Там главная улика — рука жертвы. Поставьте кого-нибудь, чтоб охранял. И найдите понятых.
Тот ценит дружеский жест и на этот раз, помимо движения бровями, чуть растягивает губы: сработаемся.

15

— Товарищ полковник, разрешите? — Петелина приоткрыла дверь гостиничного номера.
— Ты забыла приказ, старший следователь. Ладно бы еще при сотрудниках, а здесь… — отозвался из глубины номера Кулик. — Проходи, Лена, заждался.
Это была третья встреча Кулика и Петелиной в течение длинного напряженного дня. Утром — на совещании. Днем они пересеклись в кабинете Ивакина, главы департамента имущественных и земельных отношений, которому прислали отрезанные пальцы.
Чиновник негодовал, требовал оградить от подобных выходок. Елена, как могла, успокаивала его и заверяла, что предполагаемый преступник уже пойман. Формулировка «предполагаемый» чиновника не устраивала.
Кулик его осадил:
— А почему пальцы прислали именно вам? Маньяк у нас разборчивый, безгрешных не трогает.
Ивакин осел в кресло медленно, как дутый манекен, из которого выпускают воздух.
Закончив опрос, следователи покинули администрацию. Кулик воздержался от конкретных указаний и предоставил Петелиной свободу действий. «Твой успех, ты и развивай. А вечером ко мне с отчетом». Она и предположить не могла, что замотается допоздна, и полковник вызовет ее в свой гостиничный номер.
— Как же неудобно с одной рукой — бутылку не откроешь. Хорошо, официант помог, — ворчал Кулик. Он сидел в глубоком кресле и указал на свободное: — Присаживайся.
Между креслами располагался столик, на котором в мягком свете бра красовалась бутылка вина в ведерке со льдом в окружении двух бокалов, тарелки с сыром и вазы с фруктами. Елена присела. Кресло оказалось низким и мягким, торчащие вверх колени она прикрыла папкой с документами, хотя и была в брюках.
Кулик разлил вино по бокалам. Вино, к ее удивлению, оказалось красным.
— Обычно охлаждают белое, — не удержалась от замечания Елена.
— Если бы я поступал шаблонно, то не поймал и половины маньяков.
— Любите парадоксальные ходы?
— Я следую наитию, — загадочно ответил полковник.
Елене вспомнилась их пугающая встреча, когда полковник подсел в ее машину, и в голову пришла дикая мысль, что странная записка могла быть подброшена в ее номер Куликом.
Она выложила записку на стол:
— Нашла у себя на кровати. Если это снова проверка на стрессоустойчивость, то совершенно дурацкая.
Кулик прочел, поиграл бровями и, наклонившись через стол, прошипел устрашающим голосом:
— А много-много отрезанных рук и пальцев под кроватью не было? — Он криво улыбнулся и расслабленно откинулся в кресло. — Тогда тебе нечего бояться.
Елена не знала, как реагировать, она еще не привыкла к странным выходкам знаменитого следователя.
В отличие от нее Кулик не чувствовал никакого смущения, он приподнял бокал:
— Я был прав. Как только Петля присоединилась к группе, расследование сразу пошло семимильными шагами. За твои первые успехи, Лена.
— Я хотела бы…
— Сначала вино, а потом о делах.
Елена пригубила бокал, терпкое красное вино оказалось почти ледяным.
— А теперь докладывай о Живорезе.
— Водителя лимузина я отпустила под подписку о невыезде, его ДНК не совпало.
— Черт с ним, я просил о Живорезе.
Елена раскрыла папку с документами.
— Курьер Денис Луценко, двадцать пять лет, из неблагополучной семьи. Отец сидел за хулиганство, бросил жену, та вела аморальный образ жизни. Мальчика, в основном, воспитывала бабушка.
— А еще его обижали в школе, и он мочился в штаны до десяти лет. Понимаю, к чему ты клонишь. Но трудное детство у многих, а серийных убийц — единицы. Я, к слову, тоже из неполной семьи. И помню, как меня унижали в школе, пока я не научился драться. Переходи к фактам.
— Луценко — недоучившийся студент. В ресторан «Гончаров» его взяли в качестве официанта, но быстро выяснилось, что парень недостаточно вежлив. Его перевели в курьеры. Взгляд у него холодный, отстраненный, отмечаются частые перепады настроения. Теперь ясно почему — Луценко пристрастился к травке. При задержании он сбросил пакет анаши — более ста грамм. На пакете зафиксированы его пальчики.
— Поздравляю, оперативно сработала.
Елена вспомнила, как в присутствии понятых вскрывали пакет и фотографировали, найденную в том же мусорном баке кисть руки. С уликами сразу же начали работать криминалисты. Если принадлежность пакета с наркотиком Луценко установлена однозначно, то свою причастность к человеческим останкам он категорически отрицает.
— Нами установлено, что кисть руки была подброшена в мусорный контейнер не в момент бегства Луценко, а раньше. Следов спермы на ней не обнаружено. Скорее всего, убийца отмыл улику прежде чем выбросить. Он стал осторожнее или узнал, что после предыдущего убийства нам удалось найти кисть со следами биологического материала, пригодного для идентификации.
— Что дал обыск?
— Еще двести грамм анаши нашли при обыске в квартире Луценко. Он утверждает, что для личного пользователя, но возможен и сбыт. На вечер убийства в лимузине у него нет алиби. Проверяем другие случаи. Его одежда и ножи из квартиры отданы на экспертизу.
— Как вино? — неожиданно спросил Кулик, глядя на Елену сквозь бокал.
— Нормальное. — Она пожала плечами и тут же поправилась, не желая обижать странного начальника: — Хорошее вино, только холодное.
— Тогда выпей, а документы убери.
— Тут протокол допроса Луценко. Он путается в показаниях. Завтра я хочу провести следственный эксперимент. Возможно, водитель лимузина его опознает.
Кулик опустошил бокал, поставил его на стол и качнул здоровой ладонью, словно отгоняя назойливую муху:
— Передай наркомана Луценко местным следователям, это не наш клиент.
— Откуда такая уверенность?
— Я же объяснял про типы маньяков. Наркоман может стать только дезорганизованным асоциальным убийцей. Такой тип совершает убийства иначе. Его преступления, как и жизнь, не организованы, хаотичны. Чаще всего он действует спонтанно, не по заранее продуманному плану, а по ситуации. Нападает под влиянием импульса. Он не придерживается определенного образа жертвы. Его жертва не столько желанна, сколько доступна. Короче говоря, психологически Луценко — полная противоположность нашему Живорезу.
Елена выпила вино, осмысливая услышанное. Допрашивая Луценко, она то и дело примеряла к нему образ расчетливого убийцы и чувствовала, что одежка Живореза ему не в пору. Она оправдывала сомнения растерянностью парня или тонким актерским дарованием.
— Могу держать пари, Луценко — не убийца, — подытожил Кулик и опустил взгляд на ее колени. — На что поспорим?
— Я никогда не любила споры.
— Проехали, — легко согласился полковник. — Если Луценко не наш клиент, то как отрезанные пальцы попали в заказ Ивакина?
— Дело в том, что его секретарша заказ не делала. Мы выяснили, что посторонний человек мог зайти со двора в ресторан, не привлекая внимания. Предварительно он мог сделать заказ по телефону от имени Ивакина на самый дорогой стейк. Затем нашел нужную коробку, подложил пальцы и скрылся. А руку выбросил в контейнер.
— И никто ничего не заметил?
— Комната с готовыми заказами примыкает непосредственно к задней двери ресторана. В ней часто никого нет.
— Телефонные разговоры в ресторане записываются?
— Нет.
— Выходит, убийца знает, как работает заведение — это зацепка. Я поручу проверить всех сотрудников, настоящих и бывших.
— Вчера был заказ для лимузина из этого же ресторана, но отнести его не успели, — напомнила Елена. — Убийца знал, что лимузин остановится рядом, первым открыл дверцу и подсел. Нагло и неожиданно.
— Как я к вам, — ухмыльнулся Кулик, кажется, гордясь своей выходкой.
Он встал, подошел к окну и распахнул раму. Набрал в легкие прохладный ночной воздух, шумно выдохнул.
— Сегодня дождя не предвидится, наш маньяк будет спать спокойно. — Кулик повернулся, его взгляд потяжелел. — А может, в данную минуту он наблюдает за нами.
Елена пока не научилась понимать: когда полковник шутит, а когда нет. На всякий случай она подыграла:
— Здесь первый этаж, залезть нетрудно.
— Со шприцем.
— Хорошо, что мой номер на четвертом.
Из-за распахнутого окна в комнате стало прохладно. Елена поежилась, что не укрылось от Кулика.
— Тебе холодно? А мне говорят, что у меня горячие руки. — Он оставил окно в проветриваемом положении и оказался за ее креслом. Раскрытая мужская ладонь легла на ее плечо и поползла ниже. — Это так?
— Вам льстят. Горячим должно быть сердце, холодной голова, а руки чистыми, — напомнила Елена о главных качествах борцов с преступностью, мягко выскальзывая из объятий.
— Приятно иметь дело с эрудированной женщиной.
— И с вежливым мужчиной.
— Сдаюсь, побежден. — Кулик шутливо приподнял руки. — Кстати, у меня только одна рука не в порядке, а все остальное в норме.
Он сделал многозначительную паузу.
«Больше никаких докладов в номере», — решила Петелина, вслух же произнесла:
— Не сомневаюсь, вашей светлой голове многие позавидуют.
Глаза Кулика презрительно сузились, он будто заново изучал подчиненную, потом перевел взгляд на свою руку, скованную ортезом:
— Врач обещает, что рука полностью восстановится через неделю. Тогда от меня так просто не ускользнешь.
— Спокойно ночи, Борис Евгеньевич.
Елена покинула номер начальника, с одним желанием: поймать маньяка быстрее, чем за неделю, чтобы вернуться в Москву до того, как Кулик вылечит руку. Иначе за действия ревнивого Валеева она не ручается.

16

Спустившись утром на завтрак, Елена заметила Кулика в спортивном костюме. Тот, как ни в чем не бывало, призывно помахал ей рукой. Пришлось сесть за стол начальника. Кулик был бодр и энергичен.
— Я только что с пробежки. Вниз-вверх по склону — прекрасно.
— А как же рука?
Кулик бросил взгляд по сторонам, наклонился через стол и прошептал:
— Открою секрет, коллега. Бегают ногами.
Елена кисло улыбнулась и закашлялась в салфетку. Она чувствовала себя неважно, хотелось сжаться и закутать горло кашемировым палантином, оставленным в номере.
Кулик наполнил опустевшую тарелку новой снедью, вернулся к столу и с недоумением посмотрел на то, что выбрала Елена.
— В чем дело? Здесь отменные завтраки, а ты ничего не ешь. Утренние калории фигуру не портят.
Елена едва притронулась к йогурту, и маленькими глотками пила горячий чай, прогревая горло.
— К тому же, для мозга полезно сладкое, — гнул свою линию Кулик, придвигая к Елене блюдце с двумя булочками, облитыми шоколадной глазурью.
От одного взгляда на жирный десерт Елене стало тошно. Она обхватила себя за плечи, пытаясь сдержать дрожь.
— Да я погляжу, тебя знобит, — забеспокоился Кулик. Он протянул руку через стол, коснувшись пальцами ее лба. — Горячая. Так, решено, тебе надо к врачу.
— Я куплю что-нибудь в аптеке, — возразила Елена.
— Нет-нет, что-нибудь не пойдет. Откуда ты знаешь, у тебя простуда или вирусная инфекция? Мне нужны здоровые сотрудники. Я отвезу тебя в центральную поликлинику к знакомому врачу.
— Откуда у вас здесь знакомый врач?
— Вынужденное знакомство, — Кулик продемонстрировал ортез. — Антон Холодов занимается моей рукой, и многим нашим помогает. Толковый специалист.
— Стоит ли, из-за легкой простуды, — по инерции сопротивлялась Елена, хотя ее приятно удивило проявление заботы со стороны важного начальника.
— Возражения не принимаются. — Кулик вытер губы салфеткой и швырнул ее на опустошенную тарелку. — Через десять минут встречаемся в холле и едем к врачу.
В холле отеля Елену поджидала Варвара Тимофеева. Лейтенант напряглась, увидев рядом с Петелиной предупредительного полковника, но быстро обрела прежнюю уверенность. На ее лице даже прорезались черты бесшабашного задора.
Узнав о планах заехать в поликлинику, Варвара смело возразила московскому начальнику:
— Я назначена вами в помощь следователю Петелиной и сама отвезу ее к Холодову.
Елену такой вариант устраивал больше. Она напомнила Кулику про травму:
— Борис Евгеньевич, вам надо руку беречь.
— Мы сами справимся, — с мягкой улыбкой добавила Варвара.
— Угу, — согласился Кулик, кольнул оперативницу строгим взглядом и заторопился. — Вообще-то, мне некогда.
Обе женщины посмотрели вслед полковнику. Он ушел, прижимая ортез к животу. Елене вспомнилось, что за завтраком Кулик достаточно ловко орудовал ножом и вилкой обеими руками. Поправляется.
— Как ты его осадила, — не удержалась она от похвалы, когда Кулик скрылся за дверью отеля.
Варвара вдруг сжалась и распрямилась, как пружина, бросившись к выходу:
— За ним!
Елена спешила следом, ничего не понимая. Кулик сел в поджидавшую его машину, однако взгляд Варвары был направлен совершенно в другую сторону.
Девушка вытянулась в струнку, пытаясь укрыться за тонкой опорой козырька над входом в отель, и дернула за руку Петелину:
— Не высовывайтесь.
— В чем дело? — Елена вертела головой из-за плеча оперативницы.
— Он взял зонтик.
— Кто?
— Да вон же!
Елена увидела удаляющегося с зонтом мужчину.
— Он взял зонтик в корзине у входа, а дождя нет. — Варвара судорожно пыталась объяснить: — Большой зонт — примета Живореза. Вы сами поручили…
— Успокойся! — Елена грубо одернула лейтенанта. — Это старый человек, ему зонт нужен, как трость.
Варвара выслушала следователя с недоумением, однако быстро ее возбужденный взгляд пришел в норму. Она смущенно оправдывалась:
— Проклятый черный зонт засел у меня в башке.
— Садись в машину, поговорим по пути в поликлинику, — приказала следователь.
Варвара села за руль, привычное занятие успокоило ее. Она передала слова Митрохина о результатах работы оперативников:
— Ребята землю роют, опросили всех, кого можно. В тот вечер шел дождь, и человек с зонтом у торговых рядов — обычное явление. Тем более мы не знаем, кто подсел в лимузин — мужчина или женщина, молодой или старый. Короче — порожняк.
— Живорез умеет быть незаметным. Седьмой эпизод — и ни одного четкого словесного портрета.
— Потому что он самый обычный, тот, на кого не подумаешь.
— Ты мыслишь, как Кулик, — похвалила Елена.
— Сама с головой, полковник мне не докладывает, — парировала Варвара, косо взглянула на пассажирку и после паузы спросила: — А вам?
Елена почувствовала тонкую женскую издевку в голосе Вари. На что она намекает? Вспомнился вчерашний вечер, открытое окно, освещенная комната, вино и фрукты на столе. Ее с полковником мог заметить кто-то из оперативников. И поползли слухи, коллегам только дай повод обсудить что-нибудь пикантное. Так и до Валеева волна докатится, как водится, в сильно преувеличенном виде.
Она закашлялась, чтобы не отвечать, но Варвара сама сменила тему.
— Это я Борису Евгеньевичу врача Холодова посоветовала.
— Твой знакомый?
— Да так, помог когда-то.
— Что-то серьезное?
— Не хочу о своих болячках, — мотнула головой Варвара и надавила педаль газа.
Старинный город замелькал за окнами в ускоренном темпе. Неожиданно ремень безопасности врезался в грудь Петелиной — машина резко затормозила перед «зеброй» пешеходного перехода.
Варвара высунулась из окна и прокричала:
— Будешь переходить или нет? — Старушка на обочине, к которой она обращалась, пугливо попятилась. — Ну и черт с тобой!
И «Нива» рванула с места, обдав старушку сизыми клубами выхлопных газов.
Елена не знала, как и реагировать. Попробовала пошутить:
— Спасибо, что не пристрелила.
— Терпеть не могу дурацкие правила. Они только жить мешают, — без тени улыбки огрызнулась Варвара.
Дальнейший путь в ведомственную поликлинику прошел в молчании. Варвара с ходу приткнула «Ниву» на место для инвалидов и чуть ли не вбежала в здание. Елена едва поспевала за ней.
Однако перед дверью в кабинет доктора Холодова Варвара остановила Елену растопыренной ладонью, припечатала к стенке и попросила подождать:
— Я предупрежу врача, что вы от полковника.
Ее глаза странно блуждали, когда она исчезла за дверью.
Не успела Петелина подумать: не ошиблась ли она с выбором оперативника, как услышала за дверью сбивчивую ругань. Шум быстро перешел в перепалку, что-то грохнуло и покатилось по полу.
«Она же вооружена», — испугалась Петелина.
Она вспомнила про вчерашний выстрел, якобы, вверх, и недавняя шутка на пешеходном перекрестке уже не казалось ей дурацкой.

