Кавказ. Разведка2
Дагестан 1722 год.
Область Дербента
Был вызван к генералу Матюшкину. Тот был в местном доме, выделенном под штаб-квартиру, завален неразобранными бумагами, к нему постоянно подбегали офицера с докладами. На дворе в коновязи стояли многочисленные лошади.
Адьютанты (коих по обычаю Государя кличали денщиками) пропустили Федора незамедлительно.
Матюшкин поднял усталое умное лицо:
- Так, господин полковник, Ваше сиятельство, князь Федор Переславский. Во что ты здесь превратился? В черкесскую одежду одет, бородой оброс. Ладно, это даже лучше. Твои доклады и карты я читал. Государь их читал, тоже ценит. Присаживайся.
Рявкнул:
- Никого не пускать, пока не велю!
Денщик испуганно просунул лицо, кивнул, затем в прихожей раздался его громовой голос и все стихло.
Генерал негромко продолжал
- Твоя разведка и картография нам сильно помогли. Тут раньше так никто не чертил, кроме древних арабов, от коих земля считается плоской. А горы непроходимы. А они для нашей армии должны быть проходимы. И они будут проходимы. Иди в разведку, господин полковник. Будем ждать с тебя описания земель, составления карт с нынешнеми координатами, другое. В путь.
Денщик, Иван Шаповалов. Опытный сильный солдат.
- Барин, я тут по хояйству распорядился. Буду с Вами, никак не оставлю. Лошади хорошо навьючены, будет толк.
Вот и принялись в путь. Вдвоем. На трех лошадях.
Тропа на перевал переходила на ледник. Сверху, сбоку была морена (гигантская каменистая осыпь от древнего обледенения), затем был сам перевал. Надо идти по краю ледника. Кони послушно шли на поводу. Осторожно нащупывли и утаптывали копытами следы. Солнце светило, ледники таяли, ледники были покрыты каменистыми осыпями, камни от которых весьма опасно скатывались вниз. Ручьи журчали, камни катились и грохотали. Но приходилось делать стоянки. Кони и Иван отдыхали, а Федор работал. Сьемка координат с с компасом и секстантом. Высота гор! Путь продолжался.
На краю скалы виднелись круторогие горные козы. Федор и Иван загляделись на них. Внезапно черный орел камнем упал сверху, выставленными когтистыми лапами ударил козу, та полетела вниз. Орел плавно спустился в расселину, куда та упала.
Солнце светило, горы сверкали, слепили, наступал яркий кавказский горный день.
- Эй, барин! Что?
Это были следы босых ног весьма большого размера, косолапых, ведущих наверх на перевал. Пошли по следам, повели в уздах коней. Но у торчащего камня Федор насторожился. Будто стонущий звук был слышен. Федор подошел ближе. Иван вынул из чехла мушкет. Были видны те же босые большие следы, а также черные пахнувшие следы капель на камне. Федор опытным нюхом прислушался. Гной. Приблизились. У камня, привалившись, сидел огромный мохнатый человек и негромко стонал. Он поднял лицо. С мучениским выражением. Он был заросшим рыжеватыми волосами. С низким лбом, скошенным подбородком, сильной челюстью. Глаза были ясные, светлые, человеческие.
Федор не прикоснулся к оружию, подошел к этому большому лохматому человеку, присел возле. Велел:
- Открой рот!
Тот внезапно понял, открыл рот. В его голубоватых глазах засветилась какая-то надежда.
- Ваня, дай щипцы для ружейных кремней и флягу с водкой. Дай пистолет.
Мохнатый сидел молча и послушно. Рот держал открытым. В его глазах светилась какая-то мука и какая- то мысль.
Так, зуб не годен, черен, оттуда течет гной весьма обильно. Действуем.
Федор взял драгунский пистолет, вынул шомпол, упер его в корень больного зуба. А остальные зубы были хороши, хоть канаты кусай. Удар рукоятью по шомполу, зуб вылетел. Зверь-человек рыкнул, застонал, но не воспротивился. Федор быстро схватил его, привел на место, затем хлебнул из фляги с водкой, прополаскал рот, проглотил. Передал флягу пациенту. Тот изрядно хлебнул, прополоскал рот, но, подумав, не выплюнул, а тоже проглотил. Затем приложился еще раз. Флягу отняли с третьей попытки. Остатки корня зуба вытаскивали кремневыми щипцами, мохнатый пациент ворочался, стонал, но не противился. Опять понадобилась фляга. Тот выплюнул остатки костей, глотнул из фляги, держался терпеливо и мужественно.
