Проснулась я от дикого страха. Еще по телу бегали колючие иголки. Невольно стала вспоминать сон…
Как будто мы с девятилетним сыном Гришей сидим в подвале. От кого мы прячемся – не припомню. Но помню, как из вентиляционного отверстия просовывается костлявая рука и хватает Гришу за правую руку, тащит к отверстию. Я судорожно схватилась за сына, но костлявая рука подтаскивает ближе к отверстию. Вдруг слышу жуткий треск сломавшейся его руки. Я тут же в страхе проснулась.
К чему бы это? Только неделю назад мы с подругой Шурой и соседом Толей окрестили Гришу в церкви. Ему уже девять лет, но еще не был крещен. Родился он в Эстонии, жили мы в военном городке, отец – офицер был партийным. Нам и в голову не приходило его окрестить, но приехав в Харьков, где все дети знакомых были крещеными, подруга Шура уговорила произвести это таинство:
- Вера! Не нами придумано, не нам и отменять. Наши предки все были крещеными и нас окрестили. Так почему твой ребенок будет «нехристом»?
В предыдущее воскресенье, по предварительной договоренности мы Гришу окрестили. Прежде, чем ехать в церковь, я Грише сказала:
- Сыночек! Здесь все дети крещеные, только ты один лишен этого. Я хочу, чтобы ты согласился на это.
- Мама, в храме крестят новорожденных детей. Их батюшка опускает в купель. Я видел это не раз в кино. А я ведь уже большой. Мне 9 лет. Как же меня батюшка будет опускать в купель?
- А. тебя не будут опускать в купель. Достаточно с молитвой окропить тебя свяченой водой.
- Зачем?
- Для того, чтобы по жизни с тобой ничего не случилось. Господь Бог будет тебя везде охранять. Соглашайся, сынок!
- Хорошо! Только чтобы не знали мои друзья, а то засмеют, - попросил сын.
И вот, прошла ровно неделя. Было воскресенье. Тёплые дни сентября располагали поплескаться в озере, но я должна была идти на работу. Страшный сон не выходил из головы. Посмотрела на спящего сына, который сладко посапывал в своей постели. И тут же вспомнила, что хороший сон нельзя никому рассказывать, чтобы он сбылся, а плохой – нужно рассказать, чтобы не сбылся.
Приготовила на день еды для сына и Вали - шестнадцатилетней хозяйке-сиротке, в которой вот уже два года снимаем угол. Разбудив Валентину и рассказав про свой кошмарный сон, дала наставление , чтобы не спускала с него глаз и не забывали про еду.
В то время я работала официанткой в летной столовой при ресторане «Аэропорт». Столовая работала круглосуточно. Работали мы посменно. Здесь питались и экипажи транзитных рейсов, и местные экипажи, и медработники аэропорта, и отдел аэропортовской милиции и, даже таксисты были нашими посетителями. Повара в столовой были высокой квалификации, продукты свежими, врачи каждый день брали блюда на экспертизу и многие хотели питаться только здесь.
С десяти утра до двенадцати дня в дневную смену официанты готовили зал для посетителей. Потом открывался зал и полностью заполнялся посетителями. Мы – официанты еле успевали обслуживать их. К шестнадцати часам мы, полуживые, валились с ног, но нужно было снова подготовить зал к ужину.
Я сидела за столом и пополняла салфетки в салфетницы, заполняла содержимым приборы для специй. Вдруг забегает в зал Валя, моя хозяйка с расширенными глазами и громко кричит:
- Верка! Гришка упал в котлован с шестиметровой высоты и сейчас он в медпункте аэропорта! Поломал правую руку!
Я онемела. Хотела встать, но ноги стали ватные и не двигались. Немного придя в себя, тут же с Валей побежали в медпункт.
Гриша, весь бледный, лежал на кушетке, а рядом на стуле сидел врач и держал его правую руку, на которую уже положили шину. Ожидали «скорую».
Не сдерживая слёзы, я упала на колени перед сыном. Гришенька стал меня успокаивать:
- Мама, не плачь! Мне совсем не больно. Успокойся.
- Как ты, сынок? Крепись. Я с тобой поеду в больницу. Все будет хорошо!
Приехала «скорая», но меня с собой не взяли, а сказали, что везут в городскую больницу травматологии.
Тут же сообщила на работу, что я на такси отправилась в больницу.
Рентген показал, что два перелома со смещением четырех костей руки. Под общим наркозом ему соединили все четыре кости и наложили гипс. Потом попросили меня уехать, а утром разрешили посетить сына.
Через время Грише снова сделали рентген и сообщили, что придется ломать кости, которые неправильно срослись. Я чуть не потеряла сознание. Как же мой мальчик перенесет эту боль?
Когда через определенное время повторили рентген, убедились, что кости срослись правильно. Врач сказал мне при сыне, что операция прошла на высшем уровне, и обратился к нему:
- Сынок! Ты родился в рубашке! Падать спиной в котлован с трубами с шестиметровой высоты и поломать только руку – это чудо! Ты кем хочешь стать?
- Офицером, - не задумываясь, ответил Гриша.
- Ты обязательно им будешь. Рука у тебя теперь, как новая. Только больше не огорчай маму. И не навреди своей мечте. Будешь осторожным – добьешься всего, чего захочешь.
Когда доктор вышел, сын спросил меня:
- Мама! Ты говорила, что когда меня окрестят, со мной ничего не случится. А, видишь, какую я травму получил?
- Сыночек! Ты же слышал, что сказал доктор? Это Господь тебя спас, когда ты падал с такой высоты. Страшно подумать, что бы могло случиться , если бы ты не был крещен. Теперь я буду каждый день благодарить Бога за это…
Прошло более сорока лет. Сын действительно стал офицером. Сейчас он подполковник в отставке, но продолжает свою трудовую деятельность. А я до сих пор вспоминаю тот вещий сон, который приснился мне в день травмы сына.