Тем временем жизнь шла своим чередом, Сальвадор по-прежнему часто уезжал, оставляя Риту в подвале, и вот однажды наступил тот день, когда до цели осталось всего чуть-чуть. Этот день был невыносимо душным, знойным, и Рита как никогда остро страдала от удушья. Она изнывала от тоски по свежему воздуху. Ей отчаянно недоставало такой малости, как наслаждаться солнцем, чувствовать дуновение ветра на своей коже, успевшей побледнеть без солнечных лучей, вдохнуть полной грудью чистого, сладкого воздуха, который ей удавалось украдкой урвать только в те моменты, когда Сальвадор разрешал открыть окно для проветривания. В такие моменты ей казалось, что теперь только так она и сможет дышать. Это приводило ее в отчаяние, и тогда она снова ощущала себя бесправной пленницей, несмотря на все поблажки, что давал ей Сальвадор.
К вечеру ожидалась гроза, Рита изнывала от спертого воздуха подвала. Ее надзиратель отправился в город за покупками. Девушка стянула волосы в хвост, чтобы тяжелые пряди не окутывали ее своей массой и не налипали на покрытую испариной шею. С тех пор, как Сальвадор ушел, прошло более двух часов. Она уже выпила одну бутылку воды из двух, что он оставил для нее. Но жажда мучила ее тело, ей хотелось пить еще и еще, однако напиться она не могла. Покосившись на вторую бутылку, она уже было решила открыть ее, но осеклась и предусмотрительно подумала о том, что это ее последняя вода, а когда вернется Сальвадор - неизвестно.
Она устала ждать его, ей невыносимо хотелось пить, мечталось о том, как ветер обдувает ее липкое от испарины тело, тем самым охлаждая его. А тем временем духота становилась все гуще, гроза обещала непременно состояться к вечеру. Разозлившись, Рита пинала мелкий мусор под ногами, стараясь отвлечься от нестерпимой жажды и духоты. Но вскоре терпению ее пришел конец и она расплакалась. Бросившись на надувной матрас, она уткнулась лицом в прорезиненную ткань и излила ей свои горести в обильных слезах.
Она не услышала, как зашуршали шины его автомобиля, как хлопнула дверца, и раздались шаги. Сальвадор вернулся, и теперь выгружал из машины пакеты и свертки. Обвешанный ими с ног до головы, он медленно приближался к дому. У него было хорошее настроение, и подверженный ему, он купил для своей пленницы массу бесполезных, но приятных девичьему сердцу вещиц. Сегодня он как никогда близко приблизился к разгадке. Оставалось совсем чуть-чуть, и он доберется до своей цели.
Рита уже не плакала, когда отворились двери в подвал и вошел Сальвадор. Однако она продолжала лежать на матрасе, безвольно свесив ноги и глядя в потолок.
-Ты спишь?- поинтересовался он.
Она лениво перевела на него взгляд, и неохотно сползла с матраса.
-Нет, я просто убиваю время,- наконец ответила она. – Почему так долго? Я умираю от духоты.
Он протянул ей руки, и она покорно вложила свои запястья в его раскрытые ладони.
-Идем, я принес кое-что.
Его пальцы захлопнулись в замок, стиснув кожу на нежном запястье, но она привыкла к этому и покорно последовала за ним. Наверху он показал ей все то, что купил. Это были средства гигиены, новая, очень пышная и мягкая мочалка, немного косметики, одежда для сна. Рита пришла в восторг от одной рубашки. Она была нежной, легкой, невесомой, с кружевом и ленточками. Заметив, как ее глаза оживились, и в них зажегся интерес, Сальвадор понял, что не зря провел в магазине битый час, выбирая все это.
-Нравится?- спросил он.
Она кивнула головой. В ее голове зародилась идея – а не попросить ли Сальвадора о прогулке? Вряд ли он согласится, но, кажется, сегодня он в хорошем расположении духа и возможно, не станет кричать на нее, как только она заикнется об этом. Оглядывая его, она прикидывала вероятность успеха. Наконец, она решилась и заговорила с ним.
- Сальвадор, все это так мило, мне нравится. Но могу я попросить тебя кое о чем?
Он сказал, что она может, и вдруг ей стало страшно. Как осмелиться сказать ему об этом? Почему она снова забыла, что он преступник, а она его пленница? О прогулке не может идти и речи, и она отвернулась, сказав, что передумала. Но видно он пребывал действительно в хорошем настроении, потому что подошел к ней сзади и положил руку на плечо. От этого прикосновения она вздрогнула, то ли от страха, то ли от предчувствия ласки.
- Что ты хотела? Продолжай. – Эти слова он сказал так уверенно, будто пообещал заранее выполнить ее просьбу, и она решилась.
-Сальвадор,- начала она издалека, – я тут уже так давно. И каждый день я мучаюсь от нестерпимой духоты, зноя, а затхлый, спертый воздух подвала скоро совсем меня задушит. Я очень хочу… - тут она запнулась, подавляемая страхом,- мне бы хотелось, очень хотелось выйти отсюда хотя бы на минуту, вдохнуть чистого воздуха, увидеть солнце.
Она проговорила все это робким, скованным голосом, ожидая каждый миг, что он оборвет ее и велит молчать. Но Сальвадор молча слушал ее, и когда она кончила, он продолжал молчать. Наконец, не в силах больше выносить это напряжение, вызванное его молчанием, она тихо добавила:
-Я обещаю, что не убегу. Клянусь.
Он положил вторую руку ей на плечи и притянул к себе крепче:
-Ты умеешь плавать?- спросил он.
-Очень плохо. А что? – ее охватила надежда. Почему он сразу не отказал ей? Зачем спрашивает о чем-то?
Он выдохнул и продолжил:
-Тогда я согласен.
Не успев поверить в услышанное, она вдруг оказалась в воздухе. Сальвадор подхватил ее на руки и понес по направлению к прихожей. Осторожно спустившись с лестницы, он ногой распахнул входные двери, и в этот миг она увидела, как ворвались солнечные лучи сквозь открытые створки. Тяжелый влажный воздух хлынул в ее лицо потоком, и у нее закружилась голова. Это мгновение длилось вечно, словно кинопленку крутили в замедленном действии множество раз.
Наконец, его ноги переступили порог дома, и она впервые увидела то место, где находилась вот уже так долго, снаружи. Конечно, она подозревала, что природа здесь наверняка потрясающая, но увиденное изумило ее своей красотой. Дом стоял очень уединенно, и в радиусе нескольких сот метров не было больше ни одного строения, где находились бы люди. С двух сторон коттеджик окружал подступающий лес, слева была дорога, а чуть дальше, впереди, виднелась лазурная гладь воды. Раскаленный воздух маревом подымался над ее поверхностью.
Рита подняла голову и подставила лицо солнечным лучам. Золотой свет ласкал ее потускневшее взаперти лицо, и соленый ветерок обдувал ее влажную от зноя шею. Эти ощущения стали для нее самыми восхитительными за последние недели. Как могла она раньше жить и не замечать, как прекрасно небо, с его бездонной синевой, манящей вдаль? Как могла проходить мимо таких величественных деревьев и не обращать внимания на их красоту? Как могла вдыхать в свои легкие этот волшебный, густой воздух, не задумываясь о том, что он так упоителен, полон запаха и вкуса?
Беспредельное чувство счастья и свободы охватило ее. Она дышала, и никак не могла надышаться этим потоком сплетения свежести, сладости и дурмана. На миг она забыла обо всем, реальность перестала для нее существовать, все обстоятельства стали ничтожны, равны нулю в ее сознании. Она улыбнулась, и, откинув голову на грудь Сальвадора, снова всецело отдалась созерцанию этого божественного гармоничного мира.
Сальвадор отнес ее к причалу, возле которого была привязана небольшая белая лодка с одним веслом. Глазам Риты открылся новый восхитительный пейзаж. Впереди простиралась лагуна, окруженная песчаными отрезами берегов, усеянных пальмами.
Сальвадор немного нервничал, ведь чтобы пересадить Риту в лодку ему потребуется спустить ее на причал, и тогда она может сделать попытку убежать. Он, конечно, мог бы швырнуть ее прямо в лодку, но тогда она больно ударится, а ему этого совсем не хотелось. Поколебавшись, он все же осторожно спустил ее на причал, но вопреки его опасениям, девушка безвольно облокотилась на него и позволила посадить себя в лодку. Усадив ее, он прыжком заскочил в лодку и энергичным движением оттолкнулся от причала.
Лодка медленно заскользила по прозрачной бирюзовой глади карибских вод, бьющихся о ее борта. Рита восторженно осматривалась по сторонам, и везде, куда бы она ни посмотрела, ей открывался великолепный пейзаж. Наконец, взгляд ее остановился на Сальвадоре. Он сосредоточенно работал веслом, и, казалось, совсем не замечал чудесной красоты этого места. А может, он так привык к этой красоте, что теперь она казалась ему чем-то неотъемлемым, но незаметным. Они уже довольно далеко отплыли, но Сальвадор продолжал грести. На нем была белая хлопковая рубаха, расстегнутая до конца, открывающая его сильный мужественный торс, и льняные белые брюки, просторными складками спускающиеся по ногам. Солнце подчеркивало смуглость его тела, и под тонкой, легкой тканью рубахи просвечивали крепкие и сильные мышцы. Его руки были заняты веслом, и он пытался сдуть губами прядь волос, которая упала ему на лицо. Повинуясь неясному порыву, Рита протянула руку и откинула его волосы назад. Он, наконец, оторвался от созерцания весла и взглянул на нее своим пронзительным, тяжелым взглядом карих глаз. Смутившись, Рита отвела глаза. Она вспомнила, как он смотрел на нее таким же взглядом, прежде чем насильно поцеловать в подвале, в тот день, когда она пыталась убежать.
Сальвадор отложил весло и задумчиво посмотрел вдаль. Наконец, он произнес:
-Тут очень опасно. Лагуна глубокая, так что не прыгай за борт, если не хочешь утонуть.
Риту снова охватил восторг, и она еще раз обвела взглядом все линии соприкосновения с водой: синий горизонт, желтые с белым пляжи, зеленые кроны пальм. Вдалеке эти линии сходились, и она обернулась, чтобы посмотреть на берег, от которого они отплыли. Причал, словно маленькая серая площадка, едва виднелся над водой, а дальше был берег, где совсем недалеко располагался коттедж.
-Здесь так красиво, Сальвадор. Я и мечтать не осмеливалась о таком. Я не собираюсь прыгать в воду.
Он ухмыльнулся и принялся разглядывать дно лодки. Она была небольшой, и такому крупному мужчине, как Сальвадор, было неудобно в ней находиться вдвоем с кем-либо. Как ни старался он усесться покомпактнее, все же их колени неизбежно соприкасались, и при малейшем шевелении любого из них их тела так или иначе касались друг друга. Близость Риты сильно смущала его. Он вообще растерялся. Впервые они вдвоем на воле, где она добровольно терпит его общество, не пытаясь убежать или напасть на него. Он не знал, как держать себя с ней теперь, когда ее руки свободны, и ее не сдерживают запертые двери подвала или комнаты. Он больше не хозяин, а она не пленница. Это и радовало, и нервировало его.
Но Рита, в отличие от Сальвадора, находилась в прекрасном настроении, и совершенно позабыла о том, что рядом с ней сидит ее мучитель, который удерживал ее взаперти столько времени. Нет. Сейчас она растворилась в этом удивительном мире божественной гармонии, и он был частью этого мира. Она полностью отдалась радости и наслаждению любоваться этим шедевром природы, и, останавливая взгляд на Сальвадоре, разум ее бессознательно отмечал, как хорошо и гармонично он сложен.
- Тебе нравится? – сухо спросил он.
-Это рай, Сальвадор. Это просто рай.- Она перевела на него взгляд и улыбнулась. Он впервые увидел ее при солнечном ярком свете, и она показалась ему еще красивее, чем когда-либо. Золотые лучи солнца подсвечивали ее темные волосы, от чего они казались красноватыми, ее щеки залились здоровым румянцем, а в глазах появился лучистый блеск. Губы ее не могли сомкнуться, и то и дело растягивались в восторженной улыбке, обнажая белоснежные маленькие зубы. От улыбки на ее лице заиграли ямочки, и она выглядела по-настоящему счастливой.
Сальвадора охватили чувства. Он был взволнован ее красотой, но еще больше его взволновал ее счастливый взгляд, обращенный к нему. Она улыбалась ему, преступнику, томившему ее взаперти душного чужого дома, преступнику, однажды надругавшемуся над ней, преступнику, стискивающему ее нежные руки веревками. Как же она прекрасна и возвышена, если после всех издевательств, вынесенных ею по его вине, может вот так сидеть напротив него и улыбаться такой доброй, счастливой улыбкой!