Он сидел на снегу, приходя в себя. Федор видел разных мохнатых обезьян. Но это был не обезьян, а человек из иных миров. Ясный взгляд человеческих глаз. Четкое выражение лица.
Человеческая рука, покрытая мохнатой шерстью. Босые мохнатые ноги, которые уверенно ходили по снегу. Это был могучий голый умный мохнатый сутуловатый человек. Снежный человек.
Иван, как-то успокоившись, убирал оружие в чехлы. Вкладывал в ножны.
Снежный вздохнул, встал во весь свой огромный рост, Взглянул, а Федор понял.
Пошли за мной.
Они пошли за мохнатым босым могучим пришельцем, ведя в поводу коней. Впереди, где кончался лед, была скала. Подошли, Снежный сказал Угу, Федор сразу понял, что коней надо оставить здесь. Забрались по уступам скалы, (натоптанным), оказались в довольно уютной пещерке, где горел очаг.
Там сидели такие же мохнатые люди. Большая самка с отвисшими грудями, шустрый ребенок, которые уставились на непрошенных гостей. Хозяин на них грозно рыкнул. Затем, все расселись вокруг, было угощение в виде плохо разделанного мяса и ароматных трав, Хозяин, впрочем, пока есть не мог, аппетитно понюхивал, похрюкивал. Глядел дружелюбно.
Хозяйка засуетилась, подала похлебку в долбленой посуде, затем там же пахучий настой. Еще было козье мясо, печеное на костре. Федор угощал сухарями и солониной из запасов. Настоящий пещерный пир. Ребенок наелся, распушился, разбегался, разрезвился, запрыгнул на плечи Федора. Все засмеялись. Да, новый снежный человечек растет. Ночевали там же, пещерке, где было тепло, на каких-то вонючих шкурах. Наутро Хозяин проводил до коновязи. Федор поглядел на него, оттянул щеку, чему больной не противился. Нормально. Снежный сказал "Угу", внимательно поглядел в глаза, подержался за щеку, улыбнулся, ушел, сутулый мохнатый человек из прошлого мира. А на скале стояла его жена, и маленький мохнатыш махал руками и подпрыгивал.
Но за ними шли. Большая группа всадников.
Так, они загоняют нас в горы. Они налегке, хотя их кони скачут несколько устало. Мы не уйдем. Единственное, надо обходить или прорываться идти вниз, по знакомым тропам. И главное, сохранить, доставить сделанные карты, планы, записки, пояснения, описания, обьяснения. Иначе их труд и будущая жертва будут бесполезны.
Федор на скаку поравнялся с Иваном, скинул череседельные сумки, накинул на Иванова Дончака, Иван понял, с Федором пристегнули вместе. Федор крикнул, иди туда, по той тропе, я прикрою. Иван сурово крикнул:
- Федя, я не брошу. Вместе драться будем, ох мы и покажем этим абрекам. А помирать, то я с тобой!
Федор спокойно и страшно взглянул на Ивана.
- Бери всех коней, устанут, меняй под собой. Видишь, эти сами устали, тяжко скачут. Будешь о-три конь, не догонят. Доставь документы, отдай генералу Матюшкину или другому генералу. Абреки далеко, не торопись, дай отдышаться коням.
- Не учи ученого, Федя.
- Хоть и не простые они абреки. Помоги зарядиться. Вот здесь.Помни, им нужен только я.
Хорошая группа камней. Они зарядили оба мушета, была еще пара хорошо заряженных драгунских пистолета, один отдал Ивану, мушеты, готовые к бою, стояли, прислоненные к камню. Сумка с боезапасом лежала под рукой.
Иван легко вскочил на Дончака, Федор хлопнул по крупу Нальчанина, Татарочка привычно пристроилась за ними. Под грозный крик и свист Ивана вся конная группа поскакала по нужной тропе.
