ДВА ЛАГЕРЯ.
Утром небо отговорило нас идти на Секирную Гору и посоветовало податься на дамбу. В лагере опять остались все те ж Димка и Таня, - причины я не помню, скорее всего просто хотелось побыть наедине, ведь мужем и женой они станут лишь весной будущего года и нам еще предстоит гулять на их свадьбе. К тому же и тот и другая на Соловках уже побывали. Остальная пятерка, напялив свитера и штормяги, двинулась в путь сразу после завтрака.
А путь предстоял неблизкий: два километра до кремля, а оттуда до Большой Муксалмы (так называется остров, соединенный дамбой с Большим Соловецким) еще восемь. Итого туда и обратно все двадцать километров. Неплохо для начала.
Впрочем, шли ходко и отдыхали в пути всего два раза. Солнце, как бы в насмешку над нами, одевшимися как для прогулки на полярный круг, стало вдруг припекать. и постепенно мы сбросили штормовки, а потом и свитера. Но светило, как бы устыдившись своей излишней щедрости в конце лета, всего в ста шестидесяти км от упомянутого круга, прекратило свои эксперименты, так что пришлось напялить все это снова.
По дороге мы немного смотрели по сторонам в поисках грибов и иногда даже что-то находили. У обочины стоял старинный верстовой столб с цифрой 5, оставшийся явно от монахов, и мы не преминули сфотографироваться на его фоне.
На подходах к дамбе свистел ветрище с моря. Был как раз отлив и по камням можно было отойти довольно далеко.
К сожалению, что-то случилось с фотопленкой: сначала она съехала с направляющих, а потом и вовсе закончилась в самый нужный момент, едва лишь мы подошли к дамбе. А мы-то дружно щелкали всякую чепуху вроде сооружения, похожего на дот, куда, конечно же, сунули свои любопытствующие физиономии. А дамба заслуживает того, чтобы быть увековеченной на пленке, и еще вдвойне - то. что мы увидели за дамбой, на самой Муксалме.
История создания дамбы такова: на Соловецком острове согласно уставу не могли содержаться животные, чтобы не осквернять священное место. Исключение было сделано лишь для котов, причем именно для котов, а не для кошек. В их задачу входила охрана монастырского имущества, иначе говоря уничтожение мышей, расхищавших общественную муку. Но одними котами братия, естественно, обойтись не могла, поскольку кроме муки нужно еще что-то жевать. В этом случае такая вещь, как корова ,является поистине универсальной и ей еще при жизни надо поставить памятник. Опять же лошадь –дешевая тягловая сила. Вот и приспособили для их содержания самый близкий к Большому Соловецкому остров, Большую Муксалму. А чтобы осуществлять за четвероногими постоянный надзор, а также вывозить даваемый ими продукт, решили навести переправу. Вот эту самую дамбу строили в течение сорока лет, ворочая камни, некоторые из которых достигали больше тонны весом.
Напрямую расстояние между этими островами составляет метров восемьсот, но дамбу, построенную по прямой линии, снесло бы первым же приливом, - на обратном пути мы увидели, что они из себя здесь представляют. Поэтому монахи построили ее в виде буквы " М ", и хотя длина ее стала составлять два километра, но она стоит уже сотни лет и простоит еще долго. Ее ширина на глаз около четырех метров, чтобы могли разъехаться две груженые телеги.
Мы неспеша прошли всю дамбу и вступили на остров Большая Муксалма. Было такое ощущение, что входим на территорию другого государства. Миновали что-то похожее на пограничный шлагбаум - деревянную изгородь с воротами, но пограничников никаких не оказалось к великой радости Славы Мирошниченко. Только у самой воды бродило несколько коров, поедающих выброшенные на берег водоросли.
