ИГРА В ПРЯТКИ В ЗИМНЕМ ДВОРЦЕ
Пьеса
На снимках:
Григорий Ефимович Распутин со своей женой Прасковьей Федоровной на родине в Тобольской губернии.
Григорий Распутин в Петербурге с императрицей Александрой Федоровной и ее детьми.
Григорий Распутин со своими детьми в селе Покровское Тобольской губернии в возрасте 28-30 лет.
Дом Григория Распутина в селе Покровское (новодел), построенный на деньги Великой княгини Милицы (Черногорской) за пять тысяч рублей (на "наши" - это пять миллионов.
Дом Григория Распутина (до новодела).
Григорий Распутин среди односельчан.
Григорий Распутин с мужьями Милицы и Станы - сестер Черногорских, дядьями Николая Второго Петром Николаевичам и Николаем Николаевичем.
Григорий Распутин с Анной Вырубовой в родном селе Покровское.
Григорий Ефимович Распутин - но кто же это на самом деле? Разве он сильно похож на того человека, который изображен на снимках выше? Это лишь один из портретов "старца" из далекого села Покровское под Тобольском в Сибири. На других он выглядит иначе. Надо сказать, совсем-совсем иначе. Что же привлекло меня в этом портрете? Его красота, конечно. И... аристократизм. Таких рук у крестьян, да еще много с детства работавших, не бывает! Еще очевидцы вспоминали его серые глаза. Другие - синие. А уж историки написали: у Распутина были серо-синие глаза.Кстати, на цветном снимке здесь они у него вообще карие. На многих фотографиях - один и тот же жест - рука прижата чуть повыше пояса. Это не жест священника и не жест крестьянина - это изысканный жест аристократа. Для чего? Думаю, чтобы можно было отличить агента императора Николая Второго от любого из "старцев" (возможно, их было несколько). Но главных было два - настоящий целитель и его двойник - кто-то из очень доверенных лиц императора и даже его родственник! Но тот, кто мог бы пойти на эту игру, пренебрегая своим высоким происхождением. Тем более, если оно было по одному из родителей и не очень высоким и не очень законным.Кто же он, этот таинственный агент? На снимках красавца его выдают не только руки,но и особая форма глаз и... борода. У представителей династии герцогов Ольденбургских была особая форма глаз - у всех у них она была словно с сумашедшинкой - всегда широко раскрыты и с расширенными зрачками. А у представителей династии герцогов Лейхтенбергских, которые состоял в близком родстве с Ольденбургскими и Романовыми, конечно же, были "цыганские" кудрявые бороды.Такой же, кстати, обладал отец второй жены Иосифа Сталина - Аллилуев, который "пришел" в Тбилиси жениться на немке как раз из Воронежской губернии, где поместьями владели герцоги Ольденбурсгкие, а в гости часто приезжали российские государи.
Герцог Георгий Николаевич Лейхтенбергский - сын герцога Николая Максимилиановича Лейхтенбергского и графини Богарне - Надежды Сергеевны Анненковой. Родился в Риме в 1872 году. Детство провел в Баварии.Образование получил во Франции. Титл герцога получил в 1890 году. В возрасте 18 лет вернулся в Россию, поступил на военную службу, но в в 1905 году вышел в отставку. Как пишут биографы, в отставке большую часть года проводил в Баварии, занимаясь науками историческими и военными, был председателем императорского Общества ревнителей истории (1911—1917) и почетным председателем Санкт-Петербургского общества охотников. Для сравнения: в 1903 году Распутин приехал в Петербург к ректору духовной академии епископу Сергию (Страгородскому). Тогда же знакомится с Распутиным инспектор Санкт-Петербургской духовной академии архимандрит Феофан (Быстров), представив его также и епископу Гермогену (Долганову). К 1904 году Распутин стяжал у части великосветского общества славу «старца», «юродивого» и «божьего человека», что «закрепляло в глазах Петербургского света позицию „святого“», или по меньшей мере его считали «великим подвижником».Отец Феофан рассказал о «страннике» дочерям черногорского князя (впоследствии короля) Николая Негоша — Милице и Анастасии. Сёстры и поведали императрице о новой религиозной знаменитости. Прошло несколько лет, прежде чем он начал явно выделяться среди толпы «божьих людей». 1 ноября (во вторник) 1905 года состоялась первая личная встреча Распутина с императором. Георгий Николаевич вышел в отставку в декабре 1905 года. Напомню: наследник престола Алексей Николаевич родился 12 августа 1904 года.И еще очень важная деталь - Георгий Николаевич - племянник Станы -Анастасии Черногорской, по ее первому мужу Георгию Максимилиановичу Лейхтенбергскому, которая познакомила Николая Второго и Григория Распутина. Интересно, что во время Второй мировой войны внучки Георгия Николаевича Лейхтенбергского - Ирина и Елена - работали в штабе военно-морского флота Великобритании разведчицами.
Принц Георгий Петрович Ольденбургский (нем. Peter Friedrich Georg von Oldenburg, Пётр Фридрих Георг, 1784—1812) — сын герцога Петра Ольденбургского и Фридерики Вюртембергской, зять российского императора Павла I.Видим знакомые глаза и руку аристократа, которые видим и на фотографии красавца-Распутина.Есть ли сходство между двумя последними портретами и предыдущими - вам судить.
Николай Максимилианович, 4-ый герцог Лейхтенбергский (1843-1891) с женой, матерью Георгия. В 1868 году в Баварии Николай Максимилианович вступил в морганатический брак с Надеждой Сергеевной Анненковой, в первом браке — Акинфовой (1840—1891), что вызвало неудовольствие императора. Герцог Лейхтенбергский был вынужден покинуть Россию. Этот союз был признан законным лишь через 11 лет, и Надежда Сергеевна указом императора Александра II в 1879 году получила титул графини Богарне. Николай Максимилианович и Надежда Сергеевна имели двух сыновей, рождённых до признания брака:
• герцог Николай (1868—1928), «воспитанник» герцога.
• герцог Георгий (1872—1929), «воспитанник» герцога.
Георгий Николаевич Лейхенбергский только теперь - в штатском. Все-таки - кто из них кто? В Петербурге - замаскированный под "старца" агент его Величества Николая Второго, в родной Баварии - герцог?
