(Рассказ из цикла «Директорские будни»)
Эта история произошла в «счастливом» 2002-ом году. Печатное дело, как вид деятельности, уверенно «шагало» по своей шестой сотне лет от момента зачатия его Гутенбергом. Оно было в фаворе и в силе. Никто не мог заподозрить, что отрасль прошла свой зенит уже как два года и покатилась вниз. Слово «интернет» уже слышали, но его как угрозу никто не воспринимал. Полиграфисты были полны надежд и романтики. Еще больший энтузиазм был у поставщиков полиграфической техники. И в России в том числе.
Крупнейшим в мире производителем печатных машин тогда был (да и сейчас есть) - немецкая фирма «Heidelberg». Его российская «дочка» «Гейдельберг-СНГ» начала для руководителей типографий устраивать так называемые VIP-командировки на завод в Германию. Это был мощный маркетинговый ход. Неокрепшие души директоров проникались глубоким чувством к этой торговой марке. Немецкие печатные машины одна за другой вставали на производственные площадки российских типографий. Конкуренты «Гейдельберга» могли только кусать локти: «Какой у этих сволочей богатый бюджет!». Я даже сейчас думаю, что еще бы несколько лет таких бурных продаж, и появился бы новый русский неологизм «отгейдельбердить». То есть - отпечатать офсетным способом. Ведь придумали слово «отксерить» - когда копируем какую-то бумажку. И русские говорят «загипрочить», когда хотят сделать перегородку из гипсокартона. Хотя и «Xerox», и «Gyproc» – это всего лишь бренды, названия фирм, а не глаголы. Но скажите - ведь есть приятное патриотичное чувство, что наш «великий и могучий» умеет «перемалывать» чужеродные слова и подгонять для нашего удобства?! А вот слово «отгейдельбердить» не состоялось: то ли фонетически сложное, то ли российская полиграфии сделала загогулину в другую сторону…
Но я отвлекся от той истории, о которой собрался рассказать. Постепенно слово VIP-командировка сменилась на VIP-тур - с каждой новой такой поездкой деловая часть сокращалась в пользу увеличения культурной составляющей. И усилиями руководителя филиала для Санкт-Петербургских полиграфистов организовали отдельный тур. Все было замечательно! Нам показали завод, несколько немецких типографий, культурные достопримечательности.
Тут хочется сделать еще одно маленькое лирическое отступление. Туристы, приезжающие в Германию со всего мира, знают, что надо обязательно посетить прекрасный городок Гейдельберг со средневековым замком и известнейшим университетом. Но они понятия не имеют, что в этом же городе работает крупнейшая в мире фирма печатной техники. А полиграфисты всего мира знают, что в городе Гейдельберг (ФРГ) находится штаб-квартира крупнейшего производителя машин, но понятия не имеют, что сам город – это жемчужина на карте Европы, музей под открытым небом. И вот мы, питерские полиграфисты, соединили в «одном флаконе» два этих важных знания. И это предавало «объемность» нашей командировке.
Слова «флакон» и «объем» в той поездке имели не только переносный смысл. Каждый вечер мы переезжали в новый город, и нам устраивали званый ужин в каком-нибудь колоритном ресторане. Организаторы тура жадностью не страдали – ограничения на алкоголь для клиентов не было. Поэтому к четвертому вечеру, когда мы доехали до Висбадена, глаза у нас были с пурпурным оттенком, мозг был слегка в тумане, печень немного выпирала и создавала асимметрию у пивного брюха. Но все компенсировалось вдохновляющим настроением.
Нас заселили в пятизвездочный отель. Особо пафосным был вестибюль: швейцар - в ливрее а ля XIX век, столики с позолотой, посередине висела огромная люстра венецианского стекла. Мы разместились, до ужина нам дали пару часиков свободного времени. Кто-то пошел прогуляться по городу, кто-то лег отлежаться в номере, а группа товарищей, прихватив в баре еще ящик пивка, пошла в сауну. В том числе и известный в Питере полиграфист Л. Дальний переезд, «трудовые» командировочные дни, пиво, тепло сауны разморили Л. И он прилег вздремнуть прямо там, на скамеечке. Когда он проснулся от жары и духоты, то не увидел вокруг ни одного человека: видимо, остальные отошли в бар, чтобы разнообразить список напитков. Л. уловил, что откуда-то тянет свежим воздухом. Это приободрило его, он встал и неуверенно побрел навстречу живительному потоку.