Он ощущал, что его беспокойство нарастает, и вот-вот заставит его нервничать. Он не знал как вести себя сейчас. Хотелось улыбнуться ей в ответ, сказать что-нибудь, поддержать её радостное настроение. Но он не решался. Разве преступники могут быть добры к своим жертвам? А если жертва добровольно терпит общество преступника и не пытается убежать, то она вовсе и не жертва? Он запутался в своих мыслях, пытаясь побороть разумом желания и чувства. Но однажды он уже не смог совладать со своими чувствами, и сорвался, причинил ей боль, заставил плакать, страдать, и, возможно, даже ненавидеть его. Неужели уступить чувствам для того, чтобы сделать ей приятное, теперь было бы хуже? Он все еще продолжал колебаться, но его рука уже отыскала ее ладонь и пальцы коснулись ее теплой, нагретой солнцем руки.
-Иди сюда.- Он позвал ее, и она, к его удивлению, приблизилась. Сальвадор растянулся в лодке, сняв рубаху и подложив ее под голову. Рукой он притянул ее к себе, и она послушно легла рядом, положив голову на его грудь.
Оба они считали, что говорить что-либо сейчас излишне. Тишина щадила их хрупкий странный мир взаимодействия добра и зла, силы и слабости, жертвенности и насилия. Сейчас не существовало ничего, кроме горячего влажного воздуха, раскаленного солнца, бирюзовой воды, плещущейся о борта их лодки, пения птиц, доносившегося из пальмовых зарослей, лодки, одиноко покачивающейся в тихой, пустынной лагуне. И в этой лодке лежали, прижавшись друг к другу, мужчина и молодая девушка. Каждый из них боялся нарушить тишину, спугнув тем самым этот восхитительный момент единения друг с другом и природой.
Они никогда еще не были так близки, никогда не были так свободны наедине друг с другом. И хоть Сальвадор и был ее похитителем, державшим свою жертву под полным контролем, он тоже был заложником этой ситуации. Он не мог свободно выражать себя, не мог открыть ей всех желаний и чувств, что она будила в нем. Теперь, лежа в лодке посреди лагуны, он понимал, что никакое насилие, никакое подавление ее воли не помогут ему завладеть ею на самом деле. Сейчас, когда Рита добровольно лежала рядом, улыбающаяся, счастливая, он впервые осознал, что счастлив сам.
Так они пролежали несколько часов, молча, рядом друг с другом, упиваясь каждый своим счастьем. Рита ощущала приятное теснение в груди, как бывает, когда человек предается мечтам, охваченный счастьем, столь бескрайним, что порой кажется, в груди не хватит места, чтобы его вместить. Ей казалось, что сейчас она испытывает влюбленность. Она влюблена в этот райский уголок с его прекрасными пейзажами, чистой бирюзовой водой, свежим влажным воздухом под палящим, почти белым солнцем. Влюблена во все, что ее сейчас окружает. Влюблена в сильные, большие руки, обнимающие ее на дне лодки. Влюблена в смуглую широкую грудь, на которой лежит ее голова. Влюблена в человека, который на дне этой тесной маленькой лодки смотрит вместе с ней в это синее, чистое небо, под сводами которого летают птицы. Душа ее впервые за долгое время ожила, затрепетала в волнительном ожидании. Она словно предвкушала нечто необъяснимое, сладостно-манящее, вот-вот грозящее обрушиться на нее со всей своей могущественной силой. Рита ощущала, что она на пороге некоего ЧУВСТВА, столь огромного и значительного, что от одного его ощущения каждая клеточка тела замирает, разум отказывается повиноваться, а сердце заходится гулким стуком. Что это за чувство, она не знала, да и не думала об этом сейчас. Когда ее глаза устали от ослепительного солнца, она повернула лицо вниз, и ее нос уткнулся в теплую, крепкую грудь Сальвадора. Она закрыла глаза, и ей показалось, что никто и ничто не может ей угрожать, пока она лежит в этой лодке, на груди большого и сильного мужчины, удерживающего ее в своих крепких руках.
Но ничто не может длиться вечно, и всему рано или поздно наступает конец. Их мечтательную негу нарушил дикий грохот. Стремительно и внезапно приближалась гроза. Сальвадор первым пришел в себя, и, отсадив Риту, взялся за весло. Он выглядел очень обеспокоенным.
-Нельзя, чтобы гроза застала нас тут. Это место опаснее, чем тебе кажется.
-Почему?- спросила Рита. Ей было жаль, что момент единения распался, и теперь она снова смущалась Сальвадора.
-Здесь очень глубоко и опасно, а особенно в грозу. Мы должны добраться до берега раньше, чем начнется дождь и станет темно.
Она испуганно вжалась в край лодки и огляделась. В самом деле, солнце потускнело, и облака плотным покрывалом затягивали небо. Вода больше не была такой лазурно-голубой, и теперь пугала девушку своей темной толщей. Поднялся ветер, и в считанные секунды гладкая, зеркальная поверхность воды преобразилась в кипучую массу волн, нахлестывающих на их маленькую деревянную лодку своими пенными гребнями. Сальвадор усиленно работал веслом и что-то говорил по-испански. Рита подумала, что это должно быть ругательства.
Снова прогремело, и с неба хлынули первые струи ливня. Видимость свелась к минимуму, и очень скоро Сальвадор понял, что они сбились с пути. Дождь серой стеной застилал глаза, и усилившийся ветер гнал их лодку совсем не в ту сторону, куда он должен был ее направить, чтобы выплыть из лагуны. Их несло в открытый океан. Сальвадор изо всех сил сопротивлялся несокрушимым силам природы, но его усилия оказались тщетными. За считанные минуты лагуна оказалась позади, исчезли песчаные берега, густо поросшие пальмами. Вокруг не было ничего, кроме бескрайнего темно-серого бушующего моря.
Рита поняла, что что-то пошло не так. Сквозь завесу ливня она не могла разглядеть ничего, кроме воды. Теперь волны немного стихли, и ей показалось это хорошим знаком, однако Сальвадор ее мнения не разделял. Это означало только то, что теперь суша осталась очень далеко.
- Что случилось? – наконец осмелилась спросить она.
Сальвадор промолчал. Ему не хотелось усугублять ситуацию женскими истериками.
Через некоторое время она и сама догадалась, что их маленькую лодку как опавший листок вынесло в открытое море. Истерику она не закатила, только осторожно поинтересовалась:
- Это очень опасно? Может, надо просто подождать, пока дождь закончится?
- Долго придется ждать, – «утешил» он.
В лодке воцарилось молчание. Рита была напугана и в то же время ей было спокойно рядом с Сальвадором. Окажись она в этой лодке одна в подобной ситуации, уже давно бы сошла с ума от панического страха. Но его присутствие вселяло в нее уверенность в том, что она в безопасности. Все произошло так быстро, еще десять минут назад они безмятежно наслаждались солнцем и тихой, спокойной гладью лагуны, а теперь порывистый ветер со свистом несет их прочь, унося все дальше и дальше от берегов.
Спустя час ветер немного утих, но дождь все еще продолжал хлестать толстыми холодными струями. Сальвадор непрестанно вглядывался вдаль и велел Рите делать то же самое. Они искали полоску суши, хоть какой-нибудь. Их одежда насквозь промокла, они замерзли, и вдобавок ко всему лодка быстро наполнялась дождевой водой, и они быстро уставали, вычерпывая ее руками. Нужно было попасть на берег.
Вскоре Рита увидела на горизонте нечто темное, похожее на пятно посреди воды. Она сообщила об этом Сальвадору. Это оказалась земля. Небольшой безымянный островок, скорее всего даже не обозначенный на карте. Он был настолько мал, что увеличивался в размере буквально с каждым метром, что они проплывали в его сторону. Сальвадор с энтузиазмом работал веслом, и вот, наконец, их лодка осела на песчаном откосе в пятидесяти метрах от берега.
Сальвадор спрыгнул за борт, вода плескалась на уровне его коленей. Рита испуганно вжалась в край лодки и обхватила колени руками. Она осталась в лодке одна, и страх быть унесенной обратно в море заставлял ее тревожно оглядываться по сторонам. Сальвадор обошел лодку сзади и, уперевшись обеими руками в заднюю стенку, принялся толкать изо всех сил. Судно медленно, но верно приближалось к золотой полоске песка на берегу, потемневшей от избытка влаги. Когда они достигли берега, он велел Рите вылезти и обойти лодку.
- Зачем? - Спросила она.
- Нужно вытащить ее на берег. Нельзя, чтобы ее унесло течением. Иди назад и толкай.
- Я не собираюсь ничего толкать. Она тяжелая. – Возмутилась она. Ее тревога уже заметно стихла, и к ней внезапно вернулось осознание того, кто такой Сальвадор.
Он метнул на нее свой тяжелый взгляд и пояснил:
- Одному мне ее не вытащить. Если мы потеряем лодку, то не выберемся отсюда. Я буду тащить спереди, а ты подталкивай сзади. Так намного проще.
Скептично поджав губы, Рита выпрыгнула из лодки и принялась толкать сзади, как велел Сальвадор. Он оказался прав, это было не так тяжело, как казалось на первый взгляд. Основной тягловой силой выступал Сальвадор, Рита же просто помогала проталкивать лодку по взрытому песку. Когда с этим было покончено и лодка оказалась оттащена от воды метров на двадцать, Сальвадор достал из кармана брюк складной нож и двинулся к растущим неподалеку пальмовым зарослям. Рита забралась обратно в лодку и уселась там по-турецки. Она с интересом наблюдала за ним. А он тем временем срезал несколько десятков широких листьев у пальмовых порослей, и постепенно перетаскал их к лодке. После этого он снова ушел в заросли и вернулся оттуда с несколькими длинными прутьями, похожими на одеревеневшие лианы.
- Зачем все это? – не вытерпела Рита. – Мы будем разводить костер?
Он, как обычно, промолчал. Вместо ответа он принялся втыкать прутья по периметру лодки таким образом, что образовалось некое подобие шалаша. И тут Рита догадалась, что таким способом он решил защитить их от дождя. Она отнеслась к этой затее со скептическим недоверием. Ей не верилось, что какие-то там листья спасут их от непрекращающегося ливня. Но когда он закончил крепление последнего пальмового листа, она с удивлением обнаружила, что такая хлипкая конструкция вполне неплохо справлялась со своей задачей. Вода стекала по жестким, восковым листьям пальмовых деревьев и не успевала просочиться внутрь.
Закончив с постройкой навеса, Сальвадор запрыгнул в лодку и уселся напротив Риты. На несколько секунд он прикрыл глаза и откинул голову назад. Она подумала что он, должно быть, устал сначала сражаться с ветром и работать веслом, а после строить голыми руками из этих нехитрых материалов укрытие для них.
- Может нам стоит отдохнуть? – робко предложила Рита.
Очнувшись от звука ее голоса, он открыл глаза и кивнул.
- Да, дождь будет идти всю ночь, надо набраться сил.
С этими словами он улегся на дне лодки, и Рита последовала его примеру.
Ей хотелось спать, но сон никак не шел к ней. Этот день обрушил на нее массу впечатлений. Слишком много важных событий случилось в такой короткий срок, к тому же она отвыкла от таких ярких ощущений, и теперь все это смешалось и обрушилось на ее сознание лавиной хаотичных образов и воспоминаний.
Ей вспомнилось удивительное спокойствие, охватившее ее в лагуне, когда они с Сальвадором наслаждались благостной гармонией, окружающей их. Сразу после этого начался ураган, и она не успела тщательно обдумать этот момент. Теперь опасность осталась позади, и она могла предаться размышлениям.
Закрыв глаза, она воскресила в памяти чудесную атмосферу лагуны, покорившую ее сердце своей тихой, знойной истомой. Оказавшись там, любой человек ощутил бы как время, постепенно замедляя свой ход, вовсе останавливается. Затаились все тревоги, улеглось беспокойство и смятение. Все суетное отвалилось, как скорлупа с ореха, обнажив истинное и искреннее нутро любого живого существа, попавшего под очарование этого волшебного места. И Рита не стала исключением. Не прилагая никаких усилий для этого, она полностью раскрылась и всецело отдалась этому маленькому миру, освободившему ее от оков страха и смущения. Все перестало существовать, все позабылось. Осталась только она, Рита, Сальвадор, и окружающее их царство величественной в своей невозмутимости природы.