Евгений Сергеевич Боткин, лейб-медик его Величества Николая Второго со своими детьми, которых он добровольно оставил ради детей царских и был расстрелян вместе с ними. Вот его последнее незаконченное письмо:«Я делаю последнюю попытку написать настоящее письмо – по крайней мере, отсюда… Мое добровольное заточение здесь настолько временем не ограничено, насколько ограничено мое земное существование. В сущности, я умер, умер для своих детей, для друзей, для дела... Я умер, но еще не похоронен, или заживо погребен – все равно, последствия практически одинаковы…
Надеждой себя не балую, иллюзиями не убаюкиваюсь и неприкрашенной действительности смотрю прямо в глаза… Меня поддерживает убеждение, что “претерпевший до конца спасется“ и сознание, что я остаюсь верным принципам выпуска 1889-го года. Если вера без дел мертва, то дела без веры могут существовать, и если кому из нас к делам присоединится и вера, то это лишь по особой к нему милости Божьей…
Это оправдывает и последнее мое решение, когда я не поколебался покинуть своих детей круглыми сиротами, чтобы исполнить свой врачебный долг до конца, как Авраам не поколебался по требованию Бога принести ему в жертву своего единственного сына».
А ведь многие современники даже не знают сегодня имени врача, который сопровождал семью императора в его последний путь... Церковь возвела его в ранг святого великомученика.
Анастасия Николаевна (Стана) Петрович-Негош - герцогиня Лейхтенбергская и русская Великая княгиня. Супруга герцога Георгия Максимилиановича Лейхтенбергского и великого князя Николая Николаевича. Дочь короля Николы I Черногорского и его жены Милены Вукотич. Родная сестра великой княгини Милицы Николаевны и королевы Италии Елены.
Дмитрий Сергеевич Сипягин ) — русский государственный деятель, министр внутренних дел в 1900—1902 годах. Был убит 2 (15) апреля 1902 года, в час дня. Ему был вынесен «смертный приговор», и приговор этот привёл в исполнение Степан Балмашёв, член боевой организации эсеров, явившийся в помещение Государственного совета в офицерской форме, якобы с пакетом от великого князя Сергея Александровича на имя Сипягина. Когда Сипягин взял пакет в руки, Балмашёв произвёл пять выстрелов, от которых Сипягин через час скончался. Балмашев повешен в Шлиссельбургской крепости в пять часов утра 3 (16) мая 1902 года.
Вячеслав Константинович фон Плеве - министр внутренних дел
4 апреля 1902 — 15 июля 1904. 15 (28) июля 1904 года в Петербурге, на Измайловском проспекте, близ Варшавского вокзала, был убит эсером, студентом Егором Созоновым, бросившим бомбу в его карету. Созонов был сослан на каторгу, где покончил жизнь самоубийством, приняв яд.
Пётр Аркадьевич Столыпин - министр внутренних дел Российской империи
26 апреля 1906 — 5 сентября 1911. Убит в августе 1911 года секретным осведомителем Дмитрием Богровым.По приговору военно-окружного суда приговорён к смертной казни и повешен в ночь на 12 сентября в Лысогорском форте.Из рассказа очевидца казни: "Когда к Богрову подошел палач, тот обратился к присутствующим с просьбой передать его последний привет родителям. После этого палач связал его руки назад, подвел к виселице и надел на него колпак. Последние слова Богрова (удивительно безразличного ко всему происходящему) были обращены к палачу: «Голову поднять выше, что ли?» Спокойствие приговорённого смутило даже палача, и он поспешно выбил табурет из-под ног Богрова… 1 сентября Богров написал прощальное письмо родителям со словами: «… я всё равно бы кончил тем, чем сейчас кончаю». В своих показаниях и последующей книге брат Д. Г. Богрова, Владимир, доказывает, что причиной сотрудничества брата-анархиста с полицией являлись не материальная заинтересованность или идеологические шатания, а замысел продемонстрировать несостоятельность системы политического сыска и тем самым дискредитировать её в глазах правительства.
Императрица Александра Федоровна с больным наследником.
Дом губернатора в Тобольске, где отбывал ссылку император Николай Второй с семьей.
Тобольск. Колокольня, в которой висел ссыльный Углический колокол после гибели сына Ивана Грозного, царевича Димитрия, в Угличе.Предок Романовых - Никита Захарьин Кобыла, отец Филарета, дед первого царя из этой династии, Михаила, он же - родной брат первой жены Ивана Грозного Анастасии - входил в боярскую думу, которой Грозный завещал помогать в правлении своему сыну Федору Иоанновичу. И был причастен к событиям в Угличе и к возникновению Смуты на Руси в начале 17 века. И хотя сосланный набатный колокол с отрезанным ухом молчал триста лет и вернулся в Углич лишь при Александре Третьем, в 1892 году, за два года до вступления на престол Николая Второго,какие-то высшие силы распорядились так, что в тобольскую ссылку вместо колокола пришлось ехать последнему Романову и находиться под арестом в доме тобольского губернатора, рядом с тем местом, где триста лет "тянул свою каторжную лямку" углический колокол-горемыка.
Тобольск 1916 год. Крестный ход с мощами Иоанна Тобольского. Год гибели Распутина.
Тобольск. Тюремный замок, снаружи больше похожий на дворец,а внутри наполнен страшными мерзкими камерами, в которых сидели на пересылке Достоевский, Короленко, Алябьев, Чернышевский. Теперь это музей.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Николай Второй (Ники) -последний император Российской Империи
Александра Федоровна (Аликс) - супруга Николая Второго, русская императрица
Георгий Николаевич Лейхтенбергский – герцог, племянник черногорских принцесс Станы и Милицы
Мацнев – подполковник, новый комендант Царского Села в марте 1917 года
Климов – командир батареи по охране царской резиденции в марте 1917 года
Первый солдат на раскопках могилы Распутина
Второй солдат на раскопках могилы Распутина
Первый караульный на могиле Распутина
Второй караульный на могиле Распутина
Первый офицер из охраны на могиле Распутина
Второй офицер из охраны на могиле Распутина
Георгий Евгеньевич Львов – князь, глава Временного правительства в марте 1917 года
Александр Федорович Керенский – министр-председатель Временного правительства в марте 1917 года
Филипп Петрович Купчинский – литератор, журналист, шпион, комиссар, уполномоченный Временного правительства по организации акции по сжиганию трупа Распутина в поле под Петроградом
Владимир Павлович Кочадеев - представитель Петроградского общественного градоначальства, ротмистр 16 уланского Новоархангельского полка, помощник Купчинского в акции по сжиганию трупа Распутина
Богачев – студент-милиционер Петербургского политехнического института
Моклович – студент-милиционер Петербургского политехнического института
Фишер – студент-милиционер Петербургского политехнического института
Шабашов – студент-милиционер Петербургского политехнического института
Владыков – студент-милиционер Петербургского политехнического института
Лихвицкий – студент-милиционер Петербургского политехнического института – все из команды Купчинского и Кочадеева по организации сжигания трупа Распутина
Мужик в толпе на поляне рядом с горящим трупом Распутина
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Сцена первая
1917 год. 5 марта. Парк в Царском Селе недалеко от Александровского дворца, где сейчас находится императрица Александра Федоровна со своими больными корью детьми. На холме - недостроенный храм Серафима Саровского, возводимый на деньги Анны Вырубовой, рядом с которым захоронен Григорий Распутин. Солдаты Царскосельского гарнизона раскапывают могилу старца.