17

События развивались стремительно. Пока Елена думала, что предпринять — вызвать Митрохина или своими силами урезонить Варвару, — та появилась из кабинета с милой улыбкой:
— Все в порядке, доктор Холодов вас ждет.
В руке она что-то прятала, но, слава богу, не пистолет. Тот висел под черной курткой в застегнутой белой кобуре.
Елена попыталась спросить:
— Я слышала шум...
— Доктор споткнулся, — еще шире улыбнулась Варвара и распахнула дверь.
Войдя в кабинет, следователь увидела врача, собирающего с пола рассыпанные пилюли.
— Извините за беспорядок. У каждой профессии свои издержки, — постарался улыбнуться он, но получилось кисло — молоко свернется.
Собранные пилюли врач бросил в корзину для мусора.
— Пустышки рассыпались, — объяснил он, предложил пациенту сесть и представился: — Антон Холодов.
По возрасту он был ровесником Петелиной, достаточно худ, с опрятной щетиной на мужественных скулах, и в целом, создавал впечатление приятного человека, если бы не вечно ускользающий взгляд.
— Как я понимаю, больничной карты у вас нет, — продолжил Холодов. — Придется задать дополнительные вопросы: наследственные заболевания, аллергия на лекарства.
— Я всего лишь простудилась, — призналась Елена.
— Сейчас узнаем.
Осматривая пациентку, помимо медицинских вопросов врач продолжил затронутую тему о профессиональных издержках:
— Ловить бандитов нелегко, вашей профессии свойственны стрессы. Это порождает неконтролируемые срывы.
— Я что-то не припомню, чтобы сообщала вам, кем работаю, — заметила Елена.
— Меня предупредила… предыдущая посетительница. Вы старший следователь Петелина, приехали из Москвы, ведете дело серийного убийцы, и настолько преуспели в своей профессии, что у вас есть прозвище — Петля. Я ничего не упустил, Елена Павловна?
— И когда она успела рассказать? Я слышала другие звуки.
— Что поделать, профессиональный стресс. Обладание оружием на мужчин и женщин действует по-разному. Мужчинам придает уверенность, а женщинам — нервозность. А вдруг хулиган отнимет или еще что.
«А вдруг придется стрелять в человека», — мысленно поправила его следователь. Вот основной страх, из-за которого она предпочитала держать табельный пистолет в сейфе.
— Вы сказали, что стресс порождает срыв. — Елена красноречиво посмотрела на выброшенные в лекарства. — Что произошло с предыдущей посетительницей?
— Елена Павловна, вы же не хотите, чтобы я обсуждал ваши проблемы со следующим пациентом.
— А какие у меня проблемы?
— Неплохо бы сдать кровь. Вы сегодня завтракали?
— Мне некогда проходить обследование.
— Понимаю, напали на след Живореза. Когда ждать сенсации?
— Идет обычное расследование, — холодно ответила Петелина.
— Обычные поиски необычного маньяка, — ухмыльнулся Холодов и с нажимом в голосе добавил: — Я же немножко в курсе, лечу сотрудников полиции, самого Бориса Евгеньевича. Как его рука, кстати?
— Думаю, проблема позади.
— А правду говорят, что маньяки сами хотят, чтобы их поймали, поэтому совершают преступления все чаще и наглее?
— Не правда, за решетку никто не хочет. Но безнаказанность порождает потерю бдительности. Один случай, другой, третий…
— Уже седьмой, кажется? Вы уверены, что знаете обо всех случаях?
— Убийца начинает считать себя неуязвимыми и совершает ошибку, — закончила свою мысль Елена.
— И попадается?
— Именно так.
— Значит, ум и собранность — ключ к успеху?
— Успех? По-моему, это слово по отношению к маньяку неуместно.
— А вы заметили, что в городе нет паники? И знаете, почему? Потому что простым гражданам ничто не угрожает, — запальчиво заявил врач.
Петелина прищурилась, попыталась рассмотреть глаза Холодова, но тот по-прежнему избегал прямого взгляда.
— Такое ощущение, что вы сочувствуете Живорезу.
— Нет, ни в коем случае, — смутился доктор и все-таки взглянул в глаза следователя, холодно и с вызовом. — Но и чиновников мне не жалко.
— Для врача странное заявление. Они же люди, у каждого есть семья, близкие.
— Вот пусть родственники о них и печалятся. А простой народ, вы уж поверьте… — Холодов ухмыльнулся и красноречиво промолчал.
Петелина не понравились его слова. Она повысила голос:
— Предлагаете не искать убийцу? Пусть продолжает.
— А кто погибает? Кто? — неожиданно вспылил Холодов. — Да если разобраться, каждый из них виноват, проворовался!
— Это надо доказать.
— Так докажите. Если чиновники хорошие, то почему народ живет бедно?
В этот момент Елена поняла, что ей еще не нравится в Холодове помимо ускользающего взгляда — он задает много вопросов. И отвечает вопросом на вопрос.
— Что скажете? — продолжал наседать врач.
— Предпочитаю задавать вопросы, а не отвечать на них, — отрезала следователь.
— И всегда находите ответы? О, простите. Но общество должно задавать вопросы руководителям, и если не получает ответ…
— У нас политические дебаты, или я на приеме врача? — переняла наступательную тактику Петелина.
— Вы спешите?
Елена выразила недовольство немой гримасой.
— Виноват, — спохватился доктор и сел за компьютер. — У вас ОРЗ в начальной стадии, можно купировать. Я вам пропишу лекарства и витамины, можете купить внизу в аптечном киоске, и распечатаю инструкцию, как принимать препараты.
В кабинет просунулась Варвара. Она выглядела спокойной, умиротворенной и даже попросила прощения:
— Извините, Антон, тяжелый день выдался.
— Я занят, — строго ответил Холодов, вынимая листок из принтера.
— А я к Елене Павловне. — Варвара бесцеремонно прошла к следователю, наклонилась и вполголоса сообщила: — Звонили из морга — срочная информация.
— Новый случай? — екнуло сердце Петелиной.
— Обнаружен биоматериал, пригодный для анализа ДНК убийцы.
— Кисть руки в этот раз чистая — напомнила следователь.
— Кисть в лаборатории, а труп в морге, — загадочно ответила Варвара и с недоверием покосилась на Холодова: — Лучше поговорим в машине.
Врач вскинул брови и по привычке хотел задать вопрос, но Петелина его опередила:
— Большое спасибо, Антон. — Она выдернула из руки оторопевшего Холодова распечатанную инструкцию и направилась к выходу: — Варвара, едем.
— Звоните, если что. Мой телефон есть на распечатке, — выкрикнул вслед Холодов.

18

При выходе из поликлиники Петелина приобрела лекарства и выпила пару таблеток согласно инструкции. Ей не терпелось расспросить Варвару о грубой ссоре с врачом, разговор ожидался непростым, и она решила начать с похвалы:
— Ты права, при посторонних о деле лучше не разговаривать. Холодов и так в курсе расследования.
— Много вопросов задает.
— Это ты верно подметила, — подтвердила Елена, сев в машину. Посчитав, что одобрений достаточно, она мягко спросила: — Ты, кажется, с ним повздорила?
— Козел. Всучил просроченные лекарства, — процедила Варвара.
— Мне он дал только рецепт. У тебя с ним что-то личное? — заподозрила Елена.
— А мы уже подружки? — полыхнула глазами Варвара.
— Можем стать, если будем общаться.
Вместо ответа Тимофеева газанула. Сквозь шум двигателя Елена едва расслышала бормотание: «Навязали на мою голову». Она еще раз убедилась в колючем характере Варвары и оставшуюся часть пути предпочла ехать молча.
Судебно-медицинское отделение располагалось в здании городского морга. Вход был общий, но Варвара здесь хорошо ориентировалась и быстро провела следователя к нужному кабинету. Ее не смущал въевшийся запах формалина, оставленные в коридоре каталки, и мрачное ощущение призраков в полутемных углах.
Склонившийся над бумагами судмедэксперт, поднялся навстречу женщинам:
— Токаев Давид Асланович. — Он протянул руку, пришлось ее пожать. — Вас, Елена Павловна, я помню, Кулик на совещании представлял. А оперуполномоченный Тимофеева у меня часто… Варвара, положи на место!
Пока московский следователь знакомилась с патологоанатомом, лейтенант подняла со стола пластиковый бокс. Сначала Петелиной показалось, что внутри комок толстой матовой ткани, но потом она разглядела на странной ткани много волосков. Это же кожа! Кожа мужчины!
Петелина невольно отвела глаза, ее взгляд наткнулся на фотографию в рамке на столе. Сюжет не оставлял сомнений: мама и папа ведут сынишку в первый класс. Папой являлся Давид Токаев.
— Ваша семья? — спросила она, чтобы снять неловкость. — Красивый мальчик.
Но получилось только хуже.
— Он погиб. И жена тоже. — Токаев положил рамку лицом вниз. — Автомобильная катастрофа. Я был за рулем, а в нашей машине имелась только одна подушка безопасности — для водителя. Лучше б она не сработала!
— Извините, — смутилась Петелина.
— С тех пор я за руль не сажусь, — добавил Токаев.
— Давид Асланович приехал к нам из Владикавказа, — пояснила Варвара. — Вы были хирургом?
— Был. — Твердо, как отрезал, ответил Токаев и стиснул авторучку в ладони. — После трагедии, у меня стала дергаться рука, нечасто, но неконтролируемо. Чтобы не рисковать жизнью пациентов, я прошел курсы и сменил профессию. Теперь режу мертвых.
Сказав последнюю фразу, Токаев дернул рукой так, словно вместо авторучки он сжимал скальпель.
— Давно здесь работаете?
— С прошлой осени. Дома, на Кавказе мне все напоминало о семье. Как только появилась вакансия судмедэксперта, переехал во Владимир.
Пелена горя затуманила глаза мужчины. Петелина представила, как он день за днем корит себя в смерти близких, и попыталась его оправдать:
— На Кавказе опасные дороги.
Токаев промолчал. Варвара не отличалась душевным чутьем и ляпнула:
— А мне понравилось в горах — серпантин, крутые повороты. Люблю опасность.
Петелина укоризненно взглянула на помощницу. Та отреагировала с вызовом:
— Опять не так? У Холодова сорвалась, согласна, а тут-то что? Я не в институте благородных девиц воспитывалась. И мы не на балете, а в морге.
Судмедэксперт вопросительно взглянул на Петелину:
— Холодов? Вы были у врача?
— Простуда, — отмахнулась Елена. — Кулик настоял, пришлось подчиниться.
— Антон толковый врач. И что случилось?
— Врач-то он, может, и хороший, но Холодов оправдывает маньяка, намекает, что жертвы сами виноваты. А Варвара с ним… — Елена поняла, что разговор свернул совершенно не туда и подняла растопыренную ладонь. — Стоп! Извините нас, Давид Асланович, и давайте по делу. Вы хотели сообщить что-то важное.
— Да, конечно. — Токаев включил настольную лампу и указал на пластиковый бокс. — Вот, полюбуйтесь.
Следователь прищурилась, но не наклонилась к неприятному предмету.
— И что это?
— Я обнаружил на отрезанной руке Рожкова биоматериал. Биоматериал, не принадлежащий жертве.
Теперь Петелина заметила на боксе наклейку с фамилией Рожкова — чиновника, убитого в лимузине.
— Поясните подробнее.
— Понимаете, моя главная обязанность — установить время и причину смерти. Этим я и занимался. Но после того, как следователь по особо важным делам предположил, что убийства совершает сексуальный маньяк, и нашлось подтверждение этой версии — сперма на отрезанной руке, я решил провести дополнительное обследование тела.
— В случае с Рожковым на ладони криминалисты ничего не нашли.
— Потому что убийца ее отмыл, прежде чем выбросить. Но если он совершал мастурбацию таким извращенным способом, то следы семенной жидкости могли попасть и выше, на запястье.
— Возможно, — согласилась Петелина.
— Я исследовал микропоры кожи на руке жертвы и обнаружил биоматериал. Теперь его должны исследовать криминалисты.
Судмедэксперт придвинул пластиковый бокс к следователю.
— Вы срезали кожу? — поморщилась Петелина.
Варвара смело подхватила бокс, сунула его в пакет и заверила:
— Мы отвезем в лабораторию.
— Мои действия согласованы с Куликом, — объяснял Токаев. — Соскобов может быть недостаточно. А так, у криминалистов стопроцентный материал для исследования.
— Думаете, это сперма?
— Не удивлюсь, не удивлюсь. У мужчины в момент оргазма… Ну, вы сами понимаете.
— А предыдущие жертвы? — Следователь стала выстраивать логическую цепочку. — Они же все попадали к вам.
— Из Владимирской области — да. Но прежде я осматривал тела на предмет внешних повреждений. Также микрочастицы под ногтями — была ли борьба. Ничто не говорило о сексуальном насилии. Версию о маньяке–извращенце выдвинул Кулик, когда возглавил следствие.
— Сейчас прежние случаи проверить невозможно?
— Тела отданы родственникам для захоронения. Они же не бомжи, а уважаемые люди, — развел руки Токаев.
Петелина задумалась, представила картину преступления и высказала предположение:
— Следы спермы могли остаться на одежде жертв, на том же рукаве.
— Могли, — согласился Токаев. — Но вы бы видели ту одежду. Она вся в крови, тем более в области отреза.
— А одежда сохранилась?
Токаев замялся, стал объяснять:
— Вы поймите, это сейчас, с приходом Кулика, все делается тщательно — одежду изымают эксперты. А раньше тела привозили в морг, одежда срезалась, складывалась в пакет. Перед похоронами покойников переодевали в новое.
— А что потом происходило с их прежней одеждой?
— Личные вещи покойников забирают родственники. Это касается украшений, документов, других ценностей. А одежда в таком состоянии никому не нужна, ее сжигают.
— Как часто это делают?
— Я точно не знаю, это не в моей компетенции. Хотя, кажется… — судмедэксперт поднял указательный палец вверх и прикусил губу. — Подождите меня здесь, я кое-что проверю.
Токаев вышел из кабинета.
Варвара подняла перевернутую рамку с фотографией, посмотрела на некогда счастливую семью и положила обратно. Она едва не коснулась Петелиной, проходя к окну, и как бы невзначай обронила:
— У меня тоже только одна подушка безопасности.
— Можем пересесть на мою «тойоту», — предложила Елена.
— Больно не тем, кто уходит, а тем, кто остается, — равнодушно откликнулась Варвара, глядя в окно.
Токаев вернулся, в его руках был черный пакет с наклейкой. Судмедэксперт выглядел смущенным:
— Я нашел, один пакет остался. Тут одежда Миронова.
— Районный чиновник, убит весной, третья жертва Живореза, — вспомнила материалы дела Петелина.
— Третий или четвертый, вам виднее. Вот дата, полгода прошло. — Токаев продемонстрировал наклейку на пакете. — Родственники хотели забрать, я отложил, но они так и не пришли. Случайно сохранилось.
— Я заберу, отвезу в лабораторию, пусть посмотрят.
— Конечно. И бокс не забудьте, на коже точно есть следы. — Токаев передал пакет следователю, но, прежде чем разжать ладонь, заглянул ей в глаза: — Хорошо, что нашего маньяка тянет только на чиновников.
— Это почему? — не удержалась от вопроса Елена.
— Представить не могу, что на моем столе окажется такая, как вы.
Петелина выдернула пакет из руки патологоанатома. «Если это комплимент, то весьма сомнительный, — обиделась она, но нашла оправдание: — Он пережил страшное горе, а я по возрасту, как его жена».