Тут для понимания дальнейшего сюжета, надо сделать одно замечание. Гостиница, в которой мы жили, была большая, со множеством выходов. Был центральный с вестибюлем, который я уже описал, и было множество «боковых». Двери у этих «боковых» выходов были особенные – изнутри они открывались легко, поворотом ручки, а снаружи, дабы избежать захода непрошенных гостей, только по «чип-карточке».
Так вот Л. дошел, не очень соображая, до такой двери, легко открыл ее и почувствовал, что жизнь налаживается. В помещение, в которое он попал, было свежо, легко дышалось, тело обволакивало приятной прохладой. Он половил кайф некоторое время. Но потом ощутил, что надо бы идти обратно. Ась! А как открыть дверь? Он стал дергать ее, толкать, стучать по ней. Но дверь не открывалась. Вдруг его осветил мощный пучок прожектора. Л. вздрогнул: «Началось!!!» Но прожектор почему-то резко повернул на 90 градусов и потух. И тут до Л. дошло, что он находится в подземном паркинге гостиницы. Как отсюда выбираться? Хмель слетел в одну секунду, мозг, поскрипывая ржавыми механизмами, заработал. И тут Л. обнаружил, что его тело, далекое по изяществу от тела Бреда Пита, он мог прикрыть только полотенчиком формата А4… Зачем он его взял из сауны? – вопрос, который стал прочищать извилины.
Проехала в «Мерседесе» немецкая чета средних лет, посмотрела на голого русского и почему-то громко загоготала. «Над чем смеются?» - мозг еще плохо соображал. А пятки уже начали прихватываться к бетонному полу. Подъехал «Ауди», остановился. Немец что-то вещал, и махал рукой в сторону двери. Увидев непонимание, он перешел на английский. Л. стал мучительно вспоминать – какому иностранному языку его учили в школе?! Не вспомнил. Но из потока иноязычных слов выпало одно знакомое - «кард»! «О-о! Мин херц, откуда же при мне карточка?» И для убедительности развел в стороны руки и ноги, так что полотенце, как белое знамя, упало на пол. Немец замолк и, видимо, подумал: «А-а! Эксгибиционист!». Л. протянул одну руку в сторону собеседника, а другой стал показывать на дверь: мол, дружище Битнер, вместо того, чтобы давать советы, открой мне дверь твоей карточкой. Но дружище дал по газам.
Мозг у Л. уже так прояснился, что стал вырабатывать комбинации. Это был плюс. Но был и минус - не только пятки, а и места повыше в теле Л. стали от холода «позвякивать». Он подложил полотенце и сел на ступеньку. Л. когда-то знал «12 стульев» наизусть. Он решил поиронизировать над собой, слегка изменив текст Ильфа и Петрова: «В центре Германии, в паркинге пятизвездочного отеля сидел взрослый лысеющий человек с высшим образованием, абсолютно голый. Идти ему было некуда. Он уже скорее согласился бы сесть в тюрьму, чем показаться в холле отеля в таком виде. Оставалось одно – пропадать!»
Л. ждал «своего Остапа Бендера», но тот не приходил. Мерзкая мысль сверлила: надо встать, обойти здание и все-таки идти через центральный вход. Л. гнал ее, но «сверло» вгрызалось глубже в мякоть мозга. Печень уже сжалась и вернулась в исходные объемы. И Л. решился! Он – все же питерский полиграфист! Они не пропадают!
По пути разработался план. Просто зайти и что-то начать объяснять на ресепшене – не поверят. Попытаться тихонечко по стеночке - по стеночке проскочить - «заломает» швейцар. Л. решил работать «по Станиславскому», чтобы «поверили». «Зрителей» в холле как раз оказалось много: и гости, и персонал отеля. Л. оскалил голивудскую улыбку, замурлыкал «яблочко», завращал как пропеллером над головой полотенцем и этаким гордым моряком вразвалочку вошел в вестибюль. «Станиславский» сработал – эффект неожиданности был ошеломляющий. Раздалась канонада. Это с грохотом падали и ударялись об пол челюсти у всех присутствующих. Попало в резонанс и зазвенело стекло в венецианской люстре.
Именно в этот момент я возвращался с прогулки по Висбадену и тоже вошел в гостиницу. Я был впечатлен игрой актера и решил подключиться к мизансцене. Накинув на Л. свою куртку, я его обнял и закричал: «Узнаю брата Колю!». Мы, громко подавая реплики, устремились к лестнице и скрылись за кулисами от подбирающих свои челюсти зрителей.
В отеле решили расследование не проводить, и шум не поднимать. Все закончилось без последствий. А через пол года Л. купил в свою типографию печатную машину Heidelberg, но, правда, еще через несколько лет, ушел из полиграфии в преподавание. Там навыки «Станиславского» более востребованы…