Первый солдат (отирая пот со лба):
Не божье это дело –
Раскапывать могилы,
Тревожить мощи…
Второй солдат:
Сегодня не то время,
Чтобы твердить
О Боге,
Такие, брат, тревоги!
Не мощи
Мне нужны,
А что-то,
На что бы хлеб купить
Возможно,
Хоть раз наемся
За последнюю неделю!
Так ты копай
И время не теряй,
Темнеет!
А тут лежит еще
Незнамо кто…
А ну как встанет,
Лишь луна нагрянет!
Первый солдат (бросая лопату):
Вот я про то –
Боюсь, похуже,
Чем на фронте…
Кого откапываем мы?
А, может, черта!
(Походят руководитель раскопок капитан Климов, командир батареи по охране Царской резиденции и новый комендант Царского села подполковник Мацнев)
Климов:
Воистину!
Мы все при жизни
Старца
Так его боялись!
Поверите ли, братцы,
Как в детстве – буку,
Которою деды
Малых баловников
Пугали.
И каждый вечер ждали –
Придет и зачарует
Кого-нибудь на выбор,
А зачарованный солдат,
Как кукла, упадет
Или за ним пойдет
Слугою дьявольщины!
Но мы крестились…
Мацнев (усмехаясь):
Однако, грозные картины…
Кресты-то помогали?
Климов:
Уж и не знаю…
Мацнев:
А что же так?
Климов:
Да так – видения
Нам были.
Мацнев (настороженно):
Какие?
Климов:
Раздваивался старец,
А иногда их было
И четыре!
Первый солдат (испуганно)
И что, к царице
Все ходили?
Климов:
Вот то-то и оно,
Что все!
Но в двери разные
Входили…
Второй солдат:
Какого же откапываем
Мы?
Мацнев (усмехаясь)
Вот откопаешь,
И узнаешь!
Первый солдат:
Ну да, попробуй,
Откопай,
Так глубоко его
Зарыли:
Второй уж день
Мы ковыряем яму,
А гроба все не видно.
Да, может, он давно уж
Провалился
И ходит на другом
Конце земли!
Климов:
Ну ты еще поговори!
Твоя задача –
Выполнять приказ,
Не сказки сочинять!
(Солдаты снова принимаются ковырять мерзлую землю. Наконец, лопаты ударяются о что-то металлическое. Начинают работать быстрее, наружу показывается край свинцового саркофага. Солдаты зовут командиров. Климов и Мацнев подходят к разрытой могиле Распутина)
Климов:
Теперь надо тащить
Наверх
И вскрыть.
Ну, молодцы,
Поднапрягись,
Если хотите
Увидеть
Царские сокровища,
Уж раз нашли –
Поторопись,
А то вороны налетят
И все склюют за раз!
Первый солдат:
Здесь напрягись-
Не напрягись,
Еще долбить, долбить,
Чтобы его нам весь
Отрыть.
Да взвод понадобится,
Чтобы вверх тащить!
Вы думаете,
Мы вдвоем его
Поднимем?
Второй солдат:
Соображаю я,
Что нужно нам пока
Через отрытую дыру
Поддеть железо
И подвинуть крышку,
Ведь сразу будет видно –
Как золото блестит!
Климов:
Давайте так,
Уж очень хочется взглянуть,
Ломай, приятель,
Саркофаг!
(Солдат ломом взламывает металлический ящик, а затем этим же ломом поддевает крышку гроба со стороны головы покойного)
Первый солдат (разочарованно):
Пустой совсем,
В одной лишь тряпке,
Не провалился, значит,
Сокровищ же
Царица пожалела!
Зачем только старались!
Второй солдат:
Куда его теперь-то?
Бросать все,
Закопать?
Первый солдат:
Ну это пусть другие,
А я пойду-ка спать,
Ох, мамочки,
Чего бы пожевать!
(Солдаты уходят. У разрытой могилы и частично разбитого гроба с покойным остаются Климов и Мацнев)
Климов:
Вот видите – обман,
Кругом один обман
И хитрость царская!
Туману
Напускали
Цари и старец,
Где истина – никто
Не знает…
Мацнев:
Хотите вы сказать –
Что золото от нас
Сбежало?
Конечно,
Слитки - в иностранных
Банках,
И надо быть глупцами,
Чтобы искать их
В царскосельском парке!
Затмение нашло на вас
И на меня –
Даже неловко,
Но завтра доложу
Я комитету
О находке.
Климов:
А что еще нам остается?
(Зовет солдат)
Вы крышкой гроб прикройте,
До завтра пусть стоит.
Авось, никто не посягнет…
Солдаты (подходят и начинают возиться с крышкой)
Первый солдат:
А вдруг он снова
Раздвоится,
Раз мы его его освободили,
Иль растроится
И удерет к царице?
Второй солдат:
Ну да, один уйдет,
А два останутся…
(Смеется)
Мацнев ( подумав, Климову):
Пришлите караул.
Пусть Гришку стерегут.
Ему и мертвому
Доверия не будет!
(Все уходят)
Сцена вторая
Здесь же. Через несколько минут к раскопанной яме подходят другие солдаты и становятся поодаль в караул.
Первый караульный:
Надо разжечь костер,
А то за час замерзнем.
Ты собери сушняк
Да досок прихвати с лесов,
Пока буду стоять,
Потом же поменяемся…
Второй караульный:
Ты прав, с чего нам
Мерзнуть в чистом поле,
Когда товарищи
В казарме спят,
Хотя б погреемся на воле!
(Уходит за дровами для костра)
Первый караульный (сам с собою):
Весна, пора бы в поле
Дома
Посмотреть,
Когда нам нынче сеять,
Ведь хлеба в Петрограде нет,
Но нас наверняка
На фронт погонят,
Что люди будут есть?
Сижу тут с мертвяком,
На что мне сдался?
Пусть слуги из дворца
Стараются,
Но нет –
Солдат надо подпречь…
(Подходит второй караульный с дровами)
Второй караульный (бросая дрова и разжигая костер):
А там уж люди
Собрались!
Первый караульный:
Да будет!
Зачем сюда пришли?
Наверное,
Дрова нужны,
Леса, быть может,
Разбирают,
Не привидения же бродят
Тут в глуши
И вместе с нами
Гришку охраняют!
Второй караульный:
Живые люди,
Снег сгребают
С ямы
И лезут к гробу,
Чтобы
От ящика
Урвать кусок
Хотя бы малый –
Всё, говорят, вокруг
Святое,
Здоровью сильно помогает!