19

Вслед за их «Нивой» из ворот морга выехал бежевый фургон с красным крестом. Варвара прижалась к обочине, уступая дорогу, но тут же спохватилась:
— Выглядит, как «скорая помощь», а куда им спешить?
За долгие годы работы следователем Петелина не раз сталкивалась с фургонами для перевозки тел и усвоила отличие:
— У них нет окон, а на крыше в лучшем случае только синий маячок, но кто на это обращает внимание.
— Я заметила другое, — Варвара кивнула в сторону багажника, куда положила черный мешок и пластиковый бокс. — На уликах наклейки: Рожкову тридцать лет, Миронову тридцать четыре. Остальным жертвам, помнится, не более сорока пяти. Значит, чиновники старше пятидесяти могут быть спокойны?
— Кулик насиловал девочек, но не брезговал и беспомощными пенсионерками.
— Кулик? — изумилась Варвара, дернув рулем.
— Маньяк из Иркутска. А ты подумала на полковника? — пошутила Елена.
— Да я… Я вот что хотела сказать. Если Живорез сексуальный маньяк, то он выбирает жертв, исходя из своих сексуальных предпочтений. И мужчины старше пятидесяти ему не интересны.
— Типа старый, не возбуждает?
— Ну да. Это несправедливо.
— Почему же?
— Чем дольше вор занимал должность, тем больше наворовал.
— Ты прям, как Холодов, — упрекнула Елена. — Не все же воруют.
— Некоторые обманывают.
— Это точно. — Елена решила сменить тему. — Мужчины влюбляются в то, что видят, а женщины в то, что слышат. Поэтому женщины красятся, а мужчины врут.
— Они думают, если у них власть и деньги, то достаточно поманить. А сам старый, лысый, жирный.
— Мужики без комплексов. Мы следим за фигурой, тратим деньги на косметику, салоны красоты, вечно сомневаемся — хорошо ли выглядим? А каждый из них уверен: он родился красивым и чем старше становится, тем привлекательней.
— Замечала. Пузо вперед — и идет знакомиться. Пыжится, как индюк, а на самом деле — облезлый козел.
— Только мужикам это не говори. Не открывай им главной женской тайны.
Женщины переглянулись. Несмотря на десятилетнюю разницу в возрасте, в глазах каждой мерцали снисходительные игривые огоньки, которыми женщины одаривают мужчин, если сочтут это нужным.

В областной криминалистической лаборатории было тесно, не столько от сотрудников в белых халатах, сколько от приборов, громоздившихся на многочисленных столах. Добрая половина из них устарела или вовсе не работала, но выглядела внушительно, и технику не списывали в расчете на периодические фоторепортажи впечатлительных журналистов.
Чужаку из Москвы совершенно нетипичного для экспертов вида выделили неудобный стол на проходе, и Петелина сразу наткнулась на вихрастую макушку Головастика, корпевшего за компьютером.
Следователь кивнула Варваре, и та выставила на стол перед криминалистом пластиковый бокс.
— Это то самое? — заинтересовался Устинов.
— Кожа с запястья жертвы, — подтвердила Петелина.
— Мы уже ждем. Техника здесь не новая, но рабочих рук много. Все подготовлено для исследования.
Как бы в подтверждении его слов, к ним подошел сотрудник в застегнутом белом халате, с защитной маской на лице и с латексными перчатками на руках. Он попросил сопроводительные документы и забрал коробку.
— Они знают, что делать, — заверил Устинов. — Это стандартная экспертиза.
— Хорошо, порадуем тебя более сложным заданием. — Елена показала на черный мешок в руке Варвары. — Здесь костюм Миронова, убитого полгода назад. Как ты понимаешь, одежда в крови. По нашей версии на ткань могла попасть семенная жидкость убийцы. Если мы это установим и найдем совпадение по ДНК с другими случаями, то картина преступления окончательно прояснится.
— Попробую, хотя, сами видите, — Миша надул губы и развел руки, предлагая осмотреться. — Я думал такие приборы остались только в музеях.
— У нас древний город. Город-музей, — с вызовом отреагировала Варвара.
«Молодая еще, — убедилась Елена. — Мужчину надо хвалить, а не ругать, если хочешь управлять им». Она улыбнулась и по-дружески запустила пятерню в густые волосы парня и потрясла его за макушку.
— Миша, ты же голова! Лучший мозг в криминалистике. Я в тебя верю.
Эксперт смутился, выдвинул нижний ящик и показал жестом Варваре, куда опустить пакет с одеждой. Затем он раскрыл папку и обратился к Петелиной:
— Кое-что я уже успел.
— Не сомневаюсь. Выкладывай.
— Я исследовал фотографии Высоцкого, найденные на месте убийств. — Устинов раскрыл папку. — Как видите, они все одинаковые, черно-белые. Это не типографская печать, карточки изготовлены на струйном принтере.
— Наши и без тебя знают, — прервала его Варвара.
Но Головастик ее проигнорировал, продолжая обращаться к Петелиной:
— Я установил марку — принтер «Epson». Краска использовалась не фирменная от производителя, а дешевая копия. Если будет найден конкретный принтер, я легко установлю: тот — не тот.
— Принтеры теперь есть даже у школьников, — вздохнула Елена. — И марка «Epson», насколько я знаю, весьма распространенная.
— Еще одно уточнение. И фотобумага, и принтер не новые, выпущены лет шесть назад. В общем, наш маньяк не богатей, не меняет технику каждый год, ждет, когда прежняя сломается. И пользуется только черной краской, хотя принтер цветной.
— Экономный, в отличие от тебя. — Елена объяснила Варваре: — Наш Головастик все время требует новую технику, самую передовую.
— Так я же даю результат.
— Ловлю на слове, Миша. Жду результат по костюму.
— Елена Павловна, быстро не обещаю, тут не Москва, — вновь виновато развел руки эксперт.
— Тут ты — это важнее. А с меня шоколад. — Петелина выложила на стол две плитки горького шоколада.
Устинов зарделся. И от похвалы, и от внимания начальницы, не забывшей о его пристрастии.
Варвара скривилась, ей не понравился московский эксперт. Мужик, а ему шоколадки дарят.
Выйдя во двор, она призналась:
— Не солидный он какой-то.
— Зато Головастик.
— Я думала все эксперты похожи на ученых — пожилые, лысые и сыпят научными терминами.
— Если бы все было так просто: взглянул на человека и сразу определил — это работяга, это чиновник, а это маньяк-убийца, — покачала головой Елена.
— Уж кого-кого, а чиновника от работяги я отличу, — хмыкнула Варвара.
— А как ты представляешь себе Живореза? Какой он? — серьезно спросила Петелина.
Женщины остановились около «Нивы». Варвара критически оценила забрызганную машину и протерла влажной салфеткой уголки стекол напротив боковых зеркал.
— У меня мало опыта, — нехотя призналась она. — Кулик говорит, что настоящий маньяк выглядит, как обычный человек. Пройдет рядом — не обратишь внимания.
— Насколько обычный? — продолжала настаивать следователь.
— Как любой из нас.
— Как ты или я? — усмехнулась Петелина.
— Найдем — сравним, — отрезала оперативница.
Она ожесточенно поелозила грязной салфеткой по стеклу, швырнула ее в салон под ноги, села за руль и хлопнула дверцей. Пока Елена обходила машину, Варвара незаметно бросила в рот пилюлю и запила из бутылочки.

20

Елена проснулась рано, взглянула через окно на серое небо. Предрассветная мгла не позволяла понять, который час. Она поднялась, выпила воды, отодвинула тюлевую занавеску. За окном шел дождь — монотонный, тихий, убаюкивающий. Струйки воды за стеклом просились в закрытое тепло комнаты. Именно такой плач неба, по словам Кулика, нравится маньяку. Или, наоборот, унылая погода настолько невыносима для убийцы, что тот в поисках облегчения выходит на охоту за очередной жертвой.
«Хватит убийств, пусть сейчас маньяк спит», — загадала Елена, представив отчего-то Кулика. Полковник непонятно, когда ложился, а ранним утром уже бегал и истязал себя зарядкой. Сильная воля. Она пару раз прокатилась летом на велосипеде в выходные дни, на этом приобщение к спорту и закончилось.
«Противный дождь. Побыстрее бы наступила зима с морозами и снегом. В прошлую зиму Живорез никак себя не проявил». Подумав так, Елена тут же отринула утешительное желание, как пораженческое. Они обязаны остановить маньяка, невзирая на погоду.
Однако через три часа, подъезжая к загородному дому чиновника Ивакина, Петелина уже не считала подобную мысль слабостью. Ее вызвали на очередной убийство.
Варвара вела машину дергано, а говорила с плохо скрываемым злорадством:
— До Ивакина очередь дошла. Недаром ему прислали отрезанные пальцы. Эта была метка — он следующий.
— Мы еще мало что знаем, — попыталась пресечь пустой разговор Петелина.
— Восьмой труп — это мало? Вам, москвичам, виднее.
«Восьмой», — мысленно повторила Петелина. И первый, кого она видела живым. Она помнила страх директора департамента имущественных и земельных отношений и свои заверения, что ему нечего бояться. Ошиблась. Его смерть — и на ее совести.
Около открытых ворот загородного дома скопились машины с мигалками, во дворе суетились знакомые сотрудники следственно-оперативной группы. Чувствовалось, что Кулик вызвал всех. Свободного места для парковки не нашлось, Варвара приткнула грязную «Ниву» перед высоким бампером мощного «инфинити», который лишь условно можно было назвать легковушкой.
Из черного внедорожника незамедлительно высунулся круглолицый бритый шофер недоброго вида. Шрам около глаза придавал его лицу дополнительную суровость.
— Эй, ты куда? — возмутился он.
— Да пошел ты! — бросила на ходу Варвара.
— Убери тачку!
— Плохо просишь. — Лейтенант кивнула следователю на «красивый» номер внедорожника с повторяющимися цифрами и буквами и объяснила: — Васильев прикатил, наш вице-губернатор. Сейчас начнется.
Она не ошиблась. В просторной прихожей лысеющий дядька, с трудом помещающийся в дорогой костюм, с апломбом выговаривал Кулику:
— Я рассчитывал, что московские следователи положат конец этому ужасу. Но убийства продолжаются. Если раньше дело касалось районных чиновников, то теперь дошло и до областных. Второй глава департамента за неделю! Беспредел!
Кулик одновременно давал указания и объяснялся с чиновником:
— Устинов, займись замком. Петелина, наконец-то. Пока осмотрись, я хочу знать твое мнение. А вы, Николай Егорович, не беспокойтесь. Мы работаем, задействованы лучшие кадры.
— Да как же не беспокоиться? Рожков и Ивакин мои непосредственные подчиненные. Сначала один, затем другой, а если убийца метит выше?
Елена прошла в дом. На кухне она увидела труп хозяина. Тело в окровавленной пижаме было привязано к деревянному стулу с высокой спинкой, придвинутому вплотную к столу. Правая рука Ивакина покоилась на разделочной доске, в глаза бросалась окровавленная культя. Кисть отсутствовала. Ноги и шея жертвы были изрезаны, а под стулом на керамическом полу подсыхала большая кровавая лужа.
Рядом с трупом работали начальник криминалистической лаборатории Сорин и судмедэксперт Токаев. Их было нелегко узнать, так как оба с ног до головы были одеты в одноразовую защитную одежду из белого полиэтилена.
Петелина перехватила взгляд черных глаз Токаева и спросила, не заходя на кухню:
— Что скажете?
Токаев стянул повязку под подбородок. Он выглядел уставшим.
— Да что тут говорить — все то же. На шее след от укола, кисть ампутирована, перерезаны главные артерии.
— Время смерти?
— В районе семи утра. Жизнь покидала его постепенно, вместе с кровью. Судя по перекошенному лицу, до последнего момента находился в сознании. Другие детали сообщу после вскрытия.
Токаев отошел. Петелина обратилась к криминалисту:
— Что удалось найти?
— Орудие убийства преступник унес с собой. Отрезанную кисть тоже, — ответил Сорин.
— А отпечатки, капли пота, плевки, хоть что-нибудь?
— Елена Павловна, я собираю все, что можно, в лаборатории проверим. Но не исключаю, что преступник был одет подобно нам.
— Он псих! Как он может все предусмотреть? — расстроилась следователь.
— По крайней мере, убийца воспользовался бахилами. Иначе в прихожей остались бы следы, утром шел дождь.
— Про дождь можете не напоминать.
Елена отошла, чтобы взять себя в руки. Нынешнюю жертву она восприняла болезненно. Со стороны кажется, что люди при власти способны отгородиться от неприятностей. Но Ивакин такой же, из плоти и крови. Он опасался за свою жизнь, а они ничего не предприняли. Она ограничилась пустыми утешениями, а Кулик позволил себе циничный намек, что чиновник сам не безгрешен. Пусть так. Но разве полиция должна защищать только святых?
Успокоившись, Елена продолжила работу. От сотрудников, осматривавших дом, она узнала, что после происшествия с подброшенными пальчиками Ивакин взял больничный, чтобы подлечить нервы. Сегодня в десять утра к нему пришла домработница. Дверь была не заперта, домработница, обнаружив окровавленное тело, в страхе убежала к соседям. Те вызвали полицию.
Петелина вернулась в прихожую. Вице-губернатор продолжал наседать на Кулика. Судя по угрюмому сопению полковника, его терпение было на пределе. Елена поспешила прийти на выручку начальнику.
— Здравствуйте, Николай Егорович, — встряла она в разговор, бесцеремонно встав перед Васильевым. — Есть несколько важных вопросов. Вы знали погибшего?
— Ну конечно. Это Ивакин Константин Анатольевич, ранее возглавлял Корниловский район нашей области, а последний год — областной департамент имущественных и земельных отношений. Это высокая должность.
— Как вы узнали об убийстве?
— Что за вопрос. Наши все уже знают. Мы не можем работать в такой обстановке! — стал возмущаться Васильев.
Но Петелина твердым голосом повторила вопрос:
— Кто и когда сообщил вам об убийстве?
— Из полиции позвонили. Я приехал, чтобы опознать тело.
— У Ивакина есть семья?
— Есть. Но его жена сейчас в Англии, там учится их сын. Я не знаю, какими словами ей сообщить, вы понимаете?
— У Ивакина были враги? Ему кто-нибудь угрожал?
— Какие враги? Милейший человек. Недовольные, конечно, всегда найдутся, если человек при должности. Всем не угодишь, знаете ли, но, чтобы такое…
На пороге появился майор Митрохин. Его люди осматривали двор и опрашивали соседей.
— Мы нашли, — сообщил он, обращаясь к Кулику.
— Что? — переспросил полковник.
Митрохин покосился на Васильева: стоит ли говорить при постороннем, — и кивнул, предлагая выйти во двор:
— Пойдемте, я покажу.
За оперативником потянулись все. Он топал к центру лужайки, туда, где дрожала рябью от порывов ветра овальная поверхность пруда. Это был декоративный пруд с пластиковым дном размером с огромную ванну. Митрохин подвел к краю и показал пальцем. Сквозь холодную прозрачную воду было видно, как на темном чуть заиленном дне отчетливо белеет кисть человеческой руки.
— О боже, — схватился за сердце Васильев.
— Помоги Николаю Егоровичу дойти до машины, — попросила Елена Варвару и шепнула: — Дай им дорогу, пусть уезжают.
— А если следующий я? Что мне делать? — вцепился в следователя чиновник.
— Главное, не волнуйтесь. Я дам вам свой телефон. Почувствуете опасность, хоть что-то подозрительное — сразу звоните, — начала успокаивать Петелина и заверила. — Мы приедем и поможем.
Высокопоставленного чиновника удалось увести, без него остановка стала спокойнее.
— Там еще что-то, — Кулик указал на другую часть пруда.
— Кажется, мобильный телефон, — разглядел Митрохин. — При убитом Ивакине телефон не обнаружен.
— Найдите сачок или лезьте в воду, — поторопил полковник.
Петелина напомнила о понятых и видеосъемке. Оперативники пробежали по соседям и опрометчиво привели молодую женщину. Та шлепнулась в обморок, как только увидела отрезанную руку, вытащенную из пруда. Пришлось звать на помощь Токаева. Только у него в машине для перевозки трупов нашелся нашатырный спирт. Токаев не успел переодеться. Едва девушка очнулась, она увидела существо в защитной одежде с мазками крови на рукавах, и обморок сменился истерикой.
— Как же я не люблю эти формальности, — проворчал Кулик. — Оформим протоколы в доме.
Группа прошла в дом и расположилась на втором этаже в кабинете погибшего. Документы и улики были собраны на столе. Полковник придирчиво рассматривал отрезанную руку в пластиковом пакете.
— Умный, гад, выбросил в воду. Сорин, заберите в лабораторию, может, что-нибудь осталось.
Кулик передал пакет криминалисту, и перевел взгляд на стол, где подсыхал разбитый телефон, развалившийся на две половинки:
— А что с этим делать?
— Разрешите, я попробую, — вызвался Миша Устинов.
— Ты с замком на двери разобрался?
— Дверь не взломана, повреждения от отмычки отсутствуют.
— Получается, Ивакин сам открыл дверь убийце, — задумался Кулик.
— Ивакин его знал и не боялся, — развивала мысль Петелина.
— А кого люди не боятся? — поддержал полковник.
— Соседей, знакомых, — начала перечислять Елена.
— Или официальное лицо, предъявившее удостоверение, — вмешалась в разговор Варвара, продемонстрировав собственное удостоверение офицера полиции.
— Смелая версия, — прищурился Кулик. — Ты намекаешь, что маньяком может быть полицейский?
— Представителю правоохранительных органов дверь откроют, — не смущаясь ответила Варвара и добавила: — Мне, лейтенанту, дверь открывают. Правда, не всегда. Митрохину чаще, а вам-то уж точно никто не откажет. Чем выше звание, тем выше доверие.
Кулик задумчиво созерцал ее некоторое время, затем изрек:
— Согласен. Возьмем на заметку, что маньяк может использовать поддельное удостоверение сотрудника полиции.
— Нельзя исключать и действующих сотрудников, — настояла Петелина.
Полковник повернулся к ней:
— Итак, дверь открыта. Что происходит дальше? Ваша версия, Елена Павловна.
— Как только открылась дверь, преступник вкалывает жертве наркоз в шею и укладывает тело в прихожей.
— Зачем?
— Ему надо одеть бахилы и, может быть, защитный костюм. Затем он тащит тело на кухню и привязывает к стулу.
— Дальше стандартная программа. — Кулик перечислил: — Вывод из наркоза, развратные действия, ампутация руки и перерезанные артерии. На этот раз на ногах и шее одновременно.
— Разозлился и потерял контроль, — предположила Варвара.
— Убийца, надевающий бахилы и не оставляющий следов, не теряет контроль над собой, — возразил Кулик. — Дело в другом. Светало, он торопился уйти незамеченным.
— Пути отхода он продумал заранее, — покачала головой Петелина. — Убийца спешил, чтобы быстрее вернуться в обычную жизнь. Туда, где он вне подозрений — вот в чем проблема.
Возникшую паузу прервал Устинов, напомнив о себе:
— Человеческие души по вашей части, Елена Павловна, а вот техника по моей. — Он дотронулся до разбитого телефона: — Я могу посмотреть?
— Прямо здесь? — усомнился полковник.
— Легко. — Головастик указал на объемный рюкзак, с которым выезжал на осмотр мест преступлений.
— Он может, — подтвердила Петелина.
— Действуй, — согласился Кулик.
Глаза Устинов засветились в предвкушении сложной задачи. Спустя полчаса он демонстрировал на ноутбуке полученные результаты:
— Список контактов поврежден, но номера входящих и исходящих звонков я восстановил. Вот последний номер, по которому звонил Ивакин. Это было вчера в 22:50. Что интересно, с этого же номера ему звонили сегодня утром в 6:25.
— За полчаса до убийства. — Петелина почувствовала профессиональное волнение. — Надо пробить номер по базам данных мобильных операторов.
— Попробую, — откликнулся Миша.
— Подождите. — Кулик сверился со своим мобильным и поднял обескураженный взгляд. — Я знаю, кто звонил.