За ними бросились неведомые (Хоть для Федора ведомые) абреки. И Федор, приподнявшись из-за камня, быстро, но спокойно прицелился. Выстрел! Всадник кубарем полетел с рухнувшего коня, подкатился довольно близко к Федору, но остался лежать неподвижно. Федор схватил мушкет Ивана, перебежал к другому промежутку между камнями, спокойно, прицел, выстрел. Конь рухнул, но вскочил, захромал обратно, всадник тоже вскочил (даже нашел и подхватил папаху) и так же хромая побежал к своим. Федор больше не стрелял. Он прочищал и заряжал оружие. Наблюдал. Абреки, как их назвал Федор, не показывались. Но покажутся. Оружие было готово, Федор из своих бойниц нашел удобные места обстрела.
Но тут заворошился первый сбитый им всадник, который лежал близко. Федор, осмотревшись, подошел к нему. Вокруг никого не было. В стороне лежал убитый конь. Молодой джигит зашевелился, попытался встать, взяться за кинжал, смотрел непонимающим взглядом, оглушенный падением. Федор повел перед его лицом дулом пистолета, покачал головой, сказал "це-це". Нацепил на него папаху, показал на гору, куда скрылись нападавшие, "Иди туда, к своим". Тот, качаясь и хромая, побрел.
А сам зашел обратно за свои камни. Их больше двадцати человек. Не перестреляю, да и не хочу. Вот они, оставив коней за горкой, пробираются, пригнувшись, перебежками. Поняли, как стреляет русский боевой полковник.
Как умеет. А Федор присел к краю скалы и глядел в ту сторону, куда скрылся Иван с лошадьми и драгоценнми документами. Все. Теперь не догонят, пусть вначале вверх за гору за своими конями пешком добегут.
Федор почувствовал, что его окружают. Но сидел на земле, облокотившись о камень, рядом со своим заряженным оружием, щурясь на солнце. Солнце заслонили столпившиеся горцы с оружием. Старший склонился, протянул руку к пистолету:
- Дай!
Взял, посмотрел, понюхал.
- Ты даже не стрелял.
Он был бородатым седоватым немолодым кавказцем. Подскочил молодой, которого Федор сбил с коня.
- Отец, он убил моего коня! Я должен отомстить!
Старый остановил его жестом.
- Остановись. Ты видел, как он стрелял? Он бы мог нас положить. А он стрелял не в тебя, глупый мальчишка. Он не стрелял в меня. А из заряженного оружия совсем не выстрелил. Он бы мог пресечь наш род! Эй, не трогайте его! Встань, пошли за нами.
Все остановились. На вороном коне подскакал всадник. Безбородый, с висячими усами. Смуглое строгое лицо. Одет, как и все, включая Федора, по-кавказски, но он был не кавказец.
Властно крикнул:
- Стоять!
Все встали.
- Ночевать будем здесь. Там еще один русский ускакал, ищи его, как ветер в горах. А с тобой поговорим. Потом с тобой поговорят в Истамбуле.
Мое имя тебе знать не надо. Называй меня Челеби.
Мой отец был под Чигириным в семидесятые годы в армии Ибрагим-паши. Ваши стрельцы и поместные конники отбили все атаки, а сам отец рассказывал, как воевода Григорий Ромодановский водил вашу пехоту в нападение, держа вверху шапку на острие шпаги. Великие стрелецкие полки. Нынешним вашим до них расти и расти.
После Чигирина Турция повела армию на Польшу и Вену. Но не на Россию. Отец знал вашего непобедимого генерала Григория Ивановича Касогова. Тот тогда взял много наших крепостей, как Очаков, Азов, ха ха. В результате попал в плен. Потом как-то сбежал с большой стаей рабов, организовал их и взял, и пожег Перекопскую крепость.
А каков был великий канцлер Василий Голицын. Не полез ведь в причерноморские засушливые степи и Крым. Это император ныне здравсвующий, Петр, да храни его Аллах, полез, но дальше Прута не прошел, армию потерял. И здесь прошел не дальше Дербента.
А Голицын ни одной армии не потерял, настроил вокруг крепостей, стал осваиваться. Думаю, будь у него десять лет, взял бы Крым спокойно.
Но Турция не слаба, не надейтесь. И она поборется. Крепость Измаил запирает Дунай, величайшую реку Европы. Очаков - Днепр. Азов - Дон. Французы их перестроят в лучшем виде за английские деньги. Австрийцы будут за нас! Вся Европа будет за нас, чтобы не пустить вас к морям и торговым путям. Сидите в своем сухопутном мешке, дураки русские. Привозите ваши богатства тартарские за бесценок, задарма.
