Закренов Игорь Геннадьевич (1899- 1919) — подпольщик, участник боевого крыла партии эсэров. Обратите внимание на возраст — в 20 лет, когда он был убит на тракте Ижма-Усть-Цильма нанятым фронтовиком, вернувшимся с войны, он уже имел 4 детей. (правда, живая свидетельница тех лет, Зоя Носова, будучи уже глубокой старухой, рассказывала исследователю из Усть-Цильмы Якову Николаевичу Носову, что первый ребенок Закренова был не его - «на уже беременной женился». (Ну, как говорится, бабы иногда больше знают, иногда — на зло знают).
История Игоря такова — жил в поселке Слободском под Хлыновом (нынче -Киров). О писателе Александре Грине ничего не знал, про «Алые паруса» тем более. От скуки связался с бузотерами, которые умничали, читали какие-то дерзкие книги. Отец заметил «дурную компанию». В воспитательных целях попросил своего друга-городового «навести страху» на этих сопляков. «Страх» наводить начали, а оказалось, что там оружия, патронов, бомб и поганой антиправительственной литературы столько, что хватит каждому лет на 20 каторги.
Игорь Геннадьевич получил меньше всех в силу возраста и в силу личного заступничества того самого городового(неудобно стало человеку, что так страшно дело обернулось). Игорю дали всего 6 лет ссылки. Друзья поехали по этапу кто в Сибирь, кто совсем далеко — на Сахалин. Сроки получили огромные — от 12 до 20 лет. Но шел-то уже 1915 год.
Летом 1917 -го бомбисты-боевики вышли из дальних тюрем, а Игорь к тому времени уже успел застрелить урядника и казначея волостного управления на Ижме. Он тут был командир. Но недолго. И полгода не прошло, как большевики-фронтовики стали зачищать от «попутчиков» и анархистов, от всяких неместных выскочек всю местную жизнь.
Игорь шлепал детей, а заодно по горячности своей шлепнул , как оказалось, родственников одного большевистского клана. Так он был приговорен. Убить его удалось , кажется, с 4-го раза. Везучий был. Но убили. Глаза выкололи и член отрезали. Папа в Хлынове узнал обо всем только через два года.
Зуманов Герман Францович (1787 — 1844 гг.) - человек, которым пугали детей, чиновников и жен купцов. Стоматолог. Идиот. Экспериментатор.
В Коми крае прожил недолго — всего два года, но улыбки стер с лиц всего Усть-Сысольска, а так же сел — Серегово, Нючпас, Корткерос, Палевицы и ещё неведомое количество. Не спрашивайте, почему на старых фото первой половины ХIХ века такие хмурые лица. Улыбаться на фото начнут только через 30 лет - следующее поколение.
Сам Герман утверждал, что родом он из Москвы, но подозрительно мягкое «гэ» в его говоре выдавало в нем какого-то ростовского лудильщика-паяльщика, жестянщика и ювелирных дел мастера. Тем более он часто использовал слова «запаяем этот зуб», «отрихтуем эту коронку». Зыряне плохо понимали по-русски, а уж профессиональное арго им было и вовсе неведомо.
Поскольку зубная боль — четвертая по невыносимости (классификатор боли утверждает, что на первом месте — боль от огня, горение тела, 2-е место выход соляных камней из почек, 3-е место — роды), постольку визит к стоматологу был равен примерно по смыслу посадке в тюрьму, или напоминанием о том, как "от родов умирала Анна, Василина, Софья и т.д» - все-таки тогда умирала от родов каждая десятая женщина.
Лечится к нему в первый год ходили массово, на второй год пошла молва, что он «зверь», «демон», посланный сатаной мучить непослушных или крамольников. Такой, знаете ли — Доктор Смерть в 19 веке.
Колдунья из Кочпона и колдун из Гарьи каждый по два раза посылали к Герману сову и филина. Герман их не увидел. Только помет собрал с засранных половиков, что сушились ночью на коновязи.
Тогда девица из Парижа (усть-сысольского овражка-местечка, именуемого так в память о пленных французах) принесла ему чарку отравы. Угощение было по всем законам французских романов и масонской хренотени кабинета Фонтенбло (etude de Fontainebleau) . Но Герман на следующее утро просто проблевался и опохмелился самогоном , купленным у попадьи-вдовицы.
И все-таки Герману пришлось из Усть-Сысольска сматываться. Появились купцы из Таганрога, приехали за корабельными соснами — на строительство судов выбирать и дюже большой контракт справлять. И случилось тут купцу одному заболеть зубом. Привели его к Герману Францовичу, а того нет... По версии (устной, конечно) купца Суханова, Герман был родом из Таганрога, и там «собрал задаток на покупку золотых челюстей, на справный инструмент да на добрые сильные лекарства, кои в Москве купить надо было». Но проехал мимо Москвы. С большими деньгами надо куда-то ехать. А может, в Москве прогулял денежки и понял, что в губернии южные дорожка ему заказана.
Убили Германа. Доктора Смерть , садиста и идиота догнали на дорожке на Великий Устюг хлыновские кустари-литейщики. Им «лудить мозги» не получилось. Видно, и в Хлынове прославился Герман своим «слесарным способом стоматологии». Но, как знать — возможно, и здесь ему сдали купчики средства на покупку золотых челюстей.
