Церковный сторож запил в то время, когда ему предстояло к престольному празднику выкосить траву вокруг кладбищенского храма и вдоль длинной центральной аллеи. Священнику Артемию пришлось отложить все свои дела и взяться за косу. Тем более это ему было не впервые. Он во время отпуска приезжал на свою малую родину в далекое украинское село, и там вместе с отцом они на утренней заре часто шли на сенокос. Неповторимый аромат свежей травы, сверкание росы при первых лучиках солнца… Это с особой силой ожило в памяти, когда священник, проснувшись чуть ли не раньше солнца, отправился к церкви. Помолился, привычно наточил косу и принялся за работу под удивительное – такое бывает только на рассвете – пение птиц. Легко, как бритвой, срезал траву отец Артемий, оставляя позади ровные прокосы. По истечении нескольких минут он снял и бросил в сторону легкий свитер.
Выкосив траву вокруг церкви, он устал с непривычки и захотел немного отдохнуть. Священник присел на скамейку у аллеи, вытирая пот со лба. К спине прилипла футболка, но снимать ее было неприлично. Тем более что рядом красили кресты в новой ограде трое мужчин старшего возраста. Это занятие, по всему было видно, им не нравилось. Они часто откладывали кисточки, что-то рассказывали друг другу, хохотали, забыв, где находятся, и опять вяло продолжали скучное дело. Их очередной отдых совпал как раз с передышкой священника. Они посмотрели на отца Артемия и, видимо, для разнообразия решили пообщаться с ним. И, как позже выяснилось, это им больше пришлось по душе, чем работа.
– Здравствуй, друг… что, эксплуатирует тебя поп? – спросил один из них.
– Здравствуйте… – ответил удивленный священник, понимая, что его приняли за сторожа.
– Так попы сами только кадилом машут, вот бы им эту косу в руки, – не дождавшись от косаря полного ответа, сказал второй.
– Я помню, как мне еще отец рассказывал… – вступил в разговор третий. – Как-то у нас, в Москве…
– Да что твой отец, – перебил его первый собеседник, будто у него нестерпимо чесался язык. – Мне бабушка поведала историю… В общем, у них в деревне служил в этом… как его?.. Да… в храме поп. Так он никогда сам не косил. Вот так же нанимал других. И поэтому умер от ожирения. Ха-ха-ха…
– А мне отец рассказывал, – попытался продолжить свой рассказ «третий».
– Подожди ты со своим отцом, – на этот раз перебил его «второй». – Вот мне отец сказывал… Он тоже ведь деревенский. Так вот… он с другом любил частенько зайти в магазин, перепустить стопочку-другую. Но этого всегда оказывается мало. Сами понимаете! И они с корешем по воскресеньям шли к местному попу и просили денег на бутылку. Говорил отец, что таких бессердечных людей никогда не видел… Не дал им ни копейки… Ни разу не дал, скупердяй!
– И мне отец рассказывал подобную историю, – снова начал «третий».
Но ему и в этот раз больше одной фразы произнести не удалось. Из церковной сторожки, что располагалась метрах в десяти, с грохотом открыв дверь, вышел сторож. Он приближался, пошатываясь, весь опухший, заросший, одетый в мятую и, что было издалека заметно, не первой свежести одежду.
– Батюшка, все будет нормально… Отец Артемий, я сейчас выкошу! – с трудом произнес он.
Рассказчики поочередно то бледнели, то краснели. Они не отрывали глаз от сторожа. Так же вместе взглянули на косаря и почти одновременно спросили:
– Батюшка?!
– Какой я батюшка? – поднимаясь со скамейки, сказал священник. – Я поп – пастырь овец православных… и заблудших тоже…
– Ой… нам пора… – посмотрев на часы и не поднимая глаз, поспешил к «Джипу», что стоял на дороге у входа на кладбище, «первый».
За ним почти побежали его приятели. Отец же Артемий, вздохнув, отвел в церковный дом сторожа, пригрозив ему увольнением. Он докосил траву, а затем докрасил кресты, к которым так и не вернулись знакомые незнакомцы...
2009 г.