Илья - мужик неуемной энергии, он работал старшим лаборантом на нашей кафедре. Физически очень сильный, мускулистый, спортивный. Рыжеватый блондин с небольшой бородкой. Чем его привлекла скромная и плохо оплачиваемая должность на кафедре – трудно сказать. Скорее всего, мелкими хозяйственными операциями, которые он виртуозно проворачивал, и свободным временем. Никто не знал его прошлое, и он об этом не распространялся. А оно явно было криминальным.
Подтверждение этому мы получили, когда однажды на кафедру явился следователь. Илью задержали ночью в чужом номере какой-то гостиницы по подозрению в краже. Объяснить причину нахождения в чужом номере, да и вообще в гостинице, он внятно не мог. Ссылался на то, что был пьян. Все это звучало неубедительно.
Коллектив кафедры однозначно стал на защиту Ильи. Я пытался доказать следователю, что обвинять коллегу в краже просто смешно. Он де человек бескорыстный и не раз тратил свои деньги на мелкие приобретения для кафедры. Настоял на положительной характеристике.
Однако это не помогло. Илье дали два года. Он вернулся из краев отдаленных и опять появился на кафедре. Пришлось похлопотать, чтобы его приняли на прежнюю должность. Людей с судимостью на работу брали неохотно, тем более в учебное заведение. Но на кафедре катастрофически не хватало мужских рук: надо было таскать тяжелые ящики с геологическими образцами, на базе учебной практики заниматься буровым оборудованием и все это за мизерную зарплату. Наши женщины – лаборантки с этим физически не могли справиться. В конце концов, уломали ректора и Илью приняли на работу. И он вновь развернулся по полной программе, как будто ничего и не было.
Отношение со мной, после отсидки, резко изменилось. Видимо, мои потуги как-то защитить его стали известны. Илья стал часто приглашать меня к себе домой. А квартира, надо сказать, у него была шикарная. В доме сталинской постройки с видом на Неву. Высокие потолки, просторная прихожая, паркет, большая кухня и настоящая ванная комната, площадью не менее 12 квадратных метров с окном. К тому же это великолепное жилье располагалась рядом с нашим институтом на Малой Охте.
Но в квартире Ильи более всего меня поразили великолепные стеллажи, сплошь заставленные книгами. Оказалась, он завзятый «книжник», причем профессио-нал. Профессия эта при определенной оборотистости может приносить неплохой доход. Но при условии: надо обладать определенной настойчивостью, терпением и самыми разнообразными связями. Можно искать какую-то определенную книгу (книги), купить и потом выгодно перепродать коллекционеру, точно зная, что тот эту книгу давно ищет. И за ценой не постоит. Суммы при этом назывались совершенно фантастические.
Другой способ неплохо заработать на книгах заключался в покупке библиотеки. Скажем, умер какой-то книгоман, оставив солидную библиотеку. Наследникам книги не нужны. Они в них не разбираются и стараются продать книги оптом. Среди массы макулатуры могут обнаружиться раритетные и очень ценные издания. «Книжники» за такими книгоманами следят, знают все ценные тома в его собрании, терпеливо обрабатывают наследников. По детективной терминологии «плотно пасут». Соблазняют якобы высокой ценой. Словом, это долгая и искусная игра, с высокой конкуренцией, своими победами и поражениями. Удачная сделка позволяет
несколько лет жить безбедно. Но даже не это главное: книжники как наркоманы или кладоискатели не могут жить без поисков книжных кладов, охотничьего азарта.
Подпольный книжный рынок – своеобразный мир, где все основные персонажи друг друга знают и к чужакам относятся с настороженностью и подозрительностью. При хорошем знании конъюнктуры некоторые граждане зарабатывают посредничеством. Их задача свести с владельцем или, как говорят, «дать наводку» покупателю, а иногда и просто указать координаты человека, у которого есть определенное издание. И все это, разумеется, не бескорыстно.
Чем конкретно занимался Илья, мне не известно. Сам он об этом предпочитал помалкивать. Видимо, всем понемногу. Так, однажды, он пытался выступить при мне посредником. Узнал я об этом только потому, что он попросил срочно отвести его на моей машине к гостинице «Октябрьская». Мы вместе поднялись на лифте в номер люкс, где он познакомил меня с ныне покойным композитором С. Пожлаковым (автором музыки ко многим кинофильмам, популярным песням, мюзиклу "Сирано де Бержерак", оперетте "Гори, гори, моя звезда»).