21

Все замерли в ожидании продолжения. Кулик медлил. Его взгляд из недоуменного трансформировался в целенаправленный. Он переваривал информацию, обдумывая дальнейшие действия.
Наконец он сообщил:
— Это телефон врача Антона Холодова.
Варвара выдернула свой мобильный, смутилась и тут же убрала его, даже не взглянув. Петелина вспомнила про инструкцию, распечатанную Холодовым. Достала бумагу, развернула — рядом с фамилией врача числился тот же номер.
— Он, — подтвердила она и стала перебирать бумаги на столе: — При обыске у Ивакина был найден больничный лист.
Она нашла документ — на штампе рядом с подписью врача четко читалась фамилия Холодова. Показала Кулику.
— Холодов знал Ивакина, и тот мог открыть врачу дверь.
— Или кому-то другому по его просьбе.
— В полседьмого утра?
— Позвоните Холодову и выясните.
Елену засомневалась:
— А если Холодов причастен к убийству, не спугнем?
— Спугнем, если не позвоним. Поставьте себя на его место.
Кулик прошелся взглядом по ее ногам, фигуре и остановился на глазах. На лице ни тени эмоции, лишь острый изучающий взгляд. Он словно оценивал, подходит ли она на роль маньяка, и ждал ответа.
«Это его метод — поставить себя на место убийцы, погрузиться в больную психологию и предугадать дальнейшие действия, — успокоила себя Елена. — Он испытывает мою профпригодность. Ну, что ж».
— Допустим я врач, допустим, — начала она. — Найден труп пациента, которому я выписала больничный. Более того, я звонила ему непосредственно перед убийством, что ставит меня в круг подозреваемых. Если я честный врач, то вопросы следователя меня не удивят. Я делала свою работу, а следователь свою. А если я врач-убийца…
Елена посмотрела на пакет с отрезанной рукой, перед глазами сквозь туман проявилась отчетливая картинка — нож, впивающийся в беспомощную руку. Лезвие углубляется, сейчас захрустят хрящи, брызнет кровь…
— Продолжайте, — подбодрил ее Кулик.
— Если я врач-убийца, то жду визита полиции, знаю их вопросы и заранее подготовила ответы. Я первая, к кому они должны обратиться, обнаружив тело. И если мне не позвонят — это плохой знак, за мной установлена слежка.
Елена обвела всех присутствующих расширенными глазами, в которых читался страх. Кулик дважды хлопнул в ладоши, разрушив оцепенение.
— Неплохо для первого погружения, — похвалил он. — Теперь всплывайте, заново становитесь следователем и звоните врачу. А мы послушаем.
Петелина протерла влажной салфеткой лицо и опустилась на стул. Она включила громкую связь в мобильном телефоне, набрала номер Холодова и поставила разговор на запись. Когда тот ответил, она объяснила: где сейчас находится и по какому печальному поводу звонит.
— Ивакин мертв? — Голос Холодова казался озадаченным, но не расстроенным. — Опять Живорез?
Четыре слова — два вопроса. Врач в своем репертуаре. Но вопросы должен задавать следователь.
— Я сказала, что найдено тело Ивакина, без подробностей. Почему вы подумали про Живореза?
— Вы же ведете дело серийного убийцы. Если вы в доме Ивакина, то вряд ли вас вызвали на сердечный приступ. Разве я ошибся?
— Холодов, когда вы познакомились с Ивакиным?
— Три дня назад он был у меня на приеме.
— Ивакин пришел, как простой посетитель?
— Ну что вы. Ивакин приехал, как и вы, по рекомендации. В очереди не стоял, если вас это интересует.
— Чем он болел?
— Вы же сказали, что нашли его больничный. Даже не помню, что я написал. Он испытывал депрессию, страх за свою жизнь, ему просто требовался отдых.
— Вы сказали «депрессия»? Мог ли Ивакин покончить жизнь самоубийством?
Это был типичный отвлекающий вопрос, чтобы сбить подозреваемого с заранее заготовленной программы, если таковая имелась.
— Суицид? А что есть подозрение?
— Отвечайте на вопрос, — настояла следователь.
— Я не психиатр. В определенных обстоятельствах каждый из нас способен на безрассудный поступок, — подбирал слова Холодов.
— Вы тоже?
Врач замолчал. Елена достигла своего, сбила беседу с проторенной дорожки и перешла к главным вопросам. Она говорила быстро, не давая Холодову время на раздумья:
— Мы также установили, что вчера Ивакин звонил вам поздно вечером. О чем вы разговаривали?
— Вечером…
— Без десяти одиннадцать. Уже забыли?
— Помню. Ивакин собирался закрыть больничный лист и выйти на работу. Но в поликлинику ехать не хотел. Спрашивал, могу ли я к нему подъехать домой или на службу?
— Вы знали, где он живет?
— Он продиктовал адрес, я записал.
— Вы были в его доме?
— Нет.
— А во дворе?
— Я к нему не заходил. — В голосе Холодова уже чувствовалось волнение.
— Но вы записали адрес. Зачем?
— Вообще-то, я обещал утром по пути на работу заглянуть к нему. Дело в том, что я живу в деревне и проезжаю рядом с его домом. Но в последний момент я передумал.
— Последний момент — это когда? — заинтересовалась Петелина.
— Утром. Я свернул в поселок, где он живет, нашел нужную улицу, но проехал мимо его дома.
— Вот как. Это почему же?
— Понимаете, я врач, а не слуга. — Холодов явно нервничал. — Если чиновник настолько занят, что не может посетить поликлинику, пусть пришлет водителя, секретаршу, кого угодно! Я проштампую больничный лист. Об этом я и сказал ему по телефону.
— Что ответил Ивакин?
— Кажется, я разбудил его.
— Я спросила, что он ответил? — добавила мороз в голосе Петелина.
— Согласился. Сказал, что пришлет водителя.
— Вы останавливались около дома Ивакина?
— Я же сказал, проехал мимо.
— Вы выходили из машины?
Задавать одни и те же вопросы в разной интерпретации являлось обычной практикой следствия. Нехитрый прием часто срабатывал, подозреваемый нервничал, проговаривался, и его ловили на противоречиях. Но Холодов держался.
— Как я мог выйти, если ехал?
— Во сколько это было?
— Что?
— В какое время вы проезжали мимо дома Ивакина?
— Утром.
— А конкретно?
— У меня сейчас прием, давайте поговорим об этом позже.
Холодов отключил связь. Елена посмотрела на Кулика, ожидая его оценку.
Полковник в задумчивости прошелся по кабинету, на обратном пути остановился перед подчиненными, поднял глаза на Петелину:
— Я так и предполагал. Поначалу Холодов был спокоен, затем стал нервничать. Вы грамотно вывели его из равновесия.
Елена обратила внимание на важную, по ее мнению, деталь:
— Судя по первой реакции, Холодова совершенно не расстроила смерть Ивакина.
— А вас? — Полковник впился в нее взглядом, затем снисходительно улыбнулся: — Следователи и врачи часто сталкиваются со смертью.
— Что уж говорить про меня, — напомнил о себе судмедэксперт Токаев. — Товарищ полковник, мы можем вывозить тело?
— Работайте. Результаты вскрытия – Петелиной, — отмахнулся Кулик, окинул взглядом группу и дал указания Сорину: — Вы тоже забирайте улики — и в лабораторию.
Сотрудники следственно-оперативной группы покинули дом. В комнате, помимо Кулика и Петелиной, остались Митрохин и Тимофеева.
— Я считаю, что надо вызвать Холодова на допрос. Немедленно, — заявила Елена.
— Вы уже провели допрос. Сделайте распечатку аудиозаписи и приобщите к делу.
— Если эксперты найдут улики, или он проговорится, мы тут же оформим задержание,
Кулик подошел к окну, посмотрел на небо, прищурился:
— Погода налаживается, дождя не будет, — и бросил через плечо взгляд на Петелину. — Возьмем паузу.
— Вы считаете, что сегодня он никого не убьет?
— Холодов хороший врач и в данный момент помогает людям. Кстати, моя рука почти прошла, да и вам лекарство, я вижу, пошло на пользу.
— Борис Евгеньевич, Холодов был здесь в момент убийства, у него была назначена встреча с Ивакиным. Он наш главный подозреваемый, — настаивала Елена.
— Мы можем установить за ним слежку, — предложил Митрохин.
Кулик вернулся к столу. Его лицо и голос стали жесткими:
— Митрохин, узнайте марку и номер автомобиля Холодова. Опросите здешних соседей, видел ли кто-нибудь его машину припаркованной. Предъявите его фотографию. И не забывайте, что у нас есть ДНК убийцы. Добудьте образец слюны Холодова, только сделайте это неофициально и незаметно. Как достанете, передайте экспертам для сравнения.
— Я смогу достать, — вызвалась Варвара.
Кулик кивнул, продолжая диктовать вытянувшемуся Митрохину:
— Покопайтесь в его прошлом, где он был в момент предыдущих убийств? И только, собрав все факты, мы задержим Холодова для допроса. — Полковник окинул взглядом собравшихся: — Еще вопросы есть? Действуйте.

22

На этот раз Варвара спокойно затормозила перед полосой пешеходного перехода — и правильно сделала — дорогу перебегала стайка беспечных подростков. Елена невольно засмотрелась на них.
В детстве все улыбаются одинаково — радостно и бесхитростно. В юном возрасте улыбки девочек и мальчиков уже отличаются — первые дарят улыбку авансом: посмотрим, что будет дальше, вторые ржут за компанию, чтобы не показаться тупыми. И только пара влюбленных способна на всеобъемлющую палитру улыбок, которая, правда, может смениться столь же широкой гаммой печали.
Подростки напомнили Петелиной о дочери. Настя похожа на них, но ей сейчас не до улыбок.
Елена позвонила дочери. Разговор хоть и начался с вопроса об оценках в школе быстро перешел на проблему пропавшей формы. Настроение девочки, в отличие от предыдущих дней, вселяло надежду.
— Валеев обещал вернуть. Послезавтра, — поделилась новостью Настя.
— Если Марат обещал, то сделает, — заверила Елена, стараясь говорить убедительно.
— Как я этого жду, — призналась девочка.
«Не разочароваться бы», — подумала Елена.
Общение быстро закончился, и она поймала на себе коварный взгляд Варвары.
— И все-таки сомневаетесь, — показала белые зубки помощница.
— В чем?
— В том, что мужик не подведет. Сами говорили, что мужчины врут женщинам.
— И стараются угодить.
— Когда мы рядом и дело к ночи, — усмехнулась Варвара.
Разговор стал походить на обмен уколами шпагой. Елена оценила подтянутый живот Варвары и позавидовала:
— Ты смотришь на калории на упаковке?
— Нет.
— Счастливая.
— Я смотрю, есть ли обручальное кольцо на руке встречного мужчины.
— Извини, поторопилась.
— Вас этот комплекс обошел стороной?
— У меня дочь и целых два мужа — бывший и гражданский.
— А еще полковник, который смотрит вам вслед ниже талии. Поделитесь кем-нибудь.
— Уступаю полковника, — отшутилась Елена.
— Он уже окольцован, специально разглядела по телевидению. А приехал в командировку и колечко снял.
— Слушай, Варвара, к черту мужиков, давай перекусим. Ты ведь тоже не успела позавтракать? Найди место без картошки-фри и гамбургеров.
Варвара согласилась. Для обеда она предложила кафе, где подавали бизнес-ланч. Выбор в меню был не велик, но официантка все-равно перепутала их тарелки, и Елена с горечью улыбнулась. Она здесь с самого начала не в своей тарелке.
В Москве она полностью руководила следствием и отдавала приказы, которые считала нужными. Здесь же она колесико в запутанном механизме, которым управляет полковник Кулик. И даже если она не согласна с его решениями, все-равно вынуждена подчиняться. Хуже того, она может не знать о всех следственных действиях, которые он предпринимает. От этого она испытывает дискомфорт. На своей работе Елена привыкла вникать в малейшие детали расследования. Скрупулезный подход позволял видеть нестыковки в общей картине и будил интуицию.
Что же делать? По-другому она работать не умеет. Придется не ждать отчетов, а, как говорится, совать нос во все щели.
— Поехали, — скомандовала Елена, поднимаясь из-за стола.
— Я еще не доела, — высказала недовольство Варвара.
— В морг лучше на голодный желудок.
Варвара поперхнулась, но продолжила трапезу:
— Зачем под руку? Нагоню, я быстро езжу.
— Гнать не надо. Запомни простое правило, быстро — это медленно, но без перерыва.
В глазах Варвары со скрипом закрутились колесики осмысления.
Петелина пояснила:
— Многие уверены, что круто и мощно — это то, что нужно. Так действуют мужчины. Я предпочитаю держать ритм, двигаться регулярно, планомерно и целенаправленно. А когда достигаю цели, то выясняется, что я первая. Дошло?
— А со стороны всем кажется, что вы действовали круто и очень мощно.
— Раз поняла, так поехали.