Тут Федор его вспомнил.
- Это Вы, Явюз-эфенди?
Тот даже вздрогнул.
- Не надо здесь произносить это имя. Да, это я. Ты все-таки помнишь Топкапы. Но узнаешь Семибашенный замок. Ты многое должен рассказать, русский князь Федор. Там умеют развязывать языки. Ты расскажешь. А здесь помалкивай.
- Только спрошу, Челеби. Как там визирь Сулейман?
- Здравствует, да храни его Аллах. Он очень мудрый человек, да продлит Аллах его годы.
- А была такая красивая смуглая служанка Юлдуз. Была наложницей у султана, пока кадины ее не выгнали из сераля.
Тот усмехнулся в висячий ус:
- Разве такую забудешь? Нет ее давно у нас. Ушла куда-то. Да и говорили про нее, что она не служанка Юлдуз, а какая-то богиня древняя.
Пасифая, вспомнил Федор ее и их ночи. Явюз встряхнулся.
- Эй, я спать хочу. Связать русского, охранять.
Сам, укутавшись в бурку, улегся спать. Федора торопливо связали по рукам и ногам, уложили.
Ну да, дураки про нас, думаете. Не для того я здесь. Карты и описания кавказские ушли, не поймали вы их. Потом будут тут дороги, крепости, войска, сила.
Ночью Федор почувствовал, что кто-то возится с его веревками. Услышал хриплый шепот:
- Подвигай руками туда-сюда.
Федор подвигал, веревки, кажется ослабли. Освободитель, действуя острием кинжала и своими зубами, его развязал. Это был седой .
Он зашептал:
- Иди туда, по тропе в гору, потом по леднику. Там живет старик, который тебе поможет. Нам надо служить шамхалу Дауду, но он перешел к туркам, я их не люблю. Пусть скорее придет русский царь. Прости моего сына, молодой, горячий. И еще тебе салам за твою милость к нам в бою. Бойся этого турка Челеби. Он не пощадит. Иди. Тихо. Храни тебя Аллах.
Федор, освободившись от веревок, перекатился, привстал, склонившись, побежал вверх по склону, куда показали. Бежать долго не пришлось. На такой высоте не хватает воздуха и Федор остановился, присел прямо в снег, переводя дыхание. Глядел на небо, на свои звезды, такие яркие в горах. Но долго сидеть в снегу нельзя.
Пошел дальше вверх. Медленно, размеренно, глубоко дыша. Присаживаясь на камни для отдыха. Потом немного поспал, выбрав удобное местечко меж камнями, чтобы ветром не дуло.
Рассвет в горах наступает быстро, как только солнце встанет из-за горы. Удар света. Федор встал и продолжил свой путь. Он шел по кромке ледника. Солнце всходило, ледник, как всегда, таял, с него стали скатываться камни, журчать ручьи чистейшей воды (Федор, наконец, напился вволю). Идти надо с краю, по морене. Тающий ледник весьма опасен.
Морена есть каменистая осыпь, сдвинутая ледником. Идти непросто, камни под ногами шевелятся, можно поломаться. Федор шел, находя твердую, еле заметную тропу. Солнце поднималось. В горах солнце не припекает, как на юге, но можно обгореть и ослепнуть от ослепительного света от льда и солнца.
На скальном выступе виднелась фигура в бурке и папахе. Это был совершенно седой старик.
Федор с трудом добрался до него, почтительно склонился.
- Салам алейкум, почтенный старец. Я одинокий путник, без коня, прошу приюта.
Тот строго поглядел.
- Я слышал о тебе, русский князь. Иди за мной, будешь моим гостем.
Они пошли вверх по едва заметной каменистой тропе. Федор, ослабевая от усталости и голода, про себя кряхтел, тоже мне разведчик, весь Кавказ про тебя теперь знает.
В скале виднелась чуть приметная щель. Туда они и вошли. Там была небольшая пещерка, где горел очаг, сложенный из камней, дым поднимался вверх, кипел котел, который весьма вкусно пах.
Вскочила молодая девушка, удивленно вглядываясь в пришельца.