Первый караульный (присматривается):
Смотри,
И землю собирают!
Пойду-ка доложу
Начальству.
А то как набежит
В ночи толпа большая,
Нет, это непорядок!
(Но к могиле уже спешит Мацнев. Он издали машет руками на паломников и кричит):
Мацнев:
Народ,
Сейчас же расходись!
Здесь не положено
Скрести,
Снег собирайте
У своих калиток,
И землю бросьте,
Эй, там, слышишь?
Стрелять велю,
Ну, уходи!
(Но народ не уходит, подходят новые люди с кружками и кастрюлями)
Мацнев:
Что за напасть!
Не ожидал такого,
Сейчас пришлю
Вам офицеров,
Чтобы порядок навели,
Не вышло бы чего, смотри…
(Уходит)
Первый караульный:
И я пойду,
Землицы с гроба старца
Наберу,
А, может, отломлю
Щепу…
Второй караульный:
Ну ладно,
Я уж постою,
А ты мне щепку с гроба
Принеси,
Я сохраню,
В хозяйстве пригодится,
Какой-нибудь дурехе
Загоню
За полкопейки…
(К костру подходят офицеры и, закуривая, с интересом наблюдают за собравшимися на разрытой могиле)
Первый офицер:
Вот темный наш народ,
Язычники,
А говорят,
Что в Бога верят!
Второй офицер:
Ну если уж царица
Принимала колдуна
В своих хоромах
И верила в его
Знахарство,
Народу-то – куда?
За ней, туда, в язычество,
В магические кущи…
Первый офицер (смотрит задумчиво на дворец):
Сейчас она одна,
Ждет мужа,
Теперь уж не царя,
Вот до чего их довела
Слепая вера в колдуна!
Ей в эту ночь –
Хватать детей,
Бежать отсюда –
Не до супруга,
Который неизвестно,
Доедет ли живой
Сюда!
Второй офицер (тихо)
А, может, утечет…
Первый офицер (удивленно)
Да как?
На поезд свой сесть
Отказалась,
Аэропланы не летают…
Второй офицер:
Но неужели же -
Как строили дворец
И не предусмотрели
Тоннели,
Подземные ходы?
Так принято ведь
У царей.
В их замках столько
Потайных дверей,
Неужто не нарыли
Под дворцом
Подземных
И спасительных ходов?
Я был бы царь –
Так обязательно бы
Сделал!
Своя рука – владыка!
Первый офицер:
Хотя и сказки это,
Но я бы тоже сделал!
И даже не ходы,
Построил бы подземные хоромы
И жил бы в них,
Пока народ себя не успокоил!
Второй офицер (уже серьезно):
Ты думаешь,
Царю расстрел грозит?
Первый офицер:
Все может быть,
Начнут судить,
Присудят госизмену,
Поставят к стенке!
Второй офицер:
Тогда ему с вокзала
И вправду
Надо прямо в подземелье!
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Сцена первая
9 марта. Ратуша в Царском Селе. Здесь стоит извлеченный из могилы взводом солдат разбитый гроб с телом Григория Распутина. Вокруг ратуши собралась огромная толпа людей. Многим удалось проникнуть в здание, поэтому здесь царит неразбериха и столпотворение. От цинковой крышки гроба не осталось почти ничего – ее разломали на куски. Последние подбирают с пола прорвавшиеся в ратушу позже других. Слышны голоса:
Возьму на счастье!
Это ж – как веревка
От повешенного!
Распутину везло,
Свезет и мне!
Судьба подкинет
Денег!
Само тело Распутина лежит на столе, его осматривают военные и пишут протокол. Затем тело вновь укладывают в гроб. Солдаты выносят его и несут к автомобилю. После погрузки тот трогается в сторону царскосельского вокзала. На вокзале грузовик подъезжает к товарному вагону. Солдаты заносят в него гроб, выходят, закрывают двери и опечатывают их. В это время к вокзалу подходит царский поезд, из своего вагона выходит Николай Романов – теперь уже не император, а просто полковник Романов. Он торопливо садится в машину и в сопровождении князя Долгорукова быстро уезжает в Александровский дворец. Толпа возле ратуши еще не разошлась. Народ видит машину царя и замирает в изумлении. Но автомобиль мчится мимо, и в толпе начинается ропот:
Вернулся император!
Что-то будет?
Да он отрекся
И теперь не царь,
Не бойся,
Он – как мы,
Без всяких прав!
А ну-ка все вернется?
Тогда намылят нам
Веревку!
Так, может, двинем
На дворец,
Удавим первые?
Убивец!
Он же помазанник,
А ты его давить!
Вчера кричали все –
Кровавый царь,
Не нужен нам Романов,
Сегодня же готовы
Выть
По свергнутому
Императору!
Зачем же дело
Надо было заводить,
Вот крутите волынку!
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Сцена первая
10 марта 1917 года. Петроград. Конюшенная площадь в центре города. Придворные конюшни. Сцена разделена на две половины – темную и более светлую. В глубине – большой экран с видом дворца царского поместья в польской усадьбе Скала. На сцене, на светлой стороне, в креслах сидят бывший император Николай Романов и его супруга Александра Федоровна.
Аликс:
Позавчера меня арестовали.
Корнилов приходил,
С ним – Кобылинский…
Или КобЫлинский?
Я это выговорить не могу,
Такая странная фамилия…
Ники:
Ах, не старайся,
Милая,
Зачем теперь нам
Эти русские фамилии?
Все маски сброшены
У всех,
Под ними же – кто волк,
Кто человек,
А кто овца невинная.
И нам с тобою
Маски больше не нужны,
Ты помнишь, как все было
В Скале,
Как улыбалась ты,
Когда душа рыдала,
А мальчик наш кричал
В далекой комнате,
Мы все тогда
С ума сошли
И до сих пор в себя
Увы, так не пришли.
Аликс:
Совсем нам
Не сойти с ума
Помог Григорий телеграммой,
И мальчик выжил!
Но нам не верят,
А там же доктор
Федоров был,
И он сказал,
Что ничего не понимает,
Ведь мальчика соборовали,
И вдруг наследник встал
После какой-то телеграммы!
Отца ж позвать
Мы не могли –
Его изгнал Столыпин
Из столицы,
Взяв на себя бразды,
Которые ему не позволял ты,
Да как он смел
Лишить наследника
Надежды выжить,
Изгнав того,
Кто лишь один умел
Унять недуг смертельный!
И за такое самовольство
Все короли всегда казнили
Непокорных!
Ники:
О, Аликс, успокойся –
Алеша жив,
Столыпин умер.
Григорий в это время
К Господу ходил –
Паломником
В Иерусалим.
От этого была нам
Польза!