Токаев работал в прозекторской, пришлось беседовать с ним у основного места работы патологоанатома. Отмытое от крови тело Ивакина выглядело не столь устрашающе, как на месте убийства, однако он, как все покойники, казался старше, чем при жизни. Елена подошла ближе и склонилась над культей. Варвара держалась рядом.
— Почерк тот же. Кисть отрезана знающим человеком, — прокомментировал Токаев.
— Ампутирована?
— Можно сказать и так.
— Убийца врач? — уточнила Петелина.
— Или учился на врача, — пожал плечами Токаев.
Вот и еще одна косвенная деталь не в пользу Холодова. А Кулик не торопится с его задержанием.
— А это что за порезы? — Петелина заметила на запястье два неглубоких разреза.
— Наверное, рука дернулась.
— Рука убийцы?
— Или жертва сопротивлялась, — поправился патологоанатом.
— Он был под наркозом и не мог сопротивляться, — засомневалась следователь.
— Вначале, да. Потом Ивакина вывели из бессознательного состояния.
— Для сексуального удовлетворения?
Прежде чем ответить, Токаев вымыл руки, вытер их одноразовым бумажным полотенцем и вернулся к столу из нержавеющей стали со специальными сливами, на котором покоилось тело. Все трое молча оценили его состояние. Ивакин и при жизни не был красавцем, а теперь после вскрытия его тело выглядело особенно отталкивающим.
— Звучит дико, но так говорит Кулик, — вкрадчиво ответил Токаев. — Я слышал: он не ошибается?
— Для маньяков он свой, — процедила Варвара и зависла на следующем слове, — а для людей…
Петелина не стала отвлекаться на пустые разговоры.
— Что скажете про наркоз, Давид Асланович?
— Обычный анестетик, как и раньше. В каждой больнице такой препарат имеется.
— А в поликлинике?
— Для врача достать анестетик не проблема.
Петелина и Токаев понимающе посмотрели друг на друга. Елена спросила прямо:
— Вы знаете Антона Холодова?
— К нам попадают одни и те же люди. К нему раньше и чаще, ко мне позже и один раз. — Токаев указал на тело, как наглядный пример. — Перейдем в кабинет?
В кабинете, который после прозекторской показался воплощением уюта, Петелина повторила вопрос:
— Давид Асланович, вы знакомы с Холодовым?
— Антон… — Черты лица судмедэксперта обострились. — Год назад он светился от счастья, а сейчас… Как я когда-то.
Петелина перевела взгляд на фотографию семьи Токаева. Его жена и сын погибли в автокатастрофе — огромное горе, которое не забыть, но промелькнувшее сравнение с Холодовым она посчитала неуместным.
Так же подумала и Варвара. Та прямо сказала:
— У Холодова жена и трое детей. Живы и здоровы.
— Должен быть счастливым, должен, — покивал Токаев, словно убеждая себя.
— Вы что-то недоговариваете? — заинтересовалась Елена.
— Он мне не друг и не приятель. Раньше мы жили в одном районе, виделись иногда, перекидывались парой слов, как коллеги. А потом Холодов продал квартиру и переехал в деревню. С тех пор я раз или два пересекался с ним по работе. И мне показалось, что он изменился.
— Заметили что-то странное в его поведении?
— Как-то потускнел, но, возможно, я ошибаюсь.
— Он делился своими проблемами?
— Елена Павловна, патологоанатом не тот человек, кому изливают душу. Если честно, меня многие сторонятся. А мне и не нужен никто, — глухо добавил Токаев и сел за рабочий стол.
Он развернул фотографию семьи так, чтобы она была видна только ему, и включил компьютер.
— Вы подождете, пока я напишу заключение? — спросил Токаев, принимаясь за работу.
— А почему Холодов продал квартиру и переехал в деревню? — спросила Петелина.
— Где хорошо? Там, где нас нет, — загадочно ответил Токаев, не оборачиваясь.
— Не будем вам мешать. Спасибо, — поблагодарила Елена и попрощалась.

23

Садясь в машину, Варвара хлопнула дверью сильнее обычного и не сразу попала ключом в замок зажигания. Игрушечная собачка на капоте недовольно затрясла головой.
— Убийца – Холодов, а Кулик медлит. Какого черта? — спросила она, не пытаясь унять нарастающее раздражение.
— Борис Евгеньевич поймал не одного маньяка. Он знает, что делает, — ответила Елена, хотя в ее голосе чувствовалось сомнение.
— Вы сами в это верите? — Варвара повернулась лицом к Елене и буравила ее взглядом.
— Во что?
— Что он самый умный и весь из себя… — Варвара качнула раскрытой ладонью, подбирая нужное слово, — неотразимый.
— Он опытный. Изобличить маньяка ему мало. Он хочет поймать Живореза с поличным, — предположила Елена. — Это высший пилотаж в нашей профессии.
— Тогда пусть переселится к Васильеву.
— Думаешь, вице-губернатор следующий?
— Видели, как Васильев трясся? Чиновников же не просто так убивают, а по делу. Каждый что-то хапнул, кого-то обманул, унизил, прошелся катком и не заметил, — убежденно говорила Варвара.
— Терпеть не могу голословных обвинений. Нужны доказательства.
— Вот и докажите! Васильеву будет лучше, если его посадят, чем он окажется трупом.
Петелина задумалась. Странный маньяк действительно охотился только на чиновников и с каждым разом выбирал жертву все выше по карьерной лестнице. А вдруг, в его больном воображении он не преступник, а вершитель правосудия? Он убежден, что занимается тем, что обязаны делать правоохранительные органы, и очищает общество от скверны.
— Васильевым я займусь, — пообещала Елена.
— Возьмем Холодова сами? — предложила Варвара, обнажив белые зубы и блеснув черными глазами. — Вы же тоже начальник. Типа, вы приказали, я сделала.
— Мне кажется, ты хочешь отомстить врачу? О чем вы ругались?
— Это личное.
— Вот и не смешивай личное со служебным. В лабораторию, — приказала Петелина.
— Да, пожалуйста! — Варвара сказала так, словно плюнула. Вдобавок оторвала дурашливую собачку и вышвырнула ее в окно.
Петелину перестали удивлять выходки оперативницы. Она убедилась, что Варвара черно-белая не только внешне, но и в душе.

В криминалистической лаборатории Миша Устинов ютился уже не в проходе, а занимал два широких стола у стены. Он перемещался в офисном кресле от компьютера к приборам, отталкиваясь от края стола, и не сразу заметил появление Петелиной.
— Чем порадуешь? — поинтересовалась Елена, дотронувшись до его плеча.
— Вы вовремя, я уже хотел звонить. Помните костюм, который мне передали?
— Ну, конечно. В нем был убит Миронов полгода назад.
— Я нашел на костюме микрочастицы спермы. Той же самой! Мы имеем дело с серийным убийцей.
— Ежу понятно, — ухмыльнулась Варвара.
— У вас умные ежи, — осадила ее следователь. — А присяжным потребуются веские доказательства, что весной и осенью убийства совершал один и тот же человек.
— То для суда, — пренебрежительно обронила Варвара.
«Легко быть опером, — подумала следователь, — пушку в руку, мордой об асфальт, нацепил браслеты, и в камеру. А сбор доказательств, привлечение свидетелей — это уже не их проблемы. Так некоторые преступники оказываются на свободе».
— Спасибо, Миша. А ты жаловался, что техника здесь устаревшая, — пожурила Петелина Головастика.
— Зато эксперты грамотные.
Заметив старшего следователя к Петелиной поспешил начальник лаборатории Сорин. Он был чрезвычайно доволен собой.
— Елена Павловна, ваш Михаил умница, но и у моих сотрудников голова на плечах не для кепки. Устинов нам подсказал один метод, и ребята довели до ума.
Сорин одобрительно посмотрел на Головастика. Сработались, поняла Елена.
— Про какой метод вы говорите?
— Я сразу про результат. На ладони, найденной в пруду во дворе Ивакине, сохранились следы семенной жидкости. Мы только что закончили анализ ДНК, совпадение с предыдущими случаями стопроцентное.
— Вот это оперативность. Не знаю, как и благодарить.
— Я вам подскажу. Оставьте Устинова нам на полгодика.
— Он вам через неделю надоест, будет клянчить новые приборы.
— Так вы нам и приборы из Москвы подбросьте.
— О, я думала, самый «скромный» человек — мой муж, а оказывается ему есть у кого учиться.
Сорин расплылся в довольной улыбке.
Устинов напомнил, глядя на Варвару:
— Нам нужен образец потожировых подозреваемого. Кто-то обещал достать.
Фамилия Холодова не прозвучала, но все догадались, что речь идет о нем.
— Ну, обещала, — Варвара взглянула на часы в телефоне. — Сейчас у Холодова закончится прием, я войду в его кабинет и заберу стаканчики, из которых он пил. Он сбрасывает их в урну под столом.
— Стаканчики из-под воды, — поморщился Головастик. — Не самый лучший материал.
— А что лучше, кровь? Сделаю. Расквашу ему нос и вытру платком. Так пойдет?
Устинов молча поднял брови: вот это да! Варвара окончательно приободрилась и обратилась к Петелиной:
— Елена Павловна, мне нужен чистый платок. У вас есть?
Следователь внимательно посмотрела на нее. Возбужденный взгляд красноречиво говорил, что остановить Варвару будет гораздо сложнее, чем разрешить ей действовать. Она решила взять паузу. Вспомнила, что должна принять лекарство. Сверилась с инструкцией Холодова, достала из сумочки нужную таблетку, отошла к кулеру с водой.
Варвара не отставала, тоже наполнила стаканчик и проглотила свою пилюлю.
— Я к Холодову? — спросила она.
— Лекарство от него?
— Как и ваши таблетки.
— Я покупала их в аптеке. А тебе, кажется, он лично выдал. Не боишься?
— Боюсь, когда они заканчиваются. Так я к нему?
Петелина протянула ей пачку салфеток.
— Насчет удара в нос — это серьезно?
— А есть возражения?
— Грубо, но эффективно. — Петелина присматривалась к Варваре, пытаясь понять, шутит она или нет?
— Могу чуть нежнее — проникающий поцелуй, и та же салфетка. Ваш Головастик разберется, где чья слюна?
— Широкий арсенал. Верю, справишься, — решила закруглить разговор Елена. — Подбрось меня в УВД и действуй.
Перед уходом Петелина оставила инструкцию по приему лекарств Устинову.
— Холодов передал мне бумагу из рук в руки. Изучи на предмет потожировых следов.
Эксперт скривился:
— Вы десять раз ее сворачивали и разворачивали. Да и время прошло.
— И все-таки.
— Оставляйте, посмотрю, — нехотя согласился Миша.
Инструкция легла рядом с фотографией Владимира Высоцкого.
Устинов был убежден, что ничего подходящего для анализа ДНК он от бумаги не получит и надолго забыл о ней. Но когда в следующий раз его взгляд скользнул по фотографии и распечатке, эксперт присмотрелся. И засел за приборы.

24

Пока лифт поднимался, Валеева распирали смешанные чувства. Прежде всего гордость. В его руках большая сумка с надписью «Russia», та самая, с именной спортивной формой, которую украли из машины Елены. Он добился, он нашел, он вернул вещи законному владельцу. «Это моя работа», — скромно скажет он в ответ на радостный визг Насти и одобрительный взгляд Ольги Ивановны.
Правда, в сумке не все вещи. Это вызывает некоторое сожаление. Но он придумал, как обернуть досадную потерю в неизбежные издержки славы.
Дверь открыла Настя, ее глаза сияли в радостном ожидании. Валеев предупредил по телефону, что приедет с найденной сумкой, и преподнес ее, как трофей:
— Держи, чемпионка.
Настя выхватила сумку, утащила ее в комнату, плюхнула на пол и стала раскладывать на диване извлеченные пакеты.
Ольга Ивановна подала Марату тапочки, чего не делала никогда, немножко позудела:
— Ну, наконец-то, мог бы и раньше.
— Лифт медленно ехал.
— Вот я тебя! — шутя пригрозила Ольга Ивановна и честно призналась: — Я всю Москву обзвонила. Ни за какие деньги такой формы не купишь, в Китае надо заказывать.
— Я могу рассчитывать на пирожки? — напомнил Марат, лукаво искря глазами.
— Ох и хитрец, все помнишь. Да я уже в духовку поставила. Лену учила, учила, так она, вместо того, чтобы пироги печь, маньяков ловит.
Валеев вслед за Ольгой Ивановной прошел в комнату. Женщина неожиданно обернулась, в ее глазах читалась тревога:
— Как дела у Лены? Там не опасно?
— Не волнуйтесь, этот маньяк только на мужчин нападает.
— А-а, теперь понятно, почему ее послали, — беспокойство в глазах бабушки поугасло. — Мужики в штаны наложили, а моя дочь должна маньяка ловить.
— Там большая группа, — заверил Марат.
— А чего ж так долго ловят? Может, не за тем гоняются?
— Лена разберется.
— Вот, что я тебе скажу, а ты ей передай, меня-то она не слушает. Небось, вы оба считаете, что бабушка уже того, крыша в пути. Со мной можно только о пирожках, да о болезнях болтать. Так?
— Ну что вы...
— А я побольше вашего прожила, и извилины у меня не только в морщинах, но и здесь, — женщина постучала пальцем себя по голове.
— Что передать-то, Ольга Ивановна? — ласково прервал тещу Марат.
— А я еще не сказала?.. Вечно ты перебиваешь! Слушай. Если режут мужика — ищи обиженную женщину.
— Так не одного зарезали, нескольких.
— Значит, сильно ее обидели. Плохих мужчин — отсюда и до горизонта. Начала и не может остановиться, бедняжка.
— Вы думаете, что маньяк — это женщина?
Ольга Ивановна потянула носом, ее лицо вытянулось от ужаса. С криком «Подгорают!» она бросилась на кухню. Оттуда загремел противень, послышались чертыханья, запах горелого теста стал острее.
Марат переключил внимание на Настю и заметил озадаченное выражение на ее лице. Девочка по нескольку раз перекладывала пакеты с формой.
«Обнаружила недостачу, сейчас начнется», — понял он и радостным голосом выдал заготовленную фразу, призванную спасти ситуацию:
— Представляешь, Настя, тебя считают знаменитой спортсменкой. Твое имя на футболках уже становится модным. — Валеев прочертил в воздухе воображаемый плакат и прочел по слогам: — Pe-te-li-na. Круто!
Он застыл с глупой улыбкой, достойной голливудской звезды перед фотографами на красной дорожке. Настя пошуровала рукой в опустевшей сумке и хмуро уставилась на него:
— А где моя серая форма?
Улыбка на лице оперативника схлопнулась.
— Понимаешь, — начал он, — это слава.
Валеев вспомнил, как тряс водителя из Молдовы. Он встретил его тепленьким, только с рейса. Продавщицы Алина честно выполнила обещание, все еще надеясь угостить капитана борщом. Но хитроватый парень сначала прикинулся дурачком, а потом предложил себя в компаньоны. Он признался, что продал комплект серой формы.
Валеев не находил слов от возмущения:
— Как ты мог? Это же личная вещь, как паспорт, с фамилией.
— С фамилией дороже, — согласился водитель. — Петелина знаменитая спортсменка, да?
— Кому как, по мне самая лучшая. Но ты не должен был толкать чужие вещи.
— Начальник, я все понял, — смирился водитель, — отдам половину выручки.
— Да мне твои деньги…
— Согласен, мало. А давай остальное продадим? — предложил молдаванин и стал нашептывать: — У меня знакомая баба на рынке торгует. У нас там в Молдове декоммунизация, красного цвета опасаются, да еще с гербом, а тут на ура пойдет. По рукам, да?
Валеев чуть не вмазал ушлому шоферу. Но разве кулаками потерю вернешь? В Настиной форме уже красуется бойкая девица за тысячу километров отсюда и объясняет подругам: Petelina — олимпийская чемпионка.
— Понимаешь, Настя… — Раз лесть про знаменитую спортсменку не помогла, Валеев подбирал другие слова, — серую форму уже не вернуть, к сожалению. Но красный цвет лучше. Примерь, тебе он очень идет. Попробуй обойтись без запасной формы. Я думаю, можно постирать лишний раз. Ведь так, Ольга Ивановна?
Валеев искал поддержки в лице бабушки. Та вернулась с кухни с горячими пирожками на блюде и стала предлагать внучке:
— Настя, гладкие – с вишней, как ты любишь, а те, что с гребешком – с капустой, чтобы не толстеть. Бери, пока тепленькие.
Валеев звучно облизнулся.
— А тебе, зятек, там на кухне подгоревшие.
— Любимые! — Валеев скорчил глупую рожицу, желая приободрить девочку.
Однако Настя даже не улыбнулась.
— А если нам выпадут желтые камни? — хмуро спросила она.
Марат и Ольга Ивановна переглянулись. Оба недоуменно уставились на девочку.
— Желтые? — переспросил Валеев.
Настя всплеснула руками, словно объясняла азбучную истину:
— Камни в керлинге желтые или красные. Если команда играет желтыми камнями, она обязаны выступать в светлой форме. Если красными, то в темной. Поэтому у нас два комплекта — серая и красная. Красная форма всегда считается темной. Понятно?
Марат и Ольга Ивановна с трудом переваривали услышанное, оба пребывали в легком шоке.
— Красная считается темной, — промямлил озадаченный Валеев.
Настя, едва сдерживая себя, пыталась им окончательно растолковать:
— Это международный турнир. Мы — команда. Желтыми камнями, я должна играть в светло-серой форме, как все девочки, иначе меня не выпустят на лед. Теперь дошло?
Валеев кивнул. Он повторил, чтобы просто не молчать:
— Красными камнями вы будете играть в красной форме, а желтыми…
— В той, которую ты потерял! — выкрикнула девочка тем вызывающим тоном, каким раздраженные подростки с легкостью добиваются своего — ответного раздражения.
— Да ведь не я потерял эту… — Марат осекся, натолкнувшись на взгляд Ольги Ивановны.
Та сунула ему тарелку с пирожками и обняла заплакавшую внучку. Женщина сверлила взглядом «почти зятя» с привычным осуждением: я так и знала, ты ни на что не способен, — удивляясь своей минутной снисходительности.