Чернявая, проволосая, с заплетенными косами, красивая. Одета в традиционную длинную темную рубаху, искусно вышитую неведомым орнаментом. Уставилась на Федора большими черными глазами. Старик сказал:
- Садись там. Мадина, дай гостю поесть.
Мадина встрепенулась. Подала Федору глиняную миску с похлебкой, где плавали кусочки мяса и зелень. Кусок лепешки. Также взял старик и принялся есть. Сама Мадина уселась в уголке пещеры, сжавшись в комочек. Когда съели, Мадина подала травяной пахучий чай. Мужчины прилегли, расслабились. Старик сказал:
- Меня зовут Архол. Тебе такое имя неведомо. Про тебя знаю, русский князь Федор. За тобой идут кумыки из Таркала, которые служат Дауду и туркам. Я турок не люблю, ты будешь моим гостем, сколько захочешь.
- Но они будут везде рыскать, могут заехать сюда. У меня нет оружия, кто защитит, Мадина?
- Нас защитит Хазыр. Завтра его увидишь, если не побоишься.
На следующий день Мадина хлопотала по хозяйству в этой пещере. Было прохладно, но не холодно. Федор обнаружил, что он укутан весьма ветхим, но теплым покрывалом. Мадина подскочила:
- Не замерз? У нас чай горячий с лепешками.
Они говорили по-кумыкски, но на непонятном наречии. Впрочем, Федор быстро разобрался. Подошел хозяин.
Федор вскочил:
- Салам Алекум.
- Алейкум Ассалам. Не приветствуй меня так. У нас другая вера. Ты умный человек, а то заезжают все чабаны или абреки, что овец крадут. Мою внучку Мадину хотели украсть, представляешь? А что, украдешь невесту, как овцу, калыма платить не надо, все равно обесчещена. Хотя часто сами эти невесты им помогают.
- А какая у Вас вера, уважаемый Архол?
Тот присел и велел гостю. Снял папаху. На нем, на поясе был кинжал неведомой древней работы, к коему тот не прикасался.
- Мы принадлежим к древнему народу. Ты мудрый человек, слушай меня. Мадина, тоже слушай! А то помру, никто не услышит, кроме Всевышнего.
Наши далекие предки шли с севера. Через Урал, Кавказ! Думаешь, они пронесли свою нацию? Они пронесли свои знания, свою письменнось, свою свастику, с которой никто не может владеть, даже белый медведь. Видел такого?
Федор видел. Но хозяин продолжил:
- Запомни. Наши предки были когда-то в северных краях. Потом, когда произошло переселение народов, двинулись на юг. Сечйас оне расселились по Хорасану, Персии, Индии, Стране овец, как ее, да, Афганистан!
- Простите, дорогой хозяин! Это были арии?
- Молодец, мой молодой гость! Догадался. А ведь они ушли туда, в глубину, в просторы Азии. Они несли знания. По-русски знания. Веды. Вообще, санскрит схож с русским языком. Но Веды писаны на древнем санскрите. Потом переводились неоднократно. Теперь не разберешься. Была Аюрведа, Яджурведа, Самазвезда, Ахтарва веда. Пости, старый стал, сам всего не помлю. Но точно скажу, что арии пришли с севера. Древнее население, принесшее древнее знание. Скажу тебе. Ты умеешь слышать. Слушать. Слушай. Древних, конечно не знаю, но их знания до нас доносятся.
А ведь, наши Арии перемешаются с местны населением. Да, они смешались, что неизбежно, но они прикатили свою Мудрость. И на юге создался великий Хорасан. В Индию внесли Арии, Индусы привняли. Даже название арии принесли. Корень названий АР. И сейчас можешь думать и молвить:Туран, Иран, Хорасан, Арменистан, другие. Только я не могу знать покоя. Кому я передам эту мудрость? Думаешь Персия так всегда будет называться? Это только западная часть великого Ирана. Страна ариев. Они, несмотря на свое мусульманство, будут считать себя ариями, называться Иран. Будут.
А ведь Арии северные люди. Они были светлоглазые, худощавые, иногда с повозками , шли на юг могучим потоком. Но несли могучую мудрость. Древнюю. Донесли на весь Хорасан, аж до Индии! Рахмат. Спасибо. Потом они растворились в местноть в многочииленном населении, оставляя свои знания.
- А почему северные?