Ей хотелось переживать эти ощущения вновь и вновь, но чем больше она вспоминала, тем сильнее они притуплялись. Не желая утратить их безвозвратно, она запретила себе думать об этом, и, устроившись поудобнее, приготовилась заснуть.
Проснулась она от того, что солнце ярко светило сквозь ее веки и буквально жгло глаза. Сев в лодке, она огляделась. Сальвадора не было рядом. Сначала Рита обеспокоилась, но тут же, словно молния, мысль пронеслась в ее голове – она свободна! Ни веревки, ни надзирателя. Тот драгоценный миг, о котором она молила небеса, та желанная возможность, о которой она грезила долгими ночами, наконец, представились ей. Словно птичка, она выпорхнула из лодки и огляделась. Никого!
В ее голове моментально созрел нехитрый план – оттащить лодку к воде и прочь, прочь из этого затянувшегося плена. Впервые она почувствовала, что свободна, с тех пор, как поздним вечером она самостоятельно прогуливалась по улицам Сент-Джорджеса.
Она уже начала откапывать древовидные лианы, каркасным скелетом обрамляющие маленькую лодку, но вдруг смутное сомнение зародилось в ее душе. Воспоминание о вчерашней прогулке отчетливо проступило в ее памяти, воскрешая остроту впечатлений. Она будто снова почувствовала ту безмятежную негу, которая доселе ей была незнакома, и снова в груди что-то шевельнулось, мешая дышать. Не понимая, что делает, она уже закапывала песок обратно и, закончив, прыгнула назад в лодку и устремила взгляд в заросли пальмовых деревьев.
Через несколько минут среди серо-коричневых тонких стволов появилось белое пятно. Приглядевшись, Рита увидела приближающегося Сальвадора. Увидев его целым и невредимым, она успокоилась. Только от него зависела их безопасность, и только он мог доставить их обратно в лагуну. Она даже ощутила нечто, похожее на радость и облегчение, и, поддавшись странному порыву, помахала ему рукой.
- Надо выбираться отсюда. – Сказал он, подходя к лодке. Он завязал свою рубаху вокруг головы, и ее рукава смешно свисали с его плеч. Увидев это, Рита прыснула от смеха.
- Что? – недоуменно спросил он.
- Ты похож на спаниеля. - Она снова засмеялась.
- Это лучше, чем умереть от солнечного удара. – Строго сказал он. – Тебе бы тоже не мешало защититься.
И в самом деле, солнце уже сейчас палило со всей силой, а ведь до полудня еще было далеко.
- У меня нет ничего подходящего. Не могу же я снять футболку и надеть ее на голову. – Пожаловалась Рита.
Сальвадор кивнул, будто соглашаясь с ее словами, и отодрал один из рукавов своей рубахи. Затем он разорвал его по шву и протянул ей довольно крупный кусок ткани. По крайней мере, этого оказалось достаточно, чтобы Рита сложила его так, что он стал отдаленно напоминать косынку, и повязала его на голову.
- Ну, я похожа на пирата? – Со смехом спросила она.
Он тоже улыбнулся, и на его щеках заиграли ямочки. От этого лицо его преобразилось, суровая маска холода пошла трещинами и вскоре вовсе отвалилась, раскрывая Рите это привычное уже лицо совершенно с другой стороны. Невозможно было предположить, что человек, которому принадлежала эта обаятельная улыбка, являлся на самом деле жестоким преступником.
- Куда ты ходил? – спросила Рита.
Улыбка сползла с его лица, и выражение озабоченной серьезности вернулось к нему.
- Осмотрелся немного. Дела у нас неважные.
- Почему неважные? – испуганно спросила она и с выжидательной тревогой уставилась на Сальвадора.
Он цыкнул языком и задумчиво уставился вдаль, потом перевел взгляд на Риту и сообщил:
- Тут нет пресной воды.
- Нет воды? – До этого момента она не задумывалась о жажде, поскольку она не беспокоила ее. Но как только она услышала от Сальвадора, что воды вокруг нет, как ей сразу же показалось, что она хочет пить.
Сальвадор кивнул и продолжил:
- Надо построить опреснитель.
Рите эта затея не понравилась. Что еще за опреснитель? И как долго его строить? Пить она хотела сейчас.
- Надо плыть назад. Погода наладилась. Я готова потерпеть.
Она выглядела обеспокоенной и напуганной. Но Сальвадор помотал головой и ответил:
- Сейчас нельзя плыть. Буря может вернуться.
- Нет, посмотри как ясно, на небе ни облачка. – Рита тщетно старалась его переубедить. Он уже принялся рыться на дне лодки в поисках полезных вещей, которые могли бы пригодиться.
После недолгих поисков он вытащил канистру из-под машинного масла, которая непостижимым образом оказалась в нужном месте и в нужное время, и зачухонный полиэтиленовый пакет. Обнаружение последнего особенно обрадовала Сальвадора, и он, прихватив находки с собой, двинулся в сторону моря. Не доходя до кромки воды метров пять, он присел на корточки и принялся копать песок. Рита с интересом наблюдала за ним, но приставать с расспросами не решалась.
Тем временем Сальвадор вырыл яму и, заглянув туда, удовлетворенно кивнул. Потом он достал из кармана нож и разрезал канистру пополам. Одну ее часть он опустил в подготовленную ямку и снял рубаху с головы. Тут уже Рита не вытерпела и нервно спросила:
- Что ты делаешь?
Он поднял на нее глаза и смерил ее своим коронным взглядом, от которого у нее мурашки пробегали по коже. Не то от страха, не то от смущения.
- Опреснитель.
- Какой еще опреснитель? Сальвадор, давай уплывем. День только начался, мы успеем до вечера. Я пить хочу уже сейчас, а этот твой…опреснитель…ерунда какая-то!
Он поджал губы и выдохнул:
- Хочешь пить – море рядом. Я сказал плыть нельзя.
Он начинал сердиться, и Рита предпочла замолчать. Присев на корточки, она уставилась на бирюзовое, абсолютно гладкое полотно воды.
- Плыть ему нельзя… - обиженно пробурчала она себе под нос. Ей с трудом верилось, что в такой славный погожий день могла начаться буря, хотя вчера именно так и случилось.
Сальвадор тем временем оторвал свой второй рукав от рубахи и разорвал его на две полосы. Накрыв канистру половиной пакета, он обвязал ее получившейся веревкой, зафиксировав таким образом пакет над ее горлом.
Выкопав в десяти метрах по берегу еще одну ямку, из второй половины канистры и оставшегося полиэтилена он соорудил еще одну такую же конструкцию.
Когда он закончил, Рита решилась заговорить:
- И как долго эта штука будет создавать воду?
- Придется подождать. Что, умираешь от жажды?
Его глаза смеялись, он откровенно подтрунивал над ней.
- Да. – Призналась Рита. Обижаться было не время, жажда, по большей части воссозданная ее собственным подсознанием, уже начинала изводить ее.
Сальвадор, в свойственной ему молчаливой манере, направился к лодке и вытащил из-за ее задней стенки маленькую пластмассовую банку неопределенного серо-коричневого цвета, наполненную водой.
- Держи. – Он протянул ей банку.
Осторожно взяв ее, чтобы не пролить ни капли, Рита с настороженной опаской осмотрела предложенную им воду. Она была чистой, правда сама банка вызывала в ней сомнения относительно чистоты ее стенок и донышка.
- Откуда ты это взял?
- Из лодки. Не нравится?
Сморщив нос, Рита обнюхала банку.
- Что тут было?
- Черви. – Он сказал это таким обыденным тоном, как если бы там был чай.
-Какие еще черви??? – Рита вытаращила глаза и почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота.
- Обычные. На лодке кто-то выходил за рыбой, в этой банке была наживка. Теперь тут вода. Дождевая. – Пояснил Сальвадор.
Рита хотела было отказаться от этой воды, но потом передумала, и, еще раз обнюхав банку, словно надеясь выискать останки червей, зажмурила глаза, сжала руками нос и выпила все до дна. Сальвадор наблюдал за ней с пренебрежительным сочувствием. Весь его вид будто говорил: «Ну надо же, какие мы нежные».
Опустошив баночку, Рита почувствовала явное облегчение. Она напилась. Он забрал банку и заглянул внутрь. И тут Рита спохватилась – она выпила все сама, не оставив Сальвадору ни капли! Ей стало стыдно, и она, опустив глаза, шмыгнула мимо него в сторону воды. Словно угадав ее мысли, он бросил ей вслед:
- Спасибо.
Почувствовав, что краснеет с головы до пят, она ускорила шаг, чтобы он не мог увидеть ее смущения. Усевшись на груде небольших камней, она принялась сосредоточенно разглядывать свои руки. Сальвадор тем временем сел на песок и принялся застругивать ножом какую-то палку. Рита исподтишка подглядывала за ним, и решила, что он сооружает нечто, вроде копья или кола.
«Видимо, будет ловить рыбу» - догадалась она. Она видела такое в кино. Человек попал на необитаемый остров и с помощью заостренной палки охотился на рыб.
Она оказалась права. Закончив с палкой, Сальвадор снял штаны и отправился в море с новообретенным оружием наперевес. Теперь он шел к ней спиной, и она могла без притворства разглядывать его. В таком виде он еще перед ней не представал. Без рубахи она нередко видела его, но брюки он никогда не снимал. Чисто женское любопытство заставило ее рассматривать его фигуру и подмечать, как идеально сложено его тело. Широкая, крепкая спина сужалась по направлению вниз. Его талия была меньше, чем у самой Риты. Стройные длинные ноги выглядели более чем привлекательно. Видно было, что над каждой мышцей своего тела Сальвадор тщательно работал. Его фигура была сильной, крепкой, рельефной, но совершенно не перекаченной. Смуглая кожа с темно-бронзовым отливом подчеркивала ее совершенство. Завершала ее голова, сидящая на крепкой длинной шее, увенчанная гривой кучерявых, черных волос, спускающихся по плечам.
Несмотря на тяжесть ситуации и всю сложность взаимоотношений между ними, Рита не раз отмечала, как он красив, хотя и имел весьма угрожающий и свирепый вид. Но никогда до этого момента не любовалась она им так открыто, так восхищенно. Внезапно ей вспомнилась вчерашняя прогулка, когда они лежали вдвоем, на дне лодки, ее голова покоилась на его груди, а его большие, сильные руки сжимали ее стан. Отчего-то щеки ее зарделись горячим румянцем, и в голове ее мелькнула случайная мысль – как жаль, что они узнали друг друга при таких сложных обстоятельствах, навсегда возведших стену непонимания между ними. Если бы только он не был среди тех, кто удерживал ее в зловонном погребе уютного коттеджа, пленницей которого она стала... Но нет, эти мысли недопустимы. Даже подумать о том, что все могло бы сложиться иначе, было для Риты постыдно. Гордыня и нравственность, прочно привитые ей с детства покойной бабушкой, не позволяли искреннему желанию полностью раскрыться в ее душе. Но как бы там ни было, оно уже зародилось в ней, и теперь робко напоминало о себе, заставляя ее смущенно отворачиваться всякий раз, когда пристальный взгляд Сальвадора исследовал ее тело. Он, в отличие от нее, не умел скрывать свой интерес. Немыслимо было позволить ему уловить хотя бы малейшую симпатию с ее стороны.
Однако сейчас, стоя спиной к ней, он не мог видеть, как неотрывно она следила за каждым его движением и игрой мышц, освещенных золоченым отсветом полуденного солнца. Он подолгу замирал на одном месте, всматриваясь в толщу прозрачной воды, потом совершал стремительное движение и вонзал свое примитивное орудие в воду, затем осторожно отступал в другое место, снова замирал и потом опять следовал бросок. Так продолжалось некоторое время, и Рита уже начала ощущать первые признаки голода, когда Сальвадор, наконец, решил завершить свою охоту и вернулся на берег. Разочарованно отметив, что рыбы у него нет, Рита спросила:
- Что сегодня в меню?
- Пока не знаю. Рыбы, как видишь, нет.
Он натягивал брюки, положив палку на песок рядом с пришвартованной лодкой. Но не успел он одеться, как что-то привлекло его внимание. Он замер, уставился куда-то вперед, и, казалось, весь обратился в слух.
- Но я хочу есть. – Обиженно заканючила Рита.
- Тсс!!! – Он метнул на нее взгляд, который тут же заставил ее замолчать.