Между тем — «гошпитальные школы» в Российской Империи уже вовсю готовили первых стоматологов. Но «нелицензионная» (как сказали бы сегодня) деятельность в стоматологии продолжалась ещё почти 100 лет.
Зятьев Василий Иванович (1945-2005) — насильник. В истории остался субъектом казуса. Словарь иностранных слов «[лат. casus] - 1) случай, обычно сложный, запутанный или необычный, смешной...». То есть под первое же определение в словаре случай с Василием Ивановичем подпадает.
А происходило и произошло следующее. Вася действительно насильник. И ещё мошенник. Вторая часть его деятельности спасала его в лагерях, так как насильников там не любят. Васе сходило с рук два раза, потому что в его мошеннические схемы закручено было столько «авторитетных» людей и с такой немалой выгодой, что сигналы ворам на зону шли и с других зон, и от «сильных мира сего». Но Василий все-таки насильник. В первый раз получил 8 лет за изнасилование в своей родной Туле, второй раз уже в Коми крае, причем за изнасилование несовершеннолетней ему дали 15 лет.
Отсидев второй раз половину срока, Вася заболел депрессией. Настоящей, а не такой, какой сегодня называют обыкновенное уныние. Во время депрессии отрубил себе член топором. По самое не могу. Одна дырочка и осталась. «Прям, хоть в туалет, как девочка ходи...», - радовался Василий. Видно, депрессия была у него от видений — эротических, насильнических, после которых он понимал, что снова кого-нибудь изнасилует, когда выйдет из тюрьмы. Впрочем, по некоторым другим признакам, Василий , возможно, сразу после отрубленного члена, хотел зарезаться...Но вдруг резко не хватило сил. И в голове у него что-то будто резко перевернулось. В лагерной больничке его спасли, но пришивать ничего не стали, потому что не нашли — куда-то кто-то его писюн запинал. В суете и в кровищи не нашли, а когда нашли, было уже поздно - писюн замерз в опилках.
И вот живет себе Василий в тихом пригороде тихого скучного городка Микунь, вершит свои мошеннические схемы между лагерями, людьми на свободе и очень высокими состоятельными людьми, получает приличные гонорары (для сравнения: если начальник милиции Микуни получал 90 тысяч рублей, то только 1 гонорар за одну сделку Василию пришел в размере 800 тысяч). За год тех гонораров Василию Ивановичу наваливало столько, что жить бы ему в Испании в вилле среднего масштаба. «Но так ведь там работы нету...От скуки сопьюсь» - сетовал Вася. Между тем, начал он спиваться и в Микуни. Подружки и дружки, местная «культура» и художники. Но никто не знал деятельности Василия Ивановича. Ещё бы — деньги любят тишину. Однажды его побили местные крутые и попытались отобрать его скромную однокомнатную квартиру. Вася позвонил своим... На следующий вечер его обидчики принесли ему сумму равную стоимости его квартиры, принесли глубокие и искренние извинения и долго заглядывали в глаза, пытаясь понять — ты кто такой, Вася? Предлагали выпить «Hennessy Ellipse”, конечно... «Пшли вон!»- сказал Вася. Их сдуло навсегда.
Но есть на каждого мошенника свой мошенник — появились тут две дамочки. Одна лет сорока, вторая лет 18, но это только казалось... Девочке было 15. Познакомились они с Васей, пили у Васи. Вася однажды вырубился, а проснулся, когда ему уже крутят руки полицейские. Дескать, девочка сказала, что была попытка изнасилования... Дальше гораздо интереснее. Вася не стал даже с похмелья и по неуми доказывать и отрицать, что ему насиловать нечем. Он понял, что женщины приехали по наводке — это была чья-то большая игра в их мошеннических схемах, и одна из сторон (видимо, из тех «высоких», которые не знали про увечье Васи) делала попытку задавить конкурентов, а заодно и вытрясти из Василия Ивановича его «испанскую виллу».
Редчайший случай — другая конкурентная сторона по принципу «козлов не грех козлить» вышла на следователя и... вместе разыграли спектакль следствия. Следователь делал вид, что не знает и вел Васю к суду. Дамочки настаивали на своей версии, а девочка и вовсе расписывала «ужас писюна» Василия в стадии эрекции. В заблуждение бумагами следствия был введен даже суд. Ну ещё бы — им же не надо ходить «по местам баллистической экспертизы», по местам эректильной — тем более.
На суде была сцена, которой позавидовал бы Гоголь со своим «Ревизором» . Вася снял штаны...
Дамочки, конечно, были арестованы. Вместе с ними проявились в процессе дела и далекие «режиссеры». Одного авторитета это “х... вое дело» вынудило уехать из России навсегда. Другого убила братва. Не любит братва чужих мошенников, да ещё и таких, которые к делу полицию припахивают.
Вася все -таки уехал из Микуни. Последние годы жизни жил в городе Балтийске Калининградской области. Говорят, за три года до смерти от скуки он там открывал сеть салонов тату.