Хозяин даже удивился вопросу:
- Ну с Индии что пишут? У исконных Ариев был культ Полярной Звезды. Но на Юге она толком не видна, особенно в Индии. Едва выползает из-под горизонта. Зато на севере блистает и указывает путь.
А названия снега. Подумай, что южные люди нечасто видят снег и у них есть одно название снег, а северные называют всяко: пороша, первопуток, нанос, заметуха, метель, насест, поземка, наст, фирн, так далее. Так и Арии. У них названий снега много. Северные люди. Но у северных народов названий снега бывает гораздо больше. Сотни. Ладно. Давно так не говорил, устал. Прилягу, отдохну. Эй, Мадина, постели мне и гостю!
Мадина засуетилась. Но Федор забеспокоился.
- Господин князь Архол! Эти же абреки пойдут по моим следам. У меня нет оружия, один этот кинжал, у Вас старое ружье. Кто нас защитит, Мадина, что ли?
Архол был спокоен.
- Нас защитит последний Арий, что здесь остался. Ни я, никто давно не помнит, как его звали, сечас зовут дед Хасан. Я его хранитель, а он мой. Будь с ним очень почтелен, он отблагодарит. Вон твои преследователи, идут сюда.
Действительно, поднималась цепочка всадников, направялась явно сюда.
Архол был спокоен.
-Главное, будь почтителен с дедом Хасаном.
Они вошли в пещеру. Архол влез в неприметную ращелину, Федор за ним. За ними полезла Мадина.
Вошли в отдельную пещерку и вдруг Федор натолкнулся на невидимую неведомую стену. В середине сидел мужчина в позе сидхи. Он был прямой, с гладко выбритой головой, давно мертвый. Тело превратилось в какое-то мыльное вещество. Но от него исходила такая мощь, что близко не подойти. Архол и Федор, почтительно кланяясь, осторожно его обошли. За ними, низко склонившись, кралась Мадина.
Архол сказал:
- Лезьте в ту ращелину, а я разберусь. Не впервые на Кавказе.
Федор, помогая Мадине, влез в эту скальну трещину. Рука сжимала кинжал, хоть с него было немного толка. Мадина прижалась к нему. Снаружи послышался топ копыт, гортанные горские голоса, почтительные и солидные ответы Архола. Одного из приезжих Федор сразу узнал. Это был Челеби. Свирепый неглупый неутомимый турок. Федор прикрыл спиной Мадину и чуть выдвинул кинжал.
Челеби говорил властным тоном:
- Обыскать эту пещеру, потом пытать деда.
Раздался отрицательный гул голосов:
- Нельзя трогать деда.
- Тогда обыскать! Вы, двое, вперед!
В пещере раздался шорох шагов, брякание оружия. Действительно, больше двоих не пролезут. Федор готовил свое последнее оружие, кинжал, и глаза, которые привыкли к темноте. Мадина прижалась к его спине.
Вот они. Прокрались в ту пещерку, где сидел Хасан. И тут послышался грохот падения оружия и звук упавших тел. Затем, чуть спустя, было слышно, как тех вытащили. Больше никто не лез. Снаружи были разговоры с каким-то страхом. Затем послышался звук удаляющихся копыт, вошел дед Архол.
- Уехали они, вылезайте! А вы тут разобнимались без меня!
Действительно, Мадина до сих пор сидела, тесно прижавшись к Федору.
Почтительно кланяясь древнему Хасану, вышли во внешнюю пещеру. Мадина сразу бросилась готовить травяной чай. Архол сокрушенно вздыхал.
- Твой путь ведет на юг. Прости, накормить не смогу. Хоть абреки с этим турком недолго побыли, но растащили многое. Я бы хотел иметь себя гостем, но боюсь, что эти вернутся. Челеби очень упрям. Оставайся на день, отдохни. Затем, в путь. А теперь я сам отдохну, устал от разговоров и этих абреков. Мадина, заботься о госте!
Мадина сразу захлопотала, разложила старинные ковры с непонятными узорами, уложила уставшего Федора, но прилегла рядом, обогревая телом.
Запах молодого женского тела, ощущение, вкус губ. Как давно этого не было! Что за непрерывные походы! Надоело от них. Устал. Хороша, Мадина. Как чудесна. Смугловатая кареглазая дагестанка. Огромные черные глаза.
Где же ты, моя Елена? Но задание сделано, надо уходить. К тебе. Единственной.