С тревогой она повернулась и посмотрела в ту же сторону, что и он. В голове ее уже возникли страшные образы – хищные животные, подкрадывающиеся и нападающие на них, терзающие их тела своими острыми когтями и их огромные зубы, норовящие откусить от их плоти кусок побольше. Замирая от страха, она осторожно выгнула шею, но ничего подобного не увидела. Никого не было видно, и на берегу, так же как и все время с сегодняшнего утра, царило томное спокойствие, изредка нарушаемое вскриками птиц или редкой волной, бьющейся о вулканические камни.
Она уже хотела сказать, что ничего не видит, как Сальвадор пригнулся, схватил палку и, прицелившись, метнул ее в сторону небольшой горки камней, где недавно сидела Рита. Она испугалась и закрыла лицо руками, а когда, наконец, открыла глаза, то увидела как Сальвадор с победным видом потрясывает возле нее своей добычей – буро-серой ящерицей с острым хохолком на голове. По-видимому, хладнокровная бедолага не вовремя выползла погреться на солнышке.
- А вот и обед. – Радостно заявил он и снова тряхнул полуметровой ящерицей, насквозь пронзенной его самодельным копьем.
- Что это? – Спросила Рита с едва скрываемым отвращением.
- Игуана. – Пояснил он и швырнул добычу в лодку. – Пойди и принеси немного веток. Вот таких. – Он поднял одну с земли и показал ей. Рита сначала хотела было возразить, но, увидев, что он достал нож и принялся вспарывать только что убитую игуану, она развернулась и побежала в сторону зарослей.
Вернувшись, она высыпала охапку хвороста на песок и села, выжидательно посмотрев на Сальвадора. Он уже закончил с тушкой игуаны и, вытащив зажигалку, принялся разводить костер. Когда ему это удалось, он воткнул пару толстых веток в песок и сверху на них поместил добычу, уже нанизанную на палку. Труп животного выглядел просто отвратительно, и Рита решила, что лучше умрет с голоду, чем станет это есть.
Как она и предполагала, после жарки на костре игуана не стала выглядеть аппетитнее. Досада, подступающий голод и жажда обуревали Риту. Сама не осознавая, что делает, она схватила острую палку – орудие Сальвадора, и направилась в сторону леса.
- Куда собралась? – Грубо окликнул ее Сальвадор, заметив, что она уходит.
Резко обернувшись в его сторону, она выкрикнула:
- Пойду, поищу себе обед. ЭТО я есть не стану.
Сальвадор стремительно встал и направился к ней:
- А ну, стой! Не смей ходить в лес!
- Да? Боишься, что я убегу? – Обозлено огрызнулась она.
Она уже ступила ногой за первый ряд деревьев, каймой отделяющий пляж от леса, когда его огромная ладонь с силой обрушилась на ее плечо.
- Остановись, я сказал.
Тут она не на шутку разозлилась, и выпалила:
- Я пойду и найду себе еду сама, раз ты ни на что не годишься!
Невероятных усилий стоило Сальвадору сдержаться и не ударить ее за эти слова по лицу. Но он совладал с собой.
- Ты хочешь пойти туда? Вперед. Пусть тебя сожрут леопарды. Или укусит змея. Ты понятия не имеешь, как там опасно, особенно для такой белоручки как ты. Думаешь, все так просто - пошла в лес, а потом вышла оттуда? Ну, давай, иди! Вперед!
Он подталкивал ее, яростно вцепившись в ее правое плечо. Глаза его горели злобой, гневное дыхание с горячим свистом вырывалось из его ноздрей, и Рита поняла, что сказала лишнее, однако послушаться его было бы равносильно тому, чтобы признаться в собственной неправоте, и она, строптиво дернув зажатым плечом, обвинительным тоном произнесла:
- Я хочу пить, и нормально поесть, а то, что предлагаешь ты – мне не нравится. Я не буду есть эту ужасную ящерицу, и не стану пить воду из канистры для машинного масла! Почему мы не уедем? Погода отличная, нет ни ветра, ни дождя. Почему я должна оставаться здесь и страдать от голода и жажды?
- Потому что я не знаю, куда плыть! Понятно тебе? – Прокричав это, он с силой ударил ногой по одному из серых стволов пальм, и отвернулся. Успокоившись, он продолжил:
- Нас далеко отнесло, и я понятия не имею в какую сторону нужно двигаться. Что я должен сделать – выйти на этой хлипкой лодке в океан не представляя пути и погибнуть там вместе с тобой в первый же шторм? Или вызвать с помощью зажигалки и ножа спасателей?
Рита растерянно молчала. До сих пор она не слишком волновалась из-за пребывания на острове, так как Сальвадор вел себя вполне уверенно, и все его предприятия, хотя и были подвержены ее скептическим комментариям, все же указывали на то, что ему известно, как и что следует предпринять, чтобы выжить в данной ситуации. В глубине души она была спокойна. Сальвадор мог решить любую проблему – добыть воду, пищу, защитить ее от дождя и холода.
Все ее надежды были только на его знания и самоуверенность, только он мог вызволить их отсюда. А теперь он говорит, что не знает, куда плыть? Значит, надеяться на него не имеет смысла? Но ведь одна она просто пропадет в этом враждебном, незнакомом ей месте. Слезы закапали с ее подбородка, и она, совсем как испуганный ребенок, подергала его за руку и спросила:
- Что теперь делать?
- Пить воду из канистры для масла и есть игуану. – Голос его был сердит, и он, не оглядываясь, направился в сторону берега, где на костре уже начала подгорать недавно пойманная им добыча.
Рита в растерянности переминалась с ноги на ногу и в нерешительности поглядывала в заросли пальмового леса. Нет, идти туда одна она не осмелится, особенно после того, что Сальвадор сказал о притаившихся там опасностях. Но и есть отвратительную игуану ей совсем не хотелось! Поколебавшись еще немного, она обреченно вздохнула и посеменила в сторону пляжа.
Сальвадор сидел возле костра и разделывал ножом тушку игуаны на кусочки, раскладывая их на импровизированных тарелках – пальмовых листах. В таком виде рептилия выглядела более сносно, и Рита решила, что попробует мясо после того, как Сальвадор закончит. Он молчал и не поднимал на нее глаза, и, судя по всему, все еще сердился на ее слова по поводу того, что он ни на что не годится. Когда же он закончил, то молча встал и направился в сторону опреснителей, прихватив с собой пластиковую баночку. Убедившись, что он ушел, Рита осторожно подтянула к себе один кусочек мяса и крадучись запихнула его в рот.
Вопреки ее ожиданиям, мясо игуаны оказалось очень вкусным, разве что немного жестковатым. Если бы его можно было отварить или потушить с каким-нибудь соусом, то она ела бы его с искренним удовольствием. Но и в таком неискушенном виде оно было достаточно недурно на вкус, и, что самое главное, питательно. Обрадовавшись, она наспех вытерла губы и принялась ждать Сальвадора. Тот появился через минуту, неся с собой наполненную банку с водой. Поставив ее между листьев с мясом, он сел сам и принялся так же молча есть. Он брал один кусок за другим, и периодически запивал их водой. Рита не понимала, каким образом в канистрах появилась вода, и поэтому пить ее не решалась. Но терпеть нарастающий голод было все тяжелее, и она, отбросив строптивое упрямство, тоже начала в открытую есть. Когда она прожевала первый кусок (на самом деле второй), Сальвадор остановился и выжидательно посмотрел на нее. Словно разгадав его мысли, она взглянула на него и сказала:
- Это очень вкусно. Зря я сомневалась. Извини.
Он хмыкнул и уточнил:
- Значит, гожусь на что-то?
Рита решила не раздувать конфликт, и предпочла переменить тему:
- Эта вода из опреснителя?
Он кивнул, поднося ко рту очередной кусок игуаны.
- А как она там появилась? – осторожно уточнила она.
- Хочешь пить? – жуя, спросил он.
- Да. – Кивнула Рита.
Прожевав, он протянул ей банку с водой, и пояснил:
- Влага из земли испаряется, затем конденсируется на полиэтилене, и по каплям падает в канистру. Разумеется, она пресная.
Риту такое разъяснение немного успокоило, и она, предварительно обнюхав банку на наличие машинного масла, отпила глоток. Вода! Обычная пресная вода, только теплая. Решив окончательно загладить конфликт, она вернула баночку Сальвадору и похвалила его за то, что он такой догадливый, благодаря чему она не умрет от жажды. Он со смехом уточнил:
- Догадливый? Об этом всем известно, кто учился в школе.
- Ну, я не знала. Хотя в школе тоже училась. – Оправдалась она.
Он удовлетворенно улыбнулся и продолжил есть. Похоже, Рите удалось сгладить ту вспышку гнева, что охватила его недавно после ее слов. Однако тревога не покидала ее ни на миг, и мысль о том, что они не могут выбраться с острова все еще пугала ее. Сейчас у них есть мясо игуаны, и вода из опреснителя, но что если завтра ему не удастся ничего поймать, а тучи не позволят солнцу высвободить запертую в песках влагу?
- Сальвадор… - робко начала она.
- М? – поднял брови он. Он уже покончил со своей половиной игуаны и теперь растянулся на песке, раскинув ноги и подложив руки под голову.
- Я тут подумала вот о чем. Эта игуана, которую ты поймал, кстати, очень вкусная, она же тут не одна?
- В смысле не одна? – лениво уточнил он.
- Ну, должны же быть еще и другие игуаны.
- Должны. – Согласился он.
- Ну, так вот. – Продолжила Рита, подсаживаясь поближе к нему. – Если она не случайно оказалась тут, то должна же она что-то пить? И те леопарды, которыми ты меня пугал в лесу, им тоже нужна вода!
- И что? – Он повернулся на бок к ней лицом и выжидательно посмотрел в ее глаза.
- Значит, где-то на острове есть вода! – заключила Рита, торжественно подняв палец вверх.
Сальвадор улыбнулся. Конечно, он и сам догадался об этом, кроме того, первым делом с утра, пока Рита еще спала в лодке, он отправился на поиски воды. Однако, обойдя остров со всех сторон, он не нашел никакого источника воды, как, кстати, и леопардов. А игуаны могут пить морскую воду, выводя потом излишки соли. Так что он был уверен – воды тут нет. Но то, что Рита додумалась до такого открытия, и удивило, и насмешило его. Он считал ее слишком изнеженной и неприспособленной к подобным условиям, и поэтому зауважал ее за такие умозаключения.
- Ну да, наверное, есть. Только она, скорее всего, охраняется леопардами и прочими хищниками. Так что мы должны беречь наш опреснитель. Другой воды у нас не будет. – Подытожил он.
Остаток дня они провели почти молча. Сальвадор то спал, растянувшись на песке, закрыв голову рубахой, то сосредоточенно выстругивал несколько новых палок для охоты, так как та, которой он убил игуану, сломалась об камень и теперь была тупой. Рита, изнуренная зноем, скрывалась в лодке, отдавая себя дреме и пустым, блуждающим мыслям.
Ближе к вечеру, когда солнце еще ярко светило, но уже не испепеляло округу своим безжалостным огненным светом, Сальвадор предпринял еще одну попытку раздобыть рыбу, и на этот раз она оказалась удачной. Проведя в море с двумя палками меньше часа, он вернулся оттуда с тремя крупными рыбинами, одна из которых, хоть и была нанизана на копье, все еще отчаянно била хвостом в надежде освободиться. Кинув их на листья, разложенные вокруг костровища, которые теперь служили им обеденным столом, он окликнул Риту и велел ей почистить и выпотрошить рыбу, пока он разведет костер. Она хотела было капризно отказаться, так как сырая рыба внушала ей брезгливую неприязнь, но внезапно ей стало стыдно, и она безропотно взялась за его большой нож с черной, резной ручкой и лениво начала шаркать им по телам рыб. К ее удивлению, рыба совсем не пахла, и уж тем более не воняла, как она опасалась. Чешуя была крупной и легко сходила с серо-розовых скользких тушек, и Рита справилась довольно быстро. Сальвадор тем временем развел костер и нанизал свою добычу на вертел из палки, той самой, на которой несколько часов назад вертелась игуана.
- Следи за рыбой, я пойду, искупаюсь. – Велел он.
С этими словами он разделся и бегом бросился к воде. Ворвавшись в прогретые волны, он яростно заработал руками и за считанные секунды отплыл очень далеко. Там, вдали от берега, вода была чуть прохладнее, и его разгоряченное тело, уставшее за этот день от работы и охоты под палящим солнцем, наконец, получило желанное вознаграждение.
Рита, как и повелел ее надзиратель, старательно переворачивала вертел с рыбами, пока их бока не стали коричневато-золотистыми. Отковыряв маленький кусок от одной из них, она убедилась, что мясо готово. Аккуратно сняв предстоящий ужин с костра, она осторожно разложила рыб на листьях, и, чтобы их не засидела мошкара, накрыла сверху своей повязкой с головы, которую Сальвадор соорудил для нее из своей рубахи.