25

— Елена Павловна!
Тревожный звонок на мобильный застал Петелину в областном УВД. До позднего вечера она приводила в порядок документы, с которыми так не хотел возиться Кулик, ссылаясь на поврежденную руку.
Ей звонил Головастик:
— Ваша инструкция по приему лекарств, где вы ее взяли?
— Я же сказала, мне дал ее Холодов.
— А у него она откуда?
— Миша, в чем дело?
— Объясняю. Фотографии Высоцкого, фигурирующие в деле Живореза, и данная инструкция напечатаны на одном и том же принтере.
Елена вспомнила, как Холодов вытаскивал инструкцию из принтера в своем кабинете. Эта информация давала убедительные основания для его ареста.
— Уверен? — переспросила она.
— Трижды проверял, — заверил эксперт.
— Скинь мне заключение.
— Ловите.
— Спасибо, Миша, — поблагодарила следователь, увидев сообщение, пришедшее по электронной почте.
Следователь распечатала документ, убедилась в его корректности и поспешила в кабинет Кулика.
Полковник изучил выводы криминалиста, но отреагировал сдержано:
— Еще одна косвенная улика.
— Прямая! — возмутилась Петелина. — Живорез — это Холодов!
— Может быть, может быть, — пробормотал Кулик и задумался.
— Надо его брать, — торопила Елена.
— Ты же там была. Принтер находится в рабочем кабинете, к технике могли иметь доступ другие сотрудники.
— Вот пусть Холодов и объяснит появление фотографий, а мы проверим.
— Будем действовать аккуратно, — решил полковник. — Рабочий день закончился, надо обыскать кабинет Холодова в его отсутствие. Займись сама этим вопросом, езжай в поликлинику прямо сейчас.
— Официальный обыск? — уточнила Елена.
Кулик мотнул головой:
— Пусть это будут оперативные действия в рамках расследования сбыта наркотических препаратов. Возьми ключи от нескольких кабинетов, чтобы не спугнуть Холодова. Найдешь новые улики — будем брать. Я на связи.
Петелина вызвала по телефону Варвару Тимофееву. Та должна была получить образец ДНК Холодова, настроена была очень решительно: от удара по носу до провокационного поцелуя. Странно, что до сих пор она не похвасталась успехом.
Варвара примчалась спустя десять минут. Петелина ждала ее на парковке.
— Как прошла встреча с Холодовым? Что в итоге: нежность или грубость? — поинтересовалась она, сев в машину.
— Разочарование. Холодова не было в поликлинике, закончил прием раньше.
— И ты не сообщила, — возмутилась Елена.
— Я действовала. Навела справки: он ездит на белом минивэне китайского производства, узнала номера. Помоталась по городу, посетила те места, где он мог быть, но нигде его не нашла. Потом смоталась в деревню, где он живет. Минивэна там тоже не увидела, а в дом заглядывать не стала, чтобы жена не переполошилась и не стуканула ему.
— Объявим в розыск — найдется.
— Появились новые улики? — заинтересовалась Варвара.
— Вполне убедительные на мой взгляд. Но Кулик требует большего. Поэтому сейчас мы с тобой едем в поликлинику. Погнали. — Петлина решительно махнула рукой
Осмотр кабинета Холодова следователь начала с рабочего стола врача. Папки, лежащие под рукой, она не тронула. Хоть и бытует мнение, что прятать лучше всего на виду, но не в рабочем кабинете, где бывают медсестры, посетители, уборщица. Она выдвинула ящики, перебрала бумаги, блокноты, мелкие предметы — ничего интересного. Нижний широкий ящик оказался заперт. Дернула — не поддается.
По личному опыту Елена знала, ключ от стола может храниться в двух местах: в кармане владельца или там, куда можно дотянуться рукой. Она осмотрелась. На расстоянии вытянутой руки находился стакан для карандашей. Запустила туда палец — и нащупала ключ!
Запертый ящик оказался тяжелым, выдвинулся со скрипом. Он был завален бутылками элитного алкоголя и коробками конфет. Вот куда врач складывает подарки посетителей. Интересно, это накопилось за месяц или неделю?
В щели у стенки ящика Елена заметила блокнот. Осторожно открыла его пролистала. Блокнот был в основном чистым, но на нескольких первых страницах имелись странные записи, где напротив букв и цифр читались названия лекарств. Причем тех, что выдаются только по рецептам на бланках строгой отчетности.
Может, Кулик оказался провидцем, и Холодов действительно приторговывал сильнодействующими препаратами, а здесь его пометки: кому, что и почем? Пусть, так. Помогут ли компрометирующие данные основному расследованию?
— Нашла! — подала голос Варвара. Она осматривала шкаф у стены, — здесь одноразовые шприцы и хирургические перчатки. Все то, что применяет Живорез.
Елена поймала себя на мысли, что у всех начальников первая реакция на достижения подчиненных — скепсис. В паре с Куликом она была подчиненной — он сомневался. Теперь настала ее очередь.
— Шприцы, перчатки. Если бы я нашла их у тебя, то удивилась, а в кабинете врача…
— Думаете, этого недостаточно?
— Еще одна косвенная улика, скажет полковник.
— Да Холодов это, больше некому!
Еще начальство не любит, когда им возражают, убедилась Петелина и пресекла дискуссию:
— Продолжим осмотр.
Через несколько минут Варвара подскочила к ней, победно сверкая глазами, и раскрыла ладошку:
— А на это что скажете? — В ее руке лежали две ампулы. — Это наркоз, точно такой же, который использовался при убийствах.
— Где ты взяла?
— В шкафу, в коробке под перчатками. А такие препараты должны храниться в сейфе. Ведь так?
— Или в специальной комнате с решетками на окнах, стальной дверью и пультом охраны в полиции, — монотонно заговорила следователь, постепенно повышая тон. — Должен вестись журнал учета расхода сильнодействующих препаратов, а использованные ампулы ежедневно сдаются и затем уничтожаются комиссией.
— Ну вот! — обрадовалась Варвара.
— Да какое, к черту, это имеет значение, если на ампулах теперь только твои отпечатки! — сорвалась на крик Елена.
— Извините, не подумала. — Варвара положила ампулы на стол и отряхнула руки, словно они были испачканы.
— Послал Кулик помощницу, — схватилась за голову следователь.
— Вы сами меня выбрали.
— Ты что, никогда не участвовала в обыске?
— У нас же неофициальный.
Елена глубоко вздохнула и шумно выпустила воздух через сжатые губы. Слов не было.
Угрызения совести были несвойственны Варваре, она заметила коробки конфет в выдвинутом ящике, взяла верхнюю, содрала целлофан и подцепила двумя пальчиками конфету.
— Может, тебе еще и чаю? — съязвила следователь, оценивая поступок оперативницы.
— Если обыск затянется, то и коньяк открою, — с вызовом пообещала Варвара и достала следующую коробку конфет. — Эти мне нравятся больше.
В ее глазах, вновь вызывающе наглых, мелькнуло недоумение:
— Что-то легкая.
— А ну-ка дай.
Елена рассмотрела коробку конфет-ассорти. Целлулоидную обертку с упаковки можно было сдвинуть, не разрывая. Она так и сделала, осторожно сняла целлулоид и раскрыла коробку. Женщины ахнули. Внутри вместо конфет они увидели стопку фотографий Владимира Высоцкого в роли капитана Жеглова.
— Не трогай! — остановила Елена руку Варвары. — Вот теперь у меня есть веские основания позвонить Кулику.
Она набрала номер следователя по особо важным делам и доложила о находке. Полковник вначале подчеркнул свой вклад в успех:
— Я же говорил, что надо осмотреть кабинет.
— Вы были правы, — подтвердила Петелина.
Затем дошла очередь и до похвалы подчиненного:
— Поздравляю, ты нашла то, что нужно. Санкции на задержание Холодова и обыски в его доме и на работе, считай, у нас в кармане. Нельзя терять ни минуты. Я поднимаю оперативников, и мы выезжаем за Холодовым по месту жительства. Блокируем въезд в деревню, чтобы его не упустить.
Кулик настолько торопился, что прервал связь, не дав указаний Петелиной.
Варвара расслышала его намерение захватить Холодова и быстро возбудилась. Ей не терпелось действовать.
— А мы что будем делать? Здесь застрянем?
— Надо продолжить обыск и оформить протокол.
— Получим постановление, продолжим. А пока опечатаем и поставим охрану, — предложила Варвара. — Я вызову патрульных.
Петелина посмотрела на стул рядом с кушеткой. Здесь Холодов осматривал ее, заглядывал в рот, прослушивал. Попросил бы раздеться и лечь, она бы подчинилась. Он мог бы вколоть ей наркоз или сомкнуть руки на ее горле. Серийный убийца под маской доброго врача — истинное чудовище. Хотелось бы ей застать тот момент, когда маска будет сорвана, и он предстанет тем, кем есть на самом деле — жестоким маньяком с кричащим именем Живорез.
— Тут все ясно, поехали, — торопила Варвара. — Я уже вызвала наряд. Ребята никого сюда не пустят.
— Поехали, — согласилась следователь.
Варвара выбрала короткий путь по узкой улице между старинными домами. На одном из поворотов дома расступились и с высокого берега реки стал виден арочный автомобильный мост. На другом берегу по уходящей в лес трассе неслись машины с мигалками.
— Наши уже помчались, не догоним, — прокомментировала Варвара, спускаясь к мосту.
За городом шоссе стало неосвященным. Елена нашла на дисплее смартфона конечную цель их маршрута, удивилась:
— Почему Холодов живет в глухой деревне?
— Чистого воздуха захотелось. Маньяк, — процедила Варвара.
— Большинство убийств произошло за городом. Он мог мотаться где угодно, а жена всегда подтвердит его алиби. Удобно, — стала строить догадки следователь.
— И машина у него подходящая — минивэн с затемненными стеклами и просторным багажником. Сунул тело и погнал. Причем, не «мерседес» какой-нибудь, а китайское корыто. Такие не бросаются в глаза.
— Как выглядит минивэн?
— Простой, светлый, семейный автомобиль. Вот, как этот.
Луч фары на мгновение высветил заднюю часть легковушки, съехавшей носом на пожарный въезд в лес. «Нива» промчалась мимо. Петелина напряглась — ночь, пустая трасса и одинокая машина, свернувшая в лес.
— Что ты сказала: как эта? — встрепенулась она.
Варвара ничего не ответила, словно ее сковало оцепенение. «Нива» постепенно снижала ход.
— А номер машины Холодова помнишь? — тронула ее за плечо Елена.
— Три-пять-три, — пробормотала Варвара, окончательно остановив машину.
— Разворачивайся!
Обратный путь они проехали медленно. Остановились напротив темного силуэта минивэна, уткнувшегося носом в лес на противоположной стороне дороги. Помолчали. Легкий ветер сдувал с обочины опавшие листья, высохшие после дождя.
— Машина похожа, но номер не разглядеть, — призналась Варвара.
Елена ощутила холодок недоброго предчувствия и решила:
— Перекрой ему выезд на трассу.
«Нива» пересекла шоссе и встала в полуметре от заднего бампера китайского минивэна. Фары осветили грязные номера. Сомнений не осталось. Даже сквозь слой грязи невозможно было ошибиться в цифрах номера: 353.