Прости, юная Мадина и прощай.
Федор ночью поцеловал спящую прекрасную девушку, перекрестил спящего деда Архола, нашел какой-то старый коврик, взял на плечи, выбрался. У него в сапоге оставалось несколько серебряных монет. Он их оставил.
Как засверкали на небе звезды! Свет луны отражался от ледяных гор. Ойкумена прекрасна!
Его компас остался с Иваном, но Федор умел ориентироваться по звездам, знал дорогу, тропу. Шел, отдыхал, глядел на звезды. А тропа была весьма опасна. Выручало то, что был ночной мороз. Камнепадов (обчное летнее явление) не было. Хотя начало сентября. Тропа шла под уклон гор, камни под ногами, кажется, примерзли, иначе бы сорвался. Но силы кончаются. Федор нашел подходящую скальную полку, завернулся в этот коврик, надвинул папаху, улегся.
Разбудило яркое солнце. Оно как-то вырывается из-за гор и внезапно осепляет своим чудесным светом. Да, это тебе не медленные северные восходы.
А вон он, впереди Каспий поблескивает. Но идти вниз по склону не проще,чем вверх. Пойдем.
Но сзади далеко виднелась конная группа, что-то приглядывались, затем двинулись вослед. Давай, давай, что-то ваши кони плохо идут. А он и сам плохо шел.
Под гору идти не проще, чем в гору, только тогда устают бедра, а здесь колени. Сел, поел снег. Подремал. Теперь в путь. Задние всадники явно приближались.
Но навстречу показалась другая группа всадников на сильных конях, с запасными. Окружили, е твою. Опять сел в снег. Лег. Сил не было. Задние преследователи как-то исчезли. Передние добрались и окружили.
Это были свои казаки. Суровые бородатые лица, побрякивание оружия, поводий, топот коней. Вдруг Федор узнал знакомое лицо. Шаповалов Иван! Денщик мой! Тот громко крикнул:
- Ребята, нашли его! Ваше благородие, искали Вас, думали сгибли Вы! Не ранены? Да поднимайтетесь же со снега, дайте бурки, подстелим.
- Где наши документы?
- Не извольте беспокоиться. Доставлены в штаб. И Ваш конь, свое имущество, все сохранилось. А как с Вами лихо и весело служить! Сейчас-то в седле поедете?
Поедет. Иван:
- Ребята, прягите чалую. Помогите барину.
Затем помогли Федору взобраться верхом. И медленно двинулись вниз.
Федор был вызван к генералу Матюшкину, главнокомандующему. Тот внимательно оглядел этого страшного человека, сразу не узнавая.
- Худ и бородат ты, господин полковник. Видать, натерпелся. Документы твои читал. Сейчас они в квармейстерской квартире. Там ими занимаются.
Встал. Федор вытянулся с трудом.
-Благодарю за службу, господин полковник! Вам полагается отпуск. О награде я распоряжусь. Отдыхайте. Господа адьютанты, позаботесь! Спасибо!
На выходе из штабной палатки Федора под руки подхватили адьютанты.
- Ох, господин полковник, какой Вы грозный князь. А так, в штабе приветливый. Пойдемте в Вашу палатку, там будет удобно.
Палатка была не слишком велика, но тянула на шатер. Спасибо генералу. Распоряжался здесь уже денщик Иван. Расположил хозяйство, знал свое дело. Федор упал в постель и забылся. Спасибо.
Дальше был отдых и сон. Хотя долго отдыхать ему не дали. Было много вопросов по его документам и непонятным всем моментам. Надо помыться, побриться, переодеться в форменнй темно-зеленый кафтан, треугольную шляпу. Впрочем, поверх кафтана навесил свой кавказский кинжал, и в место шпаги гурду (кизлярскую шашку). Вызывало несколько недоуменные взгляды сослуживцев. Федора это не смущало. Но к тому же все знали его репутацию разведчика и понимали.
Была большая работа в штабе по изьяснению его собственных документов, другой работе и отдых. Его никто не беспокоил. Но он по утрам шел в штаб, а там на него бросались с вопросами:
- Что ты там напутал? Что за прозвища непонятные? Что за слова древние?
Переводил, как мог. Часто со слов фарси и древнего Хорасана. Непросто. Но все дали повозку, запрягли Нальчанина. Тот обрадовался, стал тыкаться мордой, фыркать и торчать ушами. На повозке ехал и правил Иван, затем сзади запасная, изрядно навьюченная степная кобылка.