Обратив свой взор на лазурную гладь воды, она увидела, как Сальвадор, позабыв обо всем, резвится в океане. Он уже отплыл довольно далеко, и Рита не на шутку обеспокоилась. Может, в воде его подстерегают какие-нибудь опасности? А если с ним что-нибудь случится, то что станет тогда с ней? Но кроме этих опасений, ее мучила и искренняя тревога за него. Она боялась, что с ним что-то может случиться не только потому, что останется на острове одна. Нет. Ей не хотелось в этом себе признаваться, но за то время, что они вынужденно провели вместе сначала в коттедже, потом в лодке во время шторма и сейчас, на этом острове, он приобрел для нее какое-то значение, и, как это ни парадоксально, стал играть определенную роль в ее жизни. Она привыкла к нему, и с каждым днем ненависть и страх, что она испытывала к нему в самом начале, все больше стирались, тогда как некоторые его стороны вызывали в ней все большее расположение. Особенно изменилось ее отношение к нему за эти два дня. Он показал себя как надежный, сильный человек, умеющий в экстренной ситуации сохранить спокойствие и буквально голыми руками соорудить укрытие, добыть воду и пищу. Как бы она ни противилась этому, но Сальвадор вызывал в ее душе все растущее уважение.
Когда он, наконец, нехотя вышел на берег, Рита закопошилась возле рыбы, подготавливая ужин. Ее повязка испачкалась и пропахла рыбой, но она решила, что потом постирает ее в океане, и к утру та уже будет сухая и снова сможет защищать ее голову от лучей солнца.
- Ну как вода? – спросила она, когда Сальвадор уселся напротив нее, отжимая свои волосы.
- Отличная.
Он выглядел довольным и расслабленным, солнце уже клонилось к закату и потихоньку начинали сгущаться сумерки. Костер все еще горел, и запах жареной рыбы приятно возбуждал его. Он посмотрел на Риту, и в этот миг она показалась ему особенно красивой. Ее темные волосы легли причудливой волной на бок, солнце находилось за ее спиной, и при таком освещении она выглядела как-то по-особенному загадочно и в то же время миловидно.
- Я бы тоже хотела искупаться. – Улыбаясь, сказала она, пододвигая к нему лист с двумя рыбами. Себе она оставила одну, самую маленькую.
От его взгляда не ускользнуло то, что для него она выбрала самых аппетитных рыб, оставив себе самую худую и непривлекательную. Он догадался, что таким способом она хотела показать ему свое признание, и от этого он вдруг почувствовал, как что-то сладостно сжимается в его груди и горячая волна не то смущения, не то гордости залила его лицо. Отделив от самой крупной рыбы половину, он отдал ее Рите.
- Теперь поровну.
Улыбнувшись, она принялась за ужин. Рыба эта была для Риты незнакома, но на вкус напоминала большинство тропических рыб – сладковатое не очень жирное мясо, без сильного запаха. Наевшись и запив свой ужин водой из опреснителя, за которой она на этот раз сходила сама, она зачерпнула из канистры воды и отнесла ее Сальвадору. Когда он тоже закончил с ужином, она спросила:
- Что с нами будет теперь?
Как бы она ни старалась скрыть тревогу и страх, они все же отчетливо слышались в ее голосе.
Сальвадор выглядел, напротив, очень спокойным. Подсев поближе к костру, который теперь ярко играл в тускло-сером свете вечернего пляжа, он успокоил Риту:
- Все будет хорошо. Нас обязательно найдут. Это оживленное место, здесь часто бывают рыбаки. Я видел здесь испорченные снасти. В любом случае мы не так далеко в море, в этом я уверен.
- Почему тогда на острове нет людей? – тревожно спросила она.
- Он очень маленький. – Пожал плечами Сальвадор. – Таких островков очень много, о них все знают, но на них никто не живет.
Заразившись от него спокойствием, Рита уставилась на темнеющее на глазах море, играющее последними бликами почти полностью зашедшего солнца. Опускалась ночь, и на смену дневной тишине пришли крики ночных птиц, стрекот невидимых насекомых и слабый посвист ветра. Сальвадор и Рита сидели возле костра, охваченные приятным расслабляющим уютом теплой ночи. В огне потрескивали лианы и ветви, изредка взрывающиеся маленькими оранжевыми искрами. Спать им двоим не хотелось, и между ними воцарилась какая-то невидимая связь, пробуждающая в них обоих неудержимую тягу к разговору. Первой решилась начать Рита. Ей до сих пор было неловко за те слова, что она сказала в порыве, и были совершенно несправедливы.
- Знаешь, я хотела сказать тебе это весь день, но скажу только сейчас. Вчера и сегодня нам грозила опасность. И если бы не ты и твои знания, мне было бы нечего есть, я умирала бы от жажды. Я хотела поблагодарить тебя за то, что ты позаботился обо мне. Где ты всему этому научился?
Обычно невозмутимый и бесстрастный, Сальвадор почувствовал, как ее слова проникли очень глубоко в него и затронули какие-то невидимые струны его, казалось бы, огрубевшей души. Зардевшись, точно влюбленный юноша, он смущенно улыбнулся, отчего на его щеках снова заиграли ямочки, и произнес:
- Раньше я много читал, особенно о приключениях. Многое узнал из книг. Но я вырос в этих местах, и много о них знаю. На самом деле в этом нет ничего особенного.
Он бросил в костер скрученную травинку и проследил за тем, как она сначала вспыхнула, а потом растаяла без следа в огне.
- Ты любишь эти места? – Рита почувствовала, что он готов говорить с ней, и всячески поддерживала нить разговора.
- Наверное. Я родился здесь. – Протянул Сальвадор задумчивым голосом, глядя поверх костра в темноту уже опустившейся ночи. – Но есть место, которое я люблю намного больше. – Добавил он.
- Что это за место? – с искренним любопытством спросила она.
- Сан-Диего. Это в Америке.
Рита в радостном удивлении раскрыла рот и округлила глаза.
- Я не думала, что когда ты говорил о Штатах, то имел ввиду Калифорнию. Я ведь тоже ее обожаю! – воскликнула она.
Он кивнул, как бы в подтверждение ее словам, и продолжил:
- Моя мать и отец жили не вместе. Мать из Каракаса, а у отца дом в Сан-Диего. Поэтому я учился там, и знаешь, я всегда мечтал туда вернуться. Там прошло всего шесть лет моей жизни, но клянусь, они дороже мне всего, что было до и после.
- Что произошло там? – осторожно поинтересовалась она.
Он пожал плечами, и слегка качнул головой, словно не зная, что ответить, но все же сказал:
- Да ничего особенного. Но когда я приехал туда, все как-то вдруг изменилось. До этого я видел только нищие улицы своего района, где мы жили с матерью и на которых я вырос вместе со своими друзьями, такими же бедняками, как я сам. Я не учился в престижной школе, не возвращался домой на машине и не гулял ночами по дорогим клубам. А мне так этого хотелось. Не знаю, почему, только когда я видел этих сопляков, беззаботно раскатывающих на дорогих тачках, подаренных родителями, меня всегда захлестывала зависть, и знаешь что еще? Стыд. Я стыдился, что не такой, как они, что у меня этого ничего нет. И я понимал, что не будет никогда. Если только ничего не изменится. Или не изменюсь я сам.
Когда я окончил школу, то был полон честолюбивых надежд. Я мечтал стать полицейским и отлавливать тех самых богатеньких детишек, сажая их за решетку, словно они были виноваты в том, что я не один из них. Мама как-то договорилась с отцом, и в последний год я получил стипендию в Калифорнийском университете.
- Ух ты!!!
- Да, ты удивлена? – Он усмехнулся. – Я тоже до сих пор не верю в это. Но я действительно учился там в колледже, изучал право и социологию, и в мечтах представлял, как по возвращении домой я мигом устрою свою карьеру, а с ней и жизнь. Приехав в Сан-Диего, я просто ошалел от увиденного. Богатство и роскошь, счастливые сытые люди, а главное свобода просто свели меня с ума. Я влюбился в этот город и люблю его до сих пор. Когда пришло время уезжать, я поклялся себе, что обязательно вернусь туда. Навсегда.
Прервав его откровенный рассказ, Рита вставила волнующий ее вопрос:
- Но почему ты не остался там? Как же твой отец? Почему он тебе не помог?
Сальвадор уставился в одну точку и, казалось, не слышал, что она сказала. Но потом будто очнулся и тихо сказал:
- Он умер незадолго до моего выпуска. Он был уже стар, и слаб сердцем.
- Извини. – Пробормотала Рита.
- Не стоит. Я никогда об этом не рассказывал. Но сейчас чувствую, что хочу говорить об этом. Когда я получил диплом, меня просто распирало от гордости. Я мчался домой как никогда раньше, представляя как мама обрадуется. Но дома меня никто не встретил. Маму убили в уличной перестрелке, она случайно проходила мимо.
Тут он замолчал, и Рита увидела, как в глазах этого большого, невозмутимого человека блеснула влага. Она смутилась, и опустила глаза. Ей отчего-то стало так грустно, и в то же время невероятно ценным ей казалось то, что он делится своей болью впервые, и ни с кем-нибудь, а с ней. Хотелось как-то поддержать его, выразить сочувствие, но она застеснялась и не смогла выдавить хоть бы слово. Вместо этого она отыскала его руку, лежащую на песке, и слегка дотронулась до нее пальцами. Тем самым она словно хотела сказать: «Я знаю, как это больно. Я тоже потеряла маму».
Он отреагировал на ее молчаливое участие грустной полуулыбкой и продолжил:
- Наверно это стало первым шагом на моем кривом пути. Дальше все только накатывалось одно на другое, как снежный ком. Все мои наивные мечты о карьере разбились о суровую реальность. Без связей меня не брали на хорошую работу, а я был амбициозен, и на что попало не соглашался. Именно тогда я познакомился с Доном Хосе. В то время я сильно пил, от собственной никчемности и одиночества. Я увидел в Сан-Диего ту жизнь, к которой стремился, и которой был достоин больше, чем все эти богатенькие сыночки. Они занимали все приличные должности, на которые я был вправе рассчитывать.
В тот вечер я в очередной раз напился в одном дешевом баре недалеко от своего унылого, нищего дома. Возвращаясь домой, я натолкнулся на группу парней. Они подошли ко мне, и без слов стало ясно, что они собрались обчистить меня. Я вдруг пришел в такое бешенство, что сразу протрезвел. Мне тогда показалось, что именно эти подонки случайно застрелили мою мать. Обезумев от ярости, я набросился на них и пересчитал им все ребра. Кода все было кончено, и я заспешил домой, меня кто-то окликнул.
- Эй, парень. – Сказал он. Я обернулся и увидел позади себя еще одного. Я уже собрался врезать ему, но тут увидел, что этот совсем не похож на обычных головорезов. В нем была какая-то стать, что ли. Не знаю, почему, только он произвел на меня странное впечатление. Я оробел и молча уставился на него. А он просто сказал мне:
- Пошли со мной.
И я пошел. Он привел меня в свой дом и когда узнал все о моей жизни, принял меня как собственного сына. Он показал мне ту жизнь, о которой я мечтал, правда, пути к ней были другими. Но тогда мне было все равно. А потом, когда я понял что к чему, я уже не считал это чем-то запретным. Я говорил себе, что не виноват в том, что в этом городе нет другого способа жить достойно, и грабил вместе с ребятами Дона Хосе.
- Только грабил? – Опасливо поинтересовалась Рита.
- Не только. Я убивал, если ты об этом. Но можешь быть уверенна, мир не стал беднее, потеряв тех, кого я отправил в ад. Или ты, или тебя. Город кишит такими же, как я, или как Риккардо, Диего. Всегда есть повод избавиться от конкурентов.
Тут он засмеялся каким-то нехорошим, злым смехом. Рите стало не по себе, но она промолчала. Пусть говорит.
- Дон Хосе доверял мне. Он никогда не позволял мне участвовать в мелких разборках, словно берег меня для чего-то большего. Но когда были дела поважнее, я был первым, кто узнавал о них. Не знаю, почему он так меня любил. У него убили сына, говорят, он был на меня похож. Как бы там ни было, мы были очень близки. Он не раз говорил, что хочет сделать меня преемником и готовился что-то мне рассказать, но не успел. В тот день, когда мы с тобой остались в доме одни, его убили. Так позорно подстрелили, в спину, как шакала. Какие-то жалкие воришки, не стоившие его мизинца. Он был для меня, как отец.