26

Они прождали пару минут — тишина — переглянулись. Обе понимали, что в обычной ситуации кто-нибудь уже бы высунулся из минивэна или как-то себя проявил. Значит, выходить им.
Варвара выскользнула первой, пригнулась за распахнутой дверцей, выставив вперед руку с пистолетом.
— В бардачке фонарик, — кивнула она Петелиной.
Елена достала фонарь, выбралась из машины. Фары «Нивы» освещали нижнюю часть минивэна. Она направила луч выше, на заднее стекло. Сквозь затемнение и разводы грязи ничего не было видно.
— Обойдите сбоку, — распорядилась Варвара и заверила, — я прикрою.
Елена с нарастающей тревогой двинулась вдоль машины. Было заметно, что автомобиль давно не мыли и гоняли на нем по сельским дорогам, грязь залепляла корпус вплоть до крыши. Вдобавок задние стекла оказались наглухо затонированы, свет отражался от них, как от шпионского зеркала. Передние стекла были светлее и, если бы не грязь, сквозь них можно было заглянуть в салон.
Елена приблизилась к водительской двери. Варвара ступала сзади, держа наготове оружие. Обе женщины двигались тихо, словно их присутствие можно было скрыть. Луч фонаря нащупал чуть менее грязный пятачок стекла. Елена наклонилась и присмотрелась.
— Кажется, пусто, — прошептала она с облегчением.
Варвара оставалась сосредоточенной. Держа пистолет двойным хватом, она расставила ноги и указала движением ствола:
— Откройте дверцу.
Елена тронула ручку, сжала пальцы и потянула на себя. Щелкнул замок, дверца распахнулась, и в салоне вспыхнула лампочка.
— Ни с места! — выкрикнула Варвара, увидев силуэт.
Петелина отшатнулась и выронила фонарик. Крик был бесполезен. Она успела рассмотреть тело в водительском кресле. Стало ясно, почему она ничего не заметила сквозь стекло. Спинка кресла была максимально откинута назад. В кресле лежал Холодов с раскрытыми остекленевшими глазами и разинутым ртом.
Страх исчез, сознание разъедал профессиональный стыд.
Она опоздала. Вместо разоблачения маньяка и срыва с него маски она получила новый труп в запутанном уголовном деле. Дождя вечером не было, этот труп на ее совести. Она спугнула Холодова неосторожными вопросами. Он понял, что под подозрением, сорвался в бега и не выдержал.
Варвара с пистолетом и подобранным фонариком рыскала по кустам, словно убийца мог затаиться поблизости. Елена еще раз заглянула в машину, уже спокойнее осмотрела тело и салон автомобиля. Прошла вдоль обочины, отдышалась, достала телефон. Не успела она набрать номер, как ей позвонил Кулик.
В голосе полковника слышалась досада:
— Мы в деревне. Холодова в доме нет, устроили засаду на въезде, пока проводим обыск.
— Нашли что-нибудь? — не удержалась от профессионального любопытства Елена.
— Странное дело, он успешный врач, а семья живет бедно. Деревенский домишко без удобств, мебель старая, трое детей ютятся в одной комнате.
— Он убивал не ради денег.
— Согласен, но на что он тратил зарплату? Будем разбираться.
— Спросите у жены.
— С ней получился интересный разговор. Потребовала ответа: на каком основании обыск? Я умолчал о серийных убийствах, чтобы не было истерики, сказал, что подозреваем Холодова в покушении на Ивакина. Она услышала эту фамилию и преобразилась — такая злость в глазах. И прошептала: да я б его сама… В общем, ненависть налицо — это сильный мотив. От дальнейших показаний Холодова отказалась, но мы выясним, чем Ивакин им не угодил.
— Вы же утверждаете, что Живорез сексуальный маньяк. Это наш основной мотив.
— Понимаешь, бывают случаи, когда серия убийств задумана ради единственной жертвы. Для отвода глаз, как говорится.
— И кто главная жертва?
— Поймаем Холодова — выясним. Я дал ориентировку на его автомобиль. Уверен, скоро его задержат и …
— Можете снять Холодова с розыска. Никуда он не убежит, — призналась Петелина.
— Поясни, — напрягся Кулик.
— Мы нашли его машину.
— Так, и где?
— А в ней его тело.
— Что?!
— Холодов мертв. В его руке шприц, а на шее след от укола.
— Что это значит? Он сам себя?
— Пока трудно сказать. Пришлите криминалистов и следственную группу. Я с Тимофеевой на трассе в пятнадцати километрах от вас. Увидите нашу «Ниву» с включенной аварийной сигнализацией.
Через двадцать минут участок шоссе был огорожен, а место происшествия освещено фарами нескольких автомобилей с мигающими фонарями на крышах. Криминалисты изучали минивэн и окружающую территорию, ночную мглу прорезали яркие вспышки фотоаппаратов.
Уже через сорок минут руководитель криминалистов Сорин докладывал Кулику первые результаты:
— Следов борьбы нет, шприц в руке Холодова. В салоне найдена склянка от парализующего яда мгновенного действия. По всем признакам — это самоубийство.
— Укол в шею — то, что он умеет делать безукоризненно, — согласился полковник. — Что еще обнаружили в машине?
— Из багажного отсека мы изъяли резиновый коврик. На нем обнаружены остаточные следы смытой крови. В лаборатории проведем проверку на совпадение с кровью жертв.
— Личные вещи осмотрели?
— С телефоном Холодова сейчас работает Головастик, то есть, извините, Михаил Устинов.
— Вижу.
Миша Устинов, примчавшийся на мотоцикле, организовал себе рабочее место прямо на капоте «Нивы». Его рука, стучавшая по клавиатуре, неожиданно поднялась вверх с поднятым кулаком:
— Есть! — послышался его победный возглас.
— Чему он так радуется? — заинтересовался Кулик, направляясь к азартному криминалисту.
Однако улыбка мгновенно сползла с лица эксперта-криминалиста. Он озабоченно почесал затылок, отвел взгляд от ноутбука, к которому был подсоединен телефон, и поискал глазами ту, с кем привык работать.
Увидев Петелину, позвал сдавленным голосом:
— Елена Павловна, посмотрите.
Первым к нему подошел Кулик:
— Ты должен докладывать старшему по званию, — сделал замечание полковник. — Что у тебя?
— Карта памяти в телефоне Холодова была запаролена. Я подобрал код, оказалось несложно — дата его рождения.
— А ты бы какой пароль посоветовал? Дату рождения тещи? — предложил Кулик и сам себе усмехнулся: — Да кто ж ее знает.
Устинов не поддержал шутку начальника.
— Товарищ полковник, тут фотографии, — Он развернул ноутбук так, чтобы было видно и Кулику, и подоспевшей Петелиной. — Взгляните.
На мониторе в режиме слайд-шоу стали крутиться фотографии. Их было восемь — восемь окровавленных тел с отрезанной рукой. Восемь жертв Живореза.
Повисло долгое молчание. Подходили сотрудники. Каждый смотрел на изощренную коллекцию снимков. Многие из них видели эти сцены наяву, однако сейчас, ночью в свете красно-желтых мигалок, рядом с еще не остывшим телом маньяка, кровавые картинки, расставленные по порядку, производили особое впечатление.
Фотографии успели прокрутиться несколько раз прежде чем Кулик произнес первые слова:
— Он снимал их уже мертвых. Каждого. Обескровленные тела — символ его победы. А я все думал, что он берет на память?
— Снимки — его трофеи, — подытожила Петелина.
— Хорошо, что это закончилось, — высказал общую мысль Устинов.

27

В областном УВД царило приподнятое настроение. Громкое дело раскрыто, серийный убийца мертв, сверхурочная работа и авральные дежурства позади. Сотрудников, участвовавших в расследовании, похлопывали по плечу коллеги: готовь дырочку на погонах, не забудь проставиться. Голоса в коридорах стали громче, слышался раскованный смех, гнетущее давление начальства позабылось, как страшный сон.
В конце рабочего дня Петелина вошла в кабинет Кулика. Следователь по особо важным делам выглядел свежим и возбужденным, хотя накануне спал от силы пару часов. Здоровой рукой он раскладывал на столе бумаги по нескольким стопкам.
— Делаю за тебя твою работу, Петелина. Чего такая кислая?
— Замоталась. И вчерашняя ночь из головы не выходит.
— Дома отоспишься. Лучший допинг для сыщика — пойманный преступник. Кстати, ты оказалась права. Надо было сразу брать Холодова, а я колебался. Проверили бы его телефон — и других доказательств не надо.
— Доказательства лишними не бывают, — возразила Елена.
— Это точно, — согласился Кулик. Каждый из них на собственном опыте убедился, что часть улик может отсеять суд. — Протокол обыска кабинета Холодова принесла? Клади сюда.
Елена положила документы в указанную стопку. В раскрытой папке в ее руках остались еще бумаги.
— У тебя еще что-то? — заинтересовался Кулик.
— Это справка из банка. Почти всю зарплату Холодов тратил на выплаты по ипотечному кредиту за загородный дом. Но адрес дома не совпадает с местом его фактического проживания. Я съездила в то место, за которое он платил — там развалины. — Она показала фотографии.
— Понятно, — не удивился Кулик и похлопал по другой стопке документов. — Клади сюда. Я собрал здесь то, что превратило обычного врача в кровавого Живореза.
Елена вопросительно посмотрела на полковника.
— Ты садись, — предложил он. — Живорез станет особым случаем в моей практике. Его убийства диктовались выполнением особой миссии, которую он на себя возложил.
— Месть чиновникам?
— Совершенно верно.
— Что послужило толчком?
— Вкратце, история такая. Три года назад у Холодова родился третий ребенок, в городской квартире стало тесно, и он решил построить загородный дом. У него была мечта, создать родовое гнездо, чтобы несколько поколений жили под одной крышей. — Кулик продемонстрировал документы. — Он продал свою квартиру, уговорил своих родителей продать их жилплощадь. На общие деньги Холодов купил участок недалеко от города рядом с лесом и построил там большой благоустроенный дом. Строил основательно, не скупился, пришлось влезть в долги по ипотечному кредиту.
— Тогда я не понимаю, почему он жил в глухой деревне, а здесь строительный мусор. — Елена ткнула в принесенные фотографии.
— Это следующая часть печальной истории. Пока шло строительство коттеджа семья Холодова вместе родителями действительно ютилась в деревенской избе, доставшейся ему от умершей бабушки. Терпели, думали, что временно. Но когда настало время переезжать в новый дом, выяснилось, что землю ему продали в полосе отчуждения магистрального газопровода. «Трансгаз», который эксплуатировал газопровод, через суд потребовал снести дом.
— Как же так? Холодов не видел, что покупал?
— А вот так. По документам эта земля была выделена под индивидуальное жилищное строительство. Короче говоря, вот решение суда по иску «Трансгаза». — Кулик придвинул Петелиной копию решения суда. — Читай сразу последнюю часть.
Петелина взяла бумаги, профессиональным взглядом пробежала текст, выхватила суть:
— Суд решил. Исковые требования удовлетворить. Обязать Холодова А. А. за счет своих средств снести строение. Взыскать с Холодова А. А. в пользу ООО «Трансгаз» расходы по уплате государственной пошлины в сумме… — Елена никогда бы не подумала, что сможет сочувствовать Холодову, но даже ее возмутила несправедливость. — И никакой компенсации?
— Формально семье было где жить, Холодов являлся собственником того самого домика в деревне. А магистральный газопровод высокого давления — это не шуточки. Явились судебные приставы с бульдозером, и тут случилось непредвиденное. Мы получили будущего Живореза.
Петелина вопросительно посмотрела на начальника, тот продолжил:
— Мать Холодова пыталась помешать сносу, бросилась перед бульдозером в дом и погибла под обломками. Взбешенный отец напал на судебного исполнителя, покалечил должностное лицо, его арестовали, а через день Холодов-старший умер от сердечного приступа.
— Кошмар! — вырвалось у Елены. — И Холодов решил мстить?
— Внешне он остался прежним, ты сама видела. Но в душе что-то перемкнуло. Он возненавидел чиновников, долго сдерживал гнев внутри себя, пока нарыв не стал настолько огромным, что невозможно стало терпеть. И человек превратился в маньяка.
— Отрезанная рука — это символ несправедливости?
— Чиновники совершают злодеяния, подписывая документы.
— Теперь понятен смысл фотографии Высоцкого в роли Жеглова. Напоминание о его знаменитой фразе: «Вор должен сидеть в тюрьме».
— Я сразу это заподозрил, — признался Кулик. — Не хотелось акцентировать внимание властей. Вор — не только тот, кто крадет кошелек из кармана.
Петелина вспомнила череду снимков. Некоторые чиновники были убиты в кабинетах.
— Как он выбирал объекты мести? — задумалась она.
— Главной его целью был Ивакин. Именно Ивакин, будучи главой Корниловского района, перевел землю в зоне газопровода под индивидуальное жилищное строительство и разрешил продажу участков. Холодову не повезло, что он построил дом первым. Остальные только начали и пострадали меньше.
— А Ивакина перевели в область на повышение.
— У чиновников всегда десятки оправданий. Ивакин ссылался на Росреестр, утверждал, что для строительства дома нужны были дополнительные согласования и тому подобное.
Петелина по привычке взяла карандаш и лист бумаги. Когда она мучилась сомнениями в поисках истины, то невольно что-то чертила. На этот раз из-под ее руки появился частокол палочек, выстроенных по росту. Она перечеркнула крестиком последнюю, самую высокую, и обвела кружком семь предыдущих.
— Ивакин стал последней жертвой. А как же предыдущие? — пыталась рассуждать она. — Вы считаете, Холодов потренировался на мелких чиновниках, пока не уничтожил Ивакина?
— Он вбил себе в голову, что каждый чиновник – вор. Он думал, что улучшает мир, уничтожая их.
— Кто-то сказал, что самые страшные поступки человек совершает из самых благородных побуждений.
— Холодов был именно таким. К тому же не дурак. Череда однотипных преступлений — отличная дымовая завеса. Представляешь, если был бы убит только Ивакин. Сразу проверка — кто мог ему мстить? Холодов автоматически попадет в подозреваемые. Причем на первую роль. А он, хитрец, выждал два года и начал убивать совсем других, пока не подобрался к Ивакину.
— Получается, вот эти люди, — Елена перечеркнула палочки в кружочке, — погибли из-за Ивакина? Ради дымовой завесы.
— Не забывай о миссии маньяка. Он выбирал чиновников с грехами за душой. Недаром подбрасывал фотографии Высоцкого.
Елену осенило:
— Фотографии, как крик: не можете посадить вора в тюрьму, я отправлю его в могилу. А мы не смогли. — Она скомкала исчерченную бумагу и выбросила в корзину.
— Вот только давай без истерик, — скривился Кулик. — Есть следователи по экономическим преступлениям, а мы — по особо тяжким. Мы сделали свою работу.
— Холодов достиг главной цели — убил Ивакина. А когда понял, что на крючке, покончил с собой.
— Откровенно говоря, так даже лучше. — Кулик подравнял стопки документов на столе. — Не мне тебе объяснять, сколько понадобилось бы волокиты, чтобы передать дело в суд. А потом государство будет пожизненно содержать серийного убийцу. Разве это справедливо?
Елена считала иначе, но ей не хотелось отстаивать вопросы гуманизма на примере серийного убийцы. Холодова не вернешь, он виновен, его мотив ясен, но оставалась одна деталь, выбивавшаяся из стройной картины.
— При обыске в кабинете Холодова мы нашли в холодильнике замороженную сперму. Эксперты подтвердили, что она совпадает с той, что найдена на месте убийств. Но эта сперма не принадлежит Холодову.
— Тут все просто. — Кулик откинулся на спинку кресла. — Да, я считал, что мы имеем дело с сексуальным маньяком. По статистике таких большинство. И, возможно, проговорился об этом на приеме у Холодова. Он решил подыграть моей версии и отвести от себя будущие подозрения, если мы вдруг нападем на его след. Он не только умный, но и ловкий тип. Видимо, взял сперму из тех образцов, что приносят на анализы в отделение репродукции. Достойный противник. Разоблачать умных преступников вдвойне приятно.
На лице Кулика появилось несколько заносчивое выражение, что подействовало на Петелину отталкивающе. Именно таким полковник представал на экране телевизора.
— Вам будет, что рассказать журналистам, — сказала она. — Я слышала, приезжает телевидение из Москвы.
— Громкое дело, преступник обезврежен, надо успокоить народ. — Полковник вышел из-за стола, придирчиво посмотрел на рабочее место со стороны. — Как думаешь, где лучше дать интервью: здесь, в кабинете, или на фоне полицейской машины с включенной мигалкой.
— В морге, — огрызнулась Елена.
Кулик погрозил пальцем:
— Тебе надо отдохнуть, Петля. Приведи в порядок бумаги и возвращайся в Москву.
Елена обратила внимание, что полковник грозит правой поврежденной рукой. Кулик заметил ее взгляд, с шумом разодрал волосяные липучки, сжимавшие руку, снял ортез, размял пальцы.
— Работает, — с удовлетворением констатировал он.
Елена покинула кабинет с кипой папок под мышкой. Бухнув документы по делу Живореза на свой рабочий стол, позвонила Марату. Вот кто обрадуется окончанию ее командировки.
— С маньяком покончили. Скоро приеду, — пообещала она. Услышала в ответ ласковые слова, которые заставили ее улыбнуться, и заверила: — Я тоже.

