Жила была женщина. Муж у неё умер, и осталась она вдовой. Горевала – бедовала она, покуда не присоветовали ей люди подыскать человека подходящего, чтобы веселей жить было. Походила вдова, посмотрела, никого не может найти. Справные мужики с жёнами, а одинокие все с изъяном: один пьёт, другой косой, третий хромой; беда, одним словом. Как-то погнала она корову на выгон, тут ей пастух навстречу: «Здравствуй, хозяйка! Как живёшь-можешь?» Посмотрела на него женщина, призадумалась. Пастух-то холост был, мужик трезвый, работящий, плохо только – двора своего не было, где голову приклонит, то и ладно. А пастух и вправду был неплох собой, летом скотину пас, зимой в церкви печь топил, за поповским хозяйством присматривал, тем и кормился, на жизнь не роптал: своё хозяйство, видно, не каждому положено.
Вот другой раз вдова пастуха встречает – ласково на него смотрит, домой к себе приглашает. Пастух не отговаривался, не отбояривался – жил, как Бог положил: зовут – иди, а бьют – беги. Зачастил он к вдове в гости, раз, другой, третий, наконец, женщина говорит: «иди ко мне в примаки, помогать мне станешь!».
Задумался пастух: хозяином быть – одно, а примаком, как батраком, куда пошлют – туда и путь будет.
Подумал, подумал – вдова ему нравилась, а что дальше будет – Бог весть!
Согласился он, и стал жить у вдовы. В хозяйстве ей помощник, в горе – утешник, в радости – приятель. Всё в порядок привёл, забор починил, крышу наладил, сарай сколотил новый, сена накосил, поле засеял, дров на зиму наготовил.
Однако, по своему мужицкому разумению, иной раз выговаривал вдове, поучал, как правильно делать то, другое, а той не нравилось. «Что это, – думает женщина, – учить меня вздумал? Я сама себе хозяйка! Буду я всяких пастухов слушать!» Однако до поры до времени помалкивала, помнила, как одной туго приходилось. Но что у бабы на сердце – то всё равно на языке будет. Однажды говорит она пастуху: « Чего ты мне выговариваешь? Мой дом, моё хозяйство. Уходи от меня!»
А дело-то к зиме было. Почесал голову пастух, собрал котомку, да и пошёл вон со двора.
Прошло какое-то время. Пастух своим ремеслом кормится, живёт, как может, а у вдовы хозяйство разваливается, без мужских рук, без соображенья. Хотела она обратно пастуха звать, да гордость не позволила. Тут ещё беда нагрянула: дом сгорел, а новый ставить некому. Первое время обреталась у соседей, да кто же чужого человека долго держать у себя будет? Не думала она, не гадала, что придётся ходить по дворам с протянутой рукой.
А пастух жил, как раньше, зла не держал, говорил себе: «Видно, судьба моя такая».
Как-то приходит к нему депеша: «Так мол, и так, в одном селе умер сродственник твой, и кроме тебя, горемыки, никого родных у него нет, так что принимай наследство». Добрался пастух до села, принял дом со всем скарбом, зажил себе.
Как-то раз слышит пастух – собака на дворе залаяла. Вышел он – глядит, нищенка убогая у калитки стоит, Христа ради просит.
Пустил он её в дом, за стол посадил, чем мог, накормил. Да только нищая та всё лицо платком закрывает, отворачивается.
– Чего ты? – спрашивает пастух
– Идти мне пора, – отвечает, а голос знакомый.
– Куда же ты, убогая, пойдёшь, на ночь глядя? – допытывается мужик.
– Куда глаза глядят! – отвечает гостья.
Пожалел её мужик, постелил ей в сенях. А на утро глянул – платок то с нищей сполз, оказалось это хозяйка его, что на улицу выставила. Тут она и сама проснулась, спохватилась лицо прятать, да поздно.
Мужик её расспрашивать стал: «что да как?» Рассказала ему всё вдова, как есть, прощенья попросила. Задумался мужик: « Хлебнула баба горя, небось, поумнела. Да и я один, бобылем живу. Говорит ей: «Слушай теперь ты меня: «Что было, то прошло, быльём поросло, оставайся здесь хозяйкой».
Заплакала женщина, в ноги мужику кинулась, а тот её поднимает, утешает: «Ну, что ты, не плачь, кончились твои мытарства».
Поженились они, живут себе. А женщина попривыкла, пообвыкла, и опять за своё принялась. «Чего ты, говорит мужу, мной командуешь? Я здесь хозяйка, сама знаю, как мне быть».
Загрустил мужик, да делать нечего, приходится терпеть. Одно хорошо: из дому его уже никто не выгоняет! А жене всё мало, ничего не нравится, ни в чём с мужем не соглашается, спорит с ним день и ночь. Так живут они, спорно да вздорно, соседи только головами качают.
Как-то поругались они крепко, женщина собралась, да вечером к колдунье в гости заглянула.
– Что надо? спрашивает женщину старуха.
– Помоги, говорит, в одном деле. Человек мне очень мешает.
– Не дело ты задумала, – отвечает колдунья. – Одумайся!
– Не тебе меня учить! – отвечает вздорная женщина. – Ты сама своим ремеслом занимаешься, а меня попрекаешь!
– Ремесло мое по заклятью на меня наложено, рада бросить, да не могу.
– Так поможешь мне?
– Дам тебе корешок, брось его мужу в еду, да смотри, как бы самой худа не было!
– Ничего мне не сделается, давай отраву!
Взяла корешок, в платок завёрнутый, и вышла вон из избы. Пришла домой, как ни в чём не бывало, собрала на стол, да в мужнину миску корешок подбросила. Сели они ужинать, а жена на минуточку вышла. Тут показалось мужу, что у жены щи жидкие, он ей свою тарелку поставил. Пришла жена, села на лавку, раз хлебнула, другой, третий, за горло схватилась, да на пол свалилась. Испугался муж, в лицо ей водой прыщет, хлопочет, да всё напрасно. Пока он с женой возился, кот на стол забрался, из миски жениной лакнул, и тоже на пол свалился. Хоть и догадался муж, что тарелка была ему предназначена, а жену жалеет, убивается: «Что же ты натворила? Зачем себя погубила?»
Однако делать нечего; схоронил он жену, живёт снова один. Век одному вековать, это не мёд качать, запечалишься, тут, пожалуй. Вышел как-то мужик на крыльцо, видит – корзинка стоит, из нее плач раздаётся. Открыл он корзинку, а там ребёночек маленький. Занёс мужик ребёнка в избу, распеленал, и увидел, что это девочка. Стал он её растить. День за днем бежит, мужик стареет, девочка взрослеет. Умная и работящая оказалась, отцу своему названному помощница. Пришло время замуж её отдавать. Отделил ей отец приданного, и говорит: «дочка моя любимая, живи по правде, а не по кривде. Худого не сей, самой жать придётся». С этим и отпустил её к жениху. Свадьба говорят, весёлой была, и жили молодые до седых волос дружно да весело, огород пахали, урожай собирали, родителей не забывали.
А я на том пиру был, брагу тянул, да не в то горло попало. Закашлялся я, да дружка жениха меня по спине так хлопнул, что я чуть не лопнул. С тех пор по свадьбам не хожу, а всё больше на печи сижу, да в окно гляжу. Кто с подарком придёт, тому и сказку расскажу.