Сальвадор замолчал, и Рита с выжиданием уставилась на него. Что он еще расскажет? Но он будто выдохся после такого длительного монолога. Он был не из тех, кто любит поговорить, и такой внезапный всплеск откровенности вымотал его и теперь он снова погрузился в свою молчаливую суровость.
- А что тебя держит сейчас? Что это за дело, окончив которое ты обещал меня отпустить? – Рита решила узнать всю правду до конца, раз уж он так разоткровенничался.
- Дело? Да деньги, конечно. – Он ухмыльнулся и добавил: - Очень большие деньги. Такие, чтобы больше ни о чем не думать.
Рита кивнула, словно говоря «понимаю», и тоже уставилась в костер, стреляющий огненными брызгами в черной мгле тропической ночи.
- А ты? Какой была твоя жизнь? – Спросил он, приподнимая ее лицо за подбородок. Его темные, почти что черные глаза сияли не то от отражающегося в них огня, не то от влажного блеска. Рита хотела было, как обычно, отвести взгляд, ей всегда было неуютно, когда он так пристально на нее смотрел. Но в этот момент все ощущалось ею как-то по-особенному. И впервые она позволила себе соприкоснуться взглядом с ним. В его глазах не было угрозы или ярости, холодной жестокости, которых раньше она стремилась избежать, и потому поспешно отводила глаза всякий раз, когда он вот так молча впивался в нее взглядом. Впервые она уловила в этих глазах нечто теплое, человечное, словно ищущее выхода наружу.
- Я ведь уже рассказывала, какой она была. – Наконец произнесла она, все так же, не отводя взгляд. – Я была маленькой, когда моя мама умерла. Меня воспитывала бабушка. Она была учительницей, и верила в Бога. Она и мне прививала набожность. Я была защищена ото всех невзгод, не знала что такое горе или смерть. Но однажды я вернулась из школы, а бабушка не вышла меня встречать. Я нашла ее в кровати, мертвую. Она лежала и не шевелилась, а я даже не понимала, что она умерла.
С того момента я стала жить с отцом. Он был пьяницей, и нигде не работал. Мы были не то что бедными, а просто нищими. Мне было нечего надеть в школу, и я была вынуждена носить детские платья в выпускном классе. Меня сильно дразнили, смеялись над моей бедностью, обвиняли меня в уродстве. И однажды мальчик, который мне нравился, тоже обозвал меня при своих друзьях.
Для меня тогда было не лучшее время. Дома я страдала от нападок вечно пьяного отца, в школе от жестоких насмешек. Мне казалось, что это никогда не закончится, и я буду терпеть это всю свою жизнь. Но в глубине души я надеялась, что случится чудо, и появится кто-то, кто спасет меня от этого кошмара. Я тогда верила в Бога, и часами молилась в комнате бабушки. Странно, но мне становилось легче после этого. Я набиралась сил и терпения, чтобы и дальше выносить свой ежедневный кошмар.
Но было в моей жизни и нечто иное. Это была мечта. Я жила ею, и верила, что она непременно осуществится. Я хотела стать актрисой. И мне повезло, хоть в этом. Сразу после школы я поступила в академию в нашем городе. И тогда началась моя новая жизнь.
Мне встретился удивительный человек, который помог мне стать смелой, самостоятельной, и отбросить набожную терпимость, сковывающую меня во многих решениях.
- Это был мужчина? – спросил Сальвадор.
Рита смущенно улыбнулась и покачала головой:
- Нет. Мне встретился отличный друг. Вернее, подруга. Она была очень боевая, смелая, не такая, как я. Ничего не боялась и всегда помогала мне бороться с моими страхами и неуверенностью. Вообще-то, я вовсе не трусиха, и не слабый человек. Просто мне действительно пришлось тяжело, и я была совсем одна слишком долго. Это не могло не сказаться на моем характере. Но Наташа, моя подруга, помогла мне вернуть веру в себя.
Благодаря ей я избавилась от самого страшного кошмара своей жизни – алкаша отца. Для этого мне пришлось разменять квартиру, и с тех пор я никогда не видела его. Когда я стала жить одна, в новой квартире, я впервые почувствовала, что по-настоящему живу.
- А что было потом? Как ты попала в Америку?
Сальвадор напряженно слушал рассказ Риты. Когда она говорила о своем отце, он не мог сдержать нарастающей волны гнева, огнем захлестывающей его изнутри. Хоть она не уточняла подробностей, он понял, что Рита подвергалась насилию. Он ощущал, что сочувствует ей, и вместе с тем гордился тем, что она смогла покончить со всеми тяготами, от которых страдала много лет.
- Еще когда я училась, я думала о том, что должна уехать. В России тогда были очень тяжелые времена, и мне светили только бедность и разочарование. Но я не имела точного представления, куда я поеду. Все оказалось случайно. Мы с подругой заполнили анкеты, и я выиграла грин-карту в Америку. Естественно, я не колебалась ни минуты. Я продала свою квартиру и перебралась сначала в Лос-Анджелес, но жизнь там мне оказалась не по карману, а потом в Санта-Монику, где я прожила два года.
- А потом? – Спросил он.
- А потом… - Тут Рита опустила глаза и смахнула слезинку, набежавшую от всех тех воспоминаний, о которых она старалась забыть.
- Ты плачешь? – заметил Сальвадор и несмело дотронулся до ее щеки.
Она шмыгнула и продолжила:
- А потом я получила первое стоящее предложение. Знаешь, я не снималась в кино, как мечтала, и получала только скромные предложения вроде эпизодов или рекламы. Поэтому когда мне предложили сняться в фильме на ведущей роли, я сразу же согласилась и отправилась в Сент-Джорджес, на съемки. Уезжая из Санта-Моники я думала, что эта поездка ключевым образом изменит мою жизнь.
Когда я прилетела в Сент-Джорджес, я почувствовала себя как никогда счастливой. Все было как в самом лучшем сне, от которого не хочется просыпаться, настолько он сладок. Меня снимали в главной роли, известный режиссер хвалил меня, популярный актер ухаживал за мной, и я находилась просто на вершине блаженства. Я строила радужные планы, и думала, что теперь все у меня будет хорошо.
Но в ту ночь, которая должна была стать одной их самых счастливых в моей жизни, случилось то, чего я даже в самых смелых и невероятных фантазиях не могла представить.
Я шла на самое волшебное свидание в своей жизни, и ни о чем плохом не думала, как вдруг меня схватили и усадили в машину какие-то люди. Я ничего не поняла, а очнулась уже в катере, когда Сент-Джорджес и моя волшебная сказка остались очень далеко.
- Что должно было случиться той ночью? Куда ты шла? – Сальвадор старался говорить своим обычным ровным голосом, но Рита все-же уловила в его тоне ревнивые нотки. Удивительно, но от этого ей стало приятно. Она давно замечала, что ее внешность и нежный голос не оставляют Сальвадора безразличным, но впервые ей искренне захотелось нравиться ему, и то, что он не мог скрыть ревность, будило в ней желание успокоить его.
- На свидание. К тому актеру. Тогда мне казалось, что это важно, но теперь я так не считаю. Все слишком изменилось, и теперь вся та, прошлая жизнь, кажется мне чем-то ненастоящим, давно забытым.
И это действительно было так. Для нее больше не было прошлого, и будущее было весьма туманно. Существовало только здесь и сейчас, и только ими она могла жить. Неожиданно для самой себя, она призналась:
- Я не знаю, что будет впереди. И это пугает меня. Даже если ты отпустишь меня, я не смогу забыть о том, что произошло. И тогда в моей жизни снова появится призрачный кошмар, преследующий меня, где бы я ни находилась. От этого нельзя убежать.
Тут она замолчала, не зная, что сказать. В голове ее роились сотни мыслей, противоречивых и сумбурных. С одной стороны, она все еще считала Сальвадора виновным во всей этой ситуации, но с другой она не могла не быть ему благодарной, ведь если бы не он, она погибла бы, к тому же он обращался с ней достаточно сносно, по крайней мере, лучше чем ее родной отец. Наряду с этим она все отчетливее ощущала, что стена непонимания и отчуждения между ними давно начала осыпаться, и оставался только один шаг, чтобы разрушить ее окончательно. Даже мысль о том, что сама судьба таким тяжелым путем привела их друг к другу, мелькнула в ее голове в этот миг.
После ее последних слов Сальвадор впервые осознал, как сильно пострадала Рита от его чудовищной ошибки. Для него ее заключение не казалось таким страшным, он справедливо полагал, что условия у нее не из худших, и многие жертвы похищений даже мечтать не могут о подобном отношении к себе. Однако как бы он ни старался создать ей комфорт и обеспечить безопасность, она все же оставалась его подневольной жертвой. А раньше она была свободна, строила планы, жила, радовалась и без страха глядела в будущее. Она жила полной жизнью до тех пор, пока группа незнакомых ей людей, среди которых был и он сам, не вырвала ее из этой жизни, лишив самого драгоценного – свободы.
- Мне жаль, что так вышло. Я уже говорил, ты не должна была оказаться здесь.
Он слегка сжал ее маленькую руку, которую она давно уже держала в его ладони, и вдруг почувствовал, что она отвечает на его пожатие слабым движением пальцев.
Рита вдруг снова ощутила, как волна необъяснимой силы подступает к ней, а в груди что-то затрепетало. Взволнованная этим, она выжидательно посмотрела на него, словно он мог объяснить ей этимологию этих новых для нее чувств. Сальвадор тоже взглянул в ее доверчивые, добрые глаза и тут незримая стена между ними затрещала, зашаталась и поехала вниз, рассыпаясь на мелкие камушки.
- Я знаю, что это не твоя вина. – Шепотом произнесла она.
Его лицо вдруг оказалось так близко к ней, и она почувствовала, как волнение, зародившееся в ее душе, резко усилилось. Но это волнение не было вызвано страхом или тревогой. Скорее оно было приятным, и удивляло ее своей мощной, заполняющей силой. Внезапно ей захотелось поддаться этой силе и раствориться в ее потоке, позабыв обо всем. Сальвадор, обуреваемый неконтролируемым желанием, уже давно томившем его, прижал к ее полным, вишневым губам свои, и в этот миг понял, что уже не сможет от них оторваться.
Отбросив реальность, которая мешала им обнажить ту огненную тягу, что давно тянула их друг к другу, они впервые позволили высвободиться тем невысказанным чувствам, что завладели ими. Он покрывал жадными поцелуями все ее лицо, словно мог ими напиться. Она совсем не возражала, напротив, закрыв глаза, она полностью отдала себя в его распоряжение. На секунду она подумала, что этого делать нельзя, и она должна остановиться, но со следующим глубоким поцелуем Сальвадора она тут же выбросила эту мысль из головы.
Он не верил тому, что это происходит на самом деле. Он впервые в жизни целовал любимую женщину, а не доступную. Нежная кожа, мягкие волосы, доверчивая податливость Риты сводили его с ума. В какой-то момент он так сильно сжал ее в объятиях, что она удивленно ахнула, однако его сила приятно впечатлила ее.
Ни один мужчина прежде не сжимал ее с такой силой, не целовал так дерзко и напористо. А когда Сальвадор в порыве охватившей его страсти схватил ее за волосы и, отдернув ее голову назад, провел языком от ее подбородка до носа, она чуть не задохнулась от нахлынувшего на нее восторга. Вот он, ключ к ее чувственности. Сальвадор сразу почувствовал, что Рите нравится его напор, и уже не сдерживал себя, опасаясь причинить ей боль или страх. Сбросив последние оковы неуверенности, он полностью отдался своей дикой, хищной природе.
До этой ночи Рита никогда не подозревала о том, насколько сильно она нуждается в подчинении мужчине. Все те, кому она позволяла дотронуться до своего тела раньше, были недостаточно смелы и сильны для того, чтобы пробудить в ней ее истинные желания. Но Сальвадор был не похож на них. Ему было недостаточно нежных поцелуев и томных ласк, от которых большинство женщин приходят в восторг. Он хотел буквально поглотить ее, раздавить своей мощью, подчинить своему напору. Рита, подхваченная этой сокрушительной волной его страсти, безропотно отдавалась ей, испытывая от собственной беспомощности неописуемое наслаждение, доселе ей незнакомое. Он буквально пожирал ее, жадно впиваясь пальцами в ее нежную плоть, и Рита, чувствуя, как он все больше и больше завладевает ею, впервые почувствовала себя счастливой от близости с мужчиной.