Аликс (обмахивая разгоряченное лицо платком):
Да, змей умер
На театре,
Представив
Нам смотреть
Последнюю, трагическую,
Сцену…
Неблагодарный,
Забыл, как старец
Дочь его лечил
И ноги спас,
Которые ей террористы
Едва-едва не оторвали!
Она сейчас жива,
И на свободе,
И все – благодаря
Григорию!
Но он не понял!
Какая черствая душа
У этого Столыпина
Была…
(Входит Григорий Распутин. Он худой, с гладко причесанными волосами, аккуратно подстриженной бородой, синие глаза его сосредоточенно вглядываются в бывших императора и императрицу. Он почтительно кланяется им. Аликс вздрагивает и запрокидывает голову, но Ники крепко берет ее за руку)
Ники:
Георгий, здравствуй!
Пришел ты попрощаться?
Здесь миссия закончена твоя.
Ты столько лет служил нам
Верой, правдой…
(трогает жену за плечо)
Аликс, очнись,
Ведь это герцог Лейхтенбергский,
Ну неужели не узнала?
Герцог:
Как жаль мне, государь,
Что я не в силах
Забрать
С собою вас сейчас!
В отчаяньи хочу спросить:
Ну почему не позаботились
Вы о побеге?
У вас ведь было время до ареста,
Но вы поехали прощаться
В Ставку с матушкой,
Которая годами грезила
Сменить на троне вас
И всю династию Романовых!
Ники:
Вот новость!
От вас давно я знаю
Эти сведенья.
Ну что ж – династия
Романовых ушла,
Придет какая-то другая,
Не в этом дело.
Вы – о побеге?
Я совершил его с семьей
Из Зимнего дворца,
Когда родился наш наследник.
Как только кровь пошла у
Малыша,
Решили с Аликс мы бежать,
Чтоб двор не раздражать
Своею страшною бедой,
Нам это было не впервой:
Всю жизнь мы с нею
Ото всех бежали,
Когда за нами
Звери гнались,
Напялив человеческие маски!
Вы знаете,
Кому предназначалась Аликс?
Безумному развратнику,
Убийце,
Которого в Британии
Прозвали потрошителем.
И это был наследник
Трона
После Виктории.
Она же видела историю
Другою –
Браком Аликс спасти
Престол мечтала,
Судьба моей жены
Тогда решалась –
Быть королевой Англии
Или не быть?
Виктория считала – быть!
Но Аликс зверя испугалась,
Которого в темницу заточили
До венчанья,
Чтобы он мальчиков,
Детей рабочих,
Еще не изнасиловал
В притоне,
Или не вскрыл живот
Ни в чем не виноватой
Проститутке!
В России знал я –
Девочку мою терзают
В далекой Англии,
На нее давят -
Из собственного
Замка изгоняют,
Передавая бразды его правленья
Брату.
Ее толкали
Сделать выбор,
Но жертву я у зверя вырвал!
Вот первый наш побег -
Из Кобурга,
Который ликовал
Женитьбе ее брата.
На свадьбу собралась
Вся знать
Европы…
Герцог (тихо):
Но не ваш отец и мать,
Которая почти была
У гроба
Еле дышавшего супруга,
Здоровяка,
Свалившегося вдруг
От непонятного недуга!
Ведь это помогло вам
Настоять
На свадьбе с Аликс…
(кланяется Александре Федоровне)
Простите, государыня!
Ники:
Вы, герцог, правы!
Но ваш намек не принимаю,
Хотя ношу давно я
Прозвище – «кровавый»!
За это, знаю,
И убьют меня…
Вернемся к теме бегства.
После побега из дворца
В столице,
Бежали мы от общества.
Да что там – от страны-
С царицей
И детьми.
Скрывали мы
До страшного удара в Скале
Болезнь царевича.
И только там решили
Вернуть семью к реальной
Жизни,
Послали мы народу телеграмму
О том, что наш ребенок
И наследник умирает.
Никто тогда еще не знал –
Зачем нам старец.
Герцог:
Я-то знал!
И даже не от вас,
Мой государь,
От тетки – черногорки Станы,
Которой так вы доверяли,
Что до рождения
Еще наследника
Ей поручили отыскать
Вам колдуна
На заговор кровотеченья…
Аликс:
Конечно, Стана
Подошла для роли
Ведьмы,
Которою она была
На самом деле.
И старца нам она нашла!
Ну чем была я неправа,
Что отыскала колдуна?
Я знала о своей болезни.
Скажу вам больше –
Грешат все на Распутина,
Что замуж Ольгу
Я не отдала
За Дмитрия Романова.
Как будто он мне приказал…
Толпа всегда смешна
В своих порывах
Открыть дворцовые секреты,
Толпа подумать не могла,
Что наши девочки
Обречены носить венец
Безбрачья,
Удел их – монастырь,
Монашество!
Мы с Ники, да и все они
Не вынесли бы более
Ужасного спектакля
Смерти на крови,
В котором повторили б
Участь брата
Их собственные дети!
А Дмитрий, не поняв,
Что мы его спасли
От кобургского
Страшного проклятья,
Убил невинного святого
Беспощадно!
Ники:
Как только Стана
Отыскала
Нам старца,
Тут из Баварии
Тебя призвал я
И простил отца
За брак с безродной
Женщиной,
За что он изгнан
Из России был навечно.
Но я семью простил,
Вернул ей титул,
Тебя ж после недолгой
Службы в армии
К себе приблизил,
Разведке обучил
И в эту вот одежду
Старца облачил…
Аликс (вздыхая):
Вы так похожи!
Вот только глаза
Синее у тебя, Георгий…
Подойди.
(Герцог подходит, становится на колено и целует бывшей государыне руку. Она наклоняет голову к его волосам и жадно вдыхает его запах)
Такой же сладкий запах
У тебя,
Как и у нашего
Несчастного отца…
Герцог:
Да, государыня,
Этот запах
Сводил с ума
И женщин, и мужчин,
А старец часто
Целовал
Того, кто плакал
От избытка чувств.
Уж только этот запах
Всех лечил,
К тому же, наш колдун
Был исключительно красив,
Имея чувственные губы
И серо-синие глаза!
(Усмехается)
Действительно,
Он всех вокруг
Сводил с ума…
Ники:
А вместе с ним – и вы.
И много пользы принесли,
Когда секреты раскрывали
Великосветских болтунов.
Как ловко в сети ваши
Попадали
Министры и их жены,
Которые тогда уже
Были готовы
Бунтовать
Против страны и государя.
Герцог:
И все же, государь,
Они забунтовали!
Ники (улыбаясь):
Мне передали
Слова Гучкова
После отреченья.