Здесь, немного в стороне от дороги мы увидели место бывшего лагеря ребят из МАРХИ, о чем можно было понять по аккуратной надписи, сделанной фломастером на большой деревянной мачте с перекладиной. Будущие архитекторы оформили свою стоянку с любовью и выдумкой: поставили указательный столб, на котором укрепили показывающие в разные стороны стрелки с надписями, где можно достать необходимые в туристском быту вещи - питьевую воду, дровишки, лодку, водку и прочее. Очаг был выложен камнями и вокруг него возведены каменные стены для защиты от ветров, дующих здесь в изобилии. Из досок и бревен, выброшенных на берег во время штормов, ребята сколотили стол и пару скамеек, а также полочки для нехитрой утвари, в большинстве своем тоже деревянной и тоже найденной на берегу (а может и спертой где-нибудь неподалеку.).
У них также были свои талисманы, долженствующие охранять лагерь от всяких напастей, вроде нашего Дракоши. Особенно хорош был один корень, прямо вылитый кенгуру.
Мы хотели было позаимствовать что-нибудь из инвентаря себе на обзаведение, но настолько складно и с выдумкой все здесь было устроено, что рука не поднималась разорить все это. Пусть прохожие туристы приходят сюда, как в маленький музей туристского быта, что-то вроде «стоянки современного туриста». И впрямь, когда мы пошли дальше, встретили двух направлявшихся сюда женщин, специально свернувших с дороги посмотреть лагерь МАРХИ.
Но спустя каких-то десять минут на самом острове мы увидели другой лагерь, вернее то, что от него осталось. Последние обитатели покинули его в 1939-м году по приказу свыше. Теперь остров необитаем. Кроме коров, жующих невкусные водоросли и, очевидно, персонала, который иногда приходит присматривать за ними, здесь никого нет: больше не лают собаки, не слышны отрывистые слова команд и шум моторов грузовиков. Тишина и запустение, в полном смысле этих слов. Мы прошли по двум разрушенным домам, деревянному и каменному, и старались представить себе, как все это выглядело пятьдесят лет назад. Конечно, сейчас не осталось ни колючей проволоки, ни сторожевых вышек с прожекторами. Окна в лагерных домах были выбиты, двери кое-где вырваны с петель, лестницы местами обвалились и с полотка свисали полусгнившие стропила. Кучи кирпичей, битое стекло пол ногами и солома, - видимо, здесь в более позднее время был скотный двор. В деревянном двухэтажном здании, как нам рассказали потом, жило лагерное начальство. А в каменном, построенном еще при монахах, был один из бараков. По еще довольно крепкой лестнице мы боязливо поднялись на второй этаж, толкнули тяжелую дубовую дверь и очутились в узком и длинном коридоре. Два небольших окошка еле-еле освещали его с двух торцов. По обеим сторонам коридора располагались, видимо, первоначально монашеские кельи, позже превращенные в камеры для заключенных, разные по величине: большинство из них имели шесть шагов в длину и четыре в ширину, но были и более просторные, на несколько человек. Сейчас в них было пусто и мрачно. В дверях кое-где сохранились даже глазки, хотя их тщательно пытались скрыть и даже забили дощечками Шаги в коридоре раздавались гулко. Я заглянул в такой глазок и рявкнул: - Руки поверх одеяла! Все вздрогнули от неожиданности.
Кроме нас пятерых на острове не было ни души. Скорее захотелось выбраться отсюда на воздух. Мы побродили еще немного по захламленному двору, пытаясь отыскать ту стенку, к которой ставили заключенных. Но так и не нашли. Да и была ли она вообще, такая стенка, - ведь для того, чтобы отправить человека к праотцам, ничего такого не надо…
Покидая Муксалму, жалели только о том, что кончилась пленка и ничего из увиденного не удалось сфотографировать.
На обратном пути разделились на две части: Наталью с Галкой запустили вперед, чтобы они успели в магазин, а микроотряд из Алены, Славки и меня взялся на обратном пути искать грибы. Шли неспеша и по пути осуществили давно вынашиваемый замысел, «испить шеломами Белого моря». Оно оказалось резко соленым, с едва уловимым запахом анфельции.