Эта ночь, которую они провели на берегу возле догорающего костра, открыла им язык, говоря на котором они могли наиболее точно выражаться друг с другом. Это был язык плоти, жестов и взглядов. Слова, как бы тщательно они ими не подбирались, не могли бы изъяснить точнее всю ту многогранную бурю чувств, которая владела их сердцами. Так, обрушивая на Риту поток своей необузданной страсти, он словно говорил: « Посмотри, как сильно я тебя люблю, что боюсь отпустить, и поэтому держу так крепко». Рита же, в своей безвольной пассивности, будто со всем соглашалась и подтверждала: « Докажи, что я тебе нужна. Держи меня крепче».
И он держал. Всю ночь не выпускал он ее из своих железных объятий, и даже когда ему требовалось время, чтобы немного передохнуть, он продолжал держать ее тело мертвой хваткой, словно боялся, что раскрыв объятия, он упустит ее навсегда.
Даже когда силы их полностью иссякли, и они утолили свою неистовую жажду, Сальвадор так и не разомкнул своих объятий, и Рита заснула прямо в них, запустив ладонь в его жесткую копну кучерявых волос.
Заснув почти под утро, они не проснулись с первыми лучами солнца. Их крепкий сон потревожил какой-то странный шум, все нарастающий. Рита открыла глаза первой и увидела, что солнце уже давно взошло. Внезапно до ее слуха донесся чей-то голос, и она увидела, что к их маленькому вулканическому островку пристала моторная лодка, из которой на берег высадились несколько мужчин. Среди них было трое молодых и один старый. И все они уставились на нее, шумно переговариваясь между собой. Тут только Рита поняла, что на ней нет никакой одежды. Минувшей ночью Сальвадор в порыве необузданной страсти растерзал ее футболку, содрал джинсы и отбросил их в сторону, в результате чего те сгорели в тлеющем костре. Трусики она вообще не нашла, и теперь стыдливо прикрывалась руками, залившись пунцовым румянцем от стыда.
- Сальвадор! – жалобно позвала она.
Он медленно раскрыл глаза и посмотрел на нее. Он хотел было снова обнять ее, но тут заметил ее усиленные знаки, и посмотрел на берег. Увидев незваных гостей, он моментально проснулся и набросил на обнаженную Риту свою рубаху, а вернее то, что от нее осталось. Затем быстро натянул брюки и заспешил в сторону пришельцев, издали крича им что-то по-испански.
Рита поспешно завернулась в рубаху Сальвадора. У нее не было рукавов, но она была довольно широкой и длинной, и доходила ей до колен, так что все ее интимные места оказались надежно прикрыты. Сальвадор тем временем о чем-то оживленно говорил с мужчинами, затем один из них, тот, что был старым, дружелюбно хлопнул его по плечу и залез обратно в лодку.
- Вставай, они довезут нас до лагуны. – Сказал Сальвадор, подходя к Рите.
- Кто они такие? – испуганно спросила она.
- Рыбаки. Приехали поставить здесь снасти и увидели нас. Идем, надо спешить. – Он протягивал ей руку и она, смутившись, встала. Ей все казалось, будто ее обнаженное тело сильно просвечивает через тонкую белую рубаху.
Когда они поравнялись с молодыми мужчинами, которые остались на острове, чтобы расставить снасти, Рита заметила, как они с интересом уставились на нее. Покраснев и опустив глаза, она быстро прошла мимо и остановилась перед большой моторной лодкой, где их ждал старый рыбак.
Сальвадор уже запрыгнул в лодку, а она все мялась в нерешительности. На самом деле она боялась, что мужчины увидят лишнее, когда она начнет забираться наверх, но Сальвадор подумал о другом. Он решил, что она колеблется, и возможно, хочет устроить побег. И в самом деле, это была неплохая возможность. Трое мужчин справились бы с ним, несмотря на всю его силу, стоило только ей сказать о том, что он преступник. Он с тревогой взглянул на нее, и она, словно прочитав его мысли, улыбнулась в ответ, будто успокаивая его: « Не бойся, я не убегу».
Тогда он спрыгнул на берег и подсадил ее наверх, где ее уже встречал радостный старик, для которого все происходящее являлось неожиданным развлечением. Наконец, когда все устроились внутри большой, но обшарпанной лодки, старик завел мотор, и лодка с ревом отчалила, унося пленников острова в море.
- Он знает, куда ехать? – уточнила опасливо Рита, не поднимая глаз.
- Да. Оказывается, мы совсем недалеко. – Успокоил ее Сальвадор.
Старик начал о чем-то расспрашивать Сальвадора, и тот со смехом отвечал ему на испанском. О чем они говорили, она не могла понять, и украдкой посматривала на них. Она очень стеснялась старика, да и Сальвадора. Воспоминания о том, что произошло между ними ночью, нахлынули на нее, вызывая полный сумбур чувств. Она стеснялась прямо посмотреть на него, или заговорить об этом, но как только она прикрывала глаза, как сразу же мысли о его искушенных поцелуях и смелых ласках пронизывали ее тело приятной дрожью.
Когда старик замолчал, Сальвадор обратился к Рите:
- Мы скоро пристанем, ты готова?
Казалось, он хотел сказать совсем другое. Его глаза будто вопрошали ее: не убежишь ли?
Она все поняла и тихо ответила:
- Я готова.
Дальше плыли молча. В самом деле, очень скоро Рита увидела, как перед ними возникли первые откосы лагуны, густо усеянные пальмами. Она сразу узнала это место, и вспомнила, как наслаждалась она нежной истомой лагуны буквально пару дней назад. Казалось, что она совсем не изменилась, будто и не бушевала тут буря.
Когда лодка старика пристала к маленькому деревянному причалу, Сальвадор поблагодарил старого рыбака и помог Рите выбраться. Дождавшись, когда лодка скроется за песчаным откосом лагуны, Сальвадор взвалил ее на плечи и быстрым шагом понес в сторону коттеджа, где ее ждала комната с кроватью и веревка.
Заперев двери, он спустил ее на пол и молча уставился на нее. Двери коттеджа закрылись, и тот восхитительный мир, полный красок и приключений, остался за ними. Теперь Рита снова была пленницей, а он ее надзирателем. Разумеется, прошлая ночь не осталась забыта, и для каждого из них теперь все было иначе, но ни Рита, ни Сальвадор не понимали, как теперь следовало себя вести. Легче всего им было следовать уже привычной для них обоих модели поведения, и когда Рита протянула ему свои руки, он с облегчением связал их и отвел девушку в ее комнату, где и запер ее. Оставшись одна, она опустилась на кровать и закрыла глаза. Образы прошлой ночи преследовали ее, и наряду с воспоминаниями о жарких поцелуях Сальвадора ее голову посещали тревожные мысли – что же будет дальше?
Где-то внизу зашумели трубы, Сальвадор отправился в душ. Вздохнув, Рита подумала, что ей бы тоже не помешало искупаться. Когда он вернулся в комнату, она уже приготовила чистую одежду и в ожидании топталась возле окна.
- Идем. – Скупо бросил он, как обычно раньше.
Рита покорно засеменила вслед за ним, подметив, что он снова надел на себя непроницаемую маску беспристрастности. В ванной он, как и прежде, привязал пояс к ее запястью и уселся на унитаз. Находясь за занавеской, Рита инстинктивно ждала, что он заглянет к ней, но все оставалось по-прежнему – она мылась на привязи, а он ждал, пока она закончит. Для себя она решила, что не станет упоминать о случившемся, и возложила всю ответственность на Сальвадора. Себе она оставила самое простое – ждать от него первого шага. Будто ему было легче его совершить, чем ей.
Конечно, та безразличная отстраненность, которую он излучал, была всего лишь прикрытием растерянного смущения, которое охватило не только Риту, но и его. И пока она плескалась в ванной, он не раз поглядывал на ее силуэт, но как только в нем возникал порыв желания, он сразу же душил его. Сальвадор предпочитал выждать, пока она не позовет его снова. Пусть безмолвно, хотя бы взглядом, но он должен был увериться в том, что Рита принимала его.
Оказавшись в старых декорациях, они моментально принялись исполнять свои прежние роли. Остаток дня прошел обычно для их прежней реальности – они пообедали и затем Сальвадор уехал, предварительно заперев ее в подвале. Оставшись одна, Рита вдруг поняла, что больше не боится ни этого места, ни Сальвадора. Да, внешне все вернулось к прежнему устройству их сосуществования, но теперь оно служило им лишь ширмой, которой они прикрывались друг от друга, не находя пока смелости все изменить. Опустившись на синий матрас, где она провела столько ужасных ночей, она впервые отметила, что он довольно удобный и большой, и, распластавшись на животе, она снова предалась будоражащим воспоминаниям о внезапной вспышке страсти, настигшей их вчера.
Охваченная приятным томлением, она вспомнила, как в этом самом подвале Сальвадор заставил ее воспылать желанием, показав тем самым, что он здесь главный. И ей вдруг подумалось, что даже тогда, когда в их отношениях была лишь ненависть и страх, по крайней мере, с ее стороны, уже тогда Сальвадор желал ее. Потом ей припомнилось, как в одну из ночей он тайком зарылся в ее волосах, уперевшись носом в затылок, думая, что она спит. Неизвестно, сколько раз он проделывал это втайне от нее.
Но теперь все стало слишком очевидным. Их обоих тянуло друг к другу, и прошедшая ночь являлась лучшим тому доказательством. Интуитивно Рита понимала – что случилось однажды, случится и во второй раз. Но пусть этот шаг сделает он. Ей все еще казалось постыдным идти навстречу тому, кто был перед ней в неоплатном долгу.
Пока она об этом размышляла, Сальвадор вернулся из города. Хлопнула, как обычно, дверца машины, и Рита знала, что через пару минут он появится здесь. Так и вышло. Он спустился в подвал и, зажав ее запястья, выволок наверх, сообщая о том, что можно посмотреть телевизор. Рита покорно шла следом, не показывая, что это насилие больше ни к чему. Она больше не хотела убегать.
Вечер прошел в безмолвии, как в те времена, когда они еще не научились поддерживать иллюзию нормальной жизни, притворяясь, будто все происходящее является выражением их свободой воли. Как никогда раньше его молчание мучило Риту, но заговорить первой ей казалось еще хуже, чем молчать. Но то, что оба они пребывали в удрученном безмолвии, вовсе не означало того, что говорить было не о чем. И Рита, и Сальвадор не переставали мысленно возвращаться к событиям прошлой ночи, на которые вдобавок наложились стеснение, скованность и нерешительность. В самом деле, как им следовало поступить? Разве возможно было бы разом отсечь все то, что невидимым грузом давило на них в этом доме, где он несмотря ни на что оставался преступником, а она всего лишь бесправной жертвой? Между ними витало напряжение, которое с каждым украдкой брошенным взглядом, с каждым случайным соприкасанием только усиливалось, лишая их двоих возможности изменить все раз и навсегда.
Вдобавок ко всему, с наступлением сумерек разразилась сильная гроза, еще больше нагнетая их внутреннее смятение. Особенно сильно был скован Сальвадор. Непостижимым образом он чувствовал, что Рита возложила ответственность за все происходящее между ними на него, и теперь ждала, что же он предпримет. Но он не решался заговорить о случившемся. Так они и легли спать – молчаливые, задумчивые, ожидающие.
Раскаты грома неистово грохотали, ветер норовил коварно ворваться внутрь дома и варварски разрушить его изнутри, струи дождя с шумом врезались в стены и окна. Где-то совсем близко раздался удар, будто кто-то свалился в коридоре, и послышался звон стекла – это порывом ветра сорвало незакрытую как следует раму, и теперь она, грохоча, билась о стену.
Рита приподнялась и глянула в зеркало – Сальвадор не спал, лежал на боку и смотрел на нее. Встретив его взгляд в зеркале, Рита жалобно пропищала:
- Я боюсь.
Что это? Тот самый сигнал? Завуалированная просьба? Или в самом деле боится грозы? Но пока он машинально обдумывал это, его тело все расценило по-своему, и уже через секунду он лежал позади Риты, прижимая ее к себе.
- Не надо малышка. Это всего лишь гроза.
Ощутив силу и тепло его тела, Рита с облегчением прикрыла глаза. Страх отступил, и теперь трепетное предвкушение завладело ею. Неужели он сможет просто лежать, не прикасаясь к ней? Его горячее дыхание ровно врезалось в ее шею, струйкой лаская нежную кожу, и первая волна желания сразу же накрыла Риту. Она уже знала его, знала каков он, и знала, что он способен ей дать. Внезапно ей вспомнилась та постыдная пытка, которую он устроил ей в подвале, когда она пыталась убежать. Ни один мужчина не был с ней так дерзок, так распущен. Но никогда она так не хотела мужчину, как тогда, под властью его развязных рук. Воспоминания о том, как его пальцы скользят по ее губам, заставили ее изогнуться в сладкой судороге, и спиной она почувствовала, что он тоже желает ее сейчас.
