Станция метро Арбатская.
Миниатюра, реально произошедшая по пути на работу.
Московское метро.
Империя подземного транспорта.
Место драм и трагедий.
Место встреч и свиданий. Встреч и разлук.
Убери сейчас Метро из души москвича и она станет беднее, без колорита динамики движения и жизни.
Не говоря уж и возникших транспортных проблем.
Было бы Метро во времена Гиляровского.
Московский быт был бы описан еще ярче и Пронзительней Больно.
Взрывы, падение на рельсы, просто людское равнодушие и свинство.
Нет современного певца Столицы. Ее голоса правды.
« Станция – Арбатская» - объявляет диктор.
Память проносит архитектуру зданий, движение людей, яркое солнце.
Там. Наверху.
Здесь. Внизу - давка и душно.
Час пик – обыденное дело.
Утро – скоро начало рабочего дня.
Переход на станцию метро Боровицкая.
Поднимаюсь вверх по лестнице.
Впереди зашаталась и упала - пожилая женщина.
Далеко запенсионного возраста.
Подавляющее большинство народа проходит мимо. Кое - кто равнодушно перешагивая через нее. Кто то матерится. Разлеглась корова».
И мат.
Вдвоём с незнакомой девчушкой, почти ребенком – поднимаем ее и оттаскиваем к стене. Чтобы не затоптали.
Испуганный взгляд серых, уставших глаз. Трясущиеся от страха руки. Резкий привкус лекарств и не выветриваемый запах дезинфицирующих средств. Внутренняя часть ладони - твердая как наждак. Руки труженицы. И дома и на работе.
« Нянечка или медсестра. Со смены. Устала – а года не те и здоровья нет. Вот и грохнулась на лестнице».
« Спасибо – товарищи. Со смены на смену. Вот и закружилась голова. Спасибо. Внуков надо кормить - студенты». Оправдывается. Как волчонок, прижатый в угол. Безденежьем. Не поднимая глаз, от стыда.
А стыдиться то зачем?
Человек труда. Надрывается всю жизнь на двух работах. А просвета нет. Совестливый у нас народ. Почти – святой.
« Дома надо сидеть. Бабушка» - кидаю без злости.
« А чего же Вы не сидите дома - дедушка»?
Ехидный и резонный вопрос. Это хорошо – значит оклемалась. Вопрос – надолго ли?
« А у дедушки ипотека старшего сына на шее. И недостроенный, двадцать лет, дом в станице на Дону. Под дачу. Который строю своим руками. Не из за того, что большой дом. А то, что зарплаты у нас нищенские» - сказал без злобы и поковылял, прихрамывая. На работу.
Это плохо. Очень плохо.
Когда старики надрываются за копейки на работе, получая при этом от государства - нищенские пенсии. На которые невозможно выжить. Когда просыпаются ночью в холодном поту, из за страха быть выгнанным с работы.
Это плохо, когда в провинции целые семьи живут на пенсии стариков. Кругом безработица.
Когда даже пустячный вызов к работодателю воспринимаешь, как попытку тебя отправить домой. Как старую отработанную лошадь, предварительно содрав с копыт подковы. Для экономии. Оптимизации по-современному.
Это плохо когда государство так относится к своим старикам. Впервые себя назвал – стариком. Поймал на мысли. Докатился.
И не только к старикам, но и к рабочему люду.
А как студенты живут?
Вроде бы, нахамил бабушке своим ответом. А на душе стало еще хуже.
"Сначала они пришли за социалистами, и я молчал — потому что я не был социалистом.
Затем они пришли за членами профсоюза, и я молчал — потому что я не был членом профсоюза.
Затем они пришли за евреями, и я молчал — потому что я не был евреем.
Затем они пришли за мной — и не осталось никого, чтобы говорить за меня".
Мартин Нимёллер.
Москва.Улица Правды.2017 год.