Оказывается,купчик
Удручен
Отсутствием особого
Трагизма,
Которого так ожидал,
Предполагая,
Что увидит
На им же кое-как
Сколоченных
Подмостках сцены
Искусного артиста.
Когда ж спектакля
Он не увидал,
Решил, что
У меня нет чувств,
Что я не понимал
Происходящего,
Поскольку просто
Ненормален…
Каков злодей!
Одновременно – идиот:
Презренья царского
Не распознал,
Преступное отродье!
Я правил двадцать
Третий год,
Я знал кто среди них
Есть кто,
Я знал, что все произойдет,
И зал, что прекратить
Это нельзя.
Мое презренье
Принял он за скудость
Чувств,
Мечтая, что я перед
Раскольником преступным
Открою душу!
(Обращаясь к герцогу)
Где остальные двойники?
Герцог:
Переоделись,
Сняли грим, сбежали!
Ники:
Ну, молодцы!
Узнать бы,
Кто их наряжал
И засылал,
Как клоунов
Кривляться,
Пить, ругаться,
А женщины – глупы,
Ну неужели клоуна
Не отличить
От старца?
На смерть же
Не пошли,
Теперь им незачем
Стараться
Григория порочить.
С царем и со святым
Покончено.
Однако не хотелось бы,
Чтобы всю жизнь
Молчали,
И чтобы их
Нигде и никогда бы
Не узнали!
Герцог (осторожно):
Но все-таки в гробу
Распутин?
Ники:
Пойди и посмотри.
Там уже Львов сидит,
Играет на рояле.
Вот тоже мне –
Еще один бандит!
Сцена вторая
Там же. Действие переносится на темную часть сцены. Здесь стоит рояль, за которым сидит князь Георгий Евгеньевич Львов, назначенный 2 марта Николаем Вторым главой Временного правительства. Он играет грустную мелодию. К нему незаметно подходит Георгий Лейхтенбергский, еще в образе Распутина.
Герцог (усмехаясь)
Ну, здравствуй, князь!
Почто ж ты,
Позабыв свой древний род
От Рюрика,
И словно коммунист и уголовник
Велел меня поджечь средь поля,
Как колдуна в средневековье,
А ведь образованный же человек…
Львов (не оборачиваясь):
Так Керенский велел,
Не я,
У нас теперь две власти,
Зачем пришел,
Пугаешь тут меня?
Герцог:
Ах, да -
С кем говорю я?
С первейшим импотентом
В политике,
Любое дело замусолить,
Заговорить,
Чтобы себя не беспокоить!
Упал как древний род!
Куда вы дели труп?
Львов:
А там вон гроб стоит,
Рогожками прикрыт.
А ты, Григорий,
Все двоишься?
Я слышал
О твоих проделках
Колдуна,
Чего ты хочешь от меня?
Быть может, денег?
Герцог:
Нормального захороненья.
А если ты о колдунах –
В любой деревне
Их полно у нас,
Так что – всех сжечь?
Львов (невозмутимо):
Выходит так.
Герцог:
И где же ваша власть
Их будет жечь?
Львов:
Сам знаешь,
На войне,
В цивилизованных окопах,
А не на ведьминском костре.
Сынок-то твой
Был призван,
Хотя царя ты умолял
Не забирать единственного
Сына,
Ан нет,
И слушать он не стал,
Забрал…
А ты ему подошвы целовал!
Герцог:
Значит, сожжете тело?
Львов:
Конечно!
Паломники уж гроб
Сломали,
А на могилу толпами
Придут,
Мы с Керенским так
Долго обсуждали
Проблему.
Ты знаешь,
Он своим распоряженьем
Освободил Юсупова
От наказанья
И выпустил на волю
Хионью Гусеву,
Безумную,
Которая воткнула
Нож
тебе в живот.
Тебя же в поле повезут
И там среди полей
Сожгут
И пепел разметают.
Все кончено, колдун,
Я уезжаю,
Дела заждались!
А ты ложись-ка
В ящик от рояля
И жди, когда свезут!
Герцог:
И такова цена
За все страданья старца,
За все его моленья,
За все его терпенье?
Львов:
Я не пойму – ты о себе
Или о ком?
Герцог:
Я – о цене
Неблагодарных дураков!
Львов:
Молился много,
Лечил и просвещал,
А сам так не узнал,
Что жизнь,
На самом деле,
Ничего не стоит,
Что даже жизнь
Христа
Была оценена
Всего лишь
В тридцать
Капель серебра!
Герцог:
Иудина цена!
Львов:
Но – чья бы ни была,
В истории осталась-то
Она!
Герцог:
И это именно
Так вашу революцию
Заводит?
Львов (внимательно глядя на тень на стене)
Представь-ка - да –
Все капли серебра –
И хлеба, и всего
Российского добра
У нас в руках…
Герцог:
Точней – у староверов,
Которых англичане
Подкупили,
А заодно и немчура,
Вот кем назначена
Всем вам цена!
Львов (показывая на тень герцога на стене):
А вы красивы, незнакомец,
И даже тень у вас
Красива!
Хотел бы познакомиться
Поближе,
Но стесняюсь.
Таких теней
Не встретишь в жизни –
А это значит -
Вы не живы,
Хотя от вас такой
Исходит запах,
Что голова кружится!
Все это неспроста
Со мной случилось…
Идите и ложитесь в ящик,
Там место для вампира!
Мое же место –
В кресле для правителя
России!
И это, знаете,
Уже непоправимо!
(Львов уходит, стараясь не смотреть на «Распутина». Герцог снимает с себя распутинское облачение, грим и тоже уходит)
Сцена третья
Снова светлая часть сцены. Ники и Аликс, взявшись за руки, смотрят на экране кадры бала в Скале. По щекам их текут слезы. Входит одетый в элегантный костюм герцог Георгий Лейхтенбергский.
Герцог:
Мой государь,
Не время унывать,
Хотя вы упустили время,
Вам надобно бежать!
Ники:
Мордвинов в поезде,
Когда мы возвращались
В Могилев,
Сказал мне то же –
Чтобы вместо прощанья с матушкой
И с армией,
Скорее я бежал
В Европу,
Что даже в Крым нельзя…
Герцог:
И что же?
Ведь были же
У вас два, и даже,
Может, три-четыре дня,
Пока Петросовет
Не выдал ордер на арест.
Ники:
Послушайте, я –
Не глупец:
Вернулся в Ставку,
А потом к жене.
Вся жизнь моя – побег,
И тонкости его я знаю.
Вы думаете, просто
Мне было в Кобург
Убежать,
Любимую из рук
Самой Виктории
Украсть,
Ни с чем оставив зверя…
Потом из Зимнего
Бежать
И много лет скрывать,
Запершись в Александровском
Дворце,
Что у России нет наследника…
И Алекс убежала
От Двора, от света,
И всеми ненавидима
И оклеветана
Была за это.