В номере царил неописуемый кавардак, а сам композитор пребывал в состоянии жуткого похмелья. Оказывается, он срочно приехал в Ленинград из Москвы, разыскивая какое-то редкое издание словаря В. Даля, или даже какой-то отдельный том. Первый заход оказался неудачным, и тогда композитор элементарно напился. Видимо, второй адрес искомой книги ему сообщил Илья, соблюдая все правила конспирации. За закрытыми дверями одной из комнат трехкомнатного гостиничного номера. Возможно, потому Пожлаков и остановился в гостинице, хотя жил в Ленинграде. Впрочем, меня мало волновал предмет разговора и сам похмельный композитор. Удивило только то, откуда Илья мог знать этого известного человека, будучи простым лаборантом. Потом я отвез их обоих по какому-то хитрому адресу, пожелал удачи, и отчалил по своим делам.
Эта мало кому известная сторона жизни Ильи приносила мне свои дивиденды. В то время я увлекался научной фантастикой, а купить её в магазинах было практически невозможно. Большая часть интересных вещей просто не доходила до прилавков книжных магазинов, оседая у блатных покупателей и перекупщиков. Причем, размер тиража, как правило, не влиял на дефицит. Илья щедро дарил мне как новые, так и потрепанные книги, категорически отказываясь брать за них плату. Видимо, это был не главный, а попутный бизнес, хотя и сам он имел неплохую подборку фантастики. Иногда он давал мне почитать самиздатовские издания (машинописные, фотокопии). Так я прочел некоторые вещи братьев Стругацких – «Сказка о тройке», «Гадкие лебеди» и некоторых других авторов. Доступ к самиздату означал высшую степень доверия, ибо за его распространения светил вполне реальный тюремный срок.
В повседневной жизни кафедры Илья был любителем беззлобных шуток и розыгрышей. В то время мы все таскали на работу объемистые портфели, куда он тайком подкладывал тяжелый геологический образец или какуюнибудь железку. Мне всегда доставалось что-нибудь красивое или полезное. Например, большой кристалл мориона, срез нефрита или амазонита. Поскольку я был единственным на кафедре владельцем автомобиля, дома я мог неожиданно извлечь из портфеля набор гаечных ключей, ручную дрель со сверлами, пассатижи и прочие нужные в хозяйстве вещи. Нагруженный портфель «отрывал руки», но в голову не приходило открыть его на ка-федре и проверить содержимое. Видя, как я с натугой тащу свой внезапно потяжелевший портфель, Илья от души веселился.
Иногда мне удавалось пристроить его в мои Кавказские экспедиции. И я ни разу об этом не пожалел. Профессиональной помощи от него был ноль. Зато он безотказно таскал всякие тяжести, отлично уживался в нашем непростом коллективе, постоянно затевал после рабочего дня игру в баскетбол или, если не было площадки с кольцами, в футбол. Не давал команде скучать, всех тормошил и развлекал, когда шторма прерывали работу. Ему отлично удавалась роль массовика-затейника со спортивным уклоном, поддерживать тонус, что при длительных полевых работах весьма немаловажно. Такое же амплуа он играл и на наших учебных практиках. Гостеприимно приглашал молодых преподавателей в теремок, своими руками пристроенный к складу с буровым оборудованием, протопленную русскую баньку. Сбегать несколько километров в сельский магазин за бутылкой водки. И всегда был в хорошем настроении, склонен пошутить и рассказать анекдот.
Можно было бы еще рассказать много забавного про Илью. Например, когда у его собаки (сучка боксер) начиналась течка, то, выводя её гулять, он надевал на неё свои баскетбольные трусы с лампасами. И как он неожиданно женился на эффектной брюнетке, которая потом охмуряла всю кафедру. И многое другое. Жаль, что Илья так рано ушел из жизни. Совершенно нелепая и загадочная смерть: сгорел вместе с баней на базе практике. И вряд ли по пьянке, ибо пил он умеренно и никогда в одиночку. По крайней мере, при мне ни разу не напивался до бесчувствия.
Это вообще темная история, как и большая часть его жизни.
Да будет мир праху его.