28

Следователь Петелина возилась с документами, когда ей позвонил дежурный. Вежливая по форме фраза прозвучала как требование:
— Вы не могли бы убрать свою машину.
Елена вспомнила, что ее «тойота» все предыдущие дни простояла на служебной парковке перед зданием УВД.
— А в чем дело? — нахмурилась она.
— Ваша машина попадет в кадр.
— Какой еще кадр? — уж не разыгрывают ли ее.
— Телевизионный. Кулика будут снимать, — раздраженно объяснил дежурный. Чувствовалось, что на этот вопрос отвечать ему надоело.
Елена спустилась на парковку. Там царила невообразимая суета, двое офицеров, не стесняясь в выражениях, руководили хаотичной перестановкой машин на ограниченном пространстве. Порой их указания противоречили друг другу, и тогда лишь отборный мат окружающих спасал машины от столкновения.
Подошла Варвара в расстегнутой черной куртке и новой белоснежной блузке навыпуск.
— Шоу начинается, — процедила она, — занимайте места в первых рядах.
— Зачем все это? — удивилась Елена.
Варвара пояснила, не скрывая сарказма:
— Полицейская тачка с мигалками подкатит к порогу, резко затормозит. Из нее выйдет «важняк», типа только что поймал маньяка. Усталое лицо, благородный профиль, умный взгляд. И сразу интервью на камеру. Наши решили, что в кадр должны попасть только служебные авто. Вон сколько патрульных экипажей понагнали.
Патрульные машины заезжали на освободившиеся место, водители передавали друг другу брызгалку для очистки стекол и драили бока, которые могут попасть в кадр.
— Спектакль, — согласилась Петелина. — Что ж, теперь буду передвигаться на своих колесах. Спасибо тебе за все, Варя.
— А, ерунда. Завтра в Москву отчалите?
— Наверное.
— По дочке соскучились?
— Не без того, — призналась Елена.
Варвара поежилась, сунула руки в карманы куртки.
— А у Холодова трое детишек осталось. Бабушка с дедушкой погибли из-за жадного ублюдка, теперь и отца нет, на очереди сами дети.
— Что ты несешь? — возмутилась Елена.
— Им машину хотя бы вернут? Его жене ведь уехать придется. Здесь затравят.
Варвара посмотрела на следователя странными, обманчивыми глазами — под ленивыми веками прятались вспышки огня. Она вжикнула молнией, застегивая короткую куртку. Фигура стала стройнее, снизу торчал край белой блузки навыпуск, сзади на поясе оттопыривался пистолет — все это, вкупе с кошачьей походкой, придавало ей шарм необузданной элегантности.
Приверженность к черно-белой одежде напомнила Петелиной о перепадах настроения оперативницы. Она подчеркнула, что речь идет о преступнике.
— Жалеешь его? Холодов маньяк! Личная трагедия не оправдывает убийства.
— Видимо он считал иначе, — спокойно ответила Варвара и после паузы добавила: — Как и некоторые другие.
— Кто другие? — насторожилась Елена.
— Те, кого вы обычно разыскиваете. Или мотив — месть — уже не фигурирует в уголовных делах?
— Фигурирует.
— И всех мстителей удалось поймать?
— Почти.
— Выходит, есть и умнее вас? — с вызовом спросила Варвара, вглядываясь в следователя.
Елена опустила глаза. Ей не понравилось, куда зашел разговор, она попыталась отделаться шуткой:
— Кулик умнее. Он полковник, а я майор.
Варвара приподняла припухшие веки, приоткрыв тлеющий огонь.
— А если бы он был преступником?
— Обхохочешься, — только и оставалось ответить Елене.
С парковки опять послышалась ругань, кто-то громко помянул Кулика.
Варвара встрепенулась:
— Совсем из головы вылетело. Он же просил меня привезти форму и рубашку из химчистки.
Она порылась в карманах, отыскала квитанцию. Подвернувшуюся под руку ненужную бумажку, скомкала и бросила в урну, но не попала.
— До вашей машины очередь дошла, — указала Варвара на призывные жесты офицера. — Я погнала. На связи, если что.
Она убежала. Черно-белая по внешнему виду, равнодушно-взрывная по характеру. Петелина подняла скомканную бумажку — если уж показуха, мусор не должен попасть в кадр. Хотела опустить в урну, как ее дернул за руку офицер.
— «Тойоту» отгоните или дайте ключи, — торопил он.
— Я сама, — решила Елена.
Она сунула выброшенную Варварой бумажку в кармашек сумочки и поспешила к своей машине.

29

Петелину не прельщало наблюдать за постановочным интервью Кулика. Выехав с парковки, она отправилась в криминалистическую лабораторию. Там свой человек — Миша Устинов. Если он и выражается порой загадками, за ними сразу следует его коронное — объясняю.
Выйдя из машины и нажав кнопку блокировки дверей, Елена привычным движением пихнула ключ во внешний карман сумочки и наткнулась там на бумажку. Ту самую, которую выбросила Варвара, вспомнила она. На ходу развернув ее, прочла, что это чек из аптеки. В чеке значились всего две покупки: лекарство с незнакомым названием и шприц-пистолет медицинский.
«Шприц-пистолет, — прочла дважды Елена. — Зачем ей понадобился специальный шприц? Меня удивить? С нее станет».
Петелина припомнила свое замечание, что удивилась бы, обнаружив шприц в машине Варвары, а не в кабинете врача. Шприц в форме пистолета удивил бы ее вдвойне.
В опустевшей лаборатории оставался только Миша Устинов.
«Интересно, он следит за временем? Хотя отлеживать бока в унылой гостинице для него та еще пытка. Лучше уж здесь, вооружившись приборами и растворами, заниматься любимым колдовством. Вот вернется в Москву, тогда будет спешить на встречу со своей подругой-журналисткой».
Вспомнив о пронырливой девушке с фотокамерой, Елена решила поднять настроение Головастику:
— Миша, ты хочешь осчастливить любимую девушку? Кулик с удовольствием расскажет ей, как он поймал очередного маньяка. И посоветует, выгодный ракурс для съемки.
— Лучше я вам кое-что расскажу, — откликнулся Головастик, отрываясь от приборов.
Он поднял пакетик со шприцем, найденным на месте самоубийства Холодова.
— Видите объем?
— Немаленький. — Петелина присмотрелась к маркировке.
— Пятьдесят миллилитров, — помог ей Устинов.
— И в чем дело?
— У меня сомнения, что Живорез обезврежен.
— То есть?
— Объясняю, — начал было Головастик, но передумал и схватился за трубку: — Давайте позвоним судмедэксперту, и кое-что уточним. Хотя рабочее время закончилось, вам, как старшему следователю, он не откажет.
Пока Устинов искал и набирал номер, Елена достала чек из аптеки. Шприц-пистолет заряжается обычным одноразовым шприцем, как правило маленьким. Интересно, поместится ли туда пятидесятимиллиграммовый шприц? Правда, Варвара купила его только сегодня. Зачем?
Не успела Елена обдумать необычную покупку, как Миша сунул ей телефон.
— Добрый вечер, Елена Павловна, — услышала она в трубке голос Токаева. — Чем могу помочь?
Елена все еще смотрела на чек. Она вспомнила, что Токаев работал хирургом во Владикавказе и может прояснить назначение купленного лекарства. Хотя это не имеет отношения к расследованию, однако многолетняя привычка не упускать из виду ни одной мелочи сработала и сейчас.
Она прочла название и спросила:
— Вы знаете, для чего это лекарство?
— Кажется, из группы антидепрессантов. Точно не знаю, моя клиентура в нем не нуждается. А в чем дело, вы нашли препарат в крови Холодова?
— Нет. Тут Миша рвется задать вопрос.
Устинов в нетерпении показал на шприц и объяснял:
— Я установил препарат, который Холодов использовал для суицида. Это яд, вызывающий паралич дыхательных органов.
— Так и сеть, — подтвердил Токаев, услышавший криминалиста: — Смерть наступила в результате остановки дыхания. Я отразил это в заключении.
Устинов наклонился к трубке:
— Каково содержание препарата в крови?
— Концентрация превышает смертельную в четыре-пять раз, верный способ самоубийства. Он знал, что выбрать.
— Я так и думал. — Головастик обратился к Петелиной. — Этот яд действует мгновенно, достаточно пяти кубиков, а Холодов выдавил всю дозу, полный шприц.
— Чтобы быстро и наверняка.
— В том-то и дело, что это невозможно.
— Почему?
— Он бы потерял сознание раньше, чем опустошил этот шприц.
— А если сильно надавить? — предположила Петелина.
— Исключено. Игла слишком тонкая. Я сделал расчеты и провел эксперимент. Пять-десять миллилитров — и человек погибает. Предположим, по инерции еще десять миллилитров выдавилось. В любом случае, в шприце должно остаться как минимум половина препарата. И вторая неувязка. Он не мог бы удержать шприц в руке, шприц должен был выпасть.
— Ты намекаешь…
— Какие уж тут намеки. Для меня это доказанный факт. Холодову вложили шприц в руку после смерти.
— Иными словами…
— Его убили!
Повисла пауза. Елена понимала, что дотошный Головастик все проверил и перепроверил. Если он пришел к таким выводам, то они стопроцентные.
После долгого молчания Петелина подняла телефонную трубку и уточнила у судмедэксперта:
— Давид Асланович, вы указали в отчете уровень яда в крови?
— Да, разумеется.
— Спасибо.
Она положила трубку. Несмотря на спокойный тон, она чувствовала себя униженной и растоптанной. Убийца переиграл ее. Она считала дело раскрытым, а Живорез до сих пор на свободе. Наверное, сейчас тайно насмехается не только над ней, а над всей группой. Как же, обвел вокруг пальца лучших московских следователей. Они купились на его трюк с ложным самоубийством. Он не только жесток, но и умен.
Кто же этот хитрец?
— Маньяк знал, что мы подозреваем Холодова, подбросил улики и расправился с ним. Живорез перехитрил всех, — с горечью промолвила она, но тут же поправилась: — Кроме тебя, Миша.
Устинов скромно пожал плечами: подумаешь, это моя работа. Елена хлопнула ладонью по столу.
— Черт! Зря я пообещала Марату быстро приехать. Придется продолжить расследование.
— Поэтому подругу для интервью вызывать рано, — развел руки Устинов.
— Интервью… А ведь Кулик сейчас будет расписывать свой успех перед журналистами. — Елена стала собираться. — Где твое заключение? Давай все документы. Я должна его остановить.

30

У здания УВД телевизионная группа выстраивала свет и снимала общие планы в ожидании знаменитого следователя по особо важным делам.
Корреспондентка в красной куртке в салоне микроавтобуса с распахнутой настежь дверью советовалась по телефону с редакцией пока ей поправляли грим:
— Охотник за маньяками или ликвидатор маньяков?
«Зря приехали», — злилась Петелина, расталкивая местных сотрудников, норовящих попасть в кадр.
Она вбежала по лестнице, ворвалась в кабинет Кулика, проскочила по инерции несколько метров и словно запнулась. Полковник заправлял белую рубашку в расстегнутые брюки. Он переодевался в синюю форму Следственного комитета, готовясь к интервью.
Елена смутилась и потупила глаза: вот же дура, могла бы постучать. Ее взгляд, ушедший в сторону, натолкнулся на белые кроссовки, поднялся по черным джинсам и с удивлением натолкнулся на флегматичную Варвару. Та готовилась подать полковнику китель.
«А эта что здесь делает? Да пошли они все!»
Смущение уступило место благородному гневу. Она пришла по важному делу, и не ее вина в том, что полковник превратил кабинет в примерочную и не стесняется женщин.
— Какого черта, Петелина? — запоздало возмутился Кулик.
— Евгений Борисович, отмените интервью.
— Я сам буду решать, что мне делать. — Полковник затянул галстук и отпятил назад руки, чтобы Варвара помогла ему надеть китель.
— Тогда вам придется рассказать о нашем провале.
— Что ты несешь? — взметнул бровь Кулик.
— Живорез жив.
— Он мертв.
— Мертв врач Антон Холодов. Живорез подставил его и убил.
— Петелина, ты бредишь. Температуру давно меряла?
— Устинов доказал, что Холодов не сам вколол себе яд. Он был убит.
— Эксперты могут ошибаться, — отмахнулся Кулик.
— Только не Головастик. Посмотрите его заключение.
— Мне некогда, — Кулик застегнул последнюю пуговицу на мундире и заглянул в ящик стола в поисках чего-то.
— Вы должны прочесть или выслушать меня, — наседала Елена. — Доза яда в шприце превышает смертельную в пять раз. Это подтверждает и судмедэксперт.
Кулик нашел то, что искал — это оказалась расческа. Он начал расправлять пробор на голове, Варвара любезно подставила начальнику зеркальце. Последнее обстоятельство так возмутило Елену, что она отпихнула оперуполномоченную и буквально ткнула документы полковнику под нос.
— Вы не выйдете из кабинета, пока не прочтете, — угрожающе заявила она.
Ответная реакция Варвары не заставила себя ждать. Молниеносным движением оперативник заломила следователю руку и прижала ее грудью к столу.
Елена услышала победное шипение в ухо:
— Кто-то упрекал меня в срывах, или я что-то путаю?
Злость от чужой тупости ошпарила Петелину. Она дернулась, как могла, и со стола полетела чашка с недопитым кофе.
— О, блин! — раздался возглас Кулика. — Прекратить! Немедленно разойдитесь!
Елена почувствовала себя свободной, отпрянула и увидела мокрое пятно на форменных брюках полковника. Опрокинутый кофе также забрызгал и полу кителя. Кулик с ожесточением потер пятно салфеткой, но ничего не добился — брюки и китель были безнадежно испорчены.
— Застирать? — предложила Варвара.
Сжав веки и потрясая кулаком, полковник беззвучно выругался. Его распирал гнев, но он бы не стал большим начальником, если бы не мог держать себя в руках. Он трижды глубоко вздохнул, распахнул глаза, посмотрел на женщин, стараясь успокоится, и сел за стол.
Варвара оценила его внешний вид:
— Если так сидеть, то за столом не видно.
Кулик швырнул ей связку ключей:
— Коньяк в сейфе. И дверь запри.
Смышленая помощница быстро выполнила указания. На столе перед начальником появился бокал с коньяком.
— Вам тоже, — распорядился Кулик и пресек, собравшуюся было возмутиться Петелину: — Возражения не принимаются!
Когда все выпили, Кулик кивнул Елене:
— Теперь садись и рассказывай.
Елена опустилась на стул. Порция коньяка обожгла ей горло, проскочила в желудок и быстро трансформировалась в мягкое тепло, которое чуть расслабило ее. Вдобавок, совместная выпивка в закрытом кабинете разрушила взаимное недоверие. Она успокоилась и последовательно изложила все факты, свидетельствующие о насильственной смерти Холодова. Подкрепляла их заключениями криминалиста.
В конце сделала вывод:
— Живорез заранее планировал подставить Холодова. Его план был идеальным. Ошибка только в одном — в количестве яда.
Кулик долго молчал, что-то обдумывая, затем спросил:
— Кто об этом знает, кроме нас?
— Устинов и судмедэксперт Токаев.
— Прикажи им молчать до поры до времени.
— Согласна. Каков наш план?
— Ничего не меняется. — Кулик обратился к Варваре, — Зови журналистов сюда. Я дам интервью в кабинете.
— Что даст молчание, если завтра все увидят телевизионный репортаж? — не поняла Петелина.
— Это часть нашего плана, — начал растолковывать Кулик. — Все услышат, что серийный маньяк, по прозвищу Живорез, обезврежен. Он полностью изобличен следственной группой и, понимая неотвратимость наказания, успел покончить с собой.
— Я же объяснила, что все не так. — раздражение стало возвращаться к Петелиной.
Полковник заглянул ей в глаза:
— Ты хочешь, чтобы убийства продолжались?
Елена выдержала прямой давящий взгляд и ответила, отделяя каждое слово:
— Я хочу найти преступника.
— Как ты не понимаешь, если я скажу правду, убийства возобновятся. А если мы сообщим, что Живорез мертв, он не будет совершать новых убийств. Он достигнет своей цели. Он же не просто так подставил Холодова. Он хочет, чтобы о нем забыли.
— И что? Мы оставим Живореза в покое?
Кулик откинулся на спинку кресла. Теперь он говорил спокойнее, жестикулируя руками.
— План следующий. Я распущу следственную группу. Всех москвичей отправлю домой, местные займутся другими делами. Пусть Живорез думает, что перехитрил нас и ему ничто не угрожает. А следствие мы продолжим тайно. Ты и я. Больше никто не будет об этом знать. Что скажешь?
Елена перевела взгляд на Варвару. Полковник понял ее.
— Тимофеева будет нам помогать. Ведь вы сработались?
Петелина не заметила, как под ее рукой оказался лист бумаги, и она стала черкать карандашом продольные линии. Странным образом нервный рисунок стал походить на кривой нож. Она вывела букву «Ж» рядом с рисунком и последним нажатием сломала карандаш.
— Петля, ты со мной? — поинтересовался Кулик, не сомневаясь в ответе.
— Налейте еще, — попросила Елена, указав на пустой бокал.

(По соглашению с издательством публикую часть романа. Всего в книге 56 глав)