В то время, как
Ежеминутно рядом с нами
Стояла смерть!
Кто знал царя
И государыни мученья?
Да, это был побег.
Как видите,
Он стоил
Нам престола.
Сейчас вы предлагаете
Побег нам новый.
Я знаю точно –
Это не позволят.
Герцог:
Кто же,
Если он будет тайным,
Осторожным?
Ники:
Да бросьте!
Я в окружении
Внимательных врагов
Не только лишь в России.
Европа нас не примет
Не потому, что ей политика
Велит так,
А потому, что всем моим
Кузенам и кузинам
В глаза смотреть мне
Будет стыдно,
Когда они начнут делить
Россию!
Ведь цель гучковых, львовых,
Им подобных –
В этом:
Долги отдать Европе,
Которые за ними тянутся
Уже почти столетье.
Да, сильно староверы-олигархи
Задолжали
Германии и Англии,
И Франции, конечно.
Ну убежим мы,
Разделившись.
Поймают одного
Из нас – и мы сбежимся.
А всем бежать одновременно –
Но куда?
Я вполне серьезно в Ставке
Просил оставить
Хоть крестьянином меня
В России,
Считая, здесь мне –
Безопасней.
И что же?
Меня никто не хочет слышать!
Судьба моей семьи
Предрешена,
Как и России.
Герцог ( в задумчивости):
Сейчас мой путь
В Баварию лежит.
Я знаю, нужно
Написать в газетах –
Пускай Германия
Хотя бы озаботится
Принцессами!
Ведь они – немки!
Быть может,
Девочек спасем?
Теперь – прощайте!
(Целует руки у бывших императора и императрицы и исчезает. На темной стороне сцены появляются какие-то люди и начинают возиться с гробом, в котором покоится тело Распутина. Ники и Алекс молча наблюдают. Свет на их стороне постепенно гаснет)
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Сцена первая
10 марта 1917 года. Петроград. Зимний дворец. Кабинет председателя Временного правительства князя Львова. Он сидит за царским письменным столом, по государеву кабинету взволнованно расхаживает его заместитель Керенский.
Керенский ( поеживаясь и потирая руки):
Князь, вы согласны,
Что дворец
Для нас – опора,
Мы верно сделали,
Что не дали
Его разрушить
Или сжечь,
Как захотели
Массы революции
В отместку всем Романовым…
Львов (равнодушно):
Мне все равно, где
Заседать –
Здесь, в Зимнем,
Или у себя на даче.
И в эти дни
Так хочется поспать,
Ведь сделаны дела,
Куда еще бежать,
Где нам еще
Ловить удачу?
Она у нас в кармане,
Не так ли?
Керенский:
А как же труп Распутина?
Паломники вокруг его могилы
И снег, и землю съели,
Приходят ночью с фонарями
И блудят в парке,
За этими недобрыми делами,
Конечно, наблюдает
Пара, которую уже
Арестовали,
Однако, кто же точно
Знает,
На что толпа решится,
Возьмут, освободят
Царицу…
Львов:
И царя,
Но – бывших!
Вся власть у нас в руках,
А вы по-прежнему
Боитесь,
Хотя, как говорят,
Вы спите
В постели у царя!
Это еще зачем?
Керенский:
Навет и выдумки
Толпы.
Осиновый же кол
Нам вбить
В Распутина пора,
Чтобы вампир
Не вздумал приходить
И кровь министров пить…
Львов:
Сегодня Гришка приходил
В конюшни царские,
Бродил
Вокруг меня
И жить учил…
Керенский:
Вы, князь, серьезно –
Иль с полусна?
Вам, правда, нужен отдых!
Львов (словно не слышит):
И тень красивая была…
Засомневался даже я –
Того ли мы убили?
Там в ящике из-под рояля
Лежал один,
Другой же рядышком ходил…
Это к чему, не знаете?
Керенский (старясь не показывать испуг):
Вампиры не имеют тени!
И в зеркалах у них нет
Отраженья,
Ведь это всем известно!
То был шпион в конюшнях,
Журналист,
Агент какой-нибудь разведки,
Их развелось сейчас,
Как крыс
В пустых амбарах революции!
Так что же с трупом
Будем делать?
Львов:
Его бы лучше сжечь,
Но без огласки,
Есть люди верные,
Из них мы подберем
Команду…
Похоронную, так скажем.
Керенский:
Кто будет в ней начальник?
И подчиненные в ней – кто?
Львов:
Студенты вызвались
Политехнического -
Романтики,
Все записались
В милиционеры,
Героями хотят стать
Нашего святого дела…
Керенский:
Простите…
Львов:
Да дела революции…
Керенский:
Ну да, ну да,
Но кто же все-таки
Там главный?
Львов:
Отличный кандидат!
Вот у меня о нем доклад
Секретного отдела,
Конечно, царского еще,
Вы почитайте –
Человек, нам
Исключительно полезный!
Керенский ( берет доклад и читает вслух):
Купчинский
Филипп Петрович –
Поэт и литератор
(удивленно поднимает глаза на князя, тот пожимает плечами)
О, корреспондент
Военный в осажденном
Порт-Артуре!
Еще студентом
Он побывал в плену,
Освобожден китайцами,
Отправлен был в Россию
На борту шаланды,
Однако снова сдался в плен
Японцам на эсминце,
Махая им своим платком,
А вместе с ним в неволе
Оказались и его товарищи,
Которые в Россию добирались…
(Керенский смущенно)
Мда… Нехороший мальчик!
Львов:
Читайте дальше,
Поймете, что
Купчинский для нас –
Особый дар…
Керенский (продолжает читать):
Как только снова в плен
Попал,
Японцам все он рассказал,
Что знал
О Порт-Артуре,
Хотя его никто и не пытал
И даже не просил
Что-либо говорить.
В плену же оказавшись
По его вине,
Его товарищи задумали
Побег.
Узнав об этом,
Он их выдал.
За то отпущен был
Единственным
На волю,
А офицеры были
Арестованы…
(Керенский вытирает пот со лба)
В девятом снова арестован-
Уже в России -
За измену,
Но вскоре вышел из
Тюрьмы, как новый...
Львов:
Скорей всего,
И там нашел, кого предать.
Иуда в чистом виде.
А сжечь Распутина –
Его идея.
В нем видел он соперника,
Наверное,
Поскольку проповедовал
Свое дурацкое ученье,
Замешанное на религии
И физкультуре.
Так он считал, что можно
Получить другого человека
Для наступающего века,
И, знаете, в газете
Имел поклонников он
Уйму!
Его читали с упоеньем…
Керенский:
Невежды приняли
Невежду!
Привычное в России
Дело!
Да и Распутин
Далеко ль ушел
От этого злодея?