- О-о-о… - вырвалось у нее со стоном. Тут уже Сальвадор откинул все сомнения. Чего еще было ждать? Она сама прижалась к нему, звала его, всем телом просила ласки, и он, осмелев, подтянул ее поближе и принялся осыпать нежными поцелуями ее шею и плечи. Слишком нежными. Рита жаждала окунуться в неизведанный ею прежде мир откровенной похоти, необузданной и горячей страсти. Осторожные неспешные поцелуи Сальвадора разочаровали ее, и она сама от себя не ожидая, попросила его:
-Ударь меня по лицу.
Он остановился, и Рита услышала сдавленный стон, который он выпустил в подушку. Она озвучила самое его сокровенное желание. Он страстно желал повелевать ею, управлять всеми ее чувствами, держать в руках все ниточки, дергая за которые он мог бы доставить ей радость или боль.
- Пожалуйста, ударь меня по лицу. – Повторила она в нетерпении.
- Детка, ты сама не знаешь, о чем просишь. – Он почти рычал, едва сдерживаясь, чтобы не ударить ее на самом деле.
- Я знаю. Я хочу. Пожалуйста, Сальвадор.
Его ладонь скользнула вверх, к ее шее, и она потерлась об нее щекой, словно кошечка.
Его дыхание стало тяжелым, с хрипами, и от одного только этого звука у Риты по всему телу пробежались мурашки, готовя его к более сильным ощущениям.
Сальвадор перевернул ее на спину и склонился над ней.
- Я буду командовать тобой. Ты должна будешь подчиняться.
Его глаза обрели уже знакомое ей выражение надменной насмешки, и Рита снова ощутила себя беспомощной, униженной им, разоблаченной в своих тайных желаниях.
- Я хочу подчиняться тебе. – Шепотом призналась она. – Прошлая ночь ничто по сравнению с тем, что ты сделал в подвале.
Сальвадор прикрыл глаза, и Рита увидела, как медленно поднялся и затем опустился его кадык. Нервно сглотнув, он с силой сжал ее запястья и дернул веревку, которой она была привязана к спинке кровати.
- Доверяешь мне? – спросил он.
Рита кивнула, охваченная предчувствием незабываемых ощущений. Тогда он затянул веревку совсем туго, так, что бы ее руки были чуть приподняты над головой.
- Теперь ты моя. – Предупредил он. Рита снова кивнула и прикрыла глаза.
- Нет, смотри мне в глаза. – Повелел он и слегка ударил ее по щеке.
Рита словно вернулась в тот день, когда он так бесстыдно распалил ее, а потом, унизив, оставил ни с чем. Снова тот же властный голос, наглые руки, надменный взгляд. Но теперь он не собирался останавливаться, и расширил свой ассортимент из шлепков, ударов и поглаживаний. Одними только шлепками по лицу и поцелуем он сумел тогда довести ее до безумного, исступленного желания. Теперь же все было куда как откровеннее и изощреннее. Он томил ее, дразнил, мучил медленными касаниями в том порядке, в каком хотелось ему. Ему, а не ей. Он долго изводил ее своими странными ласками, граничащими с издевательствами, и овладел ею только тогда, когда она с мукой в голосе простонала:
- Пожалуйста, я не могу больше.
Но и тогда он не прекратил мучить ее. Она было жадно подалась ему навстречу, однако он нарочно двигался очень медленно, изредка срываясь на несколько быстрых, глубоких толчков. Рите оставалось только принять его так, как он хотел ей себя отдать, ведь она ни на что не могла влиять, только подчиняться его приказам. Но эта беспомощность нравилась ей намного больше, чем все, что она знала прежде. Никогда она не испытывала такой полноты, никогда так всецело не отдавалась и никогда не получала таких ярких, глубоких ощущений. И если раньше после близости она сомневалась в том, удалось ли ей достигнуть наслаждения, то теперь она была твердо уверена, что в эту ночь мужчина впервые доставил ей настоящее, ни с чем несравнимое удовольствие, да к тому же еще и не один раз.
Прошлой ночью они уже были близки, но именно эта ночь вскрыла истинные, более глубокие их желания. Сальвадор желал подчинять, а Рита подчиняться. Он и сам не знал, почему он такой, но ощущение безграничной власти над женщиной сводило его с ума и дарило ему несравненное, полное чувство удовлетворенности. И своей властной силой он помог Рите понять, что ей нужно на самом деле. Этой ночью он был для нее деспотом и спасителем одновременно, и она впервые захотела отблагодарить мужчину за то, что он позволил ей испытать такие сладкие мгновения. Заглянув в ее глаза, он прочел в них восхищенное удивление. И это стало для него лучшей наградой. Какая разница правильно он поступал или нет, если Рита хотела именно этого?
Но обнажить друг перед другом свои странности оказалось не так сложно, как забыть о тех мрачных узах, что все еще сковывали их между собой. Утром снова никто из них не смог открыто заговорить о том, как изменились теперь их отношения, и игра в надсмотрщика и узницу продолжилась.
Сальвадор наконец завершил свои дела, но сообщать об этом Рите не спешил. Он впервые привязался к женщине, впервые почувствовал себя нужным и желанным, и хотя по ночам Рита жарко льнула к нему, демонстрируя ответные чувства, в глубине души он боялся, что стоит ему развязать ее, и она убежит. Все было готово для его отъезда, но он все никак не мог принять решение.
Дни текли в прежнем режиме: кормление, просмотр телевизора, купание, игры, краткое общение. Но оба они с нетерпеливым томлением ждали вечера, и как только первые темные тени накрывали собой их дом, Сальвадор отправлял Риту в постель, где она еще около часа продолжала томиться в ожидании его. Как только становилось совсем темно, Сальвадор выбирался из своего кресла и осторожно ложился позади нее, давая понять, что пора сбросить маски и утолить голод страсти.
Так продолжалось чуть больше недели, и за это время Рита узнала о любовных играх больше, чем за всю свою жизнь. Те немногие, которых она познала ране, были несмелыми, неискушенными и эгоистичными мальчиками, тогда как Сальвадор был самым настоящим мужчиной, опытным и умелым. Он никогда не повторялся в своих действиях, и каждой последующей ночью открывал Рите все новые и новые грани удовольствия. Он показал ей, что любовный экстаз может быть разным – нежным, тягучим и мучительным или же сумбурным, необузданным, ярким. А иногда он, обуреваемый жаждой признания, дарил ей одновременно и тот, и другой. В такие моменты Рита чувствовала себя полностью открытой перед ним, и едва сдерживалась, чтобы не закричать от восторга, ведь Сальвадор обычно запрещал ей стонать. Это была одна из его необъяснимых прихотей, ей позволялось говорить с ним только тогда, когда он спрашивал хорошо ли ей и хочет ли она еще. Раньше Рита была скромной, сдержанной, хотя и не без огонька. Многие вещи казались ей унизительными и недопустимыми, но Сальвадору можно было все. Любую его прихоть, любое желание она готова была исполнить. И даже то, что было для нее за гранью, теперь стало желанным удовольствием. В стремлении угодить своему властелину, она научилась получать наслаждение от его запаха, вкуса, и даже с нетерпением ждала, когда он в очередной раз захочет воспользоваться ее губами, чтобы утолить страсть. Но даже заставляя ее обласкивать его в самых интимных местах, он все равно продолжал все контролировать, и ей оставалось только раскрыть рот и вовремя проглотить. Это нравилось ей не меньше, чем отдаваться его чутким, умелым ласкам. Его взгляд в эти секунды становился таким теплым, любящим, благодарным, и Рита готова была повторять это еще и еще, раз за разом, чтобы он чаще на нее вот так смотрел, одобрительно поглаживая по волосам. Однажды, когда Сальвадор особенно расстарался и задразнил ее рукой до умопомрачительного экстаза, Рита, отдышавшись, произнесла:
- Я тебя простила.
Обессиленная удовольствием, она уснула, и спала всю ночь таким безмятежным, глубоким сном, каким еще ни разу не спала в этом доме. Проснувшись утром, она почувствовала себя какой-то обновленной, освободившейся. С наслаждением потянувшись в кровати, Рита вдруг поняла, что ее руки свободны. Она уже так привыкла к этому ощущению легкого онемения и раздражения на запястьях по утрам, но теперь веревка не стягивала их. Она медленно села в кровати, поднесла руки к лицу и принялась их рассматривать. Остатки сна рассеялись, и теперь Рита начала понемногу соображать. Первое, о чем она подумала – это где Сальвадор. Недоуменно оглядевшись по сторонам, она не увидела ни его самого, ни его костюма. Кресло, на котором он обычно спал, было собрано и теперь стояло возле окна. Тут первые тревожные догадки охватили Риту. Она стремительно соскочила с кровати, и прямо нагишом бросилась к двери. Дернув за ручку, она обнаружила, что дверь не заперта. Только сейчас она заметила желтый конверт на полу, подсунутый под дверь. Рита медленно наклонилась и осторожно взяла его. Непослушными от волнения пальцами она выудила из конверта пачку денег и записку. Машинально пересчитала деньги – десять тысяч долларов.
Риту затрясло. Волнение, страх, тревога – сплетение всех этих чувств обрушилось на нее, и она почувствовала, как земля буквально уходит из-под ног. Опустившись на коврик возле кровати, она развернула сложенный пополам лист, на котором почерком Сальвадора было написано: «Тебе это понадобится». Выходит, он сдержал свое слово. Освободил ее, и позаботился о том, чтобы она смогла добраться до дома.
Слезы потекли по ее щекам. Нет, он не освободил, он бросил ее. После всего, что между ними было. Сначала приручил, а теперь сбежал. Острая боль в груди пронзила Риту. Она не знала, что это. Раньше она такого не испытывала. Это была боль, которую могут испытывать только любящие люди. Безграничное чувство утраты с каждой секундой становилось все больше и сильнее, и наконец, Рита взорвалась рыданиями. Она буквально обезумела. Что-то кричала, стучала кулаками по полу, изредка ее сотрясали судороги. Вся та боль, что она уже познала в своей жизни, была ничтожна в сравнении с этой. Она прожила двадцать пять лет и даже не знала, что никогда и никого не любила. Это случилось с ней впервые, и впервые ей открылась истина – боль любящего сердца несравнима ни с чем по своей силе.
Словно раздавленная, она лежала возле кровати и блуждала бессмысленным взглядом по полу. Сил плакать больше не было, и теперь она впала в какое-то пограничное с реальностью состояние. Похищение, плен, ненависть к Сальвадору, затем жгучая страсть к нему же, чудесные дни на острове…Все это смешалось в какую-то единую какофонию воспоминаний, и хаотично, беспорядочно обрушилось на нее. Но странный шум внизу отвлек ее от мыслей. Сначала Рита не обратила на него никакого внимания, но затем надежда шевельнулась в ее душе и она поспешно села, подобрала ноги и вся обратилась в слух. Вот хлопнула дверь, и послышались шаги. Следом хлопнула дверца машины, и взревел мотор. В одну секунду Рита оказалась возле окна. Сальвадор стоял возле машины и курил сигару. Не осознавая, что делает, Рита поспешно натянула джинсы и майку прямо на голое тело, и босиком кинулась вниз. Она так спешила, что чуть не упала с той самой лестницы, на которой когда-то предлагала ему убить себя. Теперь ей хотелось жить, как никогда. Ее мысли были сбивчивыми, отрывистыми, она без конца бубнила себе под нос:
- Не бросай меня. Не уезжай.
Оказавшись на улице, она на секунду в нерешительности застыла. Свобода. Не об этом ли она мечтала? Да, когда-то обрести свободу и вырываться отсюда было смыслом ее жизни, но только не теперь. Сальвадор не должен был уехать. Если он не любит ее, то пусть скажет ей об этом в лицо.
Его черный Порше уже выехал на дорогу и вовсю набирал скорость. С каждой секундой он становился все дальше и дальше, и Рита, что есть силы, закричала ему вслед:
- Сальвадор!!!
Но он не услышал. Тогда она закусила губу и кинулась вслед. Она все бежала и бежала, изо всех сил, но не могла догнать машину. Босые ноги уже в кровь стерлись об жесткие дорожные камни и колючки, наступать было больно, и тогда она, обессилев, упала на колени и крикнула в последний раз:
- Не бросай меня, Сальвадор!