Вот тут-то и увидели начавшийся прилив. Никто из нас троих раньше ничего подобного не видел: вода хлестала через арки, которые догадливые монахи специально устроили на каждом из четырех плечей буквы « М « и составляющие в высоту около трех метров, заполняя всю их площадь. И то пространство у берега, по которому еще час назад можно было пройти пешком, мгновенно заполнялось водой.
Наш вояж по грибы вряд ли можно было назвать успешным, не набреди мы случайно на целую когорту лисичек. Их было так много, что мы не только заполнили ими все остававшееся место в нашей таре, но и выкинули оттуда все старые подберезовики. Правда, вид у лисичек вызывал сомнения, но имея в лагере книгу Солоухина, где он пишет о нравах и повадках грибов, можно будет безошибочно определить, кто есть кто.
Поморосил и перестал легкий дождичек, пропыхтел мимо и скрылся автобус, везущий смотреть дамбу туристов, прибывших на теплоходе «Татария», а мы все брели по лесной пустынной дороге.
Выйдя, наконец, из леса, решили сократить дорогу и дунули наискосок через аэродром, на который раз в неделю, а то и реже, прилетает допотопный кукурузник из Архангельска. Но едва вступили на взлетную полосу, как где-то за лесом взвыла сирена. Мы так и обомлели, а пуще всех Славка, который уже имел предупреждение от пограничников. –Ну, похоже, накрыли!- произнес он вслух. Однако, вой неожиданно прекратился. Мы едва сдерживались, чтобы не пуститься во всю прыть, шли нарочито медленно, держась за руки как на прогулке. А руки-то дрожали, а сердце билось где-то низко-низко. Сирена молчала. Постепенно у нас появилась слабая надежда, что может быть и выпутаемся как-нибудь. Мы осмелели и пошли побыстрее. Но как только прошли взлетную полосу, сирена что есть мочи взвыла вновь Однако, мы уже были близко к лесу и в один миг, петляя, как зайцы, скрылись в чаще. Потом, уже немного придя в себя, признались друг другу, что чувствовали себя одинаково – как перевернутая на спину черепаха.
Пройдя двадцать километров и пережив столько волнений за один день, устали зверски и к лагерю подошли почти на четвереньках. Наш продотряд уже был на месте и доложил о выполнении возложенного на них задания. Они сделали даже несколько больше того, что вменялось им в обязанности, а именно нашли свою знакомую девочку, с которой подружились здесь три года назад. Говорят, тогда она была еще маленькая и очень шустрая. Теперь же Галя (так ее зовут) перешла уже в седьмой класс и с возрастом стала стеснительной донельзя. Девчонки привели ее с собой, и в течение всего пребывания в нашем гостеприимном лагере она лишь скупо отвечала на вопросы. Так, рассказала, что лагерь, виденный нами сегодня, раскурочили базирующиеся здесь моряки – то ли по приказу своего начальства, то ли по личной инициативе.. Ломали на совесть, даже все столбы с проводами (на Муксалме раньше, естественно, был свет) спилили под корень.
Лисички, по ее словам, оказались самыми обыкновенными и есть их можно смело.
Отужинав с нами, Галя распрощалась, и девочки из продотряда пошли ее проводить, Было уже темно, и откуда-то из-за леса, из-за холма всходила такая лунища! Она поднималась медленно, с видимым усилием, ленивая и немного кокетливая, и по мере ее появления над островом все просеки, поляны и набережная озера как будто заливались электрическим светом, до того ярко она светила. Ей было тесно на небе, она затопила весь остров и море вокруг, наш костер померк по сравнению с ней и теперь тускло догорал в ее волшебном свете.
В десять часов вернулись наши проводницы. В общем, мы не пожалели, что пошли сегодня на дамбу. А наши дежурные тем временем тоже не теряли времени даром, набрали черники, из которой сварили на ужин отличный кисель.
…Догорал наш костер, даже не пытаясь соперничать с Королевой Ночи, догорали светлячки в женском парке города Петрозаводска. А жизнь, товарищи, была совсем хорошая!