Львов:
Так вот,
Я думаю,
Командовать
Всем будет он!
Иудино-Иуде.
Купчинский будет
Наш герой библейский!
Керенский (с сомнением):
А он смолчит?
Писака, журналист…
Львов:
Но есть надежда,
Что станет, наконец,
Немым!
Керенский:
А еще лучше –
Слух пустить
О захоронении
Распутина
На кладбище…
Скажем, на Волковом.
Пусть ищут там
Покойника
Его поклонники,
Который
Все-таки отбрасывает тень!
Львов:
Не просто слухом
Обойдемся –
Сегодня же с утра
Задействуем мы
«Петроградскую газету»,
Пусть публикует
Эту новость…
ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ
Сцена первая
11 марта 1917 года. Ночь. Пустырь рядом с поселком Лесным под Петроградом. В снежной жиже на дороге к пустырю застряли два грузовика, в одном из которых привезли гроб с телом Распутина, заваленный всяким мусором и кусками картона. Из грузовиков выскакивает продрогшая команда, которую подбирал комиссар Филипп Петрович Купчинский по приказу князя Львова. В ней шесть студентов Петроградского политехнического института: Богачев, Моклович, Фишер, Шабашов, Владыков, Лихвицкий,- и двое руководителей: сам уполномоченный Временного правительства Купчинский и представитель Петроградского общественного градоначальства ротмистр 16 уланского Новоархангельского полка Владимир Павлович Кочадеев.
Купчинский (студентам):
Тащите в поле тело,
Гроб металлический
Оставьте –
Пойдет на дело
Революции,
Его в свинец
Обратно переплавим –
На пули
Для врагов отечества!
(Все шестеро студентов залезают в кузов грузовика, сбрасывают на землю мусор, которым прикрыт гроб, и вынимают тело Распутина)
Богачев:
А почему он, как живой?
Не начал гнить,
Хотя уж с лишним год
Прошел!
Купчинский:
Ну, ученик!
Так он же мумия,
Забальзамирован,
Куда там гнить!
И жечь его, наверно,
Будет трудно!
Кочадеев:
Сейчас посмотрим.
Несите на поляну,
Кладите на картон,
Сверху ветвями
Прикройте,
Поджигайте!
Бензину-то
Достаточно подлили?
Купчинский (не отрываясь, смотрит, как разгорается огонь):
Смотрите-ка,
Зеленые огни
По старцу поползли –
Ну я же говорил:
Бальзам горит
Так странно…
Кочадеев:
А, может,
По другой причине
Он не горит,
Как все другие?
Купчинский:
Прошу без агитации!
Намучаемся мы
С бальзамными маслами,
До утра просидим,
А, вижу, мужики
Уже пришли
(Затравленно оглядывается)
И в круг становятся,
Что на уме у них?
(Кричит все увеличивающейся толпе)
Какой вам интерес
Костер рассматривать
Средь поля,
Ночью,
Уж шли бы по домам,
А нам дали работать…
Мужик (из толпы):
Да, тяжкая твоя работа,
Когда такой обряд
Ты совершаешь,
Коль православный –
Значит, понимаешь:
Ты имени сейчас
Покойника лишаешь
Перед Богом,
Чтобы тот не узнал его,
Когда пред ним предстанет
В мире он загробном!
Вот Гришкина судьба!
Купчинский:
Вы лучше б принесли
Дрова!
А агитации не надо
Разводить,
И имени покойного
Не надо помнить,
Он – дьявол,
Он –двойник
Царя,
Который матушку-
Россию нам угробил!
Хотел ее он немцу
Подарить!
А вы тут причитаете
У гроба
Всем вам известного вампира!
(Толпа дружно крестится, но не расходится)
Мужик:
Ты, вроде, верно
Говоришь!
Но мучает меня сомненье:
Зачем он сам
Пошел на смерть?
Ведь ежели колдун,
То знал
Судьбу,
Но не сбежал,
А почему?
Так зверски дал себя убить,
Смотри-ка,
Голова совсем разбита,
Не видно даже – он
Или какой еще мужик?
Вы сами знаете,
Кого вы жжете?
Качадеев (Купчинскому тихо):
Смотрите,
Борода-то первая горит!
За ней рубаха тлеет.
Ох, кончить бы все
Поскорее
И уехать,
И забыть
И это поле,
И как прах смердит,
А ну все это к черту!
И в самом деле,
Почему он дал
Себя убить?
Купчинский (с видом знатока):
Сначала дал
Себя он затравить,
Потом не выдержал
И кончил жизнь
Самоубийством
Рукой Юсупова -
А потому что
Самому-то - грех!
Хитрец...
Но, впрочем,
При Романовых
Не первый случай:
Пушкин - такой же
Вот пример,
И Лермонтов...
Кочадеев:
Но слышал я,
Что Пушкин был
Как будто - чародей,
К тому ж, безбожник,
А Лермонтов -
И вовсе демон!
Романовы его боялись
За то и на Кавказ
Сослали...
Купчинский (загадочно улыбаясь):
Вот странное
Созданье - человек!
Он черта никогда
Не видит рядом,
Готов он на любого
Показать,
Пока
Рога того, кто
За спиной,
Будут его бодать!
Хотите - я сейчас
Проверю?
Кочадеев:
А как?
Купчинский:
Смотрите.
(Кричит в толпу):
Эй там, мужик,
Который самый умный,
Распутина, я вижу,
Любишь?
А, может, ты и есть
Григорий,
А может, ты -
Его двойник?
Тогда пожалуйста
Сюда,
Костер еще горит,
Давай проверим,
Ты человек
Иль вампир?
Если вампир,
Так не сгоришь!
Чего стоишь?
А ну, ребята,
К нам его тащи!
(Толпа безмолвствует. Никто не трогается с места. Мужик не уходит - видно, не боится)
Кочадеев (тихо):
Не прокатило!
Да ну его,
Еще на нас
Накинутся,
Отнимут тело,
Которое еще
И не сгорело,
На поклоненье понесут,
Вот будет дело!
Купчинский (сквозь зубы):
За это могут -
К стенке!
Кочадеев:
Кого - толпу?
Купчинский:
Нас.
Толпу сейчас
Рсстреливать
Нельзя.
Она вроде за нас...
(Наступает тишина. Слышен лишь треск костра.В этой тишине ясно слышен голос мужика)
Мужик:
А вот я думаю,
Идет на нас Горгона,
Страсть адова
И смерть нас всех,
Распутин это знал
И просто ране всех
Сбежал!
Купчинский:
Вот и ответ…
И, может быть,
Мужик-то прав?
Поделим общий грех
На всех –
И все пойдем к чертям!
В ночной зловещей тишине раздается его безумный хохот, которому вторит эхо в лесу.