Федора ждали в Петербуге, выехал немедля, в сопровождении Ивана, который был явно рад встрече.Через калмыкские, поволжские степи. На Волге можно было грузиться на струги да лодки. Но в нашем обозе было столько добра, а плыть надо против течения. Хоть ватагу бурлаков кликай. Поехли сухопутному пути.
Москва оглушила его колокольным звоном. Такого грома он не слышал со времен Полтавы, затем Гангута и Гренрама. Но здесь был мелодичный звон, чувствовался и ощущался как музыка. Колокола перекликались, Чудо. Но путь вел в Петербург.
Иван уверенно вел упряжкой, Федор подменивал его, когда тот уставал и спал.
Мимо Новгорода, затем Петербург. Там, на набежной Мойки, 12, его на всходе, ухватила княгиня Елена.
- Ой, прямо как в дикаря превратился. Ну-ка мойся, брейся да в кафтан парадный приоденься. Сейчас брадобрея позову. Нет, сама все сделаю. А то прямо на сегодня на государеву ассамблею приглашение имеется.
Елена его раздела, одежду брезгливо бросила в кучу. Федор поместился в ванну, наполненную горячей водой. Боже, как давно это было! Елена принялась его намывать. Все упрекала, какой же он худой и грязный да противный. Затем укутала в покрывало, усадила в ванной перед зеркалом в знакомом креслице. Но забыться, не забыться. Елена стала расчесывать его прическу, критикуя, как излишне длиноватую, впрочем, такую и сам Государь носит, целовала, потом убежала.
А Федор гляделся в зеркало. Худой, страшный и бородатый.
Но прибежала Елена. Принесла цирюльничий тазик с пеной, бритву, велела не шевелиться. Взялась за дело. В результате Федор лишился бороды, оставшись при усах, вроде петровских, затем был подан парадный кафтан и поручению на ассамблею. Ох, с корабля на бал. Трудна ты, служба моя. Впрочем, Елена и Иван всем прекрасно распорядились. Нальчанина запрягли в упряжку, Князь Федор в треуголке и парадном мундире с лентой, смотрелся несколько вяло, но воспринимался как герой Кавказа.
Зато Елена блистала роброном и голыми прелестями. И была героиней бала. Сам царь не сводил глаз. И вызывал ее на каждый танец весьма призывно. А танцевать он любил и умел.
На Федора взглянул весьма внимательно.
- Наслышан о тебе, знаю, князь Переславский. Благодарю за службу, составь подробный доклад с пояснениями. Буду ждать тебя с докладом. Есть устные вопросы. А теперь, танцевать!
Ох и натанцевались. А Федор потом увалился на диван, где сидели пожилые чиновники и генералы, отдыхал.
К нему подошла Государыня Еатерина Первая, узнавая старого знакомого. Сделала книксен.
- Здравствуй, друг мой, Федя! Ангажирую. Пошли на танец.
- Извини, милая Марта, я никогда не забуду нашу ночь на соломе под телегой.
- Екатерина Алексеевна теперь я, прости друг мой.
Они потом очень нежно танцевали И целовались.
А Государь весьма мастерски и неутомимо танцевал, в основном с нашей княгиней Еленой. Но не только. Было много красивых боярышень да девиц, мастериц до танцев.
Потом была большая работа. Писание докладов, пояснений, записок. К чему нужно являться самому в генштаб, квартирмейскию службу, военную коллегию, другие службы. Ну как им обьяснишь, что горная дорога часто переходит в горную тропу, где идти, прижавшись к скале.
Единственное развлечение были вечерние прогулки по набережной Невы. Он ждал свою русалку, спасительницу Мельду. Но ее не было. Пока.
Но отпуск все-таки состоится.
Князь Федор собрался в Новгород. Но опять командировка. Елена!
- Милый Федя, ты меня понимаешь, что не смогу тебя отпустить, с тобой пойду, куда поприкажь, либо дом и хозяйство беречь, как повелишь, мой господь. А я твоя госпожа. И низко кланяюсь тебе.
Они низко склонились, он ее нежно поцеловал и уехал. Служба. Но вернусь.Обязательно вернусь.
Апрель 2017 года